Вымотавшийся и уставший, уснул вчера вечером мёртвым сном, не забыв, конечно же, ещё раз оприходовать своё новое приобретение. Утром же, едва открыл глаза, удивился, увидев рядом Светлану. Память услужливо пояснила, почему эта женщина со мной под одним одеялом и улыбается. Эта её искренняя и светлая улыбка меня насторожила, но, не настолько, чтобы забыть, что под этим одеялом она голая. Лежит так соблазнительно, придерживая голову на согнутой в локте руке, от чего край одеяла приподнят и демонстрирует холёную кожу груди.

— Чего довольная такая? — Скрывая за протяжным зевком смущение, поинтересовался я.

— Смотрю на тебя, и всё не могу поверить. — Призналась она и придвинулась ближе, положила голову мне на грудь, обхватила руками, даже ногу закинула, от чего её киска плотно прижалась к моему бедру. У меня сложилось очень отчётливое ощущение неправильности происходящего, что-то здесь не так, и я уже вижу что.

— Да, ситуация не самая стандартная. — Погладил её по плечу я, как-то не задумываясь над своими действиями, поцеловал в макушку.

— Я рада, что всё сложилось именно так. — Вывернула голову и посмотрела мне в лицо Светлана, в глазах её плясали искорки, и непонятно было, какие именно.

— Что-то позавчера и вчера ты не очень радовалась. — Напомнил я.

— Тогда я не понимала, слишком во многом заблуждалась. А сегодня ночью долго думала над твоими словами и вижу, что ты во всём прав. Ведь ты сейчас здесь, со мной, рядом, такой настоящий и тёплый. — Она мурлыкала как кошка, бережно гладя меня по груди, словно пытаясь удостовериться, что я и вправду существую.

— Настоящий я, настоящий. — Ещё больше смутился я, огляделся.

— Это первая ночь за последние годы, когда я спала спокойно. — Снова укладываясь мне на грудь и обнимая крепче, тихо призналась Светлана, потёрлась щекой.

— И что же тебе мешало выспаться? Я понимаю ещё, раньше, не знаю, что с тобой происходило, но, последние полгода ты провела здесь. — Я отложил размышления о её странном поведении, рассудил, что получив больше информации, без труда отыщу ответы на все вопросы.

— Ты разозлишься, если я расскажу. — Не отнекиваясь, просто предупредила Светлана. Я скептически приподнял бровь, что бы она сейчас мне не сказала, очень трудно злиться на красивую женщину, так трепетно прижимающуюся к тебе, да ещё и в такой уютной и спокойной обстановке.

— Я постараюсь не сердиться, рассказывай мне всё, и честно, очень не люблю, когда мне лгут. — На всякий случай предупредил я, поглаживая её по талии под одеялом.

— Когда умер папа, появилось очень много проблем. Я не смогла в полной мере сохранить его наследие, упустила большинство активов. Предприимчивые «доброжелатели» прибрали к рукам больше половины всего, у меня осталось только то, что было записано непосредственно на моё имя. Можно было попытаться вернуть всё через суды, но, это затянулось бы на долгие годы, а я очень хотела поскорее найти тебя. — Светлана заговорила плавно, с лёгкой грустью, мои прикосновения успокаивали её, я чувствую это по биению её сердца, так плотно прижалась, что оно эхом отдаётся в моей грудной клетке.

— Узнав, в какой город уехала семья, усыновившая тебя, распродала всё своё имущество во Владимире, уволилась и прилетела сюда. Здесь у меня не было ни одного знакомого человека, не с кем поговорить, обсудить проблемы, и дни мои потекли в тишине человеческого гомона. Твои родители прогнали меня, и испугали, нет, я была готова пойти на нарушение соглашения, но, в таком случае меня посадили бы в тюрьму, и мы бы ещё долго не увиделись, да и ты бы не захотел общаться с отсидевшей матерью-уголовницей. — Голос её дрогнул, я тут же успокаивающе погладил, мысленно отмечая, что мыслит она вполне здраво, что радует. Светлана почувствовала мою поддержку и продолжила, прижимаясь ещё крепче, словно пытаясь расплющить свою грудь о мои рёбра.

— Я узнала, где ты живёшь, на следующий день впервые увидела, очень хотелось подойти к тебе, обнять, объяснить всё, ведь мне так много нужно рассказать. Ты был с родителями, вы отправлялись куда-то все вместе, ты улыбался и смеялся, и я... Я не смогла... — Не удержавшись, она всё же всхлипнула, по щеке скатилась слеза и расплылась на моей груди холодящей каплей.

