Стоял ясный весенний день, дороги уже высохли, но летний зной еще не вступил в свою силу, напротив, слегка прохладный ветер здорово освежал. Все это весьма способствовало пешему путешествию к деревне, в которой меня ждет работа. Вся загвоздка в том, что уже давно перевалило за полдень, а никаких признаков людского поселения на горизонте не было и в помине. Самое время начать волноваться о том, что до темноты до деревни мне не добраться и придется ночевать под открытым небом. Не смертельно, но неприятно, очень хотелось бы этого избежать. И, видимо, это поселение лежит в отдалении от хоть какого-нибудь торгового пути. За все дорогу я не встретила ни одного путешественника.

Но кто говорил, что мысль материальна? Кто бы это ни был, этот человек — гений. Потому как впереди показались две фигуры. Сперва было не понятно, они идут по направлению ко мне, или от меня. Оказалось, что второе. Я быстро их нагоняла и приблизившись еще немного, смогла разглядеть пару пристальнее. Путниками были мужчина и женщина, одеты они были просто и были загружены поклажей, а еще женщина сильно хромала на правую ногу. Сразу стала очевидна причина такой низкой скорости.
Как велела милосердная богиня, а точнее настоятельница от ее имени, жрица должна помогать людям везде, где понадобиться ее помощь. Помощь им явно не помешает. Подойдя еще ближе, я решила оповестить о себе заранее.

— Здравствуйте, — и, дождавшись пока они повернутся, добавила, — Легкой дороги.

Теперь можно было рассмотреть их подробно, мужчина оказался средних лет, с едва проступающей проседью, лицо у него было уставшим, но приветливым, такие сразу располагают к себе. А женщина была совсем молоденькой, дала бы ей лет семнадцать-восемнадцать, из-под платка торчали светло-русые пряди, а глаза были карими, как и у мужчины. Явно отец и дочь.

— И мы приветствуем молодую жрицу.

Мужчина улыбнулся, а девушка слегка поклонилась.

— Как вы быстро поняли кто я, — поклонившись в ответ, я наконец подошла к ним.
— Хоть храмовой одежды на вас нет, в белом-то не сподручно путешествовать, но вот посох ваш не спутать, с синими лентами.

Мужчина был прав, в бело-синей одежде жрицы крайне неудобно не только путешествовать, но и заниматься всем остальным, поэтому она использовалась только для официальных церемоний и праздников. Для повседневных дел была вполне обычная, добротная, светская одежда. Но все девушки завязывали синие ленты на рукавах или на посохе. Я, конечно же, поступила так же.
Мужчина, между тем, продолжил:
— Но какая там легкая дорога. Дочка, вот, ногу подвернула, домой на ферму нам уже сегодня не добраться, — мужчина вдруг помрачнел, — Но ладно домой, как бы чего серьезного с ней не стало. Может вы поможете нам?

— Сделаю все, что смогу, — слегка поклонившись, я повернулась к девушке, — Могу я посмотреть?

Усевшись у дороги я стянула обувь с ее ноги. Ступня была опухшей и наверняка сильно болела, но ничего серьезного дочке фермера не грозило. Единственное, что ноге требовался покой, что было невозможно, поэтому помощь жрицы окажется весьма кстати. Приложив ладонь к опухшему месту, я прикрыла глаза и начала шептать молитву. Обращение к богине было не обязательным, исцеляющее заклятие сработает от прикосновения и концентрации жрицы, но за годы обучения это уже вошло в привычку, да и на деревенских жителей это производит большее впечатление. Так случилось и в этот раз. Убрав ладонь и еще раз осмотрев ногу девушки, я осталась удовлетворена свой работой, оставалось последнее.

— Попробуй встать.

Девушка осторожно приподнялась, сначала неуверенно наступила на уже вылеченную ногу, затем ее лицо озарилось радостью. Еще несколько раз опершись, она подпрыгнула, потом еще раз.

— Прошло, — она повернулась к отцу, — больше не болит. Прям как чудо.
— Самое обычно чудо.

Может это и был намек на благодарность, но что поделать, я не святая. Ради подобных моментов я и пошла в храм, видеть как радуется выздоровевший человек, пусть это всего лишь вывихнутая лодыжка. Моих сил пока хватает только на такие чудеса, но для них это уже очень много.

