Предисловие.

Ещё один рассказ конца 90-х, написанный для «Бульвара крутой эротики». Он тоже побывал на просторах сети...

Это было давно. Водка тогда стоила три шестьдесят две, народ штудировал нетленку «Малая Земля», а девушки занимались сексом не корысти ради, но исключительно из любви к процессу.

Июньским днем позади остался последний госэкзамен. Лёха с Сэмом, неразлучные друзья, праздновали победу в общежитии у сокурсников: рекой лилась водка, визжали девицы.

Праздник перевалил экватор и увядал. Парочки расползались. Уставшие от напитков и жары студенты почти не воспринимали реальность. К восьми вечера в строю остались Лёха с Сэмом, двое хозяев комнаты и пара девчонок.

Одну тискал на кровати парень, а другая липла к Лёхе с просьбой потанцевать.

– Отстань, у нас мужской разговор, – вежливо отшил ее Сэм. Девушка надулась и пошла танцевать одна. Ребята обсуждали предстоящее сафари на баб в Крыму и поглядывали на одинокую танцовщицу.

Ни с того ни с сего её танец на полу показался Лёшке банальным. Он схватил в охапку извивающуюся девчонку и водрузил между стаканов, тарелок и окурков.

– Танец...э-э...с вилками! В исполнении... Как тебя звать-то?

– Алла.

– В исполнении Аллочки! На, для бодрости! – Лёша протянул ей стакан, а Сэм поинтересовался у парня, что клевал за столом носом, не мешает ли тому музыка. Не дожидаясь ответа, врубил магнитофон на полную: Сэм, здоровенный детина в центнер весом, бывший метатель молота, к возражениям не привык.

Друзья были баловнями времени и родителей: у Лёшки папа – замминистра какой-то там хитрой промышленности, а предки Сэма подвизались на благодатной ниве советской торговли. Приятели ни в чем не ведали отказа и привыкли брать свое, даже если оно и чужое.

Особенно – в смысле девушек. Парочка выработала свою тактику, подловатую, но приносящую почти стопроцентный успех. Известно, что студент в общежитии, как правило, недоедает, не без оснований полагая, что деньги можно потратить с большей пользой. А уж поддать на халяву!.. Когда он падает носом в салат, свежеснятой девушке это не нравится. И все. Не то чтобы Лёшку и Сэма затруднял процесс первичного «съёма» девушек. Ими двигал спортивный интерес: удастся ли оставить с носом студиозуса, купившегося на дармовую выпивку...

Алла лихо накатила грамм сто пятьдесят портвешка и... грохнула о стенку пустой стакан. Осколки дождем обрушились вниз, зацепив парочку па кровати. Под их возмущенные крики девица на столе завертела задом и затрясла грудями. При попытке задрать ногу выше головы со стола полетела посуда, узкая мини-юбка собралась гармошкой на поясе и... застряла. На трусиках было написано «Friday».

Девушка, та, что обнималась, вытрясла, ворча, осколки из волос и хотела вернуться в объятия. Увы! Ее партнер мирно уснул под рев музыки, гиканье зрителей и визг Аллы. Разобиженная милашка дернула Сэма за рукав:

– Т-ты кто?

– Я – Сэм. То есть Саша. Семенько. А ты?

– Рита. П-поставь меня тоже на стол, я хочу кокур... какнур... кон-кури-ро-вать! – выговорила она заплетающимся языком.

Сэм вознес ее одним движением, как игрушечную. Рита с лязгом потопталась по ложкам и вилкам, поймала ритм и взмахнула ногой. Лёха, который, поглядывая на дебютантку, отхлебывал пивко, выдал пенный фонтан: оказывается, приятель на кровати времени не терял и успел спять с Риты важную деталь туалета – трусики. На большее его, увы, не хватило. А девочка об этом, похоже, забыла и с энтузиазмом размахивала длинными ногами, выставляя напоказ свои волнующие прелести: сквозь реденькие блондинистые кудряшки отчетливо просматривались две половинки пухленькой сдобной булочки. Подражая где-то виденному шоу, девчонка томно погладила руками грудь, потом прижала ладони к животику и, вращая в полуприседе круглым задком, опустила их ниже и провела между ног.

