Новогодние хлопоты.

Кто сказал, что спермотоксикоз возникает только у молодых? Врут. И в более зрелом возрасте случаются такие казусы. Вот мне пятьдесят пять, а я уже неделю бешусь, словно «молодой козёл», похоже «приболел»... Моя «необъятная» уехала к сестре, и я остался один... Нет, в другое время не возникли бы такие проблемы, но на носу Новый год... И моя «вдовушка» не может вырваться в гости, а я не в том возрасте, чтобы шастать по кабакам и снимать там «мочалок». Вот так и получилось, что к рубежу года я готов был залезть хоть на «сидорову козу»! Главное: с дыркой и «выменем»...

* * *

Двадцать девятого внук подкатил ко мне с вопросом:

— Дед, а ты где собираешься встречать праздник?

— Ну, где милый, — улыбнулся я в «усы», — дома, конечно.

— И никуда не пойдешь?

— Это к твоим родителям? — поинтересовался я.

— Ну, да, — сделал он «невинные» глаза.

— Ну, уж нет, — сразу сообразил я, — ты хочешь со своими друзьями превратить мою квартиру в вертеп?

— Ну...

— Нет! Нет! И нет! — воскликнул я, — если вам негде встречать праздник, то милости прошу... Но в моём присутствии, а без меня... Ноги вашей здесь не будет!

Он, маленько поломавшись, согласился.

— Но имей в виду, — напомнил я, — бабушка у сестры, и готовить некому. Я, конечно, могу сварить суп или поджарить картошки... — и добавил, — но это явно не та закуска, на которую вы рассчитываете...

— Да знаю я, — возразил он, — девчонки придут пораньше и приготовят, кое-что принесут с собой. А ты сможешь съездить и купить продукты, если я напишу список и дам денег?

— Вот, это мне уже нравится, — произнёс я с усмешкой, — дедушка старый, у него только пенсия... Но вот ты дед съезди, купи и ещё притащи домой такую тяжесть...

— Ну, так давай вместе съездим, — скрепя сердце предложил он.

— Договорились. Только в Новый год ничего этакого... — и я показал руками, как будто обнимаю некую фигуру и задвигал задницей в характерном виде.

* * *

Буквально на следующий день мы гоняли с ним на моем «Патриоте» по магазинам и рынкам затариваясь по списку, приготовленному для нас сокурсницами внука. Всё бы ничего, но «бешеные» очереди достали до печёнки. Только около шести вечера мы разгрузились, и я завёз его домой. Попил кофе с дочкой, побеседовал с зятем и получил кучу инструкций, зачем я там должен приглядывать.

Будто она сама не встречала новый год во время студенчества. И я не в курсе, что бывает на таких вечеринках без пригляда... Хотя я не собирался их караулить, все же взрослые люди — с одной стороны, хотя с другой — прямо дети!

* * *

Игорь не соврал, тридцать первого уже около двух часов ко мне заявилась команда из трёх «сурьёзных, до невозможности пигалиц»... Тощих как после концлагеря... И приступили к готовке. За неимением других кандидатов мне пришлось им помогать.

— Фёдор Иванович — то!

— Фёдор Иванович — сё!

— А где у вас соль?

— А где мне взять такую миску?

Ну, обычный рабочий процесс, при отсутствии хозяйки.

После шести начали подтягиваться остальные. Подошли парни и меня совсем освободили от забот «дневального». Всего собралось десять человек. Четыре пары, и ещё один «обалдуй» вместе с моим внуком без девушек. Одна пара пришла почти в десять, когда мы уже сидели за столом и приступили к поглощению всего принесенного и приготовленного. Не сказать, что водка лилась рекой, но на столе она присутствовала и довольно скоро пустые бутылки уже загремели в углу кухни, где было зарезервировано место под «склад стеклотары».

Я с удовольствием разглядывал покрасневшие и счастливые лица друзей внука, активно участвовал и поддерживал разговор. Мне было хорошо и уже совсем скоро я почувствовал себя «молодым». Но вот их худосочных подруг я не понимал.

— Куда это годится? — бурчал про себя, — как они собираются рожать, когда сами «просвечивают» насквозь, а уж сзади и смотреть-то не на что...

