Андрей протянул мне сигарету. Я отказался.
— Ты главное не дрейфи. Спокойным и уверенным будь. Как мачо.
— Я в порядке. Чего мне дрейфить-то, — я на самом деле был спокоен. Настолько спокоен, что сам удивлялся этому. Наверное, это и в голосе моем чувствовалось. Андрюха больше не давал советов на правах старшего и более опытного в таких делах. Он курил, а я смотрел на небо, хотя рассматривать там было нечего. Конец октября. За последнюю неделю солнце показывалось из-за туч, может быть, два раза. Днем тучи были светло-серые, а сейчас — черные. Городские огни подкрашивали самые низкие из них в грязный цвет. В воздухе висел дождь, капли настолько мелкие и легкие, что чаще падают не вниз, а вверх.
— Пойдем? — красный огонек по дуге разрезал темноту и рассыпался искрами на асфальте.
— Да. Холодно.
— Ну, давай. Я к своей.
— Нескучной ночи, — Андрей усмехнулся, хлопнул меня по плечу, и пожелав удачи, ушел в другую комнату, где его уже ждали.

Ты вышла из ванной в моей футболке. Она и для меня была через чур широкой и длинной, а ты ведь ниже меня. Тебе она вполне могла сойти за ночнушку. По крайней мере, попку она прикрывала полностью. Твоя хрупкая фигура один раз меня неплохо выручила. На моем восемнадцатом дне рождения, один месяц и десять дней назад. Маму удалось отправить в гости, но пришла она раньше чем должна была. Кто бы сомневался, что так и получится. На следующее утро был задан ожидаемый вопрос:
— Сколько твоей девушке лет?
— Она не моя девушка. Мы друзья просто.
— Ну да, ну да. Так сколько ей лет?
— Девятнадцать, — я продумал все возможные варианты развития этого диалога заранее, поэтому врал с таким выражением на лице, как будто рассказывал, что ел на завтрак. Ненавижу врать маме, но тут уж ничего не поделаешь. Или врать, или сказав «Двадцать шесть», ловить ее, чтобы она, падая в обморок, сильно не ударилась. А потом причитания и разговоры, которые ничего не изменят, а сделают все еще сложнее. Лучше врать. Так лучше для всех. И для тебя, мама, тоже.
— Да? — ее брови поднялись, и она настойчиво пыталась поймать мой взгляд.
— Ну, двадцать. Недавно исполнилось, — я посмотрел ей в глаза. Интересно, если бы меня в тот момент подключить к полиграфу, раскусили бы?
— Почему она настолько старше? Это большая разница в возрасте. И...
— Мы друзья просто, — точка.

— Я в ванну на минутку.
Чищу зубы и смотрю в зеркало. «Будь как мачо!» Похож ли я на мачо? Да вряд ли. Вернулся в комнату, закрыл дверь и остановился возле светильника.
— Будем спать?
— Да, — ты уже лежала в кровати. Я щелкнул выключателем, стянул джинсы и забрался под одеяло.
Темно и тихо. Ты никогда не проявляла инициативу, но всегда чутко отвечала, когда это делал я. Так было с первым поцелуем, например.
Медленный танец. Я одной рукой обнял тебя за талию, покрепче прижимая к себе, а другую положил на бедро. Посмотрел в глаза. Ты улыбнулась и приоткрыла губы. Я просто вжался в них своими губами и повторял все, что делала ты.
Сейчас надо действовать по той же схеме. Положил руку на плечо и подвинулся ближе. Ты ответила тем же. Темно. В глаза не посмотришь.
— Тебе не жарко? — твоя рука скользнула под мою футболку. — Ты горячий такой.
Конец октября, отопление еще не включили, а я «горячий такой». Снимаю футболку.
— Жарко. Почему-то... — не очень красноречивый ответ, но складывать в предложения больше двух слов я разучился. — А тебе?
Последняя фраза получилась не вопросом, а поцелуем. Целоваться я люблю, ты тоже. И мы целуемся. Спиной я ощущаю твою ладошку, а грудью — свою футболку. «Ты такая горячая.» Я бы сказал это, если бы мой язык не был занят. Вскользь касаюсь бедра, попки, обтянутой миниатюрными трусиками, и пробираюсь под футболку. Целоваться — классно, но на самом деле становится жарко. Сбрасываю с нас одеяло, нехотя отрываюсь от твоих губ, сажусь на кровати и подаю тебе руку. Странное все-таки это ощущение — снимать с кого-то свою же футболку. Глаза уже привыкли к темноте и я вижу твой силуэт в скупом свете осеннего города, который пытается пробиться в окно. В этой мгле твоя кожа кажется слишком светлой. А если прищурить глаза, то можно различить даже кружочки сосков. Включить свет что ли. Нет, сейчас отходить от тебя и на пару метров не хочется.