Лёшка с Сэмом покатились со смеху, увидев ее реакцию: Рита не сразу сообразила, что ее гардероб не в порядке, и успела раза три задрать ногу выше головы, прежде чем на ее лице отразились непонимание, удивление, испуг и неподдельный стыд. Она замерла, плотно сжав ногами подол платья, лицо стало пунцовым, на глазах заблестели слезы. Девушка спрыгнула со стола, оттолкнула руку Лёхи, который попытался ее удержать, и осмотрелась в поисках утраченного белья. Трусики она не нашла, схватила свою сумочку и бросилась вон из комнаты.

Алла кривлялась на столе как ни в чем не бывало. Она вряд ли поняла причину поспешного бегства подруги, так как была изрядно пьяна.

– Она что, целка? – ткнул большим пальцем за спину Сэм. – Тогда какого хрена приперлась?

– Кто, Ритка? Ага, она одна на курсе еще ни с кем не трахалась... – подтвердила предположение Алла. – А куда она?..

Девушка танцевала, вертя бедрами и не обращая внимания на собравшуюся гармошкой на талии юбку. Сэм, глядя на облегающие соблазнительный рельеф трусики, облизал губы и спросил:

– Ну, а ты-то как относишься к сексу?

– Я-то? Без комплексов! – гордо объявила Алла.

– А втроем?

– Я не пробовала...

– За чем же дело стало? Попробуй, – подвел черту Лёшка и потянулся к девчонке, чтобы снять с нее лишнее.

Она отнюдь не препятствовала стаскиванию с себя трусишек, а наоборот, помогла, двинув несколько раз упругой попкой. Одновременно Алла расстегнула кофточку и освободила симпатичные грудки с успевшими затвердеть остренькими сосками.

Сэм быстренько снял джинсы, подхватил мощными руками девицу со стола и посадил к себе на колени, как раз туда, где возвышался могучий столп эрегированного члена, увенчанный набухшей багровой головкой. Девчонка оказалась изрядно раскочегаренной – донельзя мокрая и горячая норка охотно и легко приняла в себя всю длину напряженного фаллоса.

Аллочка раскорячилась, стоя на полу по обе стороны Сэмовых мускулистых ног, и азартно приседала, с наслаждением ощущая, как в нее ритмично входит крепкий ствол.

Лёха тоже не растерялся, извлек из тесных джинсов свое палившееся кровью хозяйство и поднес к Аллочкиным приоткрытым губкам.

Пару раз она скользнула ими по члену – просто по пути, так как глаза у нее были зажмурены от удовольствия, «вонзающегося» в нее снизу. Потом девушка высунула розовый язычок и, перемещаясь в процессе соития вверх- вниз, стала водить им по Лёхиному дрыну вполне осознанно. Затем – ухватилась за него одной рукой, чтобы тут же заправить тугую головку в широко открытый рот. Другая ее ручка забралась в свой собственный густой черный пушок, обильно смоченный любовным соком, и теребила твердый налитой клитор.

Первым в троице кончил здоровяк Сэм. Он заскрипел зубами, побагровел лицом, глаза его остановились и стали очень сосредоточенными. Парень схватил Аллу за голую попку и синхронно с выплесками спермы стал резко и сильно насаживать ее на себя. Тут же послышалось сочное хлюпанье переполнившего девчоночью письку любовного коктейля.

Затем пальнул теплой солоноватой спермой Лёшка. Аллочка зачмокала, не успевая глотать пикантное угощение. По обе стороны подбородка, а потом и по точеной нежной шейке побежали два змеистых белесых ручейка. Лёха выдал столь обильный заряд, что его легко хватило бы на троих таких «сосальщиц»! Но винить девушку в неумении отсасывать не надо. Просто в то ответственное мгновение ее потное тело пробила крупная дрожь сильнейшего оргазма! И Лёшке следовало бы благодарить небеса за то, что Алла чудом удержалась от. судорожного непроизвольного смыкания челюстей...