В моём представление девушка должна была иметь довольно много отличий от парней. А эти... Хотя было и исключение. Последняя, пришедшая с парнем девушка, выглядела на фоне этих «заморышей» прямо-таки секс-бомбой. По крайней мере, у неё, где надо — было кругло и гладко, ребра не торчали под облегающей маечкой... да и выпирало в положенных местах. Одета она была в светлую блузочку и тёмную юбку, а не эти обтягивающие тело и ноги, зауженные джинсы и платьица в которых и наклониться-то было нельзя. Так как при этаком действие всё их «худосочное» добро вылазило наружу. Звали её Лена.

Праздник удался, правда, не обошлось без эксцессов. Ленин кавалер приревновал её к одинокому «обалдую» и не нашёл ничего лучше чем нажраться. И когда молодежь собралась повторно встречать Новый год по московскому времени, около городской ёлки на центральной площади города, он был почти в полной прострации. Все начали одеваться, собирая с собой снедь и выпивку, а Лена, расстроенная, решила остаться со мной, дабы приглядывать за своим «сраным» кавалером.

Едва за вышедшей компанией закрылась дверь, наш подопечный ломанулся в туалет — «пугать унитаз». Через полчаса мне пришлось транспортировать его телеса в гостевую, где я и уложил тело спать на диван.

* * *

Справившись с порученной задачей, вышел в кухню. Свет был потушен, и только фонари на улице, да продолжающиеся реденькие салюты освещали помещение. Лена за это время успела перемыть посуду и стояла под открытой форточкой, судорожно затягиваясь сигаретой и выпуская дым в окно. Я видел, что она уже на пределе и вот-вот разревется. Не подразумевая, ни чего дурного подошёл и обнял её за плечи. Потом осторожно, но настойчиво отобрал эту дымящуюся гадость и выбросил в форточку.

— Успокойся девочка, — тихо произнёс я.

Она вздрогнула, развернувшись лицом, и заплакала. Всхлипывая и давясь словами, прильнула к груди и зашептала:

— Ну почему всё так происходит?! Он опять напился и теперь там храпит, а я одна! — и прижалась ко мне, вздрагивая от рыданий.

— Всё нормально, — начал я её успокаивать, — проспится и будет как «новенький».

— Ага... Проспится... Весь праздник мне испортил... Обещал же...

— И если всё так... — сказал я, гладя её по голове, — то наверно стоит поискать себе другого парня... Ты молодая, красивая... Что не найдешь достойного?

Мы так стояли некоторое, время пока Лена успокаивалась. Всё ещё вздрагивая от пережитого, она вдруг стрельнула в меня ещё мокрыми глазами и, запинаясь, переспросила:

— А я и правда, красивая?

— Очень! — не задумываясь, выдал я, продолжая поглаживать её волосы.

— И вам нравлюсь?

— Да...

Она набрала воздуха, словно собиралась нырнуть в воду и, покраснев, прошептала:

— А вы меня можете поцеловать?

— Как говорится, приплыли... — подумал я, но вслух произнёс другое, — а стоит ли?

— Слова, одно сотрясение воздуха! — всхлипнула Лена и опять слезы потекли у неё по лицу.

Взяв её лицо в ладони, я приподнял его и, посмотрев в заплаканные глаза, поцеловал в губы. Они были мягкие, горячие и солённые от слез, а сама Лена так приятно пахла молодостью и свежестью. Когда я оторвался от неё, она вспыхнула, и обняла меня, а мой «основной половой признак» прямо таки вздулся в штанах, так что заныло в паху. И тут уж сама впилась в мои губы. Понимая, что мы, похоже «заехали не в ту степь», я попытался остановить её, но... это мне не удалось! Когда она оторвалась от меня, я попытался отстраниться:

— Господи, — промелькнуло у меня, — только проблем с «сопливой» девчонкой мне не хватало.

Но она лишь крепче прижималась ко мне и настойчиво терлась своим телом о восстававший бугор! Ещё одна попытка оторваться...

— Нет! — она вцепилась в рубашку, не отпуская меня, — я это сама хочу, — просяще шептала она.

— Я старый... А ты ровесница моего внука, — попытался образумить её, — и у меня есть, в конце концов, жена...

— Ну и что... — услышал в ответ, — вы, настоящий мужчина и совсем нестарый... — и продолжила, — а он, — Лена зло глянула в сторону гостевой, — пусть там один! Спит...

