Продолжение...

Небо было затянуто тучами и воздух был тяжёлый и влажный. Было прохладно, но на полпути к озеру, я уже достаточно согрелась, так что на лбу выступила испарина.

Приехав на остров, я разделась, спрятала за большим камнем велосипед с одеждой и пошла окунуться в озеро. Вода была холодная, и я с большим удовольствием постепенно погружала в неё свое разгорячённое тело, заходя всё глубже и глубже. И вот зайдя по пояс, я оттолкнулась ногами от дна и поплыла. Непередаваемые ощущения. Почему-то в прохладной воде чувство обнажённого тела, заметно острее, чем в тёплой — вода плотнее, что ли. Она приятно холодила мои складочки, разогретые движением и трением о седло велосипеда.

Когда выходила на берег, вода уже не казалась мне холодной. Под босыми ногами был влажный и прохладный песок — мне было приятно идти по нему.

Я хотела вытереться полотенцем и потом погулять немного по острову. Но подойдя к велосипеду, я обнаружила, что ни одежды, ни полотенца нет!

Первая мысль, которая мелькнула в голове: «я на острове не одна». У меня всё похолодело внутри. Я резко обернулась по сторонам, но какого либо движения я не обнаружила. Я понимала, что за мной, скорее всего, наблюдают и мне стало страшно.

Одно дело, когда за мной подсматривали на пляже, любители вуайеристы — я нарочно, как бы невзначай, принимала откровенные позы, давая им возможность насладиться созерцанием всех моих потайных дырочек. Я сама получала от этого дикое удовольствие. Но сейчас, когда я одна, на этом пустынном острове и есть ещё кто то, который наблюдает за мной, мне реально стало страшно. Что он задумал...

Я присела, спрятавшись за камень. Сердце колотилось в бешенном ритме. От волнения во рту у меня пересохло и я потянулась к фляге, закреплённой на раме велосипеда. Сделав несколько глотков колы, я почувствовала на языке странный привкус. Следом за этим я ощутила лёгкое головокружение и... что было потом, я уже не помнила.

Когда я очнулась, то обнаружила себя лежащей на спине, на плоском камне. Камень располагался немного под углом, и лежала я головой вверх. Голова и всё моё тело, включая ягодицы, находились на шершавой поверхности камня, а ноги, согнутые в коленях, свисали по его сторонам и касались земли. Руки и ноги были разведены в стороны и привязаны к двум кустам, росшим с двух сторон от камня. Мой рот был плотно закупорен какой-то тряпкой и позвать на помощь я не могла. Да и кто бы меня здесь услышал... Я, распятая на этом камне, была полностью открыта и совершенно беспомощна...

Не знаю, как долго я пролежала на камне. В ожидании неизвестности время тянулось очень долго. То ли от холода, то ли от страха, по телу пробегала крупная дрожь.

Сердце моё учащённо забилось, когда я услышала позади себя приближающиеся шаги. Потом, справа от себя, услышала, как на песок свалили что, с шуршащим звуком.

Повернув голову, я увидела огромную охапку крапивы. Её стебли, мощные и стройные, только что срезанные, усыпанные сочной листвой, вызывали ощущение ужаса. Меня посетила страшная догадка...

Мой похититель стоял рядом с крапивой. Это был худощавый мужчина, лет 60-ти, среднего роста в крупных очках, из под которых на меня смотрели маленькие колючие глаза. Он был в плаще и сапогах, а на его руках были кожаные перчатки.

 — Ну, что, очнулась сучка? — зло проговорил он, — я тебя отучу бегать, пиздой сверкать...

Я попыталась ответить, хотела попросить его пожалеть меня, отпустить... Но кроме мычащих звуков, ничего произнести не смогла.

Я поняла, что он видел меня тут уже неоднократно. Поняла, что он готовился к моему очередному появлению здесь, на острове. Как я была неосторожна...

Мужчина взял в руки крапивный стебель и медленно поднёс его к моей груди. Я с ужасом наблюдала за приближением к моим соскам, ощетинившейся мелкими иголками, листвы.

Листья медленно легли на мою правую грудь... и через несколько мгновений, я почувствовала жжение.

Он медленно стал двигать стебель крапивы вниз к животу... к писечке... провёл по внутренней стороне бедра. Вслед за движением крапивы, тянулся обжигающий след.

