(Действующие лица: Любка 47 – лет, Татьяна Вронская 45 – лет, их племянник Архип 25 – лет)

«О, нет, только не это! – с гулким стуком занявшегося сердца, лишь емко щелкало в мозгу Архипа. – Только не это!»

Однако, реальность была настойчивей всякого вымысла – находясь в светлом уюте беломраморной спальни с четой белокурых родственниц, он внезапно обнаружил себя обнажено – распятым веревками на просторной кровати с… недвусмысленным намордником на лице! Намордником, насильно раскрывающим его рот явно для каких – то изощренных экспериментов!

– Что, попался пузатик? – весело улыбнулась ему Татьяна Вронская. – Наверно, бьешься в догадках – что это тётушки вдруг задумали?

– Ыыы! – протестующе простонал он, да смолк, с выступившей «краской» стыда, вновь осознав, что он пред ними полностью обнаженный.

Тётки же, одинаково облаченные в темно – синие платья и черный капрон колгот, лукаво переглянувшись между собою, издали легкий смешок.

– Что – ж, не будем тебя излишне томить… – почти мурлыча себе под нос, продолжила белокурая «львица». – Мы посчитали, что для такого извращенца как ты, прошлое наказание было весьма блеклым. Ты, конечно, угостил нас своей горяченькой спермой, но затем обоссался. Поэтому, подумав над этим, мы решили, хи – хи, в ответ любезно угостить тебя своим… сокровищем… хи – хи…

Вновь переглянувшись с рослой старшей сестрой, они брызнули уже в ярком смехе.

– Ыыы… – тише «откликнулся» им Архип, не понимая, куда клонит прелестная тётка.

– Удивлен, почему на тебе этот намордник? – подрагивая от смеха, всё скалилась Вронская. – Именно для того, хи – хи, чтобы ты безропотно поглотил все эти «сокровища», ибо, они, хи – хи, есть наше дорогое говно!

– Ыыы! – в тот час вздрогнул он, под настоящий раскат женского хохота, расширив карие лупы в потрясающем изумлении.

– Да – да, милый племянничек! – закивала ему белокурая «львица». – Мы угостим тебя своим свежим калом, ибо, обязаны по – настоящему наказать тебя за извращенность. Просто обязаны.

И, повелительно махнула Любке – хоть и с веселой улыбкой, старшая блонда тут же покраснела, замялась – засмущалась, но, все же полезла к нему в кровать.

«Боже, не может этого быть! – вместе с дрожью волнения, вспыхнуло в Архипе. – Этого не может быть!»

Но, Любка и вправду, расставив над ним свои длинные ноги, присела прям у его лица, да подобрав подол темного платья, бесстыдно обнажила его пораженному взору вкусные выпуклости роскошного зада. Обнажила, выставив на показ густо – русоволосый пах с коричневыми складками полных половых губ и, темнеющее кольцо ануса.

«Боже…» – дико уставившись в это «кольцо», совсем замер он и, с неожиданно пролившейся теплотой в мелких яйцах, озарился холодной россыпью зыбких «мурашек».

– Давай же, Люб… – в тоже мгновение горячо зашептала сестрице Таня Вронская. – Угости нашего извращенца своим сокровищем. Ведь, ты же уже хочешь выдать переработанное пюре?

– Да… – глухо откликнулась длинноволосая блонда, со стыда захлопнув глаза.

– Ну, хи – хи, тогда смелее… – хихикнула белокурая «львица». – Выдай свою «пюрешку» дорогому Архипу…

Разом накрывшись в волнении «гусиной кожей», напряженная Любка шумно засопела, да, наконец, «оживилась» мышцами ануса – вздрогнув перед глазами племянника в легкой натуге, её дырочка с показавшимся бледно – коричневым говнецом плавно увеличилась в объеме и… извлекла тоненькую «сосиску» кала!

– Ыыы… – сдавленно взвыл под нею Архип, в тот час, со смачным хлюпом получив первую пряную порцию прямиком в глотку.

– Мах… – тужась, вздохнула зрелая блонда, да тут же выдала очередное «сокровище».

Он же, почувствовав во рту мягкий удар её горячо – терпкого говна, в ту же секунду хотел было инстинктивно сжать зубы, но, из – за намордника, лишь бессильно заклокотал горлом, невольно заглатывая его с концами!

Хлюп – хлап – вот первая Любкина партия растворилась в его глотке! Хлап – хлюп – вот сглотнул он и вторую! Хлап – хлап – третий «крендель» из её задницы также «летит» прямо в его пищевод!

– Да, Любка, да! – дьявольски глазея на нестандартно облегчающуюся сестру, вскричала Татьяна Вронская. – Корми его своим «сокровищем»! Корми!

«Боже, это не происходит со мною… – глотая падающее тёткино «яство», подумал Архип. – Это всё просто иллюзия…»

Однако, анус Любки продолжал шмалять в его рот новым говном и, он, судорожно лакомясь им, едва ощутив позывы естественного отвращения, неожиданно почувствовал мощный… всплеск возбуждения! Возбуждения, которое враз подтянули его «невелички» в мошонке и… выпрямили кривую «колбаску» самого члена!

Любка же (просто полыхая в стыде!), «родив» ему ещё несколько порций терпкого «кисленького», вскоре сошла с кровати, бережно подтерла голый зад листком газетки и, едва скользнув взглядом на только что «накормленного» ею племянника, отошла тихо в сторонку.

