1... Три друга стояли на крыльце продовольственного магазина. Было всё: бутылка портвейна, даже два сырка, хорошее настроение. Но где? По асфальту и всему остальному городскому миру настукивал мерзкий осенний дождик...

Идти в подъезд — рано: слишком много будет входящих и проходящих — суббота. Сквер — тоже не выход: сыро...

 — Пошли к Таньке в садик? — предложил Вовка. — У неё сегодня дома никого нет: тётя Инна в Мурманск улетела, к мужу. А Ларка у бабки в Соломбале. У них в садике — беседка. Посидим спокойно. Ну, как?...

 — Конечно, пошли. А то я скоро слюной подавлюсь, — хохотнул Санька. — Ты, Саш, согласен?

 — А нам, татарам, один хрен, что ебать, что ёбанных оттаскивать... Пошли...

И три друга нырнули под дождь. Два квартала миновали быстро, повернули на улицу, на которой стояли старые особняки, за высокими досчатыми заборами Вовка толкнул калитку...

Кусты акации, красной смородины, малины, рябина, несколько берёз...

От калитки деревянные мостки тянулись прямо к небольшому домику в глубине двора. Перед фасадом, чуть в стороне, качели и небольшая беседка со скамейками и небольшим столиком...

 — О, спасибо, Вовик, — Сашка сел на скамью и выставил на стол бутылку.

Санька вытащил сырки, а Вовка — складной стаканчик.

 — Ну, поехали! — Санька опрокинул в рот первый стаканчик.

... После второго круга, закурили все трое. Дым, ленивыми пластами, поплыл под дождь.

 — А они кто? — полюбопытствовал Сашка, кивнув в сторону домика.

 — Роберт — первый штурман на «Иртыше». В загранку ходит. Тётя Инна — домохозяйка. Танька в аптеке работает. А Ларка — в шестой класс ходит, — доложил с готовностью Вовка.

 — А Танька-то большая? — продолжал выспрашивать Сашка.

 — Да нет: лет восемнадцать.

 — Симпатная подруга, — облизнулся Санька.

 — А ты откуда знаешь?

 — Да видел тут как-то.

 — М-да, — подтвердил Вовка. — Только дура-дурой.

 — В постели этого не видно, — засмеялся Санька. — Ладно: размечтались... Сашка, наливай.

Сашка повернулся к бутылке и увидел: от угла дома, от мостков, шла девушка...

Невысокая... Светлые волосы, зачёсанные на прямой пробор, круглое личико, серые большие глаза, аккуратный носик, небольшой рот, приятные на вид губки. И фигурка — ничего. Короче: Сашке девушка понравилась...

 — А почему без разрешения? — строго спросила она, останавливаясь за два шага от беседки. — Володя, так же нельзя.

 — Таня, ну извини... Мы на минутку зашли... Думали: ты на работе, — шутливо оправдывался Вовка. — Вот, знакомься: Сашка... Он раньше с нами в 11-й школе учился. А сейчас: в 19-й. У Речного...

Таня сделала ещё два шага и протянула Сашке руку: — Таня.

 — Саша, — Сашка осторожно пожал небольшую тёплую ладошку.

 — Но больше, Володя, так не делай... Спрашивай разрешение, — нравоучительно сказала Таня. — Некогда мне с вами: у меня суп варится...

Она ушла.

 — Ну и как? — Санька весело, с хитринкой, посмотрел на Сашку. — Стал бы?

 — Да иди ты, — чуть смущённо огрызнулся Сашка.

 — О! Это дело надо отметить! — Вовка полез в карман. — У кого сколько? У меня сорок две копейки.

 — Двадцать пять, — Санька выложил на столик пятаки. — Итого: шестьдесят семь.

 — Держи народ! — Сашка торжественно выложил полтинник.

 — Эх, двух копеек до сырка не хватает, — Вовка рьяно поскрёб затылок. — Ладно: пошли. У Кольки, через дорогу живёт, «стрельнем»...

Три друга поднялись со скамеек...

...

