Последний воскресный вечер августа месяца застал меня в Центральном Парке родного города Н-ска. Я сидел на лавочке под раскидистой березой и наслаждался последними днями отпуска. Целый месяц дома, походы на рыбалку, на дачу и в лес немного привели меня в чувство и я неплохо отдохнул, но на работу выходить не хотелось. Еще бы, ведь в этом году в связи с дополнительной работой на родной кафедре свободного времени мне будет хватать лишь на еду и сон.

Но работа начнется через несколько дней, так что я не думал об этом.

В тот день, казалось, весь город собрался в Парке: детвора, конечно под присмотром взрослых, осаждала аттракционы, тут и там виднелись шедшие рука об руку или целующиеся парочки, шумные стайки разношерстной молодежи обоих полов тут и там выдавали себя беготней и смехом. В общем и в целом — так проходили все летние вечера в Н-ске.

Я сидел и улыбался, думая о своем, когда услышал со стороны скрытой за деревьями и аттракционами сцены музыку. Улыбка стала еще шире, когда я понял, что музыка живая в прямом и переносном смысле... В Парке зазвучали звуки духового оркестра.

Минут пять хватило мне для того, чтобы, оставив позади себя аллеи, фонтаны и часть аттракционов с верещавшими школярами, пристроиться возле сцены.

Вы знаете, но в районе концертной площадки яблоку было негде упасть! На сцене находился великолепно слаженный коллектив, исполнявший в момент моего появления «Рио-Риту» — невероятно популярный пасадобль 1930-х годов. На просторной площадке перед сценой танцевали пары самых различных возрастов: люди старшего поколения отплясывали так, что дух захватывало и будто моложе были лет на «дцать», пары среднего возраста, в детство и юность свою знавшие такое явление как танцы под духовой оркестр, не стесняясь никого танцевали тут же. Даже откровенно скептически настроенная молодежь, больше прикалываясь друг над другом, мелькала тут и там. По периметру площадки, все больше вблизи родителей, бегала малышня, а также в два, а то и в три ряда стояли зеваки, прохожие и просто отдыхающие в этот день в Парке граждане.

С дурашливо-довольной физиономией под стремительное соло басов я смотрел то на сцену, то на танцующие пары, то на зрителей. И Вы знаете, но я не заметил даже намека на недоброжелательность со стороны зевак. Искренние улыбки, даже со стороны группы по-выходному одетых вахтовиков-работяг, были наградой коллективу. Видел я, конечно, моменты, когда понаехавшая в мой город шпана начинала орать и улюлюкать, но им ласково, нежно и популярно то словом, то мягким кулаком в почки объясняли, что не хорошо людям добрым мешать, что они на этом общем празднике жизни лишние.

Последние такты легендарного пасадобля завершились дружным криком «Ух» и на пару минут слышно было лишь веселые разговоры отдыхающих. Однако музыканты не заставили себя долго ждать и над Парком зазвучало танго «Черные глаза».

Тут и там вновь стали танцевать — кто-то скромно и с достоинством, а кто-то со страстью. Я следил за очень красивой парой, которая не танцевала, а просто дышала танцем. Мне нравился их стиль, их история, которую они рассказывали, но понять которую были в силах лишь единицы из присутствующих.

И тут я увидел её — рыжеволосую молодую девушку в бирюзовом летнем платье. Она стояла практически напротив меня с другой стороны танцплощадки и как и я наблюдала за происходящим, периодически обмениваясь парой фраз с такой же рыжеволосой женщиной, по видимому её матерью. Что меня в ней тогда зацепило я не знаю и сейчас по прошествии уже долгого времени.

Я не торопился домой и продолжил стоять в тени березок, слушая оркестр и изредка — кого я обманываю — смотреть в сторону прекрасной незнакомки. Что я узнал о ней, так это то, что вальс она танцует просто великолепно! Во время исполнения оркестром вальса «Осенний сон» её мать шепнула ей что-то на ухо и обе повернулись к стоящему сзади статному мужчине, — отцу?! — с ребячьей улыбкой рыжеволосая красавица увлекла смеющегося мужчину в вихрь вальсирующих пар. После танца они остались смотреть выступление дальше.

Тут я понял, что у меня есть все шансы провернуть ма-а-аленькую аферу и направился к дальнему краю сцены, где сидел играющий на трубе руководитель оркестра. Откуда, спросите Вы, я знал, что это именно руководитель? Да оттуда, что в оркестре в основном были преподаватели и студенты местной консерватории и музыкального училища при ней. Сам я закончил музыкальную школу и училище экстерном и был отчасти «многостаночником»: играл на саксофоне, в то же время освоил кларнет. Поэтому добрая половина оркестрантов мне была известна.

Сам же я, в отличие от многих товарищей и знакомых, вовремя одумался и учиться дальше не пошел, выбрав стезю инженера-конструктора.

Пройдя в паре метров от, как я надеялся, будущей партнерши, я подошел к краю сцены в тот момент, когда оркестр закончил очередную быструю вещь.

— Павел Егорович, вечер добрый! — практически бегом поднявшись на сцену я поздоровался с руководителем. — Все так же радуете горожан приятным пережитком тоталитарного прошлого?

На мое дерзкое появление на сцене мой, в какой-то мере, наставник отреагировал положительно, пожав руку.

— Привет, Алексей! Что, болит душа? Когда к нам придешь?

— Не скоро. — вздохнул я. — Вы же сами знаете, что значит для меня музыка. Денег лишь особо не заработаешь — уж Вы понимаете. Может быть потом...

— Паразит... — беззлобно проворчал Егорыч. — Кыш тогда отсюда, дай закончить программу!

— В конце как всегда два вальса? Что играть будете?

— Решили концертный вариант «На сопках Манчжурии» обкатать да закончим «В городском саду» — Традиция...

— Пал Егорыч! Большая просьба! Не «В городском...», а «Случайный вальс» и сыграйте так, как никогда в жизни не играли!

— А чего так? Соскучился по плацу? — с хитрецой спросил дирижер.

— Да. И по концертам тоже.