Час спустя троица покинула наконец комнату. Алла насладилась двумя мужиками сполна, в разных комбинациях и сочетаниях. Поэтому, желая сделать приятное ребятам, она предложила:

– Поехали к Ритке. Ее предки свалили на дачу, она одна.

Лёшка, как будто это не он только что трижды спустил, подхватил:

– Точно! Сэм, сделаем ее женщиной!

Они тормознули тачку, домчались до Измайловского парка, у таксиста же купили две поллитры. Сэм заявил, что хочет пива. Лёха поднял его на смех:

– Летним вечером – пивка? И не меч... – тут он увидел вывеску ресторана «Осень». – А ну, пошли!

Поскандалив со швейцаром, друзья протырились в кабак и втридорога приобрели дюжину пива. Потом углубились в парк и, отмахиваясь от комарья, раздавили под пивко бутылочку. В ходе пикника друзья успели по паре раз отлучиться, а Алла все мялась и сучила ногами. Ей тоже давно просто до смерти хотелось писать, но наступили густые сумерки, и она боялась отойти от ребят. Девушка дотерпела до крайности и, в конце концов сломавшись, бросилась во тьму, но не выдержала. Она даже не добежала до ближайших кустов, поспешно спустила трусики и присела в пяти шагах от заливисто хохочущих друзей.

Наконец приятели вспомнили, что собирались к Рите. Алла повисла на руке у Сэма и долго водила их между домами, но никак не могла найти нужного. От бесплодного шатания они устали, сели на лавочку у какого-то подъезда, спугнули припозднившихся старушек и закурили, беззлобно поругивая свою пьяненькую провожатую.

– Смотри, не найдем Ритку, тебя оттрахаем!

– А я и не против... И пожалуйста! – Аллочка даже привстала и с готовностью потянула с себя трусики.

Может, ее и отымели бы прямо на лавочке, но вдруг откуда-то сверху донесся истошный женский вопль:

– Горим! Пожар!

Пошарив взглядом по фасаду, Сэм сказал:

– Вон, где балкон с цветами на двенадцатом, видишь дым?

На фоне темно-синего, почти черного неба и впрямь курился дымок, слегка подсвеченный из окон.

– Так надо ж спасать! – Лёшка вскочил. – Все наверх!

Они бросились к входу. Сверху доносились невнятные крики, на балконе металась расплывчатая фигура. Троица забежала в подъезд, и вслед за хлопком двери снаружи ухнуло: не то выстрел, не то взрыв. Лифт не вызывался. Лёша с Сэмом рванули вверх по лестнице. Когда они, запыхавшиеся, очутились на площадке последнего этажа, девушка уже ждала их и показывала на дверь в конце коридора:

– Это здесь! Чувствуете, дымом пахнет?

Они подняли жуткий трезвон, молотя одновременно по всем соседним дверям ногами. Никакой реакции...

***

...Примерно за час до того, как на нашу троицу неожиданно обрушилась сверху мольба о спасении, в одной из квартир этого же дома началась встреча пылких влюбленных.

– Жора, любимый, я так тебя ждала! – на шее вошедшего брюнета повисла аппетитная дамочка лет двадцати восьми, одетая более чем красноречиво: в прозрачный бледно-шафранный пеньюар длиною едва-едва до того места, где ноги меняют название, и к тому же распахнутый. Брюнет успел заметить глубокую ложбинку между внушительными холмами грудей, аккуратную ямочку пупка, приятную округлость животика (он любовно называл его пузиком). Низ пузика устилал шелковистый даже на вид рыженький пушок, явно старательно взбитый перед свиданием. Все это сказочное рельефное богатство прижалось к животу брюнета, едва успевшего отвести в сторону руку с шипастыми белыми розами. На мужском фасаде моментально проступило внушительное архитектурное излишество, ну, там, где у аккуратных мужчин обычно заглажены на брюках стрелки. Женщина, с жадностью впившаяся в губы визитера, почувствовала, как в нее уперся твердый штырь, и застонала:

– Жора, я больше не могу! Пойдем скорее! Я уже мокрая вся...

