Буратина села в первом ряду и с восторгом глядела на опущенный занавес.
На занавесе были нарисованы танцующие человечки, девочки в чёрных масках, страшные бородатые люди в колпаках со звёздами, солнце, похожее на блин с носом и глазами, и другие занимательные картинки, от которых в животе Буратинки порхали бабочки, перенося на крылышках пыльцу вожделения, а глазки стыдливо опускались в пол.
Три раза ударили в колокол, и занавес поднялся. На маленькой сцене справа и слева стояли картонные деревья. Над ними висел фонарь в виде луны и отражался в кусочке зеркала, на котором плавали два лебедя, сделанные из ваты, с золотыми носами. Из-за картонного дерева появился маленький человечек в длинной белой рубашке с длинными рукавами.
Его лицо было обсыпано пудрой, белой, как зубной порошок. Он поклонился почтеннейшей публике и сказал грустно:
— Здравствуйте, меня зовут Пьеро... Сейчас мы разыграем перед вами комедию под названием; «Девочка с голубыми волосами, Или Тридцать три проникновения». Меня будут колотить палкой, давать пощёчины и подзатыльники. Это очень смешная комедия...
Из-за другого картонного дерева выскочил другой человек, весь клетчатый, как шахматная доска. Он тащил за собой какой-то предмет, похожий на столярный верстак с колесиками. На верстаке, прижавшись грудью и животом, лежала девочка. Ее руки были связаны за спиной, рот забит кляпом, а широко расставленные молочно-белые ноги привязаны к ножкам верстака. Бледно-лиловое платье завернулось на спину, обнажая круглую попку. Голубые локоны обрамляли конопатое лицо, с ярко накрашенными черной тушью глазами. Девочка хлопала роскошными ресницами, стараясь не смотреть в глаза публике, и заливалась красной краской.
Человечек поклонился почтеннейшей публике:
— Здравствуйте, я — Арлекин!
После этого обернулся к Пьеро и отпустил ему две пощёчины, такие звонкие, что у того со щёк посыпалась пудра, а в глазах заблестели слезы.
— Ты чего хнычешь, дуралей?
— Я грустный потому, что я хочу жениться, — ответил Пьеро.
— А почему ты не женился?
— Потому что моя невеста от меня убежала...
— Ха-ха-ха, — покатился со смеху Арлекин, — видели дуралея!... Наверняка она познакомилась с твоим микроскопическим членом!
Он схватил палку и отколотил Пьеро.
— Как зовут твою невесту?
— А ты не будешь больше драться?
— Ну нет, я ещё только начал.
— В таком случае, её зовут Мальвина, или девочка с голубыми волосами.
— Ха-ха-ха! — опять покатился Арлекин и отпустил Пьеро три подзатыльника. — Послушайте, почтеннейшая публика... Да разве бывают девочки с голубыми волосами?
Зрители громко хохотали и показывали на связанную девочку. Арлекин делал вид, что ничего не понимает, отвешивая звонкие оплеухи Пьеро. Наконец он устал и присел на пенек, чтобы утереть пот. Почесывая яйца сквозь цветастый костюм, он проследил, куда указывают зрители, и будто невзначай, заметил верстак с голубоволосой девочкой. Арлекин ловко подскочил, дурашливо покатался колесом, да так, что оказался как раз за ее спиной.
— Посмотрим, посмотрим. — Сказал он, пристально вглядываясь в промежность девочки.
Верстак стоял таким образом, что девочка с голубыми волосами смотрела в зал, а за ее спиной склонился неугомонный арлекин. Он поддел тонким длинным пальцем ткань легких трусиков и сильно потянул на себя, пока они с громким звуком не лопнули. Зал захлопал в ладоши, а глаза девочки часто заморгали огромными ресницами.
— Так-так, и здесь голубые. — Забавлялся Арлекин разглядывая открывшееся ему влагалище. — Пьеро, как ты говорил зовут твою невесту?
— Мальвина! — Горестно вскричал тот и рванулся к беззащитной девочке.
Арлекин отвесил ему звонкую оплеуху, от которой Пьеро упал и горько зарыдал. А гадкий шут, спустив штаны, размахивал длинным и тонким, как его пальцы, пенисом.
— Глупый Пьеро! Как думаешь, сколько погружений понадобится, чтобы твоя невеста затряслась кобылкой?
Арлекин уже пристроился сзади, и зрителям, сидящим на самых крайних местах, было видно, что он, приставив головку к нежной девичей щелке, водит по ней членом вниз и вверх.
— Злой и жестокий Арлекин. — Отвечал рыдающий Пьеро. — Ты издеваешься над куклами, но ты не можешь заставить Мальвину кричать от сладких мук, ты ей противен!
Он плюнул в сторону шута, но не попал. Арлекин, будто сумасшедший, рассмеялся, и с размаху засадил связанной девочке свой длинный стручок, противно прокричав:
— Раааааз!
Глаза девочки широко открылись, и было видно, как напряглось лицо.
Арлекин оттянул свой таз назад и снова вставил по самые яйца.
— Дваааа!