— Тише, успокойся, всё хорошо. — Растроганный, я снова поцеловал её и тоже обнял крепче.

— Потом я купила эту квартиру, здесь жила женщина, очень вредная, она никак не хотела продавать жильё, и мне пришлось заплатить её двойную цену. Денег достаточно, и я очень хотела жить напротив, чтобы видеть тебя, быть хоть немного ближе, чем все эти годы. — Тёплая, ласковая, в моих объятьях, она стала такой уютной, словно мы знакомы уже тысячу лет.

— Да, я видел бинокль на балконе. — Чтобы не молчать, добавил я с лёгким осуждением.

— Прости меня, пожалуйста, я знаю, что подглядывать нехорошо, но... — Она замешкалась, стараясь подобрать слова помягче.

— Ты очень сильно хотела меня увидеть. — Уже выучил наизусть я.

— Да, очень сильно. — Закивала она, трясь щекой о мою грудь.

— С этим понятно, ты купила эту квартиру, а дальше что? Что так мешало тебе спать по ночам? Неужели так волновалась, все полгода?

— Это сейчас здесь так, а когда я только въехала, жить здесь было невозможно. Пришлось делать ремонт, менять абсолютно всё, я доплатила за срочность, но, ещё месяц пришлось пожить в гостинице. Весь месяц приходилось вставать в полпятого утра и ехать сюда.

— Зачем? — Не понял я.

— Чтобы увидеть тебя, проводить до учёбы. Хоть ты меня и не замечал, я всегда была рядом, когда ты выходил из дома. — Призналась Светлана и замолчала, ожидая моей реакции. А я молча выпал в осадок, что я там говорил о здравости её рассуждений, беру свои слова назад.

— Продолжай. — Помолчав немного, попросил я.

— Когда здесь закончили ремонт, стало проще. Я вставала в шесть утра, наблюдала с балкона, как ты просыпаешься, собираешься на занятия, и как приходишь, и как ты... — Света прикусила язычок.

— И как я дрочу на кровати, раза по три на день. — Чувствуя, что краснею, как можно спокойнее закончил я за неё.

— Я почти всегда отворачивалась. — Совсем тихо прошептала она, и это «почти» сказало само за себя.

— Твой вуайеризм не очень удивляет, после признания в тотальной слежке. — С насмешкой подбодрил я, вспомнив, в каком виде мы лежим и что смущаться уже поздно.

— Это не слежка...

— Да-да-да, я помню, наблюдение, это всё в корне меняет. — Не удержавшись от ехидства, поправился я.

— Каждый вечер я ждала, когда ты уснёшь, а ночью, когда ложилась спать, боялась, что проснусь позже тебя, и ты уйдёшь раньше. Я не хотела расставаться с тобой больше никогда. А сегодня спала очень спокойно, потому что чувствовала, что ты рядом. — Наконец закончила она, и в комнате стало тихо. В первые мгновения её рассказ показался мне очень милым, наполненным любовью, но, рассудок быстро доказал, что это очень безумно, что это мания, и больше похоже на действия маньяков. Даже если так, эта маньячка мне нравится, особенно сейчас, такая тёплая и приятно пахнущая, самое главное, внимательно за ней следить и держать под контролем, чтобы не пропустить момент, когда станет по-настоящему опасной.

Мы пролежали в тишине ещё несколько минут, пока я переваривал новые данные и пытался хоть как-то их структурировать. Мой изначальный план полетел к чертям, я-то ожидал тихого, пассивно-агрессивного сопротивления, капризов, неприятия своего нового подчинённого положения. Придумал методы, которыми буду пресекать попытки перехвата власти, унимать недовольство, как буду постепенно приводить её к послушанию, и нате вам, получите и распишитесь. Светлана оказалась всем довольна, вон как прилипла, однако, принесла кучу других трудностей, куда более серьёзных и грозящих большими неприятностями в будущем. Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления, а то, пытаясь предусмотреть всё, с ума сойти можно.

— Свет, приготовь нам что-нибудь на завтрак. — Хоть и мягко, но приказал я, стараясь не допустить в голос просительных нот.

— Конечно, а что ты хочешь? — Тут же привстала на локтях Светлана, с готовностью заглядывая мне в глаза. Либо не заметила, что я приказываю, либо сочла за должное, как уже заметил, с этой женщиной может быть всё что угодно.

— Не знаю, решай сама. И принеси мой телефон. — Решил проверить я, чуть меняя тон, это уж точно не заметить невозможно. Она тут же выскользнула из-под одеяла, блеснув прелестями, накинула халат, целеустремлённо вышла. Всё ясно, приняла как должное, это могло бы очень сильно обрадовать, если бы произошло попозже, а не так сразу, сейчас это больше настораживает. Вернулась быстро, отдала мой мобильник и, счастливая упорхнула на кухню греметь посудой.