Жорина свободная рука проехалась по спине женщины вниз, легла на шикарное полужопие и устремилась вдоль глубокой расщелины дальше, под пеньюар, в промежность. Рыжая не обманывала: очаровательно мокрыми были не только мягкие лепестки приоткрытой в ожидании вульвы, но и бедра с внутренней стороны. Дамочка просто истекала любовным соком.

Разве можно перед таким чудом устоять? Брюнет бросил свой букет, подхватил на руки рыжую женщину и понес в спальню. Они рухнули на обширную кровать. Женщина ловко оседлала Жорины бедра. Ее руки с удивительной сноровкой содрали с шеи гостя галстук типа «шире хари», расстегнули до пупа импортную рубашку и в два счета разобрались с брюками. На свет божий явился удивительный детородный орган. Что в нем было удивительного кроме длины, спросите вы? Я, как автор, отвечу: ну конечно же толщина, ибо сей агрегат рыжей красотке еще ни разу не удалось обхватить так, чтобы кончики пальцев сомкнулись! Но и толщина не являлась основным украшением Жориного пениса. Его конец венчала здоровенная головка, превосходящая в диаметре ствол чуть ли не вдвое, примерно как кулак превосходит запястье! Так что ничего удивительного в том, что рыжая потекла от одной мысли о предстоящем наслаждении, не было.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, хозяйка квартиры, слегка, правда, прикусив пухлую губку от боли (а может, и от волнения, кто знает), опустилась на потрясающий член. Нежные лепестки у входа во влагалище, блестящие, обильно увлажненные любовным соком, раздвинулись под напором громадины члена и пропустили его плотное тело внутрь.

Потом нехотя позволили ему выйти наружу и обняли его твердь, вытянулись вслед за рельефным жезлом, словно сожалея о несвоевременном уходе такого замечательного гостя...

Дальше дело пошло проще: рыжая запрыгала на своём необыкновенном Жорике, постепенно ускоряя темп и увеличивая амплитуду движений. Она глубоко дышала, тихонько взвизгивая в конце каждого своего резкого падения, а брюнет Жора затем помогал ей своими жилистыми руками достичь максимальной высоты подъема перед очередным полетом вниз вдоль несокрушимо стоящего посоха.

Через некоторое время – не очень, кстати, и продолжительное – дамочка стала визжать уже непрерывно и бурно кончила. Она упала грудью на партнера, слегка придавив его своим обильным бюстом, и осыпала мужское лицо благодарными поцелуями. А также оросила счастливыми слезами.

Жора между тем совершал бедрами плавные волнообразные движения, ласково и ненавязчиво потрахивая, если так можно выразиться, свою обессиленную наездницу. В результате чего в ее заполненной крепким членом вульве разгорелся новый пожар.

Новый пожар – новая позиция: рыжая амазонка развернулась, не слезая со ствола, на сто восемьдесят градусов, то есть потной спиной к Жориной физиономии, и поехала кататься дальше, помогая себе наманикюренным пальчиком. Тверденький клитор, сияющий рубиновым огнем над ритмично входящей во влагалище дубинкой, отзывался на прикосновения пальца шквалами восхитительных ощущений, которые он щедро даровал своей владелице. Новый оргазм не замедлил обрадовать женщину. Она вновь рухнула вперед, прижалась щекой к лодыжке партнера и всхлипывала, то и дело что-то невнятно бормоча. А Жора, скосив глаза вдоль своего тела, залюбовался на торчащий в распяленной вагине член и на пульсирующую чуть выше места его вхождения в женский организм звездчатую дырочку попки.