Я соврал лишь про текущую причину моей просьбы, но по «тяжелой и неказистой жизни Советских кларнетистов» действительно соскучился.

— Иди давай. Сыграем в лучшем виде, один вальс за другим.

Пока оркестр готовился, я быстро спустился со сцены и направился вдоль стоящей вокруг площадки толпы к рыжеволосой красавице. Обернувшись на сцену я увидел ехидные физиономии Пал Егорыча, Андрюхи, Юрки, Юли и еще половины оркестра. Дирижер давал мне время пригласить на танец избранницу — как он меня просекает и просекал раньше я понять не могу.

Подойдя вплотную к рыжеволосой красотке, я с удивлением увидел, что она очень молодая девушка лет семнадцати. Я же на тот момент как один год закончил институт... Но отступать было некуда да и поздно, поэтому под три удивленных взгляда — отца, матери и их дочки — я пригласил рыжеволосую на танец.

— Добрый вечер! Могу ли я пригласить Вас на танец?

Ухмыляющийся отец рыжеволосой весело хмыкнул. Сама же она посмотрела на улыбающуюся мать.

— Иди, Оксана! — кивнула мать. — Мы подождем тебя.

Девушка подала мне свою точеную руку и под вступление концертной версии старинного вальса «На сопках Манчжурии"я повел её на середину площадки.

Я не отрывал от неё взгляда и чем дольше смотрел на неё, тем больше поражался дивной её красотой: средней длины рыжие волосы элегантно заколоты, красивое лицо, с которого на меня с легким вызовом смотрели большие зеленые глаза, достойно было кисти портретиста мирового масштаба, а аккуратный носик и чувственные губы довершали всю картину. Серебряные серьги с бирюзой сочетались с её глазами и бирюзовым платьем, скрывающим аккуратную грудь второго размера. Ростом под метр семьдесят, она имела великолепную фигурку, от взгляда на которую можно было потерять дар речи.

И вот мы начали вальсировать между другими парами. Она чувствовала наперед каждое мое движение, была всегда готова к изменению темпа вальса. Девушка старательно смотрела в сторону и я видел её профиль. Как же я хотел, чтобы она смотрела мне прямо в глаза! Аккуратно уменьшив расстояние между нами, да так, что почувствовал её упругую грудь, я попытался заговорить.

— Что-то не так, Оксана?

Девушка повернулась на мой вопрос и под идущий к коде вальс взглянула мне в глаза.

— Нет... Все в порядке. Просто... Вы так хорошо танцуете! Я понимаю, что это не важно, но скажите, как Вас зовут?

— Алексеем. — я смотрел прямо в её глаза и брякнул невпопад. — У Вас красивые глаза и не только глаза...

Стремительно краснеющая девушка потупила взор. «Нецелованная» — подумалось мне.

— Спасибо...

— Мне это не нужно говорить, а родителям стоит. Это они постарались.

Неожиданно стихла музыка и я понял, что у меня остался лишь один танец. Лишь один танец, чтобы запомнить её. Запомнить, но не пригласить куда-нибудь — слишком она молода, точнее я много старше неё.

Кто-то сейчас подумает, что семь лет (семь!!!) — это не разница, но в данной ситуации это просто пропасть. Ей учиться надо, я же — второй год как окончил институт. Девочка — именно ДЕВОЧКА было слишком юна, а я уже всерьез подумывал о женитьбе со всеми вытекающими...

Зазвучал «Случайный вальс» и я, неожиданно для самого себя, услышал, как Андрюха поставленным голосом запел:

«Ночь коротка спят облака

И лежит у меня на ладони

Незнакомая ваша рука.

После тревог спит городок

Я услышал мелодию вальса

И сюда заглянул на часок.

Хоть я с вами совсем не знаком

И далёко отсюда мой дом

Я как будто бы снова возле дома родного.

В этом зале пустом мы танцуем вдвоём

Так скажите хоть слово сам не знаю о чем»

Я держал невесомую ручку Оксаны, смотрел в её глаза и усилием воли не позволял своей правой руке опуститься по её, словно выточенной из мрамора, талии чуть ниже, чем хотелось бы. Слова второго куплета и припева я не услышал, да я и музыку различал с трудом. «Запал? Нет. Тут что-то посерьезней будет, чем банальный инстинкт размножения».

Последняя цифра «Случайного... « застала нас на середине площадки и на самой коде, когда оркестр стал смолкать, нас от родных Оксаны отделяло несколько рядов пар.

— Вы великолепно танцуете. Спасибо Вам за танец и за ЭТО тоже. — заканчивая танец, я быстро прижал её руку к своим губам, слегка наклоняясь.

Оксана дернулась, но руку её я не отпустил и проводил к родителям.

— Хорошо танцуете, молодой человек! Я нигде не видел такой легкости в движениях.

— Годы тренировок. — вздохнул я, вспоминая пять лет учебы в сфере, близкой к оборонке и военную кафедру, на которой нас готовили так, что по прибытию в действующую армию отношение к нашему выпуску было как к офицерам, а не к кафедральным лейтенантишкам: устав, плац, теория и практика по многим военным дисциплинам, даже танцы.

— Ваш танец был тоже на высоте. Мне пора. Спасибо за танец. — я наклонил голову в сторону рыжей красавицы и не дожидаясь ответа пошел в сторону сцены.

***

— Девятнадцать!!! Девятнадцать лет! — под этот вопль у половины дома началось утро. — Дурак ты, Леха... Осел!

Пошел второй день после танцев в Парке и я, не выдержав, полез в Сеть и стал искать Оксану — уж больно приглянулась она мне, не шла из головы. Результат Вы знаете...

Это занятие чуть было не нарушило мои планы на тот день. Позавтракав в кругу собирающейся на работу-учебу семьи и пожелав всем хорошего дня я выдвинулся в сторону железнодорожного вокзала, где уже под парами стоял состав до N-ска — отпуск закончился.