— Ой, простите, — девчушка низко поклонилась, — спасибо вам большое, не знаю что бы было без вас.
— Как мы можем отблагодарить вас? — отец девушки был более практичен.

— Бросьте, мне было вовсе не в тягость. И к тому же богиня велит помогать путникам.

В таком случае я вас просто благодарю и приглашаю к нашему костру, на ужин, — фермер поклонился.

— На ужин?

Мужчина сперва взглянул на меня непонимающим взглядом, но затем его смятение сменилось озарением.

— Так вы не знаете. Мы уже не доберемся до дома засветло, а значит и вы тоже. Это дорога ведет только в деревню да на нашу ферму, что неподалеку от нее. И если отправиться в путь с самого рассвета, то пеший человек доберется до туда аккурат к заходу солнца. Дочка ногу подвернула, вот мы и не успеем, а вы вышли поздно, значит сегодня деревню вам не видать.

Эти сведения немного печалили, похоже что придется потратить на это дело на день больше, чем я рассчитывала. Тратить чудо на освещение ночной дороги не хотелось, выглядело это расточительством, да и днем больше, днем меньше, не страшно. На обратном пути я такой ошибки уж точно не допущу. Ну а сейчас остается единственно верный вариант.

— Я радостью принимаю ваше предложение, — еще раз поклонившись, закончила я.
— Вот и славно, уж мы о вас позаботимся.

Когда с благодарностями и поклонами было покончено, мы втроем выдвинулись дальше. Фермер оказался очень разговорчивым, как впрочем, и все жители деревень на отшибе, гости у них — не частое явление. Сперва он подробно рассказал о своей семье, о том, что сын остался работать на поле, а помощь в городе ему все же не помешает, вот и взял дочку. Да и замуж ее выдавать уже надо, а женихов подходящих не так много, что послужило дополнительным поводом взять девушку в город. В общем, мне оставалось только делать круглые глаза от удивления и охать в нужных моментах, остальную часть развлекательной беседы мужчина взвалил на себя.

— А вот давно хотел спросить. А жрицы выходят замуж?
— Это не запрещается, но... Не всегда выходит.
— Как так-то?
— Очень часто в храм идут сироты, у которых обнаруживается этот дар, а нет родителей, значит и приданого не много. К тому же, мы учимся столько, чтобы помогать людям. Всегда в дороге, часто нас берут в отряды наемники, после сражений всегда есть раненные, там не до замужества. Хотя бывает и так, что именно в таких местах и встречают своего суженого, общие невзгоды сближают.

— Ого, а вы уже были в сражениях? — девушка была в предвкушении, видимо всю остальную часть она пропустила.

— Я однажды выполняла контракт гильдии. Нас было пятеро, и почти все, что касается сражения, взяли на себя мужчины. Я же делала то, что и должна была — вылечила всех, когда все закончилось. Вот и решай, была ли я в сражении.

По напряженному лицу дочери фермера было видно, что она всерьез вознамерилась разгадать эту загадку, чему я только усмехнулась. Простая и открытая девушка, кому-то наверняка повезет с женой.
А идти, между тем, становилось все сложнее, дорогу уже почти не было видно.

— Пора останавливаться, — фермер, пришел к такому же выводу, — Вон под тем деревом и заночуем.

Мы принялись готовиться к ночлегу. Пока фермер разводил костер, его дочь готовила утварь и продукты, чтобы приготовить ужин. И должна признаться, вышло у нее неплохо, еда была простой, но это не помешало мне насладиться всем, что они предложили, кусочки буквально таяли во рту. Ради такого ужина не жаль было и заночевать под открытым небом. Только бы дождь не начался, единственное, что может омрачить момент.

— Простите, что так мало, — девушка подала последнюю порцию, — мы ведь думали, что будем ужинать дома и не брали почти ничего. И то, это папа настоял.

— На всякий случай, — фермер поднял палец вверх, — вот он и приключился.

— Что вы, мне более чем достаточно, а еду вкуснее, я не ела давно. К тому же, мне нужно блюсти талию, — я улыбнулась, девушка понимает.