2... А через месяц с небольшим, Сашка вновь встретился с этой девушкой, по имени Таня. Как это случилось — тема неинтересная — главное: это случилось...

 — Здравствуй, — тётя Инна, мать Тани, протянула руку, внимательно-испытывающе глядя на Сашку.

 — Здравствуйте, — смутившись откровенного взгляда, ответил Сашка.

 — И чем вы занимаетесь, будущий зятёк? — с хитрецой улыбнулась тётя Инна.

 — Да в школе учусь. В десятом классе...

 — Ну, проходи, — тётя Инна отступила в сторону, давая возможность Сашке войти в дом.

Сашка вошёл...

Дом... А какой дом — домик: прихожая-кухня, две маленькие комнатки впереди, и одна «боковуха» — комната сестёр: Тани и Ларисы...

Но Сашке понравилось бывать здесь... Тётя Инна оказалась приветливой женщиной. Правда, он заочно побаивался самого хозяина — Роберта Викторовича, но тот чаще был в море, чем на берегу.

И чем они занимались?... Сашка и Татьяна?...

Чаще всего, сидели в маленькой комнатке и, когда Ларки не было дома — любили целоваться. А однажды Сашка, обнимая Татьяну, совершил маленькое открытие: через большое зеркало на стене можно было разглядывать Таню со спины и, обнимая, как бы невзначай, приподнимать подол её платья. Да, Сашке было всего 18 лет, но «дружок» уже вздрагивал, готовый для основного своего назначения...

А однажды...

Однажды тётя Инна срочно собралась к мужу. И уехала вместе с Ларисой. И попросила Сашку помочь по хозяйству — вода, дрова... И Сашка в первую ночь остался ночевать. Конечно, он не рассчитывал на половую близость, тем более, что Таня всё же побаивалась оставаться наедине — и пригласила старушку, соседку...

Ночь прошла мирно, но рано-рано утром, когда старушка крепко похрапывала, Сашка пробрался в комнату, где спала Таня и растряс её ото сна... Не надо забывать, что Тане было 18-ть и у неё тоже чесалось в одном месте. Так вот: Сашка садится на край постели и медленно забирается рукой под одеяло. Гладит грудь через материю «ночнушки», затем ладонь скользит по животику и — у него это было впервые в жизни — касается края трусиков. Таня молчит. Тогда Сашка осторожно забирается пальцами под материю трусиков и добирается до растительности заветного треугольника...

«Друг», естественно, принимает боевую стойку, стараясь вырваться из плавок...

 — Не надо, — тихо-тихо шепчет Таня и убирает Сашкину ладонь с «треугольника». При этом действии одеяло чуть съезжает в сторону и Сашка в свете наступающего дня видит красивую ножку. Видит всю: от пальчиков до бедра.

 — Иди, спи. Рано ещё, — опять шепчет Таня, натягивая на себя одеяло. Но Сашка не сдаётся, а нагибается, крепко целует Таню в губы. И Таня уступает... Она заставляет Сашку встать и начинает, закрыв глаза от наслаждения, поглаживать «друга» через материю плавок. А Сашка, осмелев, приспускает плавки, выпуская «друга» на волю. А Таня, словно не заметив этого, продолжает гладить «его». Сашка, обалдев от наслаждения, стоит не шевелясь. И только почувствовав как «живая вода» рвётся упругой струёй, Сашка отступает на шаг. Смущённо отворачивается и быстро натягивает плавки. Оглядывается. Таня лежит под одеялом, прикрыв глаза.

Сашка осторожно, на цыпочках — не дай бог разбудить старушку — пробирается к своей постели. Ложится... Но сон уже не идёт — Сашка вспоминает Наслаждение...

...

3... Приходит весна. Все эти месяцы, начиная с августовской встречи в маленьком садике, Сашка, по-юношески, влюблён. Он бывает в уютном домике почти ежедневно. Становится, по сути, членом семьи. Тётя Инна, всё чаще и чаще, называет его «зятьком». Он участвует в семейных торжествах, ужинает за одним столом, колет дрова, носит воду, срывает снег с крыши...

