Вадим

Я чувствовал, что медленно, но верно схожу с ума. Куда бы я ни шел, чтобы ни делал, всегда перед глазами была Она. Вот я закрываю глаза, чтобы попытаться заснуть — и тут же перед мысленным взором является она в самом соблазнительном виде. Вот иду по улице — и вижу ее, садящуюся в машину к какому-то ферту. Сижу в кафе — и через пару столиков замечаю ее. Конечно, все это оказывалось обманом, миражом.

Она — это прима нашего театра Ирина Марковна Полесская. Ирина появилась в нашем областном театре в разгар сезона. Приехала из Москвы, где была примой в одном из ведущих театров. Что подвигло ее прервать блестящую карьеру в столице, где она была востребована не только в театрах, но и в кино, — никто точно не знал. Ходили разные слухи, связанные в основном с любовными похождениями звезды, но наверняка ничего известно не было. А сама Ирина, конечно же, никого не удостоила объяснениями.

Ее сразу же ввели во все спектакли нашего театра, и они заиграли новыми изумительными красками. Зритель повалил в театр. Приезжали из других городов и даже из столицы. Полесская, безусловно, была талантлива. Прекрасные внешние данные, чарующий голос, отличная театральная школа дополнялись громадным темпераментом. Он не был внешним, кричащим, но в исполнении ею каждой роли чувствовалась такая глубокая клокочущая страсть, что зрители смотрели спектакль, замерев и затаив дыхание, которое могли перевести только по окончании акта.

Я влюбился в Полесскую еще в юности, впервые увидев ее в кино. Собирал ее фотографии, публикации о ней. Да и в театральное училище поступил в надежде когда-нибудь оказаться рядом с кумиром. И вот она здесь, действительно рядом. Ей сейчас было 36 лет, но выглядела она, благодаря постоянному уходу за лицом и телом, гораздо моложе. Она не была красива той холодной классической красотой, которую описывают каноны. (Эротические рассказы) Чуть вытянуты к вискам глаза, чуть вздернут носик, чуть великоват рот, чуть полноваты губы, чуть излишне тверд для женщины подбородок. Но вместе взятые эти «чуть» создавали лицо неповторимого обаяния. С фигурой то же самое: чуть великовата грудь, чуть полноваты и крутоваты бедра, но от этого веяло такой сексуальностью, что мужики не могли не обернуться вслед Полесской. А про ее ноги можно создавать поэтические шедевры. Они были настолько тщательно выточены, что создавалось впечатление, будто Создатель отложил все свои дела и занимался только ими. При первом же взгляде на эти ножки мужчины любого возраста исходили слюнями.

И вот это совершенство здесь, в нашем городе, в нашем театре, я то и дело встречаюсь с нею, но мне от этого не легче. Она меня даже взглядом не удостаивает. Впрочем, справедливости ради следует отметить, как и других особ мужского пола. Да и что ей, звезде всероссийского, а может, и мирового масштаба, я, Вадим Доценко, 24-летний актер второго плана. Конечно, не «кушать подано», но и не герой. Да я и сам прекрасно знаю цену своим актерским способностям. Надо сказать, весьма средним. Нет, я не жалуюсь, сам выбрал актерскую профессию, никто не заставлял. И вообще, мне грех обижаться на жизнь. Родители (папа — профессор, доктор наук, физик-практик, мама — переводчик аж с трех языков) отбыли трудиться за границы нашей прекрасной Родины и оставили мне превосходную, оборудованную всем необходимым для жизни четырехкомнатную квартиру. С одеждой и обувью никаких проблем тоже нет: любящие предки примерно раз в месяц балуют меня посылками с самыми модными тамошними шмотками. Они даже предлагали определить мне денежное содержание, но я гордо отказался: мне хватает и заработанных денег. Конечно, не в театре. В нашем громадном городе (катит к двум миллионам народу) довольно много богатеньких Буратино, которые практически еженедельно устраивают вечеринки по разным поводам. То просто корпоратив, то чей-то день рождения, то кто-то женился, то кто-то развелся и прочее.