— Да, вы женщина видная. Все, так сказать, при вас. Простите мою простоту, — фермер на секунду смутился, вдруг сморозил лишнего.

— Ничего, спасибо за комплимент. Я ведь не только жрица, но еще и женщина.

Ну да, женщина я видная. Длинные, светлые волосы, цвета спелой пшеницы, голубые глаза, постоянная работа и путешествия держат талию узкой, а грудь и бедра наоборот, пышные. Даже настоятельница отмечала, что у меня все есть, чтобы стать хорошей женой и матерью. Все, кроме мужа. Но отчаиваться я не собиралась, в гильдии полно достойных мужчин и я обязательно найду его.

— Я как раз вспомнила, что не вы один это подме...

Что-то послышалось из темноты или мне показалось. Все замолчали, прислушиваясь.

— Что-то случилось?

—... Нет, показалось скорее всего. Я говорила что...

Из темноты выскочила фигура и набросилась на мужчину, за ней последовала еще одна. В мгновение ока освещенное пространство вокруг костра заполнилось невысокими странными фигурами. Гоблины, наконец я смогла понять, кто это.
Фермер громко закричал и схватился за бок, но все еще отбивался от наседавших на него гоблинов. Закричала дочка фермера, ее схватил еще один. Двое прыгнули на меня. порно рассказы Посох тут же вспыхнул ярким светом, ослепляя нападавших. Их секундного замешательства хватило, чтобы ткнуть одного в живот и, перехватив посох двумя руками, с размаха проломить череп второму. Добить первого всегда успею, пока он не опасен, нужно было спасать спутников. Подбежав к фермеру, я резко ударила одному из гоблинов по ноге, послышался хруст, явно перелом. Гоблин заорал и отпустил мужчину.

Почувствовав, что рука свободно, фермер со всего размаха врезал кулаком, гоблин без сознания покатился по земле. Остался последний, который успел оттащить девушку из светлого пятна костра. К счастью она кричала и явно сопротивлялась, найти их не составляло труда. Еще одно заклинание света и я уже вижу моргающего гоблина, который откинул свою добычу и замахнулся маленьким ржавым топором. Удар пришелся на посох. Хоть гоблинов и сравнивают с подростками, часто люди не представляют насколько могут быть сильны и подростки, и гоблины. От его удара руки слегка онемели, к счастью для второго удара он тоже решил замахнуться пошире, за это и поплатился. Тычок в живот и гоблин сгибается надвое, роняя топор. Второй удар и больше никого он не тронет, никогда. Если я жрица, это еще не означает, что я не могу себя защитить.

— Ты в порядке? Идти сама можешь? — заклинание света погасло и я уже не видела девушку.

— Угу, — послышался из темноты ее дрожащий голос.

— Хорошо, нужно добить остальных и помочь твоему отцу. Все будет хорошо.

Первым делом я вернулась на свое место, недобитому гоблину. Тот лежал там же, где я его и оставила. Увидев, что я подхожу и поднятый для удара посох, он задрожал всем телом, а его отвратная морда выражала только ужас. Он выглядел настолько жалким и совершенно не походил на тех монстров, что только что напали ночью на трех мирных путников, что рука опустилась сама собой. Он видимо не поверил в свою удачу и не двинулся с места, тогда я махнула рукой, прогоняя прочь. Это он понял и начал медленно пятиться назад, так и не поднявшись на ноги. Когда он наконец исчез из освещенной местности, я развернулась к фермеру. Дочь была уже подле него.

— Они ранили папу, — голос девушки дрожал, было видно что она вот вот заплачет.

— Я сейчас его вылечу, не волнуйся. Только не трогай ничего, оружие может быть отравлено. Сперва я осмотрю.

Сделав шаг вперед, мир вдруг поплыл, а волосы на затылке стали мокрыми и слиплись. Земля резко приближалась к моему лицу и в последний момент я успела подставить руки. В голове гудело, я не сразу поняла, что произошло. Повернув голову, я тут же получила второй удар. Надо мной стоял тот гоблин с камнем в руке. Удар вышел неточным и сейчас левая скула горела огнем, потекла кровь. Но гоблин не намеревался останавливаться, я попыталась заслониться, но руки слушались плохо. Последний удар в висок погрузил весь мир во тьму.