Я ещё раз потянулся, зевнул напоследок и сел. Утренний стояк дал о себе знать, но, я немного помял член, укладывая его. Велик соблазн провести эти выходные со Светланой в кровати, да и она не будет против, но, в первую очередь нужно думать головой. А голова подсказывает мне сразу несколько дел, которыми нужно заняться неотложно, а потрахаться я теперь смогу в любое время дня и ночи. Исходя из условий соглашения, ничего возвращать «мамочке» не буду, учитывая её рассказ, цены деньгам она не знает, и всё немалое состояние уйдёт сквозь пальцы в песок быстрее, чем успею моргнуть. Да, у меня финансы в большей безопасности, я-то уж точно смогу распорядиться ими куда более рационально и с пользой. Да, всё сложилось очень удачно, основания здравые, побуждения добрые, а моя загребущая жадность, как бы, не при делах.

Ничем подобным раньше не интересовался, поэтому копался на сайтах, выискивая лучший вариант. Через полчаса рассматривания реклам, нашёл самое подходящее предложение, записался на сайте на полдень и отправился в душ. В кухню вошёл почти полностью довольный жизнью, обнаружил на столе две чашки с омлетом на меду, задумался на секунду. Светлана внимательно следила за мной, в этом ей не откажешь, заметила, что часто беру это блюдо в одном из кафе у университета. Сели, отломил кусочек и принялся жевать, Светлана наблюдала за мной, не прикасаясь к еде.

— Очень вкусно. — Похвалил её я, в ответ на мои слова она счастливо улыбнулась и тоже приступила к трапезе.

— Ладно, доедай, в душ и одевайся, поедем по делам. — Закончив со своей порцией, налил чаю, себе и ей.

— Какие? — Удивилась она, с благодарностью принимая чашку.

— Поедем к гинекологу, я уже записал тебя на приём.

— Зачем? У меня всё хорошо. — Смутилась женщина и немного покраснела.

— Не сомневаюсь, по другой причине. Сходишь на приём, сдашь анализы, пусть врач выпишет тебе противозачаточные. — Рассудительно заявил я.

— Да зачем? В любой аптеке купить можно. — Как-то неуверенно возразила красавица.

— Можно, но, пусть врач выпишет подходящие тебе, они, знаешь ли, разные бывают. — Поучительно воздел палец к потолку я, интонацией показывая, что больше возражения слушать желания не имею.

— Хорошо, как скажешь, сейчас, только посуду помою. — Согласилась Светлана и поднялась, протягивая руку к моей пустой тарелке.

— Иди в душ, я сам помою. — Отмахнулся я и она ушла, бросив напоследок короткий взгляд.

Привычка мыть за собой посуду въелась уже на подсознательном уровне, мама постаралась. Свою ошибку осознал, когда ставил на подставку для сушки вторую тарелку, ладно, ничего страшного, я ведь не мелочный тиран. Время, пока Светлана приводила себя в порядок и готовилась к выходу, потратил на разглядывание собственной комнаты в бинокль. По достоинству оценил эту наблюдательную позицию, расположена очень удачно, просматривается почти вся комната, кроме одного угла. Когда уже докурил и собрался, было, вернуться, заметил, как открылась дверь. В комнату вошла мама, заинтересованно достал последнюю сигарету, сунул пустую пачку в карман. Мама начала убираться, поднимая предметы со стола и протирая пыль под ними, когда уже решил, что ничего интересного, деловито открыла шкаф и начала подозрительно долго копошиться в нём.

Сначала не понял, чем она занимается, там пыли быть не должно. Недоумевая смотрел, как она поднимает и опускает вещи, ворошит полку с бельём, а когда начала методично выворачивать карманы джинсов и толстовок, снова вправлять, до меня дошло. Нахмурился и закусил фильтр, что-то новенькое, однозначно. Наблюдать стало интереснее, следом за шкафом, тщательному досмотру подверглись выдвижные полки стола, полка для книг. Не верится, что под словом «уборка» можно понимать пролистывание книг, их потряхивание над полом, даже за сами книги заглядывала, вдруг там есть что. Никак в толк не возьму, что она так старательно ищет? С полкой закончила, расставила всё по местам, как и стояло, очень уж быстро и с первого раза, явно не впервые так развлекается. Встала деловито в центре комнаты, огляделась по сторонам, вдруг опустилась на четвереньки и заглянула под кровать, потом приподняла матрац, там тоже поглядела. Вот те на, новость так новость, я даже задохнулся от возмущения, когда она смахнула пот со лба и деловито уселась за мой стол, придвинула к себе ноутбук, открыла.

