Ноги опустились на холодный пол, неприятно обжигающий подошвы ледяными прикосновениями, и все тело задрожало под жесткими объятиями разгуливавшего по комнате сквозняка, а может быть от морозного ощущения страха той решимости, с которой я кинулась в эту безумную пучину желания. Я суетливо накинула на тело короткий халатик, небрежно скомканный на стоящем рядом с кроватью стуле, чтобы хоть как-то согреться и тут же скользнула из комнаты, слегка скрипнув дверью.

Кирилл с Настей сидели на кровати. Их голые белесые тела, подсвеченные чахоточной луной, лениво раскатывавшей полотно своего света по комнате сквозь широкое окно, отчетливо проступали в темноте. Мужские мускулистые руки крепко сжимали худощавое тело моей подруги, а губы любовника жадно впились в ее рот бесконечным потоком влажных жарких поцелуев.

Я подошла ближе, с каждым шагом ощущая безумное трепыхание моего бедного сердечка, запертого в тесной клетке слабой ко греху плоти, и робко уселась на краешек кровати. Мой халат, не перехваченный поясом, раскрылся, обнажая налитые груди и плоский живот, на шлифовку которого было потрачено столько времени. Я была фактически в одних трусиках, но к чему теперь было стеснение перед моими друзьями. Они остановили свои ласки, и оба посмотрели на меня. В темноте ночи не было достаточно хорошо видно их глаз, но мне казалось, что они с нескрываемой радостью восприняли мое появление.

Затем я ощутила, как твердая рука подруги легла мне на затылок и с властной настойчивостью принялась толкать меня к Кириллу, пока, наконец, наши с ним губы не соединились в долгожданном поцелуе. Его мягкие приоткрытые губы ласкали меня снова и снова, погружая в пуховые облака счастливого наслаждения. Я не могла поверить в реальность происходившего, не могла насытиться безумной радостью прикосновений любимого, не могла остановить свою больную страсть.

Тонкие чуткие пальчики Насти зарылись в моей густой шевелюре и одобрительно поглаживали мою голову, побуждая продолжать греховную игру. Я на миг оторвалась от губ мужчины и посмотрела на подругу, словно хотела проверить ее реакцию на происходящее. Неужели она не против, неужели в ее душе нет ревности, а одна лишь прожигающая пустота животной похоти, правда ли она хочет этого, понимает ли что сейчас член ее мужчины войдет в мою трепетную плоть, и мы погрузимся в океан наслаждения, до этого доступный лишь им двоим.

Но шальные зрачки Насти, горящие угольками помешательства, ответили на все эти вопросы в один миг.

— Катенька, я уже думала, что ты не решишься никогда, — горячо шептала она, — мы ведь только за этим пригласили тебя, нам так давно хочется трахнуть тебя, сделать из тебя нашу сучку.

— Я тоже давно хочу этого, — прозвучал мой сдавленный голос, — я так люблю вас обоих.

Мы посмотрели друг на друга еще одно мгновение и, не в силах противиться нахлынувшим на нас чувствам, соединились в страстном поцелуе. Я чувствовала малиновый вкус ее слюны, слегка разбавленный горечью алкоголя и, запуская ее горячий влажный язычок себе в рот, думала, как давно я хотела поцеловать эти родные губы, как давно я хочу свою подругу. Моя ревность к ней, мое неуемное терзание от одной мысли о том, что она смеет прикасаться к моему Кириллу, может делать то, что никогда не будет позволено мне, наслаждаться моим счастьем с ним рядом — все это улетучилось в одно мгновение, словно я избавилась от тяжелой болезни с последним двенадцатым ударом новогодних курантов.

Вместо этого опустошающего чувства моя душа наполнилась неудержимой похотью и сладостным ощущением греховного падения. Я хотела лишь наслаждаться обжигающими ласками этих двоих человек, их поцелуями, их шаловливыми пальцами, их вспотевшими горячими телами, их страстью и их вожделением. Никаких сомнений у меня не было, они просто не приходили мне в голову не в силах отвлечь от томного предвкушения предстоящего наслаждения.