Пробуждение происходило постепенно, голова кружилась, все тело будто отказывалось слушаться. Болела спина, но я не помнила, когда я успела ее расцарапать, а холод песка и остроту мелких камней, на которых я лежала, хорошо чувствовались через прорехи в одежде. Должно быть меня тащили. Вот, и возможность думать возвращается, не все так плохо, пора узнать что происходит. Открыв глаза... ничего не поменялось, все та же кромешная чернота. Я попробовала провести рукой перед глазами. Ничего. Должно быть, притащили в темное помещение, не ослепла же я. И на этом моменте картина начала проясняться. Гоблины, картина нападения сразу всплыла перед глазами, раненный фермер, его дочь и монстр с камнем в лапе, монстр, которого я пожалела. На виске обнаружилась засохшая кровь и новый приступ боли от прикосновения. Это все было на самом деле.
Наконец звон в ушах начал стихать и постепенно проступали другие звуки, ужасные звуки.

— НЕЕТ, НЕ НАААДОО, УМОЛЯЮ!

Голос принадлежал той самой дочери фермера, никаких сомнений. Она рыдала и просила кого-то. Ответом были какие-то скрипучие голоса и странный звук, как будто кто-то рвет ткань.
Наконец картина собралась воедино и от осознания этого, сердце забилось с бешеной частотой. Вскочив на ноги я бросилась к источнику звуков, нужно что-то предпринять, пока еще не знаю что, но просто отлеживаться нет времени.

Резкий удар по ноге прервал все планы, вскрикнув от резкой боли я повалилась обратно на землю, лицом в песок. Приподнявшись во второй раз, я тут же получила удар в живот, такой силы что я перестала дышать. Затем еще один удар, по спине, по рукам. Удары сыпались из темноты как град, с разных сторон, не прекращаясь. Сначала я попыталась отбиваться, махала руками, но в этой темноте я даже не видела сколько гоблинов вокруг меня, а им это совершенно не мешало. В конце концов, обессилив от боли, я просто закрыла голову руками и свернулась калачиком, ожидая, когда эта экзекуция закончится. Видимо, они этого и ожидали. Удары сразу прекратились. Множество когтистых лап вцепились в мою одежду и принялись разрывать ее на лоскуты. Каждое их прикосновение царапало кожу, оставляя ссадины, каждое их прикосновение причиняло боль. Но они не остановились, пока на мне не осталось ничего. Я лежала на земле абсолютно голая и избитая. Сопротивляться уже не было сил.

Между тем, гоблины не собирались останавливаться, схватив меня за руки и ноги, они развели их в стороны, я оказалась распята на этом холодном песке, крепко удерживаемая и беспомощная. Сердце сковал ужас, а завывания девушки, с которой происходило то же самое, где-то совсем рядом, заставляли все тело сжаться.
За бедра ухватили лапы побольше, царапая нежную кожу и приподнимая таз выше. Последние попытки вырваться, последние попытки сделать хоть что-то. Безуспешно. От отчаяния я просто зажмурилась. Резкая боль пронзила все тело, монстр вошел в меня, без намека на нежность. Его движения были резкими и бесцеремонными. Рядом в очередной раз закричала девушка.

— ПРОШУУ! СПАСИТЕ, КТО-НИБУУУДЬ!

