Пленниц заковывали в кандалы и надевали на их исхудавшие от мучительного перехода шеи тяжелые железные обручи. Молот стучал по наковальне, и каждый его удар отзывался дрожью во всех членах. Бледные больше от страха, чем от усталости невольницы стояли на коленях на широкой площадке, безропотно ожидая своей очереди.

Тех же, на кого уже надели цепи, стражники отводили в сторону и укладывали поперек толстого бревна, крепко привязывали широкими сыромятными ремнями и затыкали рты кожаными шаровидными кляпами. Потом к каждой из них подходил здоровенный детина, держа в руках банку с красной краской и маленькой кисточкой, и ставил на левой груди значок. В соответствии с этим знаком рабыню должны были заклеймить.

Ильма стояла с самого края и наблюдала за происходящим отрешенным взглядом. Тяжелая дорога, нестерпимая духота и голод сделали своё черное дело: измотали некогда прекрасное гибкое тело девушки, потушили всегда живой веселый взор. А бичи надсмотрщиков исполосовали спину, и теперь она горела, как после ожогов.

— Следующую тащите! — крикнул кузнец, вытирая мокрый от пота лоб.

Стражники схватили маленькую худую блондинку с огромными голубыми, как небо, глазами, и поволокли к наковальне. Бедная невольница была настолько обессилена, что не могла даже самостоятельно переставлять ноги. Один из охранников протянул её хлыстом по спине, но девушка только хрипло вскрикнула и уронила головку на грудь.

— Чего возитесь? — крикнул кузнец, — Я до ночи, что ли, здесь торчать буду?

Тащивший её охранник, подхватил рабыню под руки и с силой швырнул к ногам кузнеца.

— Сам её устанавливай! — буркнул он.

— Чего устанавливать? — недовольно пробурчал кузнец, — Сдохнет к утру! Убирай её отсюда и тащи следующую.

Стражник схватил неподвижно лежавшую блондинку за волосы и оттащил в сторону. Пнув её ногой, он усмехнулся и направился за очередной несчастной.

— Тебя тоже хлыстом приласкать? — он ткнул рукоятью в бок высокую девушку с коротко остриженными волосами.

Рабыня встала с колен и покорно пошла за охранником, опустив голову вниз. Кузнец уложил её в станок, зажав обручами ноги и руки, и начал методично прилаживать браслеты, посмеиваясь и причмокивая языком, поглядывая на прекрасное девичье тело.

Ильма тяжело вздохнула и закрыла глаза. Слезы душили её, но девушке не хотелось, чтобы кто-то увидел, как она плачет. Она не проронит ни звука, когда на неё станут надевать оковы. Она не будет стонать и кричать, когда раскаленное железо будет выжигать клеймо. Она...

— Эй, ты! — раздался громкий крик над ухом, — Долго еще будешь мечтать?

Здоровенный охранник, размахивая хлыстом, стоял перед девушкой, широко расставив ноги. Ильма медленно поднялась и пошла к наковальне. Стражник, бурча что-то себе под нос, ковылял сзади.

— Какая красотка! — воскликнул кузнец.

— Этой девке нужны особые кандалы, — напомнил старший охранник, — И еще Милард приказал вдеть кольца в сиськи и туда, вниз.

— Понятно, — недовольно проворчал кузнец, стягивая тело девушки металлическим обручем.

— Может, ей сразу пасть заткнуть? — спросил верзила.

— Пусть поорет, — отмахнулся старший.

Кузнец накинул на шею толстую полоску металла и сомкнул её, вставив в проушины раскаленную заклепку. Молот с грохотом расплющил красный стерженек. Ошейник плотно охватил горло рабыни.

— Терпеливая, — осклабился стражник, — Вон как глазищами сверкает!

— Оставь её в покое, — кузнец оттолкнул его в сторону.

Порывшись в ящике, он достал оттуда два браслета, соединенных толстой цепью и стал прилаживать их на лодыжки. Ильма скосила глаза на свои ноги и с удивлением обнаружила, что в проушины вставлены не заклепки, а болты, и кузнец, вооружившись пассатижами, затягивает на них массивные гайки. Точно так же он сковал девушке и руки.

Вставив между ног распорку, кузнец искоса посмотрел на невольницу и почему-то тяжело вздохнул.

— Сейчас тебе будет очень больно, — с некоторой досадой произнес он, — Может, действительно рот заткнуть? Легче терпеть.

Ильма отрицательно покачала головой.

— Ну, как знаешь, — снова вздохнул кузнец, — Тогда кричи. Не стесняйся. Я разрешаю.

Пошуровав угли в жаровне, он вытащил оттуда тонкую длинную иглу и поднес ближе к лицу девушки. Схватив двумя пальцами сосок, он быстрым отточенным движением проткнул его раскаленной докрасна иглой. Страшная боль пронзила всё тело рабыни, невольно заставив её дернуться и застонать. В глазах заплясали блики, голова закружилась. В виски ударил сильный прилив крови.

Кузнец, несколько секунд подержав иглу, осторожно вытащил её из отверстия и сразу же вдел в сосок небольшое латунное кольцо и сжал его тисками.

— Отдышись, девка, — улыбаясь, сказал старик, — А я пока иглу посильнее раскалю. Не так больно будет.

И тут Ильма залилась громким надрывным плачем. Подскочивший к ней охранник, замахнулся хлыстом, но кузнец сильно оттолкнул его в сторону, наградив увесистым пинком. Показав кулак, старик прошипел:

— Только тронь её! Я тебя самого прошью этой иглой. Пошел прочь!

Стражник, неуклюже поднявшись на ноги, зашагал восвояси, потирая ушибленный бок и бормоча ругательства. Кузнец плюнул ему вслед и стал готовить инструменты для второго прокола. Девушка, не в силах смотреть на это, отвернулась. Когда старик зажал ей второй сосок, нервы Ильмы не выдержали, и она потеряла сознание.

— Вроде, очухалась, — сказал кто-то из стражников, склонившись над рабыней.

— И хорошо, — довольно улыбнулся кузнец.

Всё тело горело. Девушку било, как в лихорадке. Ильма посмотрела вокруг и попыталась пошевелиться. Её тело отозвалось острой болью в паху и обеих грудях. Рабыня жалобно застонала.

— Не шевелись, — посоветовал кузнец, — Я клеймо поставил, пока ты без сознания была. Отдыхай пока. Я приказал, чтобы тебе поесть принесли. Пойду я. Работать надо. Твои подружки уже заждались там на солнцепеке.

— А что с той блондинкой? — спросила Ильма, — Ну, которая сознание потеряла.

— Кончилась, — угрюмо ответил старик, — Слабая оказалась. Дорога её доканала.

Кузнец ушел, и вскоре со двора донеслись первые крики. Клеймение началось. Ильма зажала уши руками, но вопли несчастных всё равно были слышны. Они резали слух, проникали в душу, терзая её, притупляли сознание. Девушка заплакала.

Так продолжалось долго. Несчастные пленницы кричали так, что даже вставленные в их ротики круглые кожаные кляпы не могли заглушить эти крики. Надсмотрщики, свистя бичами, безуспешно пытались заставить их замолчать, но только сами кричали в своём бессилии. Иногда прорезался густой бас кузнеца, отгонявшего их прочь, чтобы не мешали работать.

Но вот всё стихло. В сарай вошел охранник. Проворчав что-то недовольным голосом, он окинул помещение ленивым взглядом и поставил перед рабыней миску с вяленым мясом и ломоть серого хлеба. Поколебавшись, он вытащил из-за пазухи небольшую тыквенную флягу и положил на землю. Еще раз взглянув на девушку, он вышел из барака и прикрыл дверь. Наступил полумрак.

Ильма устроилась на своей тонкой подстилке и закрыла глаза. Сильная усталость и сытная еда, первая за всё время перехода, немного успокоили её. Незаметно для себя девушка заснула. Она не слышала, как охранники, щелкая своими толстыми и длинными хлыстами, загоняли в барак измученных пленниц, как те стонали от саднящей боли, рыдали от безысходности, гремя оковами.

Рабыня спала. Сон — самое прекрасное состояние для невольницы. Отдавшаяся без остатка во власть Морфея, рабыня может хоть ненадолго почувствовать себя свободной. Над ней нет надзирателей, которые не упустят шанс лишний раз продемонстрировать свою власть над беззащитной девушкой, закованной в тяжелое рабское железо, избитой и запуганной. Сон освобождает её от всех условностей. Во сне нет необходимости стоять на коленях, смиренно опустив глаза, не нужно исполнять капризы ненасытного хозяина, фантазиям которого нет числа. Во сне рабыня свободна!

Свобода! Ильма Брок из рода Броков прекрасно знала, что это такое. Когда-то семейство Броков было одним из самых могущественных на всём побережье. На протяжении нескольких поколений правили они огромным царством, созданным на берегу Срелнего моря, расширяя и укрепляя его. Маленькие и уязвимые княжества, постоянно страдавшие от опустошительных набегов более сильных соседей, без колебаний присоединялись к Брокам, ища у них защиты.

Но всё рухнуло в один миг, когда к границам царства подступила огромная хорошо вооруженная армия под предводительством ненасытного и жестокого человека, которого все его подданные называли Милардом. Он перешел границу, неся на копьях своих воинов смерть и разорение. Его солдаты не щадили ни старых, ни малых. Они сжигали деревни, опустошали города. Мужчин безжалостно уничтожали, а молодых девушек угоняли с собой, чтобы потом продать на невольничьих рынках.

Брок отправил к Миларду старших сыновей, чтобы договориться о мире, но тиран даже слушать не стал. Убив их, он вернул царю головы его посланцев, сопроводив этот ужасный «подарок» небольшой запиской, в которой сообщал, что не собирается заводить дружбу с Броком. Царь чуть не задохнулся от гнева и велел собирать армию.

Но было поздно. Милард со своей армадой уже стоял под стенами города. Осада длилась несколько месяцев. Измученные голодом люди вышли на битву, но потерпели поражение. Сам Брок был убит, а его дочь и её служанка были взяты в плен. Во время перехода служанка каким-то образом исчезла. И вот теперь бывшая принцесса, а ныне бесправная рабыня Ильма, закованная в тяжелые цепи и заклейменная личным тавром Миларда, спала в душном грязном бараке вместе с остальными пленницами.

***

— Встать! Быстро! — голос старшего охранника прозвучал, как гром, — Шевелитесь, сучки! Хватит валяться!

Засвистели бичи, стражники спешно отстегивали цепи от стены и пинками выгоняли рабынь из барака. Выстроив дрожавших от страха невольниц в две шеренги, охранники сковывали их попарно короткой цепью. Ильма слышала, как кто-то из них с усмешкой сказал, что это только цветочки. В замке у Миларда они познакомятся с настоящими оковами.

Окончив эту процедуру, конвоиры пропустили через кольца в ошейниках толстую цепь, замкнули её на двух передних рабынях. Встав по краям колонны, они, щелкая бичами, тронулись в путь.

Впереди шел старший охранник. Его огромная мускулистая фигура была видна даже самым задним пленницам. Он шел размашисто, кланяясь в такт шагам, то и дело, оборачиваясь на колонну. Тогда его подчиненные с удвоенной энергией начинали работать своими бичами, подгоняя рабынь.

Хоть и было раннее утро, солнце уже пекло нещадно, и очень скоро девушки начали стонать и просить воды.

— Воды не давать! — гаркнул старший, — Пусть терпят до привала.

Снова засвистели бичи, и охранники с еще большим усердием начали подгонять рабынь. Ильма, шедшая в середине колонны, только закусила губу, но не издала ни звука. Она видела, как кое-кто из невольниц, теряя последние силы, стал оседать на землю, и даже пинки и удары хлыстом не могли её заставить продолжать путь.

Колонна заметно замедлила ход. Старший стражник, обернувшись, по своему обыкновению проворчал что-то себе под нос и подозвал одного из подчиненных. Отдав ему приказания, он резко поднял вверх свою огромную лапищу и проорал:

— Колонна! Стой! Всем — тихо!

Девушки повалились на пыльную раскаленную от солнца дорогу, увлекая за собой тех, кто еще мог держаться на ногах. Конвоиры на этот раз даже и не думали поднимать пленниц. Они сами были мокрыми от пота с ног до головы.

Двух рабынь под присмотром кривоногого стражника отправили к ручью за водой. Вскоре они появились, таща на себе огромное деревянное ведро и корзину с кукурузными лепешками. Хоть вода отдавала болотной тиной, а хлеб был черствым и местами покрытым плесенью, измученные невольницы набросились на еду, как голодные волки.

Кто-то затеял потасовку из-за маленького кусочка лепешки. Тут же на их спины обрушились удары хлыста, и девушки успокоились. Старший охранник, подойдя к ним вплотную, строго сказал, что, если еще раз такое повторится, обе останутся без воды и пищи на всё время пути. Сочтя, что слов в таких случаях недостаточны, он вытянул каждую хлыстом по спине и ушел, изрыгая страшные ругательства в адрес драчуний.

Ильма смотрела на своих подруг по несчастью с жалостью и состраданием. Хоть её положение ничем от них не отличалось, всё же, в девушке еще теплились остатки гордости и достоинства.

— Как же мало надо, чтобы человека превратить в скота, — думала она, понимая, что и сама, бывшая принцесса, в скором времени ничем не будет отличаться от остальных рабынь.

Двое охранников подошли к пленницам и начали бесцеремонно ощупывать понравившихся им рабынь. Отобрав двух молоденьких девушек, они отстегнули их от общей цепи и увели в чащу. Вскоре оттуда послышались крики и мольбы о пощаде. Им вторили хриплые голоса мужчин, скорее всего, насиловавших этих девушек. Старший конвоир изредка посматривал в сторону колыхавшейся листвы и слащаво улыбался.

Крики девушек перешли в хрип и вдруг прекратились. Ильма подняла голову, и её глазам предстала страшная картина. Один из охранников, схватив за ноги, волок из кустов растерзанное тело рабыни. Её голова безвольно ползла по траве, подпрыгивая на кочках, как мяч. Глаза бедняжки были широко раскрыты, а изо рта сочилась густая струя почти черной крови.

— Ты что наделал, гад? — заорал старший, — Хочешь, чтобы Милард тебе кишки выпустил?

— Не ори, Ури, — спокойно сказал стражник, — Милард на такую и не посмотрел бы. Простая деревенская девка. К тому же, хилая оказалась. И ею уже кто-то попользовался до нас.

Тот, кого назвали Ури, подошел к лежавшей в траве мертвой невольнице и вгляделся в её лицо. Постояв пару минут, он пнул девушку ногой в бок и тихо сказал:

— Снимите с неё цепи, закопайте подальше от дороги.

— Ладно, — буркнул охранник.

— А где вторая? — вдруг спросил Ури.

— Здесь! Мой напарник её в чувства приводит, — страж кивнул в сторону кустов.

Послышался треск веток, и оттуда вышла истерзанная и взлохмаченная девушка. Шла она, покачиваясь и постанывая. На лице её «горел» свежий синяк, из уголков губ вытекала струйка крови. Пленница не могла идти нормально ещё и из-за того, что, скорее всего, её гениталии были безжалостно порваны. Об этом красноречиво говорили бурые кровавые полосы, спускавшиеся вниз по внутренним сторонам бедер.

Не дав ей перевести дух, охранник всунул невольницу в ряд и приковал к общей цепи.

— Не переживай, крошка! — раззявив пасть, проголосил он, — У Миларда ты и не такое увидишь! Он — мастер на всякие развлечения с молоденькими козочками вроде тебя! Гы-гы-гы!

— Вста-а-а-ть! — раздалась команда старшего.

Рабыни, гремя цепями, медленно начали подниматься на ноги. Охранники, наслаждаясь своей властью, безжалостно орудовали бичами, орали и пинками подгоняли девушек, выстраивая их в походную колонну. Ури отдавал указания, но сам никого не бил.

Когда колонна была готова, он махнул рукой, и караван снова тронулся в путь.

***

Солнце уже зацепилось за верхушки сосен, когда караван достиг высоких и мрачных крепостных стен незнакомого города. Зной спал, в воздухе чувствовалась свежесть приближавшейся ночи. Стражники, измотанные дневным зноем и «непосильным» трудом погонял, угрюмо шли рядом. Только самые ретивые иногда покрикивали на рабынь.

За время многодневного перехода колонна заметно поредела. Умерла девушка, которую насиловали в первый день пути. Её просто сбросили с обрыва, даже не сняв цепей. Двух несчастных, совсем выбившихся из сил, стражники затащили в чащу, сняли оковы и, крепко привязав к толстому дереву и заткнув рты, оставили умирать.

За всё время пути в колонне произошли изменения. Какая-то рыжая девица заявила, что она — теперь главная среди рабынь, и все остальные должны ей подчиняться. Для верности она на одном из привалов отобрала у более слабой девушки её пайку. Стража не вмешивалась, а Ури только обрадовался, что у него появилась добровольная помощница. Подойдя к ней, он громко заявил, что все невольницы должны слушаться эту рыжую девку.

Та, выпятив свою и без того огромную грудь, с наглой усмешкой окинула всех злым холодным взглядом. Тут же к ней присоединились две крепкие рабыни. Нагло посмеиваясь, они потребовали и к себе «уважения», на что «Рыжая» атаманша согласно закивала, сообразив, что в этой ситуации ей одной власть не удержать.

— Кто такие? — путь преградил высокий человек в начищенном до блеска нагруднике, поверх которого была надета перевязь с коротким мечом, болтавшимся на боку, как сума у попрошайки.

— Слуги Миларда, — бойко ответил старший, — Открывай!

— А, это ты, Ури, — протянул офицер охраны, — Хороший улов у тебя? Может, поделишься? А то мои ребята совсем засиделись на этих стенах.

— Спроси у хозяина, — нагло ответил старший стражник, — Может, и бросит тебе какую-нибудь потасканную девку!

— Ладно, проходи, — угрюмо ответил человек в нагруднике под общий хохот подчиненных.

Ворота распахнулись, и девушки, еле волоча ноги от усталости и голода, вошли в город. Закрываясь, ворота снова заскрежетали. У соседки Ильмы вырвался тихий стон, полный горя. Она повернулась к ней и прошептала:

— Вот и всё. Теперь нам отсюда только одна дорога — в преисподнею.

Принцесса не решилась спросить, откуда такая осведомленность у этой молоденькой деревенской девушки. Но та, будто прочитав её мысли, с уверенностью продолжила:

— Мою старшую сестру похитил этот зверь. А брат пошел её искать. Нанялся на службу к Миларду и всё видел собственными глазами. Он сбежал от господина и пришел в нашу деревню, чтобы рассказать о тех издевательствах, которые видел в доме хозяина. Подбивал поднять бунт, но кто-то донес на него, и Вика схватили и увели в город. Так и пропал он за этими стенами.

— Да-а, — протянула пленница, шедшая сзади, — О нашем будущем Хозяине ходят невеселые слухи.

Из окон высовывались любопытные горожане, рассматривая скорбную процессию. Кое-кто из мужчин не удержался, чтобы не отпустить в адрес измученных девушек колкость, касавшуюся их неприглядного вида и незавидной судьбы. Женщины же напротив, украдкой вытирали навернувшиеся слезы и шептали слова сожаления. У многих из них были уведены в замок Миларда дочери, сестры, подруги. Что творилось за высокой оградой, они толком не знали, но слухи ходили самые неутешительные.

Снова остановка. На этот раз — перед огромными коваными воротами. Караван достиг цели — замка их будущего Господина и Повелителя, жестокого и беспощадного.

Ильма посмотрела по сторонам и тяжело вздохнула. Высокие каменные стены давили на неё всей своей массой. Черный мох, покрывавший огромные булыжники, из которых была выложена ограда, источал смрад. Словно само Солнце отвернулось от этого страшного дома, считая ниже своего достоинства отдавать его стенам хотя бы маленькую частицу своего тепла. Вокруг стояла такая могильная тишина, что чудилось: сейчас поднимется пласт земли, и из могил встанут замученные жертвы обитателя замка и потянут рабынь за собой.

Ури мучительно долго разговаривал с привратником, который по какой-то причине не желал отпирать ворота и пускать колонну во двор. Слов девушки не слышали, но по интонации говоривших мужчин могли догадаться, что идет ожесточенный спор, и кто победит, оставалось неясным.

На улице поднялся ветер, начал накрапывать дождь. После жаркого дня и изнурительной дороги на спины невольниц опускалась пронизывающая стужа. Они жались друг к дружке обнаженными телами в надежде согреться теплом соседки. Ноги подкашивались от усталости. Голод терзал их души. Но вода... Девушки поднимали головы и жадно ловили капли, падавшие с почерневшего неба, широко раскрытыми ртами, стремясь напиться.

Наконец, створка ворот отползла в сторону, открыв узкий проход в черноту двора, в глубине которого Ильма сумела рассмотреть огромный замок, зловеще светившийся тусклыми огоньками, выбивавшимися из узких окошек.

Старший охранник поднял вверх руку и громко скомандовал:

— Вперед, рабское отродье! Ваш хозяин уже жаждет свежего мяса! Вперед, сучки!

Подгоняемая надсмотрщиками, колонна медленно втекла в чрево огромного двора. Светильников не было, но стражники, видимо, отлично знали дорогу. Неистово орудуя бичами и покрикивая, они провели пленниц к большому низкому сараю, располагавшемуся в глубине усадьбы. Низкая дверь была уже открыта, и Ури распорядился загнать всех рабынь внутрь.

Конвоиры отстегивали девушек от общей цепи и вталкивали в новое жилище. Когда последняя пара вошла в помещение, дверь со скрипом захлопнулась. Пленницы со стонами повалились на гнилую солому. Атаманша, разглядев местечко в углу, как кошка метнулась на пол, задев одну из рабынь ногой.

— А принцессе место у двери! — расхохоталась она, — Поспала на мягких подушках, теперь пусть посидит на сквознячке!

— Ну? Чего вылупилась? — подхватила другая, — Или наше общество тебя не устраивает?

— За что вы над ней издеваетесь? — попыталась встать на защиту маленькая пастушка, — Она — такая же, как и все мы.

— Ишь, заступница нашлась! — крикнула заводила, — Молчи, или я тебе все космы вырву! А за то, что посмела перечить, свою жратву будешь отдавать мне. Поняла?

— Как это? — малышка захлопала глазами, — Я же тогда с голоду помру.

— Невелика потеря, — разразилась диким смехом девка из своего угла, — Ты, небось, и не знаешь, как с мужиками себя вести-то. Ноги хоть раз раздвигала?

— Не бойся её, — Ильма присела возле заплакавшей девушки, — Ничего она тебе не сделает.

Снова встав на ноги, она медленно подошла к девице, нагло глазевшей на всех, будто чувствовавшей своё превосходство. Когда до рабыни оставалось не более двух шагов, Ильма внезапно схватила обидчицу за волосы и, вывернув их, повалила её на спину, прижав к полу коленом.

— Стоять! — прошипела принцесса, увидев, что девка, поддержавшая «атаманшу», готова встрять в драку, — Или я этой гадине шею сверну, а потом и за тебя примусь. У меня сил хватит, не сомневайся!

Девица благоразумно вернулась на своё место, толкнув ногой соседку. Ильма с силой отбросила свою противницу в угол, а сама уселась на её место. Вокруг неё сразу же образовалась кучка девушек, готовых стать её свитой.

В сарай вошли охранники с факелами. Убедившись, что рабыни притихли, они снова вышли и вскоре вернулись с котлом, из которого доносились неприятные запахи протухшей пищи.

— Ваш хозяин, — скалясь в самодовольной улыбке, сказал один из стражников, — Оказал вам большую честь. Чтобы вы не передохли от голода, господин Милард разрешил покормить вас. Жрите, свиньи! Ну!

Голодные невольницы хотели уже броситься к котлу, но Ильма резко встала и громко крикнула:

— Остановитесь! Эта пища не пригодна! После неё вы перемрете в страшных мучениях!

Рабыни, опасливо поглядывая на принцессу, разошлись по своим местам. Стражник, ошеломленный невиданным поведением рабыни, не мог понять, что ему следует делать. Потрясая хлыстом, он медленно направился к бунтовщице, стоявшей посреди загона с гордо поднятой головой. Он уже приготовился, чтобы избить пленницу, но за его спиной раздался властный голос Ури:

— Назад! Не сметь! Эти помои выкинуть! Принести нормальную еду! Выполнять, олухи!

Снова забренчали цепи. Сам же старший охранник, подойдя к Ильме, почти незаметно улыбнулся и кивнул головой в знак одобрения.

Принесли другой котел с наваристой мясной похлебкой и несколько буханок деревенского серого хлеба. Невольницы набросились на еду, как голодные волки на умирающего оленя. «Атаманша», косясь на Ильму, не стала требовать от маленькой девушки, чтобы та отдала ей свою порцию, а, усевшись в своём закутке, зачавкала, как породистая свинья.

Вскоре котел опустел. Стражники ушли, заперев за собой дверь. Насытившиеся и получившие немного больше свободы, рабыни улеглись на солому и заснули. Принцесса тоже пристроилась на копне сена, но сон не шел. Рядом, уткнувшись ей в плечо, тихо посапывала малышка, из-за которой ей пришлось напасть на задиристую девицу.

Ильма понимала, что когда-нибудь эта рыжая девка отомстит ей, и это может случиться очень скоро. Так же она понимала, что Милард заберет её отсюда для своих утех, и тогда многие пленницы будут вынуждены подчиниться «атаманше». Выход был один — убрать её из барака. Но как это сделать?

— Ури, — мелькнуло в голове у девушки, — Надежды мало, но попробовать, всё же, стоит.

Принцесса тихонько поднялась со своего места и подошла к двери сарая. Посмотрев в щель, она увидела мирно спавшего охранника. Недалеко от загона на грубо сколоченной лавке сидел старший стражник и чинил свою одежду.

Ильма тихо свистнула. Ури обернулся. Он медленно отложил в сторону недочиненную куртку и осторожно, чтобы не разбудить охранника у дверей, приблизился к щели. Приложив к губам палец, он показал в сторону. Девушка кивнула и пошла к указанному месту.

— Говори, только тихо, — попросил Ури.

— Я хотела... , — Ильма вдруг замолчала.

— Вот что, — охранник почти беззвучно зашевелил губами, — Завтра утром я заберу тебя на пару часов к себе. Тогда и поговорим. А сейчас иди спать.

Не дождавшись ответа, он медленно отошел в сторону и остановился, о чем-то задумавшись. Принцесса внимательно наблюдала за солдатом, не отходя от щели. Ей вдруг стало ясно, что этот здоровенный парень не так страшен, как кажется. Девушка сдержанно улыбнулась и вернулась на своё место.

Соседка, приоткрыв глаза, что-то пробормотала и снова улеглась на плечо подруги. Ильма вдруг почувствовала, что сильно устала. Её глаза сами собой начали слипаться, и девушка провалилась в забытьё.

***

Слабые лучи солнца, прокравшись сквозь щели сарая, робко скользили по лицам спавших рабынь, словно боясь разбудить их раньше положенного времени. Тихо скрипнула дверь. Осторожно ступая по земляному полу, Ури без труда нашел Ильму и тронул её за плечо. Девушка не спала, потому и не испугалась.

— Пойдем, — прошептал стражник, — Только тихо.

Стараясь не греметь цепями, принцесса поднялась на ноги и уже хотела последовать за охранником, но он предостерегающе поднял руку и замер. Рабыня сделала то же самое, зорко вглядываясь в темноту жилища.

— Идем, — почти беззвучно произнес Ури.

Они выбрались наружу, и мужчина накинул Ильме не плечи свой шерстяной плащ. Было еще рано, и двор пустовал. Сквозь утреннюю дымку девушка смогла лучше рассмотреть стену замка. Она была сложена из больших грубо обтесанных камней грязно серого цвета. В тех местах, куда не попадал солнечный свет, стена была густо покрыта плесенью, издававшей тошнотворный запах. В окнах было темно, видимо, и в доме пока еще спали.

Вдруг окно на втором этаже с шумом распахнулось, и из него вывалилось тело, которое с глухим стуком плюхнулось на клумбу с поникшими цветами. Ильма, широко раскрыв глаза, чуть не вскрикнула. Перед ней лежала обнаженная совсем еще юная девушка. Её тонкие руки были связаны за спиной толстой проволокой, врезавшейся в кожу. Откинутая в сторону голова была лишена волос, а лицо сильно изуродовано: губы и нос были отрезаны и зияли кровавыми пятнами, зубы выбиты или выдернуты. В больших глазах застыл ужас. Исковерканное тельце тоже пострадало. Оба соска отсутствовали, и из маленьких еще не оформившихся грудок сочилась густыми струйками кровь.

— Быстро уходим! — процедил стражник, — Сейчас слуги набегут.

Схватив остолбеневшую рабыню за руку, он потянул её в маленькую избушку, спрятавшуюся в густых зарослях ивы. Ури быстро отпер дверь и втолкнул внутрь темного помещения еще не успевшую прийти в себя принцессу.

— Сиди здесь тихо, — приказал он, снимая с девушки свой плащ, — Я скоро вернусь.

Огромная фигура стражника скрылась за дверью, и Ильма вскоре услышала его громовой голос. Ури быстро отдавал приказы своим подчиненным, которые сразу же забегали по двору, создавая невообразимый шум. Внезапно всё стихло.

— Слава Богам, — глубоко вздохнув, произнес старший охранник, входя в избушку, — Хозяин еще не выходил. Есть немного времени.

— Кто эта девушка? — робко спросила Ильма.

— Какая разница, — грустно ответил Ури, махнув рукой, — Одно ясно — она счастливее тебя. Отмучилась.

Он сел на грубо сколоченную постель, застеленнную потрепанным покрывалом и откинулся к стене. Принцесса сидела на маленьком низком табурете и с интересом рассматривала хозяина жилища. Сейчас этот огромный человек с большим отвислым животом почему-то не казался ей таким страшным. Девушка даже почувствовала себя в безопасности рядом с ним.

— Не бойся меня, рабыня, — в подтверждение её мыслей сказал Ури, — Не трону. Хочешь, сядь рядом.

Невольница осторожно присела на набитый соломой матрац. Стражник достал из ящика буфета краюху серого хлеба и кусок сыра и протянул своей гостье. Немного подумав, он вытащил большую глиняную кружку и налил в неё из кувшина немного вина.

Дождавшись, пока Ильма поест, он угрюмо посмотрел на неё и вымученно выдавил:

— Что ты хотела? Говори.

— Там в бараке, — неуверенно начала девушка, — Есть одна рыжая рабыня.

— Ну? — перебил её Ури.

— Как только нас загнали в этот сарай, она сразу же стала командовать. Выбрав самую слабую и беспомощную девушку, она потребовала, чтобы та...

— Отдавала ей свою порцию, — продолжил Ури, — Знакомая картина. А ты вступилась за неё и теперь опасаешься, что эта девка отомстит.

— Я за себя не боюсь, — гордо ответила Ильма, — Я за ту малышку беспокоюсь.

— Ясно, — стражник отпил вина прямо из кувшина, — Сегодня же отправлю эту «Рыжую» в барак к полевым работницам вместе с её подпевалками. Дальше?

— Это всё, господин, — девушка покорно склонила голову.

— Только одно условие, — Ури резко выпрямился, — Больше не доноси. Я сам всё узнаю.

— У меня не было другого выхода, — сквозь слезы ответила рабыня.

— А вот плакать принцессе не следует, — неожиданно ласково произнес охранник, вытирая девушке слезы своей огромной шершавой ладонью.

— Я не буду, — всхлипнув, пообещала Ильма.

— А теперь слушай меня, девушка, — став серьезным, Ури положил руку на плечо гостьи, — Что происходит среди невольниц, я знаю. А ты мне будешь рассказывать обо всём, что увидишь и услышишь в доме Миларда.

— Да, господин, — рабыня кивнула головой, — А зачем?

— Сама потом узнаешь, — криво улыбнулся стражник, — А он сам тебя видел-то?

