Работы было всё больше. Всё чаще ему приходилось засиживаться. Ещё бы! Производство пошло на полную катушку, заказы шли теперь из-за границы тоже. Поскольку его обязанности включали в себя и контроль за непосредственно работой цехов, и отслеживание отгрузок, и участие в совещаниях разного уровня, дел хватало всегда. Из первого своего полуподвального кабинетика он, наконец, перебрался на пару этажей выше; прибавка к зарплате позволила купить пару шикарных костюмов, а бонус пошёл на ремонт и обновление мебели в его старой квартирке.

Шансы проявить себя здесь, на административном этаже, были существеннее, чем в цехах на старте его работы. Ближе к начальству — всегда лучше. Он рассчитывал зарекомендовать себя так, чтобы в обозримом будущем стать Главным инженером. Квалификации хватало, бизнес он знал, связи тоже наличествовали. Нынешний ГлавИнж скоро торжественно выйдет на пенсию. Что ещё? Перепрыгнуть через ТехДиректора? Сложно, но осуществимо. Ещё?

Ещё ему бы очень хотелось заполучить её. И не только в постель, в союзники. Он понимал, что девочка далеко продвинется. И полугода здесь не проработала, а уже на повышение идёт. Редкий случай.

Он всегда был взволнованно-счастлив узнать о необходимости заглянуть в логистику. Ведь именно там работала она, отвечала за ВЭД.

Сегодня он был взволнован вдвойне. Новое служебное положение позволяло — да что там, даже обязывало! — не идти через всё здание к ней в отдел, это бабье царство, а вызвать её к себе.

Может быть, удастся поговорить без свидетелей, не на бегу, спокойно. Может быть, даже получится назначить встречу за чашкой чая или чего покрепче. Да и вообще с глазу на глаз хорошо.

В дверь постучали. Следом в чуть приоткрывшемся проёме появилась аппетитная ножка в затейливом чулочке. Он офигел от такой красоты. Ну она даёт! Хотя, и не похоже на неё вовсе.

В кабинет, навязчиво хихикая в своей всегдашней манере, ввалилась её подружка.

Он от досады даже хлопнул себя ладонью по коленке. Сильно. Ладонь запылала.

— А что это вы вдруг подругу мою вызвали, а меня не вызываете, — противно растягивая гласные, заныла подруга, — мы бы втроём всё быстрее бы решили, м?

Он не мог вспомнить, сколько раз уже пожалел о том спонтанном перепихоне с этой шалавой. Вот сейчас её приход совершенно некстати. Как впрочем, и всегда.

— Я, главное, всё жду, когда же мы снова увидимся, когда у нас будет повторение всего и даже больше, — она многозначительно оттопырила щёку языком, — а вы теперь такой важный начальник. Куда деваться. Или я нехороша для вас стала, а?

Произнося всю эту околесицу, она шустро прошлась от двери к его столу пружинящей походкой, и, не успел он опомниться, как она уже вольготно расселась на его столе, положив ногу на ногу и призывно выставив грудь.

— Я говорила, что меня возбуждают властные мужчины? — её туфля полетела вниз, а освободившаяся от обуви нога оказалась вдруг на его промежности, пальцы с агрессивным чёрным педикюром начали активно мять член через ткань нового костюма. Её руки, не теряя времени, расстегнули вполне пристойную белую блузку из плотной ткани, под которой (вот нифига не сюрприз!) не оказалось бюстгалтера. Большие мягкие соски с тёмными ореолами практически упёрлись ему в лицо.

И ровно в этот, во всех отношениях неподходящий момент, раздался стук в дверь, а после короткого «Вызывали?» в кабинет вошла она.

Мгновенно оценив ситуацию (её развратная подружка восседает на столе с голой грудью у лица и ногой на члене зам. тех. директора — чего уж тут оценивать?), она буркнула: «Притон, а не организация!» и вышла.