Кто дернул меня купить билет в купе скорого поезда, но я его все-таки купил. Мог на автобусе, мог на маршрутке уехать, но нет. Войдя в пустое купе я быстро разобрался с сумками и переоделся. Тот факт, что мне досталось место сверху говорил о том, что будет как минимум два попутчика. Я часто, даже слишком, мотался в командировки и знал, что многое в пути зависит от людей в твоем купе.

Сквозь приоткрытый проем в купе донеслось женское щебетание:

«Ко мне ли?».

Ко мне.

Первое что я увидел, обернувшись на звук открывшейся на полную двери, это копна рыжих волос. Вошедшая рыжеволосая женщина ввела в меня в ступор не меньше, чем впорхнувшая за ней красавица Оксана, занимавшая мои мысли несколько дней.

Соблюдая церемониал мы быстро познакомились с женщиной и под стук колес набирающего ход поезда я вышел, давая дамам возможность переодеться.

— Куда путь держите, Алексей? — Ольга Александровна утоляла присущее женщинам любопытство. Одетая в спортивный костюм, она могла сойти за студентку старших курсов, едущую на соревнования или практику, если бы не чуть заметные морщинки в уголках глаз. Ольга была настолько привлекательной женщиной, что я невольно ею залюбовался.

— В N-ск. Работа...

— Выпустились недавно?

— Год как работаю.

Сидевшая напротив нас Оксана заметно оживилась, но под моим изучающим взглядом стала пунцовой. Что-что, а направление его она перехватила точно: стройные ножки, короткие обтягивающие шорты, модная футболка также подчеркивающая изгибы её тела, маленькая аккуратная высокая грудь, на которую инстинктивно легли скрещенные изящные руки и гордо вздернутая головка на точеной шее.

— Вы на учебу? Первый курс?

— Я уже на третьем учусь. — вдруг разговорилась Оксана. — Завтра на занятия.

— Мы тоже в N-ск едем. Оксану к дедам завезу да погощу у них. — уточнила женщина.

Шесть часов пролетели как один — до того приятные были собеседницы. Лишь однажды, когда перед очередным полустанком девушка собралась за кипятком, в купе повисла тишина. Поезд качнуло и я успел лишь подхватить её чуть пониже груди со стороны спины, но потерявшая равновесие девушка уже опустилась своей попой на мой орган.

Вскочив как ошпаренная, она вылетела из купе, где сидели мы — смущенная, но улыбающаяся Ольга и я, старательно укрывшийся газетой. И было от чего! Дикое желание нашло на меня и я всеми силами пытался не обращать внимание на пульсирующие виски и такое же чувство в низу живота.

«Да она меня с ума сведет!».

— Что зарделся? На твоем месте любой бы уже, как мартовский кот, сидел с довольной физиономией.

— Да сам не знаю. Прошу меня простить за откровенность, но еще когда танцевал с Вашей дочкой в Парке заметил... её чистоту что ли? Просто внешне она так молодо выглядит и краснеет по каждому поводу, что я принял её за девочку-подростка...

— Мальчишка... Тебе бы лет на дцать раньше родиться. — покачала головой женщина.

***

— Спасибо. — Ольга Александровна высвободила свою руку из моей руки и я протянул руку Оксане.

Спустившись на перрон она как-то по-ребячьи взвизгнула, когда увидела спешащих к нам людей — видать деды её. И точно — к нам подходили аккуратно одетые мужчина и женщина лет 60—65. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, что это мать и отец Ольги, так как она была копией подошедшей к нам женщины.

«Годы обошлись с ней более чем благосклонно».

— Мам, я телефон в купе забыла. — сказала Оксана после объятий с родней.

— Да у меня он, успокойся. Иди к бабушке и деду, я догоню.

— Пока, Леша... — рыжая потупила взгляд.

— До свидания. — ответил я вслед идущей прочь девушке.

«Ушла так же, как я тогда... «.

— Ну что, Алексей! Никифоровым привет передавай, если мы их не застанем. — общие знакомые, как выяснилось, могут оказаться у совсем незнакомых людей.

— Хорошо, Ольга Александровна, передам. До сви...

— Не торопись. — перебила женщина. — Номер свой продиктуй. Вопросы не задавай.

Она вытащила телефон дочери и набрала меня. Припев «Sоldiеr оf fоrtunе» Dееp Purplе разнесся над перроном.

— Вот-вот. — судя по всему Ольга прекрасно знала песню. — Мог и сам попросить её номер. Не упусти шанс, а то так и останешься... солдатом удачи. До встречи!

— Спасибо Вам. До свидания!

Я смотрел как стройная молодая женщина догоняет своих родителей и дочь и понял, что кое в чем слабый пол разбирается лучше нас, мужчин.

***

Подошла к концу первая рабочая неделя. В пятницу в институте меня ждали мои первые студенты, поэтому я шел к зданию своего альма-матер. Настроение было отвратное — Оксане я так и не позвонил... Глупо? Не то слово! Но я твердо решил, что позвоню по заветному номеру вечером.

Запустив в аудиторию галдящих студентов — сам был таким — я стал закрывать дверь, когда на меня налетела молодая рыжеволосая особа.

«Твою ж мать! Мистика да и только!»

— Прошу проще... — на полуслове смолкла Оксана.

— Проходите, не стойте в дверях.

Как же оказалось, что девочка, в которую я по уши втрескался, оказалась студенткой моей кафедры? Разговора про учебу по этой специальности в поезде я не помнил... Ясно для меня было одно — теперь я не должен упустить своего шанса. Все решено задолго до нашей встречи.

Пока Оксана и другие студенты рассаживались по местам я выбрал для себя линию поведения.

— Успокаиваемся... Вот так. Меня всем слышно? Итак начнем...

Я обвел аудиторию взглядом и продолжил.

— Меня зовут Белов Алексей Анатольевич. С этого момента и до Вашего, надеюсь, благополучного выпуска я буду преподавать у Вас несколько дисциплин. Сегодня мы погрузимся с Вами в увлекательную дисциплину под названием «Гидрогазодинамика». («Ага, конечно... Вешался на парах со суки и понял её только на работе»). Нам предстоит плодотворно поработать с Вами. Староста, приготовьте список группы.