Я закусила губу так сильно, как только могла, во рту почувствовался металлический привкус. Я не закричу, хоть этого вы от меня не добьетесь. Этого удовольствия я вам не доставлю. Однако с каждым движением члена во мне, держать это обещание было все труднее. Каждый толчок в моей киске отдавал болью и будто прибивал к земле. Из глаз сами собой потекли слезы. В этот момент все растворилось. Жрица, гильдия наемников, задания и походы. Была только слабая женщина, насилуемая в темной пещере. Плачущая и беспомощная. Оставалось только ждать, когда этот монстр насытится ею.
Наконец это произошло, с громким криком гоблин кончил, я ощутила как его семя бьется во мне. Закончил он так же резко, как и начал, вынув свой член, он отпустил меня, оставив только боль между ног и во всем теле. Я чувствовала, как вытекает из меня его сперма и оставалось только вздохнуть с облегчением от того, что все закончилось. Но почувствовав вторую пару лап на своих бедрах, осознание того, что все далеко от завершения, заставило внутренне взвыть от отчаяния. Вожак удовлетворился и пришло время остального гнезда. Дочка фермера уже не кричала, сорвав голос, она просто всхлипывала в такт движений ее мучителей. Они насиловали нас... Часы, дни? В этой кромешной тьме пытки казались вечностью. На смену одним когтистым лапам приходили другие, место одного члена во мне, занимал другой. А они, казалось, не заканчивались. Мне не нужен был свет, чтобы чувствовать, как мои ноги превращаются в кровавое месиво от прикосновений этих грязных когтистых лап, каждое движение в моей киске отдавало все большей болью. Этому кошмару не было конца, пока, наконец, сознание не сжалилось и провалилось в пучину. Я так и не издала ни звука.

— Госпожа жрица. Госпожа жрица, вы тут? Пожалуйста, скажите что-нибудь, — голос девушки был тихим, едва различимым, — Отзовитесь, прошу, я не хочу быть одна.

Я с трудом разлепила веки, тело было будто чужим, избитое и продрогшее, оно отказывалось слушаться. Сколько времени я была без сознания? Судя по ощущениям, раны не кровоточили и покрылись коркой, но в них могла попасть инфекция. Если это так, то нужно быстрее бежать отсюда, пока я еще на это способна.

— Госпожа жрица.
— Я здесь, — я разлепила засохшие губы, — ты цела?
— Они убили папу.

Даже по ее шепоту было понятно, что девочка едва держится и услышать хоть кого-то, кроме ее самой. Сделав усилие, я перевернулась на живот и подобрала ноги.

— Протяни руку вперед и продолжай говорить. Я рядом.
Я медленно поползла в сторону ее голоса, шаря рукой перед собой в надежде отыскать девушку.
— Мне больно, — захныкала она, — мне так больно.
— Мне тоже, — я продвигалась вперед, сантиметр за сантиметром, — мне тоже.

Наконец удалось нащупать ее ладонь, грязную, дрожащую. Ощутив мое прикосновение, дочка фермера вцепилась в меня, как утопающий в ветку, брошенную ему на помощь. К сожалению, это все, чем я могла помочь, не оставлять девочку одну со своим горем, в этом кромешном аду.

— Все будет хорошо. Мы спасемся.
— Не оставляйте меня, пожалуйста.

Внезапно, я почувствовала лапу, обхватывающую меня за щиколотку. Сильным рывком она потянула меня назад. Девушка ощутила это и еще сильнее сжала мою ладонь.

— Я рядом, не бойся, — в последний раз приободрила я ее, хотя не бояться самой, не получалось.

Резкий удар чем-то тяжелым прервал нашу связь. Чудовищная боль и хруст сломанных пальцев сопровождалась еще одной попыткой оттащить меня обратно. Я громко закричала и попыталась прижать поврежденную руку к себе. Было чудовищно больно, неожиданно и от того еще более страшно. Новый день пыток начался.
В этот раз когтистые лапы не стали переворачивать меня на спину, они просто приподняли мою попу к верху, кожей я ощутила член, ощутила КУДА целится этот член. От ужаса сжались легкие, казалось, я сейчас задохнусь, не способная сделать вдох. Наверное, это было бы к лучшему.

— Нет, не надо. Прошу, — резкая боль пронзила разрываемую попу, — Аааааргх. БОЛЬНО!!

Я кричала что было сил, билась и вырывалась, но ничего не могла сделать с этой адской болью и унижением. Член вожака гоблинов ходил внутри меня, разрывая анус, потекла кровь, а тьма вокруг меня, просто кишела громкими скрипучими звуками. Гоблины смеялись, а я рыдала.
Когда он наконец закончил и наполнил в очередной раз мое тело частью себя, остальные не стали занимать его место, гоблины меня отпустили и растворились в темноте. Тихо скуля, я свернулась калачиком и, баюкая раненную руку, попыталась вылечить хоть что-нибудь.