Он рассвирепел. Вскочил на ноги, схватил подружку-поблядушку за плечи и, глядя прямо в её бесстыжие, глупые глаза весомо произнёс:

— Застегнулась, забрала свои туфли и пошла отсюда на хуй большими шагами. Ещё раз узнаю о ебле на работе, напишу докладную. Всё поняла? 2 минуты тебе даю.

Невзирая на то, что это был его кабинет, он оставил ошарашенную женщину приводить себя в порядок, а сам вышел.

Внутри него теплилась надежда, что может быть, она не ушла, что можно нагнать, объясниться, но, естественно, коридор был пуст.

Как же хотелось курить! Эти новые правила пожарной безопасности так усложнили жизнь! Никаких теперь «курилок» в здании. Идти же далеко ему совершенно не хотелось. Значит, переходим к ЗОЖ.

Нужно бы собраться с духом и сходить в логистику. Рабочий вопрос так и остался нерешённым.

Подружка с видом оскорблённой невинности вышла из его кабинета и, кинув ему в спину тяжёлое: «Импотент!» удалилась.

Ситуация дрянь, но он профессионал.

Дошёл до телефона, набрал её добавочный. Тишина в трубке. Набрал её начальницу. То же самое. Догадался взглянуть на часы. Время обеда для администрации и ИТРов. Ну всё, сейчас чудо-подруга рассказывает ей какой он негодяй.

От ярости он снова ударил ладонью, но на этот раз в стену. Незатейливый фотопейзаж (вид ночного Мурманска) подпрыгнул и остался висеть криво.

Зато миллионы точечек в кисти боли помогли немного проясниться сознанию.

Пора заканчивать этот балаган, иначе он не только не добьётся карьерного роста, но и рассудка лишится напрочь.

Если он хочет её, пора перестать закидывать невод в море на удачу. Нужно действовать наверняка. И максимально быстро развести её с подружкой

*****

Удача всё-таки не отвернулась от него, как могло показаться в моменты отчаяния. Напротив.

Неожиданно назрел проект, и им придётся часто и тесно сотрудничать. Совещания, брифинги, фигифинги. На-ко-нец-то!

Он не рассчитывал на лёгкую победу. Но шансы стремительно повышались.

Он подошёл к зеркалу в коридоре своей квартиры. М-да, волосы слегка поредели. Живот чуть наметился над дорогим ремнём. В остальном и одежда, и тело выглядели достойно. При всём желании 38 ему не дашь.

Он окинул взглядом свою небольшую обновлённую «студию». Новую широкую кровать. Большой телевизор. Шкаф с любимыми книгами. Круглый маленький столик с парой кресел.

Ему бы так хотелось быть здесь с ней. Сначала «быть» физически, а там как пойдёт.

*****

— Аврал, Ксения Николаевна! Спасайте! Да, именно. Все материалы у меня. Нам с Вами обязательно нужно просмотреть их до утра. Приезжайте! Это самый быстрый вариант. Да, я живу совсем близко от работы. Записывайте адрес. Через полчаса будете? Отлично!

Срочность работы не была выдумкой. Обман крылся лишь в том, что материалы он получил не только-только, а ещё в середине дня, но кто это сможет проверить? Кто узнает, что он все их просмотрел без неё, и лишь убедился в правильности выбранной ими стратегии? Да и кто станет проверять?

Не она. Точно. Она теперь ему доверяет. Два месяца работы над проектом сблизили их. Хотя они продолжали общаться на «Вы», напряжение ушло. Они всё чаще перешучивались, обедали вместе, даже несколько раз ходили на всякие там выставки. Его сексуальная одержимость ею слегка ушла за это время на задний план, но бешенные по силе возбуждения сны терзали практически каждую ночь. (Ага, ушла одержимость, как же! В подкорку она ушла, но при первой возможности вернётся. И такой волной, что страшно представить.)

Он открыл бар-глобус (страшный китч и безвкусица, подаренная когда-то коллегами, из уважения к ним он пока так и не решился это убожество выбросить), достал бутылку испанского красного.