А за мной укрепилась слава отличного и веселого ведущего подобных мероприятий и неплохого певца под гитару или «минусовку» с непохожим ни на кого репертуаром. Так что предложения сыплются с разных сторон. Не зарываясь, я установил себе твердую цену, ниже которой никогда не опускаюсь. Иными словами, денежки у меня водятся. Я, не жалея, их трачу, в основном на девочек. Люблю красиво ухаживать, что обходится в немалую копеечку. А учитывая, что девочек я меняю в сто раз чаще, чем перчатки, эта копеечка выливается в солидную сумму. Девочки — это мое хобби. Предполагаю, что перетрахал большую часть городского населения женского пола в возрасте от 16 до 25 лет. Конечно, в свою постель я укладываю только тех, кто мне нравится.

Крокодилицам там делать нечего. Я коллекционировал этих девочек. Самых разных: брюнеток, блондинок, худых, полных, холодных, страстных. Постепенно я добился того, что каждая из них приходила в моих объятиях к стадии множественного оргазма. И тогда среди моих любовниц, бывших, нынешних и будущих, поползли слухи о моем волшебном члене. Будто он обладает такой энергией, что даже самая фригидная дама непременно достигает в моих объятиях оргазма. Вначале я посмеивался над этими слухами: какое волшебство, хорошие гены, здоровый образ жизни, неугасаемое либидо — вот и весь секрет добротного членостояния. Но потом подумал: если у разных экстрасенсов особая энергия заключается в глазах, руках, в чем там еще, то почему у меня она не может быть сосредоточена в члене? На том успокоился и перестал заморачиваться на всякой чепухе.

Постепенно мне стало не интересно просто трахаться с девчонками, и я стал развращать их. Очень интересно было наблюдать, как вчерашняя невинная школьница, сдвигавшая ножки даже при простом прикосновении, под влиянием моих уроков становилась настоящей шлюхой, выделывающей в постели фигуры высшего пилотажа и не знающей в сексе слова «нет». В то же время они, все, как на подбор, были хороши собой и знали себе цену. Дамочки, прошедшие «школу Доценко», были элитой на девичьем рынке нашего города.

Но и эта весьма занимательная «педагогическая» деятельность, сразу надоела мне, когда в город приехала Полесская. Никого, кроме нее, я не хотел. Я оказывал ей всяческие знаки внимания, довольно банальные, надо сказать, типа цветов, конфет. Как-то набрался храбрости и приехал в гостиницу, где она остановилась. Позвонил в забронированный для нее театром «люкс». Ирина возникла на пороге и с недоумением уставилась на меня. Я вручил ей букет стоимостью с мою зарплату и пробормотал:

— Ира! Приглашаю вас поужинать со мной!

— С вами? — ответила чуть ли не с брезгливостью Полесская, — Это еще в честь чего? Я не ужинаю с... (она замялась) с незнакомыми мужчинами.

Я обрадовался брошенной мне зацепке:

— Вот я и хочу познакомиться с вами!

Лицо Полесской было непроницаемым.

— А я не хочу, — резко ответила она, и дверь перед самым моим носом захлопнулась.

В более идиотском и унизительном положении я никогда не оказывался. И что было делать? После нескольких бессонных ночей и бессмысленных терзаний я решился...

Я знал, что Полесская долго разгримировывается, уходит, когда в театре никого, кроме вахтера, не остается. Гримерка ее далеко от входа, возле самой сцены. Туда я и направился.

Не постучав, распахнул дверь, сразу закрыл ее и запер на задвижку. Как я и ожидал, Полесская сидела перед зеркалом, снимая грим. Из одежды на ней были только трусики и бюстгальтер. Ирина вскочила с пуфика, попыталась прикрыться лежащим рядом халатиком и резко бросила:

— Как вы смеете? Что вам надо? Убирайтесь вон!

Мне было наплевать на ее слова. Я подскочил к ней и заключил в объятья, прижав ее руки к телу. Я искал своими губами ее губы. Полесская изо всех сил вырывалась, крутила головой. Какой-то чудак придумал теорию, что мужчина в одиночку никогда не сможет изнасиловать женщину, если она того не хочет. Чушь собачья! Достаточно сильный мужчина всегда справится с женщиной, если только она не чемпионка по джиу-джитсу или карате. Я впился губами в рот своей любимой, пытаясь языком раздвинуть ее губы. Не тут-то было! Полесская изо всех сил сжала рот. Тогда я завел за спину ее руку, сделав захват, при котором малейшее резкое движение причиняло ей боль. Второй рукой сорвал с нее бюстгальтер, обнажив груди. Они слегка обвисли под собственной тяжестью, но все равно вызывающе торчали вперед. Я мял эти пленительные груши свободной рукой, всасывал их ртом и чувствовал, как набухают под моими жесткими ласками ее соски. Женское естество проявляло себя! Я рванул на себя стринги, и Ирина осталась совершенно обнаженной.

