Нежась в роскошном мраморном бассейне, я с удовольствием вспоминал прошлую ночь и нежный шепот Кагами утром:

 — Мой господин, я буду мечтать еще об одной ночи с Вами.

Хм, шайтан побери, а ведь приятно чувствовать себя богом секса для такой красотки. Но проводить ночи только с одной было бы крайне глупо. У меня ведь есть еще 107 прекраснейших девушек со всего мира. И каждая будет делать то, что я ей скажу. Хм, почти каждая, поправил я себя. Эта загадочная Хюррем... Надо бы укротить дикую кошку, заставить лизать мои руки. Ну и не только руки.

***

Ну и подземелье, бр-р-р. Темно, сыро, эхо шагов разлетается по всему коридору.

Уродливый палач, криво усмехаясь, наконец-то подошел к одной из дверей:

 — Ваше высочество, злодейка, посмевшая поднять руку на наместника Аллаха на земле, в этой камере. Хотите, я буду ломать ей пальцы, а вы посмотрите? Или вы сами хотите в этом поучаствовать?

 — Сам. Отдай ключи и иди в свою коморку, и чтоб не смел мне мешать, понял?

Палач испугано закивал головой и смылся от греха подальше. Ржавые двери с громким скрипом открылись, и я очутился в темной коморке, где единственным источником света было маленькое окошко под потолком. Я вставил факел в кольцо и, наконец, увидел ту самую Хюррем. Зрелище меня крайне разочаровало. Тонкая тень, в грубом рубище и спутанными рыжими волосами, которые закрывали ей лицо. Тонкие запястья были скованны тяжелой цепью.

 — Встань.

 — Не хочу, — сказала преступница и вызывающе расхохоталась.

Я подошел и рванул ее за волосы так, чтоб увидеть ее лицо:

 — Встань, мерзавка.

Лицо, открывшееся моему взору, поражало молодостью и красотой. Огромные зеленые глаза, пухлые чувственные губы, россыпь веснушек на маленьком изящном носике и нежных щеках. Не в силах сдержаться, я наклонился и поцеловал ее.

Проклятье, укусила меня! Прижав шелковый платок с окровавленной губе, я швырнул ее на пол и усмехнулся:

 — Дикой кошечке нужен особый подход. Ничего ты еще будешь умолять на коленях, чтоб я трахнул тебя.

Уходя, я слышал, как позади льется дерзкий смех...

***

На следующий день стража привела Хюррем в специально оборудованную по моему приказу комнату. Они приковали ее руки к кандалам в стене и ушли. Девушка заметила меня и вызывающе улыбнулась.

 — Что, не смог меня взять сам, так полагаешься на эти железки?

 — Нет, моя львица, я всего лишь покажу, как усмиряют таких диких как ты: пряником и плетью.

Я осторожно размотал кнут и слегка ударил. Рубище порвалось, обнажив плоский белый живот с тонким порезом.

 — Какая у тебя красивая кожа, какой прелестный живот. Интересно, а грудь так же хороша? — два несильных удара и большая упругая белоснежная грудь с задорно торчащими темно-розовыми сосками предстала моему взору.

 — У тебя прекрасное тело, даже несмотря на следы от кнута. Хотя, тебе, кажется, это наоборот нравится. — еще несколько ударов и от ее рубища остались жалкие клочья, не прячущие ослепительно красивого голого женского тела. Какие круглые бедра, стройные ноги, крепко сжимающиеся под моим жадным взглядом.

 — Думаешь, я хочу тебя? Да ты ничтожество, — даже обнаженная и израненная, Хюррем продолжала смеяться.

 — скоро это ничтожество станет для тебя богом, — усмехнулся я. — А теперь позволь мне приступить к следующему этапу твоего укрощения.

И, как бы она не сопротивлялась и брыкалась, приковал ее ноги кандалами и завязал лентой рот. — Извини, кошечка, но твои своенравные ножки могут только помешать. Так же как и твои крики от наслаждения.

Какая же она красивая, особенно такая, распятая, с широко расставленными ногами, с горящими от гнева глазами.

Я взял кнут и кнутовищем провел по ее груди, избегая чувствительных сосков, опустился по животу и замер возле клитора. Рука скользнула между ног и два пальца вошли в ее щель.