– Клава, – позвал он исключительно интимным тоном, – сооруди твой фирменный минет, а? Что-то я никак не кончу...

– Конечно-конечно, милый! – отозвалась рыжая Клава. – С наслаждением. А ты меня полижешь?

– Спрашиваешь...

Клава осторожненько слезла с несгибаемого елдачины, попятилась назад и уперлась набухшими, натруженными половыми губами в губы Жорика. Жорик с жадностью втянул носом острый аромат возбуждения, источаемый разверстым влагалищем, и запустил в розовые жаркие глубины язык. По коже заурчавшей от блаженства Клавы забегали шустрые мурашки, она взялась рукой за горячий скользкий член, который только что покинул ее собственные сочные недра, и с трудом заправила бордовую от напора крови сферу головки в широко, до боли в челюстях раскрытый рот.

Активное сосание женщина сопроводила работой язычка, теребящего натянутую как струна уздечку, движениями кулака вдоль твердого стержня члена, называемыми в просторечии дрочением, и – надо же! – вкрадчивым проникновением пальчика незанятой руки в Жорин анус. Собственно, в этом проникновении и заключалась «фирменность» Клавиного минета. От него брюнет Жора приходил в исключительное половое неистовство и спускал в считанные секунды.

Вот и теперь, могучий член почти сразу же задергался во рту у рыжей, и из него забили частые и обильные фонтаны спермы. Клава умело проглотила все до последней капельки, высосала эвентуальные остатки и еще некоторое время нянчила языком и губами увядающий орган...

– Ну мать, ты и мастерица! – удовлетворенно выдохнул счастливый Жора, когда женщина улеглась рядом и положила огненную голову ему на плечо. Клава в ответ запечатлела на его губах сочный поцелуй. Ее губы еще хранили на себе слегка приторный запах и вкус Жориной спермы.

– Да, я же принес тебе розы, – вспомнил про букет мужчина. – Их бы в вазу поставить...

– А-а, – лениво протянула рыжая, – фиг с ними. Потом. Сейчас мне слишком хорошо!

– Мне тоже. Знаешь, я бы тебя ни на миг не оставлял...

– Ну, милый, ты же знаешь... – вздохнула Клава, – это пока нереально...

– Ага... – сладко зевнул Жора. – Пока... не... возможно...

Наверное, он на какое-то время задремал, убаюканный блаженством и мурлыканьем теплой женщины под боком, потому что когда он опять потянулся к ней губами, то никого перед собой не обнаружил. Рыжая сидела, скрестив по-турецки ноги, у его бедер и игралась вялым членом. Она то полностью освобождала головку, оттягивая крайнюю плоть чуть ли не до самого основания пениса, так что Жоре становилось даже немножко больно, и натянутая нежная кожица розово блестела, то, наоборот укутывала чувствительный шарик тонкой шелковистой шкуркой. Избыток шкурки тогда собирался на конце в мягкую кучку, похожую на маленький, еще не распустившийся бутончик. В обоих случаях Клава склонялась и запечатлевала на том, что у нее получилось, легкий невесомый поцелуй.

Жора, наблюдая за ней сквозь смеженные веки, почувствовал, как вновь нарастает желание. Член начал твердеть и вытягиваться. Рыжая вдруг заметила, что крайняя плоть больше не сходится на головке, и обрадованно улыбнулась. Она сделала несколько решительных движений рукой, и процесс становления окончательно завершился: фаллос достиг своих рабочих кондиций. Клава похлопала в ладоши и грациозными кошачьими движениями встала на четвереньки, повернув к Жоре аппетитную попку и вывернувшиеся, влажно сверкающие складочки, приоткрывшие вход во влагалище. Брюнета умилил вид рыженьких кудряшек, прилипших к мокрой плоти. Мужчина растаял:

– Ах ты, лисичка моя! У тебя такая трогательная пися!..