Не знаю, сколько раз я пыталась, ничего не выходило, все попытки сконцентрироваться заканчивались на ощущении боли в моей разорванной попе и семени гоблина в ней. В какой-то момент, я не смогла больше изображать смелость. Обхватив колени руками, я тихо заплакала.

В следующий раз я очнулась от безумного холода, тело все дрожало и я не могла его унять. Должно быть, инфекция в ранах сделала свое дело, у меня начался жар. Свою душевную боль я выплакала и стало немного легче, поэтому нужно было разобраться с новой напастью, иначе я не доживу до того, как меня спасут. Сделав усилие над собой, я попыталась сконцентрироваться. На это ушло время, но все же у меня получилось. Я ощутила как жар постепенно начал затихать. К сожалению, согреться так было невозможно, холод этой пещеры как древний вампир, вытягивал всю силу, медленно и неотвратимо. Ужасно хотелось пить. После того, как ясность вернулась в голову, возникла какая-то тревога внутри, что-то беспокоило меня помимо всего этого кошмара, но что именно, так и не было ясно. Пока наконец не дошло, я давно не слышу ничего, кроме своего дыхания. Тихий плач девушки куда-то пропал, его больше не было. Неужели ей... Удалось как-то бежать?!

Чем больше, я об этом думала, тем более навязчивой эта мысль становилась. Гоблины наверняка покидают свое гнездо, добывать еду, им же нужно питаться. Что если ей повезло проскочить в этот момент? Тогда я тоже должна это сделать.
Кое-как приподнявшись на четвереньки, я поковыляла. Дело шло медленно, но оно шло, и я шла, вернее, ползла, опираясь на колени и один локоть, вторая рука была прижата к груди, пользоваться ей было слишком больно. Но ничего, нужно только покинуть это места, а потом я вылечу все, и все будет как раньше. Обязательно будет.

Хоть я понятия не имела в какой стороне выход, тот факт, что я еще не врезалась в стену, вселял надежду. Через некоторое время стало казаться, что я кожей ощущаю дуновение ветра. Выход близко, я стала перебирать конечностями с удвоенным усилием. Еще немного и должен показаться выход из пещеры, этот яркий кусочек мира, недоступного здесь. Скоро я снова увижу солнце.

Эта светлая надежда, как и моя рука, уткнулась во что-то мягкое. Нога, небольшая и когтистая, а рядом еще одна. Гоблин стоял прямо перед ней. По сторонам послышались еще шаги, мягкие, едва различимые, они окружили меня. Голова поникла сама собой и уткнулась в песок лбом, разбивая надежду вдребезги. Она не убежала, конечно она не смогла бы убежать, как и я не смогу. Наивная дурра.

— Пожалуйста. Я не могу больше. Я должна увидеть солнце, — голос мой дрожал, я едва сдерживалась, — Прошу вас, умоляю, дайте увидеть свет.

Конечно они не ответили, но я отчаянно надеялась что богиня сжалится надо мной.

— Свет, — раздалось скрипучее из темноты.

Я подняла голову, не до конца осознавая произошедшее.

— Свет, — повторила тьма.
— Да, да, свет, прошу, — мое сердце стало биться чаще, — свет.

Послышалось какое-то движение, от стен пещеры еще несколько раз эхом отразилось «Свет, свет». Оставалось только надеяться. Внезапно, кто-то ухватил меня за волосы и с силой потянул назад, отрывая от земли. Когда гоблин посчитал, что достаточно, в мою спину уперлась ступня. Я оказалась на четвереньках с сильно задранной головой. Было больно и невозможно было повернуться. Потом я услышала звук ударяющихся камней и сразу за ними увидела искры, крохотные, будто светлячки, они появлялись вместе со звуком и сразу исчезали. Гоблины высекали огонь. Еще несколько попыток и разгорелось пламя, это был факел.
С непривычки, пламя факела слепило, но я смотрела на него с благодарностью. Большой гоблин, державший факел, скорее всего и был вожаком, размером он превосходил остальных собратьев и вполне соответствовал взрослому человеку. На этом сходство с людьми заканчивалось, в неровном свете сполохов огня, он казался еще ужаснее, болотного цвета кожа, заостренное лицо, этот ужасный оскал, казалось, что он беззвучно смеется надо мной. И глаза, эти желтые

глаза чудовища.
Вожак подошел вплотную, держа факел перед моим лицом, я могла ощутить тепло, исходившее от огня, впервые, с тех пор, как я стала пленницей в этом месте. Затем, он придвинул огонь еще ближе, радость от происходящего постепенно начала вытесняться тревогой. Я попыталась отвернуться, но держащий меня гоблин не дал этого сделать. Я скосила глаза на вожака.