А на уроках, на обложках тетрадей, пытается изображать любимый образ...

Но апрельская капель возвещает не только о новых солнечных и тёплых днях, но и о том, что скоро-скоро выпускные экзамены. Надо заканчивать школу...

Времени на встречи с любимой Таней становится меньше — иногда только раз-два в неделю. А в праздник Первомая, когда Сашка возвращается домой на гремящем трамвайчике, вдруг наступает прозрение: ему с Таней неинтересно. И, боясь этой правды, Сашка начинает перебирать их свидания...

О чём они говорят?... Новые платьица, новые духи, которые привозит папа, новые слухи и сплетни о соседях... Что ещё?...

И... всё, с ужасом обнаруживает Сашка... В кино она ходить не любит, на танцы — боится неизвестно чего — книг не читает...

Может, девчонки её возраста все такие?...

Но Сашке так не интересно — ему, оказывается, с ней не о чем говорить — у них нет общих тем, общих интересов. Они связаны только наслаждением от поцелуев и объятий, но этого Сашке, оказывается, мало...

В их отношениях появляется трещина, которая с каждой неделей начинает разрастаться. Да, они продолжают встречаться, но всё реже и реже... А когда наступает пора экзаменов, а затем устройство трудовой жизни, то свидания сходят, практически, на нет...

А дальше... А дальше рабочие будни, выходные — на танцплощадках, новые приятели, новые подружки, которые оказывается не только умеют целоваться, но и рассуждать о новых фильмах, телепередачах, стихах...

И так время бежит до новой весны, а там... призыв на службу в ряды Советской Армии.

Сашка, всё же, не желая совсем уж обижать Татьяну, помня сколько с нею было проведено приятных минут, приезжает накануне ухода в армию...

Тётя Инна по-прежнему улыбчива и гостеприимна, Лариса, всё также, — школьница, а Таня, простудившаяся, лежит в своей комнатке. У неё высокая температура...

Сашка присаживается на край постели. Он чуть раздосадован, так как предполагал, что ещё хоть раз пообнимается с Таней, почувствует её ладошку на своём «дружке».

 — Ты когда уезжаешь? — Таня смотрит слегка виновато и слегка печально.

 — Через два дня.

 — Писать будешь?... Я буду ждать твоих писем...

 — Буду...

В комнатку заглядывает тётя Инна:

 — Сашенька-а... Зятё-ок... , — нараспев тянет она. — Я не прощаюсь: мы, с Ларисой, только съездим до Универмага... Часика на полтора...

 — Хорошо, — кивает Сашка.

Тётя Инна и Лариса уходят. Сашка остаётся наедине с Татьяной, смутно догадываясь о цели «убегания» её матери. Догадка перерастает в убеждение, когда Таня говорит: — Саша, ты помнить то утро?... Ну, когда мама уезжала в Мурманск?

 — Помню...

 — А ты так больше не хочешь? — с трудом выдавливает из себя Таня.

 — Не знаю. — Сашке и хотелось бы повторить «это», но он чувствует подвох: не желают ли они его подженить?...

Сашка в раздумье скребёт щёку, А Таня, осторожно, кладёт свою ладонь ему на колено и начинает медленно подбираться к «другу». Одновременно, другой рукой, берёт Сашку за руку и заставляет положить ладонь на свою грудь.

Сашка чувствует как Танины пальчики расстегивают ширинку его брюк, и чувствует, как её грудь начинает волнительно приподниматься...

 — Может, не будем? — говорит он. — А то тётя Инна вернётся.

 — Они долго проездят, — отвечает Таня, расстегивая, наконец, ширинку и запуская пальцы под резинку Сашкиных трусов.

Терпеть сил больше нет, и Сашка встаёт. А Таня быстро садится на постели и, без смущения, стягивает Сашкины брюки и трусы до колен. Одеяло сползает с её торса и Сашка видит, что Таня без лифчика и ночной рубашки. Но это ещё не всё: Таня вдруг быстро скидывает с себя одеяло — она оказывается полностью обнажённой — встаёт на колени и прижимается сильно к Сашке...

