Трудно объяснить почему, но больше всего на свете я не люблю свадьбы. Казалось бы — веселье, танцы, тосты! Гуляй в свое удовольствие, если, конечно, свадьба не твоя. Но, все же, не лежит у меня душа к этому мероприятию, и я всегда стараюсь его избегать. Однако, в этот раз свадьба случилась у двоюродной сестры, и тут уж оказаться в тени праздника у меня не получилось. Более того, на веселье слетелись многочисленные родственники со всей страны, и даже ближнего зарубежья. Естественно, встал вопрос о размещении гостей. Как я не сопротивлялся, но в мою «двушку» тоже подселили несколько человек — двоих многоюродных братьев с Минска, которых я видел всего один раз в жизни и то, когда мы были еще детьми, и вместе ездили в детский лагерь, а также их маму, которую я вообще никогда в глаза не видел. Ужасно не люблю чужих людей в своей квартире. Это одна из многих причуд моего внутреннего мира. Кроме того, зал у меня был проходной, и каждый раз, перемещаясь из спальни в кухню или уборную, придется тревожить навязанных гостей.

Совсем по-другому к свадьбе отнеслась моя девушка. У Насти было просто взрывное воображение по части организации праздников. Забыв обо всем, она днями и ночами на пару с невестой что-то чертили, рисовали, придумывали, смеялись, и ожесточенно спорили, а временами даже ругались. Еще одним их любимым развлечением на это время стало издевательство над женихом. Без зазрения совести девушки гоняли его по магазинам, каким-то салонам красоты, ресторанам, при этом, не переставая обвинять несчастного в нерасторопности и безалаберности. С затаенной тоской приходилось смотреть на все это действо, понимая, что рано или поздно подобное ждет и меня.

И с каким же злорадством я наблюдал, как все планы, рожденные в таких мучениях, стремительно рушились один за другим. Сначала, совершенно неожиданно и неуместно, во время церемонии выкупа пошел ливень. Пришлось все срочно сворачивать и переигрывать. У самого ЗАГСа водитель одной из машин кортежа неудачно зацепил припаркованную дорогую иномарку, что чуть было не окончилось дракой, и сильно затянуло время. В результате, ни памятной фотосессии, ни прогулки по городу не получилось. На кислое лицо невесты было больно смотреть. Апогеем мероприятия стал ресторан. Тут уж все неудачи и пережитый стресс с плеском утонули в алкогольном мареве. Стали постепенно стираться границы настороженности и скромности. Все дальние родственники оказались значительно ближе друг другу.

В середине вечера ко мне подошел отец и представил моих новых квартирантов. Как оказалось, все перевернулось с ног на голову, и теперь у меня оставались на ночь дядя Лёня и его жена Рада. Они немного опоздали на праздник, задержавшись с рейсом из Болгарии. Рада была русской, но родилась и выросла в Болгарии, а в Россию приехала впервые. Тем не менее, по-русски она говорила практически идеально. Женщина грациозно протянула руку, опустив ее ладонью вниз, и мне не оставалось ничего другого, как галантно поцеловать ее, слегка прикоснувшись губами к нежной коже. Рада что-то пробормотала по-болгарски, весело взглянув на меня черными как смоль глазами. Вновь прибывшие разместились у нас за столом. Дядя Лёня принялся ускоренными темпами наверстывать свое опоздание, опрокидывая одну рюмку за другой. Он непрерывно болтал, вмешиваясь в несколько разговоров одновременно, бесцеремонно перебивая собеседников, то и дело, взрываясь оглушительным хохотом, от которого шумело в ушах. О своей супруге он моментально забыл, и Рада неловко вертела головой, безрезультатно пытаясь понять смысл пьяных разговоров. А дядю Лёню понесло еще дальше. Он пустился в пляс, выкидывая замысловатые коленца посреди зала, и бесстыдно приставал ко всем без исключения женщинам и девушкам. Вскоре мой неугомонным родственник потащил танцевать и Настю, с довольной улыбкой притягивая ее к себе за талию.