— Свет, — его оскал стал еще больше.

В тот же момент факел уткнулся в веко, обжигая его, выжигая глаз.

— Свет, — повторил вожак еще раз.

Мой крик разлетелся по пещере, отражаясь от стен и возвращаясь обратно, образуя хор боли и отчаяния. Хватка ослабла, гоблины отступили и оставили меня одну. Я прижала ладони к обожженному лицу, к обожженным глазам и кричала, орала во все горло, катаясь по земле. Кричала, пока не сорвала голос и он не превратился в хрип. Билась в бессилии, до тех пор, пока могла. Гоблины забрали у меня последнее.

Больше я сбежать не пыталась, не пыталась говорить с ними, перестала звать дочку фермера. Просто лежала и покорно ждала когда вожак снова захочет развлечься со своей игрушкой. И он пришел. Взяв меня за подбородок, он открыл мне рот и засунул что-то. Это пережеванный кусок мяса, мягкий и ужасный на вкус. Я вытолкала его языком, лучше умру от голода. Тихий свист ладони и моя щека горит огнем. Когтистая рука еще раз открывает мой рот, на этот раз грубо и не терпя возражений. На языке снова ощущается кусок мяса, на этот раз вместе с песком, видимо это был тот же самый кусок. За все время в плену и гоблинов, меня били и мучили несчетное количество раз, и, боясь очередного удара, я начала жевать. Вместе с мясом почувствовался вкус крови, своим когтем он порезал мне язык. Затем последовала вода, с таким же песком и такая же вонючая, но гоблин ее не жалел, а я пила. Жажда — это еще одна пытка, которая мучила меня в этой тьме. Не знаю, сколько я нахожусь в этой пещере, казалось что месяцы, и это первый раз, когда удалось напиться. Конечно я бы не выжила столь долгий срок, но кто может сохранять светлый ум в таком месте.
Когда я прожевала первый кусок, в рот поместили следующий, потом снова вода. Так гоблины начали подкармливать меня, сохраняя жизнь. Когда кормежка закончилась, гоблин небрежным движением раскинул мои ноги в стороны, в мою киску уперся член. Одно движение и он уже внутри меня, аккуратно двигается. В этот раз гоблин был не так жесток или это мое тело уже онемело от вечного холода и потеряло чувствительность, я не знаю, но в этот момент оно меня предало. Израненное тело ответило на ласки, внизу живота начало зарождаться чувство, которого я ранее не испытывала. Тепло и наслаждение, которое распространялось от двигающегося члена внутри меня, по всему телу. Сама того не замечая, я начала двигаться навстречу, насколько позволял истощенный организм. Вожак, похоже, это заметил и сжал мою грудь, причиняя боль, но и доставляя удовольствие. Из моего горла вырвался стон. Вожак задвигался быстрее, приближаясь к финалу. Тепло начало разливаться быстрее, удовольствие начало захлестывать, что аж перехватило дыхание. Наконец, с громким выдохом, тело накрыло волной тепла, которого так не хватало. Гоблин хлопнул по попе, одобряя, и снова растворился в окружающем мраке.