Сашка чувствует, что его «друг» почти готов к проникновению в «подружку» — стоит только сделать движение телом вперёд...

«Но зачем мне дети? Зачем мне Она? Это будет скучная жизнь. И, вообще, я погулять хочу ещё».

Но как трудно отстраниться от обнажённого молодого девичьего тела, готового к самому приятному в этой жизни.

Но рассудок заставляет Сашку, всё же, отодвинутся. Таня обиженно, непонимающе, смотрит на него...

 — Ты не любишь меня? — шепчут её губы.

 — Не надо сейчас, — уходит от прямого ответа Сашка, отворачиваясь от Тани и натягивая трусы, вымазывая их и собственные ладони «живой водой», которая плещет наружу. — Потом, — добавляет он.

Становиться легче, так как Желание на некоторое время утихает.

 — Почему?... Я не хотела тебя подженить на себе, — неуклюже оправдывается Таня. — Я просто хотела подарить тебе удовольствие. А то, два года ты не увидишь девушек...

 — Пойду я, — Сашка направляется к двери. — До свиданья... Привет тёте Инне и Ларисе... Я напишу из армии...

Он поворачивается к ней. Таня, всё также стоя на коленях, не прикрывшись, смотрит мокрыми от слёз глазами на него...

Сашка возвращается, садиться на постель, кладёт ладони на плечи девушки, осторожно-мягко целует её в губы, и рассудительно объясняет: — Не надо сейчас этого делать... За два года может случиться многое... Если дождёмся друг друга, то потом будет всё... Поняла? Извини: мне надо идти.

Ещё один поцелуй, и Сашка выходит на улицу.

«А было бы не плохо сейчас отъебать её, — шальная мысль проскакивает в мозгу. — Если бы это не было подстроено. Но детей мне сейчас — не надо»...

...

4... День возвращения был прекрасен. Да и как могло быть иначе — после двух лет ожидания Его...

Утром отец с коньяком, мать с пирогами, встреча с Санькой, Вовкой, ещё с одним Вовкой...

А на другое утро, уже позднее, когда отец убежал на работу, а мама пекла блины на завтрак, раздалась трель входного звонка...

 — Мама, я открою, — выкрикнул в сторону кухни Сашка и, натянув быстро брюки, кинулся в прихожую...

На пороге стояла Таня...

В новомодной блузке, такой же новомодной юбочке и, очень новомодных, сапогах-чулках...

 — Здравствуй... А я — в гости к тебе...

 — Да... , — замялся Сашка, — ко мне сейчас нельзя... Подожди секунду...

Сашка кинулся в комнату, быстро натянул рубашку, брюки, лёгкую куртку, надел носки и ботинки и, не сказав матери ни слова, выпорхнул на лестничную площадку...

Тётя Инна встретила Сашку, как всегда, приветливо. Сразу же усадила за стол, налила рюмку коньяка: — За встречу!...

После застолья с вопросами «как?», «где?», «понравилось?», Сашка и Таня ушли в комнату...

Дом был уже другим. Не дом, точнее, — квартира...

 — Почему ты писал так редко?

 — Служба... Ну, и как семейная жизнь?

 — Да мы не живём уже полгода... Он оказался плохой муж... Ты ревнуешь меня?

 — Зачем?... Вольному — воля.

 — Ты ещё любишь меня?

 — Сразу ответить — тяжело.

 — Извини... Я подумала, что ты вернёшься с другой девушкой и вот я...

 — Да не виню я тебе ни в чём.

 — Поцелуй меня, — и Таня сама, аккуратно, поцеловала Сашку в щёку.

Устоять, после двух лет было очень тяжело, и Сашка ответил на поцелуй.

 — А помнишь нашу последнюю встречу перед твоим уходом в армию?... Мама тогда очень сердилась, что ты её не дождался.

Сашка неопределённо дёрнул плечом...