К моему удивлению, со списком тут же подошла Оксана. Незаметно подмигнув ей, я взял в руки список и начал перекличку.

«Уж больно много девушек. Странно как-то для инженерного факультета».

—... Суворова, Оксана Геннадьевна.

Рыжеволосая красавица подняла руку.

— Вы староста? Подойдите ко мне, пожалуйста, после пары — я выдам Вам список литературы.

***

Прошло около месяца с начала семестра, прежде чем я начал аккуратно, чтобы не вызвать интереса со стороны студентов и преподавателей кафедры, сближаться с Оксаной. Да это было сложнее, чем когда на военно-полевых сборах мы пытались окружить и условно уничтожить взвод инструкторов. Знатно получили по зубам, когда нас засекли.

И вот уже чуть больше двух месяцев рядом со мной была самая красивая, самая желанная девушка, ради которой я мог свернуть горы.

Мы стояли возле подъезда Оксаны. Стояла приятная погода: падал крупный снег в полном безветрии, все вокруг было одето в белый цвет.

Мне не хотелось отпускать её от себя — только в выходные дни и по вечерам мы могли остаться наедине. В остальное время мы играли роль преподавателя и студентки.

Осторожно, но уверенно притянув упирающуюся девушку к себе, я нашел её губы. Как и в первый наш поцелуй она смешно сморщила носик, но уже целовалась намного лучше — до встречи со мной опыта у нее не было. Аромат её духов и её самой сводил меня с ума и я пошел несколько дальше, чем в прошлый раз, поймав её язычок губами. Наградой моим стараниям послужило тут же сбившееся дыхание.

— Леша... , прекрати... Соседи могут смотреть!

— Пусть смотрят. Мне все равно и тебе тоже. — я впился в её шею долгим мощным поцелуем, рискуя оставить следы.

Руки пробрались под её пуховик и я ощутил жар, исходящий от неё. Подрагивающий животик под элегантной кофтой словно бил чечетку — Оксана не контролировала себя.

Зайдя достаточно далеко — я нежно обнимал её одной рукой, вторая же гладила упругие ягодицы — я прекратил ласки. Мелькнувшее на миг разочарование в глазах девушки навело меня на мысль, что я на верном пути.

Оксана не допускала меня к телу. Девушка мне позволяла лишь приобнять её за манящую попу, а недавняя попытка через одежду погладить её естество привела к сильному тычку в живот.

«Ну ничего, дикая кошка. Ты сама захочешь большего. Всему свое время». — с такой мыслью я начал постепенно повышать градус наших ласк. Сегодня я увидел то, что мне требовалось — девушка готова, она голодна...

Приведя себя в порядок мы поднялись на лифте на седьмой этаж, где Оксана жила вместе с дедами. Что-что, а они только поддержали наши отношения, поэтому общался я с ними плотно. Моя родня и мама Оксанки тоже восприняли все адекватно. Слегка артачился её отец. Он все никак не мог свыкнуться с мыслью, что его дочурка встречается «со взрослым мужиком»...

Мы сидели на кухне и пили чай — дед Оксаны и я.

— Ничего-ничего. — Иван Степанович понизил голос. — Сам-то за Ольгой нашей ухлестывал, а разница у них такая же, как у Вас с Оксанкой.

— Да ладно? — я поперхнулся чаем, благо Ксана и Вера Васильевна ушли в зал с минуту назад.

— Агась. Все пороги оббивал. Ухажеров её всех отвадил. Маньячина, в общем.

Мы перебрались в зал, где женщины что-то тихонько обсуждали.

— Оксана сказала, что на новогодние праздники Вы поедете домой. Родителям-то сказала, что едешь?

— Не говорила еще, бабушка. Сюрприз хочу сделать.

***

Сюрприз получился знатный — родители Оксаны махнули на Новый год к дочке и родителям Ольги Александровны. Надо отдать должное её дедам, но внучку они не сдали.

—... Ну я же не специально, папа! — Оксана говорила по телефону с отцом, обрывающим все средства связи. — Сюрприз хотела сделать!... Хорошо...

Девушка передала трубку и отдуваться дальше пришлось мне.

— Доброго дня, Геннадий Николаевич!

— Привет. Кому добрый, а у кого дочь одна дома в праздник! — отец Оксаны рвал и метал. — Ольга, цыц! Мы едем обратно.

— Геннадий Николаевич! Вы не переживайте — Оксана праздник встретит у нас, а потом мы её до двери квартиры проводим. Я родителей уже предупредил.

— Ольга, цыц... не сме...

— Здравствуй, Леша! — голос Ольги я услышал четко (видать вырвала трубку), а вот её муж на повышенных тонах препирался с Иваном Степановичем. — Все в порядке?

— Здравствуйте! В полном, Ольга Александровна. Не беспокойтесь!

— Я и не беспокоюсь. Когда Оксана с тобой я спокойна. Приятного Вам Нового года!

— Спасибо, Вам того же! — увидев маячащую перед глазами рыжеволосую красотку я крикнул в трубку. — Сейчас дам Оксану.

Из трубки донеслось рассерженное «Цыц, мальчишка», адресованное переживающему отцу.

«Зоопарк. Отделался малой кровью».

— Привет... Хорошо. И Вас с праздниками!... — Оксана вдруг стала пунцовой прямо как в тот день, когда «оседлала» меня в поезде. — Хорошо... Всем привет.

— Ну как? — вопросительно взглянув на ней спросил я. — Отбились?

— Деды припомнили папе его грешки... Дед так вообще орал, что «... теперь-то, Генка, прочувствуешь на своей шкуре... «. Мама отключилась раньше, чем дед закончил. Атас полный.

— Ну и славно. Холодильник у тебя полный — в магазин идти не надо. Я домой. Зайду к тебе часов в шесть и пойдем к моим. Отказа мы не принимаем.

Поцеловав упирающуюся Оксану, я отправился домой. Кто мог подумать, что все так сложится? Мог ли я мечтать о таком? Думаю, что нет...

***

— Я за Оксаной. — сказал я и отправился в прихожую.

— Цветы хоть купи ей, оболтус... — отец как всегда прав.