Снова поцелуй. Этот отличается от всех. Я ощущаю всем телом твое тепло, свежий запах чувствуется намного четче, когда на тебе нет одежды. Постепенно меня окутывает незнакомая до сих пор магия — время сжимается в маленькую точку, такую маленькую, что она не заметна совсем. Ее нет. Пространство растягивается, все кажется далеким и нереальным. Остальные люди живут не здесь. В районе Альфы Центавра как минимум, скорее всего, даже дальше. Я слегка покусываю твои губы, в ответ ты прижимаешься ко мне еще крепче. Да, целоваться я уже научился, у меня был хороший учитель. Хочется большего, и я пытаюсь вспомнить, что после поцелуев делают в интересных фильмах. В теории я, конечно, это знаю, но на экзамене почему-то все забывается. Убираю назад твои волосы и целую шею, рукой ласкаю грудь. У тебя небольшая грудь, и мне это нравится. Аккуратно помещается в ладонь, элегантная. Вспомнил. Ниже, надо ниже. И губы, и руки. Целую грудь, рукой глажу животик. Зачем-то набираю побольше воздуха перед тем как обхватить губами сосок. Уже не так тихо — это твое дыхание. Ладонь проскальзывает под тонкую ткань. Небольшой кустик пощекотал пальцы, а ниже горячо. Соображаю плохо, но вспомнить цветные картинки из фильмов, которые стали для меня учебником, получается. Провожу языком по соску, а палец запускаю между губок. Еще горячее и влажно.

Твои бедра немного расходятся в стороны. Чувствую твою руку у себя в волосах, а через секунду дыхание на затылке. Отрываюсь от груди, и ты сразу же припадаешь губами к моей шее. Меня словно бьет током. Пальцем, кажется, я делаю все не очень умело, но я стараюсь. Когда он вошел полностью, ты покусывала мочку уха и выдохнула в этот момент. Еще один удар током. У меня уши, почему-то, очень чувствительные, всегда хочется задушить парикмахера, когда машинкой подстригают виски. Не так уж и плохо иметь чувствительные уши оказывается. Второй рукой прижимаю тебя к себе и целую, попадаю губами в ключицу. Ты пытаешься проникнуть под резинку моих трусов, и я только сейчас понимаю, что у меня не встал еще. Вот теперь пора волноваться. В голове промелькнули все эти рассказы, когда у парня ничего не получается, а девушка утешает неудачника — «Ничего страшного, со всеми бывает. Ты устал, милый. И из-за этого я опять останусь неудовлетворенной, лузер». Почему так происходит? Он может встать в школе, когда возле доски решаешь задачу про косинусы и синусы или рассказываешь про климат Антарктиды, а сейчас не может. Немного отстраняюсь и сам раздеваюсь окончательно. Тянуть время? Да. Провожу рукой по бедру и начинаю снимать с тебя трусики. Ты приподнимаешься, помогая мне. Как только пришло осознание, что я вот так сижу голый напротив тебя, тоже обнаженной, все заработало. Как же ты меня напугал!
Мы снова прижимаемся друг к другу, и ты пытаешься взять его в руку. Какой-то дурацкий рефлекс заставляет мой таз резко дернуться назад. Ну да, до этого единственная рука, которая там орудовала, принадлежала мне. Черт. Мне становится смешно.
— Извини, — шепчу тебе в ушко. По дыханию чувствую, что ты тоже улыбаешься.

Нежно двигаешь рукой. Вверх-вниз. Мне кажется, что мое дыхание такое громкое, что наполняет эхом всю комнату и может разбудить соседей. От прикосновения к головке напрягается каждый мускул. Пора. Я кладу руку на твое плечо, и ты податливо опускаешься на спину. Целую, оттягивая этот момент. Волнение возбуждает еще больше. Зрение давно привыкло к темноте, и мы смотрим друг другу в глаза, ощущая горячее дыхание. Ты одной ногой обхватываешь мое бедро. Да, я готов.
Стоп!"И кто из нас тут взрослый?» думаю я, вытягиваясь на кровати и на ощупь доставая из тумбочки, спрятанные там среди разного барахла,

презервативы. Достались от старшего брата в наследство. Он забыл про них, а я нашел. Хорошо, что не все использовал, когда тренировался. Теперь смешно становится тебе.
— Молодец, — взъерошиваешь мне рукой волосы.