Никогда не ставил пароль на компьютер, особо скрывать нечего, да и мысли такой не было, что мама, когда меня нет, копается в моих файлах, выискивая что-то непонятное. Дверь за её спиной открылась, она дёрнулась, но, увидев отца, успокоилась. Так-так-так, неужели они на пару столь живо интересуются моими делами? Слава щебню, отец меня не подвёл, заговорил что-то с крайне недовольным и строгим видом, мама лишь раздражённо отмахнулась. В ответ на это, родитель подошёл к ней, взял за плечи, развернул к себе лицом и потряс. Он что-то говорил, но, звука не было, как в немом кино. Мама оттолкнула его, тоже что-то сказала, даже выкрикнула. Папа удивил, не произнося ни слова, отвесил ей пощёчину, видно, что очень лёгкую, мама расплакалась больше от обиды. Так же молча, отец захлопнул ноутбук и, ухватив маму за локоть, вывел из комнаты, дверь закрылась.

Меньше знаешь — крепче спишь, очень верное выражение. Лучше бы не брался за этот бинокль, честное слово. Мало мне проблем со Светланой, так ещё и мама чудить начала, вот за что мне всё это? Нет, скрывать от родителей мне нечего, да, сейчас есть, но, нет ничего такого, что можно было бы спрятать под матрасом или за книгами. Удивляет и возмущает сам факт обыска, просто в голове не укладывается, неужели мне не верят? Вошёл в комнату, обнажённая Светлана, стоящая перед распахнутым шкафом, повела носом, почуяв сигаретный дым. Обернулась, посмотрела на задумчивого меня и принялась надевать трусики.

Уселся в кресло и особо внимания на одевающуюся женщину не обращал, размышляя над новыми фактами. Жизнь решила меня испытать, с каждым днём преподнося новые, не самые приятные открытия. Из раздумий о тяжести своей судьбы, меня вырвала Светлана, уже надев трусики и бюстгальтер, она опустилась передо мной на колени и заглянула в лицо.

— У тебя что-то произошло? — С участием поинтересовалась она, заглядывая в глаза.

— Ничего особенного, потом расскажу. Одевайся, уже почти одиннадцать. — Улыбнувшись такой заботе, ласково потрепал её по щеке я. На короткое мгновение, прижавшись щекой к моей ладони, женщина, встала и вернулась к шкафу. Я проводил взглядом её донельзя аппетитную задницу, поправил начавший подниматься член в джинсах, достал телефон. Написал отцу в чат, что у меня всё хорошо, что вернусь завтра вечером, и чтобы они с мамой не беспокоились за меня.

Совершеннолетие — лишь отметка в бумагах, кроме права самому покупать себе сигареты она особой пользы не приносит, как по мне. Не думаю, что есть родители, которые думают: «Всё, моему сыну уже восемнадцать, пусть делает что хочет, не буду за него волноваться», не хочу нервировать родных, мама, судя по всему, отлично справляется с этой задачей самостоятельно.

— Всё, я готова. — Встала передо мной и покрутилась из стороны в сторону Светлана.

— Прекрасно выглядишь. А удобно в колготках к гинекологу?

— Спасибо. А это не колготки. — Она легко задрала подол платья, демонстрируя трусики и край пояска, к которому крепились чулки.

— Всё, понял. — Кивнул я и несколько торопливо встал, мысли о маме как метлой вымело.

К клинике приехали вовремя, Света отправилась на приём, а я прогулялся к кассе и оплатил его. Подождал десять минут, двадцать, стало скучно разглядывать плакаты с вагинами в разрезе, отправился к выходу, когда заходили, видел место для курения. Там уже было несколько человек, трое мужиков стояли и оживлённо о чём-то болтали. Я встал несколько поодаль у свободной урны, достал пачку и обнаружил, что она пуста. Вот же, совсем забыл, огляделся, ларька в зоне видимости не было, пришлось подойти к галдящим собеседникам.

— Прошу прощения, у вас сигареты не найдётся? — Сопроводил свою просьбу уточняющим жестом я, один из них обернулся и поглядел на меня.

— А не рано ещё курить? Вот мамка выйдет, по шапке схлопочешь. — Беззлобно пошутил один, достал пачку, протянул открытую. Его собеседники тоже добродушно хохотнули, снисходительно поглядывая.