Повернул ее спиной к себе, смахнул с журнального столика букеты цветов, врученных актрисе благодарными зрителями, и положил Полесскую на плоскость стола. Передо мной открылось великолепное зрелище, которое я так люблю: лежащее ниц женское тело, напоминающее мне своими формами какую-то прекрасную гитару. Сейчас это было тело так долго желаемой женщины. Совершенно шикарная задница без каких-либо следов целлюлита. Совсем маленькая дырочка анала, а под нею — аккуратная прическа над половыми губами. Впрочем, любоваться было некогда, необходимо было действовать. Ирина несколько раз попыталась вырваться, но боли в суставах заставили ее прекратить попытки. Но слов она не жалела. Я и не предполагал, что эта утонченная дама знает такие отборные ругательства! Чего только я не наслушался про себя! Я боялся, что Полесская будет кричать и на всякий случай приготовил в кармане брюк кляп. Но она почему-то не кричала. Я спустил свои джинсы и трусы. Вставил два пальца в вагину и почувствовал влагу.

Ого, мои поцелуи не пропали даром, и девочка начала течь! Ну, что ж, продолжим. И я резко вошел в ее половую щель. Ирина дернулась, но я не обратил на это внимания и стал методично обхаживать ее дырочку. Менял углы наклона члена, так что он касался разных стенок влагалища, чередовал глубокий вход с легкими прикосновениями к клитору, то задавал бешеный темп, то медленно, «с чувством» ходил, как поршнем, туда-обратно. В определенный момент я почувствовал легкое движение ирининого таза мне навстречу — и вот она уже вовсю подмахивает мне. Конечно, я сразу отпустил ее руку, но моя любимая и не попыталась подняться. Ебля продолжалась еще несколько минут — и вот Ирина забилась в конвульсиях оргазма, не сдерживая громких стонов и криков. Она оказалась даже темпераментней, чем я предполагал. Я же еще не собирался кончать.

Пока любимая приходила в себя после оргазма, я рукой ласкал дырочку ее ануса, аккуратно вставил один пальчик, второй. По-моему, Полесская, находясь в полузабытьи, даже не замечала этих моих действий. Я взял с гримерного столика баночку с вазелином, обильно смазал иринин анус и свой член, приставил головку к дырочке и осторожно нажал. Все у нее там внизу было залито ее выделениями, так что мой член легко преодолел сопротивление сфинктера. Тогда я вбил в ее жопу член до самого основания и стал делать то, о чем долго мечтал бессонными ночами: драл ее в задницу. В этом процессе я ничуть не жалел женщину, лежащую подо мной, но вскоре понял, что ее попа далеко не девственна. Нет, там было узко и тепло, что доставляло мне немало удовольствия, но я чувствовал, что эта великолепная жопа привычна к проникновению членов. Очень скоро Ирина подтвердила мои предположения, забившись в новом оргазме. Потом еще в одном. Множественный оргазм от анального секса — это что-то!

Но вот и я почувствовал приближение конца. Еще несколько качков, причем Ира уже очень глубоко шла мне навстречу, и я выстрелил потоком спермы в ее прямую кишку. В том, что выстрел был полновесный, я убедился, когда Полесская наконец-то встала, и смесь ее выделений и моей спермы обильно потекла по ее ляжкам.

Она только смогла сказать:

— Выйдите вон! — и села, закрыв лицо ладонями.

Я тихо вышел из гримерной.

Ирина

Я лежала без сна в своей постели и перебирала в памяти случившееся сегодня. А чего тут перебирать? Тебя, заслуженную артистку, звезду сцены и экрана цинично изнасиловал мальчишка, бездарный актеришка. Изнасиловал в извращенной форме, и в пизду, и в жопу. Хорошо еще, что рот оставил нетронутым. И тут ход моих мыслей резко прервался. Я представила его хуй между моих губок, и к влагалищу подкатила теплота. Даже не теплота, жар. Я вспомнила свои ощущения, когда этот самец, стоя в позе актеров из немецких порнофильмов, на полусогнутых ногах, обрабатывал мою киску. Вначале, когда он ворвался в гримерную, схватил меня, порвал белье и насильно всю исцеловал, было только отвращение, возмущение и оторопь. Я хотела закричать, но остановила себя: кому кричать, все разошлись, есть глуховатый сторож в своей будке, вдали от моей комнаты.

