Лето, съемный коттедж, корпоративный производственно-семейный уикенд. Собралось руководство компании с семьями в симпатичном месте: сосновый лес, речной пляж и даже конные прогулки по желанию. Мы с мужем самые молодые. Мне 25. Соответственно корпоративный статус у нас самый низкий. В целом все нормально, но: «Антон, позови того-то», «Юленька, милая, принеси это». Нужно кланяться — спасибо, что допущены в круг избранных. Обижаться грех, жизнь так устроена.

Мы пока без детей, а другие с детьми, в основном уже взрослыми. Все не первый раз, только я ни кого не знала раньше лично. Я понимаю, что боссы приехали со своими «самоварами», выпили, на кого им пялиться? Я не против, красотка несет свое бремя гордо. «Не замечала», когда то руку на плечо положат, по коленке похлопают. По-отечески так. Из деток, как я говорила, были трое вьюношей, лет по 18—19. В отличии от встречающихся в жизни, прыщавых недорослей, эти детки состоятельных родителей, ухоженные, тренированные, воспитанные, английский, как родной и все такое. Я с ними с удовольствием болтала, и это было по-настоящему интересно. Они много где побывали, рассказывали хорошо, и у них было свое мнение, не детско-инфантильное, а нормальное мнение взрослого человека. Одним словом, хорошие: и воспитание и образование. Лишь иногда они сбивались на рассказы взахлеб, перебивая друг друга, но сразу спохватывались, и смущенно улыбались. Они тоже глазели на меня, и мне это было скорее приятно. Я практически все время проводила с ними, кроме совместных приемов пищи, где присутствовала, как жена.

Муж все время был привязан к боссам, поэтому благословил меня на пляж, кататься на лошадках и прочие развлечения. Пляж есть пляж, голее только в бане. Мои мальчишки начали впадать в ступор, долго лежать на животах и быстро бегать к воде. Не буду тебе вешать лапшу, что у меня грудь, как Семенович и все такое. Грудь второго размера, но хорошей формы, упругая, круглая попка, тонкие щиколотки. Мне совсем ни чего не нужно было делать, чтобы они меня раздели и изнасиловали, причем исключительно глазами и мозгами. Для веселья я уговаривала их перевернуться на спины, чтобы не сгореть, но как они могли, интересно это сделать, если под ними уже канавки прокопались? Внимание мужчин благотворно сказывается на самочувствии любой женщины, поэтому у меня было чудесное настроение. Внимания было хоть отбавляй. Тем более внимание с таким ярко выраженным сексуальным подтекстом, хотя ни одного слова на эту тему сказано не было. Даже намека ни кто не сделал. И мазать спинку кремом я не просила, конечно. В какой-то момент, я поняла, что их лежание на животах затянулось, и я получила свою дозу обожающих взглядов, поэтому пошла в коттедж и мальчишки двинули за мной следом, прикрываясь спереди полотенцами и сумками. Разошлись по коттеджам.

Не знаю как кто, но я очень люблю секс после пляжа. Принимать душ перед ним ни в коем случае нельзя. Тело разгоряченное, вспотевшее и пахнущее пляжем, на прохладной чистой простыне. Муж знает этот мой пунктик и с удовольствием его удовлетворяет, но в этот раз я увидела в его взгляде легкое удивление от страстности, с которой я на него набросилась и сильное удивление, когда член вошел в меня с брызгами и мокрым хлюпающим звуком. Я даже не подозревала, что так сильно потекла. Я уж не говорю, что стала кончать почти сразу, и не прерывалась, пока он не кончил тоже и не повалился на спину рядом.

Поскольку секс получился таким спонтанным, мы не предохранялись и в таких случаях договорились, что он будет вынимать и кончать на меня. Я его очень люблю, поэтому принимаю его сперму туда, куда ему хочется. Хочет, чтобы я ее выпила, выпью с удовольствием. И еще у меня ни когда не было аллергии на сперму, поэтому я использую ее, как косметическое средство. После секса он втирает ее мне в кожу, до тех пор, пока не останется только запах. Ты, кстати, ни когда не замечал, что после того, как ты кончишь в девушку, у нее дыхание начинает пахнуть спермой? Мне сказал об этом муж.