Пока открывал, руки ходили ходуном. Он понимал, что даже незначительный обман не красит его, но за все эти месяцы он настолько устал ловить тот самый шанс, что решил попросту его создать. И это будет сегодня. Естественно, при условии её согласия. И само собой никакой пошлости вроде лирической музыки, приглушенного света или там лепестков роз. Рабочее общение в режиме аврала, но в атмосфере его жилья. Поздний вечер. Возможно, она останется переночевать. Он готов даже как джентльмен лечь

на диване или и вовсе на полу. Он не рассчитывал на мгновенный секс. Откровенные поцелуи и петтинг его вполне удовлетворят (каламбур понравился, и он сдавленно хихикнул).

Единственное, что не очень ему нравилось во всём этом плане — крайний срок для представления материалов и правда завтра утром. Если они сильно увлекутся друг другом, могут облажаться с проектом. Но он решил положиться на волю случая и свою интуицию. Едва ли Ксения не согласится с его доводами. Да и плохо им сегодня не будет, это точно.

Прошло куда больше получаса. Он забеспокоился и вышел с бокалом на балкон. Как раз вовремя, чтобы увидеть — стремительно и легко она шла от остановки. Красивая длинная тёмная шуба, головного убора нет, поэтому роскошные каштановые волосы развеваются на ветру, на ножках изящные сапожки, под мышкой папка с наработками.

Сколько же времени ушло на эту её тупую подружку! Она изо всех сил старалась внести между ними раздор. Рассказывала ей всяческую околесицу о якобы сексе по принуждению, о том, как он груб и прочую подобную ерунду.

Всё позади. Вот она, яркая и юная, идёт к нему. По работе. Но к нему домой.

Он несколько раз глубоко вдохнул и открыл дверь ровно в ту минуту, когда она нерешительно протянула руку к звонку. Её щёки раскраснелись, ноги дрожали, сердце неистово билось, словно все 12 этажей она пробежала бегом, а не поднялась на старом скрипучем лифте. Ещё большее волнение вызвало озарение — он ждал её, возможно, высматривал в окно.

Они скромно улыбнулись друг другу (в приветствии смысла не было — виделись на работе сегодня), он жестом пригласил её войти. Разойтись в тесной прихожей было непросто. Они оказались очень близко, буквально лицом к лицу. Она продолжала улыбаться, хотя внутри у неё бушевал настоящий смерч. Он не снимал улыбку, несмотря на страшный по силе стояк, к счастью, скрытый удобными слаксами.

— Наконец-то я добралась, Евгений Геннадьевич! — излишне воодушевленно отчеканила она.

— Наконец-то, Ксения Николаевна! — таким хриплым его голос не был очень давно. Он поспешно закрыл дверь, а когда обернулся, она выдохнула: «Наконец-то!» и, сама от себя не ожидая, впилась в него страстным поцелуем.

Он услышал, как падает папка (содержимое наверняка рассыпалось), но ему это не было важно. С яростным стоном он целовал её мягкие податливые губы, а жаждущие руки уже рвали крючки шубы.

Их поцелуй не был похож ни на один другой в его жизни. В какой-то миг ему показалось, что губы вот-вот начнут кровоточить, столько отчаяния и боли оба они вкладывали в этот безумный акт. «Значит, и она хотела! Значит, столько времени упущено!» — стучало в мозгу.

Ни он, ни она не смогли бы сказать, сколько времени всё это длилось — 30 секунд или два дня. Но в момент, когда они с сожалением отпрянули друг от друга, глаза их горели пламенем страсти (или безумства, подумалось ему), волосы были взъерошены, его рубашка наполовину расстегнута, её шуба валялась на полу, а юбка была задрана выше, чем позволяют правила приличия при первом посещении дома мужчины. Во время поцелуя он успел нежно погладить её ноги, с радостью обнаружив резинку чулок под скучной формальной юбкой, и даже ощутить влажность её кружевных трусиков. Она же несколько раз провела пальцами по его волосатой груди там, где была расстёгнута рубашка, и довольно смело коснулась члена, даже сквозь ткань слаксов парализовав работу его сознания всерьёз и надолго.