— Не думаю, — Ильма покачала головой, — Когда его бандиты ворвались в наш дворец, я успела выскользнуть через потайной ход. А потом меня, как простую горожанку, схватили его солдаты.

— А кто-нибудь из рабынь знает, кто ты такая?

— Все знают, — пожала недоуменно плечами девушка.

— Дьявол! — выругался Ури, — Придется всю партию на поля выгонять. Проболтаются — тебе конец! И мне тоже.

— И ту малышку? — испугалась принцесса.

— Ладно, что-нибудь придумаю, — пообещал Ури, — Пошли, нам пора.

Ильма, нехотя, встала с кушетки. Всё же, здесь сидеть было приятнее, чем в вонючем бараке. Но ничего не поделаешь. Такова участь рабыни.

— Погоди! — стражник взял её за руку, — Извини.

Он вдруг резко ударил девушку в угол губ. Рабыня тихо вскрикнула больше от неожиданности, чем от боли. Улыбнувшись, Ури, смочив палец в выступившей крови, пару раз провел им по щеке, оставив там кровавый след. Такую же отметину охранник оставил и на груди, вдобавок сжав её так, чтобы остался небольшой синяк.

Старший охранник сдержал слово. Этим же утром рыжая «атаманша» вместе со своими товарками была отправлена на плантации.

— Слишком строптивые и мало привлекательные девки, — объяснил Ури управляющему, — Хозяин на таких даже не посмотрит. Ты же знаешь. Наш Господин любит баб крепких, но кротких, с хорошими формами и приятной мордашкой. А эти — все рябые да конопатые. Одним словом — деревня.

Маленькую крестьянку и еще двух девушек тоже не забыли. По распоряжению управителя замком этих рабынь отправили на кухню посудомойками и помощницами кухарки. Когда их привели в огромное помещение, заполненное паром и аппетитными запахами, пожилая полная женщина расплылась в улыбке и, всплеснув руками, властным голосом приказала снять с невольниц цепи, хорошо вымыть и одеть в чистые сарафаны.

— Ты, Милли, не обижай их, — почти шепотом попросил Ури, — Накорми и определи на посильную работу.

— Иди уж! — рассмеялась кухарка, — Сама я разберусь, что делать с этими цыплятками.

Уже стемнело, когда Ури вошел в барак, где сидела Ильма. Отстегнув от стены её шейную цепь, он присел перед девушкой на корточки и задумчиво проговорил:

— Что же мне с тобой делать, девушка? И надо же было тебе уродиться такой красавицей. Глаз, что ли, выбить? Или мордашку твою изуродовать?

Резко вскочив на ноги, он поволок невольницу из барака на задний двор, где располагались конюшни. Грубо втолкнув девушку в маленькую коморку, стражник плотно прикрыл дверь и велел Ильме встать на колени.

— Вымажись навозом с ног до головы, — приказал Ури, — И постарайся, чтобы в таком виде ты была всегда. Не забудь замазать своё клеймо. А я в свою очередь постараюсь, чтобы к тебе не приставали.

— Спасибо, господин, — пролепетала девушка, — Вы очень добры.

— Не обольщайся, — хмыкнул Ури, — Ты нужна мне для дела. Наступит время, вернешь должок сполна. И запомни: тебя зовут Лили. Куда делась принцесса — не знаешь. Тебя схватили на дороге, когда ты направлялась в Дарку искать пропитание. Вся твоя семья умерла от голода. Всё поняла?

— Да, господин, — кивнула головой девушка.

— Сиди смирно, — приказал Ури.

Достав из-за пояса большой кинжал, он несколькими взмахами искромсал великолепные волосы рабыни, после чего она стала похожа на самую заурядную замарашку из глухой деревни, измазанную навозом. Ури вытащил из сундука грубое холщевое платье — небольшое полотно с дыркой в середине, и помог невольнице одеться. В довершение он перепоясал её грубой веревкой. Новая рабыня для работы на конюшне была готова.

Дни тянулись, похожие один на другой. Ильма, теперь уже рабыня Лили, поднималась засветло. Наскоро проглотив скудный завтрак, состоявший из небольшого куска зачерствевшего хлеба и половинки зеленой луковицы, она принималась за работу: чистила лошадей, задавала им корм, выгребала навоз, меняла солому в денниках.

Когда появлялся старший конюх, исполнявший так же обязанности возницы, девушка забивалась в дальний угол, чтобы не попадаться ему на глаза. Пару раз этот коротконогий мужичек, не обращая внимания на то, что рабыня перемазана в конском дерьме, к которому он привык, пытался тянуть к ней руки. Но, на её счастье, поблизости всегда оказывался Ури или кто-то из его подчиненных, которые пресекали попытки сластолюбца. Терри, бурча что-то себе под нос, с недовольным видом отходил от девушки, сверкая глазами.

Так прошел месяц. Но однажды ранним утром на конюшне появился рослый молодой человек в черном комзоле и высоких сапогах. Терри, который возился с упряжью, сразу же согнулся пополам, сложив руки на груди.

— А это что за чучело? — насмешливым голосом спросил человек, — Кто её приволок сюда?

— О, Хозяин! — заскрипел Терри, не поднимая головы, — Это — новая рабыня Лили.

— Интересно, — Хозяин медленно подошел к девушке, прикрывая нос кружевным платком, — Очень интересно!

— Эта девка из последней партии, — пояснил подошедший стражник, — Мы подобрали её на дороге, когда гнали колонну.

— Ты врешь, скотина, — спокойно сказал высокий человек, — Не та ли это принцесса Ильма?

— Какая же она принцесса? — испуганно заморгал глазами солдат, — Грязная она.

— Поглядим, — Хозяин приподнял голову рабыне тонким хлыстом, — Отмыть и привести ко мне. Немедленно! Если окажется, что это та девка, которую я ищу, тебя казнят, сволочь.

Стражник весь затрясся от страха и бухнулся в ноги своему господину.

— Пощадите меня, Хозяин! — завыл он, ползая перед ним на четвереньках, — Я ничего не знаю! Мне приказали наблюдать за ней, а кто она такая, не сказали.

— Кто тебе приказал, свинья? — Господин сильно хлестнул стражника по спине, — Здесь только я приказываю, а вы, поганое отродье, должны беспрекословно подчиняться! Кто приказал?

— Старший охранник Ури, — выпалил солдат.

Милард, а это был он, еще раз стегнул парня по спине и быстро ушел. Терри, сузив и без того узкие глазки, подошел к рабыне и сильно дернул её за край одежды. Материя затрещала и мигом слетела с тела девушки, обнажив её стройную фигуру.

Ильма вся сжалась от страха. Тайна её была раскрыта, и теперь девушке придется отправиться в покои этого изверга. Понимая, что её Хозяин не сможет спокойно пережить обмана, она догадывалась, что и Ури ждет суровое наказание.

Стражник, тем временем, подцепил к ошейнику рабыни поводок и поволок в дальний угол конюшни. Конюх, переваливаясь с ноги на ногу, как откормленный гусь, ковылял за ними на своих коротких кривых ногах, хихикая и облизывая толстые вывернутые губы белесым мясистым языком.

— Ты чего ползешь, гнида? — огрызнулся стражник, — Без тебя справлюсь. Невелика хитрость — девку водой окатить.

— Я посмотрю, хе-хе, — ответил своим противным голосом Терри, — Хозяин приказал отмыть девчонку дочиста. А вдруг ты не справишься один? А тут и я помогу. Спинку потру, сиськи, ляжечки. Гляди, какая гладкая! Или ты думаешь, только тебе можно такую козочку лапать? Хе-хе!

— Только тронь её, сволочь, — солдат резко развернулся, но Терри отскочил в сторону с проворством дикой кошки.

— Хе-хе, — снова хрюкнул он, — Так уж и быть. Я только посмотрю. А тебе перед смертью дам позабавиться. Хе-хе!

— Сам сдохнешь раньше меня, — огрызнулся стражник.

Вода была такой холодной, что кожа Ильмы сразу же покрылась мелкими пупырышками, а руки и ноги занемели. Охранник, вооружившись пучком соломы, начал тереть спину девушки, соскребая налипшую грязь. Конюх, пристроившись сбоку и причмокивая языком, давал советы.

— Ножом скреби, дурень! — поучал он парня, — Не бойся, не поранишь. Давай, я помою.

— Пошел прочь! — рявкнул на него солдат, — Знаю я, как ты помоешь.

В это время к ним подошла высокая женщина в длинном плаще, накинутом на обнаженные плечи. Черные вьющиеся волосы её спадали густыми каскадами и доставали до поясницы. Ноги были обуты в высокие кожаные сапоги. Плоский живот был открыт, а срамные места едва прикрывала тонкая набедренная повязка из прозрачного бесцветного щелка. Узкая полоска ткани из такой же материи затягивала еле различимую грудь.

— О, Благородная Гила! — Терри опять сложился поплам в низком поклоне.

— Пошел вон! — женщина с размаха ударила конюха ногой в живот, — Где рабыня?

— Здесь, госпожа, — невозмутимо произнес стражник, — Пытаюсь отмыть её.

Гила подошла ближе и окинула девушку злым взглядом. Обойдя рабыню со всех сторон, она скривила тонкие губы в недоброй улыбке и отошла в сторону.

— Оставь девку, — приказала она, — Я сама займусь этим мясом. А тебе велено найти Ури. Расскажешь ему всё.

— Понял, госпожа, — лицо стражника на миг озарилось улыбкой, — Уже бегу, госпожа!

Парень отбросил в сторону пучок соломы, к этому времени ставший черным, и быстро вышел. Гила, еще раз осмотрев рабыню со всех сторон, подхватила поводок.

— Дозвольте мне, о, Благородная Гила, помочь Вам, — подал голос Терри, — Я сам оттащу эту девку в подвал, сам её отмою.

Гила бросила на него гневный взгляд, но поводок не отдала. Они вышли во двор и направились к задней части замка. Конюх, обиженно вздохнув, направился по своим делам.

— Вот гнида кривоногая, — пробурчала женщина, — Опасайся его, девушка. Страшный человек.

— Спасибо, госпожа, — прошептала Ильма.

— И меня бойся, — с улыбкой продолжала Гила, — Я тоже страшная.

— Слушаюсь, госпожа, — рабыня не смогла сдержаться и тоже улыбнулась.

Они подошли к узкой железной двери. Гила повернула большое кольцо, и створка с противным скрежетом отъехала в сторону. Женщина первой вошла в темный коридор и потянула за собой рабыню. Из черноты подвала пахнуло сыростью и холодом. Гила запалила факел и, освещая себе дорогу, повела пленницу по узкому проходу. Ильма с замиранием сердца оглядывалась по сторонам. Заметив её тревогу, Гила хмыкнула, но ничего не сказала.

— Заходи, — женщина толкнула тяжелую дверь.

Рабыня робко ступила в помещение и замерла от неожиданности. На каменных стенах в изобилии были развешаны тяжелые цепи. В дальнем углу была сооружена самая настоящая дыба, а рядом с ней стояла самая обычная лестница.

— Ну, что встала? — Гила подтолкнула Ильму в спину, — Камеры пыток не видела? У твоего папаши такая же была.

— Я ничего не знаю, — заикаясь, прошептала рабыня.

— Еще бы! — женщина разожгла огонь в камине, — Тебя туда не приглашали.

— Что вам от меня нужно? — девушка никак не могла справиться с обуявшим её страхом.

— Помыть тебя хочу теплой водой! — расхохоталась Гила, — А заодно и предупредить. Будешь капризничать — отправишься сюда. Милард — большой любитель придумывать пытки.

Пока котел с водой грелся, женщина, ловко орудуя непонятными инструментами, сняла с рук и ног рабыни кандалы. Следом полетел на пол и тяжелый ошейник. Девушка от удовольствия с облегчением вздохнула. Впервые за долгое время её шею не сдавливало грубое железо.

— Кто тебя так обстриг? — усмехнулась Гила.

— Старший охранник, госпожа, — после небольшой паузы ответила Ильма.

— И вымазал навозом тоже он?

— Да, госпожа, — девушка кивнула головой.

— Ну, и правильно сделал, — женщина скинула свой плащ и завязала волосы на затылке узлом.

Как приятно сидеть в большой кадушке с теплой водой! Тело рабыни распарилось и размякло. Гила медленно терла свою подопечную мягкой материей, постепенно смывая грязь с её кожи. Запустив в густую гриву свои сильные пальцы, она, будто бы, хотела промыть каждый волос рабыни. Ильма наблюдала, как эта сильная женщина методично обрабатывает каждый дюйм её тела. Набравшись смелости, она произнесла:

— Госпожа.

— Говори, — буркнула Гила.

— Простите меня, госпожа, — робко начала девушка, — Кто вы в этом доме?

— Кто? — женщина откинула непослушную прядь волос, упавшую на лоб, — Старшая рабыня. Удивлена?

— Нет, госпожа, — выдохнула Ильма, — Но я думала, что вы — свободны.

— Потому что я ударила Терри?

— И Терри и охранник с вами говорили уважительно, — объяснила девушка.

— Охранник знает меня давно, а Терри — просто трус и подонок! — Гила присела на маленькую скамейку рядом с кадушкой, — Я уже давно в этом проклятом доме. Милард убил моих родителей, когда я была еще ребенком. Он сам воспитывал меня и внушил, что все люди — его вассалы. Я ему верила. Но когда на моих глазах он убил нескольких рабынь лишь потому, что ему так захотелось, я задумалась. Ничего! Придет время, и я отомщу этому зверю за все его злодеяния.

— А что будет с тем солдатом и Ури? — решилась спросить Ильма.

— Надеюсь, что их уже нет в замке, — ухмыльнулась женщина, — Милард не очень расторопен. Я всё слышала и предупредила Ури, а того парня отправила к нему. Надеюсь, что они смогли уйти. А этот бандит, думаю, уже забыл про них. Его, скорее, сейчас занимаешь ты.

— Он меня тоже убьет? — голос рабыни стал сдавленным.

— Кто его знает, — пожала плечами Гила, — Может, даст тебе пожить немного. Или придушит в первую же ночь.

От страха по телу Ильмы побежали мурашки. Она вдруг вспомнила ту обезображенную девушку, выпавшую из окна. Неужели и её ожидает такая же участь?! Гила перестала тереть мочалкой распаренную кожу невольницы и посмотрела на неё прищуренными глазами.

— Ты чего? — настороженно спросила она.

— Нет, ничего, — Ильма дернулась, словно её кто-то ущипнул.

— Я всё вижу, девка, — строго сказала женщина, — Говори, о чем думаешь!

— Я вспомнила ту несчастную, — робко произнесла рабыня, — Которую...

— А! — Гила снова присела на скамейку, — Не повезло малышке Долли. И недели не прожила. Видно, наш Господин выпил вина больше обычного. А когда он пьяный — буйствует. А тебе лучше поскорее забыть об этом.

Вечерний воздух был прохладен и свеж, когда они вышли из подземелья замка. Гила сковала руки девушке за спиной и пристегнула к ошейнику короткий поводок. Одежды она никакой не дала, но накинула на плечи Ильмы свой длинный плащ.

Они прошли в боковую дверь и поднялись по узкой лестнице на второй этаж дома. Гила закрепила факел, которым освещала дорогу, в углублении на стене и начала возиться с замком.

— Вечно он застревает, — злобно бормотала она, поворачивая массивную бронзовую ручку то вправо, то влево, но запор никак не хотел поддаваться.

— Дьявол! — выругалась старшая рабыня и ударила дверь ногой.

Тяжелая створка со скрипом отползла в сторону, открыв следующий проход. Ильме показалось, что весь дом — это сплошной лабиринт, состоящий из коридоров, ниш, маленьких и больших комнат, в котором новому человек легко можно заблудиться. Она вдруг ощутила себя маленьким мотыльком, запутавшимся в паутине огромного кровожадного паука. От этих мыслей девушке стало грустно. Она тяжело вздохнула, но быстро взяла себя в руки.

Гила подвела новую рабыню к очередной двери и резко остановилась.

— Пришли, — тихо сказала она, оглядывая невольницу с ног до головы.

Дернув ручку, женщина распахнула створки. Ильма осторожно проследовала за ней в огромный погруженный в полумрак зал и хотела осмотреться. Вдоль стен этой огромной комнаты стояли решетчатые клетки, в которых были заперты девушки. Руки у них были скованы за спиной такими же, как и у Ильмы, наручниками, представлявшими два браслета, соединенных между собой толстым кольцом. На лодыжках поблескивали широкие кольца, соединенные короткой цепью, позволявшей лишь мелко семенить. Все пленницы были прикованы шейной цепью к задней стенке клетки. Принцесса заметила, что некоторым рабыням заткнули рты большими кожаными шарами, закрепленными широким ремнем на затылке.

— После налюбуешься, — Гила дернула поводок, — Времени у тебя будет предостаточно.

Она хлопнула в ладоши, и из боковой ниши вышел высокий коренастый человек, одетый в короткие замшевые штаны и тяжелые башмаки. Не говоря ни слова, он подошел к Ильме и ловко надел ей на ноги кандалы. Наручники менять не было необходимости. Порывшись в своих карманах, мужчина вытащил широкий металлический ошейник и защелкнул его на шее рабыни. Бросив взгляд на Гилу, он достал из другого кармана кляп и быстро вставил его в рот не успевшей опомниться девушке.

Старшая рабыня отперла свободную клетку и втолкнула в неё Ильму, а слуга, просунув сквозь толстые прутья свои длиннющие ручища, пристегнул к ошейнику цепь.

— Отдыхайте, принцесса! — с ехидной усмешкой произнесла Гила, накидывая на плечи свой длинный плащ.

Лязгнула дверь клетки, раздался громкий щелчок. Еще раз осмотрев новую пленницу, женщина развернулась на каблуках и быстро вышла из зала. Наступила тишина, иногда нарушаемая тихим звоном цепей и сдавленными звуками заткнутых ротиков рабынь. Другие же сидели тихо и даже не пытались перешептываться.

Немного поёрзав на жестком полу и найдя удобное положение, Ильма откинулась на холодные прутья решетки и прикрыла глаза. Спать ей не хотелось. Душевные переживания последних дней действовали на девушку, как хорошее тонизирующее средство.

Принцесса хотела обдумать своё теперешнее положение, но, как назло, её сознание отказывалось работать. Голова её была пуста. Лишь перед глазами возникала ужасная картина с выкинутой из окна обезображенной девушкой.

— Неужели, и меня когда-нибудь вот так вышвырнут на свалку?! — думала Ильма, — Надругаются над моим телом, напьются моей кровью, выпотрошат, как индейку, предназначенную для супа!

На глаза снова навернулись слезы, и принцесса беззвучно заплакала. Её выдавали лишь подрагивавшие худые плечи, да тихий звон шейной цепи.

Незаметно для себя девушка заснула. Ей снова снилась её родина: зеленые поля, залитые яркими лучами ласкового солнца, маленькая речушка, которую можно было перейти, не замочив подола, густой лес, ласково шелестевший кронами вековых деревьев. Как хорошо было в жаркий полдень напиться родниковой водой из ключа, пробившегося среди камней у самой опушки, а потом завалиться в высокую зеленую траву, закрыть глаза и наслаждаться запахами полевых цветов, слушать деловитую возню шмеля или никогда не отдыхавших муравьев. Где теперь этот мир, превратившийся в груду головешек. Возродится ли он опять?

***

Сильный резкий стук заставил рабыню вздрогнуть и открыть глаза. Против её клетки стоял тот самый молодой человек, которого она видела утром во дворе. Из-за полумрака, царившего в зале, Ильма не могла хорошо рассмотреть его. Но она увидела улыбку, плясавшую на лице этого юноши: злую и надменную гримасу, от которой становилось жутко.

Человек упивался своей властью. Время от времени он постукивал по прутьям клетки своим коротким хлыстиком, и глаза его начинали светиться, когда испуганная девушка вздрагивала всем телом. Тогда он медленно поднимал свой стек, с наслаждением наблюдая, как невольница зажмуривает глаза, ожидая следующего удара. Немного помедлив, он проводил хлыстиком по решетке и снова опускал его вниз.

— Так вот ты какая, Ильма Брок! — гортанным голосом воскликнул Милард, уставившись на рабыню, — Хорошо же тебя прятал этот гаденыш Ури. Но, как видишь, я всё равно добрался до тебя, потому что я — твой Хозяин. Господин и Повелитель!

Юноша запрокинул голову назад и разразился громким заливистым, совсем детским смехом, от которого у девушки зазвенело в ушах. Каким же мерзким он сейчас ей показался! Если бы не закупоренный кляпом рот, принцесса, не удержавшись, плюнула бы ему в лицо.

Молодой человек оборвал смех так же резко, как и начал, и его лицо снова перекосила злая гримасв. По его знаку, стоявшая рядом, Гила отперла дверцу клетки и отстегнула шейную цепь. Юноша достал из-за пояса поводок и, щелкнув карабином, пристегнул её к кольцу ошейника.

— Пойдем, милашка, — не переставая скалиться, произнес он, — Я покажу тебе свои владения.

Он потянул поводок на себя, словно пытаясь вытащить рабыню из клетки. Гила ухватила девушку за ноги и сильным рывком выдернула наружу. Юноша быстро повернулся и уже хотел сделать первый шаг, но старшая рабыня, встав перед ним, быстро опустилась на одно колено.

— Позволь сказать, мой Господин, — сказала она, опустив глаза.

— Что тебе нужно? — недовольно рявкнул Милард, — Я сейчас занят!

— Эта рабыня еще не умеет ходить в кандалах, — женщина еще ниже пригнула голову, — Вам будет трудно вести её по...

Не дожидаясь конца фразы, молодой человек взмахнул стеком и обрушил на плечи Гилы сильный удар. Женщина вскрикнула от резкой боли и в недоумении подняла глаза. Второй, не менее сильный удар пришелся по её лицу. На щеке сразу же появилась красная полоса.

— Кто ты такая, — заорал Милард, — Чтобы указывать мне? Прочь с дороги, рабское отродье!

Он отшвырнул её ногой в сторону и, сильно дернув повод, потащил спотыкающуюся Ильму к двери. Девушка мелко засеменила за Хозяином, стараясь попасть в такт его шагов, но сразу же ноги заплелись в короткой цепочке, и она упала на колени.

— Встать, рабыня, — сквозь зубы проговорил Милард, — Каждый раз, когда ты соизволишь упасть, я буду стегать тебя этим хлыстом. Если же и это не поможет, я отправлю тебя к палачу. Он-то уж быстро тебя обучит всему необходимому.

Юноша снова расхохотался диким смехом. Ильма, извиваясь, сумела подняться на ноги и снова засеменила за своим поводырем. С каждым шагом браслеты впивались в лодыжки, а короткая цепь дергала ноги. От непривычной ходьбы икры рабыни начали ныть, но Ильма сдерживала себя изо всех сил, чтобы стоном не выдать тех мучений, которые она испытывала.

Подойдя к очередной двери, Милард резко остановился. Приоткрыв маленькое смотровое окошко, он подтолкнул девушку, приглашая взглянуть, что делается внутри помещения. Ильма прильнула к тонкой решетке, приподнявшись на пальцах ног.

— Смотри, шлюха, — довольным голосом произнес Господин, — Скоро и тебе придется делать такое же.

В комнате было светло. В самой середине стояла огромная кровать, на которой кроме толстой перины не было ни подушек, ни простыни, ни одеяла. Посреди этой кровати стояла на коленях темнокожая девушка. Руки её были связаны за спиной узким ремнем, а ноги разведены в стороны. Девушка, прогнувшись вниз всем телом, старательно сосала член здоровенного мужчины, лежавшего на спине поперек кровати. Тот держал девушку за голову обеими руками, нажимая на макушку и насаживая её глубже на свой кол.

Второй, не менее крепкий, пристроившись сзади рабыни и держа её оттопыренный зад обеими руками, с яростью всаживал своё орудие ей в задний проход. При каждом его движении бедная негритянка пыталась поднять голову, но сильные руки быстро пресекали эту попытку, а толстый член не давал возможности даже стонать.

Ильма отвела от окошка глаза, но Милард, коротко хлестнув её по обнаженному заду, заставил снова повернуться.

— Смотри, принцесса! — юноша схватил девушку за волосы, — Эта черномазая рабыня тоже была когда-то дочерью какого-то вождя. А теперь услаждает своими прелестями моих гостей.

— М-м-м! — только и смогла показать своё возмущение Ильма.

— И ты тоже скоро будешь это делать, — продолжал свою тираду Милард, — А если заартачишься... Нет, я лучше покажу тебе, что будет.

С этими словами он потянул поводок, и они направились вниз по лестнице к уже знакомой камере пыток.

***

Девушка металась в горячке. То и дело она вскрикивала, когда перед её глазами представала страшная картина, увиденная в камере пыток. Подвешенная за руки, девушка извивалась от каждого удара длинного хлыста. Её вытянутое в струнку тело было покрыто кровавыми рубцами, а палач всё бил и бил несчастную. Из горла рабыни вместо крика вырывался страшный хрип, а изо рта капала бурая густая кровь.

Но вот бедняжка замолкла и повисла на цепях. Милард внимательно осмотрел тело и даже для пущей уверенности ущипнул за сосок. Рабыня не пошевелилась.

— Сдохла, — пробасил негр огромного роста с выпуклым мокрым от пота животом, — Что прикажете с ней делать, Хозяин?

— Изруби её на куски и скорми моим собачкам, — как-то буднично ответил Господин, — Она мне надоела.

— Будет исполнено! — палач начал опускать цепь, — А что делать с этой?

— Приласкай её плетью, — распорядился Милард, — Но не до смерти. Новенькая.

Ильма забилась в истерике и...

— Да-а, девка, — сквозь вязкую пелену, застилавшую глаза, Ильма увидела приблизившееся к ней лицо Гилы, — Трудно тебе придется. Хозяин недолго будет терпеть твои обмороки.

Женщина положила на лоб рабыни влажную тряпицу. Стало немного легче. Девушка попыталась что-то сказать и очень удивилась, что её рот оказался свободным.

— Где я? — еле слышно спросила она.

— Милард отдал тебя мне на воспитание, — Гила присела на край лежанки, — Велел за три дня привести тебя в чувства и кое-чему обучить.

— Вам больно, госпожа? — Ильма потянулась к лицу женщины.

— Уже нет, — с усмешкой ответила старшая рабыня, — Я привыкла. И ты должна привыкнуть, если хочешь пожить подольше.

— Разве к этому можно привыкнуть? — горько усмехнувшись, прошептала Ильма, — Я не выдержу. Я умру.

— И не надейся, — строго воскликнула Гила, — Милард тебе не даст. Ты ему нужна живая. И я тебе не позволю.

— Вы? — девушка попыталась приподняться на локте.

— Лежи, — женщина властно подняла руку, — Ты нам тоже нужна живая и здоровая.

— Кому это нам? — не поняла Ильма.

— Узнаешь в своё время, — Гила вдруг улыбнулась так мягко, что у рабыни даже выступили слезы.

— Вы, госпожа, так улыбнулись, — зашептала девушка, — Как когда-то улыбалась моя мама.

— Тсс, — женщина прижала к губам палец и, склонившись к самому уху, прошептала, — Дождемся ночи. Стража уйдет, и мы спокойно поговорим.

За узким окошком было темно и тихо. Гила плотно затворила ставни и зажгла маленькую свечу. Подойдя к двери, она несколько секунд прислушивалась, потом медленно открыла её и посмотрела наружу.

— Всё тихо, — услышала Ильма сдавленный мужской голос, — Если кто-то появится, я дам знак. Но и вы там не шумите.

— Спасибо, Берт, — женщина снова закрыла дверь.

— Кто это? — Ильма осторожно слезла с лежанки.

— Так, — Гила махнула рукой, — Нравлюсь я ему. А я делаю вид, что тоже к нему не равнодушна. Пару раз пришлось пустить под одеяло.

— Вы хотели мне что-то рассказать, госпожа, — голос девушки стал увереннее, — Я слушаю.

— Вот, думаю, — женщина присела на маленькую табуретку, — Можно ли тебе довериться.

— Что Вы имеете в виду? — Ильма подскочила на месте.

— Тише, — Гила подняла вверх руку, — Ты же принцесса. А мы — простые людишки.

— И что? — лицо девушки покрылось багровым румянцем, — Значит, Вы и вся ваша компания считаете, что мне нельзя доверять? Что я продам вас?

— Успокойся, рабыня! — женщина немного повысила голос, — Такие случаи уже бывали.

— Я готова поклясться на крови, — Ильма гордо подняла голову, — Дайте мне кинжал!

— А алебарду не хочешь? — зло улыбнувшись, спросила Гила, — Дело у нас серьезное. Кровью пахнет.

— А я — тоже не девочка! — вспыхнула принцесса.

— Тихо, — спокойно осадила её старшая рабыня, — Ты меня пока не убедила. Но кое-что я тебе расскажу.

Быстро встав со своего места, она бесшумно начала прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. Ильма терпеливо ждала, следя за каждым движением Гилы. Будучи девушкой умной и сообразительной, она уже давно догадалась о предмете разговора. Помня откровения женщины в первый день их знакомства, она и сама начала подумывать об отмщении. Но как это сделать в одиночку? Тем более, если её будут постоянно держать взаперти, закованную по рукам и ногам и с кляпом во рту.

— Нужны верные люди, — думала Ильма, — Которые в нужный момент отопрут клетку и снимут цепи.

Тем временем, Гила, мерила шагами свою коморку, размышляя, стоит ли довериться этой молодой и, возможно, неопытной девушке только потому, что в её жилах течет благородная кровь. Пойдет ли за ней простой люд?! Опасения были небезосновательны. Многие рабыни и слуги попадали в этот страшный замок за долги. Кое-кого отсылали в подарок их прежние хозяева, пытаясь откупиться. Но и та немалая часть невольниц, которая была нагло украдена, тоже понимала, что виною всем их бедам являлись «благородные» господа, бросившие своих верных слуг на произвол судьбы, когда со всех ног улепетывали от армады Миларда.

Гила не могла найти правильного решения, и потому её узкое лицо было мрачным, а глаза — грустными.

— Простите, госпожа, — не выдержала Ильма, — Долго мы будем играть в молчанку? Скажите прямо, что Вы передумали посвящать меня в свои планы. Я не обижусь. Ведь я теперь — ничтожная бесправная рабыня, отданная на съедение этому надменному зверю. — Помолчи, — спокойно ответила Гила, измученная своими невеселыми думами.

В комнате снова воцарилась тишина. Ильма, почувствовав головокружение, прилегла на кушетку. Женщина, подсев к ней на край, ласково погладила девушку по стриженой голове.

— Не обижайся на меня, принцесса, — тихо сказала она, — Просто я не люблю проигрывать. А в нашем случае проигрыш равносилен смерти. Понимаешь ли ты это?

— Да, понимаю, — Ильма резко развернулась, — И не боюсь смерти.

— Какая смелая — ехидно улыбнулась Гила, — А не скажешь ли ты, какой прок будет от того, что нас обеих поджарят на медленном огне?

— Люди поймут, какой тиран ими правит, — принцесса гордо вскинула голову, — Они поднимут...

— Помолчи, умница, — женщина прикрыла девушке рот ладонью, — Никто с места не сдвинется. Каждый считает, что чаша зла его минует. Уж я-то знаю этих людишек! Благодаря их равнодушию я и оказалась у этого изверга.

Она вдруг умолкла и опасливо покосилась на дверь. Ступая на цыпочках, Гила приложила ухо к щели и долго вслушивалась в тишину.

— Всё спокойно, — наконец, выдохнула она, отойдя от двери, — В этом доме нужно быть начеку. Везде есть уши и глаза.

***

Милард знал цену своим словам. Ровно через три дня он сам явился в комнату Гилы.

— Ну, — усевшись на табурет, спросил он, — Покажи, чему ты научила эту шлюху!

Гила, до этого стоявшая на коленях, быстро поднялась и уже собиралась отдать команду Ильме, но Милард внезапно поднял руку.

— Я вижу, — медленно проговорил он, — Вы тут подружились. На теле этой девки нет ни единого следа от плети.