Таня, она не изменилась, осторожно положила ладошку на Сашино колено. И, в продолжении, её ладонь медленно заскользила вверх.

«Зачем опять это? Ловит нового мужа? Опять они мечтают меня подловить?».

Танина ладошка застыла на Сашкином пахе...

«Но я же — мужик», — И Сашка,

обнимая, коснулся Таниной груди.

Таня не дрогнула от этого прикосновения, а просто опрокинула Сашку на диван, сама легла сверху, судорожно расстегивая его ширинку...

Он лежал на диване, его рубашка была расстегнута, ширинка тоже, «друг» стоял колом, а Таня водила по нему ладонью, вцепившись губами в Сашкину грудь...

 — Танька! — громко, словно снег на голову, послышался из прихожей голос Ларисы. — А мама где?!

 — Она ушла, — Таня вскочила и бросилась к дверям, преграждая путь сестре.

Сашка быстро поднялся. Застегивать ширинку было уже некогда. Он быстро сел и запахнул полы рубашки, прикрыв ими «друга»...

 — Ой, здравствуйте, — Лариса переступила порог. — Вы уже приехали? И как служба?

 — Да так... «Вот принесло, не вовремя, дуру!»

 — Я помешала? — Лариса «невинными» глазками смотрела на Сашку. — Так, мамы нету?... Таня, скажи ей, что в «Восход» печень завезли. Я в очереди стою... Приходите побыстрей...

Лариса ушла.

 — Дура, — хмуро кинула ей вслед Таня и виновато посмотрела на Сашку. — Почему вот так всегда бывает?

 — Судьба, — философски ответил Сашка и через паузу продолжил. — Я пойду. Извини, но стоять в очереди я не намерен. И ждать вас здесь — тоже...

 — Всё равно она — дура! Вместе со своей печенью, — Таня хмыкнула и вышла из комнаты...

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

5... И, как не странно, их встречи прервались на этом...

Жалел ли Сашка, что Тани не стало в его жизни, или нет — он и сам не мог понять...

Но, жизнь продолжалась — новая работа, новые друзья, девчонки, первый половой опыт, невеста, жена, ребёнок...

Так прошло лет семь...

... — Ты, опять сегодня выпивши? — жена неприязненно смотрела на Сашку.

 — Да ладно тебе... Эка невидаль — с мужиками бутылочку «раздавили»... Что теперь? Повеситься?

 — А по дому сколько дел накопилось! Что, мне одной это всё надо?

 — Да сделаются дела... Работа не волк — в лес не убежит... А лучше бы — убежала, — Сашка хмыкнул от собственной шутки.

 — Знала — не вышла бы за тебя замуж!...

 — А я и не настаивал! — Сашка пошёл натягивать куртку.

 — Ты куда?!

 — Водку пить! — Сашка хлопнул дверью, сбежал по лестнице.

 — Вот к маме уеду — будешь знать! — жена выбежала на балкон.

 — Ой! Да бога ради, — Сашка зашагал по асфальту.

А идти было некуда. Пить, честно, не хотелось, а так — бродить по улицам — неинтересно...

О!!!... Перед ним стояла Лариса.

 — Здравствуйте, Саша...

 — Привет...

 — Как я вас долго не видела... Как живёте? Женились? И дети есть?

 — Да, да, да... А как вы? Как тётя Инна? Как Татьяна?

Они шли рядом...

 — Мы?... Мама живёт на Комсомольской. Работает ночным сторожем... Папа с моря ушёл. Сейчас на судостроительном заводе... Зам директора... Танька — замужем... За милиционером... Я... А мне не повезло — развелась... Вот завтра надо в новую квартиру переезжать, а мужиков — только один... Может, вы поможете?

 — Помогу, конечно.

 — Ой, поедемте к маме сейчас. Там и договоримся...

 — Поехали, — безразлично кивнул Сашка...

Обычный подъезд советской «пятиэтажки», второй этаж, налево...

 — Ой! Саша, — тётя Инна смотрела удивлённо и, даже, чуть радостно. — Какими судьбами? Да ладно: проходи... Как живёшь? Где живёшь? С кем живёшь?...