Ему бешено хотелось осушить бокал вина, но даже под пытками он бы не вспомнил сейчас, где оставил этот чёртов бокал.

Они, тяжело дыша, смотрели в глаза друг другу. Пауза затягивалась.

Наконец, он с трудом и плохо скрываемым трепетом произнёс:

— Пойдём... в постель?...

— Нет! — слишком поспешно ответила она.

Это короткое слово резко ударило его в промежность. Он почувствовал физическую боль.

— Постель далеко. Я хочу тебя здесь. Сейчас. Возьми меня. Я больше не могу ждать, — раскрасневшаяся, она выстреливала словами, как печатная машинка, коротко и чётко, будто боялась передумать.

Камень, упавший в этот момент с его души, был огромен, а облегчение пришло как первый весенний дождь. Он, словно наблюдая за собой со стороны, понял, что глупо улыбается. На этот раз уже он набросился на неё с лёгким рычанием, прижал к стене и стал (точно как в своих фантазиях!) планомерно целовать её сантиметр за сантиметром, заодно раздевая и спускаясь всё ниже.

Он, присев, аккуратно расстегнул юбку и нежно стянул её, попутно погладив попку в изящных трусиках (она выгнулась) и ножки в шелковистых бежевых чулках. Затем снял и отбросил в сторону сапожки (она, трогательно босая, осталась стоять на цыпочках), вернулся к её лицу и выразительно посмотрел в её глубокие, немного испуганные глаза. Целуя её полуоткрытый чувственный рот (ах, какие у него планы на этот рот!), расстегнул блузку (по её телу разбежались многочисленные мурашки), после чего на мгновение остановил поцелуй, чтобы увидеть её прекрасную грудь в голубом бюстгальтере, отороченном легчайшим кружевом. Он, словно в задумчивости, провёл пальцем по каждой чашечке, едва касаясь её кожи и приводя девушку в полуобморочное состояние. Коротко поцеловав её в губы, он спустился к полукружьям груди и начал со всей предупредительностью и нежностью целовать их. Ксения стонала, ей было хорошо. Ей было волшебно. Ей было просто восхитительно. Она гладила его волосы, шею, плечи. Она томилась, изнемогала. Если бы сейчас эти ласки прекратились, разочарование раздавило бы её, но и затягивать с прелюдией ей не хотелось. По дороге сюда девушка настолько ярко чувствовала возбуждение, что набухшие половые губы и увеличившиеся в размерах соски не позволяли ей думать ни о чём другом. У неё давно не было секса. Она давно хотела этого мужчину. Она была уверена, что сегодня всё состоится.

Не прошло и 5 минут, как на ней остались лишь чулки. Она стояла перед ним, вся его, страстная, жаждущая, потрясающе красивая, стояла прямо и с достоинством, открывая своё тело его распалённому взгляду.

У неё была некрупная упругая грудь с чуть розоватыми сосками, не плоский, но аккуратный живот и совсем короткие волосы на лобке. Она явно намерено приводила их в порядок.

«Может прямо сегодня?!» — мысль возбудила его. Член давно вернул свои боевые позиции, а сейчас стал буквально высеченным из гранита.

Сначала он и вправду хотел взять её прямо в прихожей, на этой её шубе и веере важных рабочих документов, но она заслуживала лучшего, поэтому он подхватил её на руки и понёс в комнату, не переставая целовать её шею и нашёптывая в ухо:

— Постель близко. Уже здесь. Уже сейчас.

И именно в тот момент, когда он переступил порог комнаты с неистово желанной обнаженной девушкой на руках, в дверь настойчиво позвонили. Следом раздался требовательный стук. Любовники переглянулись. Звонок повторился. Стук усилился. Кто-то бесцеремонно разрушил их уединение.