— Рабыня быстро поняла, что от неё требуется, — попыталась оправдаться Гила.

— Тогда всё, что предназначалось ей, — с холодной улыбкой произнес Хозяин, — Я прикажу выдать тебе, дрянь. Эй, стража! В подвал этих сучек! В камеру пыток!

Четверо охранников подхватили девушек под локти и уже собирались тащить в указанном Хозяином направлении, как вдруг Милард, разразившись надрывным хохотом, махнул рукой. Солдаты ослабили хватку, и Ильма медленно сползла на пол. Гила смогла устоять на ногах, но её лицо напоминало выбеленную холстину. Глаза нервно шарили по сторонам, а изо рта доносился неприятный хрип.

Насмеявшись, молодой человек спокойно поднялся и направился к выходу. Уже в дверях он обернулся и, небрежно окинув коморку скользким взглядом, сказал:

— Утром обе придете ко мне. Сегодня я занят.

Хлестнув себя по бедру стеком, Милард в сопровождении стражников вышел. Вскоре их шаги стихли, и лишь тогда Гила тяжело выдохнула и опустилась на пол.

— Ты жива? — женщина посмотрела на Ильму, сидевшую в углу, обхватив руками колени.

— Да, госпожа, — кивнула головой принцесса.

***

Утро этого дня выдалось не просто пасмурным. Еще до рассвета разыгралась сильнейшая гроза. Тугие струи яростно хлестали в окна. На верхнем этаже сильным порывом ветра выбило окно, и слуги, прибежавшие на этот грохот, тщетно пытались заложить пустую раму мешками.

— Что-то мне тревожно на душе, — проговорила Гила, расчесывая свои длинные вьющиеся волосы, — Что-то должно случиться.

— И мне не спокойно, — отозвалась из своего угла Ильма, кутаясь в тонкое одеяло.

Гила отложила в сторону гребень и повернулась к девушке. Скосив глаза на закованные в кандалы ноги, она криво усмехнулась и махнула рукой:

— Встань, рабыня! У нас мало времени. Пройдись-ка по комнате. Следи за ногами, не споткнись. Милард второй раз не простит ошибки.

Ильма засеменила по холодному полу, стараясь делать короткие шажки, чтобы ножные браслеты не резали кожу. Женщина внимательно наблюдала за своей подопечной, изредка давая советы, как держать спину, что делать с руками, куда смотреть.

— Изобрази покорность, рабыня, — наставляла она принцессу, — Если не хочешь отведать плетки. Наш Господин скор на такие ласки. Они его возбуждают.

— Постараюсь, госпожа, — отвечала девушка.

— Ну, хватит, — наконец, сказала Гила, — Хозяин не любит ждать. Руки — за спину.

Она сковала девушке запястья тяжелыми наручниками и приладила поводок к кольцу ошейника. Еще раз осмотрев невольницу, Гила накинула на себя накидку, и они тронулись в путь.

Старшая рабыня шла быстро, и Ильме пришлось очень постараться, чтобы не отстать от неё. Когда они добрались до личных покоев Миларда, ноги у девушки гудели, а сердце бешено колотилось в груди, отдаваясь в висках. Но принцесса только улыбнулась, когда Гила бросила на неё быстрый взгляд.

Стоявший у дверей рослый парень, открыл узкую створку и впустил рабынь в комнату. Хозяин возлежал на широкой кровати и подчеркнуто медленно лакомился виноградом. На полу, прикованная к ножке, сидела на коленях обнаженная девушка и жадными глазами смотрела, как её Господин отправляет в рот очередную ягоду. Руки её были стянуты за спиной тонким ремнем, а рот заткнут куском грубой материи.

Ильма обратила внимание, что всё тело пленницы было «разрисовано» кровавыми полосами от плети. Сосок левой груди вздулся и кровоточил. Девушка еле сдержалась, чтобы не закричать.

— А-а! Вот и моя принцесса пожаловала! — воскликнул Милард, отставляя в сторону блюдо с виноградом, — Как Ваше Высочество провело ночь? Всем ли были довольны?

— О, благодарю Вас, мой Господин, — Ильма опустилась на колени и склонила голову.

— Не хотите ли попробовать винограда? — слащаво улыбаясь, спросил он.

— Как Вам будет угодно, Господин, — прошептала девушка.

Милард слез с кровати и подошел к рабыне, сидевшей у его ног. Рывком выдернув из её рта кляп, он отвесил девушке сильную пощечину. Вскрикнув, она дернулась в сторону. Металлический ошейник сразу же врезался в её горло, и бедная невольница застонала от боли.

Откинув голову назад, Милард громко расхохотался, но оставил несчастную в покое, снова заткнув ей рот тряпкой.

— Эй, ты! — обратился он к Гиле, — Отведи эту сучку в клетку и скажи, чтобы подлечили её. Выполняй, грязная обезьяна!

Старшая рабыня отстегнула поводок от ошейника Ильмы и засуетилась вокруг рабыни. Отцепив её от ножки кровати и поставив на ноги, она привычным движением взяла её на повод и быстро увела из комнаты, даже не обернувшись. Ильма осталась наедине со своим злейшим врагом.

Сейчас она смогла хорошо рассмотреть Миларда. Длинные темные волосы в беспорядке спадали на широкие плечи. Правильному овалу лица его мог бы позавидовать любой юноша. В живых темных глазах сквозила властность. Молодой человек был почти полностью обнажен, лишь небольшая набедренная повязка скрывала низ его живота. Мускулистая грудь и плечи были покрыты глубокими шрамами, что красноречиво свидетельствовало о том, что этот человек не прятался за спины своих солдат во время сражений. Ноги его были стройны и крепки. Девушка с сожалением подумала, что могла бы влюбиться в этого юношу, если бы не знала, кто он.

Милард медленно прохаживался по комнате, даже не глядя на свою гостью. Он о чем-то сосредоточенно думал, то и дело, потирая лоб пальцем. Что-то его тревожило, не давало покоя, грызло изнутри.

Схватив со стола маленький колокольчик, Милард нервно затряс его в своей руке. В дверях появился стражник.

— Никого ко мне не впускать, — распорядился Хозяин.

— Даже... , — высокий парень вытянул шею.

— Никого, я сказал! — заорал на него Милард, — Пошел прочь!

Охранник хлопнул себя рукой по плечу и быстро скрылся за дверью. Щелкнул замок. Господин вновь забрался на кровать.

— Ну, иди ко мне, моя дорогая, — он пальцем поманил девушку.

Ильма хотела поняться с колен, но предостерегающий жест Миларда остановил её. Перебирая коленями, рабыня подползла к кровати. Юноша приподнял ей подбородок пальцами ног и пристально посмотрел в глаза. Откинувшись на груду подушек, он жестом приказал лечь рядом.

Ильма, извиваясь, как змея, взобралась на перины и пристроилась у его ног. Милард кивнул на тряпицу, прикрывавшую его гениталии. Девушка зубами принялась стаскивать её с бедер. Юноша наблюдал за ней, наслаждаясь своей властью над этой белокурой невольницей, за которой он гонялся по всему Среднеморью. И вот теперь она здесь, закованная и униженная, лежит в его постели, не смея перечить своему Хозяину. Она в полной его власти, а он уж постарается, чтобы бывшая принцесса почувствовала во всей полноте его силу и могущество.

Набедренная повязка соскользнула с его бедер, и взору девушки открылся мощный фаллос, мгновенно восставший и раскрывшийся во всей своей красе. У Ильмы даже захватило дух. Он был действительно хорош: толстый, прямой, как свеча, с идеальной бордовой головкой и идеальной щелью, от которой тянулась розовая уздечка.

Не долго думая, Милард схватил рабыню за волосы и притянул к органу. От боли девушка вскрикнула и раскрыла рот, хватая им воздух. Не дав ей опомниться, молодой человек всадил фал в распахнутый рот так глубоко, что Ильма закашлялась. Не желая быть облитым рвотными массами, Милард ослабил хватку.

Невольница вытолкнула член изо рта и приподняла голову.

— О, мой Господин, — сказала она сдавленным голосом, — Выслушай свою рабыню. Ты силен и красив! Тебе нет и не должно быть ни в чем отказа. А в женской ласке — особенно. Но, если ты хочешь в полной мере насладиться этой лаской, позволь твоей рабе самой показать, на что она способна. Разреши ей продемонстрировать своё умение. М я уверяю тебя, ты останешься доволен.

— Хм, — Милард даже немного опешил от такой пламенной речи, — Значит, ты просишь дать тебе шанс?

— Молю, об этом, мой Господин, — принцесса склонила голову и еле коснулась губами головки члена.

— Ну, давай, сучка, показывай, — юноша откинулся на подушки, — Но помни, если мне что-то не понравится, ты узнаешь всю полноту моих ласк.

Изобразив на лице покорность, на какую только была способна, Ильма обхватила член губами и медленно втянула в себя. С каким, наслаждением она впилась бы в него своими острыми зубками. Но тогда всё бы пропало, и жизнь её окончилась бы так бездарно и глупо.

Она скользила по фаллосу вверх и вниз, помогая себе языком, то всасывая стержень в себя, то медленно выпуская из своего плена. Чутко наблюдая за поведением Хозяина, девушка то замедляла, то ускоряла темп. Почувствовав, что разрядка близка, Ильма почти остановилась. Лишь её мягкий теплый язычок едва касался набухшей головки.

Милард лежал на подушках, раскинув руки в стороны. Глаза его были прикрыты. Не зная этого человека, можно было бы подумать, что он спокоен и равнодушен ко всем стараниям рабыни. Но это было совсем не так. Юноша внутренне был напряжен, как сжатая пружина. Огромных физических усилий стоило ему не выдать того удовольствия, которое он сейчас испытывал.

Миларду казалось, что его плоть сейчас взорвется, а его душа отделится от тела и взмоет ввысь. Ни одной рабыне или уличной девке не удавалось довести его до такого состояния. Молодой человек из последних сил сдерживал стон, готовый сорваться с его губ. Ему хотелось схватить принцессу за плечи притянуть к себе и впиться губами в этот очаровательный и умелый алый ротик, проникнуть в её глубины, сплестись с ней воедино и остаться так навсегда.

Почувствовав, что пауза немного затянулась, а член Хозяина начал терять твердость, Ильма возобновила ласки. Её язычок, как мотылек, запорхал по всей длине ствола, а жаркие влажные губы плотно сомкнулись вокруг начавшей раздуваться головки. Она принялась неистово сосать орган, как большую соску, постепенно увеличивая темп своих возбуждающих ласк.

Милард вдруг выгнулся дугой, приподнявшись на локтях, раскрыл широко рот и разразился протяжным долгим стоном, больше похожим на рев раненого зверя. В следующую секунду тугая плотная струя его семени вонзилась в нёбо, быстро заполняя весь рот девушки. Его тело несколько раз содрогнулось и обессилено рухнуло на кровать.

— Ты меня удивила, рабыня, — гортанным голосом произнес Милард, — Я всегда знал, что ты — прирожденная шлюха.

— О, Господин, — Ильма улеглась щекой на мокрое от пота бедро Хозяина, — Каждая женщина стремится к тому, чтобы выглядеть в глазах мужчины в том виде, в котором он сам хочет её видеть.

— Как это не странно, — молодой человек приподнялся и неожиданно мягко погладил её по волосам, — Ты права, принцесса.

Девушка подняла голову и удивленно посмотрела на него. Она тоже устала и теперь тяжело и прерывисто дышала. С её подбородка свисала тонкая нитка остывающей спермы, лоб покрылся мелкими капельками пота.

Милард подцепил пальцем салфетку, лежавшую на прикроватной тумбочке, и заботливо вытер лицо рабыне.

— Выпей вина, Ильма, — он приложил к её губам кубок, — Ты заслужила.

Вино было немного терпким, но оно придало сил девушке. Молодой человек помог ей перебраться к его плечу и уложил рядом с собой.

— Может быть, ты голодна? — спросил он вдруг.

— Рабыня не имеет своих желаний, — кротко ответила девушка.

— Ерунда! — Милард резко вскочил с постели и схватил колокольчик, — Эй!

Снова щелкнул замок, и в дверях вырос охранник. Выслушав приказание, он, как и в первый раз, хлопнув себя по плечу кулаком, скрылся за дверью. Через несколько минут в покои вошла смуглокожая рабыня, держа в руках большой поднос с всевозможными закусками и мелко нарезанными дольками фруктов. Поставив его на столик, она низко поклонилась и поспешно покинула спальню.

Милард, успевший ополоснуться в тазу и облачиться в богато расшитый золотой нитью шелковый халат, присел на край перины и принялся колдовать над едой.

— Подсаживайся ближе, рабыня, — бросил он через плечо, — Я покормлю тебя.

Когда девушка уселась на краю перины, Милард начал аккуратно совать ей в рот кусочки ветчины, дольки апельсина, ломтики поджаренного хлеба. Делал он всё это медленно, давая возможность невольнице не только прожевать пищу, но и насладиться её вкусом. При этом он улыбался, и улыбка эта была совсем не той, которую Ильма видела раньше. Она была доброй и нежной. Но принцесса даже и не помышляла о чем-то просить этого человека. Его настроение могло измениться в любой миг, и тогда...

Насытившись, Милард снова завалился в постель, и Ильме опять пришлось ублажать своего Господина. Угомонился он только к полудню. Снова вызвав охранника, Хозяин приказал в углу своей спальни соорудить клетку для его новой любимой рабыни, ей самой надеть особые цепи и принести одежду.

— И приведи ко мне Гилу, — распорядился он, — Пусть поможет одеться.

Через некоторое время в спальню Миларда ввалилась целая толпа слуг, среди которых были кузнец, цирюльник, лекарь и старшая рабыня. Сначала Ильма подумала, что вся эта орава предназначалась её Хозяину, но когда кузнец снял с неё все цепи и взамен надел новые, а цирюльник, усадив девушку на низкий табурет, занялся волосами, принцесса поняла, что её положение меняется. Но в какую сторону?

Браслеты на ногах оказались хоть и шире, но не натирали и не карябали кожу, а цепь, соединявшая их, была тоньше и позволяла делать шаги средней величины. Руки тоже теперь были скованы спереди легкими наручниками и давали относительную свободу. Толстый ржавый обруч с шеи был снят и заменен на изящный позолоченный идеально отполированный и с маленьким кольцом.

Две рабыни целый час крутились вокруг девушки, смазывая её раны особыми мазями, кремами и настойками, которые по словам Миларда скоро излечат все ссадины. Особенно тщательно невольницы обращались с поцарапанными и разбитыми ступнями принцессы, после чего надели ей на ноги аккуратные мягкие туфельки.

Гила, всё это время стоявшая в стороне и наблюдавшая за преображением своей подопечной, только ухмылялась, за что была удостоена размашистой оплеухи. Утерев кровь с губ, она приступила к своим обязанностям: подбору одежды и украшений для новой фаворитки Господина.

Одежда Ильмы представляла длинный отрез дорогого шелка с прорезью в середине. Разрез спускался почти до пояса как спереди, так и сзади, оставляя открытой спину и почти не закрывая грудь. Длина «платья» едва доходила до половины бедер. На талии эта накидка перевязывалась толстым плетеным шнурком с массивными кистями на концах.

Когда все процедуры были закончены, Господин водрузил Ильме на голову серебряный обруч с большим рубином и сказал, что это — символ его власти. Все слуги мгновенно склонили головы, а рабыни, включая Гилу, опустились на колени и оставались в таком положении, пока девушка не разрешила им встать.

Милард долго ходил вокруг принцессы, поправляя и одергивая одеяния, потом отошел на несколько шагов в сторону и велел рабыне пройтись по комнате.

— Великолепно! — заключил он и жестом выгнал всех из покоев, задержав только Гилу, схватив её за локоть, — Теперь ты будешь прислуживать ей.

— Да, мой Господин, — старшая рабыня склонила голову.

— А сейчас ты проведешь её по всем помещениям и всем слугам скажешь, что отныне Ильма — старшая рабыня, а ты — её служанка. Ты поняла?

— Да, мой Господин, — снова отозвалась Гила.

— И теперь ты её будешь называть госпожой.

— Да, мой Господин, — голос женщины дрогнул.

Когда они вышли в коридор, Ильма притянула к себе Гилу и шепнула на ухо:

— Какая разница, как кто кого будет называть? Ведь теперь у нас появилось чуть больше свободы. Мы сможем осуществить то, что задумали и то, о чем ты мне так и не рассказала.

— Ты глупа, госпожа! — воскликнула женщина, — Милард не так прост, как тебе показалось. Завтра настроение его изменится, и мы обе можем угодить в камеру пыток, откуда еще никто не выходил живым.

— Это мы еще посмотрим, — улыбнулась принцесса.

Теперь жизнь не казалась Ильме такой беспросветной и пустой. Вскоре она перестала обращать внимания на оковы и ошейник. Пользуясь предоставленными вольностями, девушка часто уходила в парк и подолгу там гуляла среди вековых деревьев, радуясь теплому солнцу, журчанию маленького ручейка, извивавшегося среди камней.

Все вокруг относились к принцессе с подчеркнутым уважением. Даже старший конюх Терри, завидев рабыню, подобострастно склонял голову в поклоне. Будучи от природы трусоватым, он вовсе не хотел из-за какой-то девки навлечь на себя гнев Господина, а следовавшая по пятам Гила с неизменным хлыстиком в руке наводили на этого кривого и сгорбленного человека животный страх.

Изменился и сам Милпрд. Он уже не таскал в свои апартаменты молоденьких рабынь и не устраивал там кровавых оргий. Теперь молодой человек был поглощен своей новой фавориткой, которая могла удовлетворить его не только необузданный сексуальный пыл, но и была прекрасной собеседницей, а порой и мудрой советчицей. Убедившись в недюжинном уме рабыни, Милард начал проводить совещания в её присутствии, часто интересуясь мнением принцессы и делая соответствующие выводы.

— Это нам на руку, — говаривала Ильма своей служанке, — Теперь мы в курсе всех дел Хозяина. Только осторожность и еще раз осторожность! Иначе сгорим.

Беда грянула, как гром среди безоблачного неба! Однажды, прогуливаясь по аллее парка, Гила в пылу разговора проговорилась, что послала письмо через доверенного человека, и теперь ждет ответа.

— Тише, прошу тебя, — зашипела на неё Ильма, — Нас могут услышать.

Но служанка только отмахнулась. А к вечеру двое дюжих охранников схватили Гилу и уволокли в подвал.

— О чем вы говорили сегодня в парке? — Милард буравил Ильму испепеляющим взглядом.

— О, мой Господин, — начала девушка, — Обо всём понемногу.

— Не лги мне, Ильма, — Хозяин провел рукой по плечу рабыни, — Я ведь всё равно узнаю правду, но тебе будет очень плохо. Поверь мне, я не хочу твоей смерти.

— Мой Господин... , — снова хотела что-то сказать девушка, но Милард остановил её.

— Не называй меня Господином. Скорее, ты — моя Госпожа. Ты покорила меня, подчинила своей воле, укротила. Я стал твоим самым преданным рабом! Но ты обманула меня.

— Нет, Господин! — твердо ответила принцесса, — Я не обманывала тебя.

— Тогда расскажи мне всё, — потребовал Милард, — И я снова поверю в твою преданность.

— Позволь мне сначала поговорить с Гилой, — попросила Ильма.

— Хорошо, — после недолгой паузы согласился Хозяин, — Сегодня вечером.

— Но без свидетелей, — поставила условие принцесса, — Я обещаю, что ты будешь знать всё, что тебе знать полагается.

— Я верю тебе, рабыня, — молодой человек резко развернулся на каблуках и ушел.

Ильма присела на низкий диванчик и впервые за всё время не смогла сдержать слез. Стоявший за дверью стражник, услышав прерывистые рыдания девушки, заглянул в спальню. Девушка лежала на полу, обхватив голову руками. Её плечи вздрагивали, а из горла доносились хриплые звуки.

— Что с тобой, рабыня? — не выдержав, спросил солдат.

— Кто донес на Гилу? — крикнула Ильма, приподнявшись с пола.

— Я не знаю, — виновато моргая глазами, ответил стражник, — Но я могу узнать.

— Узнай, — девушка постаралась взять себя в руки, — Я должна это знать до вечера.

— Будет исполнено! — охранник, как всегда, отсалютовал и быстро вышел из покоев.

Когда за окнами забрезжили сумерки, в комнату вошел стражник и сказал, что Господин поручил ему сопроводить рабыню для разговора с Гилой. Они вышли из комнаты и направились по узкому проходу в дальнюю башню замка.

— Я знаю, — шепотом сказал солдат, когда вокруг никого было, — Я узнал, кто донес на Гилу.

— Говори, — потребовала Ильма.

— Терри, — коротко ответил парень, — Он давно точил зуб на неё и искал подходящего случая.

— Понятно, — принцесса сжала кулачки так, что побелели пальцы, — Он подписал себе смертный приговор. Мерзавец.

— Будь осторожна с ним, рабыня, — предупредил стражник, — Он и на тебя затаил злобу.

— Спасибо тебе, — Ильма, замедлив на секунду шаг, коснулась рукой его плеча, — Сочтемся.

По винтовой лестнице они спустились в подвал и вскоре остановились перед тяжелой железной дверью. С противным скрипом отъехала в сторону задвижка, и девушка вошла в темную сырую камеру.

— Я подожду рядом, — сказал охранник.

— Господин Милард обещал, что мы будем говорить наедине, — возразила Ильма.

— Я знаю, — солдат согласно кивнул, — За дверью ничего не слышно. Когда захочешь выйти — стукни два раза. Я отопру.

Дождавшись, когда за ним закрылась дверь, принцесса огляделась. Гила сидела в углу темницы на охапке гнилой соломы. Она была обнажена. Руки и ноги её были закованы в тяжелые цепи, а на шее чернел толстый обруч, от которого к стене тянулась массивная цепь. Всё тело женщины было изрезано глубокими кровавыми полосами, а соски маленьких грудей чернели страшными ожогами.

— Тебя пытали? — Ильма с трудов выговаривала слова.

— Зачем ты явилась? — Гила бросила на неё полный ненависти взгляд.

— Я хочу поговорить с тобой, Гила, — Ильма опустилась на колени, — Я хочу помочь тебе.

— Лучше помоги себе, рабыня, — женщина толкнула девушку ногой, — Я хочу умереть, но Хозяин не будет торопиться. Он сперва вытянет из меня все жилы.

— Тебя выдал Терри, — прошептала Ильма.

— Какая разница, — Гила отвернулась.

— Если ты еще ничего не сказала, — продолжала принцесса, — То молчи. А я всё устрою.

— Мне ничего не надо говорить, — бывшая служанка тяжело вздохнула, — Милард и так всё знает. Он сам мне сказал. У него письмо, которое я посылала, и ответ на него. А Терри сдохнет и без твоей помощи. А теперь уходи! Скоро за мной придут. Я хочу немного отдохнуть. Иди же!

— Прощай, — сквозь слезы проговорила Ильма, — Я отомщу за тебя, и месть моя будет страшной. Я обещаю.

— Как прошла встреча с подругой? — спросил Милард, едва Ильма переступила порог спальни.

— Разговор у нас не получился, — с досадой ответила девушка, — Она меня выставила.

— Я так и думал, — Хозяин жестом приказал рабыне сесть рядом с ним.

— Гилу пытали? — принцесса опустилась на колени у ног Господина.

— Немного, — безразлично ответил он, — Палач решил немного повольничать.

— Ты будешь и дальше истязать её?

— Нет смысла, — Милард пожал плечами, — Она всё равно ничего не скажет, потому что ничего не знает. Вот, прочти.

Он протянул Ильме маленький клочок пергамента. Девушка развернула его и изумилась. Там было написано следующее:

Милый!

Помни о нашей клятве!

Будь верен ей, как верна тебе я!

Всегда твоя Гила!

— Что это? — заикаясь, спросила Ильма.

— Ну-у! — улыбнулся Милард, — Я тебе удивляюсь. Неужели, ты сама никогда не писала любовных писем своим поклонникам?

— Признаться, не писала, — ответила девушка.

— А вот и ответ, — Господин протянул второй листок, сложенный вчетверо.

Ты предала нашу любовь.

Я отрекаюсь от тебя, коварная!

Прощай!

— Ловко она тебе голову морочила, — рассмеялся Милард, — А ты уж подумала, что против меня зреет заговор.

— Ничего я не думала, — Ильма обиженно надула губки, — только понять не могу, зачем ты её в темницу упрятал. Зачем пытал.

— Гила — моя рабыня, — Милард стал серьезным, — И она изменила мне, своему Хозяину. Пусть теперь отвечает. За такую измену положена смерть, но я приказал высечь её и оставить в покое. Но палач решил поупражняться в своём искусстве. Дело его. А ей будет наука. И хватит об этом. Думаю, через три-четыре дня ты получишь свою служанку обратно. А пока выбери себе кого-нибудь из рабынь.

— Да, дорогой, — Ильма подсела ближе к Хозяину.

— Ты что-то хочешь у меня спросить? — Милард внимательно взглянул на рабыню, — Говори.

— Что ты думаешь о Терри? — девушка провела пальцами по шершавой щеке юноши.

— Хороший возница. Конечно, он скот, но предан мне, как пес.

— Я думаю, — Ильма устроилась у него на плече, — При первом же удобном случае этот человек предаст тебя, не задумываясь. Ведь это он донес на Гилу. Что ему стоит согрешить вторично?!

— Ты, права, рабыня, — задумчиво ответил Милард, — И ты хочешь отомстить ему.

— Очень хочу! — улыбнулась девушка, — Руки чешутся!

— А кто меня возить будет? — молодой человек сбросил с плеча рабыни локон уже отросших волос.

— Посули тому долговязому, который у дверей стоит, немного денег, — посоветовала Ильма, — Он тебе ноги целовать будет.

— Посмотрим, — Милард завалил рабыню на спину.

Он начал покрывать её лицо и шею страстными жаркими поцелуями, стараясь добраться до упругих холмов её великолепной груди. Принцесса не сопротивлялась. Сейчас она была занята другим более важным делом: вынашивала план отмщения.

Утром Милард, сославшись на неотложные дела, уехал в город. Ильма, немного понежившись в постели, решила сперва навестить подругу, а потом заняться кривоногим Терри. Спустившись в подвал, она с удивлением обнаружила, что дверь камеры, в которой еще вчера сидела Гила, распахнута настежь, но она оказалась пустой. Из темноты коридора послышались чьи-то тяжелые шаги, и вскоре перед девушкой возник гигант в красном колпаке.

— Что надо? — грубо спросил он, — На экзекуцию пришла?

— Я — Ильма! — гордо подняв голову, ответила принцесса, — Где Гила, моя служанка?

— А-а, это ты, — гигант поскреб ногтями голый живот, — Кончилась твоя служанка. Мой помощник перестарался. Но я его уже наказал.

— Как кончилась? — кровь ударила в виски, — Вы её убили?

— Не шуми, девка, — палач поднял вверх руку, — здесь нельзя шуметь. Ну-ка, пойдем со мной.

— Я хочу увидеть свою подругу! — закричала Ильма, — Где она?

— Нет её, — грустно ответил громила, — По приказу Миларда всех рабынь, которые умерли во время экзекуции или во время пыток, сжигают в печи.

От этих слов голова закружилась, и Ильма неминуемо упала бы на пол, если бы здоровяк не подхватил её и не унес в свою коморку. Уложив девушку на соломенный матрац, он уселся на табурет и стащил с головы капюшон.

— Кто такая? — спросил высокий парень, сидевший за столом за кружкой с элем.

— Только тронь её, — погрозил ему кулаком верзила, — Я тебе сам кости переломаю! Ну-ка, погуляй на воздухе. Нам поговорить нужно.

Пробурчав что-то невразумительное, парень вышел из комнатки. Палач искоса взглянул на Ильму и тяжело вздохнул. Зачерпнув воды, он плеснул в лицо рабыне. Девушка охнула и открыла глаза. Перед ней сидел человек огромного роста, широкоплечий с огромными волосатыми ручищами и добродушным улыбавшимся лицом.

Увидев, что рабыня очнулась, он протянул ей ковш с водой.

— Попей, принцесса, — ласково сказал здоровяк, — Полегчает.

— Кто вы? — Ильма медленно села и сделала несколько маленьких глотков.

— Гай, палач, — представился мужчина. — Но ты меня не бойся.

— Я не боюсь смерти, — гордо подняв голову, заявила девушка.

— Неправда, — Гай криво ухмыльнулся, — Все смерти боятся. Но не все это показывают. Гила не показывала.

— Зачем вы её убили? — снова начала Ильма.

— Милард приказал, — опять ухмыльнувшись, ответил здоровяк.

— Ты лжешь! — набросилась на него девушка, — Он мне сказал, что не хочет её смерти. Что её только высекут.

— Эх, девка-девка, — вздохнул Гай, — Не верь Миларду. Он и тебя обманет.

— А вы правда сожгли в печи Гилу? — с дрожью в голосе вдруг спросила Ильма.

— Похоронили мы её ночью в тайне от Хозяина, — понизив голос, прошептал громила, — Хорошая она была, добрая. Думали, ночью Милард не заявится, мы её и выпустим. А он сам явился. И сам же её до смерти засек. А потом велел сжечь.

— Можно Вас спросить? — девушка села на кушетке.

— Спрашивай, — позволил Гай.

— А что это за любовная история у неё была?

— Какая история? — не понял палач.

Ильма рассказала о записках, которые показал ей Милард. Мужчина долго сидел, наморщив свой огромный лоб, а потом почему-то расхохотался.

— Записки, говоришь? Но Гила не умела читать и писать. Это всё Милард придумал.

— Но она мне сама говорила, — не сдержалась Ильма, — Что отправила кому-то послание и теперь ждет ответ.

— Так прямо и сказала? — не переставая смеяться, спросил Гай.

— Да, так и сказала, — твердо ответила девушка.

— Гила и сама иногда напускала на себя немало важности, — вытирая глаза ладонью, воскликнул гигант, — Чтобы все думали, какая она умная и гордая. Забудь, девка, всё, что она тебе наплела. Это так — для глупышек вроде тебя.

Ильма шла по коридорам замка в подавленном настроении. Смерть Гилы и обман Миларда грызли её, как черви, забравшиеся в спелый плод.

— Значит, нет никаких бунтовщиков, никаких заговоров, — думала она, бродя по аллее парка, — Значит, надеяться не на кого. А как же тогда Ури? Или он просто сбежал, чтобы не попасть в камеру пыток. Или это — тоже обман? Нет! Хватит дурачить меня, как деревенскую девчонку! Я — принцесса Ильма Брок и не позволю над собой шутить!

Принцесса быстро развернулась и направилась к казармам с твердым намерением найти того парня, который провожал её к камере Гилы и который шепнул, что выдал её Терри. Или это — тоже была часть чьей-то дьявольской игры?!

Двое стражников сидели рядом с входом и точили свои короткие клинки, когда Ильма подошла к ним. Того парня среди них не было. Один из солдат поднял голову и сразу же расплылся в сальной улыбке.

— Какая гостья! — воскликнул он, отставляя в сторону свой меч, — Ну, иди ко мне, моя крошка!

— А может, она ко мне пришла? — заявил второй, — Гляди, как глазками на меня зыркает!

— Так я поделюсь, — пообещал первый, — Я не жадный.

— Она ко мне пришла, — из дверей вышел тот самый парень, которого искала девушка.

Они отошли в сторону, чтобы не было слышно их разговора, и Ильма спросила:

— Ты уверен, что конюх донес?

— Я сам слышал, — уверенно ответил солдат, — Как этот уродец хвастался на конюшне. Говорил, что теперь эта девка заплатит за всё. А потом, сказал, что и за тебя примется. В прошлый раз ты от него улизнула, но сейчас он не упустит возможности потискать твоё тело. Так и сказал.

— Ладно, — хмыкнула Ильма, — Посмотрим, кто кого будет тискать. Поможешь?

— Извини, — парень даже отстранился, — Но мне моя жизнь еще дорога.

Ничего не ответив, девушка ушла.

Когда она вернулась в личные покои Хозяина, там её уже ждал Милард. Он сидел в своём любимом кресле и листал какую-то старинную книгу в темном сафьяновом переплете. Увидев рабыню, он отложил её в сторону и повернулся к девушке.

— Где тебя носит? — вращая глазами, взревел Хозяин.

— Я гуляла в парке, господин, — стараясь говорить спокойно, ответила Ильма.

— А до этого где была? — лицо Господина перекосилось от гнева, — Ходила навестить свою подружку?

— Да, Господин, — девушка опустилась на колени.

— А я тебе позволил? — прорычал Милард, помахивая хлыстиком, — Отвечай, рабыня!

— О, мой Господин, — кротким голосом проговорила Ильма, — Мы вчера об этом говорили. И Вы...

— Разве? — он удивленно приподнял бровь, — Я не помню.

— Простите, Господин, — девушка опустила голову.

— Будешь наказана, — немного успокоившись, сказал Милард, — В клетку её.

Двое охранников одним движением сорвали с Ильмы одежду и сняли с ног туфельки. Хозяин сам сорвал с головы диадему. Через несколько минут принцесса уже сидела в подвале в тесной клетке, пристегнутая шейной цепью к задней стенке.

Ближе к вечеру к клетке подошел Милард.

— Я придумал для тебя другое наказание, — самодовольно улыбаясь, сообщил он, — Тебя привяжут к кровати, выставят её на улицу, и всю ночь все желающие будут наслаждаться твоим телом. И Терри тоже. И так будет повторяться каждую ночь, пока ты не сдохнешь. Ну, как тебе развлечение?

— За что, Господин? — в ужасе воскликнула Ильма.

— Просто так, — усмехнулся Хозяин, — Ты еще не забыла, что принадлежишь мне? А я хочу полюбоваться, как бывшая принцесса Ильма Брок, а ныне ничтожная рабыня корчится под ненасытными самцами. Ты даже не сможешь молить о пощаде, потому что я прикажу заткнуть тебе рот.

Он запрокинул назад голову и разразился диким надрывным хохотом. Ильма, сжавшись в комок, всё еще надеялась, что её Господин шутит, но все надежды рухнули, когда девушка вновь увидела двух стражников. Они отперли клетку и поволокли упиравшуюся рабыню на улицу.

Там уже был сооружен из толстых досок помост, на который и уложили Ильму. Руки ей завели за голову и крепко привязали ремнями к изголовью. Ноги развели в стороны и зафиксировали несколькими кольцами, как у лягушки.

— Открой ротик, рабыня, — услышала принцесса скрипучий голос Терри.

В следующее мгновение его костлявая рука зажала ей нос, перекрыв воздух. Ильма разжала зубы, и в рот была вставлена огромная тряпка, которую замотали чем-то жестким и противно пахшим.

— Кто первый? — Терри с видом распорядителя расхаживал вокруг помоста, — Не стесняйтесь, друзья! Эта шлюха примет всех!

Обойдя помост еще раз, он схватил девушку за грудь и сильно сжал её пальцами.

— М-м-м! — Ильма забилась в путах и затрясла головой.

— Хе, не нравится, — проскрипел конюх.

Какой-то солдат скинул с себя доспехи и пристроился над девушкой. Сильным уверенным толчком он вогнал в нежное лоно принцессы свой инструмент и на секунду замер. Зыркнув на Терри, он процедил сквозь зубы:

— Пошел прочь, шакал! Всё удовольствие портишь.

Конюх отскочил на пару шагов, а стражник, склонив голову к самому уху рабыни, прошептал:

— Не бойся. Мы сделаем всё аккуратно.

Приподнявшись, он стал двигаться сначала медленно, потом — быстрее. И вскоре разрядился мощной струей, едва успев соскочить с девушки на землю.

— Теперь — я! Моя очередь! — заверещал Терри.

Высокий парень в потертой куртке схватил конюха за шиворот и с силой отшвырнул в сторону. Ильма видела, как двое солдат подхватили его под руки и уволокли за конюшни. Вскоре оттуда раздались глухие удары и слабый крик.

— До утра не очухается, — заверил девушку стражник, который был первым, — Эй, ребята! Освободите девке рот. Пусть подышит. И помните — обращаться с ней аккуратно. Даже нежно.

Кто-то вынул начинавшую душить тряпку и положил её рядом. На Ильму забрался следующий. Потом — третий, четвертый, пятый...

***

Окончилась третья ночь кошмара. Полуживую рабыню положили в клетку и пустили к ней служанку, которая обтерла девушку мокрой тряпочкой и смазала щелку мазью. Накрыв несчастную одеялом, она ушла, но вскоре вернулась, неся в руках миску с похлебкой и ломоть серого хлеба.

Положив голову девушки к себе на колени, она начала кормить её, терпеливо ожидая, пока та проглотит очередную порцию.

— Кто ты? — немного придя в себя, спросила Ильма.

— Рабыня Эва. Я работаю на кухне, — ответила девушка, расправляя передник, — Мы все тебя очень жалеем. Каждый вечер мы ходим к солдатам и молим их о снисхождении, а по ночам молим Богов о помощи.

— Спасибо тебе и твоим подругам, — прошептала принцесса, — Но одних молитв мало.

— Не говори так! — зашипела рабыня, — Боги ко всем справедливы. Они не оставят в беде. Только надо почаще молить их о помощи.

— А кого вы просите о помощи? — поинтересовалась Ильма.

— Как кого? — большие черные глаза Эвы стали круглыми, как плошки, — Нашу Богиню Рису — покровительницу всех невольниц. Она добрая и справедливая. Она умная и красивая. Прямо, как ты. Она обещала, что наступит такое время, когда она спустится на Землю и освободит всех рабынь, а их хозяев жестоко покарает за все унижения, которые они чинят над нами.

— Ты, наверное, должна уже идти, — настороженно спросила Ильма, — А то тебя накажут из-за меня.

— Не-ет, не накажут, — рассмеялась девушка, — Наш Господин с утра уехал на охоту. Вернется только к завтрашнему вечеру. А девушки на кухне сами послали меня к тебе, чтобы я передала важную новость.

— Новость? Какую новость? — всполошилась Ильма.

— Будь готова к полуночи, — Эва склонилась к самому уху, — За тобой придут.

— Кто придет? — не поняла принцесса.

— Тсс! — рабыня приложила к губам пальчик, — Из леса придут. А я вечером принесу одежду. Ну, я побежала.

Ильма завернулась в одеяло и попыталась заснуть. Но сон никак не шел. В ушах всё время звучали слова рабыни: « — За тобой придут». Кто придет? Из какого леса? Кому нужно рисковать жизнью ради рабыни?

— Бред какой-то, — заключила Ильма, — Или же очередная шутка Миларда.

Время тянулось мучительно долго. Но вот в маленьком зарешеченном окошке появились звезды, а часы на башне пробили десять раз. Охранник, громыхая ключами, отпер дверь и впустил в коморку, где стояла клетка, кухонную рабыню. Эва снова уселась на колени, но на этот раз подложила под голову Ильмы плотный сверток.

— Здесь рубашка, штаны и сапоги, — прошептала она, — Осталось совсем мало времени.

— На мне цепи, — напомнила девушка, — Я не смогу их снять. И ошейник.

— Вот ключ, — Эва вынула из-за пазухи металлический стержень, — Должен подойти. А ключ от клетки — у стражника.

— Мои кандалы и наручники закованы, — с сожалением сказала Ильма, — Их нельзя открыть ключом.

— Люди, которые придут, — не унималась девушка, — Знают своё дело. Они что-нибудь придумают. Не волнуйся и надейся на лучшее. И молись Богине Рисе. Удачи тебе.

Они расцеловались, и рабыня, подобрав свою длинную юбку, выскользнула из темницы. Снова лязгнул замок клетки. Охранник, внимательно оглядев всё вокруг, вышел и запер за собой дверь. Часы пробили одиннадцать раз.

Ильма лежала, накрывшись одеялом, боясь пошевелиться. Тело её всё еще ныло после последней оргии, но девушка опасалась другого: если, всё же, кто-то придет, не потащит же он её на себе. Как быть, если у неё не хватит сил подняться?

— Должно хватить! — твердо решила она, — Или я — не принцесса!

Часы начали отбивать двенадцать ударов. Заскрежетал замок. В дверном проеме показалась голова охранника. Ильма поняла, что стража сменилась. Солдат вошел в камеру и остановился около клетки.

— Повезло тебе сегодня, — ехидно улыбнувшись, произнес он, — Хозяин уехал на охоту, а ты отдыхаешь. А может, меня ублажишь, красавица? Я умею быть нежным. Тебе понра...

Лицо охранника застыло с открытым ртом. Он начал медленно поворачиваться, и Ильма вдруг увидела рукоять кинжала, которая торчала из его шеи. Две еле различимые тени быстро проскользнули в темницу и остановились перед запертой клеткой.

— Тим, — раздался приглушенный шепот, — Ключ.

— Держи, — чья-то рука протянула связку ключей.

Дверца клетки быстро открылась, и туда вошел невысокий молодой парень, закутанный в черный плащ с большим капюшоном. Быстро осмотрев оковы пленницы, он вытащил из-за пояса небольшие тиски и присел на корточки. Ловко орудуя обеими рукоятками, он стал выдавливать заклепки.

Парню хватило нескольких мгновений, чтобы избавить рабыню от цепей.

— Одевайтесь, принцесса, — прошептал он, пряча свой инструмент под плащом, — У нас очень мало времени.

Ильма быстро натянула принесенную Эвой одежду и мысленно поблагодарила её. Всё пришлось в пору. Спасители и принцесса беззвучно выбрались в коридор, но направились не в сторону выхода, а юркнули в узкую почти незаметную дверь.

За ней оказалась крутая винтовая лестница. Тот, кого называли Тимом, апалил маленький факел, и вся троица начала быстро спускаться вниз. Вскоре в нос ударил резкий запах городских нечистот, и Ильма невольно закашлялась.

— Потерпите, принцесса, — тихо сказал один из мужчин, — Скоро дышать станет легче.

Под ногами захлюпала вода. Мужчина, шедший впереди, остановился и прислушался. Не обнаружив ничего подозрительного, он махнул рукой, и беглецы двинулись дальше.

Они шли по узким каналам со сводчатыми стенами, сворачивая то вправо, то влево, и Ильма удивлялась, как эти люди ориентируются в этом полутемном вонючем лабиринте городской канализации. Будто прочтя её мысли один из мужчин усмехнулся и сказал:

— Прежде, чем отправиться за Вами, Госпожа Брок, мы с братом излазали эти катакомбы не один раз.

— Откуда Вы меня знаете? — удивилась Ильма, — Кто Вы? И кто Вас послал.

— Всему своё время, — буркнул второй, — Сначала нужно выбраться отсюда. Не отставайте.

Легко сказать! Девушка уже еле дышала. От зловонного запаха её начало мутить. Ноги всё чаще задевали за выбоины или проваливались в ямы. Шедший сзади парень только и успевал подхватывать принцессу под локоть, когда она очередной раз заваливалась на бок, рискуя свалиться в жидкую грязь.

Наконец, впереди замаячил тусклый просвет. Все трое ускорили шаг и через несколько минут оказались на берегу реки, извилистым рукавом разрезавшей город на две неравные части.

— Залезайте в лодку, — велел мужчина, — И ложитесь на дно. Мы укроем вас своими плащами. И лежите тихо, что бы ни случилось.

Ильма в изнеможении рухнула на сырое дно лодки, а спасители укрыли её с ног до головы своими огромными черными плащами. Потом один из них сел на весла, а другой отправился на корму и занялся рулем. Утлое суденышко скрипнуло и отвалило от берега.

Вода тихо журчала под днищем, поскрипывали в уключинах весла. Оба мужчины молчали. Ильма лежала на дне и не могла поверить, что свободна.

— Можете подняться, принцесса, — разрешил один из мужчин, — Позвольте, я сниму с Вас эту железяку.

Он помог девушке усесться на перекладину и хотел уже выдавить заклепки, как девушка вдруг дернулась и ухватила ошейник обеими руками.

— Оставьте, прошу Вас, — тихо сказала она.

— Зачем он Вам? — удивился парень.

— Я сниму его со своего горла, — уверенно произнесла Ильма, — Только после того, как на моей земле не останется ни одного раба, ни одной невольницы.

— Ну, что же, дело Ваше, принцесса, — протянул мужчина, — Вас можно понять.

Проплыв еще какое-то расстояние, лодка повернула к берегу.

— Здесь мы с Вами расстанемся, — сказал парень, который снимал с принцессы цепи, — Идите по этой тропинке. Вас встретят. Удачи!

Ильма не успела раскрыть рта, чтобы поблагодарить своих спасителей, а лодка уже растаяла в предрассветном тумане. Вокруг было тихо и темно. С реки дул сырой ветерок, и девушка поспешила в чащу, чтобы скрыться от случайных глаз и холода. Она без труда отыскала нужную тропинку и двинулась по ней в самую чащобу. Но ей не было страшно. Она была свободна.

***

Милард заскрежетал зубами, узнав о том, что его рабыня сбежала. Вызвав к себе начальника стражи, он целый час орал на него, пытаясь выяснить, как такое могло случиться.

— Не знаю, Хозяин, — пожимал плечами тот, — Всё было тихо. Когда под утро я решил проверить посты, то обнаружил, что солдат, охранявший клетку с принцессой, мертв, а темница пуста. Я сразу же поднял тревогу и велел перекрыть все ходы. Но ума не приложу, как ей удалось выскочить.

— Потому что ей кто-то помог, идиот! — взвился Милард, — Сама она не смогла бы даже шагу ступить! Узнай, кто приходил к ней и немедленно доложи мне!

— Я уже узнал, — сказал стражник, — Утром к ней приходила кухонная рабыня. Она кормила принцессу...

— Мою рабыню! — завопил с новой силой юноша, — Принцессой эта сучка перестала быть, как только её заклеймили!

— Да, Хозяин, — солдат вытянулся в струнку, — Вечером эта рабыня с кухни снова приходила.

— О чем они говорили? — спросил Милард.

— Охранник мертв. Теперь узнать ничего нельзя.

— Да, нельзя, — Господин заходил по комнате, о чем-то сосредоточенно думая.

Начальник стражи смиренно ждал приказов. Жизнь его давно научила, что высказывать своё мнение или проявлять излишнее рвение не всегда полезно. Иной раз стоит прикинуться идиотом. Целее будешь.

— Вот что, — молодой человек резко остановился, — Отведи эту девку в камеру пыток и позови палача. Нет, лучше, его помощника. Старик стал слишком сердобольным в последнее время.

— А этот перестарается, как всегда, — вставил солдат.

— Делай, что велено, — проскрипел Милард.

— Будет исполнено! — стражник отсалютовал и быстро вышел из комнаты.

Эва стояла перед Хозяином на коленях, опустив голову. Её уже раздели и связали руки за спиной ремнем. Помощник палача, злорадно улыбаясь, разводил огонь в жаровне. Милард, закинув ногу на ногу, сидел в огромном кресле и лениво жевал яблоко.

— О чем ты говорила с рабыней? — спросил он.

— С какой рабыней? — девушка подняла на Господина глаза, полные ужаса.

— С моей рабыней Ильмой, дура! — рявкнул Милард.

— Я приходила её покормить, Господин, — заикаясь, ответила Эва.

— И ни о чем не разговаривали?

— Я ей рассказывала о Богине Рисе, Господин, — пролепетала рабыня.

— О ком? — Милард выпучил глаза.

— О Богине Рисе, — повторила девушка.

— Тьфу-ты! — молодой человек даже поперхнулся яблоком, — Нашла, о чем болтать! И только?

— Да, мой Господин, — кивнула Эва.

— А ты знаешь, что эта рабыня сбежала? — Милард резко встал со своего места, — Не ты ли ей помогла? Отвечай!

— Я бы не посмогла, — голос рабыни дрогнул.

— Почему же?

— Я очень боюсь своего Хозяина. Вас, Господин, — захныкала Эва.

Милард удивленно посмотрел на девушку. Он знал, что внушает страх своим подданным, но никто еще ему так просто не признавался в любви. Внезапно у молодого человека защемило сердце. Он схватил рабыню за плечи и рывком поставил на ноги. Достав из-за пояса острый, как бритва, кинжал, Милард распорол ремень, стягивавший запястья невольницы, и с силой привлек её к себе.

— Не бойся меня, малышка, — зашептал он, — Я тебя не обижу. Тебя вообще больше никто не тронет. Пойдем отсюда. Ты вся дрожишь.

Он подхватил рабыню на руки и быстро вышел из камеры, провожаемый недоуменным взглядом палача, оставшегося без любимого занятия.

— Не надо меня бояться, — шептал он на ухо девушке, пока нес её в свою комнату.

— Я не буду, Господин, — отвечала Эва, сильнее прижимаясь к его груди, — Я люблю Вас, мой Господин! Любдю!

Они добрались до его личных покоев, и Милард подчеркнуто нежно опустил девушку на постель. Склонившись над ней, он обнял рабыню за плечи и стал покрывать её лицо нежными влажными поцелуями.

— Ну? — сказал юноша, насытившись любовной игрой, — Ты меня больше не боишься, Эва?

— О, нет, мой Господин, — прошептала рабыня, поглаживая ладошкой его щеку, — Больше не боюсь и готова служить Вам преданно, как собака.

— Не называй меня Господином, — Милард улегся рядом и мягко привлек к себе девушку.

— Позвольте мне всё же Вас так называть, — промурлыкала Эва, — Я хочу этого.

— Ну, хорошо, моя красавица, — согласился Хозяин.

— Позволит ли Господин спросить его? — девушка коснулась его шеи своими влажными горячими губами.

— Всё, что угодно! — воскликнул Милард.

— Неужели, эта мерзавка Ильма так для Вас важна?

— Важна? — юноша отскочил в сторону, — И ты еще спрашиваешь? Она просто опасна! Соберет войско и нападет на нас. А ты сама знаешь, как страшны женщины в гневе.

— А что же мы будем делать? — испуганно спросила Эва.

— Нам срочно нужно её найти, поймать и снова посадить в клетку, — хитро подмигнув, сказал Милард, — Ты поможешь мне в этом опасном деле? Не испугаешься?

— Что я должна делать? — рабыня села на кровати.

— Прежде всего, — Милард сделал вид, что сосредоточенно думает, — Мы должны понять, куда она могла пойти. Вот ты куда бы пошла?

— О. Господин! — девушка закатила глазки, — Я бы пошла домой. Только это очень далеко, за Большими Горами.

— А если бы дом был ближе? Ну, скажем, в двух днях пути?

— О. господин, — девушка наморщила свой маленький лобик, — Я бы, конечно, там на несколько дней задержалась.

— Вот! — Милард чмокнул рабыню в её приплюснутый носик, — Там и надо её искать. И поедешь туда ты.

— А это? — Эва позвенела цепями.

— Сейчас вызову кузнеца, — пообещал Милард, — Потом подберем тебе красивое платье и удобную обувь.

— Нет, Господин, — девушка покачала головой, — Я думаю, пусть цепи останутся, и платье я надену своё. Ильма хитра и умна. Она сразу поймет, что меня подослали. А так я могу сказать, что сбежала из замка. А потом найду способ, чтобы вернуться.

— О, да ты умная девочка, — протянул молодой человек, — С тобой нужно быть осторожным.

— Не бойся меня, любимый, — пропела Эва, — Я тебя в обиду не дам.

Утром следующего дня из боковых ворот замка выехала никем не замеченная повозка. На облучке, сжимая в руках поводья, сидел долговязый рыжий парень с насупленным видом. Рядом с ним пристроился полный и лысый мужичок. Под пологом возка на наваленных грудой мешках лежала, закинув руки за голову, симпатичная девушка с слегка приплюснутым носиком и огромными черными глазами. Одета она была в простенькое холщевое платье с длинным подолом, поверх которого был повязан синий передник.

Девушка была боса, её тонкие щиколотки были закованы в идеально отполированные бронзовые браслеты, сцепленные недлинной легкой цепочкой, дающей возможность делать небольшие шажки. Такая же цепь была надета и на руки и позволяла разводить их не более, чем на ширину плеч. Тонкая шея была закована в черный металлический ошейник.

Миновав городские ворота, повозка устремилась по пыльной дороге на Север, пристроившись к шедшему в этом же направлении каравану. Никто ни у кого ничего не спрашивал, никуда не заглядывал. Просто несколько повозок, вытянувшись в одну, похожую на змею, линию, следовали в одном направлении.

— Эй, красотка! — позвал Эву рыжий парень, — Ты там не скучаешь? А то мы можем неплохо повеселиться.

— Нет, милый! — игриво ответила рабыня, — Только попробуй сунуться ко мне. Хозяин мигом тебе твой чирышек отсечет.

— Оставь её, — буркнул напарник, — Она такая смелая, потому что у Господина в милости. А когда в ней отпадет надобность, даже ты не позаришься на то, что останется от этой смуглянки.

К полудню стало припекать. Повозки заметно замедлили ход, а вскоре и вовсе остановились. Вдоль каравана проскакали несколько всадников во главе с молодым офицером.

— Кого-то ищут, — задумчиво сказал толстяк, — Гвардейцы.

— Ты думаешь? — усомнился длинный.

— Или случилось чего, — добавил его приятель, — Вон, гляди. В повозку полезли.

Вскоре и к их возку подъехал офицер и зычным голосом гаркнул:

— Кто такие? Куда едете?

— Крестьяне мы, — растягивая слова, ответил толстяк, — В городе были. Зерно продали. Кое-что для хозяйства прикупили. Сейчас домой возвращаемся, господин офицер.

— А это кто? — гвардеец ткнул кнутовищем в повозку.

— Это наша девка, — принялся объяснять рыжий, — С собой взяли. Ну, там еду приготовить, бельишко постирать. А может и ночью согреть.

Офицер подъехал поближе и приподнял полог.

— Что-то мне твоя рожа знакома, — сказал он, присматриваясь к рабыне.

— Всё может быть, — снова встрял толстый, — Наш староста её недавно из города привез. Уж больно она ему понравилась.

— Ладно, — офицер стегнул лошадь и ускакал догонять своих.

Караван медленно тронулся дальше. Эва с облегчением выдохнула. Она узнала молодого офицера. Если бы этот бравый парень распознал в ней ту, которая обчистила его карманы, плохо бы пришлось девушке. Не помог бы ни Милард, ни, тем более, её попутчики.

Вечерело. Караван готовился к ночлегу. Повозки поставили в круг, а лошадей распрягли и отправили пастись на луг под присмотром одного из караванциков. Разложили костры и начали готовить еду.

Эва сноровисто нарезала овощи и забросила в уже закипавший котелок, потом занялась мясом. Рыжий парень с кошачьей улыбкой наблюдал, как она хозяйничает, даже губы облизал. Вскоре воздух наполнился всевозможными ароматами от приготовленной пищи. Путники садились ужинать.

Ночь окутала лагерь. Долговязый парень и толстяк завалились в повозку, а Эва, усевшись на землю возле костра, лениво ковыряла палкой угли. Всё было тихо, только в сухой траве шуршали жуки.

Из черноты леса донесся тихий протяжный свист. Эва медленно подняла голову. Большие зоркие глаза девушки выхватили в кромешной темноте две фигуры, которые бесшумно скользнули под ближайшую повозку. Раздался тихий хлопок, и охранник, стоявший неподалеку, медленно опустился на землю.

— Путь свободен, — прошептал мужской голос.

Стараясь не звенеть цепями, девушка юркнула в траву, и вскоре всю троицу поглотил лес.

— Зачем нужно было убивать? — Эва остановилась, чтобы перевести дух.

— Не шуми, — буркнул высокий худощавый мужчина, — К утру очухается.

— Ладно. Тим, снимай цепи, — девушка протянула ему скованные руки.

Парень помоложе ловкими привычными движениями выдавил из браслетов и ошейника заклепки. Эва растерла запястья. Отойдя за толстое дерево, она скинула с себя платье и надела принесенную товарищами одежду: кожаные штаны, просторную рубаху и узкие замшевые сапожки.

— Надоело мне до смерти это рабское тряпьё, — проворчала девушка, отбрасывая в сторону свою прежнюю одежду.

— Так ведь для дела, — возразил Тим.

— Где принцесса? — спросила Эва, вернувшись к своим друзьям.

— Всё в порядке, — ответил парень, — Сделали, как договаривались. Дальше — не наша забота.

Эва сладко потянулась, наслаждаясь долгожданной свободой, и все трое ушли по только им знакомой тропе в глубь леса, где их ждали оседланные лошади.

***

Вот уже пол года Ильма Брок находилась в лагере повстанцев. Сначала к появлению принцессы многие отнеслись с недоверием, но девушка смогла убедить и этих скептиков, что не будет им обузой. Она показала, что умеет ловко управляться с мечом и кинжалом, прекрасно держится в седле, метко стреляет из лука и арбалета.

От Ури Ильма узнала, что люди, которые помогли ей совершить побег из клетки, вовсе не были борцами за свободу.

— Убийцы и грабители, — пояснил Ури, — А во главе этой разношерстной компании стоит девушка. Да-да, та самая, которая принесла тебе одежду и предупредила о том, что её люди собираются вытащить тебя.

— Эва! — с нескрываемым изумлением воскликнула принцесса, поняв, о ком говорит солдат, — А с виду такая хрупкая и недалекая. Всё о какой-то Богине Рисе мне рассказывала.

— Она тебе и не то еще рассказала бы! — рассмеялся воин, — Артистка! Ты бы видела, как её продавали Миларду! Сама кротость и послушание. А ведь этой красотке ничего не стоит полоснуть ножом по горлу.

— Интересно, — задумчиво проговорила Ильма, — Что с ней сделал Милард после моего исчезновения?

— Ничего не сделал, — усмехнулся Ури, — Эва вскоре благополучно сбежала. Наговорила этому юнцу всякой всячины и удрала. За это двух солдат Милард повесил на городской площади.

Постепенно авторитет принцессы вырос, и многие прислушивались с интересом к словам девушки, не смотря на её молодость. По её совету по всем областям были разосланы гонцы с одной целью: найти разрозненные группки несогласных с нынешним положением бунтовщиков и убедить их главарей объединить усилия в борьбе против тирана.

Кроме этого, в большие и малые города и селения были направлены люди, которые под видом бродяг за кружкой пива или дешевого вина, которое часто подают в бедных харчевнях, рассказывали, будто слышали, что на побережье какая-то принцесса собирает под свои знамена тех, для кого свобода дороже рабских цепей, и что скоро эта армия выступит против Миларда и его приспешников и вернет захваченному царству былое величие.

Воодушевленные новостями, в лагерь, расположенный в ущельях Черных Скал, начали стекаться беглые рабы и разоренные крестьяне из разграбленных и сожженных деревень, горожане, у которых угнали родных, ремесленники, оставшиеся без средств к существованию.

Ильма радовалась этому, но Ури всё время бурчал и качал головой, предупреждая о лазутчиках и шпионах, которых мог послать Милард, чтобы знать обо всем, что происходит в лагере повстанцев.

— Когда он поймет, что мы не так сильны как о нас рассказывают люди, — часто говорил он, — Сюда двинется армада головорезов, и нас сметут за несколько часов.

— На совете я предложила обучать этих людей военному искусству, — возражала Ильма, — У нас достаточно закаленных в боях воинов, прекрасно владеющих мечом и луком.

— Но у нас не хватает оружия, — объяснял Ури, — А склады и арсеналы хорошо охраняются.

— Вот и надо найти решение, как завладеть им, — не сдавалась девушка, — Кроме того, мой дорогой Ури, нам нужны деньги. На одном энтузиазме не повоюешь.

Иногда споры затягивались до самого утра, но стороны так и не приходили к единому мнению. Тогда Ильма уходила из лагеря и подолгу сидела на скале. Её голова пухла от нерешенных проблем и бессилия.

Однажды Ури, взяв с собой троих крепких парней из бывших солдат, с наступлением сумерек куда-то уехал, даже не поставив в известность принцессу. Ильма всю ночь не могла сомкнуть глаз, а когда мужчины вернулись, набросилась на них с кулаками.

— Успокойся, принцесса, — пробасил Ури, — Не на прогулку и не к девкам мы ездили.

Тут только девушка увидела огромный сверток, лежавший на земле. Ури ловко распорол веревки, и из холстины посыпались мечи и кинжалы, колчаны со стрелами и маленькие легкие арбалеты.

— Откуда такое богатство? — удивленно спросила она.

— Побывали в гостях у Миларда, — самодовольно улыбаясь, ответил старый солдат.

— Вы с ума сошли! — Ильма схватилась за голову, — А если бы вас поймали? Ну, про твою доблесть я знаю, а остальные? Один не выдержал бы пыток, и всех нас схватили бы уже на следующий день!

— Успокойтесь, госпожа Брок! — возразил высокий парень, — Мы всё продумали и действовали наверняка. В замке Миларда знают только Ури, а нас никто никогда не видел. Поэтому, командир прикрывал наш отход. Мы несколько раз проверялись, шли кружными путями. А когда возвращались, то воспользовались лабиринтом подземелья. Ведь Милард так и неудосужился изучить ходы и коридоры, которые расположены под городом. А мы их знаем не хуже тех людей, которые Вас, госпожа, вытащили оттуда.

— Всё равно, — немного успокоившись, сказала девушка, — Это было очень опасно.

— Без риска нет успеха! — улыбнулся Ури, — Кроме того, нам удалось кое-что узнать.

— Что именно и от кого? — Ильма вся напряглась.

— Ну, во-первых, Эва благополучно сбежала, — начал Ури, — Теперь Милард рвет на себе волосы. Он очень не любит, когда его обманывают. Во-вторых, этот самодовольный индюк готовится к новому походу на Север. Сейчас он собирает армию. В город свозится оружие и провиант. Это нам на руку. А сведения эти мы получили от одного человечка, которому я верю.

— Понятно, — принцесса присела на пенек, — Ты полагаешь, что эти караваны можно перехватить.

— Не совсем, — стражник многозначительно поднял вверх руку, — Я тут подумал, что надо дать ему возможность уйти. А мы тем временем захватим город и встретим Миларда на обратном пути. Его люди будут измотаны сражениями и отягощены добычей. А у нас будет время подготовиться.

— А ты не думал, сколько жертв повлечет за собой этот его поход? — вскипела Ильма, — Сколько исковерканных жизней, сколько слез?

— Думал, принцесса, — грустно ответил Ури, — Но пока я не вижу иного выхода.

— А почему он снова собирается именно на Север? — словно размышляя вслух, тихо произнесла принцесса, — Снова пройтись по уже разграбленным землям, я полагаю, нет никакого смысла.

— Дело в том, госпожа, — снова встрял тот высокий парень, — Что Север так и не был завоёван до конца. Миларду пришлось вернуться с пол пути. Вот он и хочет завершить начатое.

— А пока, — продолжал Ури, — Мы немного пограбим. Есть такие, которые сами возят в город рабов и продовольствие. Люди Миларда хорошо платят им за товар.

***

Туман еще не рассеялся. Воздух был вязким, чувствовалась сырость. По дороге, запряженная дохлой клячей, медленно двигалась повозка, крытая грубой холстиной. Возница, парень лет двадцати пяти, сидел на облучке, лениво помахивая вожжами. Подгонять лошадь не было смысла. Всё равно быстрее она не могла двигаться. Рядом с ним, кутаясь в накидку, подшитую овчиной, сидела женщина. Она дремала, положив голову парню на плечо.

Послышался долгий протяжный свист, и перед повозкой, словно из-под земли, вырос всадник, одетый в форму гвардейца. В руке он сжимал длинное тяжелое копьё.

— Куда путь держите? — спросил он, оставаясь на расстоянии от путников.

— В город, — возница натянул вожжи, останавливая повозку.

— Что везете? — гвардеец развернул коня, но подъезжать не собирался.

— Так, всякую мелочь, — на сей раз ответила женщина.

Из тумана вынырнули еще два всадника и подъехали вплотную к повозке. Один из них откинул полог и присвистнул. Второй хмыкнул и махнул рукой гвардейцу.

— Слезайте! — приказал тот, обнажая меч, — Кто такие?

Парень резко выпрямился и, выхватив из-за пояса меч, бросился на одного из всадников, пытаясь сбить его с лошади. Но его противник, разгадав маневр, увернулся от выпада и огрел парня по голове рукояткой кинжала. Тот сжался в комок и рухнул на землю. Женщина охнула и залилась диким пронзительным криком.

— Хватит голосить! — раздался властный женский голос.

Из ближнего леска выехала на белоснежном коне статная женщина. Она была закутана в длинный черный плащ. Глубокий капюшон сполз на спину, и длинные русые волосы развевались на ветру, как королевская мантия.

Гвардеец и его помощники тем временем рассматривали содержимое повозки. Среди мешков и корзин они увидели молодую девушку, лежавшую ничком на деревянном полу. Она была почти голой, если не считать тонкую тряпицу, которая едва прикрывала её худое тело. Руки и ноги девушки были крепко связаны грубой веревкой, а рот был заткнут куском кожи и замотан шнурком. Тонкая шейка была окольцована грубым ошейником, от которого к кольцу, врезанному в пол повозки, тянулась тяжелая цепь.

— Кто вы такие? — теперь этот вопрос задала женщина, сидевшая на белой лошади, — Советую отвечать.

— А ты кто такая, чтоб давать мне советы? — взвилась женщина.

— Я — принцесса Ильма Брок! — ответила всадница.

— Ты — бандитка и грабительница! — завопила женщина, но сильный удар плетью заставил её замолчать.

— Развяжите девушку, — приказала Ильма, — Я хочу поговорить с ней.

Когда рабыню освободили от пут и цепей, Ильма легко спрыгнула с лошади и подошла к девушке.

— Не бойся меня, — мягко улыбнувшись, сказала она.

Девушка упала на колени и склонила голову к земле. Её худые обнаженные плечи затряслись, как при лихорадке. И вдруг рабыня разразилась громким плачем. Распластавшись, как ящерица, она подползла к принцессе и обвила её ноги руками, осыпая поцелуями.

Ильма попыталась поднять девушку, но та никак не хотела даже приподнять голову.

— Ну, хватит! — крикнула Ильма, — Немедленно встать! Я приказываю!

Рабыня затихла и неохотно убрала руки. Узкая мордашка была заляпана грязью, а из больших серых глаз ручьём катились слезы. Посиневшие от холода чувственные губки шептали что-то неразборчивое, а плечи продолжали подрагивать от всхлипываний.

Один из всадников скинул с плеч накидку и протянул рабыне. Девушка схватила плащ и сразу же завернулась в него.

— Скажи мне, — Ильма погладила рабыню по голове, — Кто твои хозяева.

— Он, — девушка кивнула на парня, всё еще лежавшего на земле, — Староста нашей деревни, а эта женщина — его мать.

— А ты кто? И как ты оказалась в их повозке в таком виде?

— Пол года назад моя мама умерла от голода. А отец, не долго думая, продал меня за долги и ушел в город. Так я стала рабыней. А потом они решили меня продать и повезли на рынок.

— А как тебя звать, девочка? — спросила Ильма.

— Тина, — девушка опустила глаза, — Но хозяева называют меня просто Ти.

— Ты хочешь вновь стать свободной?

— Свободной? — девушка вскинула голову, — Чтобы снова пухнуть с голоду и надрываться в поле в дождь и зной? Нет, уж лучше я буду рабыней. Мои новые хозяева будут кормить и одевать меня, если я буду прилежно трудиться.

— И насиловать, и стегать плеткой за любую провинность или просто так, ради собственного удовольствия, — продолжила Ильма.

— Пусть так, Госпожа, — всхлипнула Тина, — Я к этому готова.

— А если я предложу тебе другую жизнь? — принцесса внимательно посмотрела на девушку.

— А есть другая жизнь? — Тина с сомнением посмотрела на свою собеседницу.

— Есть! — с уверенностью ответила Ильма, — Но ты должна дать мне слово.

— Какое слово? — рабыня недоверчиво посмотрела на неё, — Вы верите в слова?

— Верю, — улыбнулась принцесса, — Но за предательство строго наказываю. Бесчестным людям не место рядом со мной. И все это знают.

— А что я должна Вам обещать?

— Немного, — успокоила девушку Ильма, — Прежде всего, забыть, что ты когда-то была рабыней.

— Я постараюсь, — кивнула головой Тина, — А еще что?

— Верно служить мне. Это не так легко, как тебе может показаться. Кое-кто не смог справиться с такой обязанностью.

— Я справлюсь! — воскликнула девушка, — Клянусь!

— Госпожа! — к ним подъехал гвардеец, — Надо уходить. Туман скоро рассеется. Дорога станет оживленной.

— Ури! — принцесса запрыгнула в седло, — Отвези повозку обратно в деревню и раздай людям всё, что у них было отнято.

— А с ними что делать? — солдат кивнул на парня и его мать.

— Их тоже отправь в деревню. Пусть народ решает, как с ними поступить. Девушку я заберу с собой. Всё! Уходим.

— Понятно, принцесса! — Ури коротко свистнул.

Из леса выехали еще пятеро всадников в форме гвардейцев. Ильма помогла девушке взобраться на свою лошадь, и в сопровождении двух телохранителей они скрылись в темноте леса.

***

Милард носился по замку, скрежеща зубами и срывая злобу на всех, кто подворачивался ему под руку. Слуги и рабыни, зная своего Хозяина, прятались по углам, но Господин отыскивал очередную жертву даже в самых отдаленных закоулках. Особенно бесили его известия об участившихся нападениях на торговые караваны.

— Почему не приняли необходимых мер? — орал Милард на начальников стражи, — Эти грузы нам сейчас крайне важны! Или вы не в состоянии этого понять, болваны?

— Мы делаем всё возможное, — пытались оправдываться офицеры, отвечавшие за безопасность.

— Так почему грабежи продолжаются? — не успокаивался Милард, — И конечно, не знаете, чьих рук этот разбой!

— Не удалось выяснить, — сокрушенно отвечали стражники, — В народе ходят слухи о какой-то банде под предводительством бабы.

— Опять я слышу эти бредни! — взбешенно рычал молодой человек, хотя, сам прекрасно понимал, о ком идет речь, — Ничего нельзя доверить! Я сам займусь этими бандитами.

Выгнав всех вон из своих покоев, Милард уселся в кресло перед пылавшим камином и надолго задумался. Трудность заключалась в том, что он так и не смог выяснить, где скрываются эти самые бандиты. Что бы он ни предпринимал, как бы ни был хитер, о каждом его шаге сразу же становилось известно.

— Мой дом кишит шпионами, — думал молодой человек, — А я сижу, сложа руки. Но кто передаёт мои планы грабителям? Рабыни? Что-то не похоже. Ведь эти девки не могут даже к ограде подойти. Солдаты? Это похоже. Но многих из них я давно знаю. С ними я не раз был в сражениях. Что могло измениться? Тут кто-то другой пакостит мне.

Милард ломал голову до поздней ночи. Огонь в камине почти погас, свечи оплавились и начали чадить. Стало трудно дышать, и Хозяин вышел на свежий воздух. Ночь была холодной, поднялся сильный ветер. Не обращая внимания на непогоду, молодой человек направился в парк.

Укрывшись в маленькой беседке, до самой крыши заросшей плющом, он уселся в плетеное кресло и снова погрузился в свои раздумья.

— Мой Господин, — внезапно раздался чей-то голос.

— Кто здесь? — Милард резко обернулся.

— Простите меня, мой Господин, — перед ним стояла на коленях темнокожая рабыня.

Не смотря на холод и ветер, девушка была почти полностью обнажена. Лишь её худые бедра были прикрыты грязной тряпицей, едва закрывавшей низ темного животика. На руках и ногах невольницы позвякивали тяжелые железные цепи. Широкий ошейник туго обхватывал тонкую длинную шейку. Девушка имела очень измученный вид. Её коротко стриженые курчавые волосы сейчас были похожи на старую паклю. На теле были видны свежие полосы от хлыста, видимо, рабыню совсем недавно наказывали.

— Ты кто? — прорычал Милард.

— Ваша рабыня, мой Господин, — девушка склонила голову к земле, — Я работаю на конюшне. Меня зовут Айя.

— Как ты смеешь мешать мне думать? — проревел Хозяин, — Что тебе нужно? Что ты здесь делаешь, дрянь?

— Простите, мой Господин, — девушка подняла голову, — Я должна Вам сообщить...

— Говори, — чуть смягчившись, разрешил Милард.

— Я слышала, мой Господин, — начала невольница, — Что Вы ищете человека, который передаёт бандитам всё, что творится у Вас в замке.

— Ну? — нетерпение Господина стало расти, как на дрожжах.

— Я не знаю точно, мой Господин, но каждую ночь сразу после двенадцати Ваш конюх ГосподинТерри уходит к своей подруге и возвращается перед рассветом.

— Как уходит, — не понял Милард.

— За стойлами, там, где каменная ограда близко подходит к стенке, есть дыра, которую Господин Терри закрывает сеном. Через неё он и выбирается наружу. Так же и возвращается. Я это видела своими глазами.

— А не он ли тебя сегодня высек? — с издевкой спросил Милард, — А ты решила ему отплатить.

— О, нет, мой Господин, — замотала головой Айя, — Меня наказал один стражник за то, что я не встала перед ним на колени. Но я...

— Где сейчас Терри? — бросил Хозяин.

— Уже полночь, — рабыня вновь опустила голову, — Господин Терри уже ушел, и я решила...

— Пошли, покажешь! — Милард вылетел из кресла.

Рабыня быстро вскочила на ноги, и они направились к конюшням. Светя себе факелом, Господин обследовал стену и обнаружил небольшой лаз, в котором мог бы поместиться человек, если бы он встал на четвереньки. Бормоча себе под нос отборные ругательства, Милард велел рабыне прикрыть пробоину сеном, а сам отправился к казармам. Вытащив оттуда двух сонных стражников, он снова вернулся к стене.

— Если не хотите оказаться на виселице, — грозно сказал он, — Спрячьтесь здесь и сторожите проход. Как только кто-нибудь появится — хватайте его и тащите в подвал. Потом позовете меня. Упустите — прощайтесь с жизнью, бездельники!

— Будет исполнено, Господин! — хором ответили вояки.

— А ты, рабыня, — Милард посмотрел на стоявшую в стороне девушку, — Иди за мной.

В спальне было тепло и светло. За время отсутствия Хозяина свечи заменили, снова разожгли огонь, выветрили чад. Теперь при хорошем освещении Милард мог рассмотреть невольницу. Усевшись в своё любимое кресло с высокой спинкой, он велел девушке подойти поближе. Рабыня сразу же упала на колени, но Хозяин, рассмеявшись, сделал жест рукой.

— Нет, красавица, встань. Я не могу рассмотреть твои ножки. Ну-ка, сними эту тряпицу!

Айя дернула набедренную повязку, и та сползла на пол, обнажив худые бедра негритянки. Милард взглянул на огромное кольцо, вдетое в клитор, и нахмурился. Переведя взгляд на слегка отвисшие груди, он нахмурился еще больше. В коричневые, размером с крупный фасоль, соски тоже были вставлены большие железные кольца.

— Кто тебя так украсил? — спросил он девушку.

— Простите, мой Господин, — рабыня еле сдерживала слезы, — Господин Терри приказал сменить мне маленькие кольца на большие.

— Зачем?

— Господин Терри продевал сквозь них цепь и пристегивал к стене, — сквозь рыдания рассказала Айя, — А потом мучил меня. А я не могла пошевелиться.

— Не реви! — прикрикнул на неё Господин.

Девушка с трудом подавила рыдания. Выглянув за дверь, Милард приказал привести кузнеца. Пока тот копался с кольцами и цепями, Хозяин рассматривал свою невольницу. Но мысли его сейчас были далеки от любовных утех.

— Неужели этот мерзавец связан с бунтовщиками? — задавал себе один и тот же вопрос Милард, — А может, не он сам, а его подружка? Откуда он её выкопал? И какая идиотка позарилась на кривого горбуна? Впрочем, это уже не имеет значения.

— Господин! — раздался густой бас кузнеца, — Что прикажете?

— Проваливай, — отмахнулся Милард, — Сам разберусь.

Айя стояла перед своим Господином и с интересом смотрела на него огромными черными глазами. Только сейчас Хозяин заметил, как девушка истощена. Ему показалось, что она еле держится на ногах и вот-вот упадет.

— Чем от тебя так воняет? — поморщив нос, спросил Милард.

— Простите, мой Господин, — девушка снова заплакала, — Господин Терри вымазал меня в конском навозе.

— Идиот! — вырвалось у юноши, — Эй, охрана! Отведи эту грязнулю на кухню скажи, чтобы её хорошенько отмыли и дали ей какое-нибудь платье. И скажите, чтобы накормили, а то до утра не дотянет.

За окнами забрезжил багровый рассвет, предвещавший ветреный день. Стал накрапывать дождь. Милард сладко потянулся и отпихнул от себя затихшую рабыню. Сегодня она не доставила своему Господину ожидаемого удовольствия, но молодой человек не рассердился на негритянку.

— Я дам ей еще один шанс сегодня вечером, — усмехнувшись, подумал он, глядя на тощий задик невольницы, выглядывавший из груды подушек, — А пока не мешало бы и этим кривоногим мерзавцем заняться. Интересно, он уже вернулся от своей бабенки?

В дверь тихо постучали. Милард слез с кровати и подошел к двери.

— Кто еще там? — спросил он.

— Господин, — раздался приглушенный голос, — Вы просили...

— Помню, — перебил Хозяин, — Где он?

— Э, — замялся стражник, — Там, на конюшне.

— Я же приказал отвести его в подвал! — взревел Милард.

— Он мертв, — прозвучал неожиданный ответ.

Господин, натянув на себя штаны и рубаху, бросился во двор. У самого пролома в луже крови лежал Терри. Его мятые вечно грязные штаны были спущены до колен, а из того места, где у каждого нормального мужчины находятся гениталии, вязким ручейком текла кровь. На его лице застыла маска ужаса, а изо рта торчало то, что должно было находиться между ног. В задний проход был вставлен дротик, к которому была привязана записка.

Развернув её, Милард прочел вслух:

Собаке — собачья смерть!

Ты — следующий!

— Когда вы его нашли? — багровея от злости, прошипел Хозяин.

— Перед рассветом, Господин, — ответил один из стражников, — Он был еще жив. Мы бросились в пролом, но там уже никого не было. Тогда мы решили, что...

— Ладно, пошли вон! — рявкнул Милард.

Он опять допустил ошибку и понимал это. Если бы он оставил стражников за оградой, то они, хотя бы, смогли увидеть того, кто притащил сюда конюха, если бы их самих не прикончили.

— Начальника стражи ко мне! — заорал Милард.

По двору засуетились солдаты, а из казармы в одних подштанниках выскочил офицер и опрометью бросился к своему Господину. Взглянув на него, молодой человек не удержался от смачного оскорбления.

— Сегодня же найди мне подружку этого кривоногого ничтожества, — приказал Хозяин, кивая на Терри, — Только тихо! Чтобы ни одна живая душа не узнала об этом.

— Притащить её к Вам, Господин? — осведомился офицер, поддерживая портки.

— Нет! Просто узнай, где живет и чем занимается! — проревел Милард, — Всё о ней узнай!

— Будет исполнено, Господин! — начальник стражи хотел отсалютовать, но рука, поддерживавшая штаны, словно приросла к животу.

Милард бросил на него презрительный взгляд и ушел, изрыгая ругательства.

***

Ури не случайно выбрал ущелье у Черных Скал для основного лагеря. С Юга — отвесные обрывы, а внизу бушует вечно неспокойное море. Еще ни один моряк не отваживался пристать там к берегу. С Севера — непроходимые болота. Даже старожилы не знали, есть ли какие-нибудь тропы через эту смертоносную трясину.

Восточные склоны загораживал густой труднопроходимый лес с множеством оврагов и расщелин. Оставался лишь Западный узкий проход между скалами, но он тщательно охранялся днем и ночью.

Ури нашел в ближних деревнях людей, хорошо знавших катакомбы, образованные самой Природой, и составил подробный план. Особо опасные места он приказал заложить бревнами, чтобы у некоторых горячих голов не возникло желание забраться туда.

— Ищи их потом, — ворчал воин, — Только время терять, и сами сгинем.

Лагерь с раннего утра и до позднего вечера гудел, как пчелиный улей. Слышался звон оружия, свист стрел, глухие удары боевых топоров. Это люди под присмотром опытных воинов овладевали сложной наукой сражаться.

Ильма тоже не отказывалась от возможности лишний раз поупражняться с мечом или пострелять из лука или арбалета. Выросшая среди братьев, она с детства прекрасно держалась в седле, метала ножи и дротики, умела стрелять из тяжелого охотничьего лука. Но ей не хватало мудрости полководца, и девушка внимательно слушала, как Ури рассказывал об организации армии, о боевых конных и пеших отрядах, о правилах ведения боя.

— Из тебя мог бы получиться хороший военачальник! — восклицала принцесса, глядя на своего бравого помощника.

— Рожей не вышел, — отмахивался старый солдат, — У генералов титулы и деньги, а я — простой крестьянин. В солдаты пошел, потому что надоело заносить быкам хвосты, да до седьмого пота землю ковырять.

— Будешь генералом! — подбадривала его девушка, — Я обещаю!

Зима подходила к концу. С вершин остроконечных скал потекли обильные ручьи талой воды, размывая дороги и затрудняя движение караванов. Ури терпеливо ждал вестей из стана неприятеля, используя любую возможность для подготовки к битве.

На последнем совете было принято неожиданное решение: если Милард всё же решится на поход на Север, армия Ильмы перекроет все дороги и даст сражение. Надеяться на успех было бы слишком самоуверенно, но эта битва ощутимо потреплет силы неприятеля, для восстановления которых ему потребуется много времени. А это значит, что Северные области будут спасены от опустошительного и кровавого набега.

— Я знаю, — не без гордости говорил Ури, — Как Милард ведет бой. Мы разработаем тактику таким образом, чтобы свои потери свести к минимуму, а его войско потрепать как можно сильнее. Я уже снарядил три отряда и отправил их на сооружение заграждений. Со стороны это выглядит, как заготовка леса для плотины.

— А Милард не заподозрит, что всё это направлено против него? — высказала сомнение Ильма, — Он, как правитель, пусть даже незаконный, но должен интересоваться своим хозяйством.

— В том-то и дело, — рассмеялся Ури, — Что этот юнец интересуется только своими потребностями, а о том, что творится за пределами замка, и слышать не хочет. Мы этим и решили воспользоваться. Дело в том, что каждую весну вода в реке поднимается от талых снегов. Пока плотина в состоянии сдержать натиск, но всё в нашем мире не вечно. Этой весной стена даст течь. Вот вам и причина заготовки леса.

— А город не пострадает? — спросил низкорослый парень по имени Тит.

— Нет, — отмахнулся Ури, — Но страху нагонит. Но другого выхода я не вижу.

— Надо бы горожан предупредить, — высказала предложение принцесса.

— А вот этого делать как раз не следует, — Ури хлопнул ладонью по столу, — Узнают в городе, значит, узнает Милард. А он, сами знаете, далеко не глуп.

Еще один вопрос, который решался на совете, заключался в личной охране принцессы. Как Ильма не сопротивлялась, Ури был неумолим. На минуту оставив товарищей, он вышел наружу и вскоре вернулся в сопровождении молодой девушки крепкого телосложения, которое её вовсе не портило.

— Познакомьтесь! — торжественно произнес он, — Тилла, командир личной охраны принцессы Ильмы Брок. Она, так же, как и её подчиненные, прекрасно владеет оружием, великолепная наездница. К тому же, умна и отважна.

Ильма с восхищением посмотрела на воительницу. Девушка была ростом с неё, но немного шире в плечах. Её золотистые длинные волосы, спускавшиеся густым каскадом по плечам и спине, доставали до поясницы. На лбу поблескивала серебряная диадема, придававшая чуть вытянутому лицу мужественность. Большие серые глаза смотрели спокойно, но от них не ускользало, казалось, ни малейшей детали.

Девушка была одета в трико из тонкой кожи. Глубокий вырез прикрывал аккуратную небольшую грудь, но оставлял открытыми крепкую шею и развитые плечи. Нижнюю часть костюма составляла короткая кожаная юбка с глубоким разрезом сбоку, что давало возможность свободно сидеть в седле. Сильные стройные ноги всадницы были обуты в легкие замшевые сапожки с серебряными пряжками. На плечи был накинут лиловый плащ, застегнутый большой серебряной брошью.

Девушка была вооружена легким коротким мечом, висевшем на боку, и луком, перекинутым через плечо. За широкий пояс, охватывавший тонкую талию, был заткнут узкий кинжал.

— Я рада приветствовать тебя, принцесса! — зычным голосом отрапортовала Тилла, подняв вверх правую руку, — И даю тебе торжественную клятву, что я и мой отряд будем защищать тебя до последнего вздоха!

— Надеюсь, мы подружимся, — Ильма протянула девушке руку.

Та сделала быстрый шаг вперед, так же быстро опустилась на колено и прижала ладонь принцессы к своему лбу. Потом она резко встала и отступила назад.

— Я буду ждать тебя за дверью, принцесса, — проговорила Тилла и стремительно вышла.

— Ну, как? — Ури сиял, как начищенный казан.

— Сколько их там? — растерянным голосом спросила Ильма.

— Двадцать пять, — выпалил Ури, — Но какие!

Не найдя слов, принцесса только развела руками.

Когда совет закончился, и все разошлись, Ильма решила познакомиться с Тиллой поближе. Выйдя из пещеры, она поискала её глазами.

— Я здесь, принцесса, — вынырнула из темноты девушка, — Мне показалось, что ты хочешь поговорить со мной.

— Ты наблюдательна, Тилла, — Ильма взяла её под руку.

Они спустились в лощину и уселись на сваленное дерево. Принцесса внимательно посмотрела на воительницу, не решаясь первой завести разговор.

— Тебе хочется знать, — Тилла ковырнула ногой землю, — Откуда мы взялись?

— Д-да, — изумилась Ильма.

— Моё племя когда-то жило в Западных степях, — девушка задумчиво посмотрела в темноту, — Мы разводили лошадей, плели красивые уздечки, делали седла. Мужчины ловили рыбу, били пушного зверя. Когда сходили снега, мы вывозили товары на торжища и обменивали на сыр, муку, кожу. Но пришел Милард, этот жестокий и ненасытный зверь. Он потребовал, чтобы мы платили ему дань.

— Разве он не хотел покорить вас? — удивилась принцесса.

— Он говорил про дань, — повторила Тилла, — Огромную дань. Треть товара, половину голов скота и всех молодых девушек.

— И вы не согласились, — продолжила Ильма.

— Мы — свободный народ, — Тилла гордо вскинула голову, — Наш вождь кинул клич. Со всех сторон к нам стали стекаться боевые отряды. Мы встали стеной на пути армии Миларда. Мужчины бились до последнего издыхания. Женщины, обнажив мечи, вставали на место убитых. Но силы были неравными. Нас смяли и загнали в бесплодное ущелье. Немногим удалось вырваться оттуда. Кто-то подался на Север, кто-то ушел в море. Но никто не пожелал стать рабом.

— А что было дальше?

— Мы долго скитались по степям, прятались в горах. Но мы не сидели без дела. Мы сражались: нападали на обозы, вступали в схватки с мелкими отрядами. Но и наши ряды редели. Нас косили голод, болезни, многие умерли от тяжелых ран.

— А как вы попали сюда? — с дрожью в голосе спросила Ильма, — Как узнали о нас, обо мне?

— В конце зимы, когда снег еще не сошел с вершин, мы наткнулись на небольшой конный отряд. Мы сразу поняли, что эти люди — не солдаты Миларда. Поэтому, нападать не стали. Сидя у костра, мы узнали, что принцесса Ильма Брок из рода Броков собирает под свои знамена всех, кому опостылела рабская жизнь. Ведь принцесса сама вкусила горечь рабства. Мы тайно пришли в эти края, но сперва только наблюдали. А когда поняли, что ваш бунт — не детская забава, решили присоединиться.

— А почему я вас раньше не видела? — спросила принцесса.

— По распоряжению Ури мы несли внешнее охранение. Это далеко от лагеря. А потом твой друг предложил нам стать личной охраной принцессы. Мы посовещались и решили, что охрана — дело серьезное, и ни кто не справится с ним лучше нас.

— Скажи мне, — Ильма развернулась к Тилле, — А это правда, что в твоём отряде только девушки?

— Да, принцесса! — воительница резко встала, — И каждая из них готова отдать за тебя жизнь!

— Я верю, верю, — успокоила её принцесса, — Вы похожи на древнее племя женщин-наездниц. Были такие в древние времена. Они...

— Амелитки, — подхватила Тилла, — Но мы отличаемся от них только тем, что не отвергаем мужчин. Но мы дали клятву не вступать в отношения с мужчинами, пока наши степи топчет враг. И мы сдержим эту клятву, скрепленную кровью и памятью о тех, кто погиб в битвах!

Ильма даже отпрянула назад от того, с каким напором Тилла произнесла эти слова. Схватив девушку за руку, она притянула её к себе и обняла за плечи.

— Спасибо тебе, девочка моя! — на глаза Ильмы навернулись слезы, — Я верю в твою преданность. Успокойся.

— Я спокойна, — металлическим голосом сказала Тилла, мягко отстраняясь от принцессы, — Думаю, тебе надо отдохнуть. У твоего шатра теперь будут стоять мои девушки и оберегать твой покой.

Она коротко свистнула, и из темноты появились пять фигур. Тилла отдала короткий приказ. Охранницы безмолвно кивнули в ответ и направились к личным покоям принцессы.

— Не бойся их, — сказала Тилла, — Доверься им.

— Спасибо тебе, — Ильма откинула полог шатра и скрылась в его чреве.

***

После смерти Терри грабежи караванов прекратились. Милард ликовал! Но он, как всегда, поторопился. Через месяц большой караван, следовавший в город, исчез без следа. Посланные на его поиски ищейки, не смогли обнаружить даже обломков. Более полусотни повозок и четыре сотни людей и лошадей словно растаяли в воздухе.

Это был ощутимый удар не только по предстоящему походу, который Милард намечал на начало весны, но и по его самолюбию. Амбициозный и тщеславный юнец в бешенстве метался по коридорам и проходам замка, раздавая направо и налево тумаки и затрещины.

Но больше всех доставалось бедной Айе. Милард приказал соорудить в его спальне клетку размером со среднюю собачью конуру. Каждое утро он заталкивал туда бедную девушку и держал до вечера. Негритянка тщетно молила своего Хозяина о пощаде, но Господин не желал и слушать её. Когда терпение его иссякало, садист хватал заранее приготовленный хлыст и до полусмерти избивал рабыню.

Как-то, войдя вечером в спальню, глазам Миларда предстала ужасная картина: темнокожая рабыня лежала на полу своей клетки, а голова её была зажата прутьями. Из открытого рта капала бурая кровь, глаза были широко раскрыты.

— Стража! — в бешенстве заорал Хозяин.

На его истошные крики в комнату вбежали все охранники, которые находились поблизости.

— Кто это сделал? — проревел Милард.

Ответом ему была гробовая тишина. Стражники разводили руками и пожимали плечами. Наконец, тот, что стоял у самых дверей, хлопнув себя по плечу, сказал, что в комнату никто не входил, сам он слышал легкий скрип и протяжный стон.

— Девчонка покончила с собой, переломив себе хребет прутьями, — уверенно заключил стражник.

— Дьявол! — выругался Господин, — Что стоите? Немедленно убрать! Рабыню сжечь, а клетку распилить и выбросить! Выполнять, мерзавцы!

Последующие несколько дней Милард обдумывал своё положение. Не находя себе места, он слонялся из комнаты в комнату, выходил в парк, пропадал на верхних ярусах замка, ставшего его тюрьмой. Молодой человек понимал, что бездействие было для него равносильно смерти, но он никак не мог понять что же от него требуется, чтобы вырваться из ловушки, которую он построил собственными руками.

Несколько раз он призывал к себе верных ему людей, но никто из них не мог дать вразумительного совета. За многие годы служения своенравному и упрямому Господину они не могли или не хотели высказывать своё мнение, боясь вспышки ярости, которая могла окончиться их же смертью.

Каждый день ему докладывали о грабеже очередного каравана с оружием или провиантом. Каждый день он устраивал истерики, проклиная тот день и час, когда двинулся на эти земли. Но положение его ухудшалось, а завоеванная власть таяла, как дым.

День выдался солнечным и теплым. Маленькая рабыня в платьице из грубой холстины и черном переднике накрыла стол для завтрака и исчезла в узком проходе, ведшем на кухню. Милард с угрюмым лицом лениво сел за стол. В этот момент в дверь постучали. Хозяин не успел раскрыть рта, как дверь с шумом распахнулась, и в комнату ввалился здоровенный детина в дорожном плаще, до макушки заляпанном грязью.

— Трапезничать готовишься, — не то спрашивая, не то упрекая, сказал гость, располагаясь на стуле.

— Зачем ты приехал, Гирт? — Милард даже не переменил позы.

— Узнал я, — начал детина, — Что у тебя возникли трудности.

— У меня всё идет хорошо, — спокойно ответил молодой человек.

— Не обманывай себя, дорогой братец, — Гирт развалился на стуле, и тот жалобно запищал, — Меня можешь, сколько влезет, а себя...

— Чего ты хочешь? — Милард лениво повернул голову.

— Я хочу тебе помочь, — уверенно заявил брат.

— Что просишь?

— Восточные земли, — Гирт нагло улыбнулся и добавил, — Для начала.

— Мне нужно подумать, — молодой человек медленно встал из-за стола, — А теперь уходи. Я хочу есть.

— Никуда я не уйду, — загудел детина, — Останусь здесь. Прикажи приготовить для меня подобающие апартаменты и принести завтрак на двоих. Я тоже здорово проголодался.

— Таверна за три квартала, — бросил Милард, — Пошел прочь, братец!

Гирт нагло улыбнулся и вместо того, чтобы покинуть негостеприимного родственника, медленно встал с готового рассыпаться стула и стал мерить комнату широкими размашистыми шагами. Милард внимательно следил за ним, потом хлопнул в ладоши.

В дверях опять появилась маленькая рабыня.

— Второй прибор и завтрак на двоих, — распорядился юноша.

— Да, мой Господин, — девушка поклонилась и, подобрав юбку, убежала на кухню, мелодично позвякивая ножной цепочкой.

— А теперь можно спокойно обсудить наши дела, — неожиданно дружелюбно произнес Милард, — Присядь-ка лучше на другой стул, братец, а то этот скоро не выдержит твою разжиревшую тушу.

***

— Оказывается, у Миларда еще и брат есть! — Ури сидел на пеньке и ковырял землю обломком кинжала.

— Откуда ты знаешь? — Ильма посмотрела на солдата красными от бессонной ночи глазами.

Сегодня она никак не могла заснуть. Всю ночь девушку терзали кошмары. Стоило ей лишь на мгновение прикрыть глаза, как перед её взором возникали ужасающие видения. Кровь, стоны, груды изуродованных тел...

— Что с тобой, принцесса? — Ури перестал улыбаться, — Что-то случилось?

— Нет, — Ильма оперлась на грубо сколоченный стол, на котором была разложена карта, — Предчувствия плохие. Так откуда взялся этот брат на нашу голову?

— Откуда — не знаю, — фыркнул Ури, — Но о его приезде сообщил мой человек из замка Миларда. Но это — не самое страшное.

— А что еще? — девушка насторожилась.

— Мой человек сообщил, что вместе с этим родственником к нам прибыли две с половиной тысячи солдат. Но в город они не заходили.

— Интересно, — Ильма наморщила лоб, — Надо бы разобраться. Позволь, генерал, я этим займусь сама.

— Только осторожно, — крикнул Ури.

Девушка быстро вышла из пещеры. Спустившись в лощину, она подозвала к себе одну из телохранительниц и попросила срочно найти Тиллу.

— Слушаю, принцесса, — девушка внешне была спокойна, но Ильма заметила, как напряглись её мышцы.

— Разговор есть, — коротко ответила принцесса.

— Пойдем, — Тилла быстрым шагом направилась к склону, приказав эскорту оставаться на месте.

Пройдя по узкому ущелью, они вскоре вышли на небольшое плато. Внизу бушевало море. Волны с силой накатывались на утесы, разбиваясь о них и поднимая в воздух миллиарды брызг.

Тилла уселась на плоский камень.

— Слушаю тебя, принцесса, — бесстасстно сказала она.

Ильма подробно передала ей новость, услышанную от Ури. Тилла на несколько минут задумалась, потом разровняла ногой песок и кинжалом нарисовала некое подобие карты местности.

— Вот, смотри, — тихо сказала девушка, — Это — Черные скалы. Здесь — городская стена с главными воротами. От них идет главный тракт. С одной стороны он прикрыт лесом, с другой — крутым берегом реки. А здесь — глубокие овраги. Сейчас они затоплены водой.

— К чему ты мне всё это рассказываешь? — не поняла Ильма.

— Не торопись, — Тила подняла на неё свои большие серые глаза, — Для того, чтобы спрятать такое количество людей, чтобы их никто не заметил, нужно хорошее укрытие и тайные подходы. Кормить солдат нужно, фураж подвозить. Много ли чего еще? Хоть овраги и заполнены талой водой, там есть, где спрятаться. Вот, что я думаю. Пошлю-ка туда пятерку своих девушек. Они всё разузнают. Думаю, к завтрашнему вечеру мы будем знать больше.

Весь день Ильма бродила по лагерю, как потерянная. Её не интересовали тренировки, её раздражали следовавшие за ней девушки из личной охраны. Она не пришла даже на совет, который должен был состояться вечером.

— Ч то со мной происходит? — задавала себе вопрос принцесса, но ответа не находила.

Вечером, когда скалы окутал сумрак, Ильма решила прогуляться к источнику. Она часто приходила на это место, когда на душе было неспокойно, и мерно журчавшая вода успокаивала девушку. Сидя на большом валуне, она вспоминала родные поля, по которым скакала верхом вместе с братьями и отцом, леса, куда они отправлялись, чтобы поохотиться, Лазурное Озеро, названное так, потому что вода в нем всегда была чистой и прозрачной, с легким лазурным отливом была её излюбленным местом отдыха.

— Как давно это было! — грустно вздыхая, думала Ильма, — И будет ли еще когда-нибудь. Братья и отец погибли, друзья её предали, но тем самым не спасли свои жизни. Замок был разграблен и сожжен.

Подойдя к ручейку, Ильма вдруг заметила тусклый огонек от небольшого факела, вставленного между камнями. Девушка присела на корточки за густым кустом дикого шиповника и затаила дыхание. Послышался тихий всплеск, и из небольшого озерка, образовавшегося в ложбине между камнями появилась чья-то обнаженная женская фигура.

Присмотревшись, принцесса узнала Тиллу. Золотоволосая воительница стояла на камне и медленно расчесывала свои густые кудри небольшим гребнем. Её крепкое стройное тело, чуть тронутое бронзовым загаром, сейчас играло в лучах заходящего солнца.

Ильма залюбовалась природной красотой этой суровой девушки, на лице которой ей еще не приходилось видеть даже легкую тень улыбки. Её стройная гибкая фигура грациозно выгибалась при каждом движении, небольшая плотная грудь мерно вздымалась при каждом вздохе. Сильные стройные ноги, привыкшие к большим физическим нагрузкам, были чуть рассавлены, обнажая еле заметную пещерку, а на лобке красовалась тонкая полоска мягкого золотистого пушка.

— Не прячься, принцесса, — вдруг сказала Тилла, повернув голову к кусту, — Я тебя уже давно заметила. Выходи, не бойся.

— Я не хотела тебе мешать, — Ильма медленно подошла к девушке, — Какая же ты красивая, Тилла.

— Спасибо, госпожа, — воительница склонила голову в почтительном поклоне, — Но и ты тоже не уродлива.

— Прости мне моё любопытство, — принцесса замялась на мгновение, — Я заметила у тебя на плече какой-то рисунок. Что он означает?

— Кобра, готовая к броску, — златовласка повернулась так, чтобы Ильма смогла лучше рассмотреть татуировку, — Моё имя, воплощенное в рисунке. У Генты, той рыжей высокой — пантера, у черноглазой со шрамом на щеке Мисы — мышь.

— Я поняла, — принцесса провела пальцем по наколке.

Тилла слегка повела плечом, но не отстранилась. Наоборот, развернувшись, она мягко обняла Ильму за плечи и привлекла к себе. Её серые глаза расширились, губы слегка приоткрылись, обнажая ровный ряд жемчужных зубов. Её горячее дыхание достигло лица принцессы, согревая и расслабляя его.

Ильма вдруг почувствовала, как кровь мощными приливами согрела её тело, а низ живота призывно заныл. Она смущенно опустила глаза, но Тилла уже всё поняла. Склонившись к самому уху, она нежно коснулась мочки своими влажными губами и прошептала:

— Твой шатер будет удобен для нас. Мы расстелем шкуры на полу.

— Д-да, Тилла, — срывающимся голосом ответила Ильма, не в силах противостоять нахлынувшему желанию.

Охранница быстро оделась, и девушки, больше не произнося ни слова, направились к лагерю.

Сшитый из нескольких слоёв плотной ткани, шатер отлично предохранял от жары и стужи. Разложенные на земляном полу еловые ветки, накрытые грубой мешковиной, наполняли это неприхотливое жилище лесными ароматами и удаляли излишнюю влагу. В противоположной от полога, служившего дверью, стороне на небольшом возвышении, сооруженном из гладко оттесанных досок и застланном шкурами пумы, располагалась постель. Рядом стоял низкий столик, сделанный из отпиленного от ствола огромного дерева круга, а чуть поодаль стояло изящное кресло, сплетенное из болотного тростника.

— У тебя уютно, — Тилла прошлась по шатру, рассматривая утварь, расставленную по углам, — У меня всё набросано кое-как. Иногда даже не могу найти нужной вещи.

— Меня еще в детстве к порядку приучила моя служанка, — Ильма мягко улыбнулась, наблюдая за подругой.

— У тебя была рабыня? — воительница слегка вздернула тонкую бровь.

— Та девушка никогда не была рабыней, — обиженно произнесла принцесса, — Она рано осталась сиротой, и мой отец взял её в наш дом. Девушка оказалась смышленой и трудолюбивой. Она меня многому научила. Мы с ней сдружились.

— А-а! — Тилла мотнула головой, — А потом что с ней стало?

— Когда в замок ворвались солдаты, я сказала Грете, чтобы она спасалась через подземный ход. Но она отказалась оставить меня одну. Нас схватили. Грета была очень красивой, и солдаты решили поиграться с ней. Они увели мою служанку в заросли. Больше я её не видела. Надеюсь, что она смогла убежать.

Тилла подошла к Ильме и положила ей на плечи руки. Их глаза встретились и, не сговариваясь, девушки слились в страстном горячем поцелуе. Их мягкие влажные язычки переплелись, еще больше распаляя возбуждение, руки заскользили по телу, то прижимаясь, то ослабляя прикосновения, словно дразнили напрягшиеся от желания молодые тела.

Принцесса, больше не в силах себя сдерживать, распахнула свою рубашку. Тонкая ткань медленно сползла с её округлых плеч и медленно опустилась на пол. Следом за ней с легким шелестом упал лиловый плащ Тиллы. Еще минута, и обе любовницы уже стояли друг перед дружкой обнаженными, если не считать обуви да ошейника, который был на Ильме.

Не прекращая ласк, девушки опустились на пол и сплелись в жарких объятьях. Сильные руки Тиллы, привыкшие сжимать рукоять меча или держать лук, оказались нежными и мягкими. Пальцы её скользили по бархатной коже Ильмы, еле касаясь её чуткими подушечками, распаляя девушку всё больше.

«Исследовав» спину, рука скользнула ниже и мягко легла на упругую ягодицу. Сдвинувшись в сторону, пальцы проникли в ставшую влажной от пота ложбинку между двумя половинками, немного задержались там, потом проскользнули к дырочке и начали нежно гладить кожу, чуть надавливая на задний вход. Когда мышцы немного расслабились, Тилла решительно ввела палец в проход и стала вращательными движениями проталкивать его глубже, при этом чутко следя за реакцией подруги.

От необычных ощущений Ильма тихо застонала, выставляя зад навстречу руке партнерши. Схватив её за плечи, девушка опустила голову и захватила своими губами набухший сосок уплотнившейся от возбуждения груди подруги.

Тилла откинула голову назад и выгнулась дугой, подавшись всем телом навстречу ласкам любовницы. По её мускулистому телу пробежала мелкая дрожь, и девушка издала сдавленный протяжный стон, похожий на вой лесной волчицы. Ильма в испуге подняла глаза на подругу, но Тилла быстро прижала её голову обратно к своей груди.

Принцесса снова начала ласкать сосок, мягко покусывая его и втягивая в свой рот, дразня языком. Партнерша еще раз содрогнулась и под действием сильнейшего оргазма забилась, как рыбка, выброшенная на лед. Её тело обмякло, мышцы расслабились, а глаза сощурились до едва заметных щелочек. На губах заиграла счастливая улыбка.

Довольная тем, что смогла довести любовницу до высшей точки, Ильма разлеглась на полу. Её пещерка повлажнела, но сладостное томление отступило. Тилла приоткрыла глаза и начала медленно изгибаться, как змея. Она перевернулась и улеглась на принцессу так, что её голова оказалась между раздвинутыми ногами девушки, а низ её живота оказался над лицом Ильмы.

Златовласка уперлась коленями в пол, нависнув над партнершей, еще шире раздвинула ей ноги и припала губами к открывшемуся во всей красе бутону. Лепестки плоти, почувствовав нежное прикосновение теплых влажных губ, раскрылись, и острый язычок Тиллы проскользнул в ставшую скользкой от смазки щелку.

Ильма инстинктивно подалась навстречу этим прикосновениям и сама включилась в любовную игру, предложенную подругой. Обхватив крепкие бедра Тиллы руками, она прильнула губами к показавшемуся из-под капюшончика розоватому бугорку и принялась его лизать, чувствуя, как холмик наслаждения увеличивается и становится плотным. Не в силах себя сдерживать обе любовницы впились губами друг в дружку, наслаждаясь чуть солоноватым нектаром любви.

Их тела содрогались от возбуждения, оргазмы следовали один за другим, вытягивая все силы и наполняя новыми. И девушки вновь сливались в одно целое, постанывая и обливаясь слезами счастья, пока не вымотались до полного изнеможения.

Тилла легла на спину и раскинула руки в стороны. Веер золотых волос рассыпался по полу. На её прекрасном теле, лоснившемся от пота, заиграли отраженные от свечей огоньки. Какой же она была красивой и счастливой в эти минуты! Раскинув в стороны руки, с распущенными волосами, девушка была похожа на огромную гордую птицу, парившую над землей.

— Как ты прекрасна, Тилла! — восхищенно воскликнула Ильма, приподнявшись на локте и взглянув на подругу, — Я никогда не думала, что смогу восхищаться женской красотой. Моя Тилла! Моя Богиня!

— Ты сегодня подарила мне счастье, — тихо ответила девушка, — Я словно побывала в садах блаженства.

— Ты была там не одна, — Ильма придвинулась к любовнице и положила голову ей на плечо.

Так их и нашла охранница, пришедшая утром к шатру принцессы, чтобы занять свой пост. Взглянув на живописную картину, она осторожно закрыла полог и приняла свою обычную стойку: ноги, расставленные на ширину плеч, правая рука на рукоятке кинжала, а в левой руке чуть отставленное в сторону копьё с беличьим хвостом у острия.

***

Милард медлил с походом, и в лагере Ильмы началось беспокойство. Стали слышны разговоры, что их противник давно уже покинул городские стены и походным маршем движется к Северным областям.

Разведчицы, посланные к оврагам, сообщили, что обнаружили лишь небольшую часть войска Гирта. Основные силы были либо хорошо спрятаны где-то поблизости, либо отошли на значительное расстояние.

— А может, его вообще нет, этого войска? — задавался вопросом Ури, — Может быть, это обычная военная хитрость?

Но однажды, когда лагерь еще спал, в шатер Ильмы вбежала Тилла и грубо растолкала принцессу.

— Ч-что стряслось? — воскликнула девушка, глядя на подругу ничего не понимающими глазами.

— Поднимайся! — Тилла кинула ей одежду, — Ури получил срочное известие. Нам нужно готовиться к битве!

— Какой битве? С кем? — Ильма села на лежанку и затрясла головой.

— Милард вызывает нас на бой, — глаза Тиллы загорелись, как у дикой кошки.

— Уф, — принцесса начала натягивать рубаху, путаясь в широких рукавах, — Объясни, в чем дело.

— Тебе всё Ури расскажет, — охранница выглянула из шатра и громко свистнула.

Тот час перед ней выросли три её подруги. Девушка быстро сказала им что-то, и воительницы исчезли. Ильма уже натягивала на ноги сапоги, когда, резко откинув полог, к ней вбежал Ури.

Вид у него был не самый лучший: обычно застегнутый на все пряжки и подобранный тугим поясом, кожаный панцирь торчал в разные стороны, словно его владельца только что тщательно обыскали, бронзовый шлем съехал на бок. Лицо солдата было красным и мокрым от пота. Глаза бешено вращались.

— Милард выступает, — задыхаясь, выпалил Ури.

— Спокойно! — крикнула принцесса, — Мы тоже выступим. Только спокойно.

— Милард перекрыл нам выход из лагеря, — немного отдышавшись, заявил командующий, — Мы в ловушке. Выбираясь из неё, неминуемо напоремся на его стрелков.

— Командир! — Тилла подняла вверх руку, требуя внимания, — Выход есть. Разыщи своего помощника Ланда, дай ему два десятка крепких парней и оставь здесь. Они будут прикрывать наш отход. В бой не вступать, устроить обвалы, камнепады. Это задержит солдат Миларда, если им посчастливится войти в ущелье. Мы же обогнем лагерь по скалам и выйдем в тыл вражескому войску.

— Нам помешает болото, — возразил Ури.

— Мои девушки нашли проход, — невозмутимо ответила Тилла, — Они проведут наших людей, а я с пятью всадницами останусь с принцессой. И советую поторопиться.

Лагерь забурлил, как закипевший котел. Из шалашей и землянок выбегали люди, на ходу приводя в порядок одежду и оружие, выводили лошадей, седлали их и проверяли крепость стремян. Женщины спешно собирали кухонную утварь, скатывали одеяла, укладывали в повозки провизию. Все понимали, что в лагерь уже никто не вернётся.

— Если победим, — говорили одни, — То вернемся в город и в свои селения.

— Если погибнем, — подхватывали другие, — То и возвращаться будет некому.

Войско, вытянувшись в длинную цепь, медленно двинулось в ущелье, ведомое десятью девушками, показывавшими дорогу и оставлявшими ориентиры для идущего следом обоза. Вскоре лагерь опустел. Лишь два десятка воинов во главе с Ландом расположились на склонах гор, служивших воротами в становище. Они медленно обходили крутые откосы, проверяли камни, в изобилии лежавшие на косогоре, некоторые подрывали, чтобы можно было легко и быстро скинуть их вниз на головы противника.

Сам командир взобрался на высокое дерево. Оттуда из густой его кроны хорошо просматривалась дорога, ведшая к лагерю. Ланд заранее предупредил своих солдат, что в случае опасности два раза прокричит кайрой. Он даже продемонстрировал своё умение, чем изрядно всех повеселил.

А тем временем Ури уже пробирался через болото. Девушки действительно обнаружили узкую тропу, по которой мог пройти всего один человек. Но и этому были рады. Воины встали в затылок друг другу и двинулись вслед за проводницей, державшей свою лошадь под уздцы. Такой способ немного замедлил продвижение, но войско неумолимо шло вперед.

Тилла подъехала к опушке леска и привстала на стременах, оглядывая местность. Перед маленьким отрядом лежало огромное поле. Трава уже успела выгореть на солнце, и кое-где были видны рыжие пятна и проплешины.

— Милард не зря выбрал именно это место, — задумчиво произнесла Ильма, — В своем войске он уверен, но не знает, с каким противником ему предстоит встретиться. А тут нет никаких укрытий, чтобы спрятаться.

— Да, ты права, принцесса, — согласилась Тилла, — Лес редкий, всё видно. Уверена, что нас он уже заметил.

Девушка указала в сторону, где Ильма заметила нескольких всадников, видимо, тоже осматривавших поле предстоящего сражения. Они энергично размахивали руками, о чем-то спорили. Из всей группы выделялся один высокий, гордо восседавший на превосходном скакуне человек. Он медленно поворачивал голову то вправо, то влево, словно старался запомнить все изгибы рельефа.

— У меня руки чешутся! — воскликнула одна из охранниц, — Так и хочется полоснуть мечом по этой мрази!

— Держи себя в руках, Миса! — прикрикнула на неё Тилла, — Взвинченные нервы в бою — плохие попутчики.

— Да, Кобра, — девушка почтительно склонила голову, — Твои слова верны. Я учту это, когда обнажу меч.

— Ури уже выстраивает отряды в боевом порядке, — сообщила Леона, высокая девушка с косматой копной волос, похожей на гриву льва.

— Давно пора, — заключила Тилла.

— А где остальные охранницы? — Ильма завертела головой.

— Все здесь, — успокоила её подруга, — Держатся на расстоянии, чтобы предупредить об опасности.

Коротко свистнув, она ударила коня пятками, и отряд поскакал к небольшому пригорку, где уже были Ури и его командиры. Они оживленно совещались, размахивая руками и мечами, но с появлением принцессы замолкли.

— Что будем делать? — невозмутимо спросил Ури, — Войско Миларда выстраивается на берегу. Тыл прикрывают овраги.

— Мне кажется, — Ильма покосилась на Тиллу, — Нам следует встать перед лесом. Здесь местность более ровная.

Согласно кивнув, Ури начал отдавать приказания. Во все концы поскакали вестовые, и через несколько минут на поле начали выходить отряды, ощетинившиеся копьями, вилами, пиками. Они выстраивались в длинные шеренги, смыкая свои ряды и выставляя вперед нехитрое оружие. Перед войсками сновали конные командиры, выравнивая строй и подбадривая солдат.

Ильма тоже решила сказать несколько слов. Выехав перед строем, она подняла вверх правую руку с обнаженным мечом и громко заговорила:

— Друзья! Сегодня решается наша судьба! Если мы дрогнем и разбежимся, как зайцы, люди заклеймят нас позором. Если мы не дрогнем, то покроем себя славой! Многие из нас погибнут, но они сложат свои головы во имя счастья наших детей! Смелее в бой, друзья! Я, принцесса Ильма Брок, с вами!

Дружный рев одобрения прокатился по войску. Солдаты потрясали оружием, демонстрируя решимость. На хмурых лицах загорались улыбки, расправлялись плечи, поднимались головы.

Внезапно всё затихло. Не было слышно даже разговоров. Вся эта людская масса застыла в ожидании чего-то страшного, но неизбежного. Взоры были устремлены вдаль, откуда слышался легкий топот и звон металла.

— Кажется, началось, — к Ильме подъехал Ури, — Милард пустил в атаку пехоту. Проверяет.

В подтверждение его слов на поле появились стройные ряды пеших легионеров в сверкающих на солнце шлемах. Фаланга наступала ровным строем, выставив вперед длинные копья с красными лентами, привязанными к острию.

— Смертники, — пояснила Тилла, — Их задача как можно дольше продержаться. Тем временем, в бой вступит тяжелая кавалерия и боевые колесницы.

Когда до войска принцессы оставалось не более ста шагов, на наступавших внезапно обрушился град стрел и дротиков. В считанные минуты фаланга была остановлена и перебита. Никому не удалось подойти близко к шеренге, но и повернуть назад никто не смог. Опять наступило затишье.

Ури отдал команду, и войска перестроились. Вперед вышла небольшая группа воинов, вооруженная длинными пиками. Выстроившись в одну линию, они установили перед собой упоры, сколоченные из стволов дерева, и положили на них своё оружие. Ильма недоверчиво взглянула на это странное сооружение, но ничего спрашивать не стала.

Послышался мерный топот. Гул нарастал с каждой минутой, и вскоре из-за бугра вынырнули колесницы, запряженные четверками крепких лошадей. В повозке кроме возницы был еще и стрелок. Он держал в руке большой арбалет, готовый к действию.

— Внимание! — раздалась команда.

Воины напряглись и присели на одно колено, уперев копья в землю. Ильма сообразила, что атакующие колесницы теперь уже не смогут остановиться, иначе начнется давка.

Взмыленные кони на полном ходу врезались в заграждения. Снова посыпались стрелы, поражавшие с завидной точностью находившихся в колесницах арбалетчиков и управлявших лошадьми людей.

— Хоп! — послышался громоподобный возглас Ури.

От изумления Ильма даже раскрыла рот. Раздался громкий треск. Девушке показалось, что разверзлась земля. Это пришли в действие механизмы, придуманные Ури. Щиты, сколоченные из толстых досок, способные выдержать тяжелую повозку, разошлись в стороны, открыв глубокие траншеи, вырытые заблаговременно.

Следовавшая за колесницами кавалерия, с дикими воплями налетела на это неожиданное препятствие. Всадники, не успев сориентироваться, падали на дно глубоких канав, усеянных острыми прутьями, сверху на них обрушивалась огромная масса взбесившихся животных, судорожно работавших копытами, ломая черепа и кости своих всадников. Те же, кому удалось преодолеть эту преграду, натыкались на выставленные копья или гибли от стрел. Со всех сторон слышались стоны, мольбы о помощи, конское ржание.

Ильма зажмурила глаза. Ей вдруг вспомнился недавний сон. По странному необъяснимому стечению всю происходило именно так, как девушка видела в своих сновидениях. И принцессу вдруг охватил страх. Зажав голову руками, она готова была броситься без оглядки, лишь бы убежать подальше от этого кошмара.

— Что с тобой, госпожа? — услышала она встревоженный голос Тиллы.

Придя в себя, она увидела, что на их колонны движется плотный строй пехоты Миларда, ощетинившись копьями и поблескивавший на стоявшем в зените солнце начищенными до зеркального блеска шлемами и панцирями.

Впереди на вороном жеребце гарцевал её злейший враг. Принцесса с ужасом увидела на его лице зловещую улыбку. Выхватив из ножен свой меч, Милард что-то крикнул, и колонна пустилась в стремительную атаку.

Ури успел перестроить свои отряды и был готов к удару. Две армии, полные решимости и уверенные в своих силах, сошлись в кровавой схватке. Некоторое время успех не сопутствовал ни одной из сторон. Милард носился среди своих воинов, выкрикивая ругательства и угрозы. Иногда он и сам ввязывался в бой, но солдаты оттесняли своего предводителя и сами бросались в новую кровавую атаку.

Солнце пекло нещадно, но стороны не желали уступать победу. Они, то расходились, то вновь бросались вперед, перепрыгивая через тела убитых. Наблюдая со своего пригорка за сражением, Ильма вскоре уже не могла различить, где бьются её люди, а где солдаты Миларда. Только Ури, иногда привставая на стременах своей буланой кобылы, что-то быстро говорил, указывая на поле, и его помощники опрометью бросались в битву.

Начали сгущаться сумерки, но долгожданной прохлады они не принесли. Воздух, наполненный запахами запекшейся крови и конского пота, стал вязким и тяжелым.

— Враг выдыхается, — объявил Ури, — Скоро дрогнет.

Вдруг за их спинами раздался громкий свист. Охранницы, сгруппировавшись, встали полукругом вокруг принцессы. Ильма увидела, как из леса на них надвигается огромная черная масса. Это были солдаты Гирта. Все забыли о них, и братец Миларда, воспользовавшись этим, обогнул поле боя и напал с тыла, отрезав Ильме и её людям путь к отступлению.

— Нас окружают! — крикнула Тилла, — Спасайся, принцесса! Мы их задержим!

Завязалась ожесточенная схватка. Ури с небольшим отрядом рванулся в атаку, попытавшись хоть не надолго задержать противника. Зазвенели мечи, засвистели стрелы. Толстый дротик пролетел в нескольких дюймах от головы принцессы и вонзился в дерево. Три девушки-охранницы бросились наперерез группе солдат, пытавшихся подступиться ближе к их госпоже.

— Беги, госпожа! — крикнула Тилла, — Еще немного, и будет поздно! Беги же!

Отыскав узкую брешь, Ильма дала своему коню шпоры и понеслась по узкой едва различимой тропе в сторону густых зарослей папоротника. За ней следовали три всадницы, прикрывая отход. Но вскоре топот копыт их лошадей стих.

Оглянувшись, Ильма поняла, что осталась одна. Она хотела придержать лошадь, чтобы осмотреться, но в следующий миг большой камень, выпущенный из пращи, выбил её из седла. Лошадь, почувствовав свободу, громко заржала и понеслась сквозь заросли дикого шиповника и папоротника, оставив свою всадницу в высокой траве.

Стемнело. Начал накрапывать мелкий дождь. Ильма открыла глаза. Голова гудела, нудно ныло плечо. Перед глазами плясали радужные зайчики. Девушка попыталась встать. Бок пронзила резкая боль, заставившая её вскрикнуть. Голова закружилась, и принцесса обессилено упала в густые заросли осоки.

Собрав последние силы, она приподнялась, упершись здоровой рукой в большой плоский камень. Вокруг стояла звенящая тишина. Не было слышно даже треска цикад.

— Неужели, битва окончена? — подумала Ильма, — Ничего не слышно.

Осмотревшись, она увидела впереди небольшой пригорок и поползла к нему, надеясь оттуда рассмотреть окрестности. Ведь должен же был кто-то остаться в живых! Добравшись до холма, она присела на пенек. По черному небу плыла огромная луна, сопровождаемая мириадами звезд. Огромное поле было завалено телами убитых. Кое-где раздавались неясные звуки. Это раненые солдаты звали на помощь. Но некому было им помочь.

Ильма грустно вздохнула и хотела подняться, но предательская боль впилась ей в спину, и принцесса, потеряв сознание, кубарем скатилась в высокую траву.

***

Ирм угрюмо шел за лошадью, тащившей нагруженную домашней утварью телегу. Покидать насиженные места всегда грустно. Но таков уж уклад его народа. Главное правило гласит: больше одного оборота солнца на месте не сидеть. Остаться могут лишь больные и старики. Им не выдержать долгой дороги и тягот обустройства на новом месте. С этим смогут справиться только молодые и сильные. Этому укладу следуют многие сотни лет его предки, и он отправляется в путь, чтобы выжить.

Маленький караван, состоявший всего из трех повозок и одного фургона, служившего ночлегом и укрытием от непогоды, медленно продвигался по раскисшему от обильных дождей тракту. Осень в этом году выдалась ранней и суровой. Видно, и зима будет холодной и снежной. Придется попотеть, долбя лед, чтобы порыбачить. Зато пушного зверя будет много. А это значит, что с наступлением теплых дней можно выменять на шкурки много еды и добротной одежды из хорошей материи.

Вот тогда Ирм и придет в фургон Маары, чтобы сделать её своей женой. Она уже заждалась его. Парень видел, как его возлюбленная смотрит на него, как провожает взглядом. Её отец — человек суровый, но и он хочет, чтобы его последняя дочь ушла с человеком, который сможет позаботиться о ней.

Из фургона высунулась заспанная голова Лима, младшего брата Ирма. Юноша покрутил похожим на тыкву черепом и неохотно слез на землю. Сейчас его очередь следить за караваном. Но старший брат и не собирался уступать место.

— Ты мне не доверяешь? — с ехидной усмешкой спросил Лим.

— Не доверяю, — согласился брат, — Ты же сам знаешь. Кто два дня назад чуть не прозевал волков? Кто не увидел ямы, в которую потом угодила Гнедая?

— Задумался я, — попытался оправдаться юноша.

— Вот и думай дальше, — огрызнулся Ирм, — А я за лошадьми послежу пока.

Из фургона, кряхтя и отплевываясь, вылез старый Бродо, почтенный отец семейства. Он был еще крепок, но уже чувствовал, что каждый год для него может стать последним. Поэтому, он хорохорился и лез во все стычке с одноплеменниками, доказывая, что еще силен.

Оглядевшись по сторонам, Бродо неспешной походкой направился к зарослям ивняка, чтобы справить нужду. Братья, заметив отца, притихли и теперь шагали за телегами в гордом молчании. Всем уже до смерти надоели их постоянные стычки, за которые отец не раз обещал хорошую взбучку обоим, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.

— Ночуем здесь, — объявил Бродо, — скажи Фейре, чтоб начинала готовить ужин, а сестре своей скажешь, чтобы ягод набрала и кипятком залила. Вон, куст пухнет уже.

Телеги были выставлены в круг, в центре которого установили фургон. Лошадей выпрягли и, стреножив, пустили пастись на сочной траве. Фейра, молодая девушка, оправив платье, сшитое из лоскутов, повязала фартук с широким нагрудником и принялась хлопотать вокруг огромного казана.

Она попала в семью Бродо в прошлом году, когда они зимовали на «Ручьях». Ирм, охотясь на лисиц, нашел в наспех вырытой землянке окоченевшую девушку, свернувшуюся калачиком. Она почти не шевелилась, обессилев от холода и голода. Парень принес её домой, чем вызвал недовольство родственников. Съестные припасы подходили к концу, а тут еще один рот.

Но Бродо в один момент решил эту загвоздку, хлопнув кулаком по столу.

— Ты кто, девка? — спросил он, когда та пришла в себя.

— Фейра, — ответила девушка, — Я сбежала от хозяина.

— Кто твой хозяин?

— Мельник Фасто. Я была его рабыней. Крутила жернова его мельницы.

Бродо надолго задумался. Мельника Фасто в округе знали все. И все недолюбливали за его жадность и грубость. Но никто не знал, что у Фасто есть невольница. Сам он никому ничего не говорил, а девушку не выпускал из дома.

Поразмыслив, он снова стукнул кулаком по столу, призывая к вниманию, и объявил, что Фейра останется у них. Пусть живет и помогает по хозяйству. Но остается пока рабыней. На том все и согласились.

Работы девушка не боялась, выполняла её быстро и добросовестно. Была тихой, ни с кем не спорила и очень скоро стала всеобщей любимицей. Кроме всего, Фейра прекрасно пела, и люди часто звали её на семейные праздники. Бродо не возражал. А когда пришла пора трогаться в путь, не раздумывая, посадил её в фургон.

Лишь только Лим всё норовил задеть девушку, оскорбить, укусить побольней. А однажды, дождавшись, когда рабыня пошла в сарай, набросился на неё и попытался изнасиловать. На счастье Ирм всё видел и хорошенько отходил брата кнутом, а вечером нажаловался отцу. За свою выходку Лим был лишен права сидеть за одним столом со всей семьей и целое полнолуние подъедал то, что оставалось от трапезы.

Со старшей дочерью Аммой Фейра сдружилась быстро. Они вместе уходили в лес собирать ягоды и грибы, вместе ухаживали за домашней скотиной. Амма старалась помочь девушке, чем могла.

Когда окончилась зимовка, всё семейство Бродо перебралось поближе к Голубому водопаду, где задержалось надолго. Мужчины срубили хороший дом, девушки поселились в одной комнате. Часто по ночам рабыня рассказывала Амме о своей далекой родине, где никогда не бывает зимы, где у людей темная кожа, и они носят красивые одежды, где в лесах водятся диковинные птицы и звери.

Молодая хозяйка слушала невольницу с открытым ртом, а однажды пообещала, что упросит отца и братьев отпустить её в родные места.

— Не надо туда, — грустно ответила Фейра, — Никто меня там не ждет.

— Почему? — не поняла девушка.

— Там, на моей родине на меня впервые надели рабский ошейник, — сказала та, — Когда умерли родители, сестра продала меня одному богатому купцу. Он увез меня с собой, а потом продал мельнику за то, что я не доставляла ему удовольствие в постели.

— А этот мельник тоже заставлял тебя спать с ним?

— Фасто женщины не интересовали, — заявила рабыня, — Он раздел меня догола и приковал к валу, который вращает жернова. Я с утра и до вечера крутила этот вал. А иногда и ночью, если много зерна было. А Фасто стоял рядом и бил меня кнутом. Несколько раз я падала без сил, но он поднимал меня и бил вновь.

— А как тебе удалось сбежать? — спросила Амма, — Ведь ты была прикована.

— Как-то Фасто получил много денег, — Фейра смущенно улыбнулась, — И устроил дома пирушку с друзьями. Они сильно напились, и мельник похвастался, что у него есть кое-что для них, если те заплатят ему по золотому. Всю ночь его гости насиловали меня, заставляли делать всякие мерзкие вещи. А под утро они заснули. Мой хозяин давно уже спал, поэтому, некому меня было сажать на цепь. Я быстро оделась и убежала, но в лесу заблудилась. Было очень холодно и много снега. Я провалилась в какую-то нору, где и нашел меня твой брат Ирм. Да хранят его Боги от невзгод!

В котле весело булькала похлебка, разнося по округе запахи вареного мяса и овощей. Семейство уселось вокруг костра и с аппетитом уписывало приготовленную Фейрой снедь.

Покончив с едой, девушки собрали посуду и понесли её к протекавшему неподалеку ручью, чтобы помыть. Амма, засмотревшись на красивый цветок, отстала. Вдруг у самого ручья раздался громкий крик рабыни. Девушка и мужчины бросились туда, побросав свои кружки с шиповниковым чаем.

Фейра стояла около ствола большой сосны, обхватив её руками, и ошалелыми глазами смотрела на большой куст орешника, шепча молитвы.

— Что случилось? — Бродо оторвал рабыню от ствола и встряхнул.

— Т-т-ам, — бледная от страха Фейра ткнула пальцем в заросли.

— Что там? — Ирм раздвинул ветки и замер, будто проглотил кол.

— Ну, что там? — крикнул Бродо.

— Отец, — поникшим голосом сообщил парень, — Там мертвец. Баба. Вся оборванная, с ошейником, но на поясе у неё меч.

— Что ты мелешь! — рявкнул старик.

Отпустив рабыню, он смело шагнул в чащу. Раздвинув ветви, он замер, схватившись за голову. Помянув Богов, попросив у них прощения и выразив надежду на защиту, Бродо присел на корточки и уставился в землю.

Протянув свою огромную шершавую руку, он приложил её к шее лежавшей в траве девушки.

— Жива еще, — заявил старик, — Ну, что делать будем?

— Всё равно сдохнет, — гаденько улыбаясь, выпалил Лим, — Чего с ней возиться?

— Закрой рот! — прикрикнул на него отец, — Или опять хочешь объедки со стола подбирать? А-ну, принеси старое одеяло! И живо, сопляк!

Аккуратно уложив девушку на расстеленное сукно, братья под руководством Бродо отнесли её в свой лагерь и уложили на телегу. Амма и Фейра стащили с неё грязную рваную одежду и тщательно вытерли тело мокрым полотенцем. Ирм осмотрел ошейник и оттащил отца в сторону.

— Я, кажется, знаю, кто эта девушка, — шепотом сказал он.

— Ну, и кто же? — усмехнулся старик.

— Помнишь, весной у нас гостил один человек? — начал парень, — Ну, в форме гвардейца с косым шрамом на лбу?

— А, помню, — обрадовался Бродо, — И что?

— Он рассказывал, что принцесса с Севера собирает войско, чтобы сражаться с каким-то человеком, который захватил наши земли. Помнишь?

— Наши земли никто не захватывал, — обрубил сына отец.

— Ну, не наши, — отмахнулся Ирм, — Какая разница? Так вот, он описал ту принцессу и про ошейник сказал. И еще сказал, что эта принцесса сама была рабыней этого человека. Потом сбежала и поклялась, что не снимет с шеи этот обруч до тех пор, пока на земле не останется ни одного невольника. За это рабыни провозгласили её своей Королевой.

— А я еще посмеялся над ним, — хихикнул Бродо, — Сказал, что тогда этой сумасшедшей носить хомут до самой смерти.

— Верно! — парень похлопал отца по плечу, — Так вот, это она и есть!

— Хозяин! — к мужчинам подбежала Фейра, — Хозяин! Идите скорее! Она пришла в себя. Мы её шиповником напоили.

Все опрометью бросились к телеге. Девушка лежала с широко открытыми глазами и беззвучно шевелила губами. Бродо, склонившись над ней, попытался разобрать хоть слово, но ничего не смог понять. Подоткнув одеяло, он ласково, на сколько мог, погладил её по голове и отошел в сторону.

— Отец, — дернула старика за рукав Амма, — Разреши нам взять её с собой! Не по-человечески получится, если мы её бросим. Мы с Фейрой выходим её. Принцесса она или простая рабыня, сейчас не так важно. Она нуждается в нашей помощи. Ты же сам говорил, что людям помогать нужно. Боги зачтут это.

— А если её ищут? — влез Лим, — Нам всем тогда не поздоровится.

— Сказано тебе, замолчи! — Ирм отвесил брату крепкий подзатыльник, — Как отец решит, так и будет!

Зима, как и говорил Ирм, наступила рано. Всё чаще утром были видны замерзшие лужицы, а с деревьев облетела уже вся листва, и голые скелеты покрывались тонкой ледяной корочкой. Озеро еще не заковал лед, и братья торопились наловить как можно больше рыбы, которую Амма с Фейрой чистили, разделывали и вялили.

Ильма проболела три полнолуния, но её сильное тело и воля к жизни помогли одолеть все невзгоды. Когда выпал первый снег, она уже поднималась с постели, а вскоре присоединилась к девушкам и с большой охотой включилась в домашние заботы. Принцесса быстро научилась нехитрым женским обязанностям и помогала девушкам по хозяйству.

Бродо радовался своей новой помощнице, а Ирм даже стал меньше думать о Мааре и больше времени уделял Ильме. Только Лим ходил мрачнее тучи и всё время ворчал. А когда Отец со старшим сыном отправились в лес за пушным зверем, ни с того, ни с сего вдруг налетел на Фейру и ударил её.

Девушка свалилась в сугроб, уронив кувшин с молоком, который несла в дом из хлева. Юноша побагровел от злости и начал орать, грозясь отстегать неуклюжую рабыню хлыстом.

— Дрянь! — вопил он, — Когда отца и брата нет дома, я здесь хозяин и волен наказывать, как и за что мне заблагорассудится!

— Оставь её в покое! — вдруг раздался голос.

Лим обернулся. Перед ним с хлыстом в руке стояла Ильма. Позади, прячась за её спину, стояла Амма, дрожа от страха.

— Ты кто такая? — взвился парень, — Сейчас я разберусь с рабыней, а потом и за тебя примусь!

— Только тронь Фейру! — грозно сказала принцесса, помахивая хлыстом, — Я с тебя всю твою поганую шкуру спущу!

Лим, не совладав с собой, бросился на девушку, но хлыст свистнул в воздухе, и молодой человек закатался по земле, схватившись за лицо. Ильма наносила удары по спине и ногам несостоявшегося хозяина, заставляя его кататься в грязи и выть от боли.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы Маара не вступилась за брата. Вечером, когда Бродо и Ирм вернулись домой, она рассказала о случившемся.

— Подойди ко мне, мерзавец! — прорычал старик.

Лим на несгибающихся ногах встал перед отцом. Вид у него был самый жалкий. Бродо, бросив взгляд на Фейру и сидевшую рядом с ней Ильму, медленно встал и подошел к стене, на которой висел тот самый злополучный хлыст.

— Сегодня ты получил своё, — с издевкой сказал он, — Но впредь, если ты еще раз заговоришь о том, кто в доме хозяин, то я сам выдеру тебя на глазах у всех. А теперь убирайся из дома. Спать и жрать будешь вместе со свиньями. Там тебе самое место. Пошел прочь!

С тех пор Лим стал тише воды и старался не попадаться на глаза Ильме и Фейре. Он забивался в дальний угол, когда кто-то из них входил в загон, и не вылезал из своего убежища, пока не оставался один.

Однажды долгим зимним вечером всё семейство сидело дома у печи. За окнами бушевала вьюга, валил густой снег. Внезапно в дверь постучали. Амма, отложив в сторону вязание, пошла открывать.

— Если это Лим, — буркнул отец, — Пусть сидит в сенях. Я не желаю его видеть.

— Отец, — девушка поспешно вернулась в дом, — Там Глем, местный староста. Он хочет с тобой поговорить.

— Пусть войдет, — разрешил Бродо.

В избу вошел коренастый еще не старый мужчина, весь облепленный снегом. Длинные седые волосы и жиденькая бородка покрылись ледяной коркой. Похоже, он не один час провел на морозе и основательно продрог.

Отряхнувшись и скинув овчинную доху, Глем сел поближе к огню. Ильма протянула гостю кружку с горячим вином, чтобы тот согрелся. Отхлебнув напиток, староста пару раз кашлянул и уставился на Бродо немигающим взглядом.

— С чем пожаловал, уважаемый Глем, — сдержанно улыбнувшись, спросил старик.

— Кхе. Хорошие у тебя рабыни, — начал тот, — Я бы купил вон ту, с льняными волосами.

— Я не торгую рабами, — отрезал Бродо, — Если ты пришел за этим, то разговора не будет. Пей вино и уходи.

— Кхе-кхе, — Глем снова кашлянул, — Нет, Бродо. Я пришел не за этим.

— Тогда не тяни, — посоветовал хозяин дома.

— Не торопись, Бродо, — староста медленно потягивал вино, — Тут один человек объявился. Я у озера был, лодки проверял. Знаешь, хоть и зима, а своё хозяйство...

— Какой еще человек? — насторожился старик.

— Ну, такой, высокий, крепкий, — Глем развел руками, — Ходил по берегу. Я подумал, что он хочет что-нибудь украсть. Подошел, спросил, что надо. А он вытащил из-за пазухи кошель и мне протягивает. А там золотых монет, о-о-о!

— И что? — Бродо начинал сердиться.

— А потом спрашивает, — продолжал староста, — Нет ли в моём селении девушки с льняными волосами и большими серыми глазами. И ошейник бронзовый носит. Ну, говорю, есть такая. Она рабыня уважаемого человека. А как звать, не скажешь? Не знаю, говорю. Но красавица. Тогда, говорит, иди к этому человеку и передай, что я хочу поговорить с этой рабыней. Дело у меня к ней. Скажи, мол, весточка от Ури. Она поймет.

— От кого? — Ильму словно подбросило на стуле.

— Ишь ты! — усмехнулся Глем, — Видать, знает, кто такой этот Ури!

— А-ну, погоди, отец, — встрял Ирм, — Может, это вовсе не друг, а враг. Я пойду посмотрю, кто это.

— Он еще передал, — староста порылся в кармане и протянул что-то Бродо, — Говорит, эта девка должна узнать.

Ильму прошиб холодный пот. Конечно, она узнала. Это был перстень её подруги. Но Тилла никогда не снимала его. Она говорила, что перстень стал ей мал и врос в палец. Девушку передернуло от одной мысли, что её верная охранница мертва.

Дрожащими руками она взяла перстень.

— Ну, что скажешь? — спросил Бродо, — Знакома тебе эта штучка?

— Да, хозяин, — глотая слезы, ответила принцесса.

— Может, и мужчина тот тебе знаком? — оскалясь в притворной улыбке, проскрипел староста.

— Может, и знаком, господин, — неуверенно ответила Ильма, — Простите глупую рабыню, но Вы его так описали, что...

— А ты сама сходи и посмотри, — предложил Глем, — Он там, на берегу.

— Да-да, — девушка начала собираться, — Я пойду.

— Вместе сходим, — Ирм вскочил со своего места, — Пурга на дворе. Потом ищи тебя.

— Э, не-ет! — взвизгнул староста, — Тот человек просил, чтобы девка одна пришла.

— Я сказал, что пойдем вместе! — взревел Ирм.

— Остынь! — осадил его отец, — Здесь недалеко. Девчонка одна дойдет.

Ильма поспешно натянула на ноги сапожки, сшитые из медвежьей шкуры, накинула на плечи козий полушубок и выскочила в сени. Староста уже собрался последовать за ней, но Бродо преградил ему дорогу.

— Посиди здесь, пока она не вернется, — твердым голосом сказал он.

Метель немного утихла, на небе появился молодой серп, окруженный яркими звездами. Мороз хватал за уши, щипал нос и щеки. Но Ильма уже ничего не замечала. Она бежала по занесенной снегом тропинке к пирсу, где её ждал человек, который мог рассказать, что сталось с её друзьями. Девушка надеялась услышать объяснения, как перстень оказался у него.

— Неужели, Тилла погибла?! — думала принцесса, и эти невеселые мысли сжимали ей сердце, — А если она и её «сестры» попали в лапы Миларда?

На берегу было тихо. Только днища перевернутых баркасов и шлюпов чернели на белом снегу. Девушка остановилась, чтобы перевести дух. Вдруг что-то жесткое и тяжелое обрушилось на её голову. В глазах потемнело, и Ильма начала медленно оседать в сугроб. Чьи-то руки подхватили её, накинули на голову плотный мешок и понесли. Последнее, что услышала принцесса, перед тем, как потерять сознание — до боли знакомый голос. Голос человека, которого она ненавидела до содрогания, до боли в висках. Да, она услышала голос Миларда.

— И-ильма-а!!! — Ирм вслушивался в звенящую от мороза пустоту, — Где ты-ы?!!

Но только долгое эхо было ему ответом. Парень тер глаза, всматриваясь в белую равнину, заглядывал под перевернутые корпуса лодок, но девушки нигде не было. Бродо тоже ходил по берегу, рассматривая следы.

— Хозяин, — позвала Фейра, присев на корточки, — Не ищите её. Она уехала.

— Как уехала? Куда? — голос Ирма задрожал от обиды, — Почему? Мы же так хорошо к ней... с ней...

— Сани, — рабыня ткнула пальцем в ровный глубокий след в снегу.

Домой шли в полной тишине. Только Фейра всхлипывала и прятала лицо в толстые вязаные рукавицы. Не в силах слышать эти рыдания, Бродо обнял девушку за плечи, пытаясь успокоить. Рабыня затихла, но, придя домой, разрыдалась на плече у Аммы.

А утром, лишь только забрезжил рассвет, Фейра бросилась в ноги Бродо с мольбой отпустить её на поиски Ильмы. Старик долго молчал, но, в конце концов, как всегда, хлопнул кулаком по столу и твердо сказал:

— Вот что, Фейра! Я никогда не считал тебя своей собственностью. Поэтому, сейчас я сниму с тебя ошейник, и поступай, как знаешь. Не держи на нас зла.

— Что вы? — девушка кинулась целовать старику руки, — Я видела от Вас только добро, хозяин!

— Я тебе больше не хозяин, — ответил Бродо, — Езжай искать свою подругу. Но помни, если будет трудно, ты всегда сможешь вернуться. Я приму тебя, как родную дочь.

День был тихий и солнечный. Фейра надела новое шерстяное платье, которое подарила ей Амма, теплые сапожки с бобровым мехом и недавно сшитую из шкуры рыси шубку. Попрощавшись, она закинула за плечи котомку с едой, сунула за пазуху кошель с несколькими золотыми монетами и тронулась в путь. У опушки леса девушка обернулась. На пороге избы никого не было. Бродо и его дети занялись повседневными заботами.

Фейра глубоко вздохнула и быстро зашагала по дороге. Что её ждало там, впереди, за густыми лесами и бескрайними полями? Но она верила, что её подруга отыщется, как бы далеко она ни была.

***

Ильма открыла глаза. Голова немного побаливала от удара. Девушка хотела пощупать её, нет ли шишки, но поняла, что сделать этого не может. Приподняв голову, она обнаружила, что вместо одежды, лежавшей тут же на стуле, на неё надет узкий плотный кожаный мешок, закрывающий всё тело от пят до шеи. Кроме этого, она была туго обмотана широкими кожаными ремнями, а в рот вставлен большой тряпичный кляп, который нельзя было вытолкнуть из-за тугой полоски материи, намотанной на нижнюю часть лица.

— Всё-таки, нашел меня, мерзавец, — с горечью подумала принцесса, и ей вдруг стало страшно.

Она лежала на узкой деревянной кровати без матраса. Рядом стоял обычный деревенский стул, на спинке которого висела её одежда, только вся изорванная. В комнате никого не было, только одиноко подрагивала свеча в бронзовом подсвечнике, стоявшем на столе.

Была глубокая ночь. Девушка поняла это по черному оконцу. Значит, увезти её успели не очень далеко. И что же? Всё равно на поиски уйдет много времени, если вообще Бродо с сыновьями станут её искать.

За дверью раздался шум, и в комнату вошел Милард. Лицо его было красным от мороза и сияло от удовольствия, на плечах белел свежий снег. Скинув шубу прямо на пол, он бросил насмешливый взгляд на пленницу, и его глаза засверкали знакомым злорадным огнем.

— Ну, что, сучка! — крикнул юноша, — Поняла, с кем сцепилась?

Не желая радовать этого людоеда отвратительным мычанием, Ильма отвернулась к стене. Но Милард был настроен по-другому. Подскочив к девушке, он схватил её за подбородок и развернул к себе.

— Смотри на меня, рабыня! — заорал он и несколько раз ударил принцессу по щекам, — Выполняй приказ, дрянь! Я — твой господин, а ты — ничтожество, рабское отродье!

Он орал, не замолкая, и хлестал по лицу, пока в кровь его не разбил. Ильма начала задыхаться, и Милард сорвал с её лица повязку и с силой выдернул изо рта затычку.

Стало легче, и девушка вздохнула полной грудью. Переведя дух, она с усмешкой посмотрела на юношу. Тот перехватил её взгляд, но говорить ничего не стал. Подойдя к столу, он налил себе полный бокал вина и залпом выпил.

— Хочешь? — как ни в чем не бывало, спросил он Ильму, — Вино хорошее, только холодное.

— Нет, благодарю, — не теряя достоинства, ответила принцесса.

— Ты забыла добавить слово «господин», — с улыбкой сказал Милард.

— Я ответила так, как сочла нужным, — стараясь говорить спокойно, ответила девушка.

— Ерепенишься? — молодой человек хмыкнул и подошел к двери, — Лекаря ко мне!

В дверях появился старик и согнулся в учтивом поклоне. Бросив на него брезгливый взгляд, Милард кивнул на Ильму:

— Мы тут немного повздорили. Посмотри, что там.

— Слушаюсь, мой Господин, — старик снова отвесил поклон и мелкими шажками подошел к пленнице.

Осмотрев её лицо и вытерев кровь, он сказал, что ничего страшного, и быстро покинул комнату.

— Утром трогаемся в путь, — Милард сел на стул, — Тебе снова заткнут рот, так что, если хочешь что-нибудь мне сказать, то сейчас — самое время.

— Мне ничего не нужно, — Ильма снова отвернулась к стене.

— Как знаешь, — юноша пожал плечами, — Тогда просто послушай меня. Ты проиграла. Это — факт. Можешь спорить, приводить какие угодно доводы, но я тебя одолел. Ты — снова моя рабыня. Правда, ненадолго.

— Собираешься продать меня в бордель? — съязвила девушка.

— Собираюсь казнить, — с ехидной улыбкой ответил Милард, — Как дочь царя, ты мне больше не нужна. Живой. Но, если я казню тебя, то у этих людишек, которые «короновали» тебя, пропадет идол, которому они до сих пор молятся. Так что, уж лучше и спокойнее мне будет, если ты умрешь.

— Интересно, — девушка сделала мечтательное лицо, — Какую же казнь ты мне приготовил? Зная, что ты изверг и садист, я предполагаю, что легкой смерти мне не видать.

— Угадала, — молодой человек осушил еще один бокал, — Ты — рабыня. А беглых рабов казнят известным способом — сажают на кол. Но зрелище, я тебе обещаю, будет отменное. А теперь я советую тебе поспать пару часов. Дорога дальняя. Тебе понадобятся силы.

Повозка быстро катила по утоптанному тысячами ног и копыт тракту. Ветер колыхал полог, но холода не чувствовалось. Снежные пустыни и скованные льдом реки остались далеко позади, сменившись хвойными лесами и черными проталинами полей. Унылая картина зимы Среднеморья. Но и в этой суровой природе была своя красота.

Вместе с Ильмой в повозке находились две темнокожие рабыни-служанки. В их обязанности входило следить за пленницей, кормить её, помогать справить нужду. Девушки были такими молчуньями, что принцесса подумала, что для этой цели им отрезали языки. Но, услышав, как они тихо переговаривались, она поняла, что ошиблась.

Сама невольница не могла говорить. На протяжении всего пути её рот был надежно заткнут кляпом и замотан широкой полосой грубой холстины. Вытаскивали тряпку только во время еды и вешали на перекладину для просушки, но после кормления её снова заталкивали в покорно открытый рот и заматывали повязкой.

Милард и его люди ехали рядом с повозкой верхом, охраняя свой груз от посторонних глаз и обеспечивая безостановочное передвижение. Иногда кто-то из них подъезжал ближе и заглядывал под полог. Рабыни, сверкая глазами, поворачивали голову пленницы и показывали, что всё в порядке. Удовлетворенно кивнув, человек отъезжал и занимал своё место в строю.

Место для ночлега выбирали тщательно. Милард не желал останавливаться рядом с опушкой леса. Видимо, он опасался разбойников, нападавших на караваны с целью пограбить мирных купцов. Их не интересовали шелка и посуда. Налетчиков радовала еда и вино. Ну, а если в караване по какой-то причине оказывались молоденькие девушки, то радости не было предела, независимо от того, рабыни то были или свободные гражданки.

Вопреки правилам рабынь не заставляли готовить еду. Этим занимался здоровенный детина с заросшим густой рыжей бородой лицом и злыми бесцветными глазами. Он разводил огонь и вешал на него огромный котел с водой. Достав из возка всё необходимое, этот здоровяк начинал так ловко работать ножом, что у Ильмы мелькало в глазах. Вскоре, из котла начинал распространяться аппетитный запах, и вся компания, включая рабынь и сидевшую в мешке принцессу, рассаживалась вокруг костра.

Чернокожие «няньки» привязывали свою подопечную к колесу и освобождали ей рот. Усевшись по обеим сторонам, они брали в руки огромную миску с варевом и не менее огромные ложки. Еда была вкусной, но Ильма ела через силу, только для того, чтобы эти надсмотрщицы не тыкали её своими острыми локтями и не били ложками по лбу.

Милард не влезал в дела служанок, а своим солдатам еще в начале пути под страхом смерти запретил всякого рода шуточки и смешки. Однажды на привале он отходил кнутом одного парня только за то, что тот помог одной из рабынь влезть в повозку. С тех пор и до самого конца путешествия этот солдат держался поодаль и даже боялся посмотреть в сторону негритянок.

После еды рабыни вытряхивали Ильму из мешка, предварительно заткнув ей рот, и отводили в лес или кусты, где позволяли девушке присесть и опорожниться. За ними следовали два охранника, держа свои мечи обнаженными на случай непредвиденных обстоятельств.

Вернувшись к повозке, девицы снова заталкивали пленницу в мешок, затаскивали его в телегу и привязывали к врезанным в пол крюкам, почти полностью обездвижив её. Немного поболтав о чем-то на непонятном Ильме наречии, девушки скидывали свои платья и начинали страстно обниматься и целоваться, похлопывая друг дружку по худым ягодицам.

И тут начинался самый настоящий праздник плоти. Девушки, распалившись до предела, укладывались «валетом» и начинали неистово ласкаться языками. Они так громко чавкали и причмокивали, что иногда раздавались снаружи крики солдат, что они мешают им спать. Рабыни на несколько минут затихали, ехидно посмеиваясь, но потом всё начиналось сначала.

Однажды любовницы, ненадолго оторвавшись от своего занятия, решили проверить, что делает их подопечная. Заметив, что Ильма смотрит на них, одна из рабынь схватила свой передник и замотала девушке голову. Принцессе сразу в нос ударил противный кислый запах женской мочи и гнилых овощей. Негритянка, пнув пленницу коленом в бок, что-то пробурчала и вновь полезла к подруге.

Любовницы угомонились только под утро, но и тогда не освободили несчастной принцессе голову. Лишь, когда пришло время завтрака, с неё сняли душившую тряпку. После этого случая Ильма всякий раз отворачивалась, когда служанки начинали лизаться.

Отряд находился в пути уже целую неделю. Милард был прав, когда говорил, что понадобится много сил. Ильма вымоталась еще больше, чем в первый раз, когда её вместе с другими девушками гнали по солнцепеку. Тело занемело от неподвижного лежания и зудело от кожаного мешка и грязи, руки затекли, голова кружилась от постоянной тряски.

Однажды вечером она услышала, как кто-то из солдат, привалившись к стволу дерева, сказал товарищу:

— Ты что грустишь? Уже завтра будем дома. Я слышал, Хозяин всем нам даст отдохнуть несколько дней.

— Хорошо бы, — горько усмехнулся молодой парнишка, — Я уже мозоль на заднице натер седлом, черт бы побрал эту принцессу. Бегай за ней по лесам, сиди целыми днями в сугробе. Слава Богам, поймали.

— Не ворчи! — прикрикнул на него тот, что был постарше, — Говорю, еще до вечера в городе будем. Давай, топай! Тебе пора на пост заступать.

Парень недовольно что-то проворчал и медленно пошел на своё место. Ильме вдруг стало грустно. Страха она не испытывала и давно была готова к смерти. Ей стало обидно, что прожила так мало и что ничего не успела сделать. А как хотелось сделать так, чтобы люди были свободны, никто не носил цепей и не гнул спину на ухмыляющегося Господина, а тот, стоя над ним, хлестал плетью и истекал слюной, глядя на мучения и слезы.

Девушка отвернулась к стене, чтобы эти две чернокожие шлюхи не видели её слез.

— Поскорее бы закончился этот переход, — думала она, — Пусть сырая вонючая камера в замке Миларда, пусть тяжелые цепи, которыми он прикуёт её к стене, чтобы не сбежала. Пусть смерть. Лишь бы скорее.

С такими мыслями принцесса заснула. Она не слышала, как стонали в любовном экстазе рабыни, как Милард, заглянув в повозку, быть может, впервые за всё время пути, грязно выругался, глядя на копошившийся клубок черных тел, и огрел девиц своим стеком, и те завыли от боли и досады. Ильма спала, и вдруг увидела во сне свою подругу. Тилла сидела на камне и что-то рисовала на песке, а рядом с ней сидела маленькая девушка с очень знакомым лицом и что-то говорила.

— Где же я её видела? — мысленно спросила себя принцесса.

Но, как она ни напрягала память, не могла вспомнить эти большие голубые, как небо, глаза, эти золотые, как спелая рожь, волосы. Измучившись, но так и не вспомнив, она снова провалилась в тяжелый вязкий сон. Завтра — последний день пути. Надо потерпеть еще немного.

— Просыпайся, сучка! — чернокожая служанка трясла Ильму за плечо, — Открывай зенки!

Вместе с подругой она вытащила девушку из возка и положила возле колеса. Было раннее утро, по дороге стелился туман, холод проникал через мешок, от чего всё тело закоченело в считанные минуты. Вокруг копошились солдаты, а рыжебородый кашевар что-то тихо напевал, помешивая варево в казане.

Рабыня размотала рот и с силой выдернула из него кляп. Сверкнув налитыми кровью глазами, она отошла к костру. Бородач прервал свою песню и недовольно посмотрел на девушку.

— Тебе что здесь нужно? — спросил он.

— Еду, господин, — ответила рабыня, протягивая миску.

— Кормить рабынь сегодня не велено, — кашевар развернулся к негритянке спиной, отгородив её от котла, — Пошла прочь!

— Но, господин! — служанка задохнулась от возмущения.

— Эй, ты! — раздался голос Миларда, — Шалава черножопая! Вытряхивай девчонку из мешка и тащи ко мне!

Рабыня облизнула пересохшие от страха губы и поплелась выполнять приказание. Прицепив к ошейнику поводок, девушка повела Ильму к небольшому шатру, в котором обычно ночевал Хозяин.

— Ну, вот мы почти и дома, — спокойно сказал Милард, когда принцесса вошла внутрь, — А ты, шлюха вонючая, жди у повозки.

— Решил насладиться своим могуществом напоследок? — усмехнулась девушка, когда негритянка выскочила из шатра.

— Выпей вина, — предложил юноша, — Дрожишь, как в лихорадке.

Он быстро встал и, подойдя к Ильме, накинул ей на плечи свой шерстяной плащ. Налив в бокал темного густого вина, он протянул его пленнице.

— Пей, не бойся, — улыбаясь, сказал Милард, — Подогретое вино придаст тебе силы.

— Зачем? — улыбнулась Ильма, — Чтобы не окочуриться при первой же пытке?

— Чтобы добежать до замка, — пояснил молодой человек, — Я поведу тебя рядом со стременем. Не бойся, я поеду не быстро. А эти шлюхи потащатся за повозкой. Разжирели до безобразия. Пусть жирок скинут. А потом я их в подвале запру. Каждую — в отдельную камеру.

— Не пойму, — ухмыльнулась девушка, — Почему из тебя наружу лезет только плохое? Почему тебе доставляют удовольствие чужие страдания?

— А иначе мне нельзя! — развел руками Милард, — А иначе сожрут и не подавятся! Ты же сама правила. Ты ведь знаешь, что, если дать слабину, эти людишки сразу на шею сядут, и их потом не сгонишь никакими силами. Хоть выть будешь, хоть плакать. Или ты со мной не согласна?

— Я не знаю, — честно призналась Ильма, — Я сама не занималась делами. Отец и старшие братья принимали послов, собирали налоги, наказывали преступников. Меня не допускали к таким серьезным делам.

— Ладно! — юноша хлопнул себя ладонью по колену, — Может быть, потом договорим. А сейчас — пора в путь.

Он быстро подошел к пленнице, скинул с её плеч плащ и ремнем связал руки за спиной. Потом подцепил к ошейнику поводок и вывел Ильму из шатра. Девушка покорно шла вслед за своим мучителем, но зла на него не держала.

— В сущности, он прав, — думала принцесса, — Зная свой народ, она не раз убеждалась в его ненасытности. И никакие уговоры и объяснения не помогали.

Громко свистнув, Милард сел в седло и пристегнул другой конец повода к луке седла. Коротко взглянув на Ильму, он пустил своего коня мелкой рысью. Принцесса потрусила сбоку.

— Смотри под ноги, — посоветовал молодой человек, — Я не успею осадить коня.

— Постараюсь не доставить тебе такого удовольствия, — прошептала Ильма.

Город гудел, как растревоженный улей. Люди высовывались из окон, толпились на обочинах, вылезали из подвалов. Кричали, размахивая руками, посылая проклятья пленнице и её друзьям. Кто-то запустил в девушку гнилым помидором, но промахнулся, и зловонная масса растеклась по спине Миларда. Следом, тухлое яйцо угодило в круп лошади.

Ильма поскользнулась на арбузной корке, но сохранила равновесие и благополучно добралась до ворот замка. Её ноги были разбиты о камни и иссечены осокой, по обнаженной спине стекал струйками пот, смешанный с остатками тухлый помидоров, волосы висели, как старая пакля.

Миларду повезло еще меньше. Несколько «неточных» бросков вдрызг испортили его походный камзол, который вонял на все лады, как городская клоака. Но виновных искать не было смысла и времени. Скрежеща зубами от ярости, он отдал приказ разогнать толпу, а если кто-то посмеет сопротивляться, прикончить на месте.