Сашка, сбивчиво и торопливо отвечая на вопросы, снял куртку, ботинки и нерешительно остановился: «куда идти?»

Из боковой комнаты вышла Татьяна.

 — Ой!... Саша?... Здравствуй... Как живёшь?

 — Вы замучили уже Сашу своими глупыми вопросами, — пришла Сашке на помощь Лариса. — Дайте человеку хоть присесть...

Они присели за кухонный столик. Вопросы текли рекой, ответы — не так быстро. Бутылка очень вкусного — не нашего — вина была опустошена. И за окном вечерние тени накрывали город...

 — Ну, Сашенька, — тётя Инна поднялась из-за стола, — на сегодня до свиданья: мне пора на службу... Заходи, когда сможешь... Всё: я пошла...

 — Мама, — поднялась и Лариса, — так машина-то завтра во сколько будет?

 — Мы с Артуром на девять часов договаривались... Ну, всё-всё, я побежала... Так, Саша, завтра поможешь?

Сашка кивнул...

Тётя Инна ушла. В квартире остались Татьяна, Лариса, Сашка и дочка Тани — пятилетняя Верочка...

Сашка сидел за столом, слушал торопливый говорок сестёр...

Закончилась и вторая бутылка вина...

 — Ну, ладно, мне ехать пора, — Лариса поднялась с табурета. — Таня, твой-то завтра придёт?

 — Да. У него дежурство утром кончается.

 — Ну, тогда: ладно. Всё. Оставайтесь, дом сторожите, — Лариса бросила быстрый взгляд на Сашку. — Я пошла...

Закрылась входная дверь. Глухо простучали каблучки по ступенькам...

Таня смущённо глянула на Сашку. Сказала: — Извини, я пойду Веру спать укладывать... Если не торопишься — то можешь подождать... Телевизор включи...

 — Ладно, Таня, разберусь, — Сашка выудил из кармана сигаретную пачку, вышел на балкон...

Над городом нависала тёплая сентябрьская ночь. Перемигнувшись, зажглись уличные фонари. Из открытого окна напротив доносилась знакомая мелодия: «Ох ты, Порушка, Параня...»

 — Чай будешь? — на балкон вышла Таня.

 — Да нет... Не хочу, наверное.

 — Тогда хоть так посидим... Или ты спешишь?

 — Да нет... Куда мне спешить, — Сашка вспомнил дневную ссору с женой.

Они сидели, опять же, на кухне. Пили чай, и говорили. Было странно с одной стороны — не встречались они долго. Да и предыдущие их встречи ни к чему их, особо, не привязывали. Но, видимо, было что-то, что не отпускало их друг от друга...

 — Ой, ладно, — Таня протяжно вздохнула. — Мне спать пора. Устала я сегодня... Ты домой?

Сашка посмотрел Татьяне прямо в глаза. И она поняла.

 — Я сейчас... Покури пять минут...

Таня ушла в темноту прихожей. Сашка остался на кухне...

 — Пошли, — Таня вернулась обратно минут через шесть. Она была в коротенькой ночной рубашке.

Взяла Сашу за руку и, словно ребёнка, повела за собой...

 — А ты меня любил?

 — Конечно... Только как давно это всё было.

 — А сейчас?

 — Сейчас мы вспоминаем молодость, Таня, — Сашка прижал Таню к себе, коснулся губами её груди.

 — А тогда, помнишь, когда мама с Ларкой уехали в Универмаг... Если бы ты тогда не ушёл — мы стали бы женой и мужем.

 — Это было обязательным бы условием того полового акта, если бы он произошёл? — Сашка притянул Таню к себе, заставил её взять «друга» в ладони.

 — Нет, — Таня отодвинулась. — Извини, но так я не хочу... Давай, по — нормальному.

Она легла на спину, привычно раздвинула ноги, слегка согнув их в коленях. Сашка, также привычно, встал на колени, опустился на локти, чувствуя как «друг» быстро находит «подружку»...

p