Он плотоядно облизнулся и припал к сочной вагине губами. Женщина сладко застонала, подаваясь навстречу, а потом вдруг попросила:

– Жорик, любимый, ну трахни меня скорей! Раком трахни! Грубо, как будто насилуешь!

Мужчина с готовностью пристроился сзади нее.

– Скорее, скорее, милый! – от возбуждения рыжую заколотила крупная дрожь.

Жора положил одну ладонь на тугое бедро, другой – прижал бордовую головку к горячим и скользким, набухшим желанием губкам, к приоткрывшейся между ними щели. Клава почувствовала прикосновение и бросилась навстречу члену. Пульсирующий жаркий мирок поглотил всю длину основательного жезла.

Разбушевавшаяся женщина полностью сбросила с себя все условности. Она оставила за дверью спальни напускное спокойствие и бешеной энергией и жадностью насаживала себя на член в стремлении поскорее получить оргазм. Одним словом, рыжая сорвалась с цепи Она с громкими, рвущими душу стонами кончила один раз, другой, третий. На это у не ушло вряд ли больше десяти минут. Брюнету Жоре даже не требовалось что-либо делать – только стоять и подставлять вагине беснующейся Клавы свой инструмент.

И вдруг раздался резкий, обескураживающе требовательный звонок в дверь. Пара замерла. Звонок повторился.

– Кто это? – занервничал Жорик. – Ты кого-нибудь ждешь?

– Ой, мамочки!.. – вскрикнула испуганно рыжая, когда вслед за звонком раздался оглушительный и страшный удар...

...Перед подозрительной в смысле пожара дверью «спасатели» провели краткое совещание.

– Может, там угорели все? – предположил Лёшка.

– Ой, кошмар какой! – пискнула испуганно Алла.

Сэм решил не трепаться попусту, разбежался от противоположной двери и с одного удара вышиб замок. Дверь распахнулась. Лёшка вошел в чернильную темноту и громко спросил;

– Эй! У вас горит?

Сэм двинулся в глубину прихожей, принюхиваясь и начиная сомневаться в правильности их действий:

– Дымом-то не пахнет, Леш...

Под ногами у него вдруг что-то сочно хрустнуло. Вспыхнул свет – это Алла нашарила выключатель. Сэм глянул вниз: на полу лежал раздавленный его могучей лапой букет белых роз. Сэм открыл одну дверь – все в порядке. Отворил другую. За ней была большая комната: тоже никаких признаков пожара. Сэм зажег свет и увидел еще одну дверь. Открыл и ее: спальня, освещенная двумя бра над широкой кроватью. А на кровати – испуганная пара, застывшая в совершенно недвусмысленной позиции: голая женщина на четвереньках, а сзади, плотно прижимаясь к ней бедрами –мужик на коленях.

– У вас разве ничего не горит? – задал глупейший вопрос Сэм, понимая, что они вломились не в ту дверь. – Слышь, мужик, ты извини, мы дверь малость попортили, думали, у тебя пожар. Закрой за нами...

Наверное, всё этим и обошлось бы, но тут на беду нарисовался Лёха. Он отодвинул Сэма и подошел к неподвижной парочке. Те молча ошалело смотрели на непрошеных гостей. В руке Лёшка держал фотографию в рамке. Он показал ее женщине и спросил:

– А кто этот, на снимке? Часом не супруг?

В ответ – ни звука. Повернув фото к Сэму, он предположил издевательски:

– По-моему, кто-то из них не совсем муж...

Действительно, зачугуневший около великолепного женского зада смуглый мужчина был лет тридцати от роду, худощавый и с темными вьющимися волосами. А с фотографии улыбался, обнимая за талию партнершу кучерявого, упитанный блондинчик в форме гражданского летчика.

– Ох, сдается мне, налицо типичная супружеская измена! – провозгласил Лёшка. – Аллочка, посмотри, как нехорошо поступают дядя и тетя. Какие все-таки бесстыжие: к ним гости пришли, а они не перестают трахаться. Причем дядя трахает чужую тетю!