— Может, не стоит? Девочка. Сейчас в тебе говорит злость и досада, а завтра будет стыдно за свою слабость и... — она не дала мне закончить.

Горячая маленькая ручка, оказавшаяся очень настырной, скользнула под ремень в брюки и пошебуршившись там начала поглаживать член. Если бы не эти две недели воздержания, я, возможно, и нашёл в себе силы и аргументы, но сейчас... Сейчас у меня снесло крышу. Тем более, как мне показалось, она делала это хорошо и не в первый раз...

Уже не оглядываясь на «звания и должности», я по-мужски притянул её к себе и начал целовать по-настоящему. А мои руки гладили и ласкали её спину и ягодицы. Потом когда мы, тяжело дыша, оторвались, друг от друга я провел пальцем по её лицу стирая остатки порно рассказы слёз и разглаживая распухшую и покрасневшую кожу. И когда палец коснулся губ, раздвигая их в стороны, то ротик приоткрылся и между зубов показался розовый язычок, который нежно лизнул его.

А её рука, в это время, преодолев все преграды, пробралась в трусы и, оголив головку, нежно водила по ней пальчиками. Глядя в её темные глаза, я медленно расстегнул брюки, и они сползли на колени, а сам с замиранием сердца проник под её юбку сзади, второй рукой поглаживая упругие грудки. Посмотрев на меня несколько шалыми глазами, она опустила их вниз и аккуратно сдернула с меня трусы. Я прямо таки физически ощутил её взгляд, пробежавший по торчащему вперёд члену. Через пару мгновений опять увидел её глаза, правда, несколько округлившиеся.

— Что? Не ожидала такое увидеть у старика? — наиграно — спокойно спросил я, хотя мне впору было пить валидол, так сильно бухало моё сердце.

— Ну... — она или не могла или не хотела отвечать.

Перестав ласкать её тело, перехватился за плечи и почему-то шепотом произнёс:

— Давай, поцелуй его девочка... Поласкай язычком... И он с троицей отблагодарит тебя за ласку... — и, усилив давление на плечи, заставил опуститься на колени.

Медленно и неуверенно она опустилась вниз, а я, выгнув спину, подался вперед. Когда напряженный член почти уперся в её личико, я поводил им из стороны, в сторону чуть касаясь кожи и, прислонил кончик головки, к губам сминая их. Мгновение, помедлив и чуть отстранившись, Лена прошептала:

— Я не очень умею это делать... — и, высунув кончик языка, прикоснулась к поблескивающей плоти.

Меня словно обожгло в месте прикосновения и я, ухватив ладонями голову, привлек её к себе, одновременно выдавив:

— Ротик открой, — и тут же втолкнул головку между зубов.

Белые острые зубки довольно больно «оцарапали» нежную кожу. Поморщившись от боли, продолжил движение. Повинуясь безусловному инстинкту, ротик открывался всё шире по мере погружения внутрь него члена. Но скоро я остановился, почувствовав, что мягко-горячий язык мешает моему дальнейшему «погружению». Поглядев на расположенную передо мной коленопреклонённую фигуру, застывшую в оцепенении, медленно вышел из неё, подумав:

— Не повезло, Старый... Она точно не умеет это делать... — а вслух прошептал, — если не хочешь, то не будем...

— ... — благодарно кивнула она, судорожно выдохнув воздух и дрожа всем телом.

Всё ещё ощущая горячесть её ротика, я быстро выдохнул и помог ей встать, тут же развернув, и прижав спиной к груди. Мои ладони влезли под блузку и прижались к её титечкам, образуя некоторое, подобие лифчика, которого на ней не оказалось. Небольшие и упругие они грели руки, а восставшие навершия «нагло таранили» ставшую вдруг чувствительной кожу. Твердый член, упершись в поясницу, заставил её выгнуться вперед, а руки несколько раз довольно сильно сжав соски — застонать.

Уже не контролируя себя, я подтолкнул Лену к столу и силой, заставив нагнуться, задирая подол. Сдернул вниз трусики, мимоходом почувствовав мокроту между ног и уже на автомате, направил свой эрегированный орган вперед.

— Надо бы поласкать девочку... — промелькнуло в голове, и тут же, — потом, всё потом! «Сначала деньги, вечером стулья»...

Толчок, секундная заминка и вот я внутри.