Потом, то же самое он проделал с левой стороной моего тела: левая грудка, живот, бедро...

И писечка... она находилась на самом краю камня, и так как ноги были разведены в стороны, губки были распахнуты... стебель продолжил свой путь, как раз между ними.

 — А-ааа, — хотелось мне крикнуть во весь голос, но вместо этого смогла издать лишь глухой звук.

Он продолжал «ласкать» моё тело крапивой. Прижав стебель крапивы у самого основания, к моей писечке, он пальцами другой руки, сомкнул мои губки, так, что стебель оказался зажатым между ними. Затем он с силой, пропустил через мою писечку весь стебель с листвой!

 — А-ааа! — попыталась я крикнуть...

Моя нежная писечка взорвалась огнём!

Мучитель взял в руку пучок крапивы и стал прохаживаться им по всему телу. Слегка шевеля этим букетом, он проглаживал всё моё тело. Тысяча микро иголочек пронзали меня. Все эти уколы слились в один мощный болевой фон. Я уже не понимала, что у меня жжёт сильнее. Мои грудки, ножки, животик... моя писечка — горели огнём.

Я мычала от боли, не в силах произнести не слова...

Садист взял в руки новый пучок крапивы и начал с силой хлестать им по мне. Странные ощущения: боль наиболее сильно ощущалась именно в месте удара, но перемещаясь по телу, крапива всякий раз оставляла после себя в месте удара очаги боли, которые не утихали... И с каждым ударом таких очагов становилось всё больше. Вскоре всё моё тело превратилось в сплошную боль. Ручки, грудь, мои ножки до кончиков пальцев, мой живот — всё было покрыто крапивным ожогом.

Но постепенно, основной очаг боли, переместился на писечку — мой мучитель сосредоточился на пытке моей киски. Он хлестал её крапивой, хлестал изо всех сил. Брал всё новые стебли и продолжал стегать ими по моим нежным половым губкам, между губок.

Я извивалась от боли, лёжа на камне, но привязанные ноги и руки, не давали возможности изменить как-то своё положение.

 — Я тебе покажу, как голышом бегать, — со злостью проговорил мой садист. Ему явно казалось, что мне не достаточно этой порки.

Он переломил пополам в районе листвы очередной пучок крапивы и стал пытаться запихнуть его мне во влагалище. Моя горящая и раздувшаяся снаружи от крапивы писька, теперь стала гореть и внутри. Я продолжала глухо мычать...

Садист продолжал запихивать в меня всё глубже и глубже пучок крапивы. Грубые, колючие стебли, казалось, раздирали всё внутри меня... Он стал трахать меня этим пучком, вынимая и вновь запихивая его в меня.

Вскоре, этого ему показалось мало. Он стал срывать листья со стеблей и пропихивать их своими грубыми пальцами, внутрь моей письки. Всё новые и новые порции крапивных листьев исчезали во мне. Он срывал их со стеблей и пропихивал во влагалище. Я плакала от боли и беспомощности.

Не знаю, как долго это продолжалось, но крапива закончилась. Наступил перерыв в моих мучениях...

Мой мучитель ушёл за новой порцией крапивы. Я не могла терять время — нужно было попытаться освободиться. Кляп во рту пропитался моей слюной и стал более податлив. Раскрывая рот, что есть силы, я пыталась языком выпихнуть кусок ткани изо рта. Наконец, мне удалось избавиться от кляпа.

Правая рука была привязана к более тонкому кусту и во время моих истязаний, когда я извивалась на камне, дёргая за верёвки, узел переместился с основания ствола, к верхней ветке, тем самым обеспечивая правой руке, большую степень свободы. Был шанс подтянуть правую руку ко рту.

Я изо всех сил пыталась согнуть в локте руку с одной стороны, а с другой тянулась шеей к руке. Наконец у меня получилось дотянуться ртом до узла на моём запястье и я смогла его ослабить.

 — Есть! — выкрикнула я, освободив правую руку. У меня появилась надежда

на освобождение. Сердце бешено стучало, пытаясь вырваться из груди.

Трясущейся рукой, я торопилась развязать узел на левой руке.

 — Да! — воскликнула я, когда у меня это получилось.