— «Я не такая, совсем» — после наслаждения пришел стыд, — «Я не хотела, честно, не хотела»

Впервые за долгое время я увидела сон, легко было понять, что это именно сон, здесь я могла видеть. Я бежала по черной пустоте что было сил, а за мной гнались гоблины, такие же черные, как и все, что их окружало. Как бы быстро я не бежала, они все равно нагоняли. Я пытала менять направление, но они не теряли меня, всегда были позади. Наконец, самый шустрый из них приблизился достаточно близко и прыгнул мне на спину. Я покатилась по земле, не разбирая где верх, а где низ. Гоблин ухватился за мою ногу, не давая подняться. Я ударила его пяткой второй ноги и тело монстра рассыпалось прахом, вот только место, к которому он прикоснулся, стало таким же черным, каким был он сам. Опомниться мне не дали, тут же налетели новые гоблины, они хватали за руки и волосы, я отбивалась и кричала. Они рассыпались один за другим, но мое тело все больше и больше покрывалось чернотой, их заразой, пока вся моя коже не стала такой же, как у них, пока я не слилась с тьмой вокруг. Затем я увидела вожака, он скалился, смеясь надо мной. В его руке был факел, в котором полыхал, переливаясь, мрак.

— Свет, — произнес гоблин и факел полетел в мое лицо.

Я открыла глаза. Эффекта, как обычно, не было. Так же темно, как и с закрытыми. Был ли этот сон предзнаменованием или чем-то еще? А есть ли разница? Что я могу сделать, сил едва хватает чтобы дышать. Хотя нет, осталось последнее, что я могу. Собрав последние силы и заставив одеревеневшие руки двигаться, я сложила их на груди. Голоса уже давно нет, но не страшно, он тут не важен.

— «Милосердная богиня. Прошу, услышь меня. Я знаю, мой час уже близок, я чувствую его приближение и я готова упасть в твои объятия. Я принимаю свою судьбу»

Сбоку послышались шаги, вожак снова рядом. Таким же небрежным движением, он снова раздвинул мои ноги и вошел в меня.

— «Милосердная богиня. Умоляю лишь об одном. Прошу тебя, только не здесь»

Вожак причмокивал и двигался быстро, ему нравилась его игрушка, он наслаждался каждым моментом обладания мной.

— «МИЛОСЕРДНАЯ БОГИНЯ. Я не могу умереть здесь, на этой промерзлой земле, в этом мраке, где живут чудовища. Сжалься, позволь, в милости своей, увидеть солнце хотя бы еще раз.»

Вожак гоблинов продолжал насиловать, богиня продолжала слушать, а я продолжала молиться. Даже когда гоблин спустил свое семя в меня и ушел удовлетворенный, я продолжала свою беззвучную мольбу. До тех пор, пока не увидела звезду. Маленькая светлая точка, светила вдалеке, плясала, будто звала за собой.
— «Я что, умерла? Это путь на небеса? Тогда почему я не могу идти?»

— Похоже, это последний, — Раздался мужской голос.
— Да, с потомством я тоже разобрался. Неблагодарная работа, но она должна быть сделана.
— Не скажу, что мне жаль этих отродий, пусть и мелких, посмотри сюда.
— О Боже! Меня сейчас вырвет, — второй мужчина был ошарашен, — Бедняжка, они ее замучили до смерти.
— «Это они обо мне?» — я не понимала, что происходит.
— И, похоже, частично съели. Что за мерзкие создания, — первый голос начал приближаться, — Тут еще одна!

Звезда начала приближаться, я ощутила ее тепло на своем лице. Она была такой маленькой и тусклой, но такой теплой. Я протянула палец, попыталась дотронуться до нее.

— Не трогай факел, обожжешься, — мужчина аккуратно взял мою руку и положил ее на место, — Не бойся, ты в безопасности.
— Вот, дай ей воды.

Сильные руки нежно подняли меня и закинули голову. Губы тронул маленький поток воды, чистой и сладкой. Самой вкусной, что я пробовала.

Когда ручеек иссяк, они закутали меня во что-то и мужчина взял меня на руки.

— С... Солнце, — Наконец я смогла выговорить.

— Да, сейчас день, закрой глаза. Ты долго была в пещере, может быть больно.

Я едва помотала головой. Нет, глаза я точно не закрою, я хочу его увидеть.
— Как хочешь, мы уже почти вышли.

Мы вышли на свет, он был ярким, слепящим. Я взглянула на мужчину, что меня нес, размытый силуэт, никаких черт лица я разглядеть не смогла, таким был мой спаситель. Затем я перевела взгляд на солнце, светлый диск, что так долго не одаривал меня своим теплом. Я хочу чувствовать твои лучи вечно. Мои губы расплылись в улыбке.