— Хорошая идея. Спасибо, пап!

— Жених, ой жених. — мама и младшие брат с сестрой не унимаются. Младшие уже оба в институте учатся, а мозгов-то... Хотя я вижу, что не с целью подколоть меня вышли они в прихожую. — Иди давай!

— Мам, я пошел!

Отец неожиданно наклоняется ко мне и тоном заговорщика шепчет на ухо:

— Мы переиграли немного. Приводи свою красавицу к девяти. У Вас часа два точно есть.

— Хорошо. — ответил я, а про себя сказал. — «Даже очень».

***

Новость о переносе застолья Оксана встретила с облегчением — накраситься и сделать прическу она не успела.

— Да из рук все валится! — букет роз чуть не полетел вместе с вазой на пол её комнаты.

— Студент Суворова! Возьмите себя в руки или мне придется сделать это за Вас!

Я притягиваю Оксанку к себе и прижимаю плотно-плотно.

— Что Вы себе позволяете, Алексей Анатольевич?! — сдавленно возмутилась девушка. — Я буду жаловаться заведующему кафедрой!

— Жалуйтесь хоть декану...

Во время затянувшегося поцелуя мои руки порхали по спине и попе Оксаны, зарывались в густые рыжие волосы. Набравшись наглости, я положил свою правую руку между упругих ягодиц девушки и по приятной впадине направил её между ножек, вызвав стон и инстинктивное движение, которое, впрочем, лишь приблизило Оксану вплотную ко мне.

Аккуратно массируя сокровенные места девушки я впился губами в её шею, периодически поднимаясь и целуя мочку уха. Топтавшаяся на месте Оксана — интимный массаж не прошел для нее даром — тоже одаривала меня своими нежными поцелуями. Робкие движения рук, в основном по моей груди и талии, становились все более уверенными, стремительными.

Изогнув руку и максимально далеко протолкнув её между приятными округлостями девушки я услышал сдавленный всхлип и почувствовал, как её голова легла мне на плечо.

Я был возбужден уже давно. В какой-то момент пришла мысль о том, что Оксана в моей полной власти и никто не может помешать мне насладиться её невинным телом так, как я того пожелаю — грубо, напористо. Она не может не понимать этого и слегка испуганное выражение её огромных бирюзовых глаз приводят меня в чувство.

«Я не животное. Я не хочу, чтобы все случилось так... «.

На пару секунд оторвавшись от её пьянящих губ я расстегнул красивую домашнюю кофту и уверенным движением провел рукой по ложбинке между аккуратных грудей, скрытых от меня пестрой рубашкой. По какому-то общему порыву мы приблизились друг к другу и я прижал Оксану к стене. Правая рука моя накрыла левый холмик её груди, а левая с силой сжала податливую попу.

«Как бы синяк не поставить» — подумал я и ослабил хватку.

Пробравшись правой рукой под расстегнутую кофточку я оголил сначала плечо, а затем и полностью сбросил её на пол.

— Что ты делаешь? — хрипло спросила Оксана. — Не надо...

— Цыц! — под протестующие возгласы рыжеволосой я стал расстегивать её рубашку. — Я тебя не съем.

Свыкнувшаяся с мыслью о том, что все к тому и шло, Оксана стала помогать мне, а в момент, когда рубашка скользнула вслед за кофточкой мы слились в длинном томящем поцелуе. Руками я ощущал насколько горячая и влажная кожа у девушки, но несмотря на это Оксану кинуло в дрожь, когда я довольно быстро пробежался от пухлых губок к нежной шее, а затем зарылся между пирамидками её грудей.

О, эта смесь запахов банного мыла, духов и запаха её тела сводила с ума!

Я увидел хорошо скрытую от чужих глаз застежку между чашечками её бюстгальтера и потянулся к ней. Протесты Оксаны в виде сбивчивых просьб и отталкиваний ни к чему не привели — мелькнувшая на пару секунд обнаженная грудь любимой девушки была тут же накрыта её скрещенными руками.

Впившись в губы Оксаны, я уверенным и непреклонным движением освободил девичью грудь от спасительного переплетения её рук. Два милых холмика, увенчанные вишенками сосков на фоне красивых темных ореолов, тут же оказались в плену моих рук и губ. Попискивающая Оксана, видимо, красная от стыда, спрятала лицо в ладонях и перестала сопротивляться. Этого я и дожидался, собираясь заняться оставшейся одеждой.

Вдоволь намиловавшись с бюстом девушки, причем под конец Оксана направляла меня, прижимая мою голову к груди, я прижал губы к плоскому подрагивающему животу.

— Не надо, Леша... Пож... алуйста... — сквозь сбившееся дыхание взмолилась Оксана, когда я забрался языком в пупок и одновременно расстегнул чуть ниже пуговицу. С молнией на её джинсах я справился быстро и под аккомпанемент из причитаний спустил джинсы до колен, что позволило мне увидеть последний треугольник белой ткани, скрывающий от моего взора девичий половой орган. Мокрое пятно отчетливо виднелось на самом интимном атрибуте нижнего белья и, не дожидаясь противодействия со стороны рыжеволосой, я прижался губами к треугольнику Венеры, притянув Оксану за попку. Насладившись прикосновением к девушке, её запахом и вкусом, я подхватил Оксану на руки и, целуя в податливые уста, отнес к её кровати, аккуратно положив на пушистый плед. Под испуганный, но покорный взгляд девушки я быстро избавился от одежды, представ перед ней полностью обнаженным. Внимание Оксанки было приковано к низу моего живота, поэтому она не заметила момента, когда я оказался подле нее.

Склонившись для поцелуя, я нечаянно прикоснулся своим органом к её попе, что вызвало целый водопад чувств у девушки и у меня.

«Нужно снизить градус, а то я сейчас взорвусь.»

Накрыв девушку сверху я спускался все ниже и ниже, целуя губы, шею, грудки и живот. Посмотрев в дивной красоты глаза Оксаны, я одним движением спустил до колен промокшие насквозь трусики и вместе с джинсами снял их. Передо мной лежала обнаженная богиня, которую я хотел и все же которой страшился обладать.