— А-аааа... — вырывается у неё.

Почувствовал, как она дернулась и напряглась, но мне было не до этого. В голове крутится одно:

— Надо трахнуть её до прихода остальных!

В её «пещерки» тесно. Вагина обтягивает член как перчатка. Начинаю двигаться.

— Ох-хххх... Уй-ййй... — стоны и причитания оглашают кухню.

— Во «горячая» девка, — проскакивает в уме, — уже и кайф ловит, а ведь только начал... — самодовольно предполагаю я.

Она стонет и ерзает подо мной, но я, не обращая на это внимание, начинаю долбить её сильными короткими рывками, чуть подкручивая бедрами.

— «Крученый мяч» лучше! — шепчу ей в затылок, продолжая двигаться.

Сильно подаюсь назад почти покинув вожделенное лоно, а потом сходу «ввинчиваюсь» опять. Вперед-назад, вперед-назад, остановка... И опять! «Плотная» киска, пара недель воздержания и в результате не помогают никакие ухищрения... Десять минут и я кончаю. В момент, когда меня «сандалит пыльным мешком по голове» резко подаюсь назад «вырываясь из плена», а сперма густыми струями заливает её попку...

Тяжело дыша, смотрю «на дело своих рук» — вязкими пятнами, стекающими по белой обнаженной коже. Но кроме этого её бедра, да и мой член покрывают темные в полумраке, размазанные по этой белизне пятна. Нет не те белесые даже в темноте медленно стекающие вниз по ягодицам, а чётко сгруппированные, размазанные до бордовой сухости вокруг только одного места... Осознав увиденное — замираю.

— Пипец! Приплыли! — проносится в голове, выбивая дух, — ты что, ещё девочка? — в панике шепчу я

— ... — хмыкает она, — уже нет. А это имеет какое-то значение? — с некоторым вызовом отвечает Лена.

— ... — теперь уже «мычу» я, — нет, конечно же, но... — пытаюсь сообразить, что сказать.

Вижу, как напрягается её спина, меня окатывает волной презрения и злости. Лена резко выпрямляется, так что мне приходится сделать шаг назад. Поворот головы и в меня «летят злые слова»:

— Не бойся, — цедит она источая яд, — это не ты соблазнил меня, а я сама захотела.

Гордо вздернутый подбородок, сжатые в ниточку губы, а в глазах... В глазах плещутся слезы и горечь...

— Ну что ты девочка? — я протягиваю руку, поглаживая по её щеке и пытаясь исправить положение.

— Уйди! — кричит она и пытается отодвинуться от меня, но я уже вцепился ей в плечо и не пускаю. — Отпусти меня, — в отчаянье шепчет она, вырываясь и заливаясь слезами.

Но я не отпускаю, наоборот, прижимаю её к себе, поглаживая волосы. Еще пару минут она рвется на волю, а я, обнимая, поглаживаю её тело, успокаивающе шепча разные слова.

— Дурочка, — словно слышу я со стороны свой голос, — какая же ты дурочка. Да и я, болван, не сообразил сразу... Ты ко мне... А я...

— У-ууу, — слышится у меня на груди, и промокшая рубашка холодит кожу.

— Перестань, милая...

А потом она замирает, успокаивается и уже просто уютно сопит, устроившись в моих объятиях. Я беру её за лицо и, приподняв, начинаю покрывать поцелуями зареванное, и опухшее от слез лицо. Губы, щечки, лоб и глаза. Солёная горечь под языком...

Постепенно перемещаясь вниз: подбородок и тонкая шейка с бьющейся темной жилкой. Она начинает отвечать, а мои руки мягко шарят по её телу, исследуя все выпуклости и впадинки.

Я наклоняюсь и, подхватив её на руки, отчего она взвизгнула, несу в ванную комнату. Поставив прямо в ванну, начинаю раздевать, весело поблескивая глазами.

— Ты что?! — как-то неуверенно говорит Лена, пытаясь отстраниться.

— Тебя надо помыть, — улыбаюсь я.

— Я и сама справлюсь, — пугается она, отталкивая меня.