 — Ты такая горячая. Ты можешь кричать сколько угодно, смеяться и издеваться, но я знаю, что ты захочешь меня, — тихо говорил я, двигая в ней вверх-вниз пальцами. — Ты уже мокнешь, тебе нравится, как тебя, такую гордую, унижают.

Она несогласно промычала.

 — Нравится, нравится. Ты вся течешь, как последняя шлюха.

Продолжая ласкать ее пальцами, я легонько надавил кнутовищем на ее клитор. Хюррем коротко застонала.

 — Нравится? А если поменяю местами? — и прежде чем она успела среагировать, толстый конец кнутовища уже медленно скользил ей во влагалище, а ловкие пальцы теребили и поглаживали клитор. Медленно, сантиметр за сантиметром кнутовище погружалось в ее разгоряченную плоть. Почувствовав препятствие, кнутовище задвигалось быстрее, пока не уткнулась в матку. Тонкие струйки крови заскользили по белоснежным бедрам.

 — Ну вот, ты уже не так уж невинна и чиста. А теперь ты почувствуешь себя еще большей грешницей.

Я встал на колени и стал слизывать капли крови с бедер, медленно подбираясь губами к щели. Ее уже били судороги от удовольствия, она вся извивалась, а я начал языком ласкать ее клитор. Легкие прикосновения, поглаживания и прочие ласки губами и языком сводили пленницу с ума. Я чувствовал, как она вся содрогается от все новых и новых волн наслаждения. Наконец мой язык стал лизать ее щель. Я медленно начал вводить язык в ее влажное соленое влагалище, потом все с большей и большей скоростью, и вот я уже просто трахал ее своим языком. почувствовав что, она вот-вот кончит, я отстранился и покачал головой:

 — Плохая кошечка еще не заслужила оргазма.

Накинув на тяжело дышащую девушку шелковое покрывало, я позвал стражников и приказал увести ее обратно в камеру. Но обратив внимание на похотливые взгляды стражников, предупредил:

 — Кто посмеет тронуть ее, тот пополнит ряды евнухов, всем ясно?

Стражники виновато кивнули и увели девушку.

«Хм, а ведь она будет хороша. Из нее выйдет просто неутомимая похотливая львица».

***

На следующий день стражники опять привели Хюррем. На этот раз цепи висели посреди комнаты, на них и приковали ее руки и колени. Хюррем уже оправилась от вчерашнего шока и ее глаза все так же пылали от злости. Ей завязали рот и вот мы снова одни — я в шелковом халате с кнутом в руках и она, распятая посреди комнаты. Я сорвал с нее покрывало — и вновь она предстала во всем блеске своей наготы. Я подошел и поцеловал каждый темно-вишневый рубец на ее коже. Потом стал легкими поцелуями покрывать ее грудь, прикасаться языком к ее соскам, осторожно покусывать их, пока не услышал, как возмущенное сопение сменилось на прерывистое дыхание. Протянув кнутовище к широко расставленным ногам, я с легкостью ввел его в щель и сделал несколько движений вверх-вниз. Видя, как она извивается, я откинул кнут в сторону.

 — Хм, идем дальше. Как получать удовольствие, ты поняла, осталось показать, как можно получить удовольствие с помощью тебя.

Когда я нажал на специальный рычаг, она упала на колени.

Я развязал халат и предстал пред ней полностью обнаженный. Она с восхищением смотрела на меня, а особенности — на мой огромный член.

 — Вижу, ты его хочешь. Но могу ли я доверить его твоим губкам?

Она судорожно закивала, не в состоянии отвести от него взгляд.

 — Давай вначале проверим, как ты справишься с ним своими ручками, — дернув еще один рычаг, я ослабил натяжение цепей на руках и подошел к ней.

 — Приступай, кошечка. Ты же хочешь получить его в себя?

Она взяла член в руки и осторожно оттянула кожу вниз. Ярко-красная головка блестела от смазки.

 — Давай, не бойся, сделай мне так приятно, как хочешь, чтоб приятно получила ты.

Хюррем начала поглаживать его, водила пальчиками по вздувшимся венам.

Ручки мелькали все чаще, пальчики как бабочки с легкостью скользили по всему члену, отыскивая самые чувствительные местечки, ласкали яички.

Вдруг она, осмелев, приподнялась и обхватила мой член своими роскошными большими грудями, и начала двигаться вверх-вниз.