Лёша выделил голосом слово «чужую». Алла протиснулась в спальню мимо Сэма, загромоздившего дверь своей могучей фигурой, и уставилась на образчик «типичной супружеской измены».

– Она... не отпускает... – подал голос мужчина на кровати. В ответ раздалось ржание трех молодых глоток.

– Наверное, тетя испугалась, думала, муж пришел. Ее и заклинило. Сэм, давай их разъединим. Ты тащи мужика, а я дамочку придержу, – предложил решение Лёха, подошел к женщине и погладил по голове. Она испуганно дернулась. Мужик сдавленно вскрикнул.

– Ой, какие мы нервные. Ладно, ладно, уходим. А вы тут сами разбирайтесь, – оскалился Лёша.

Дамочка всхлипнула, а ее любовник взмолился:

– Ради бога, ребята, сделайте что-нибудь. Больно же... Только силой растаскивать не надо...

Лёшка, интеллектуальный стержень компании, наморщил лоб и выдал идею спасательной операции: наверняка причиной столь надежного соединения явилось непроизвольное сокращение мышц влагалища в результате сильного испуга. Следовательно, надо сделать так, чтобы эти мышцы расслабились. Очень просто...

Спасательный азарт перескочил с благополучно забытого пожара на незадачливых любовников. Предложения выдвигались с энтузиазмом и со смехом обсуждались под затравленными взглядами неразлучников. Сэм вспомнил из курса физики, что тела при охлаждении сжимаются, и поэтому место стыка надо обложить льдом. Лёха возразил, что тогда сожмется не только вал, но и втулка. Не прошло и предложение для резкого сокращения размеров органа напугать мужика, так как отдельно это сделать опять же невозможно...

По кругу ходила бутылка водки и стимулировала мозговой штурм. Сэм провожал ее задумчивым взглядом. Отхлебнув из горлышка в очередной раз, он глубокомысленно изрек:

– Алкоголь снимает стресс!

Лёшка с возмущением отверг саму мысль потратить остатки водки:

– Во-первых, самим мало. А во-вторых, это не панацея. Вдруг не поможет. Не-е, не пойдет...

Тут впервые подала голос рыжая хозяйка квартиры:

– В баре две бутылки «Арарата»...

Лёха обрадованно шлепнул по заднице хихикающую Аллочку:

– Слышала? Быстро! И стаканы.

Алла проявила инициативу и прихватила заодно коробку конфет. Сэм разлил бутылку без остатка: у него получились два полных стакана и половинка. Половинку торжественно вручили Аллочке.

– Ну, за успех безнадежного дела! – и спасатели выпили все сами. Лёха положил в рот конфету и с обаятельной улыбкой протянул коробку страдальцам:

– Угощайтесь. Ах да, мы же собирались снимать стресс... Но, честно говоря, я перенервничал не меньше вашего и навеки потерял веру в чистоту супружеских отношений. А это –невосполнимый моральный урон. Сэм, ты ведь тоже потрясен увиденным, не так ли? А для юной девушки – вообще полное крушение идеалов!..

Произнеся эту проникновенную тираду, Лёшка неожиданно быстро налился праведным гневом. И пришел к выводу:

– Нет-нет, нельзя оставлять такое безнаказанным. Предлагаю в воспитательных целях сохранить статус-кво. Это послужит похотливым развратникам хорошим уроком. Так что, наливай, старина, еще...

Женщина на кровати тихо заплакала, а мужик, скрипя зубами, с ненавистью пообещал:

– Ну, паскудник, я до тебя доберусь! Пожалеешь, что на свет родился!

– О! – вскинулся Лёха. – Сэм, ты слышишь эти омерзительные угрозы? И главное, кому грозят?! Нам, потенциальным спасителям! Неблагодарные люди! И циничные: даже не прикрылись...

Мужик машинально подтащил простыню и набросил на незагорелую задницу своей партнерши. Пьяненькая Алла все смеялась, то восхищенно поглядывая на красноречивого Лёху, то озирая «трахающуюся» парочку.