Я лишь улыбнулся шутке, взял одну и благодарно кивнул. Прикурил, убрал зажигалку во внутренний карман пальто от холода, удовлетворённо затянулся. Стоя лицом к выходу, увидел, как из дверей вышла женщина, огляделась, посмотрела в мою сторону и поспешила сюда. Прошла мимо, подошла к троице.

— А ты чего одна? — Поинтересовался один из мужиков, тот, что поделился куревом.

— Марина с Катей задержались ненадолго, сейчас выйдут. — Доставая пачку сигарет, пояснила та. Не прошло и минуты, как на пороге оказалась Светлана, точно так же как и та, что сейчас болтает за моей спиной, огляделась, заприметила меня. Я вгляделся в её походку, очень изящная, грациозная, от бедра, но, задницей при этом особо не виляет. Красивая, ничего не скажешь, особенно когда волосы вот так трепещут на лёгком ветру. Ожидая своих, мужики тоже поглядывали в сторону выхода, притихли, когда Светлана подошла улыбаясь.

— Закончила? — Небрежно швыряя окурок в урну, поинтересовался я, обнимая её за талию, легко поцеловал в губы.

— Сказали завтра за анализами заехать и рецепт получить. — Лишь на миг удивившись, довольно закивала она.

— Завтра так завтра. — Уже ожидавший такого ответа, пожал одним плечом я, и мы неторопливо пошли прочь. Тишину за спиной я слушал со злорадством, глупым и ребяческим, но, от того не менее радостным. Приятно вот так, молча утереть нос, как ни посмотри, у этого весельчака, что шутки любит, подружка и на морду не такая смазливая, как моя Светлана, и в талии пошире будет. До полноты картины не хватает сесть в крутую тачку и укатить, однако, прав нет, водить не умею и не особо горю желанием учиться.

Обрадованный своей мелочной победой над незнакомым мужиком, я даже забыл о маминой выходке с обыском, и вспоминать особого повода не было. Кстати, о том, что она моя мать, Светлана больше даже не заикалась, вела себя как обычная женщина, нет, я бы даже сказал, девушка, молодая и восторженная. Решив не возвращаться так сразу в четыре стены, повёл её гулять по набережной, а то эта одержимая потратила полгода на глупую слежку, и ни разу не вышла к морю. Светлана была счастлива, ни на секунду не отпускала мою ладонь, держалась крепко, словно решив, что если разожмёт пальцы на миг, я шагну в толпу и растворюсь в ней навсегда. Смотрели на море, наблюдали за чайками, кружащими над волнами, я рассказывал истории из прошлого, ели сладкую вату, я даже умудрился не испачкаться, Светлане не так повезло. Она мило смущалась, когда я аккуратно убирал влажной салфеткой с её щёк зелёные и синие пятна. От забитой, понурившейся, то и дело норовящей разрыдаться истерички не осталось и следа, оно и к лучшему.

Счастье её было искренним и заразительным, часть передавалась и мне. Как бы я ни старался быть серьёзным, улыбка то и дело самовольно захватывала власть над губами. Глупо конечно, начать отношения с изнасилования, и потом только перейти к свиданию. Сейчас понимаю, что мог начать с такой вот прогулки, просто отнестись к ней мягче, пройтись по красивым местам, поговорить по душам, и она бы сама радостью дала, но, кто же знал, что родная мама у меня на всю голову воробушком клюнутая? Я ожидал сильного соперника, хоть и поставленного в неудобную позицию обстоятельствами и чувством вины, думал, нужен натиск, напор, ошеломить, сбить с толку, поставить заведомо проигрышный ультиматум, ввергнуть в отчаянье и сломать волю, а тут... Одно разочарование, в плане борьбы, тут. Даже для виду не побрыкалась, только смущается иногда, уверен почти на все сто процентов, что и это очень быстро пройдёт.

Начало холодать, вечер понемногу вступал в свои права, и мы вернулись домой. Ужин готовить, нужды не было, и пообедали и поужинали в кафе на набережной, поэтому, на кухню даже не заходили. Пешая прогулка затянулась, ноги гудели и слегка побаливали, а Светлана ещё и на каблуках, но, нужно отдать должное, ни разу не пожаловалась, даже виду не подала. Упал на кровать, раскинув руки и расслабился, как же хорошо. Светлана подошла к зеркалу и начала раздеваться, приподнял голову, наблюдая, как она заводит руку за спину и ищет пальцами застёжку молнии. Сам не понял, как это произошло, но, резко встал и успел взяться за собачку за миг до того, как Светлана нащупала её. Изящные пальцы, всё ещё прохладные после улицы, коснулись моей кожи, замерли. Женщина посмотрела на моё отражение в зеркале поверх её плеча, поняла всё без слов, опустила руку и замерла.