Освободив ноги, я вскочила и едва удержалась на ногах — от долгого положения с разведёнными ногами, мышцы свело. Но время терять было нельзя. Чтобы убежать с острова, нужно было идти через перешеек, по той же дороге, по которой я сюда добралась. Но в таком случае был риск столкнуться с моим мучителем. Оставался один выход — вплавь перебраться до другого берега. Я, не раздумывая, шагнула по направлению к воде.

Вода, своей прохладой, немного успокоила жар моего тела от ожогов, остудила мою писечку, которая горела огнём.

Вода принесла облегчение моему истерзанному телу, зуд и жжение слегка утихли. Моя писечка, исхлёстанная крапивой, с удовольствием погрузилась в прохладу озера.

Я плыла к противоположному берегу, совершенно не раздумывая о том, как я доберусь до дома без одежды. Не думала о том, что на острове остался мой велосипед, довольно дорогой и как мне предстоит объяснять родителям его пропажу. Мне хотелось только одного — как можно скорее убежать с него и оказаться как можно дальше от моего мучителя.

Вскоре вода, казавшаяся мне вначале прохладной, стала казаться ледяной. Я, пытаясь согреться, постаралась ускориться. До берега было метров 200, но плавала я не очень хорошо и только по лягушачьи — полоска песка приближалась очень медленно. Небо было такое тёмное и мрачное, что непонятно было, то ли это сумерки сгущаются, то ли небо тяжёлое нависло так низко. Того гляди, в любую минуту мог начаться дождь.

Наконец я достигла берега и едва мои ноги коснулись дна, побежала. Песчаная полоска была узкой в этом месте, а дальше начинался крутой подъём. Босым ногам было больно натыкаться на торчащие ветки и корни деревьев, но я не обращала на это внимания — мне казалось, что маньяк наблюдает за мной с того берега и хотелось, как можно скорее, скрыться в лесу. Взобравшись на крутой берег и оказавшись в лесу, я немного успокоилась.

Я села голой попой прямо на землю, в опавшую осеннюю листву — ноги подгибались от волнения и усталости. Тут я вспомнила про листья крапивы, которые утрамбовывал в меня этот садист. Я посмотрела на свою письку, которая представляла собой жалкое зрелище — внешние и внутренние половые губки распухли и покраснели, словно покусанные осами. При этом боль сочеталась со страшным зудом. Введя осторожно во влагалище два пальчика, я захватила ими, сколько смогла, крапивы и вытащила наружу.

 — Да, уж... , — с грустью и отчаянием, произнесла я, глядя на пару листочков.

Не понятно, сколько напихал в меня листьев этот извращенец. Но так я их точно не достану. По хорошему, только введя всю руку можно было бы вытащить крапиву, и то не сразу. Но писечка моя была так измучена, что я не представляла себе, как это сделать.

Быстро смеркалось, и я решила идти к дороге, пока видно было куда наступать. Ветки, шишки и корни деревьев больно саднили босые ножки. Было очень зябко — тяжёлый, влажный воздух неприятно ласкал голое тело с каждым порывом ветра. По ощущениям, было градусов 6—8 тепла.

Вскоре я окончательно замёрзла. Сказался долгий день без еды и воды, усталость, отчаяние... Я брела по направлению к дороге, надеясь выйти на какую либо тропинку.

Вскоре мне это удалось — я вышла на тропу, по которой зимой пролегала лыжная трасса и где проходили занятия по физре. Вот и турник с брусьями справа! Точно, это тропинка ведёт в город, мимо домика лесника.

Чем ближе я подходила к дороге, ведущей в город, тем с большей силой наваливалось на меня отчаяние — как я смогу дойти до своего дома в городе? Ведь я же совершенно голая!

В какой то момент я ощутила полную тупиковость своего положения и ноги мои подкосились. Я в полном отчаянии села на землю, обхватила руками колени и поникнув головой горько заплакала...

Мне было себя так жалко, я чувствовала себя такой несчастной и брошенной, что до меня не сразу дошёл тот факт, что кто то, шершавым языком лижет мне руку. Подняв голову, я увидела рядом с собой собаку. Это была лайка, она смотрела на меня своими весёлыми глазами и как будто говорила мне: «не грусти, не плачь... всё будет хорошо... «. Лайка лизнула меня в лицо, проведя по всей щеке своим языком, и я увидела на ней ошейник. В голове мелькнула мысль — «где-то рядом должен быть хозяин»...

Продолжение следует...

Е-mаil автора: krissnоw@inbоx.ru