Мы целовались с Катей опять и опять, присовокупив к оральным ласкам игривые ручки, блуждающие по пылающей плоти, и буквально в мгновение наши трепетные пальчики нащупали благоухающие бутоны удовольствия и со знанием тела обрушили на них неустанный поток любовного давления. Кирилл не стал оставлять нас одних, и мы по очереди ощущали его легкие, словно боязливые поцелуи, аккуратно касавшиеся девичьих шей, плеч, спин.

— Катя первая, — возбужденно скомандовала подруга, — хочу насладиться этим зрелищем.

Мужские руки смяли меня и уверенно уложили на спину, закидывая обе мои ножки на его левое плечо, по ходу действа стягивая с меня стринги. Я была так возбуждена, что никаких дополнительных прелюдий мне не требовалось, я хотела лишь одного — плотного набухшего члена любимого и еще немножко мне хотелось, чтобы Настя смотрела на то как он войдет в меня.

Я невольно прогнулась всем телом от его плавного проникновения, и легкая рябь иступленного наслаждения прокатилась от потревоженной плюшки. Он был несколько великоват, но не причинял мне никакого дискомфорта, раскачиваясь гладко и размеренно по моему сочащемуся похотью каналу.

Кирилл не надел презерватив, но в тот момент это лишь сильнее заводило меня, опасностью забеременеть и тонким ощущением гладкого кожаного чехла, щекочущего чувствительные стенки влагалища. Мой любимый, наконец, был во мне, разве могла я думать о чем-то кроме нашего соития.

Мое тело настроилось на длительную сладостную гонку, подгоняемое ритмичными толчками твердого члена, а глаза искали мою распутную напарницу. Настя уселась рядом, оперившись плечами на деревянное изголовье кровати, и жадно впилась взглядом в наши извивающиеся от плотской лихорадки тела. Она с упоением мастурбировала, разглядывая, как поршень ее мужчины жадно долбит слизкое влагалище другой самки прямо у нее на глазах. Происходящее действовало на нее демонически, вгоняя в какой-то безумный транс, в котором она шептала нечленораздельные заклинания, ободряя своего любовника и продолжая опять и опять ласки своей киски.

Запах секса, замешанный из аромата сочащихся срамным нектаром пёзд, дурмана трех вспотевших тел и горячего дыхания любовников, дразнил воспаленный похотью мозг, расписывая картину происходящего широкими мазками эмоций. Все было куда сочнее и красочнее, чем при обычном сексе и беспрерывные стоны, сливающиеся в один протяжный вой, и жаркие поцелуи со всех сторон, и стучащее в висках ощущение соперничества двух подруг, раздираемых и ревностью, и неуемным возбуждением в борьбе за нестерпимо желанный фаллос.

Настя кончила задолго до того, как оргазм приблизился ко мне, по-видимому измученная долго сдерживаемой фантазией, от которой она, наконец, смогла избавиться, предоставив меня в полное распоряжение своего мужика. Когда наши глаза встретились сквозь пелену наслаждения застилающих их, я отчетливо различила непереносимую боль ревности, которую причиняло подруге каждое проникновение мужского стержня в меня, боль, перетекающую в еще более сильное возбуждение, от которого ее не мог избавить даже накативший оргазм. Этот зуд невозможно было снять — ей оставалось лишь отдаться этим мучениям без сопротивления.

Моя напарница приблизилась к нам и набросилась на меня с ласками, жадно шепча в промежутках между поцелуями моих грудей.

— Нравится, сучка, хочешь еще, дрянь.

— Да, это охренительно, — дразнила я подругу еще сильнее, — меня еще так никто не ебал, Кирилл у тебя такой классный член. Тебе нравится моя писечка?

Эта издевка над несчастной девушкой ласкала мой слух, теша тем, что я могу унизить ее, что могу забрать у нее сладкое наслаждение, получить то, чего она так долго лишала меня. Женские губы накинулись на меня в поцелуе, наполненном едва сдерживаемой яростью и ревностным огнем, ее руки с силой сжимали меня, словно хотели ущипнуть, но во всем этом еще сильнее проступала Настина заискивающая просьба продолжить изуверскую пытку. От этого желания ее всю трясло, и она готова была взорваться.