Он, обалдевший, не мог отдышаться, а я поглаживала себя, размазывая по мокрой коже сперму. «Что это было?», наконец спросил он. Я промурлыкала в ответ. Антон очень любит, когда удается довести меня до такого мурлыкающе-бессмысленного состояния. Это, наверно, тешит его мужское эго. Он повернулся ко мне, и я услышала удивленный вздох. «Что?» В общем, простыня у меня под бедрами была насквозь мокрая, как и матрас под ней. Я не знаю, почему это иногда происходит, но чрезмерное возбуждение не всегда к этому приводит. Случается время от времени. Конечно, секс для этого должен быть выдающийся, страстный, но получается это у меня не всегда. Такие случаи — предмет особой гордости Антошки. И оценив результат своих трудов, он награждает меня долгим и нежным куни, пока не окрепнет, и я не затащу его снова на себя или не оседлаю. После такого секса я продолжаю обильно течь, и он говорит, что пьет мой сок. Я и не сомневаюсь. Я же знаю, что вкусная. Сразу после месячных, пожалуй, даже приторно сладкая, лучший вкус в середине срока, а к месячным появляется кислинка. Тогда было начало срока.

Разлеживаться долго мы не могли, приближалось время общего ужина, поэтому мы посетили душ, смыв следы разврата и став снова свежими и ароматными. Мне показалось, что слишком уж чистенькими, поэтому перед выходом, опустилась перед любимым на колени и взяла член губами. Я не довела его до оргазма, просто мне хотелось, чтобы мой рот сохранил порочность. Впрочем, он был слишком чистым на мой вкус. Затем я погрузила в себя два пальца и провела ими по его губам.

После ужина были танцы. Я не присела, меня приглашали на каждый танец. Антошкин большой босс подвыпил и прижимался ко мне. Большой не в смысле толстый, подтянутый дядька лет пятидесяти или чуть больше. Я понимала, что он с трудом отрывает руки от меня, когда музыка кончалась. Антоша тоже это видел и спросил, не противно ли мне. Я сказала, чтобы он не парился. Мальчики тоже танцевали со мной, но очень чопорно и скромно. В следующем танце я сама прильнула к шефу, он вздрогнул и опустил правую ладонь с талии до резинки трусиков. Какие трусики под шелковым сарафаном летом? Резинка да шнурок. Только на лобке да на губках кружева. Я пару раз прижалась лобком к его бедру, почувствовала, как он возбужден. Его левая ладонь поглаживала мне спину, а правая прошлась по попке. Голой попке под тонким шелком. Подол стал подниматься, он хотел коснуться кожи и сделал это. Прикосновение было не грубым, его пальцы едва коснулись ягодицы и обхватили ее. Я рассмеялась и в шутку оттолкнула его. Он рассмеялся в ответ и убрал руку на талию.

Спросил: «Я вас не шокировал?»

Я ответила, что удивил.

Он: «Не позволите мне еще вас удивить?»

Я: «Удивляет только новое, вы же не хотите повториться?»

Он: «Ни в коем случае, не подскажите мне, что может очень приятно удивить такую красавицу, как вы?»

Я: «Ну конечно внимание такого мужчины, как вы.»

В общем, довольно банальный флирт.

Как водится, флирт становился все более откровенным и Антоша слегка нахмурился. Я спросила у него, не ревнует ли, и поцеловала. Он сказал, что нет, но поведение шефа ему не нравится. Я ответила, что мужик приехал со своей матроной и ему не в кого спустить пар. В нее пусть и спускает, говорит Антошка. Я отвечаю: спустит в нее, а думать будет обо мне.

Тут кто-то из дам сообщил, что не смог открыть дверь номера и Антошку, как самого молодого услали ей помогать. Босс, естественно тут же оказался рядом со мной и пригласил пройтись, пока его спутница жизни болтает с другими женами. Нашлась темная боковая аллейка, где приобнял меня. Я рассмеялась, но не отстранилась. Говорю: «У нас мало времени для прогулки. Вас могут хватиться и пойти искать».

Он:

печально:

«К сожалению»

торопливо: не примите меня за стареющего ловеласа, но общение с вами непременно требует продолжения. Качественного нового.