В очередной раз, украдкой посмотрев на Раду, я вдруг встретился с ней взглядом. Нет. Пожалуй, эта фраза не отражает в полной мере остроту момента. Точнее будет сказать: ее взгляд вдруг пронзил меня, словно острая иголка ловко пойманного мотылька. Завороженный, я любовался красотой бездонных черных глаз, внимательно изучающих меня. Женщина слегка прикрыла ресницы и, разомкнув пухлые, блестящие от помады губы, отправила в рот маслину, нежно подхватив ее языком. Это было настолько сексуально, что я, кажется, даже рот открыл от изумления. Рада довольно улыбнулась, собрав аккуратные ямочки на раскрасневшихся щеках, и подмигнула мне, кивком головы указывая на танцпол.

— Алёша? Тебя так зовут? — пропела она мне на ухо, прижимаясь в танце пышной грудью.

— Да... — обескураженно ответил я, пытаясь немного отстраниться от партнерши, чтобы не обнаружить перед ней нарастающее возбуждение.

— Я Рада... прости... мой муж... он такой... — она задумалась, пытаясь вспомнить подходящее русское слово.

— Ничего страшного, — как-то наигранно улыбнулся я, — дядя Лёня просто веселый человек.

— Веселый... — согласно кивнула Рада, не отрываясь глядя мне в глаза, — очень веселый! Это твоя девушка с ним?

— Да.

— Красивая.

Когда танец закончился, к Насте подскочила невеста и стала что-то разгоряченно шептать ей на ухо, эмоционально размахивая руками в белых перчатках. Через секунду девушки, высвободившись из объятий любвеобильного дяди Лёни, куда-то удрали, а Рада все никак не выпускала из руки мою ладонь.

— Покурим? — спросила она, взглядом указывая на выход.

— Не курю, — пожал я плечами, — но компанию составлю.

Она вернулась к столику, торопливо достала из сумочки сигареты, и, осушив начатый бокал с красным вином, побежала ко мне. Продолжая любоваться своей новоявленной тетей, я не мог не отметить ее грациозную женственность. Сквозь бархат короткого синего платья, проступали упругие покатые бедра, а в глубоком вырезе декольте маняще играла белая налитая грудь. Ее возраст мне не был известен, но, думаю, что не больше тридцати пяти лет.

По мере того, как общая неловкость улетучивалась, мне стала открываться очень интересная и умная женщина. Алкоголь быстро упростил наше общение, и спустя какое-то время я уже не обращал внимание, что она путает слова, иногда сбиваясь на Болгарский. Сидя на ступеньках ресторана, в объятии теплой летней ночи, я узнал, что Рада (тётей ее называть у меня язык не поворачивался) и дядя Лёня поженились три года тому назад. Конечно, мне было известно, что у дяди Лёни есть гражданская жена в России, и даже двое детей, но Раде я не стал ничего об этом говорить, чтобы не расстраивать ее лишней информацией. Да и она о муже почти не говорила, все больше расспрашивая меня о моей жизни, и вообще о русской культуре. Вскоре разговор плавно скатился на интимную тему. Для Рады, казалось, не было никаких запретных тем в общении. Она с интересом расспрашивала о моей сексуальной жизни, где и в каких позах мне больше всего нравится этим заниматься, охотно делилась своим опытом, со смехом раскрывая разные постельные казусы с дядей Леней и другими мужчинами. Сначала мне было немного неловко слушать ее истории, иногда граничащие с извращениями, но вскоре я вошел в роль и весело смеялся над очередным остреньким повествованием.

Глубокой ночью нас нашла Настя. Большинство гостей уже разъехались кто куда, и пришла пора собираться домой. Рада побежала искать мужа, а мы с Настей уселись на лавку в ожидании такси.

— Твой дядя меня всю излапал! — как-то не очень расстроенно сообщила мне она.

— Да, он может...

— Я хочу тебя! — вдруг выдохнула Настя и впилась в мои губы сладким поцелуем, отдающим малиновым ликером. Ее рука быстро скользнула под ремень, нащупывая ладошкой отвердевший от недавних разговоров член.