Настя поднялась на колени, перенесла ногу через меня и плюхнулась своей мохнатой киской прямо мне на лицо. Я немного растерялась, соображая готова ли запустить свой скользкий язычок в эту влажную щелку, что так бессовестно уставилась на меня. Наши поцелуи в губы, даже ласки руками это одно дело, но я ведь не лесбиянка и никогда ничего подобного не делала.

Густой запах сочащийся из ее плюшки подталкивал меня лизнуть ее всего лишь разик, просто чтобы проверить что это такое. В конце концов сама ситуация располагала к подобному эксперименту, никто ведь все равно не узнает. Я несмело провела самым кончиком по краю расщелинки, стараясь распробовать солоноватый нектар, проступивший наружу. Затем еще раз и еще и вот мой язычок целиком погрузился в горячую сдобную плюшку, раскрывшуюся под его напором. Толчки Кирилла раскачивали меня взад и вперед так, что мне даже не было нужды работать самой, чтобы слизывать срамной сок подруги.

Она слегка подергивала тазом, стараясь то подставить набухший бугорок клитора под мои ласки, то тут же убирать его от слишком остро обжигающего прикосновения. В такой позиции она имела возможность целовать нашего с ней любовника, поглаживать руками все мое тело, задерживаясь на моих затвердевших сосках и самой наслаждаться моими оральными ласками. Это было так возбуждающе и совершенно не вызывало во мне отвращения, скорее даже наоборот делало мое совокупление с Кириллом острее, будто жгучий перец раскрашивает и без того хорошее блюдо новыми красками вкуса. Мы втроем стали одним целым, на бешенной скорости приближаясь к заветному пику наслаждения, совершенно не опасаясь сорваться с него потом.

Я кончила первая, сжавшись в комок от внезапно прорвавшегося наружу наслаждения. Мои губы впились в сладкую плюшку подруги в такт пульсации моего влагалища, щекоча ее малышку, и тут уже пришла ее очередь. В конвульсивных движениях Настя пыталась уклониться от моего жадного ротика, но я снова и снова находила губами и язычком ее клитор, подхлестывая и без того неудержимую волну блаженства, пока наконец она совсем не застыла на месте, лишь рефлекторно подергивая плечами. Конечно, мне не было видно, но я знала, что она в тот момент набросилась жадными влажными поцелуями на моего любовника, который все также продолжал долбить мою пылающую пещерку.

Впрочем, через мгновение оргазм брызнул из его напряженного ствола густым зарядом спермы, так что он едва успел извлечь орудие из меня. Натужные струи били с такой силой, что попадали прямо в живот Насти, водрузившейся надо мной, а уже оттуда стекали крупными потеками мне на грудь и на лицо. Одна из таких струек проложила себе дорогу вниз через неплотные заросли на лобке моей любовницы и, проскользнув по естественному ходу между ее половых губ, остановила свой бег дрожащей капелькой на самом их краешке.

Все еще наслаждаясь свой чудным оргазмом, я лежала между расставленных женских ножек, слушая, как Настя шепчет в губы Кириллу какие-то самые мерзкие и грязные пошлости, и думала лишь об одном — слизнуть ли мне эту белесую мутную каплю, застывшую как лимонная глазурь на плюшке. Отвращение и жажда порока боролись во мне, это было омерзительно, но я все равно хотела почувствовать на языке этот вкус. Однако капля решила за меня, и сама шлепнулась прямо мне на губы. Я не стала противиться и проглотила ее.

— Киря, давай сзади, — произнесла девушка, перевернувшись ко мне передом и наклонившись так, что её забрызганный спермой живот оказался прямо над моим лицом.

Мой язычок с остервенением стал слизывать горькие потеки с теплой бархатистой кожи подруги, сильнее и сильнее возбуждая аморальную плоть с каждым глотком жидкости, с каждым вздохом ее женского запаха, с каждым вздрагиванием живота, с каждым прикосновением моих тонких пальцев к ее бедрам. Она опустилась чуть ниже, подставляя под мой алчный рот свой набухшие соски, а член Кирилла все еще влажный от моих выделений уже плавно входил в ее страждущее лоно. Мы с Настей опять посмотрели в глаза друг другу, и я поняла, что теперь пришла ее очередь пытать меня...