с надеждой: как вы думаете?

Я: Я вас понимаю, правда, понимаю, вы мне очень симпатичны, но поддержать не могу. Я люблю мужа.

Он: И очень, хорошо, любите! Я говорю только о дружеских отношениях симпатичных друг другу людей. Вы же не против?

Я: Я вам благодарна, что вы назвали меня другом.

Его правая ладонь легла поверх подола на мою ягодицу. Пальцы коснулись ямочки и скользнули вниз. Легкая юбочка взлетела вверх, и он коснулся меня.

Я: Вам нравится то, что вы чувствуете?

Он: Юленька, вы чудо.

Ладонь скользнула под идущий вниз шнурок и натянула его. Кружевная ткань врезалась мне между губок. Они давно требовали прикосновения, но я не думала, что так сильно на него отзовутся.

Он: Какая совершенная форма у вашей попки...

Он еще натянул ткань трусиков.

Он: Если бы вы позволили мне поцеловать вас...

Я шутя подставила щеку. Он поцеловал ее и прижался к шее.

Я: Вы вампир!

Он: К сожалению — нет, и ваш запах сводит с ума.

Я: Как же я пахну?

Он: Духами, телом, молодой красивой женщиной, пожалуй, чуточку влажной. Я прав?

Я: Простите, просто очень жарко сегодня.

Он: Я не о том, что вы вспотели, хотя эта капелька, стекающая с шеи к груди — произведение искусства. Я о влаге между вашими бедрами, моя дорогая.

Я смущенно промолчала, а он развернул меня к себе, провел ладонью между моими бедрами и поднес ладонь к лицу.

Он: Вы пахнете чудесно.

Когда босс засунул мне ладонь между бедер, я уже знала, как поступлю. Есть у меня несколько домашних заготовок, как у любой уважающей себя опытной девушки. Удар по яйцам я, конечно, исключила сразу, побег — слишком глупо, привлечь внимание криком или смехом — обидно для него. А вот положить ладонь ему на макушки и несильно, но настойчиво надавить вниз, он воспримет, как мое желание поцелуя груди. Я продолжу надавливать, и он опустится ниже, прижимаясь лицом к животу и жадно схватив ягодицы. Здесь он уже втянет в ноздри мой аромат и усилия мокро прекращать: он уже на коленях. Останется только удобней устроиться на одной ноге и дать ему легкий поощрительный подзатыльник. Все, можно расслабиться и попытаться получить удовольствие. Его эго на высоте, я тоже, вроде как сверху. Психологически, не меня имеют, ведь так? И, самое трудное, не дать ему с колен подняться. Но, как правило, такие спонтанные штучки происходят в местах только относительно безлюдных. Спокойного времени — минут 5—10, потом протопает стадо бегемотов и «Ах, какой ты проказник, мне было так хорошо, но здесь совершенно невозможно, меня уже заждалась подруга и бла, бла, бла». Прощальный благодарный поцелуй в щеку, он расстроен, но в целом доволен собой. Хеппи-энд.

В нашем случае, как говаривал на лекциях мой препод по высшей математике, отмазаться таким образом я не успела. Стадо бегемотов, в виде моего мужа под ручку с супругой босса, медленно скакало к нам по нашей укромной аллейке. Босса, как ветром сдуло, только возле моего ушка повисло: Вот черт, прости, милая, в долгу не останусь.

Я счастливо нашлась! И мы вернулись к столу, где обеспокоенный босс наконец-то нашел свою драгоценную. Если бы она знала, где он только ее не искал!

Еще пара зеленых мексиканцев с ликером банана, успокоили мне нервы, но не уняли возбуждения, которое заметил наблюдательный босс, засунув ладонь между моих мокрых бедер. Возбуждение перешло в новую фазу, которую я называю «мокрые коленки». Прокладка, приклеенная к трусикам, в этой фазе уже превратилась в ароматизатор воздуха. У пытавшегося со мной танцевать юноши чувствительно дрожали колени, но он не понимал причины.