Один лишь взгляд в место соединения стройных девичьих ног вызвал во мне бурю эмоций. Сама природа дала возможность Оксане не слишком следить за растительностью в этой части тела — не тронутые бритвой лобок и просматривавшиеся между плотно сжатыми ножками половые губы были покрыты довольно мягким пушком, который давал понять, что передо мной готовая к продолжению рода женщина.

Вы будете кидать в меня тапками и говорить, что я не прав, но иногда естественно выглядящие ТАМ девушки возбуждают сильнее, чем девушки, имеющие интимные прически или же не расстающиеся с бритвой.

Рыжий курчавый пушок на холме Венеры тут же был прикрыт ладошками Оксаны, которая в последней, но тщетной попытке пыталась защитить свой орган от взгляда и прикосновения.

— Ни о чем не думай, моя хорошая! — я раздвинул ножки девушки и, склоняясь к ее прекрасному цветку, посмотрел в её расширенные глаза. — Просто расслабься...

Расположившись между бедер Оксаны, преодолевая сопротивление рук, я накрыл заросший пушком лобок поцелуем, вызвав протяжный, полный стыда, похоти и наслаждения стон.

Придерживая девушку за попку я продолжил оральные ласки. Оксана вздрагивала и всхлипывала в моменты особенно нежных поцелуев, посасываний, движений языка. Терпкий вкус и аромат её прекрасного бутона сносил мне крышу.

— У-у-у-й... Мамочки!... Хороший мой... Лешенька... — обхватив мою голову руками лепетала Оксана.

Я не мог оторваться от горошинки клитора и все же понимал, что есть и другие места её органа, от ласк которых Оксана будет также кричать в экстазе — крики заполнили комнату. Но крики не те, которые наигранно издают актрисы взрослого кино, а крики впервые познавшей радость подобных отношений женщины.

Я не особо печалился на счет соседей — все знали, что Суворовых дома нет — поэтому следующим этапом моей напористой атаки стали ласки лепестков её прекрасного бутона.

Покрытые нежным пушком большие половые губы полностью скрывали малые и были слегка приоткрыты — наполненные молодой горячей кровью пещеристые тела клитора не позволяли им сомкнуться полностью и я видел вход во влагалище и тонкую нежную пленку девственной плевы.

Посмотрев в широко открытые глаза Оксанки — подушка давала ей возможность наблюдать за мной — я увидел желание: бесовские огоньки в глазах, белые ровные зубы, показавшиеся между слегка перекошенными губами, вздернутый носик, мокрые рыжие волосы, слегка скрывающие раскрасневшееся, с неимоверно красивыми чертами лицо...

***

... Я уже достаточно долгое время ласкал запретные места Оксаниного тела. Она несколько раз была на грани оргазма, но я сбавлял обороты — именно я решал, когда настанет момент разрядки.

Мне нравилось проникать языком в девушку и слушать её срывающиеся на крик стоны. И в один из таких моментов я почувствовал, как сомкнулись большие половые губы — верный признак близкого бессилия.

Мне тоже нужна была разрядка, но лишать Оксану девственности сейчас я не хотел — её улыбка в Новогодний вечер и хорошее настроение были сто крат важнее, чем моя прихоть и последствия первого проникновения. Упаковка презервативов осталась дожидаться своего часа в кармане брюк.

Навалившись на девушку, которая не успела ничего понять и предпринять, я прижался своим органом к её киске и, слившись в поцелуе, мы начали тереться друг о друга. Я хотел Оксану, но этого нам было достаточно и я довольствовался такой экстравагантной лаской.

Через пару минут, обильно перепачканные Оксаниными выделениями, мы пришли к финалу — прикусившая мне губу девушка стала очень мокро кончать, издавая утробные звуки, а я излился прямо на живот, размазывая капли и дорожки семени по девичьему животу и лобку. Терпкий запах греха разлился по комнате...

***

Я не мог насмотреться в бездонные глаза любимой девушки, которая лежала рядом и смотрела на меня ласковым взглядом.

— Ну как?

— Хорошо, — тихо ответила девушка, — но ты не...

— Не пошел до конца?

— Да.

— Тебе было хорошо, а значит и мне тоже. Мне не важно, когда это будет — завтра ли, через месяц или через год. Мне хорошо с тобой и так.

Слегка отдышавшись, я поднял невесомую девушку и понес в душ. Оксана начала протестовать, но взвесив мои доводы и не желая мыть пол и затирать ковер безропотно дала донести себя до ванной комнаты — по животу и ножкам обильно текло...

***

Весь кафель в ванной мы все же угваздали. Пока обнаженная девушка подтирала пол, я открыл воду и без стеснения стал смотреть на её выставленные на показ раскрасневшиеся половые губы и колечко ануса, покрытые нежным рыжим пушком.

Резко обернувшаяся Оксана стрельнула в меня возмущенным взглядом и замахнулась тряпкой.

— Пощадите! Я больше не буду!

— Извращенец...

— Иди скорее ко мне, а то с тряпкой будешь до боя курантов бегать. — мутные капли вновь оросили пол.

Оксана забралась в просторную ванну и закрыла шторку.

— На мытье и сборы у нас час. — сказал я и взял с полки губку.

Минут за пятнадцать я привел в порядок Оксану. Особому вниманию подверглись живот, лобок и вульва девушки, так как смыть семя не так и просто, да и отвлекался я изрядно — об этом мне напоминали попискивания и ерзанье, а также подмахивания Оксаны.

Настал мой черед мыться и Оксана взяла инициативу в свои руки... и губы. Неосязаемые прикосновения её губ и рук пробудили во мне желание и, увидев это, девушка встала передо мной на колени.

Робкое прикосновение девичьей руки к моему органу вызвало шквал эмоций. Я перевел взгляд вниз и увидел озорную улыбку Оксаны. Она обхватила половой член руками и, следя за моей реакцией, стала двигать ими. Я думал, что на этом все и кончится, но внезапно Оксана обхватила головку члена своими чувственными губами. У меня подкосились ноги и я чуть не упал на дно ванны.