Я повёл застёжку вниз медленно, вслушиваясь в издаваемый ею звук, тихий, на грани слышимости. Такой же, осторожный вздох Светланы, расходящиеся половинки платья легко шевельнулись, молния закончилась, ткань плавно соскользнула с плеч, собралась волнами на полу, полностью закрыв лодыжки. В зеркале представилось великолепное зрелище, я завороженно глядел на изгибы её тела, отлично подчёркнутые чёрным, с небольшим вкраплением кружев бельём. Эти малые участки ткани сказочно смотрелись на холёной, не тронутой лучами солнца коже, рассмотрел маленькую, едва заметную родинку на правом бедре. Слегка качнулся вперёд, вдыхая аромат волос, сохранивших свежесть морского ветра, гармонично сочетающегося с запахом чёрной смородины от её туалетной воды. На секунду остановил взгляд на собственном отражении, взгляд алчный, похотливый блеск в глазах, нет, так не пойдёт, попытался взять себя в руки. Да, так намного лучше, куда достойнее и не вызывает рефлекторной неприязни.

Не поддаваясь желанию начать целовать, мять, гладить и ласкать везде, где только можно, отошёл назад и подчёркнуто неторопливо снял рубашку, начал складывать, незаметно наблюдая за реакцией. Светлана не шевельнулась, словно статуя, даже глазами не повела, взгляд потуплен, но, не виновато, а смиренно, как же трудно не кончить от этого зрелища. Рубашка сложена идеально, отошёл в сторону, положил на столик у окна, вернулся и вновь остановился за спиной, замершей в ожидании своей участи женщины. Словно вернувшись в прошлое, как в старшей школе, зацепил резинку бюстгальтера и оттянул назад, но, не резко, как тогда с одноклассницами, а медленно, глядя на выражение лица Светланы в отражении. Остановил палец, натянув до предела, замер, позволяя своей жертве провести несколько секунд в ожидании боли и отпустил.

Щелчок, звонкий и мелодичный, плечи Светланы поднялись, послышался резкий вдох. Подошёл вплотную, широким движением обнял, запуская ладони сразу под чашечки бюстгальтера, с наслаждением ощутил её горячую плоть и крупные, уже успевшие потвердеть соски.

— Чувствуешь его? — Спросил негромко, прижимаясь сквозь ткань джинсов напряжённым членом, стараясь поместить его ровно в ложбинку меж полушарий её попки.

— Да, чувствую. — Подняла взгляд, я ощутил, как сбилось её сердцебиение, она поняла, что я отлично

вижу её состояние, чувствую его своими ладонями, так собственнически захватившими сокровенную плоть. Её сердце застучало чаще, сильнее, словно птица, выбившаяся из сил над океаном, которая яростно колотит крыльями, страшась упасть в воду, надеясь протянуть ещё несколько минут, продержаться ещё немного, ведь берег так близко. Светлана потеряла спокойствие, краска залила лицо, а мои губы расплылись в довольной, жестокой улыбке.

Не знаю, откуда во мне всё это. Точно не от родителей, никогда ничего подобного не было в семье, даже предпосылок, а я стою и наслаждаюсь чужим смущением, предвкушаю, как причиню боль, настоящую, физическую, даже вид шрамов, исполосовавших спину женщины, не смущает. Прогоняя эти неуместные мысли, сжал её соски, сильнее, услышал полустон-полувскрик, почувствовал, как подаётся назад, прижимается спиной плотнее, стараясь убежать от терзающей боли. Её лицо искажается, Светлана морщится и изнемогает, боль всё продолжается, то спадая почти на нет, то усиливаясь в разы, подчиняясь моим движениям. Ей больно, она страдает, но, руки всё так же покорно опущены, ни мысли о спасении, лишь смирение, взвинчивающее моё возбуждение до предела. Запрокинула голову, прерывистое дыхание обжигает щеку, сжимаю пальцы, поворачивая в разные стороны, стон прямо в ухо, мотнула головой, ёрзает бёдрами, уже не может спокойно стоять, как же это приятно.

Наклоняюсь и целую в шею, какая же она вкусная, кожа пахнет просто умопомрачительно, а какая нежная, начинаю покусывать, но, о сосках не забываю. Подрагивает в моих руках, трепещет, отдаваясь в мою волю и мою милость. Сдерживаю животное, рвущееся на свободу, ему это не нравится, но, я человек и в моих руках женщина, величайшая ценность в природе. Пальцы слабеют, перестают терзать и теперь массируют эти чувствительные комочки плоти. Окончательно загоняю дикаря в пещеру, из которой он выполз, зубы разжимаются, губы ласкают укушенное место, останется синяк, но ничего, это небольшая плата за наслаждение. Светлана слегка расслабилась, стоны утратили болезненные нотки, теперь в них звучит удовольствие, она жадно наслаждается затишьем, отлично осознавая, что за ним вновь последует боль.