А пальцами было проще, с первого раза у меня не получается войти. Второй раз помогаю себе рукой. Ты аккуратно убираешь ее, и направляешь своей. Горячо, упруго, нежно. Но в тот момент у меня в голове не было никаких эпитетов. Ничего не было. Я подался вперед, впитывая ощущения. На секунду замер. Начинаю движение, и снова все растворяется. Только ты, я и обжигающий жар, расползающийся от паха по всему телу. Ты дышишь сбивчиво и неровно. Я тоже. Пытаюсь ускориться, зря. Сбился. Останавливаюсь. Ты понимаешь, кладешь руку мне на ягодицу и задаешь темп. Поцелуи, руки жадно исследуют каждую впадинку тела друг друга. Пот на твоих плечах становится почему-то сладко-соленым. Ты постанываешь. Я, наверное, тоже, не знаю. Неожиданно чувствую, что сейчас кончу. Слишком неожиданно, непривычно. На мгновение проваливаюсь в никуда, зависаю там и взрываюсь. Меня нет, я растворился. Наверное, всего на секунду. Но когда времени не существует, секунда не отличается от вечности. Ведь так? Прихожу в себя, чувствуя как одна твоя рука гладит мою спину, а другая все так же лежит на ягодице. Целую, и переворачиваясь, ложусь рядом на спину. Наверняка я кончил раньше тебя. Жаль. Но ничего, твое тело я еще не очень хорошо знаю, а вот к своему уже давно привык. Надо подождать десять минут и можно будет делать это подольше. Сказать что-нибудь?"Тебе понравилось?» Глупо звучит и дешево как-то. Лучше помолчу. Ты переворачиваешься на бок и прижимаешься ко мне, гладя мою грудь. Я обнимаю тебя. Исследую рукой твою спину. А ведь могу исследовать все что угодно, но хочется спину. Чувствую твое горячее дыхание на плече, и теплую ладонь на груди.

— Будем спать?
— Спать? Ты хочешь спать? — мое удивление абсолютно искреннее. И эрекция это подтверждает.
На этот раз ты сверху. Как же все таки непривычно ощущать твое обнаженное тело. Интересно, после какого раза к этому привыкаешь? Ты нежно покусываешь мой сосок, по коже пробегают мурашки, а внутри сжимается пружина. Я хочу приподняться, чтобы поцеловать тебя, но твоя рука не дает этого сделать. Окей, как хочешь. Пытаюсь рассмотреть твой силуэт, пока ты распечатываешь презерватив, но света за окном уже практически нет. Фонари погасли. Сколько же времени прошло? А, ну да. Времени же не существует. Снова этот уютный жар. Ты кладешь руки мне на грудь и начинаешь медленно двигаться. (Специально для .оrg— BestWeapon.ru) У тебя гораздо лучше получается держать ритм. Пытаюсь не выпадать из реальности, надеюсь это поможет дольше продержаться, но твои движения оставляют мало шансов. Быстро и резко, затем медленно и глубоко. А еще эти легкие стоны. Дотягиваюсь ладонью до груди. От влаги твоя кожа становится еще нежнее. Все, держаться в этом мире я уже не могу. Закрываю глаза, и пружина внутри сжимается все больше с каждым твоим движением. Расслабиться не получается, наоборот, кажется, что я могу ощутить, как напрягается каждая мышца в моем теле. И в твоем тоже. Наши ладони встречаются на твоей груди, пальцы переплетаются. Боюсь, что могу слишком сильно сжать твою руку и сделать больно. Но твоя хватка мало уступает моей. И опять это случается неожиданно. Кажется есть еще несколько секунд, но пружина разжимается в следующее же мгновение. Ты все-таки сбиваешься с ритма. Надеюсь это оргазм. Теперь ты позволяешь мне приподняться, и я наконец целую тебя. Падаем на кровать и тяжело дышим.
— Ты молодец, — снова взъерошиваешь мне волосы. По-моему этот жест подчеркивает разницу в возрасте, но мне он нравится. Поэтому плевать.
— Так было... Супер... — не очень у меня получается сейчас фразы связывать. Зато искренне.
Прохладно все-таки. Где там одеяло. Хочу что-то сказать, но по дыханию понимаю, что ты уже спишь. Устала, наверное. Работа и все такое. Долго не могу заснуть, а когда наконец получается, будильник напоминает, что время все-таки существует.

Шесть. Часа два удалось поспать. Ты открываешь глаза.
— Привет.
— Привет, — отвечаешь не сразу. Нужно несколько секунд чтобы понять где находишься, когда первый раз просыпаешься в новом месте. — Надо вставать.
Я поднимаюсь первым, натягиваю джинсы. Ты находишь на полу трусики и одеваешь их под одеялом.
— Я одежду в ванной забыла. Принеси, пожалуйста.
Сначала подхожу к дверям, за которыми спала сладкая парочка.
— Подъем! — стучу в дверь. Слышу недовольное бормотание, проснулись.
Возвращаюсь с твоей одеждой. Ты стоишь перед зеркалом и расчесываешь волосы. В одних трусиках. Обнимаю тебя сзади и целую в щеку. Не отвечаешь, серьезная. Ну да, надо собираться. Тебе на работу, мне в школу. Но я чувствую, что дело не в этом. Это бывает и когда не надо никуда собираться. Терпеть не могу такие моменты. А сейчас так тем более. И ведь не поймешь в чем дело. Не понравилось ночью, слишком быстро? Жалеешь, что сделала это? Стыдно? Не можешь понять почему вообще все это происходит, и зачем я тебе нужен? Спрашивать бесполезно. Будешь молчать а потом скажешь, что все в порядке. Иду на кухню делать всем кофе. Хозяин ведь. Сталкиваюсь с Юлей.
— Привет, — вот она просто сияет. — Как дела? — заговорщический тон такой.
— Привет. Отлично. А у вас?
— А у нас лучше всех!
— Ха, я и не сомневался.
Собрались все быстро. Андрею в другую сторону, до остановки девушек провожаю сам. Ты молчишь. Я тоже. Юля как обычно разговаривает за всех. Беру тебя за руку, обтянутую перчаткой, и ты сжимаешь мою ладонь. Автобус приехал быстро. Смотрю тебе в глаза, столько там всего, ничего не понятно. Интересно, с женщинами всегда так сложно? Целуемся. Это тоже первый раз. На улице, не прячась.

Дома тщательно убираю и иду в душ. Первый раз чувствую чужой запах на своем теле. Кажется теперь он станет и моим запахом тоже. Внимательно проверяю все ли убрал и ухожу в школу. Уже на втором уроке клонит в сон. Два часа за сутки маловато. И до вечера ведь не поспишь.
— Если начну отключаться — ткни меня посильнее, — прошу соседа по парте.
— Бурная ночь? — смеясь спрашивает.
— Угу, — отвечаю честно. Но для него это значит посиделки где-нибудь до часа-двух.
На перемене выхожу на улицу. Серо и грязно. Холод бодрит, но не на долго. Вокруг обычная суета. Опять это чувство — шум, но кажется, что людей вокруг нет. Они там, на Альфе Центавра, а голоса их просто записаны на пленку и звучат из магнитофона. От недосыпа, наверное, глючит.
Кое-как продержался и не заснул. Мама уже дома. Прячу глаза, наверняка красные, заметит. Что-то ем и закрываюсь в комнате. Спать нельзя, начнутся расспросы. Делаю вид, что учу уроки, но несколько раз отключаюсь, уткнувшись носом в учебник. Противный библиотечный запах будит. Идти гулять? Там тоже будут вопросы. Ну как? Ну че? Не облажался? Как она? Все обычно только их и ждут, чтобы с гордостью и уверенно так рассказать что все зашибись прошло. А мне не хочется об этом ни с кем говорить, хоть все и было зашибись.

Восемь. Надо ложиться, или просто отключусь стоя. Раздеваюсь и забираюсь под одеяло. Вот и нет моей девственности. Что-то изменилось внутри или снаружи? Снаружи точно нет. Внутри — тот же я. Уверенность появилась, но если подумать, то не появилась, она всегда была, просто пряталась. И девственность никуда не делась, потому что ее и не было никогда. Просто слово такое, которое ничего не значит. А вообще, лучше об этом не думать. Голову себе поломаешь, а ничего все равно не придумаешь. Надо спать. Запах твоих волос на подушке. И на одеяле, и везде. Перед глазами за секунду промелькнуло все, что случилось вчера, но сны мне этой ночью не снились.