Девушка действовала неумело, однако быстро училась — видимо ничем не отличалась от простых людей и смотрела кино для взрослых, почерпнув оттуда знания.

Наряду с похотью, желанием, благодарностью и любопытством («Как далеко она еще может зайти? «) я испытывал еще одно чувство. И этим чувством был... стыд. Мне было неловко перед ней как и ей в тот момент, когда я мучил её изощренными ласками и она впервые показала всю себя, позволив своему мужчине — мне — целовать её ТАМ.

Долго выдержать сладкую пытку я не смог. Обхватив голову Оксаны и сделав несколько неглубоких движений во рту протестующей девушки, я стал изливаться. Долго и обильно. Видимо ожидавшая такое развитие событий рыжеволосая нимфа постаралась принять в себя заряд семени, но несколько капель перламутровой жидкости отчетливо виднелись на губах.

— Ну как? — мой недавний вопрос в этот раз прозвучал из её уст.

— Ну даже не знаю! Вроде чего-то не хватает... — с задумчивым лицом говорю я.

Стоящая на коленях Оксана меняется в лице и я, стремительно склонившись, целую её в губы.

***

Из кухни доносилось веселое женское щебетание, периодически затихавшее до шепота — моя мама, младшая сестра Алена и Оксана суетились в последних приготовлениях к застолью. Периодически в зал заходил мой брат Андрей с блюдами в руках и возмущенно поглядывал на меня. Его заставили быть мальчиком на подхвате и он вполне законно полагал, что я тоже должен был помогать ему. У меня была отмазка — мы сидели на диване и разговаривали с отцом.

— У Вас все серьезно? Все обдумал? Все-таки всего три месяца знакомы...

— Да уж более чем. — на серьезный взгляд и вопрос отца я ответил твердо. — Ты думаешь, что слишком поспешно?

— Если честно, то да, хотя... Мы сами выбираем свой путь и решение только за тобой и за Оксаной.

***

До полуночи оставалось пять минут. Бесконечный поток ретро-шлягеров прервался и в торжественной тишине мы слушали поздравление главы государства. По традиции глава нашей семьи взял слово:

— Вот и прошел этот год. Многое было в этом году и надо сказать, что он был достаточно хорошим...

Я смотрел на Оксану и не мог оторвать взгляд. Моя возлюбленная сидела высоко подняв свою головку и на слегка румяное лицо (мы пили свое молодое вино) ниспадали несколько нарочито небрежных прядей высоко забранных волос. Красивое облегающее платье, которое, кстати, было связано ею собственноручно, подчеркивало изгибы её юного тела. Но больше всего меня привлекали её глаза — нежные, радостные, светившиеся счастьем.

—... С Новым годом! С новым счастьем! — под бой курантов и торжественный гимн мы подняли бокалы с игристым вином.

— Ура! — мои младшие брат с сестрой — двойняшки, а также ровесники Оксаны оглушительно заорали. Мы не заставили себя долго ждать и так же закричали, радуясь празднику. Нашему крику вторили разрывы и всполохи петард за окном.

***

Наш скромный семейный праздник подошел к концу. Я стоял с пакетами, нагруженными салатами, закусками и вторыми блюдами, а Оксана смущенно благодарила родителей за Новогодний вечер.

— Наталья Васильевна, Анатолий Павлович, спасибо Вам большое за праздник!

— Ну что ты, дочка, — под этот возглас отца нам с Оксаной стало не ловко, — ну будет тебе...

— Ты не стесняйся и обращайся, если что. — моя мать улыбнулась ей. — Мы всегда подскажем и поможем.

Пожелав спокойной ночи и, что самое важное, утра, мы с Оксаной закрыли за собой дверь. Только секунду мы стояли и смотрели друг на друга — и вот уже она отвечает на мой поцелуй.

***

Оксана поставила мой подарок — флакон дорогих французских духов — на полку шкафа. Наше молчание затянулось, но оба мы понимали друг друга без слов.

Я подошел к ней сзади и, зарывшись лицом в её волосы, притянул к себе. Крепко обхватив её чуть пониже груди, я переместил правую руку на плоский девичий живот. Изогнувшаяся Оксана плотно прижалась ко мне своей попой, с усилием удерживая дыхание и, изогнув руки, запустила ладони в мои волосы.

После нескольких минут поглаживания низа живота Оксана попыталась высвободиться из моих объятий, но ей это не удалось и вскоре девушка обмякла в моих руках. Это было так неожиданно, что я на миг растерялся, но затем, уверенно поддерживая Оксану, развернул её и впился в губы, вызвав глухой стон. Не прерывая наш поцелуй, я расстегнул едва заметную молнию на платье и довольно быстро девушка осталась стоять передо мной в черном изысканном нижнем белье и чулках. Вскоре и я практически лишился одежды.

Мы продолжали целовать и гладить друг друга, постепенно сдвигаясь в сторону кровати. Повалив девушку на белоснежную постель, я лег рядом и мы оба притихли, восстанавливая сбившееся дыхание.

«Когда она успела перестелить постель?» — эта мысль не давала мне покоя. После наших дневных похождений я ни на шаг не отходил от Оксаны, хотя... Девушка выгнала меня, когда, опаздывая, мы судорожно одевались и в комнате она осталась одна.

Я перешел к более активным

действиям, занявшись черными изысканными чулками. Этот процесс отнял несколько минут, так как вслед за моими ладонями ножки девушки покрыли поцелуи. Каждый сантиметр нежной кожи — бедер, икр и стоп — не остался обделенным.

Успевшая снять бюстгальтер Оксана следила за тем, как я лишаю её последнего лоскутка одежды. Пунцовая от смущения, — как будто и не было между нами ничего сегодня днем, — девушка прикрыла руками нежный пушок Холма Венеры.

Быстро освободившись от единственного атрибута моей одежды, я раздвинул ноги Оксаны и проделал путь от кончиков пальцев до внутренней поверхности бедер, оставляя губами следы на её бархатной коже. Девушке только оставалось спрятать лицо в ладонях и тихонечко всхлипывать от стыда и наслаждения, когда я, поместив её ножки себе на плечи и обхватив руками бедра, начал ласкать её орган, к тому времени уже истекающий влагой.