– А ты, дурочка, чего ржешь? С кем связалась? Беги скорее домой, пока все это не кончилось плачевно! – посоветовал девушке мужик. Алла скроила рожицу и ответила знаменитыми словами Эллочки-людоедки:

– Хо-хо! Не учите меня жить!

– Во блин, что деется! Вот это расклад! Советский летчик рискует жизнью в ночном небе. В это время какой-то фраер спокойно поёбывает его жену, а застигнутый на месте прелюбодеяния, – Лёха насупил брови и картинно указал рукой на живописную группу, – угрожает расправой. Нет, я этого не вынесу. Допиваем, Сэм, и уходим. Хер с ними!

Он выдул свой коньяк и сказал:

– Покеда, сексуалы. Да, кстати, у тебя, мужик, через пару часов начнется некроз тканей в достоинстве. Можно сказать – бывшем... Пей, Алка, не тяни...

Но у Сэма, оказывается, имелась своя точка зрения на происходящее. Он вдруг пожалел несчастных. Несмотря на роль ведомого в их с Лёшкой дуэте, Сэм не всегда одобрял паскудства приятеля. Здоровяк подошел к женщине и протянул ей стакан. Она стала пить жадно, судорожными глотками, проливая янтарную жидкость на простыни.

– Спасибо, – прошептала рыжекудрая дама, глядя на Сэма собачьими глазами снизу вверх.

– Раз уж ты такой добрый, дай ей закусить... – фыркнул Лёшка.

–Ага! Членом! Членом! – перебила Лёху Алла и, довольная своим вкладом в общее свинство, рассмеялась.

– Идея, Сэм. Хороший минет ее возбудит, и она расслабится. Будь последовательным, старина. Ну, раз не хочешь, – видя явное недовольство Сэма, перевел стрелку Лёха, – я сам...

Мужик на кровати злобно посмотрел на него и выругался.

– Ты только подержи этого припадочного! – добавил Лёшка и расстегнул молнию. – Для него же стараюсь, а он бесится.

– Хватит, Лёха, хернёй заниматься! – одернул приятеля Сэм. – Надо в «скорую» позвонить. Должны же врачи помочь... Где у вас телефон?

В этот момент Лёшка отключился. Он взвился в неведомые эмпиреи и сделал то, что обычно делают пьяные мужики, расстегнув ширинку: достал бессильный член и стал мочиться. Прямо на кровать. Алле это показалось ужасно смешным, и девчонка осела на пол, слабея от хохота. А Сэм, когда осознал происходящее, врезал Лёхе по зубам под одобрительные возгласы страдальцев.

– Извините, ради бога, этого мудака. Сейчас я вызову «скорую», и мы... – он не договорил и обернулся посмотреть, отчего это у женщины глаза полезли на лоб.

Да-а, неожиданность была что надо: наряд милиции в сопровождении здоровенной овчарки. Один вид упитанной псины убивал всякую мысль о попытке смыться! Сзади, за спинами ментов, мыкался плюгавый мужичонка в застиранной майке и тренировочных штанах с пузырями на коленях. Он тараторил, брызгая слюной:

– Это они, те самые. Звонили во все двери, а потом выломали эту. Я в глазок видел! А Санька только в рейс улетел. У-у, бандюги...

Мужчинка тянул шею, стараясь заодно рассмотреть происходящее в спальне. А когда рассмотрел, его глазки нехорошо загорелись.

Блюстители порядка, приготовившиеся было к сопротивлению банды, тоже удивились изрядно, хотя и повидали всякого...

Несостоявшихся спасателей вывели из подъезда. Пока невменяемого Лёху и глупо хихикающую Аллу загружали в «воронок», Сэм осмотрелся. До него дошло, что за грохот раздался, когда они входили в дом. На тротуаре, освещенные уличным фонарем, дымились обломки телевизора, выброшенного с балкона соседней со взломанной квартиры, вход в которую был из другого подъезда.