Не хочу отпускать, так приятно обнимать её, чувствовать, как бьётся сердце, ощущать дыхание на коже, вдыхать запах и понимать, что она моя, только моя. Отпустить пришлось, но, ненадолго, развернул сильным, властным движением. Ладони вновь легли на её тело, проникли под трусики, сжали мясистые полушария и притянули к себе изо всех сил, заставляя прижаться лобком к напряжённому члену. Светлана без раздумий воздела руки, её горячие ладони схватили мою щёки, прильнула в поцелуе. Жар, нежность, привкус помады, страсть и желание, всё это одним порывом инфернального ветра принесли мне эти губы. Её заявление, что она обдумала мои слова и осознала их верность, не были ложью, сейчас эта женщина, трепещущая в моих руках, больше не считает себя моей матерью. О нет, сейчас в её груди пылает совсем иная любовь, и она не боится показать её.

Уже вчера она не была против, но, что-то сдерживало, не давало раскрыться полностью. Сейчас же, все рамки сломаны, искорёжены безжалостной дланью желания и выброшены вон за пределы души, на свалку к остальным предрассудкам, не позволяющим людям просто быть счастливыми. Я утонул в этом поцелуе, на долгое мгновение растворился в нём, потерял самого себя и тут же обрёл. Мой язык скользнул меж её раскрытых, влажных и нежных губ. Она почувствовала его, слегка прикусила, не больно, тут же лизнула своим, начала играть, руки обхватили шею, подалась вперёд, слегка подталкивая и заставляя отступить. Я не стал противиться, шагнули вместе, словно единое целое, мои ладони с упоением сжимают и мнут её задницу. Руки Светланы на моей шее напряглись, резкий толчок и поцелуй прерывается, а её ноги взлетают вверх, смыкаясь в замок на моей пояснице.

Я напрягся, удерживая её вес, очень приятный и успокаивающий, страстно прижалась начала новый поцелуй, впервые получив контроль над ситуацией. Осознание этого факта вспыхнуло в сознании молнией, я тут же разворачиваюсь и как можно аккуратнее опускаю её спиной на кровать, отстраняюсь, не позволяю дотянуться губами. Ухмыляюсь довольно и жёстко, смотрю в глаза, а руки мои уже расстёгивают защёлки, удерживающие чулки на кружевном пояске. Прикусила нижнюю губу, глядит в ответ нетерпеливо, этот вульгарный жест в её исполнении выглядит очаровательно, убрал всё лишнее и, рывком вырвавшись из объятий, несколькими резкими, нетерпеливыми движениями стягиваю с неё трусики и, не глядя, отбрасываю их куда-то за спину.

К чёрту холодность, успею ещё наиграться во власть. Сейчас я хочу её, желаю оказаться внутри, просто до безумия, до трясущихся рук, ещё немного и сойду с ума, взорвусь как закупоренный паровой котёл. Одна штанина зацепилась за лодыжку, нервным пинком скинул её, отшвыривая джинсы, вернулся к оставленному на блюде деликатесу. Светлана уже готова, ноги раздвинула до предела, с этими чулками они выглядят как божественное творение, её набухшие половые губы, от выступившей смазки матово блестят, дышит прерывисто, глаза сияют безумным блеском, скованная бюстгальтером грудь вздымается часто и резко. Медлить невозможно, навис сверху и вошёл с первой же попытки. Её объятья, попыталась обхватить руками, не позволил, схватил запястья и, даже не вспомнив о нежной коже, прижал к кровати над головой.

Внутри неё горячо и влажно, член двигается без преград, лишь стенки влагалища обнимают, ласкают изо всех сил, выходит до половины и вновь врывается как в последний раз, чувствую, что если продвинусь ещё чуть-чуть, самую малость, толкнусь в шейку матки, из которой я когда-то вышел в этот мир. Ощущения непередаваемые, из последних сил смог побороть себя, не дёргаюсь судорожно как ебущаяся собака, задаю размеренный ритм, а Светлана ловит его, подаваясь бёдрами навстречу, поскуливая и закатывая глаза. Она тоже теряет облик цивилизованного человека, дыхание через раз, ни проблеска интеллекта в глазах, лишь море чувственной страсти и наслаждения, не сдерживаясь, стонет мне прямо в лицо, пытается что-то выговорить, не может, лишь нетранскрибируемые звуки, передающие больше смысла, чем самая чёткая речь.