Я непреклонен. Я знаю, что наделал, и знаю, как это исправить. Когда она,

поеживаясь под моим взглядом, остается голышом и в смущении поворачивается, боком прикрываясь руками свои прелести, я включаю воду и, приподняв лейку душа окатываю её водой. Горячая вода журчит, омывая тело и расслабляя мышцы. Она закрывает глаза, успокаиваясь и подчиняясь мне. Руки машинально прикрывающие тело, медленно цепляясь за нежную кожу, сползают, вниз открывая мне неприкрытую красоту молодой грации.

Небольшие упругие грудки, увенчанные розовыми сосками, мерно шевелятся под настырными струями душа. Чуть обозначенный животик с небольшой впадинкой пупка и темная полоска волосиков, протянувшаяся вверх. Округлые розовые от горячей воды ягодицы приковывают взгляд. Широкие бёдра венчают изящные ножки...

Насмотревшись вдоволь, сую лейку душа в держатель, и плеснув на ладони геля для душа, начинаю помывку. Руки медленно скользят по мокрой коже. Она вся во внимании, тяжелое дыхание заставляет сосочки описывать восьмерки. Глаза всё ещё зажмурены, крылья носа раздуваются, выдавая напряжение. Ротик приоткрыт, и из него торчит кончик язычка. Сначала грудки. Небольшие и упругие в форме конуса увенчанные припухшими от напряжения ореолами с торчащими вперед и в стороны розовыми закостеневшими сосками. Мои руки свободно накрывают их. Они легко проскальзывают между пальцами, мягко елозя по ладони и явно не более третьего номера... Не удержавшись, прихватываю сосок, оттягивая его вперед. Стон. Утробный, пробирающий до самых кишок. От его звука мой упавший после переживаний член просто деревенеет от желания. Закончив с грудями, двинулся ниже. Пупок, животик... Белая пена густо сползает, вниз окрашивая волосики в белый цвет, и повисает пузырящейся сосулькой между чуть раздвинутых ног. Осторожно еле касаясь пальцами, провожу по нежным розово-красным складочкам, заставляя тело мелко дрожать. Не останавливаюсь, продвигаюсь, вниз смывая красно-бордовые пятна между бёдер, и тут же возвращаюсь, назад уложив ладонь на её гениталии. Она чуть подается, назад выгибая попку а, я нежно сжимаю сложенной в лодочку ладонью выпирающие складочки. Стон, даже можно сказать, рык перебивает журчание воды.

Моя длань чуть завибрировала, прижимаясь к пахотнику. Какой то стук и Лена кричит от восторга. А я, почувствовав маленькое твердое уплотнение вылезшее поверх её нежных складочек, начинаю его массировать. Уже через несколько минут она с трудом стояла на дрожащих и подгибающихся ногах, с силой сжимая бёдра, зажав между ними мою руку. Приоткрытый рот исторгал булькающие звуки, но как только я ослаблял давление Лена, всем телом тянулась к моей руке «требуя продолжения банкета»!

И только когда она просто села без сил на дно ванны я, подняв лейку душа, тщательно омыл её кожу, благоухающую чистотой и запахом ромашки. Потом завернул в полотенце, схватил и прижал к себе и медленно двигаясь, понес в спальню. Ещё мокрую уложил на кровать и промокнул капли. А потом, склонившись, стал целовать, шею, грудки медленно опускаясь на животик. Мой язык скользил по ещё влажной коже, подбираясь к темной щёлочке между ног. И когда он своим напряженно-вибрирующим кончиком «ударил» по клитору, бесстыдно торчащему наружу, она закричала. Её затрясло и начало выламывать спазмами, а я, не отпуская её, всё «бил и бил» горячим «копьём» кончика языка, временами вылизывая остальную поверхность потаенного, но такого открытого сейчас для меня места.

Остановился я только тогда, когда она, перестав кричать и биться, только сладостно выла и тряслась в оргазме. Перекошенное похотью красно — белое лицо, открытый рот со струйкой слюны, стекающей из него, и закрытые глаза показывали мне, что я добился желаемого.

— Ты как? — нежно прошептал я.

— ... — легкое подергивание и чуть слышное, — ох...

— Ещё? — уже с усмешкой повторяю вопрос.

— Неее... — и тут же, — даааа!

— А вытерпишь? — уже удивляюсь я.

Но она уже не слушает меня, а повернувшись набок, сворачивается в позе эмбриона, благодарно блеснув глазами из-под ресниц.