Корпоративный вечер подкатился к концу. Ни сидеть за столом, ни танцевать (кроме моих юных ухажёров) уже ни кто не хотел. Дамы вежливо прикрывали ладошками зевающие ротики, и мы с Антоном откланялись. Я видела, что он немного утомлен, но я была слишком возбуждена, чтобы позволить ему направиться в постель. Поэтому потащила его в тень памятной аллейки в конце которой я заприметила, увитую чем-то вьющимся, беседку. Уж как есть: вьющееся обвивает или увивает. Посреди беседки был стол, и я уселась на него, торопливо стянув и отбросив мокрые трусики. Антоша с улыбкой смотрел на мои суетливые движения, завершившиеся позой с призывно разведенными в шпагате ногами. Он взялся за пояс брюк.

— Не-а, я отрицательно покрутила головой, обиженно сделав губками куриную попку а-ля Мерилин Монро. Мне очень хотелось его лицо между ног. Я была очень-очень мокрая, теплая и мягкая. Такое мягкое состояние случается, когда проходит точка перевозбуждения, а секс не случается, но еще обязательно предполагается. Кисулька становится такой мягкой, расслабленно текущей, и только где-то в глубине, в области матки остается болезненное напряжение. Как приятно целоваться ее мокрыми губками с Антошиными губами. Я чувствую, как он пьет мою влагу, и даю ему еще. Его лицо совсем мокрое, нос погружается в ароматные складочки и щекочет клитор. Его язык не справляется с влажным потоком, проникая вглубь меня. Он знает, что я это люблю и лижет мне мое маленькое тугое колечко. Я раздвигаю ягодицы. Язык все равно не войдет, не та позиция, но мне очень приятно. Он обхватывает губами мои губки, и, посасывая, подбирается к клитору. Касается его губами, обхватывает, тихонечко сосет, щекоча кончиком языка. Я дрожу, ноги устали, все еще разведённые в шпагате, но их напряжение с мышечной болью дико поднимают градус. Он сосет клитор, лижет мягким нежным языком, постепенно усиливая нажим и ускоряя темп. Пощипывания тока, затем разряд, еще, уже сильнее, и блаженные конвульсии оргазма. Я уже руками продолжаю удерживать ноги разведенными, содрогаясь всем телом и чувствуя долгожданный удар тяжелой толстой головки в матку. Время клиторальных ласк и дразнящих игр на входе влагалища прошло. Тяжелые, немного болезненные, удары в матку. Еще, еще, глубже, еще глубже, сильнее... Взрыв внутри меня, наши общие судороги: только мое выдаивающее влагалище и его изливающийся пенис. Это волшебно. Я откинулась назад, спиной на шершавую поверхность стола, удерживая мужа ногами, скрестив их у него на ягодицах. Затем отпустила, чуть разведенные, безвольные.

И вот еще один из любимых мною моментов, когда теплая сперма начинает вытекать из меня и легкий ветерок холодит влажные ляжки. Сперма течет по бедрам незаметно, сохраняя тепло наших тел, и только где-то возле коленок остывает и становится осязаемой. Я провожу ладошкой по бедру, пачкая ее, и благодарно касаюсь ею его губ. Он целует меня.

Я смотрю на звездное небо, видимое в пространстве между крышей беседки и кроной деревьев, темное и одновременно яркое, дышащее каким-то вековечным всеобъемлющим покоем. Как и мое удовлетворенное грешное тело, связанное с небом этим через маленькую тесную пещерку.

Взгляд блуждает по небу и звездам, колышущимся темным теням деревьев, еще более темным кустам... светлой шевелюре со сверкающими, словно звёздочки небесные глазами, впившимися в меня, как два лазера. Я удовлетворенно, словно сытая кошка, потянулась. Заметь я его раньше, процесс приобрел бы еще большую пикантную остроту. Но сейчас... удовлетворённость и покой.

Усаживаясь на стол, я не удосужилась подобрать подол. Сейчас он был насквозь мокрый, холодный и лип к телу. Найдя отброшенные трусики, я оставила их на столе — награда моему милому наблюдателю. Надеюсь, они порадуют его этой ночью.

Теперь мне хотелось в мягкую постель, и она приняла наши уставшие тела. Я не люблю мыться после секса. Мне нравится просыпаться со следами подсохшей спермы на коже. Это так... порочно.

Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец.