Было очень забавно видеть ее смущение. Перед незнакомыми людьми или от неожиданного приказа. Она настолько привыкла быть покорной, что сделай я лишь кивок головой — выполнит. Она старалась угадать желание, была начеку.

В обычной жизни вряд ли бы кто и подумал, что вот она, именно она, стоит на коленях и может быть так покорна. Безоговорочно.

Умна, не сказать, чтобы картинно красива, но тонко и обольстительно притягательна. Она манила мужчин. Своей яркостью и неприступностью.

Моих заслуг в том, что она стояла на коленях именно передо мной — не было. Так случилось. Мы друг друга понимали. Каждый получал свое. В свободное от темы время вы вполне мило общались на огромное количество общих тем.

Но в этой поездке она будто растворилась в своем желании быть покорной, подчинятся мужчине, как хозяину, жить лишь этим.

Мы оба знали, что так не будет всегда, что это лишь несколько дней, но эксперимент удался, мы доиграли до конца.

Она шла рядом со мной. Со стороны обычная пара. На нее оборачивались, разглядывали. Она улыбалась загадочно.

Еще пятнадцать минут назад она лежала на столе, ноги и руки были привязаны скотчем, рот заткнут ее же белыми стрингами, а поверх заклеен лентой, под жопой подушка. Выпятив лобок, дергаясь, она выла, плакала, а я порол ее грудь, живот, пизду. С оттяжкой, с перерывами. Плетью. Смакуя каждый удар.

Я остановился, она обмякла. Лобок, пизда, грудь — все пылало. Яркие следы плети, свежие, так сказать, раны. Я коснулся пизды. Она напряглась, дернулась навстречу руке, попыталась насадиться на пальцы, но не смогла.

Я тихонько ласкал клитор. Совсем чуть-чуть, поверх и она начала кончать. Быстро и бурно. Ее трясло, она захлебывалась этим оргазмом.

Чуть позже, уже отвязанная, со следами на руках и немного на лице она полировала мой хуй, да с таким усердием, что многим завидовать.

Я залили ее спермой. Вытер хуй о волосы. Я знал как это для нее унизительно, но в этот раз она даже глазом не повела. Она приняла это как должное.

Теперь она шла и улыбалась загадочно. Ее тело горело, каждый шаг отдавался болью, а ей это нравилось. Вот и вся загадочность. Каждое движение напоминало ей о хозяине.

Мы сидели в кафе. Глухая водолазка песочного цвета, чтобы скрыть следы на руках. Она мило болтает, но боится встретиться со мной взглядом. Я знаю, что под этим всем приличием и строгостью лишь тело вещи и шлюхи. Мокрая пизда, торчащие соски, следы порки и желание услужить.

Мы шли обратно, и я решил зайти в аптеку. Купить смазки. Ох как она не любила такое унижение. Ей это давалось тяжело. Что странно. Она могла сосать чужой хуй по приказу, но войти аптеку и купить смазку, да еще выбирать, или в секс-шоп за пробкой — это был ее персональный ад. Как она краснела, мялась, это надо было видеть.

Это всегда было для меня загадкой. Почему в общем-то такая безобидная вещь и так ее смущала и унижала.

В этот раз она тоже вся замялась, но покорно пошла за мной.

Аптека была чуть спрятана во дворе, в ней было пусто. Девушка-провизор мило нам заулыбалась. Очки, тоненькая, светленькая, приветливая.

— Девушка, мы можете нас проконсультировать?

Она уже стоит рядом. Эльвира прячет глаза в пол.

— Какую вы можете анальную смазку порекомендовать, а то вот барышне нужно, а она не знает, чем они отличаются?

Глаза под очками расширились. Щеки залились румянцем и девочка-провизор начала что-то бормотать про охлаждение, боль, какие-то антисептические свойства.

Она была ужасно смущена. Щеки пылали и даже руки подрагивали.

Периодически встречаясь со мной глазами, тут же их прятала.

Две смущенные барышни, и обе из-за ерунды.

— А вы сами какой пользуетесь?

Я улыбался и смотрел на провизора. Она замерла на полуслове и в упор смотрела на меня.

— Я... Я, не...

— Ты никогда не занималась анальным сексом?

И опять этот шок в глазах, испуг, но ведь не уходит, не бьет меня по лицу, не посылает.

— А зря, я уверен, что тебе бы понравилось. Вот Эльвире нравится, правда?

Я повернулся к Эле. Она отвернула голову к окну, и на просвет от солнечных лучей было видно как ей стыдно.

— Тебе же нравится, когда тебя ебут в жопу, да сука?

Молчит.

— Повернись.

Пощечина. Еще одна.

— Отвечай.

— Да, Хозяин, мне нравится, когда меня ебут в жопу.

И опять краска на лице, да еще и след от пощечины.

Что интересно девочка-провизор так и стояла, чуть приоткрыв рот, пылая, будто в шоке.

— Как тебя зовут?

Она как-то мутно, будто насквозь, смотрела на меня.

— Катя.

Они были чем-то похожи, разве что Катя была чуть младше и проще внешне, но это было даже мило. Внешность то ли учительницы младших классов, то ли провинциальной медсестрички.

— Эльвира моя рабыня, вещь. Я использую ее для своего удовольствия. И ей это нравится. Она любит стоять на коленях, под ошейником. Любит подчиняться мне и выполнять любые приказы.

— Правда, вещь?

— Да... Хозяин. Она горела от стыда.

Посторонний человек, абсолютно чужой. И ей рассказывали такие тонкие и сокровенные вещи о ней и в ее присутствии.

Я всегда знал, что унижает не столько оскорбление или боль, или даже обращение как с куском мяса, а именно вот такие простые слова, именно это вызывает жгуче-острый стыд и чувство унижения.

Катя смотрела на нас, не отрываясь, не произнося ни слова.

— Здесь есть подсобка, Катя?

Она машинально ответила.

— Да, конечно.

— Закрой аптеку минут на двадцать.

Было интересно, подчинится ли. К моему удивлению, она молча повернула ключ, поставила табличку «технический перерыв»

Подсобка была тесная, душная.

Я стоял лицом к Кате, Эливира чуть сбоку.

— Знаешь, Катя, Эльвире на самом деле не нужна смазка, она всегда готова принять в себя хуй, ты сейчас это увидишь.

— Юбку задери.

Эля молча потянула вверх узкую юбку. И вот я наблюдал стройные ноги в чулках. Конечно без трусиков. Гладко выбритый лобок.

— Сиськи.

Она также молча задрала водолазку, сдвинула лиф.

Руки по швам, глаза в пол. Дышит часто.

Это незнакомый ей поворот. Да и мне это в новинку.

Катя лишь смотрит заворожено.

Я подошел вплотную к Эле. Сжал ее пизду. Она подалась вперед, выдохнула. Потянул руку вверх, и вот она уже на носочках, на моей руке.

Стон.

Она мокрая. Течет дико. Я не ошибся, ее заводила ситуация не меньше моего.

— Ее можно ебать в жопу и так, смазки и с пизды хватит.

Я убрал руку. Она дышала часто, в глазах уже был туман, пелена похоти.

Я поднес руку к Катиному лицу. Провел по губам. Она приоткрыла рот. И вот она уже слизывает влагу из чужой пизды, прикрыв глаза.

Я сжал ее грудь, через халат. Тонкая ткань, под ней еще какая-то блузка и нет лифа. Я чувствую мягкую плоть, она подается мне навстречу.

— Тебе нравится то, что происходит, Катя?

— Да. Она ответила очень твердо, уверенно.

— Сними халат.

Я расстегивал ее блузку, и она не сопротивлялась. Мягкая грудь, двойка, торчащие соски. Я резко сжал оба. Она вскрикнула. Но не отстранилась.

— Тебя часто ебут, Катя?

Я сжимал ее сиськи, мял соски, тянул, похлопывал.

Она постанывала.

— Ннннеет. У меня парня нет сейчас.

— Приспусти джинсы.

Тоненькие черные трусики, гладкий лобок. Я уже тер ее клитор, она подавалась вперед.

— ТЫ хочешь кончить?

— Да, очень, пожалуйста, очень хочу.

Она затараторила, задышала, я чувствовал, как сжимается ее пизда, как она все ближе и ближе к оргазму.

Остановился.

Повернулся к Эльвире.

— На колени, соси.

Она покорно и с видимой радостью принялась за мой хуй.

Со стороны, конечно, та еще картинка. Одна внизу на коленях, сосет, жопа голая, сиськи болтаются, причмокивает. Вторая, широко расставив ноги, с джинсами спущенными до колен, с сиськами наружу, стонет от того, что ее ебут рукой.

— А ты, хороша, Катя, хорошая сука.

Она на секунду распахнула глаза, я сжал ее клитор до боли и она взвыла в оргазме. (.оrg) Вцепилась мне в руку. Ее колотило.

Она даже не стонала и не кричала, а выла.

Я мягко оттолкнул ее, и она опустилась у стены. Села. Колени свела. Трусы торчат, сиськи висят. Дрожит. Волосы растрепаны. Вся красная.

Я сжал затылок Эльвиры и стал ебать ее в рот, натягивать. Она покорно постанывала.

Я смотрел на Катю в упор. Я видел, как она опять заводится, как стыд отходит и возвращается возбуждение.

— Открой рот, вывали язык.

Эля уже привычно все сделала. Я кончал Эльвире в рот, на губы, на лицо и смотрел на Катю в упор.

Она не отводила взгляда, видела все, и как Эльвира покорно принимает сперму, и как облизывается, и как ей это нравится.

Она стояла с нами у выхода. Я записал ей адрес.

— Сегодня ты придешь к нам, к восьми часам вечера, это ясно?

Она уже была одета, застегнута на все пуговицы, и даже не полыхали огнем ее щеки.

Она молчала. Взяла бумажку с адресом. И будто выдавила из себя: «Да...»