Я воткнулась лицом в подушку и вцепилась зубами в грубую материю наволочки, стараясь подавить свой дикий рев от нахлынувшего на меня оргазма. Все тело билось в судорогах, не в силах справиться с долгожданным наслаждением, таким сочным и ярким. Я пылала жаром, а сердце колотилось болезненными ударами в висках. Картины воображения были такими реальными, что в запале истекающего удовольствия я не могла понять грезится мне это или нет.

Когда, наконец, вдохнув свежий воздух, я развалилась абсолютно изможденная на смятой простыни, лишь одна мысль красным пятном проступала перед глазами — почему меня так завела фантазия о сексе втроем с ребятами. Действительно ли я хочу этого, в самом ли деле меня влечет не только Кирилл, а может быть вообще вся моя страсть к нему только потому что они вместе с Настей.

Я погладила пальцами свои красные губки, словно пыталась отыскать там липкие следы спермы, будто бы и вправду минуту назад я слизывала ее с живота подруги. Наверное, мне надо поговорить обо всем с Настей.

4.

Это больное желание размеренно и постепенно с безжалостной настойчивостью завладело мной, садистки медленно пожирая живьем. Я даже не знаю, когда именно признался самому себе, что все мои мысли о Кате, что я ищу любой возможности увидеть ее соблазнительные формы, что только думаю, как буду сжимать эти налитые шарики грудей своими ладонями, как буду шлепать эту шикарную задницу во время секса, как буду смотреть в ее голубые глаза, засовывая свой член ей в ротик, даже в тот момент, когда я все это делал с другой девушкой.

Она красива, она привлекает, но это не просто классная девочка из зала, это уже болезнь. Еще недавно я ненавидел ее за то, что она портит нам с Настей все выходные постоянным своим присутствием, а тут уже спрашиваю сам, почему Катенька давно не появлялась. У меня радом такая восхитительная женщина, которую я люблю, в этом я не сомневаюсь, а мысли о грязном сексе с ее подругой. Ууу, как я хочу эту невинную овечку.

Все случилось как раз в тот день, хотя, конечно, я не планировал ничего подобного. Погруженный в свои грустные мысли, я всего лишь хотел забрать у Кати флешку, которую она брала у нас. Мне нужны были фотографии, которые на ней хранились. Правда, зачем они теперь.

Она открыла дверь как всегда в своем беззаботном настроении, в котором пребывала постоянно после нашей поездки за город, видимо окончательно распрощавшись с грустными переживаниями от разрыва со своим парнем.

— Заходи, я уже убегаю, хорошо, что позвонил, а то не застал бы меня, — тараторила она, на ходу застегивая сережку.

— Я только за картой, не задержу, а ты свидание собралась, при полном параде, — произнес я, любуясь, как очаровательно она выглядела в строгом деловом костюме, столь беззастенчиво подчеркивающем все прелести ее фигуры. Идеальный макияж, уложенные в элегантный колосок волосы, волнующие наготой предплечья — я почувствовал болезненное напряжение в штанах.

— Ну, уж нет, хватит с меня мужиков, я уже решила, что попробую как Настя с бабами строить отношения, а может там встречу такого же как ты, — улыбнулась девушка, — меня шеф выдернул на работу, презентация горит, потому что они...

Она не закончила фразу, выскочив из коридора в комнату, и громко позвала меня. Я, закрыв входную дверь, последовал за ней совершенно без каких-либо тайных мыслей.

— Сейчас, подожди, где-то она здесь, — стрекотала Катя, переворачивая груды всякой мелочевки в шкафчиках.

А потом она, с криком победителя, обернулась ко мне, держа в руках ту самую гребанную флешку. Катя стояла напротив окна и потоки жаркого солнца, какое бывает только во время нашего скоротечного бабьего лета, перетекая через воздушный тюль занавески густыми реками, заливали ее всю, плавно укутывая в бестелесное золотистое одеяло теплого света. Я понял, что это не похоть к ней, не желание овладеть ее роскошным

телом... я люблю эту девушку, люблю ничуть не меньше чем Настю.

— Зачем же становиться лесбиянкой, чтобы найти свое счастье с мужчиной? Можно просто любить того кто сейчас рядом, — произнес я, протягивая руку, чтобы забрать флешку.

Она все смотрела на меня своими искрящимися голубыми глазищами и, как мне показалось, целую вечность не произносила ни слова, но при этом, крепко вцепившись в карту, не отдавала ее мне.

— Но я ведь опаздываю, там презентация горит, — наконец прошептала она, не отрывая взгляда.

Мы уже оба знали, что должно произойти сейчас и не колебались в своей решимости, но этот последний миг перед тем как ваши губы соединяться в поцелуе, о котором мы оба так долго мечтали, этот миг чистый и искренний, он только наш и мы с Катей наслаждались этим последним мигом, когда мы еще не были любовниками.

Мы подались на встречу друг другу и тут же потеряли какое-либо самообладание и сдержанность. Мои руки в дикой ярости нетерпения срывали с нее одежду, которая временами трещала по швам, а губы целовали такое родное и любимое лицо. Катя, с трудом вырвавшись из моих объятий, потянула меня в спальню.

Она к тому моменту уже совершенно нагая, легла на кровать и поманила меня

— Полижи меня, — запела негодница.

Я взял ее точеные ножки в руки и одну за другой покрыл их потоком бессчетных поцелуев, опускаясь все ниже и ниже, дразня шалунью своими ласками, пока не добрался до прелестного закрытого бутона. Мои губы прильнули к нему, жадно втягивая медовый нектар этого цветка, от чего тело Кати вздрогнула, и она выгнулась дугой, как игривая кошка. Язычок скользнул по ее щелке, заставляя девушку дрожать от наслаждения еще сильнее и распаляя мое желание ярким пламенем.

Я аккуратно обошел по краешку миндалины клитора языком, словно кружащийся вокруг добычи хищник, а затем слегка сжал его губами в решительном нападении. Мои руки крепко обхватили ее крепкие бедра, размещая их в удобном положении, и я приступил к игре с ее мармеладной конфетой. Девушка в ответ на мои ласки не стонала и не двигалась больше, лишь учащенное дыхание и напряженные мышцы живота выдавали ее сосредоточенность на процессе.

Настроившись на нужный темп, я размеренно трудился над твердой пуговкой, разместившейся на краешке входа в сладкую пещерку, временами подключая губы и даже покусывая ее, чтобы дать отдохнуть затекшему от этой пляски языку. Впрочем, когда она уже приблизилась к финишной прямой, что легко угадывалось по ее руке, опустившейся мне на голову и приподнятому тазу, который стремился еще сильнее прижать клитор к моему инструменту, я издевательски прекратил движения.

Она на мгновение застыла, очевидно, ожидая, что я продолжу обрабатывать ее плюшку, но поняв, что я не намерен доводить дело до конца, открыла глаза и гневно зарычала: «почти, еще пять минуток и все».

Я властно перевернул любовницу и, раздвигая ее ножки, так чтобы расположиться между ними, грубо приказал: «приподними задницу». Катя послушно выполняла мои указания, но не переставала ворчать. Я схватил лежавшую рядом подушку и поместил ее под девушкой, чтобы ее попка не была навесу, а затем не сильно, но звонко шлепнул по упругой мускулистой ягодице.

Торчащий колом член томительно ныл от возбуждения, которое наполнило его, и требовал поместить его между ножек любимой. Скинув в одно мгновение остатки одежды, я вернулся назад и приставил оголенную головку ко входу в жаркую пещерку, а затем, слегка надавив, раздвинул прикрывавшие ее створки, проникая между тугих стенок все глубже и глубже.

У нее была замечательная киска мягкая, нежная, сочная, с упругим влагалищем, обильно политым любовным соком, киска, в которой ты, кажется, можешь утонуть целиком. Я с упоением принялся долбить эту малышку, загоняя свой ствол по самое основание, готовый кричать от ее мучительно приятного обхвата.

Катя тоже была в восторге: она несдержанно громко стонала, совершенно не беспокоясь о реакции своих соседей. Мы слились в бешеной пляске животного совокупления, под ритмичные удары моего живота о круглые женские ягодицы.

Я наклонился чуть вперед и, положив свои пальцы между ее, сжал маленькую ладошку своей лапой. «Киря, как я люблю тебя», — прокричала она, и все ее тело забилось в непроизвольных судорогах оргазма, столь неожиданно ударившего ее своей нокаутирующей перчаткой. В этот момент я сам не смог больше сдерживаться и густой поток спермы хлестнул фонтаном во влагалище моей подруги.

Ощущение блаженного счастья, безусловного и беспричинного овладело мной полностью. Я был с любимой женщиной, и больше ничего не имело значения. Я лег на нее сверху, и мой нос утонул в растрепавшейся копне ее волос, обжигая обонятельные рецепторы неповторимым хлебным ароматом. Как же я давно мечтал об этой минуте.

Зазвонила ее мобилка, но я не позволил ей встать, крепко прижав к сердцу.

— Не важно, весь мир не важен, есть только мы с тобой, — прошептал я ей в ушко.

— Я знаю, — пропела она в ответ.

Телефон все звонил и звонил, но мы не обращали на него никакого внимания. Я снова и снова овладевал ее родным телом, тонул в ее объятиях, теряя хоть какую-то надежду на спасение, а она тянула меня все глубже и глубже в омут любви.

Через два часа я, молча, стоял перед ней, натягивая брюки, а Катя блаженно потягивалась в кровати, прячась под измятой простыней, будто стесняясь свое наготы, и озорно посматривала на меня. Мы стали двумя грешниками, двумя любовниками, пусть и всего лишь на эти пару часов, но этого уже не изменить.

— Я посмотрю кто звонил, подожди, я сейчас сделаю кофе, — звонко пролепетала она, но тут же нахмурилась, — Настя, столько пропущенных. Что случилось.

Наверное, звонок подруги именно в тот момент, когда она только, что оторвалась от моих объятий, сжал в комок всю Катину душу. Могу представить какой поток мыслей прорвался вдруг наружу, ведь еще минуту назад мы совсем не думали о том, что предаем Настю. Хотя я уже прекрасно знал, о чем пойдет речь и теперь стоял перед руинами моего мира, мира в котором я был так счастлив и который сам разрушил.

Они поговорили не больше полминуты, Катя просто слушала, а потом выпалила: «Никуда не уходи, я буду через двадцать минут, там поговорим». Я посмотрел с идиотской тоской на нее и сдавлено произнес:

— Я пойду тогда.

— Я ведь больше никогда не увижу тебя? — вот и все, что спросила она, впрочем, и без того зная ответ.

5.

Катя еще долго сопротивлялась и лезла ко мне с поцелуями, никак не желая укладываться, видимо через чур подогретая коньяком, а мне самой хотелось поскорее рухнуть в кровать.

— Да, Кнопка, и это ты меня приехала утешать, — попыталась нахмуриться на нее я, — потянуло тебя на приключения.

— Хреновая я подруга, — тянула слова Катя, — Кирилл тебя бросил, а я только и сделала, что весь коньяк выжрала. Какая же я гадина, Настька дай я тебя обниму.

— Но он ведь и тебя бросил, — понижая голос произнесла я

— Ты все знаешь? — вскочила, мгновенно отрезвев, моя подруга.

— Конечно я все знаю, я ведь не слепая, ну и Кирилл мне все рассказал о своих чувствах к тебе... и ко мне.

— Я переспала с ним, — поникнув проронила она, — просто понимаешь, я хотела все тебе рассказать, я ведь...

— Тшш, Кнопка, мы поговорим об этом потом, а пока спать. Нечего нам уже делить мужика.

Конец

Рассказ носит исключительно развлекательный характер. Автор текста не пропагандирует никакие виды секса, в том числе защищенный, и не призывает читателей к реализации их фантазий.