 — Какая ты затейница, моя дикая ненасытная львица...

Я снял с ее рта повязку, и она добавила к своим движениям ласку головки языком, когда стержень находился в самой верхней точке. Это было потрясающе, я не мог долго сдерживаться и кончил ей на лицо и грудь. Но Хюррем вдруг пришла в себя и резко оттолкнула меня. Она стояла на коленях, и смотрела уже не дерзко, а испуганно и недоверчиво, а капли спермы стекали на ее белый подтянутый живот.

Я взял платок и начал осторожно ее вытирать. Закончив с этим, я вновь резко поцеловал ее. Ка же крепко сжала она губы, соленые от моего семени. Но я не спешил. Мой язык нежно скользил по ее губам, руки нежно ласкали груди и наконец она раскрылась. Закрыв свои невозможные зеленые глаза, она прижалась ко мне всем телом, приоткрыв губы. Я пил ее нежное сладкое дыхание, играл с ее язычком, ласкал ее тело, а она все ближе и сильнее вдавливалась сосками в мою грудь. От такой близости ее роскошного тела мой напряженный стержень уткнулся ей в живот. Она отстранилась от моих губ и прошептала:

 — Я хочу тебя, пожалуйста, войди в меня.

 — Только не здесь.

Я взял связку ключей и осторожно отстегнул ее. Надев халат и накинув на нее одеяло, я быстро повел ее в свою спальню. Черт, как же я хочу ее, а мы только выбрались из подземелья!

Зайдя в первую попавшуюся комнату и захлопнув ее, я во мгновение ока разделся и повалил несопротивляющуюся Хюррем на ковер. Рывком содрав с нее покрывало, я вновь впился в ее приоткрытые губы долгим сладостным поцелуям. Пока наши языки ласкали друг друга, я раздвинул ей ноги и начал медленно вводить свой член в влажную и пылающую щель. Я хотел растянуть удовольствие от обладания ей, но Хюррем, резко изогнувшись, вогнала меня полностью. Решив наказать ее за своеволие, я сильно сжал ее в своих руках, как куклу, и резкими толчками начал вгонять свой член в ее узенькой дырочке. Девушка стонала, извивалась, закусывала губы от распирающего ее удовольствия. Она то пыталась убежать, отстраниться, но мой член все равно достигал ее, заходя так глубоко, что лобковые волосы щекотали ее половые губы, то выгибалась вперед и головка члена достигала ее матки. Я трахал ее со всей силы, так, чтоб она больше не смела смеяться мне в лицо, так, чтобы она просила пощады. Вдруг я остановился и встал. Ее глаза лихорадочно блестели.

 — Прошу тебя продолжай, не бросай меня, как вчера.

 — Я и не думал, покинуть твою восхитительную дырочку. Просто попробуем кое-что другое.

Я рывком помог ей встать, приподнял и посадил на свой член.

 — Как хорошо, — застонала Хюррем.

я начал подбрасывать ее и насаживать на мой торчащий член. Она с легкостью скользила по нему. Я старался насадить ее как можно дальше и глубже, до синяков сжимая ее гладкие бедра. Ее ноги обхватили мою талию, а длинные ногти вцепились в мои плечи. С каждым толчком моего члена она все сильнее сжимала руки, до крови раздирая кожу.

 — Ты... моя... и только... моя, — каждое слово я сопровождал резким толчком бедер.

Но вот я со звериным рычанием со всей силы пронизываю ее, заполняя ее щель потоками спермы. Одновременно Хюррем забилась в моих руках, судорожно выгибаясь и громко крича. Но вот она обмякла в моих руках, я осторожно ее ложу на ковер. Мы лежим рядом, и постепенно приходим в себя. Я лежу и смотрю на нее: как же она прекрасна. Пусть даже капли спермы стекают по ее ногам, а по лицу блуждает шальная улыбка.

 — Вот видишь, — я лег рядом и начал гладить ее тело, — я же говорил, что ты станешь послушной кошечкой. В следующий раз ты сама прибежишь по первому моему зову и запрыгнешь на мой член.

 — А кто сказал, что этот раз уже закончился? — хищно улыбаясь, девушка скользнула вдоль моего тела вниз и обхватила своими пухлыми губками мой блестящий от спермы член...