Я чередовал темп, место и силу воздействия: от горошинки клитора я спускался чуть ниже, одаривая каждый лепесток её бутона нежными поцелуями, а затем делал резкий удар языком вглубь полового органа девушки. В такие моменты Оксана с негромкого постанывания срывалась на крик, выгибая спину изящным мостиком. После этого я начинал по очереди с силой целовать, всасывать нежные складки кожи. Запах и вкус женщины сносили крышу начисто.

Основательно распалив Оксану, — промежность и бедра девушки, мое лицо и белоснежная простынь были в её выделениях, — я навалился на неё. Замершая на миг девушка посмотрела испуганными глазами на меня и чтобы хоть как-то облегчить то, что должно было сейчас случиться, я сказал, быть может глупые, но важные для нее слова:

— Не думай ни о чем. Слушай себя. Если будет больно или ты не захочешь, то просто скажи мне. Хорошо?

Оксана кивнула и я аккуратно, стараясь не потерять контроль и не ворваться одним резким мощным движением, начал входит в неё. Первый же стон девушки, когда головка полового члена раздвинула плотно сомкнутые влажные ворота её органа, дал мне понять, что желание принять меня в себя очень сильное, практически непреодолимое. Совершая легкие движения тазом, я входил в девушку и лишь то, что это был наш третий акт любви в этот день, помогло мне не излиться в нее — настолько плотно обхватывали створки и стенки её горячего влажного органа головку члена.

Постепенно дойдя до девственной плевы, дав привыкнуть Оксане к непривычным ощущениям, я стал аккуратно надавливать на неё. Девушка дернулась и попыталась вырваться, но, не дав ей ни одного шанса, я одним плавным движением вошел в нее.

О, миг давно желанный! Очень плотные стенки влагалища обхватили меня со всех сторон. Я уперся в матку Оксаны и замер, давая ей отдых.

— Милая моя девочка, хорошая моя, желанная! — под еле слышные рыдания моей девушки, женщины я шептал нежные слова, покрывая поцелуями мокрое от слез лицо. — Ну прости меня, дурака! Любимая, желанная, единственная...

В ту ночь я навсегда запомнил вкус её слез...

***

Комнату наполняли стоны, крики, хрипы и бессвязные фразы, которые мы говорили друг другу.

Я еще держался, но Оксана второй раз висела над пропастью. Обессилев вскоре после моего вторжения, хотя боль слегка приглушила ощущения, она тяжело дышала подо мной, прикрыв свои очи. Окрашенное в розовый цвет лицо, шея и грудь, которые я периодически покрывал нежными поцелуями, блестели от пота — по правде говоря, Оксана вся была мокрая. Спутанные волосы прилипли к телу и сквозь них я смотрел в бездонные бирюзовые глаза. Рыжая красавица приподнялась и нежно-нежно поцеловала меня в губы, вызвав такой водопад ощущений, что я не смог сдержаться и стал изливаться в самую глубину её органа. Под горячими ударами извергающего семя члена Оксана мелко задрожала и кончила, по-женски что-то запричитав, и умудрилась второй раз за день цапнуть меня за губу...

***

Под всполохи салютов и крики людей на улице мы лежали и смотрели друг на друга.

Я откинул прядь волос с лица Оксаны и поцеловал ее в щеку. Ни говорить, ни делать что-либо не хотелось — сил просто не осталось.

Поборов желание заснуть и собрав перепачканное нашими выделениями и кровью еще недавно белоснежное постельное белье, мы отправились в ванную комнату. Отправив Оксану в душ, я бросил белье в стиральную машину и присоединился к ней.

Мы подставили под ласковые струи воды наши тела и стали смывать следы нашего греха. Я подавил в себе поднимавшееся внутри меня желание, так как нужно было дать Оксане отдых и девушка с благодарностью посмотрела мне в глаза. Слушая ласковый шум падающей воды мы потеряли счет времени...

***

Последние дни уходящего лета радовали теплом, светом и дуновением ветра.

В центральном парке нашего городка привычное оживление — обновленная танцевальная программа, подготовленная духовым оркестром консерватории, собрала сегодня всех любителей живой музыки.

Под чарующие мелодии русских и советских вальсов, под горячие танго, стремительные пасадобли и размеренные фокстроты молодежь и люди постарше осаждают танцевальную площадку.

Положив руку на плечо сидящей на скамейке Оксаны я, как и она, наслаждаюсь музыкой и смотрю за отдыхающими в парке людьми. Изредка она поднимает взгляд на меня и я вижу, что Оксана вновь хочет оказаться в вихре вальса. Но мы оба понимаем, что это пока не возможно...

Павел Егорович встает за дирижерский пульт и Парк Культуры и Отдыха наполняется мелодией вальса, нашего с Оксаной вальса. Я наклоняюсь к ней и прижимаю её маленькую ладонь к губам. На безымянном пальце блеснуло обручальное кольцо, которое она не снимала уже давно — его я подарил в то первое, незабываемое утро Нового года, когда сделал предложение и услышал из её уст «да».

Нам пора уходить и я помогаю своей округлившейся жене подняться. Поддерживая её под руку я веду Оксану мимо площадки и сцены, по аллеям и переходам Парка. Вдруг она останавливается и кладет мою руку себе на живот. Я чувствую, как толкается один из наших еще не родившихся детей — та самая ночь, когда мы впервые познали друг друга, не прошла даром и нам придется очень постараться, воспитывая двух первенцев. Но я об этом ни капли не жалею и рад, что все так получилось...

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю Оксану. В последнее время я стараюсь исполнять её желания

— Если только десерт... — потупившая глаза девушка кладет свою руку поверх моей.

— Ну, это можно! — говорю я и целую её в сладкие губы.

Мы оба знаем, что сегодня заснем только под утро.

Под финальные звуки «Случайного вальса» мы идем по парку, но для нас этот вальс стал не случайным, а главным танцем в жизни!