— Ты тут полежи, отдохни, а я тоже пойду, помоюсь. Смотри не усни... А то скоро эти придут, тебе стоит привести себя в порядок...

— ... — короткий кивок и я величаво, правда, в одних трусах, спущенных до колен, удаляюсь.

* * *

Уже стоя в ванне и поливая себя, горячей водой, с тоской глянул вниз. Мой до конца неудовлетворенный орган торчал вперед и вверх. Живот сводило желанием.

— Видать, придется на старости лет онанизмом заняться... — с тоской подумал я.

В этот момент меня окатило холодом, а в открытой двери показалась она. Чуть помедлив, сделала шаг и прошептала:

— А можно... Я тебя помою?

— ... — мои глаза поползли вверх, а настроение резко улучшилось, — давай! — только глазами ответил я.

Она протянула руку, забирая у меня лейку душа, и тут же водопад горячей влаги «ударил» по телу почти сразу сместившись вниз к моему «стойкому оловянному солдатику». «Избиение младенца» тугими струями продолжалось пару минут, причем Лена, даже опустилась на колени вплотную приблизив лицо к «наказуемому». От всего этого мой «дорогой друг» только подергивался вверх-вниз, чуть наклоняясь в сторону когда, она слишком близко подносила лейку.

Потом положив, сей инструмент и, плеснув на руки гель, стала натирать грудь и спину. Её острые ноготки, чуть царапая кожу, скользили вверх и вниз, временами выкручивая по телу сложные спирали, пока одна не скользнула между ног, раздвинув ягодицы, а вторая зарылась в мокрые сосульки волосиков на лобке. Не в силах сдерживаться я застонал, разведя колени в стороны и давая простор для её действий. А потом и, вообще, переступил, раздвинув ноги на ширину плеч. Эти ноготки и нежные пальчика зажгли во мне огонь. Мой орган, судорожно дергаясь и «почуяв кровь», стал увеличиваться. Крайняя плоть медленно, но верно сползала, оголяя раздувшуюся бордовую головку.

Вот пальчики, сомкнулись «забирая в плен» ствол с вздувшимися и посиневшими венами. Длины её маленьких, но таких нежных пальчиков не хватило, чтобы обхватить орган и она сделала это двумя руками, плавно заскользив по нему вперед-назад.

А потом полные губки сомкнулись, скрыв от взора головку. Нет, сначала она его ополоснула, щедро окропив водой, а потом лизнула. Снизу вверх от самой мошонки до головки всей плоскостью языка загибая его по краям. Сказать, что это было приятно — мало! Всё моя «шерсть» и не только на голове встала дыбом, а соски просто закостенели, превратившись в твердые косточки. Между лопаток до самой задницы протопал сонм муравьев, а живот превратился в жесткую стиральную доску, обрисовавший мои уже затянутые жирком мышцы. (Мастерство не пропьёшь, а «вино» с годами становится лучше!) От всего этого я выгнулся дугой, забыв о нехватке времени и гостях, могущих вот-вот появиться на «сцене».

Не сказать, что она показала высший класс, но было заметно — девочка старалась. По-видимому, моё сольное выступление в спальне впечатлило и завело её донельзя... Она так и не смогла глубоко заглотнуть мой набухший орган, но вот обработать язычком головку и довести меня до оргазма у неё получилось. Я так увлекся, что когда меня начало выкручивать схватил её за голову и кончил прямо в ротик, хотя она и вырывалась. Первобытная, животная составляющая взяла вверх. Хорошо хоть спермы было немного, и большая часть потекла по губам и подбородку, хотя судя по характерным движениям, немного пришлось проглотить.

По окончании процесса Лена была в неком ступоре от содеянного и даже не сопротивлялась, когда я затащил её под душ и прижал к себе, нежно лаская и поглаживая рукой киску.

Придя в себя она, не отрываясь от меня, и только повернув голову, прошептала:

— Я думала, что не смогу этого сделать... Но оказалось, что это... — даже приятно...

* * *

Когда наши гуляки вернулись мы сидели в кухне и пили чай с тортом, лицо Леночки непросто улыбалось, а прямо таки светилось от счастья. А я, смотря на неё, понимал, что скоро, возможно, даже завтра она вернётся, и вот тогда мы в спальне такое устроим...

— ... лишь бы здоровья хватило, — опасливо пронеслось в голове.