— Насть, ну не сейчас же! — попытался вразумить я девушку, млея от удовольствия.

— Давай сейчас! — безумно настаивала Настя, продолжая поглаживать моего дружка пальцами.

Тем не менее, когда такси подъехало, она немного сбавила напор, и спокойно уселась на заднее сиденье. Разгоряченные такой прелюдией, мы нетерпеливо поглядывали на мелькание ночных фонарей за окном, в надежде поскорее оказаться дома. К счастью, квартира моя находилась совсем недалеко.

— Я в душ! — радостно крикнула Настя, нетерпеливо скидывая с ног босоножки.

Быстро нырнув на кухню, жадно делаю несколько глотков холодной минералки из холодильника и раздеваюсь. Приглушенно зашумела вода. Несколько раз измерив шагами небольшой коридор от кухни до зала, я не сдержался и рванул дверь ванной комнаты на себя. Она оказалась не закрытой. Настя стояла вся в мыльной пене, поставив стройную ножку на край ванной, и тщательно натирала обнаженное тело губкой. Прозрачные струйки воды стекали по ее волосам на грудь, и дальше стремительными водопадами срывались вниз с возбужденно торчащих сосков. Вне себя от желания я подскочил к возлюбленной и отодвинул ее к стене, забираясь под горячие струи.

— О, да! — страстным шепотом встретила она меня, крепко хватая кулачком за основание члена, — Я хочу тебя!

Упиваясь страстью, я стал жадно целовать возбужденную грудь, пахнущую клубничным мылом, а потом плавно опустился на колени, приникая губами к распустившемуся цветку нежной промежности. Наташа издала протяжный стон блаженства и крепко сжала ладонями мою голову.

Звонок в дверь раздался как гром среди ясного неба, заставив нас обоих вздрогнуть от неожиданности. Я поднял голову и встретился с Настей взглядом. Ее блестящие глаза горели страстью.

— Какого черта? — прошептала она, облизнув губы.

Звонок повторился. Теперь более настойчиво. Несколько секунд мы вопросительно смотрели друг на друга.

— Не открываем! — решила Настя и снова притянула мою голову к себе. Но ночное время, ужасно громкий дверной звонок, с каждым разом становившийся все настойчивее, а кроме того, дополняющий его стук в железную дверь, все же заставили нас прервать любовные игры. Настя с досадой ударила ладошкой по душевому крану, выключая воду, а я туго перетянув полотенцем бедра, и накинув халат, отправился открывать непрошеным гостям.

Как только защелкал замок, звонки и стуки прекратились. В сырой темноте подъезда я с трудом разглядел моего отца и стоящую за его спиной Раду.

— Сын, ну что ты? — осуждающе пробурчал папа, — Договаривались же, что гости у тебя переночуют.

Я потер переносицу.

— Да я... забыл.

— Ну, нельзя же так. Неудобно перед людьми. Ты хоть один? — отец подозрительно оглядывал мои мокрые волосы. Рада неловко переминалась с ноги на ногу у него за спиной. Дяди Лёни, в поле зрения замечено не было.

— Один, один, — соврал я, — в ванной был, вот и не слышал звонка.

— Ладно, принимай гостью. А я поеду дальше на поиски.

Рада легко проскользнула в прихожую, и я закрыл дверь. Тетя торопливо рассказала, что муж ее ушел в загул, сбежав из ресторана в неизвестном направлении в компании каких-то новых знакомых.

— Прости... Алеша... — улыбнулась Рада, — очень неудобно.

— Не переживай, — я поддержал женщину под локоть, пока она снимала с ног туфли, — все будет нормально.

Меня всегда раздражало это слово: «Алёша». Я привык, что меня называют Алексей, Лёха... «Лешик» — как любила обращаться Настя. Однако в устах Рады слово «Алёша» приобретало какой-то новый, нежный оттенок, и хоть и резало слух, но резало приятно.

Из ванной плавно выплыла Настя, укутанная в большое банное полотенце.

— Ой, — Рада перевела удивленный взгляд с моей девушки на меня, — ты не один?

— И снова здрасте! — Настя ладошкой распушила мокрую челку.

— Я... мешаю да? — женщина замерла посреди коридора в нерешительности.

— Да нет же! — я поплотнее затянул халат, и ненавязчиво подтолкнул новую знакомую в сторону гостиной, — Чувствуй себя как дома. Тут все свои. Насть, приготовь постельное, я пойду диван разложу.

— Конечно, господин! — Настя присела в ироническом реверансе, а я, следуя за гостьей в комнату, обернулся и виновато пожал плечами, извиняясь перед любимой за испорченную ночь. Ничего, еще будет время наверстать.

Однако, моя раздосадованная бестия затеяла мстительную игру. Она нарочно подвернула полотенце повыше, так чтобы стройные бедра были почти полностью открыты, и не упускала случая тайком демонстрировать мне свои сокровенные прелести, низко нагибаясь, чтобы застелить и разровнять простынь. Взбивая подушку, она и вовсе уронила полотенце, открывая светлые полушария груди с торчащими упругими сосками.

— Насть! — возмутился я.

— Да ладно... — с издёвкой отвечала она, снова натягивая полотенце повыше, — тут же «все свои»!

Рада с нескрываемым интересом наблюдала за этим спектаклем, нетерпеливо ёрзая в кресле.

— Ребята... — тихо произнесла она, приподнимаясь, — а... можно... мне в душ?

— Да, конечно! — с готовностью воскликнул я, — Насть, дай чистое полотенце.

Моя ненаглядная подозрительно хмыкнув, достала с верхней полки бельевого шкафа красное махровое полотенце и бросила его мне.

— Пойдем, я все покажу, — гостеприимно предложил я. Мы прошли по полутемному тесному коридору и остановились у распахнутой двери ванной комнаты, из которой еще доносился яркий запах геля для душа, — Если что-нибудь понадобится, то просто позови.

— Хорошо... я позову... — как-то лукаво улыбнулась она и прикрыла дверь.

Настя сидела в моей комнате на кровати, подогнув под себя ноги, и всем своим видом старательно демонстрировала обиду.

— Ну что опять? — развел я руками.

— Весь вечер испортил, — надув губы пробубнила она.

— Мы сегодня на вечер ничего и не планировали, — разозлился я на глупые обиды, — Гости у нас на два дня. Потерпи немного.

— А я не могу терпеть, — с досадой выпалила Настя, — я хочу!

— Киса, — я присел на край кровати и растрепал волосы на голове у любимой, — ну давай подождем, когда она уснет? Закроем поплотнее дверь и...

— Ты совсем дурак? Что за удовольствие заниматься сексом втихаря, словно подростки в кладовке. Я хочу пошуметь!

— Ну, не можем же мы ее выгнать?

— Давай поедем на дачу! — с загоревшимися глазами придумала Настя.

— Это некрасиво... да и поздно уже...

— Ну и хрен с тобой. Тогда я поехала домой! А ты сам обхаживай тут своих гостей!

Настя со злостью кинула в меня большой пуховой подушкой и, скинув полотенце, решительно походкой направилась в прихожую, где лежала ее одежда. Я вернул подушку на свое законное место на кровати и стал спокойно сворачивать покрывало, намереваясь укладываться спать. Не люблю истеричных женщин. Особенно, когда истерики происходят на ровном месте. Через минуту в комнату заглянула Настя — одетая в платье и даже в босоножках. Ее глаза бешено блестели в полумраке дверного проема. Она уже открыла рот, чтобы сказать что-то, но я решил сыграть на опережение:

— О, ты еще тут? — наивно удивленный взгляд, — Что-то забыла?

Нижняя губа девушки импульсивно задрожала.

— Ах, ты ж, с-с-с... — прошипела она, — Да пошел ты!

Несколько громких шагов по коридору, нервные щелчки отпираемых замков и оглушительный хлопок входной двери, сотрясший стены.

— А ты как думала? — тихо сказал я в пустоту, — Собралась уходить, так иди...

На душе стало тоскливо. Я достал из бара початую бутылку коньяка и плеснул себе на дно бокала. Что за дурацкая привычка портить настроение под самый конец вечера... вернее, уже под самое утро? И ведь это не в первый раз. Благородный напиток приятным теплом разлился в желудке. В коридоре послышались тихие шаги.

— Что-то случилось? — полушепотом спросила Рада, робко заглядывая в комнату.

— Все в порядке, — ответил я, допивая остатки коньяка, — давай ложиться спать. Я постелил.

— Она ушла да? Это я? Из-за меня?

— Ты тут совершенно не причем, — я зевнул. Какая-то равнодушная усталость окутала голову, — просто кому-то нужно подлечить нервы.

Растерянное выражение на лице женщины сменилось улыбкой. Вильнув бедрами, она вплыла в комнату, и я смерил взглядом красивое тело с груди до колен укутанное в огромное Наськино полотенце. Влажные темные волосы рассыпались по обнаженным плечам.

— Ну, зря ты так... твою девушку прекрасно можно понять, — моя гостья подошла ближе и села на край кровати, продолжая буравить меня пристальным взглядом, — я ведь отлично знаю от какого важного дела я вас отвлекла.

— Да, ну, Рад, — немного смутился я, — ничего ты не отвлекла. Это у нее просто...

— Перевозбуждение? — с ухмылкой спросила женщина.

Я невнятно хмыкнул, не зная, что ответить, и в комнате на несколько секунд воцарилась неловкая пауза. Почему-то я вдруг почувствовал себя каким-то неопытным юнцом, краснея под рентгеновским взглядом. Рада же, напротив, преобразилась в совсем другую женщину. Скромность и кроткость как-то гармонично плавно переросли в ней в уверенность и вальяжность. С легкой усмешкой, она еще раз осмотрела меня с головы до ног, и, склонившись, забрала из руки пустой бокал.

— Вы еще так молоды, Алёша. И не умеете ценить многие моменты.

Я невольно сглотнул слюну, наблюдая как моя гостья неторопливо ступала босыми ногами по старому ковру, направляясь к стене с баром.

— Можно? — полуобернулась она ко мне, указывая на бутылку с коньяком.

— Конечно, — просипел я. В горле почему-то пересохло.

Рада наполнила пузатый бокал более чем на половину, перелив практически все остатки из бутылки, сделала маленький глоток и продолжила свою лекцию:

— Твоя Настя очень... импульсивная девушка. Это хорошо, но, похоже, что ты не умеешь этим пользоваться. Вместо того чтобы доводить ее до срыва, просто дал бы ей то, что она хочет.

— Да, не в этом дело, Рад... — попытался вмешаться я в этот поучительный монолог, но гостья, казалось, даже не услышала меня. Разгуливая с бокалом по полумраку комнаты, она продолжала:

— Неужели после всего того, что я тебе рассказывала о себе, ты подумал, что меня может смутить влюбленная парочка, занимающаяся любовью?

— Да причем тут я? Настя бы не стала... — сам не заметил, как начинал оправдываться.

— Ты так уверен в этом? — Рада вдруг остановилась посредине комнаты, и уличные фонари отразились в блестящих глазах.

— Конечно. Да и некрасиво это... как-то, — эта женщина окончательно сбила меня с колеи своим напором. Я чувствовал, что начинаю нести какую-то несвязную чушь, но собраться с мыслями становилось все труднее, — мы же не одни... можно потерпеть было... неудобно же... подумаешь... обижаться еще...

Рада, вдруг тихо засмеялась и направилась в мою сторону:

— А-а-а-й, Алё-о-о-ша, — пропела она, — ты и правда еще мальчик. Чего стесняться? Я была бы только рада понаблюдать за этим процессом... — усевшись рядом со мной, женщина протянула к моим губам бокал с напитком, заставив сделать небольшой глоток коньяка, и прошептала, едва касаясь теплыми губами мочки уха — а, может быть, и тоже поучавствовать...

Я сидел как истукан, глядя перед собой и боясь пошевелиться. Шевелился сейчас от всего происходящего только мой член, стянутый тугим полотенцем под халатом. Рада продолжала горячо дышать в ухо.

— Ну что молчишь? Устроил бы тебя такой вариант? — она немного отстранилась от меня и пригубила коньяк.

— Рад, я...

— Т-с-с-с-с... , — пошептала она, приложив палец к моим губам, — я и так знаю, что ты бы не был против. Давай лучше еще выпьем.

С этими словами она губами втянула остатки коньяка себе в рот, резким рывком распахнула полы моего халата в стороны, обнажая грудь и живот, и набросилась на меня в страстном поцелуе, повалив на диван. От такого оригинального способа распития коньяка у меня закружилась голова. Рада просунула между нами руку и сдернула с себя полотенце. Теплая, еще влажная после недавнего душа, грудь большими сосками коснулась обнаженной кожи, окончательно унося меня в объятия безумства. Рада целовалась как ненасытная, так что нам уже не стало хватать воздуха. Я провел руками по ее обнаженной спине, полностью скидывая ненужное уже полотенце, и крепко сжал мягкие ягодицы, прижимая женщину к себе. Но она, вдруг, как ни в чем не бывало, отодвинулась назад, с громким причмокиванием выпустив мою нижнюю губу, и селя рядом на диване, демонстрируя свою полную и высокую грудь, которой она явно гордилась.

— Спасибо за коньяк... — раздался тихий шепот, — мне очень понравилось.

Помогая себе локтями, я выбрался из цепких объятий дивана и сел рядом. Смятый халат уже валялся на простыне, а головка возбужденного члена жадно выглядывала из-под полотенца, приковывая взгляд моей спутницы.

— Знаешь что, Алёша, — загадочно произнесла она, — у тебя очень неудобный диван...

Рада встала, не отрывая взгляда от моего дружка, а потом сладко потянулась, приставая на носочки. Я залюбовался изгибами ее упругого, статного тела, матово переливающегося в отсветах уличных фонарей. Гостья же, не говоря больше ни слова, прошествовала через гостиную, нагнулась, облокотившись руками о мою кровать, и с грацией багиры заползла на застеленную перину, демонстрируя аппетитную попку. Повернув ко мне голову, она лукаво подмигнула своими пышными ресницами, и вся неуверенность куда-то разом улетучилась. Вскочив с дивана, я решительно сорвал с бедер полотенце, и, раскачивая возбужденным членом, ринулся в спальню. Рада так и стояла на коленях, призывно покачивая попкой, и я не заставил ее ждать. Все тело горело желанием. Весь долгий вечер, переполненный постоянным и нереализованным возбуждением, сконцентрировался теперь в трепещущей головке члена, нетерпеливо, раздвигающей мокрые от смазки половые губы. Я резко подался вперед, глубоко утопая в горячем женском лоне, толкая партнершу вперед. Рада, не выдержав напора, громко охнула и упала грудью на подушку.

— Да! Да! Давай! — вскрикнула она, сжимая в кулаках измятые простыни, — О-о-о-о-х, как хорошо...

Я разошелся не на шутку, как поршнем работая членом в просторной, обильно истекающей соками вагине. Кровать громко и ритмично стучала о стену в такт точкам. Рада, казалось, уже окончательно потеряла контроль над собой, неудержимой змеей извиваясь на шелковых простынях, и оглашая квартиру громкими стонами. Наверное, нас слышал сейчас весь дом, но мне не было до этого никакого дела. Ослабшие ноги уже не держали женщину, и она несколько раз падала на кровать, соскальзывая с моего орудия. В конце концов, я просто обхватил ее руками за берда и продолжил неистово насаживать на себя, ощущая приближение оргазма.

— М-м-м-д-а-а-а-а-а-а!!! — взорвалась она очередным криком, и, просунув руку себе между ног, стала быстрыми движениями пальцев, натирать набухший клитор. По ее бедрам потекли теплые ручейки смазки, капая на опороченные простыни.

— О-о-у... О-о-у... а-а-а-ах... — задыхаясь, стонала Рада. Ее тело конвульсивно содрогалось на кровати.

Когда она затихла, я несколько раз смачно приложился ладошкой по влажным ягодицам, вызвав у женщины вздох удовольствия.

— Иди сюда! — прорычал я, притягивая Раду за ноги к краю кровати и укладывая член в ложбинку между ягодиц. Сжав их руками, я стал двигать бедрами, приближая развязку, но Рада решила по-иному.

— Ах, ты мой хороший, — прошептала она, подтягивая ноги к животу, и переворачиваясь, — иди ко мне!

Она немного сдвинула меня в сторону от кровати, сползла на пол, и, усевшись на колени, жадно обхватила влажную головку члена губами. Мой вздох удовольствия на деле оказался каким-то звериным рыком. Оральные ласки Рады были просто неописуемые. Несколько секунд проведенных в крепких объятиях нежных губ, сопряженные с искрометным вальсом упругого языка буквально взорвали меня. Она даже не помогала себе руками, применив их только в последний момент, обхватывая основание члена, когда первая горяча струя уже устремилась высоко вверх, приземляясь на измятые простыни кровати, лицо и волосы Рады.

— А-а-а-а-а-а... — блаженно выдыхал я, запрокидывая голову с закрытыми глазами, пока женщина быстро работала рукой, извлекая из меня все новые и новые струйки.

Кажется, такого оргазма у меня еще не было. Видимо сказалось длительное возбуждение и совершенно неожиданная партнерша. Я открыл глаза и наткнулся на хитрый, слегка замутненный экстазом взгляд.

— Хорошо, правда? — томно произнесла она, лежа на кровати во всей своей обнаженной красе. Лицо, грудь и даже живот были в прозрачных вязких струйках, которые она довольно растирала пальчиком вокруг, ставших бордовыми, сосков. Правая ножка, согнутая в колене, игриво покачивалась, открывая для моего созерцания, раскрасневшуюся промежность с узкой ровной дорожкой черных волос на лобке и тяжелыми бордовыми половыми губками, влажно свисающими в стороны. Бедра тоже блестели от соков. Она была прекрасна какой-то особенной, вульгарной красотой.

— «Хорошо» — не совсем подходящее слово, — прохрипел я в ответ.

Рада усмехнулась и встала с кровати.

— А каким бы словом ты это назвал? — уточнила она, проводя пальчиком мне по груди.

— Безумие...

— Вот видишь, как полезно, иногда поддаваться эмоциям, — Рада звонко шлепнула меня ладошкой по заду и исчезла в коридоре.

Обтерев испачканной простыней обмякший член, я накинул на бедра полотенце и широко открыл окно, чтобы проветрить комнату от насыщенных запахов недавней любви. Свежий утренний ветерок растрепал легкие шторы. На улице начинало светать.

Вскоре вернулась из душа Рада. По-прежнему обнаженная, она подошла ко мне сзади и приобняла за грудь, прислоняясь твердыми сосками к спине.

— Можно я покурю? — тихо спросила она, снова превращаясь в скромную и неловкую гостью.

— Конечно, — ответил я, погладив ее ладонь, хотя никогда никому раньше не разрешал курить в квартире.

Щелкнула зажигалка и после жадной затяжки, помещение наполнилось приторным запахом крепкого табака с какими-то вишневыми нотками.

— Как хорошо, — повторила женщина, облокотившись на подоконник грудью и заглядывая вниз, откуда слышалось противное скрежетание метлы об асфальт — дворник начинал подметать двор. В ту же секунду, она затушила сигарету о внешний железный подоконник, и резким движением оттолкнула меня назад.

— Убирай все! Быстрее!

— Зачем?

Ничего не понимая, я глянул вниз, и увидел Настю, быстрыми шагами приближающуюся к подъезду.