– Браво, Люб! – просто сияя пошлой улыбкой, зааплодировала старшей сестре Татьяна Вронская. – Ты была великолепна! Смотри, ему явно понравились твои «сокровища» – всё проглотил, гад, да ещё и член в удовольствии вытянул!

Прельщенная похвалой сестры, зрелая блонда снова бросила быстрый взгляд на Архипа и, действительно подметив его встопыренный «крюк», со смущенной улыбкой вновь стеснительно замялась в уголке спальной комнаты.

Белокурая «львица» же, подобрав с пола комок оговняненной ею газетки, машинально засунула его в свой рот, чуть – чуть посмаковала, да… проглотила! Проглотила, как ни в чем не бывало, двинувшись к кровати Архипа!

«Сумасшедшая… – только и подумал он, ещё трепеща от особенного «блюда» Любки. – Просто безумная…»

Но, несмотря на изумительно обгаженный рот и продолжающееся внутри ощущение необычного вкуса, он, лишь сильней встопырил свой член, невольно засочившись на неё во всепоглощающем вожделении!

– Ну, что дорогой… – сверкая всё той же кошачье – лукавой улыбкой, заглянула прямо в его рот подошедшая Вронская. – Вкусное говнецо у моей сестрицы? Вижу – вижу, что вкусное… Позволь же теперь мне, угостить тебя своим… Теперь уж от переваренной овсяной каши… Вот увидишь, тебе оно тоже понравится…

Да с сими словами, забралась к нему на кровать, также подняла над ним подол своего платья (обнажая не менее заросший пах с сочной «киской»!) и, с готовностью застыла пышно – ягодичным крупом у его лица!

«О, боже, только не снова! – в тот же миг выстрелило в мозгу уже вполне «наевшегося» Архипа, сразу окатив гениталии новым томлением. – Только не это!»

Ожидая, что и из её темной дырочки сейчас полезут терпкие «сокровища», он в опаске зажмурил глаза и, ощутил в глотке упруго – горячий удар… струи мочи – целясь прямо в его рот, Таня Вронская неожиданно пролилась на него своим «золотистым дождем»!

– Ыыы! – вскричал под ней Архип, тут же вздрогнув всем голым телом.

– Хах… – нежно пропела белокурая «львица», эффектно ударяя «янтарной» струей прямо в обосранной сестрой глотке.

Он же, вмиг за – балдев от кисло – соленного «источника» тётки (вконец запив им остатки кала иной!), ещё сильней полыхнул сочащимися «слюнями» желания!

– Да… О – дааа… – закатив глаза, промурлыкала мочащаяся Вронская, бойкими струями заливая племяннику и лицо.

И, не давая ему даже опомниться, напрягшись, тоже стала стремительно увеличивать дырочку ануса, в свою очередь, обнажив в ней темно – коричневую плоть пошедшего говна – толсто – горячего «огуречного сокровища», вскоре, шлёпнувшегося прямо в его глотку!

– Ыыыы! – едва не захлебнувшись в моче, вновь вострепетал под нею Архип, надрывно заглатывая сие её «лакомство».

– Умммх… – бархатисто вздохнула белокурая «львица», в невероятном блаженстве быстро наполняя рот племянника последующими «кренделями».

«Кренделями» более густыми и терпко – горькими чем от мягкой «пюрешки» сестрицы, кои, в сочетании с пролившейся кислинкой мочи, так «накалили» Архипа, что он, уже невероятно вытянув плоть полового члена… неистово застрелял густыми струями спермы! Застрелял, разом орошая ею дородную округлость своего животика!

– Ыыыыы! – со всей силой взвыл он под облегчившейся тёткой, вместе с последним проглоченным калом, сладостно задергавшись кривым писюном.

Таня Вронская же, потрясающе высравшись, снизошла на пол, также подтерлась газеткой, и, заметив «разрядку» племянника, с новой вспышкой улыбки удовлетворительно бросила:

– Молодец, мой мальчик! Ты не только покорно испил мой «сок», но и съел и мои все «сокровища»! «Сокровища», от вкуса которых, ты даже кончил! Смотри, Люб, он просто «расстрелял» себя! Ай, Архип, ай молодец!

Сама всё прекрасно видя, Любка, смеясь больше зеленью глаз, чем пухлой сочностью губ, вновь опустила свой взгляд в смущении.

– Что – ж, Архип, – продолжила белокурая «львица», игриво метнув свой комок прямо на осемененный живот их невольного копрофила. – Теперь мы видим, что твоя любовь к нам воистину беспредельна. И это прекрасно. Как ты думаешь, Люб, пока он нас так беззаветно любит, что даже испытывает оргазм от вкуса нашего кала, то, может быть, мы будем и впредь использовать его как родной унитаз? А, сестрица?

– Да, Тань… – снова подняв на него взор (едва сдерживая в груди рвущийся хохот!), смущенно промолвила старшая блонда. – Отныне он наш унитаз…

И, все же не выдержав, рассмеялась вместе с сестрой яркими залпами гогота!

«Сучки… – глядя на довольных тёток, лишь подумал насытившийся ими Архип. – Мои родные любимые сучки…»

Весело искря на него прекрасными водами глаз, они, не прекращая смеяться, благодарно одарили его по воздушному поцелую и, вскоре удалились из спальни.

Он же, «благоухая» щедро обосранным ими ртом, блестя Татьяниной мочой, да мерцая выплеснутой спермой, устало захлопнул глаза – захлопнул, не без некого удовольствия, уже сполна отдаваясь всё ещё пестро играющему вкусу их фекальных «сокровищ»…