И даже если бы нашлись люди, то что бы они увидели? Великую актрису бесцеремонно насилует какой-то пацан. Позор на всю страну, потому что языки у нашей братии длинней, чем у базарных торговок. И я обреченно молчала. Но то, что произошло со мной дальше, поразило меня саму до глубины души. Я никогда не была скромницей. Да в нашей актерской среде таковой и невозможно быть. Секс давным-давно вошел в мою жизнь и занимал в ней достойное место. Я еще в молодости сбилась со счета относительно своих любовников. Все они были достойными людьми, все нравились мне в определенный период моей жизни, длинный или короткий. Одна из причин прекращения отношений — когда меня начинали звать замуж. Я не собиралась и не собираюсь туда идти, потому что уверена — замужество противопоказано моей профессии, которую я безумно люблю. Так что секс сексом, а работа работой. Она всегда на первом месте.

Думаю, нет такого способа секса или такого приема, которого бы я не испытала. Мне нравится трахаться в традиционную щелку, в попу, в рот. Но я всегда гордилась тем, что мое тело полностью подчиняется разуму. Я могла сказать ему: «Эй, ты! Жаловалось, что давно не получало острых ощущений, вот — наслаждайся!». Или наоборот: «Не увлекайся, не входи в раж. Завтра премьера, оставь хоть кусочек темперамента для нее!». И тело всегда беспрекословно слушалось меня. А сегодня произошла осечка. Когда этот парень, Вадим, кажется, начал меня насиловать, я сказала себе: «Никаких эмоций! Что случилось, то случилось. Пусть получит свое и убирается. Дальше будем думать, что делать». Но не тут-то было! Когда он, по-настоящему начал меня обрабатывать, проникая членом в самые сокровенные места влагалища, я потеряла контроль над собой. Это были необыкновенные ощущения!

Как будто ласкающие и возбуждающие слабые разряды электрического тока касаются то здесь, то там самой моей женской сути. Я забыла обо всем и вся как бы стала единым громадным клитором. Я невольно старалась двигаться ему навстречу, чтобы вобрать его как можно глубже и получить еще большее наслаждение. Да-да, я вся стала органом наслаждения. И оргазм не заставил себя долго ждать. Долгий и потрясающий, каких я еще не знала. По-моему, от остроты наслаждения я на какое-то время потеряла сознание. А когда немного пришла в себя, то почувствовала, что хер насильника вовсю шурудит в моей жопе. И это тоже было непередаваемо приятно. Я много раз позволяла трахать себя в попу разным партнерам. По единственной причине: уж очень нравится мужикам такой секс. Сама я в эти моменты была совершенно равнодушна, даже не предполагая, что анальный секс может привести к оргазму. Да не к одному, а к двум, пришедшим практически подряд. Причем, к оргазмам, приносящим совершенно новые, отличные от вагинальных, ощущения. Я не могу подобать слова, чтобы описать их. Словно у тебя в животе взрывается сладостная бомба, сотрясающая весь организм...

Но хватит этих воспоминаний. Я и так уже теку. Однако факт остается фактом. Если я сообщу о поступке, а точнее, о преступлении Вадима начальнику областной полиции Николаеву, который неоднократно оказывал мне явные знаки внимания, насильника отправят на зону, где уже его самого будут беспрестанно насиловать. Но и безнаказанным

деяния парня оставлять нельзя. Надо что-то делать. Но ладно, завтра придумаю. Недаром говорят, что утро вечера мудренее.

С этим я забылась беспокойным сном.

Вадим

Утром, перед репетицией, я встретил Полесскую в коридоре, но она как бы и не заметила меня, равнодушно прошла мимо. Я ждал самых разных наказаний за вчерашнее и не знал, что предпримет звезда. После репетиции в нашу гримерку зашла ассистент режиссера Наташа, прелестная девочка, которую в свое время я обработал по полной программе, и с деланным равнодушием сказала:

— Доценко, вас ждет в своей гримуборной Ирина Марковна.

Мои соседи по гримерке многозначительно переглянулись. Если бы они знали, чем вызвано это приглашение!

Я шел на свою Голгофу. Перед дверью в гримерку Полесской остановился, поглубже вдохнул, постучал.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

Я вошел. С Ирины можно было писать портрет фурии. Глаза метали молнии.

— Если бы вы знали, как противны мне! — заявила Ирина, — Как вы, Доценко, объясните свой вчерашний омерзительный поступок?

Я упал перед нею на колени.

— Ирина Марковна, я давно и безнадежно люблю вас. Люблю до безумия! — заговорил я. — Вы же не дали мне и проблеска надежды. И вот! Сам не знаю, как это произошло. Я просто сошел с ума. Готов как угодно искупать свою вину, которая безмерна. Я ваш раб! Говорите, что надо делать, чтобы вы простили меня?

Во время этого монолога я подполз к Ирине и стал целовать ее ступни. Она не отдернула ногу. И я поднимался губами и языком все выше по ее прелестным ножкам. Выше, выше — и вот я уже целую и лижу внутренние стороны ее бедер. Оказалось, что под халатиком на Ирине ничего не было. Я осмелел и прильнул к ее киске. Полесская вскрикнула и машинально раздвинула ножки, открывая мне дорогу к своим глубинам. Я поднялся с колен, посадил ее на диван и вновь приник к влагалищу. Я целовал и облизывал ее срамные губы, старался как можно глубже проникнуть во влагалище, играл языком с клитором. Ирина только стонала все сильней и прижимала к себе мою голову. Оргазм к ней пришел довольно быстро. Опять она билась в конвульсиях.

Я поднял лицо, все залитое ее выделениями, и наблюдал за оргазмирующей женщиной. Лицо ее исказила гримаса страсти, и вся она была во власти охвативших ее эмоций. Я понял, что надо закреплять достигнутый успех. Уязвимое место Полесской было мне уже известно, и, повернув ее спиной к себе, я поставил ее на колени перед диваном, сам пристроился сзади и, послюнив анус, аккуратно вошел в него. Преодолел легкое сопротивление сфинктера, дальше все было проще. Я жарил примадонну от души, она уже пришла в себя и подмахивала мне, поймав ритм моих движений. Раз за разом я почти доставал член из красивенной жопы и всаживал его на всю длину. Очередной оргазм не заставил себя ждать. Я поменял объект вожделения и трахал Ирину уже в ее штучку. Новый оргазм актрисы совпал с моим, и я с рычанием кончил, не спрашивая разрешения, прямо в глубины ее влагалища.

Когда Полесская пришла в себя, она прошептала:

— Ты еще не побывал у меня во рту, а там тоже замечательно.

Сползла на пол, пристроилась между моих колен и захватила губами головку члена. О, минет она тоже делал суперпрофессионально! Облизала весь член, не забыв яички и промежность между ними и анусом. Впрочем, и анус она не обошла вниманием, глубоко засунув в него язык. Я поразился, как далеко она засовывала мой немаленький член в рот. Головкой я чувствовал, что вхожу в ее горло, а она даже не поперхнулась. Не всякой профессионалке удается такое. В результате этих манипуляций я изверг струю спермы прямо ей в рот, и она все проглотила. Это было что-то!

Оба измотанные, мы прилегли на диване. И тут Ирина заявила:

— Прощаю тебя за вчерашнее при одном условий: теперь ты будешь только мой и больше ничей. И всегда, днем и ночью, будешь находиться рядом».

От восторга я чуть не взвился до потолка:

— Готов служить вам, госпожа! Я буду лучшим в мире Санчо-Пансой!

— Санчо-Пансы мне не надо. Мне надо, чтобы твой член всегда был готов к услугам.

Ирина

Я заявила ему: «Мне надо, чтобы твой член всегда был готов к услугам» — и сама себя записала в рабыни к члену Доценко.

Когда я пригласила его в гримерную, то готова была разорвать парня на куски. Но вот он упал на колени, я увидела его молящие глаза — и на меня накатила часть той сладостной блажи, которая охватила меня вчера, во время изнасилования. А потом повторилось то наслаждение, которое я испытала накануне. И я готова была на все, лишь бы испытывать его вновь и вновь. Я полностью стала рабыней своего тела. Иными словами, я пропала...

Вадим

И мы действительно не расставались с Ириной ни днем, ни ночью. И это была особенная жизнь, которой пока никто не придумал названия и о которой надо рассказывать в отдельной главе...

(Продолжение следует)