Пока солдаты, размахивая хлыстами, пытались навести порядок, маленький кортеж медленно въехал в полураскрытые ворота, которые сразу же заперла стража. Соскочив с лошади, Милард потащил свою пленницу на конюшню.

— Я думала, — удивленно проговорила Ильма, — Что ты меня сразу в камере запрешь.

— Успеется, — буркнул Хозяин, развязывая ей руки.

Не смотря на холодную воду и далеко не ласковый ветер, девушка с огромным удовольствием вымылась с ног до головы. Её кожа вновь приобрела бронзовый отлив, а волосы — природный блеск. Милард с любопытством наблюдал за принцессой, всё время посмеиваясь и бормоча что-то себе под нос. Заметив его странное поведение, девушка сказала:

— Решил помолиться за мою душу?

— Я за свою душу не молюсь, — с ухмылкой ответил молодой человек, — Просто рассуждаю вслух.

— О чем, если не секрет?

— Иди за мной, — вдруг приказал Милард, — Поговорим в более интимной обстановке.

— В твоей спальне? — принцесса приподняла бровь.

Господин, не удостоив свою рабыню ответом, быстро направился к двери, ведшей в подвал. Ильма последовала за ним.

***

— Эй, чего разлеглась?

Фейра с трудом открыла глаза. Перед ней, опершись локтем на обшарпанную стену, стояла девушка в мужской одежде и вертела в руках кинжал.

— Простите, госпожа, — пробормотала Фейра, пытаясь встать на ноги.

— Ты откуда такая взялась? — девушка прижала её ногой к земле.

— Не сердитесь, госпожа, — Фейра замерла, — Я подругу ищу.

— Какую подругу?

— Её зовут Ильмой, — Фейра подняла на девушку глаза, — Вы не слышали о ней?

Эва убрала ногу и присела рядом на корточки. Её большие черные глаза заблестели, как у дикой кошки. Приставив кинжал к горлу незнакомки, она скривила рот в неприятной улыбке.

— Говори, кто ты такая! — зарычала она, — Или я тебе башку срежу! Кто тебя подослал?

— Никто меня не подсылал, — Фейра даже не шевельнулась, — Я шла от самого Северного Озера.

Эва неохотно убрала свой клинок в ножны и помогла Фейре подняться. Расспросив её, разбойница убедилась, что та не опасна и говорит правду.

— Значит, ты топала вслед за повозкой по её следам? — удивленно спросила Эва, — И эти следы привели тебя в городские трущебы?

— Я дошла до города, — пояснила Фейра, — А дальше следы теряются. Но я уверена, что Ильма где-то здесь. Я должна её найти и отдать кольцо.

— Покажи, — потребовала Эва.

Девушка достала из кармана перстень и протянула разбойнице. Та несколько минут рассматривала его, вертя в руках, потом задумалась на время.

— Пошли! — Эва быстро поднялась на ноги.

Они долго кружили в лабиринте узких грязных улиц, застроенных низкими ветхими лачугами, потом свернули в темную подворотню и остановились перед массивной железной дверью. Эва приложила ухо к щели и замерла. Фейра с интересом наблюдала за разбойницей, но ничего не спрашивала у неё.

— Всё спокойно, — наконец, объявила Эва, — Заходи.

Дверь со скрипом распахнулась. Фейра оказалась в небольшой комнате без окон. В дальнем углу на двух толстых бревнах стоял топчан с соломенным матрасом, рядом — косоногий стол и пара табуреток.

Эва указала на лежанку и разрешила девушке отдохнуть на ней, пока она не вернется. Потом быстро вышла и заперла дверь снаружи. Комната погрузилась в темноту. Фейра нащупала кровать и легла, подложив под голову кулачок. Вскоре она уже крепко спала.

Снова заскрипела дверь. Фейра подняла голову и застыла в оцепенении, увидев перед собой фигуру человека в длинном черном плаще и глубоком капюшоне, скрывавшем лицо. Человек стоял неподвижно, сложив руки на груди и не произнося ни звука.

— Еще одна сумасшедшая, — усмехнулась Эва.

— Оставь нас, — человек скинул капюшон, — Мы поговорим.

Фейра сквозь полумрак разглядела, что перед ней стоит женщина. Длинные золотистые волосы её были закинуты назад и схвачены черной лентой. Девушку поразила красота незнакомки. Таких, как она, Фейра встречала в северных областях и всегда удивлялась их сдержанности и рассудительности.

— Как тебя зовут? — спросила женщина, присаживаясь на табурет.

— Фейра, госпожа, — тихо ответила девушка.

— Это твой перстень? — незнакомка показала кольцо, которое забрала Эва.

— Нет. Этот перстень... , — Фейра замялась.

Сказать, что он принадлежит Ильме, она не могла. А чья это собственность, бывшая рабыня просто не знала. Собравшись с духом, девушка рассказала всю историю, которая произошла в зимовье Бродо.

— Понятно, — протянула женщина, — А сама Ильма тебе не называла никаких имен?

— Ильма рассказывала, что у неё была подруга, которая погибла, защищая её во время сражения, — ответила Фейра, — Эту подругу звали Тиллой.

— Значит, Ильма считала, что Тилла погибла? — как-то странно спросила женщина в плаще.

— Да, госпожа, — кивнула головой девушка, — Ильма очень переживала и часто плакала, когда вспоминала её.

— Почему? Принцесса переживала смерть простолюдинки? Странно, — женщина хмыкнула.

— Простите, госпожа, — Фейра встрепенулась, — Ильма говорила, что они были очень близки.

— А еще про кого она рассказывала? — словно не замечая слов собеседницы, спросила женщина.

— Больше ни о ком не говорила, — замотала головой Фейра, — Я бы запомнила и сказала.

— Ладно, отдыхай, — женщина снова натянула на голову капюшон и вышла из комнаты.

Фейра вновь осталась одна. Сев на кровати, она обхватила колени руками.

Она была совсем не глупой и не такой наивной девушкой, как могло показаться, и она была честной. Поклявшись разыскать Ильму, Фейра, не жалея сил, шла по следу повозки. Часто теряя его из виду, она долго плутала в поисках заветных полосок. И снова без устали шла вперед.

Чем дольше девушка находилась в пути, тем тверже становилось её убеждение, что Ильму похитили и теперь везут на расправу. В короткие часы отдыха, сидя в какой-нибудь грязной харчевне, Фейра чутко прислушивалась к болтовне посетителей в надежде добыть для себя ценные сведения. И ей это удавалось.

В одной маленькой таверне двое крестьян тихо беседовали о своих делах, как вдруг к ним подсел третий, видимо, их давний знакомый.

— Откуда ты, Каль? — спросили его.

— Из преисподней, — грустно ответил тот, — Еле ноги унес.

— А-ну, выкладывай! — наседали друзья.

— Ввязался я в одну заварушку, — опрокинув стаканчик, начал рассказывать Каль, — Ведь давал себе слово никогда не слушать бабские россказни. А тут так сладко пели, что я уши-то и развесил. Поехали мы с нашим старостой в город продавать овощи. Ну, продали всё и в кабачок завалились. Староста-то быстро набрался и заснул. Тут входит мужик, а с ним еще трое. И давай рассказывать о свободе и равенстве, о том, чтобы не было рабов, чтобы все люди равны между собой были.

Мне хмель в голову ударил, я и поперся за ними. А у самого дома жена и две дочери. Ну, пришли мы в какую-то хибару, а там уже народу набралось... И все об одном и том же гудят. Ну, думаю, и я с ними прогуляюсь. Они ведь грабить богатых собирались, как я подумал сначала. А оказалось, что эти мужики, что в кабачке том были, войско собирают, и что войском этим баба командует. Сама принцесса, а в рабстве побывала у какого-то Миларда.

Меня целое полнолуние учили, как меч в руках держать, а потом на поле выгнали. А на нас другая армия пошла. Я и рванул оттуда. Не сразу, конечно. Сперва убитым прикинулся, а когда стемнело, дополз до опушки и припустил. А там и до дома близко.

А несколько дней назад видел я, как эту бабу в повозке везли. Видать, выследили и поймали. А к ней двух рабынь приставили. Черные такие, грязные. Я сам видел, как они её кормили.

— А что, она сама ложку держать не могла? — спросил один из слушателей.

— Её в мешке держали, — пояснил Каль, — А как покормили, так сразу же рот заткнули и в повозку засунули. Но я её узнал. Та это баба. Точно! Принцесса Ильма Брок. А мужик, который там всем распоряжался, и был сам Милард. Я, как это понял, домой помчался. Мне ни к чему все эти приключения. Только от солдат краем уха слышал, что скоро эту принцессу на площади казнят, как беглую рабыню. На кол посадят. Обязательно пойду посмотреть, как она корчиться будет.

Фейра еле сдержала себя, чтобы не вцепиться этому Калю в его красную рожу. Но теперь она знала, где находится её подруга. Вот только, как ей помочь, девушка не представляла. Тогда-то и решила она проникнуть в городские трущобы и кого-нибудь разыскать, кто смог бы посоветовать, что ей делать.

Девушка не заметила, как снова заснула. Так её и обнаружила Эва, когда снова вошла в комнату. Растолкав Фейру, она сунула ей в руку краюху хлеба и кусок вяленого мяса.

— Жуй быстрее, — сказала она, — Нам идти надо.

— Куда? — не поняла девушка.

— Увидишь, — разбойница уселась на табурете, — Кое-кто с тобой поговорить хочет. Советую рассказать всю правду. Или я сама тебе кишки выпущу. Поняла?

— Чего же непонятного! — усмехнулась Фейра, — Только ты меня смертью-то не пугай. Я сама рабыней была. Насмотрелась.

— Что-то ты смелой стала, — удивилась Эва, — Уже госпожой меня не называешь и грубишь.

— Я вспомнила кое-что, — девушка слезла с топчана, — Но расскажу только той женщине, которая приходила сюда. А ты меня больше не тронешь. И можешь засунуть кинжал себе в задницу.

— Я тебе сейчас... , — Эва начала медленно подниматься с табурета.

Но дверь резко распахнулась, и на пороге появилась та женщина в длинном плаще. Разбойница поспешно отошла в сторону.

— Не трогай её! — властным голосом сказала женщина.

— Была охота, — Эва ухмыльнулась и вышла за дверь.

— Фейра, — женщина вынула из-под плаща черную накидку, — Надень это и пойдем. И не бойся её.

Они снова долго крутили по улицам, заходя то в один двор, то в другой. Уже совсем стемнело, когда троица вышла к реке, где их ждала большая лодка, а на веслах сидели крепкие девушки в кожаных сюртуках и коротких юбках. У каждой на поясе поблескивал короткий меч.

— Это мои сестры, — сказала женщина, садясь к рулю.

Когда все уселись, девушки дружно взялись за весла, и лодка заскользила по воде. Эва, устроившаяся на носу, подавала команды, предупреждая об отмелях и камнях.

— Куда мы направляемся? — не удержавшись, спросила Фейра.

— В лагерь, — коротко ответила женщина в плаще, — Уже недалеко.

Эва подняла руку, и девушки подняли весла. Лодка мягко врезалась в мокрый песок. Разбойница выскочила на берег и затянула её дальше на берег. Все стали выгружаться. Из зарослей орешника вышла еще одна «сестра».

— Всё спокойно, Миса? — спросила женщина.

— Да, Тилла, — ответила та.

— Тилла? — у Фейры от удивления подкосились ноги.

— Да, я жива, — ответила женщина.

— А перстень?

— Это кольцо одной из моих сестер, — ответила Тилла, — Его сняли с её пальца люди Миларда. Он почти такой же, как и мой. Только камень немного светлее.

— А она жива? — заикающимся голосом спросила девушка.

— Нет, она храбро сражалась и приняла смерть с честью, — Тилла отвернулась, чтобы не показывать своих слез, — Она была одной из лучших.

Женщина быстро развернулась и пошла по тропинке. Фейра и остальные девушки последовали за ней.

***

Камера смертников, как её назвал сам Милард, была темной и сырой. Туда не проникал дневной свет, воздух был спертым, потому что не было вентиляции. На скользком от влаги и плесени каменном полу не было даже соломы. Только кромешная темень и давящая тишина.

Четыре часа Милард «беседовал» с пленницей без свидетелей. Он не стал подвергать принцессу пыткам, не бил и не насиловал её. Он просто спрашивал девушку о её друзьях, и, убедившись, что она ничего не знает, наконец, оставил в покое. Вызвав кузнеца, Господин велел заковать Ильму в тяжелые цепи и ошейник и отправить в подвал. Там её приковали к стене и оставили дожидаться смерти.

Ильма сидела на ледяном полу и молила Богов, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Она не боялась предстоящей казни. Она ждала её, как избавление. Всё тело превратилось в одну сплошную бесчувственную массу. Это было пострашнее самых изощренных пыток, и принцесса даже поймала себя на той мысли, что жалеет о том, что её не подвергли истязаниям.

Сколько времени она провела в каменном мешке, Ильма не могла представить. Но однажды заскрипел засов, и в узилище бодрой походкой вошел Милард в сопровождении стражника, несшего стул. Усевшись на него и закинув ногу на ногу, Хозяин с довольным видом окинул камеру и неопределенно хмыкнул.

— А ведь всё могло быть по-другому, — задумчиво сказал он.

— Что ты имеешь в виду? — спросила принцесса.

— Если бы ты не была такой строптивой, — протянул юноша, — Сидела бы сейчас в тепле.

— В клетке с цепью на шее, — продолжила Ильма, — А ты бы с упоением издевался надо мной.

— Ну, цепь на тебе и сейчас, — усмехнулся Милард, — И клетка есть, только каменная и холодная. Но и здесь я могу тебе предоставить массу «удовольствий».

— Можешь, я не сомневаюсь, — согласилась девушка, — Однажды тебе это удалось.

— Так чего же ты сбежала? — расхохотался Господин, — На тебя не угодишь.

Ильма не стала спорить. Она понимала, что этот изверг хочет сломить её дух, превратить в ничтожество, которое будет ползать перед ним на коленях, моля о пощаде. От Королевы рабынь не останется и следа. Её проклянут и предадут забвению, а его власть упрочится. Чего же еще желать?

— Нет! — твердо решила принцесса, — Я — Ильма Брок из рода Броков никогда не стану подстилкой тирану. Пусть я умру, пусть меня забудут, но моя совесть останется чиста!

— Ты чему радуешься? — заметив улыбку на её губах, спросил Милард, — Всё еще надеешься на чудо? Не будет этого, можешь мне поверить на слово.

— Шел бы ты, — спокойно ответила Ильма, — У тебя других забот много. А обо мне не беспокойся.

Пожав плечами, Милард встал со стула и медленно вышел. Стражник, смерив узницу слащавым взглядом, забрал стул и запер камеру. Снова наступила тишина.

Прошло несколько дней, но Милард ни разу не зашел, чтобы проведать пленницу. Ильма уже начала думать, что он забыл о ней. Но однажды дверь распахнулась. Вид у Хозяина был озабоченный.

— Неприятности? — с издевкой спросила Ильма.

— Завтра состоится казнь, — спокойно ответил юноша, — Я пришел, чтобы сказать тебе об этом.

— Ты меня обрадовал, — принцесса криво усмехнулась.

— Еще не поздно всё исправить, — Милард вплотную подошел к девушке, — Только скажи, и я отменю казнь.

— Чего ты ждешь от меня? — Ильма в упор посмотрела на своего мучителя.

— Признай меня своим господином, смирись, — голос его задрожал, — И я сделаю тебя своей личной рабыней. Я буду с тобой нежен и ласков. Ты будешь обладать властью, богатством, силой.

— Такое уже было, — девушка отвернулась, — И тебе известно, чем всё кончилось. Ты отдал меня своим псам.

— Обещаю! — молодой человек схватил принцессу за плечи, — Ты будешь неприкосновенна!

— Я тебе не верю, — Ильма попыталась вырваться из его рук, — Чего стоят твои клятвы?

— Я могу заменить кол другой смертью, — предложил Милард.

— Не нужно, — принцесса опустила голову, — Ты иди. Оставь меня хоть перед смертью в покое.

— Но я не могу так просто... , — юноша замялся.

— Сможешь, — равнодушно сказала Ильма.

— Я люблю тебя! — Милард снова сжал её плечи и вдруг впился в её губы яростным поцелуем.

— Я всё равно останусь твоим самым заклятым врагом, — сказала девушка, когда он оторвался от неё, — Я ненавижу тебя!

— Стерва! — взвыл Господин и отвесил Ильме сильную оплеуху, — Ты истрепала мне всю душу! Ты... , Ты... !

Он хотел еще раз ударить Ильму, но в последний момент опустил руку и быстро вышел. Уже в дверях Милард обернулся, но ничего не сказал, увидев насмешливый взгляд принцессы. Выругавшись, он с грохотом захлопнул дверь темницы.

Раннее утро было холодным и пасмурным. Тяжелые серые тучи нависали над городской площадью, грозясь раздавить её. Стал накрапывать мелкий дождь, сопровождаемый сильными порывами ветра.

Люди, кутаясь в плащи и надвинув шляпы до самых бровей, шли к месту казни, сетуя на Богов и своего управителя. Но отказать себе в удовольствии лицезреть казнь Королевы рабынь никто не хотел. Как и не хотели опоздать к началу церемонии. И к десяти часам вся площадь была забита до отказа. Те, кому не хватило места рядом с эшафотом, забирались на крыши домов или высовывались из распахнутых окон.

В самом центре площади чернел широкий помост, сооруженный этой ночью. Из самой его середины торчало толстое бревно с заостренным концом. Лишь при одном взгляде легко можно было догадаться, какие нечеловеческие мучения предстоят той, для кого предназначалось это орудие смерти.

С десятым ударом больших часов ворота замка распахнулись, и из них двумя колоннами вышли гвардейцы личной охраны Миларда, образуя широкий проход до эшафота. На балкон вышел сам Хозяин и церемонно уселся в кресло. За его спиной расположились люди свиты, подобострастно склонив головы.

Широко зевнув, Милард кивнул распорядителю, дав разрешение начинать. Зазвучала барабанная дробь, и в воротах замка появилась коренастая фигура палача. Он был одет в короткие суконные штаны и низкие тяжелые сапоги. На голове алел колпак с узкими прорезями для глаз. Голый торс был украшен шрамами и татуировками. Шел он медленно, кланяясь в такт шагам, держа в руках толстую веревку, которой должен был привязать свою жертву к поручням, чтобы несчастная не соскользнула.

Барабанная дробь сменилась размеренным медленным ритмом. В проходе показались два рослых гвардейца в черных мундирах и черных полумасках, закрывавших верхнюю часть лица. Они шли медленно, ведя на толстой цепи приговоренную к смерти обнаженную девушку. Ноги её были закованы в массивные кандалы, которые при каждом её шаге издавали глухой леденящий душу звон. Руки девушки были скованы за спиной толстым обручем.

По толпе пронесся рокот негодования. Гвардейцы плотнее сомкнули свои ряды, чтобы не допустить толпу к эшафоту. Подойдя к лестнице, Ильма медленно поднялась на помост. На её изможденном лице играла улыбка. Окинув публику презрительным взглядом, она повернула голову к балкону, на котором, развалившись, сидел Милард, и вдруг плюнула в его сторону. Палач бросился усмирять принцессу, но Хозяин поднял вверх руку, и тот отступил, бормоча проклятья.

— На кол её! — раздались возмущенные выкрики из толпы, — Смерть ведьме!

Ильма посмотрела на Миларда и улыбнулась. Толпа разразилась таким неистовым воплем, что Господин схватился за голову. Гвардейцы, не зная, что им делать, застыли на месте. Эти солдаты привыкли действовать согласно ритуала, в котором не были предусмотрены возмущения народа. Командир стражи в немом вопросе посмотрел на своего Господина, но тот сидел, не двигаясь.

Наконец, придя в себя, Милард махнул рукой. Палач сделал шаг к принцессе и тут же свалился с помоста. Из его груди торчал арбалетный болт. Толпа ахнула и замерла.

Хозяин вскочил со своего места и исчез за портьерой. Вскоре он появился на площади, держа в руках меч и вращая глазами, как дикий зверь. Двое солдат бросились к нему, но были сражены тонкими стрелами. Толпа взвыла.

— Эй! — Милард подошел к помосту, — Если ты не трус, то выходи на поединок!

Толпа зашумела еще сильнее и стала расступаться. Внезапно в образовавшуюся пустоту ворвался всадник в черном плаще. Лица его нельзя было разглядеть из-за капюшона, надвинутого на самый лоб. Всадник подлетел к эшафоту и ловко спрыгнул с коня.

Когда плащ был отброшен в сторону, толпа ахнула и замерла. Перед ними предстала золотоволллооосая девушка, одетая, как древняя воительница: в тонкую тунику, едва скрывавшую грудь, короткую кожаную юбку и высокие сапоги. В руке она держала короткий меч.

— Кузнеца ко мне! — крикнула она, — Живо!

Из толпы вышел высокий мужчина и медленно поднялся на помост. В руках он держал большой деревянный ящик с инструментами.

— Снять цепи и ошейник! — приказала девушка, указывая на Ильму.

— С радостью, — сдержанно улыбнувшись, ответил кузнец.

Несколькими ударами он сбил кандалы с ног принцессы, потом освободил ей руки и шею. Кто-то из толпы бросил на доски помоста одежду, в которую Ильма быстро облачилась.

Девушка с золотыми волосами легко спрыгнула с помоста и приблизилась к Миларду, невозмутимо наблюдавшему за происходящим.

— Посмотри на меня! — крикнула она, — Узнаешь? Меня зовут Тилла. Вижу, что узнал. Ты разграбил моё селение и убил всех моих родных. Я поклялась, что отомщу тебе, и месть моя будет такой же страшной.

— Жаль, что не придушил тебя тогда, — процедил сквозь зубы молодой человек, — Но я исправлю свою ошибку.

Он бросился на девушку, но сильным ударом был сбит с ног и полетел на камни площади. Взревев от ярости и негодования, Милард быстро вскочил на ноги и ринулся вновь на противницу. Послышался лязг металла, завязалась драка.

Тилла не атаковала. Она выжидала, когда противник начнет выдыхаться. Улучив подходящий момент, она нанесла легкий удар в плечо. Милард отскочил в сторону и с удивлением посмотрел на кровавое пятно, проступившее на белой рубашке.

— Неплохо, — съязвил он и вдруг сделал выпад, к которому Тилла не была готова.

Лезвие клинка пропорола тунику. Девушка пошатнулась и присела на одно колено. Оружие со звоном выпало из её руки. Обрадованный легкой победой, Милард занес над головой меч, чтобы нанести решающий удар. Его меч уже опускался на шею противницы, как вдруг в воздухе блеснула сталь. Это Ильма, выхватив у одного из гвардейцев кинжал, преградила путь смертоносному удару.

Подняв меч Тиллы, она встала в боевую стойку и гордо взглянула в глаза Миларду.

— Отойди, принцесса, — прорычал он, — Мы еще не закончили наш спор.

— Защищайся! — крикнула девушка и смело бросилась на врага.

Она наносила удары размеренно и ровно, шаг за шагом круша оборону противника. Вот Милард пропустил косой удар в бок, вот клинок Ильмы распорол ему бедро. Милард отступал, чувствуя, что теряет силы. Он удивлялся, откуда у измученной слабой девушки взялась такая прыть. Кто научил её сражаться?

Будто прочитав его мысли, Ильма рассмеялась.

— Мои братья долго учили меня сражаться, но они не думали, что мне их наука пригодится.

Милард был загнан в угол. Прижавшись к каменной стене, он из последних сил отражал удары принцессы. Чувствуя, что теряет силы, он предпринял отчаянную попытку, чтобы вырваться. Но Ильма, разглядев брешь, с силой вогнала меч в живот тирана.

Юноша издал оглушительный вопль. Его меч вылетел из руки. Не дожидаясь, пока юноша упадет, девушка вырвала клинок из его тела.

— Ты убил моего отца и братьев, — сбивающимся голосом сказала она, — Ты разорил мой дом, а меня хотел сделать бесправной ничтожной рабыней. Но так и не смог покорить. И не сможешь!

Ильма взмахнула мечом. По толпе вновь прокатился гул. У кого-то не выдержали нервы, и он вскрикнул. Сверкнув в лучах показавшегося из-за туч солнца, клинок опустился на шею Миларда. Голова отделилась от туловища и с глухим стуком покатилась по площади. Обезглавленное тело сползло на землю.

Воцарилась тишина, и только ветер свистел в проемах домов. Люди склонили головы, не в силах наблюдать это ужасное зрелище. Ильма пнула тело поверженного врага ногой и бросилась к лежавшей на мостовой подруге.

— Как ты? — спросила девушка, приподняв голову Тиллы.

— Где он? — с тревогой спросила воительница.

— Думаю, в преисподней, — усмехнулась принцесса.

— Ты сделала то, чего не смогла я, — натужно улыбнувшись, ответила Тилла.

— Мы это сделали вместе, дорогая, — Ильма склонилась над подругой и нежно поцеловала её в губы.

***

Огонь весело плясал в камине, облизывая поленья. Большой зал тонул в легком полумраке, навевавшем ощущение уюта и спокойствия. Тилла, закутанная в большое покрывало, сшитое из шкуры северного барса, полулежала в большом кресле. Рядом с ней, как верный страж, сидела, сложив руки на коленях, Фейра, чутко следя за своей подопечной.

— Принцесса еще не вернулась? — спросила девушка, пытаясь приподняться.

— Лежите, госпожа! — Фейра удержала больную за плечо, — Не ровен час, Ваша рана снова откроется.

— Не привыкла я лежать, — горько усмехнулась Тилла, — Мне бы коня...

— Успеете еще! — строго сказала

сиделка, — Вот расскажу Ильме, что Вы меня не слушались!

— Ах, ты, маленькая ябеда! — воительница погладила руку девушки, — Спасибо тебе.

— Вы еще очень слабы, госпожа Тилла, — Фейра вытерла пот, выступивший у неё на лбу, — Поспите, пока принцесса возвратится.

— Значит, она еще не вернулась, — Тилла задумалась, — Я начинаю волноваться.

— Не нужно беспокоиться, госпожа, — твердым голосом заверила её Фейра, — С принцессой поехала госпожа Миса и её девушки.

— Хорошо, — Тилла закрыла глаза и задремала.

Был тихий теплый вечер. На потемневшем небе одна за другой зажигались звезды. Ильма подсела ближе к огню и посмотрела на подругу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, осторожно тронув девушку за плечо, — Рана не беспокоит?

— Заботами нашей маленькой Фейры я скоро поправлюсь, — улыбнулась Тилла.

— Я давно хотела тебя спросить, — принцесса отвела взгляд.

— Я даже знаю, о чем, — на бледных губах девушки заиграла хитрая улыбка.

— Тогда расскажи, — попросила Ильма.

Тилла прикрыла глаза и медленно начала рассказывать:

— Когда неожиданно из леса на нас напали солдаты Гирта, брата Миларда, я поняла, что мы попали в нешуточную ловушку. Мои сестры и я попытались преградить им дорогу, чтобы ты смогла уйти как можно дальше. Семнадцать девушек погибли, остальные рассеялись по округе. Я была сбита с лошади и потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, было уже совсем темно. Миса с оставшимися в живых сестрами разыскали меня и помогли спрятаться в лощине. Она рассказала, что Ури, собрав остатки своего войска, бросился в последнюю атаку. Почти все погибли, но и Гирт получил серьезную рану, от которой вскоре скончался.

Возвращаться в лагерь было бессмысленно. Там вовсю хозяйничали солдаты Миларда. Ланд и его люди здорово пощипали их, но и сами погибли. Мы отправились к реке. Там есть, где укрыться от любопытных глаз. Коней пришлось бросить. Слишком заметно. Погибших сестер мы вынесли с поля битвы и похоронили по нашим обычаям.

Пересидев там пару дней, мы решили отыскать тебя. Но в какую сторону ехать, я не знала. Но я рассуждала так: если ты спаслась, то мы скоро о тебе услышим. Если погибла, то искать некого. Значит, самое верное — продолжить борьбу с тираном. Но он был еще силен. А мне так хотелось отдать долг этому негодяю! Но для этого нужно время.

Тогда мы решили тайком проникнуть в город и ждать, когда подвернется удобный для нас случай. А где можно спрятатья в городе?

— В трущебах, — произнесла Ильма.

— Верно! Но там царят свои порядки, и властвуют свои короли. И королевы.

— Эва? — взволнованно спросила принцесса.

— Мы встретились случайно, — продолжала Тилла, — Эва сперва решила, что мы посягаем на её права. Но после обоюдных объяснений мы решили действовать вместе.

Эва оказалась очень полезна нам. Она не только прекрасно знает город, но и все его подземные проходы, больше похожие на лабиринт. Девушка укрыла нас в трущобах, привела лекарей, которые подлечили девушек, накормила и напоила нас.

Как-то раз она прибежала в хибару, где мы жили, и сказала, что видела, как Милард вел тебя по городу. Она случайно видела эту процессию, когда со своими разбойничками промышляла на улицах. Эва нам предложила связаться с человеком в замке Миларда, который передавал сведения Ури. Так мы узнали, что тебя держат в глухом подземелье, куда пробраться невозможно, и что собираются скоро казнить.

Тут-то мы и начали готовить твоё освобождение. За день до казни мы заменили нескольких солдат из личной охраны Миларда на своих людей. Сделать это было не трудно. Им в вино подсыпали отраву, а когда те полегли, уволокли их в канализацию, а в казармах поселились парни Эвы.

— Так вот почему гвардейцы с места не двинулись, когда подстрелили палача, и ты начала драться с Милардом! — догадалась Ильма, — А я-то думала, что бравые солдатики в штаны наложили, девчонки испугались.

— Если бы ты не бросилась меня спасать, — усмехнулась Тилла, — Это сделали бы они. Прошили бы этого гада из арбалетов.

— А те двое? Ну, которые бросились защищать своего благодетеля?

— Я не знаю, откуда они взялись, — виновато улыбаясь, объяснила девушка, — Но мои сестры быстро сообразили и прикончили их.

— Тилла, — принцесса плотнее придвинулась к подруге, — А кто убил Терри?

— Терри убила Эва, — не моргнув глазом, ответила девушка, — Выманила его из замка, пообещав, что проведет с ним ночь, и убила. А чтобы позлить Миларда, сунула ему записку. К сожалению, из-за этого пострадала одна рабыня.

— Да, я знаю, — вздохнула Ильма, — А скажи, кто же, всё-таки, передавал сведения Ури, а потом и тебе?

— Имени её я не знаю, — призналась Тилла, — Помнишь маленькую худенькую девушку, которую ты спасла от той рыжей девки?

— Её Ури определил на кухню, — принцесса удивилась собственной памяти.

— Вот тебе и ответ! — Тилла рассмеялась, — Эта девочка всё слышала, всё запоминала, а потом через одного солдата переправляла сведения сначала Ури, а потом и нам. Она же сообщила и о твоей казни.

— А где она сейчас? — голос принцессы задрожал, казалось, она вот-вот расплачется.

— Она уехала с этим солдатом в его селение, — ответила Тилла, — И просила передать тебе привет.

— Пусть Боги подарят ей счастье, — не удержавшись, Ильма всплакнула, но быстро утерла слезы, — Нельзя принцессе плакать.

— Принцесса, — Тилла взяла девушку за руку, — А теперь ты расскажи, что с тобой приключилось.

И Ильма долго рассказывала, как попала к кочевникам, как жила с ними на зимовке, как чистила и вялила рыбу, занималась домашним хозяйством. Она рассказала, как опростоволосилась, поддавшись уловке с кольцом, как её похитили и отвезли обратно в город.

Фейра, сидевшая рядом, тоже не безмолвствовала. Она давала свои пояснения, потом рассказала, как пустилась в дальний путь на поиски подруги.

Девушки проговорили почти всю ночь. Заметив, что за окнами разгорается новая заря, они угомонились и отправились спать. Что принесет им новый день?!

ДА ХРАНЯТ ИХ БОГИ!

Пишите мне