Нет, моя бывшая не могла и никогда в своей жизни не сможет отдаваться мужчине вот так, телом, душой, и чем-то ещё, тонким и неосязаемым, но, в такие моменты выходящим наружу, показывающимся в нашем тусклом и сером мире. Я не самый опытный любовник, это моя вторая женщина в жизни, но, я чувствую это, ощущаю кожей, вдыхаю с воздухом, захлёбываюсь в этом ощущении, и не хочу выныривать даже ради воздуха, необходимого нам всего лишь для жизни. Вынырнуть пришлось, Светлана забилась словно рыба, выдернутая из проруби, яростно и неосознанно, её тело конвульсировало, билось в агонии, переживая самые яркие и непереносимые в своём блаженстве ощущения. Двигаться стало невозможно, судорога, сжавшая её плоть забрала контроль и над влагалищными мышцами, скомкала их безжалостной дланью, захватив в плен и мой член, такой сладостный плен.

До сих пор не понимаю, как я не кончил сразу же, может быть, потому что слегка испугался. Такой оргазм увидел впервые, складывалось ощущение, что Светлана перестала дышать, начавшийся было крик, оборвался, но, долгие несколько секунд и судорожный вдох, протяжный стон на выдохе и мой член шевельнулся, получая немного свободы. Не мешкая более ни секунды, вырвал его как из капкана, распрямился и начал кончать мощными, тугими струями семени, вырывающимися как из гидранта. Первые капли ушли почти параллельно, упали за головой Светланы, на покрывало, потом на лицо, грудь, пачкая бюстгальтер, на чёрной ткани их было видно просто отлично, живот, поясок для чулок, и вот, крайние, самые слабые, залили её лобок, проникая в короткие светлые волосы интимной стрижки.

Зубы болели, челюсти словно прикипели друг к другу, а скулы свело от боли, я с трудом отодвинулся в сторону, чтобы не придавить Светлану и рухнул рядом, лицом в покрывало. Прийти в себя было непросто, когда отдышался, а в голове появились первые мысли, с трудом приподнялся на локте, чтобы посмотреть, как там Света. Она была в таком же состоянии, даже ноги не сдвинула, так и лежала, широко раскинув конечности, лишь руки опустила на грудь, медленно открыла глаза и посмотрела на меня затуманенным взором. Слова были не нужны, я слабо ухмыльнулся и опустился обратно, эта слабость во всём теле быстро не пройдёт, лучше расслабиться и спокойно перевести дух.

Нет, сегодня на второй заход меня не хватит, хоть палками бейте, член словно умер, отдав весь свой суточный потенциал за раз. Апатия и слабость были колоссальными, довлели над волей, утверждая, что сейчас нужно просто закрыть глаза и спать, сон поможет, сон спасёт. Не поддался уговорам потрясённого тела только из чувства противоречия, слегка пошатываясь, поднялся и, дойдя до валяющихся джинсов, достал из них телефон и сигареты. Вышел на балкон, не опасаясь замёрзнуть, балкон тёплый, а немного холодного свежего воздуха из окна пойдут лишь на пользу. Пока курил и приходил в себя, лениво копался в приложении в телефоне. Что я там говорил, про то, что есть не хочу? Всё бред, аппетит проснулся, появился из ниоткуда, словно весь день только водичку хлебал, и той всего малость. Ужин заказал из китайского ресторана неподалёку, готовят вкусно, проверено временем, успел изменить адрес, чуть было заказ домой не оформил, то-то бы мама с папой удивились.

Вернувшись, бросил телефон на кресло, подошёл к Светлане. Она тоже немного пришла в себя, по крайней мере, ноги свела, даже в коленях согнула. Улыбнулась мне мягко и устало, довольства скрыть не смогла, да и не пыталась.

— Ты ещё полежи чуть-чуть, а потом в душ, я нам пожевать заказал. — Потрепал её по щеке я, удивившись тому, сколько ласки и нежности прозвучало в моём голосе.

— Спасибо большое, я тоже проголодалась. — Только и вымолвила она, улыбаясь как счастливая дура, впрочем, насколько я узнал её за эти дни, именно таковой она сейчас и является.

И вновь это чувство дежавекю, опять стою на кухне и жду Светлану из душа. Хотя нет, кое-что изменилось, еду не готовлю, а выкладываю из контейнеров по тарелкам и чашкам. И жду не женщину, переспавшую со мной из-за необходимости, а свою женщину.