Заливаясь, отсчитывал Арлекин.
— Трииии!
— Четыыыре!
Все заметили, как пунцовую красноту на лице девочки с голубыми волосами сменил мягкий румянец. Глаза прикрылись и лишь махровые реснички вздрагивали в такт ударам. Она шумно дышала, а зал молчал, завороженно глядя на разворачивающееся действо.
...
— Двенадцать!
— Тринадцать!
Голос Арлекина стал хриплым. Пьеро спрятал руки в ладонях и тихо всхлипывал. Девочка глухо мычала сквозь кляп, поддавая маленьким задком навстречу движениям члена. Буратина осмотрелась по сторонам. Слева от нее солидная взрослая Тетя бойко орудовала рукой под своей пышной юбкой, глядя на сцену маслянистыми глазами. От всего этого у нее разыгрался такой голод между ножек, что она покрепче свела бедра, с зажатой меж ними ладошкой.
...
— Двадцать девять!
— Тридцать!
Арлекин задвинул особенно резво, и с прекрасной головки слетел голубой парик, уступая место черным вьющимся локонам. Весь зал ахнул. Ведь все-все верили, что перед ними была Мальвина. Буратина от неожиданности так и подпрыгнула на месте, оставшись стоять с открытым ртом.
— Глядите, это Буратина! — закричал Арлекин, заметив ошарашенную деревянную девочку в первом ряду, указывая на нее пальцем.
— Живая Буратина! — завопил Пьеро, взмахивая длинными рукавами.
Из-за картонных деревьев выскочило множество кукол — девочки в чёрных масках, страшные бородачи в колпаках, мохнатые собаки с пуговицами вместо глаз, горбуны с носами, похожими на огурец... Или на что-то другое. Каждый решит для себя сам. Все они подбежали к свечам, стоявшим вдоль рампы, и, вглядываясь, затараторили:
— Это Буратина! Это Буратина! К нам, к нам, весёлая плутовка Буратина!
Тогда она с лавки прыгнула на суфлёрскую будку, а с неё на сцену. Куклы схватили ее, начали обнимать, целовать, щипать за попу, гладить под юбочкой... Только связанная девочка не могла разделить общее веселье. По ее ляжкам медленно текли крупные скользкие капли, а дырочка едва заметно дрожала. Зрители были растроганы. Одна кормилица даже прослезилась. Один пожарный плакал навзрыд.
Только мальчишки на задних скамейках сердились и топали ногами:
— Довольно лизаться, не маленькие, продолжайте представление!
Они надеялись, что смогут закончить свои карманные делишки, когда Арлекин снова вставит свое длинное хозяйство в щелку кудрявой девочки.
Услышав весь этот шум, из-за сцены высунулся человек, такой страшный с виду, что можно было окоченеть от ужаса при одном взгляде на него. Густая нечёсаная борода его волочилась по полу, выпученные глаза вращались, огромный рот лязгал зубами, будто это был не человек, а крокодил. В одной руке он держал семихвостую плётку, а в другой свою здоровенную красную елду.
Это был хозяин кукольного театра, доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас. Барабасом его прозвали женщины. Точнее не его, а огромную, нечеловеческих размеров дубину, болтающуюся между ногами. Это тешило больное самолюбие Карабаса, и он с радостью присовокупил к своему имени имя своей штуковины.
— Га-га-га, гу-гу-гу! — заревел он на Буратину. — Так это ты помешала представлению моей прекрасной комедии?
Выпустив огромный член из
рук, он схватил Буратину, отнёс в кладовую театра и повесил на гвоздь. Вернувшись, погрозил куклам семихвостой плёткой, чтобы они продолжали представление.
Куклы кое-как закончили комедию, «Мальвина» кончила ровно на тридцать третьем погружении, занавес закрылся, зрители разошлись. Доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас пошёл на кухню ужинать. Сунув нижнюю часть бороды в карман, чтобы не мешала, он сел перед очагом, где на вертеле жарились целый кролик и два цыплёнка. Помуслив пальцы, он потрогал жаркое, и оно показалось ему сырым. В очаге было мало дров. Тогда он три раза хлопнул в ладоши. Вбежали Арлекин и Пьеро.
— Принесите-ка мне эту бездельницу Буратину, — сказал синьор Карабас Барабас. — Она сделана из сухого дерева, я ее подкину в огонь, моё жаркое живо зажарится.
Хозяин кукольного театра не догадывался, как сильно он ошибается, и какая на самом деле Буратина мокренькая. Арлекин и Пьеро упали на колени, умоляли пощадить несчастную девочку.
— А где моя плётка? — закричал Карабас Барабас, перебирая свое массивное хозяйство.
Они, рыдая, пошли в кладовую, сняли с гвоздя Буратину, приволокли на кухню и бросили на пол у решётки очага. Синьор Карабас Барабас, страшно сопя носом, мешал кочергой угли. Вдруг глаза его налились кровью, нос, затем всё лицо собралось поперечными морщинами. Должно быть, ему в ноздри попал кусочек угля.
— Аап... аап... аап... — завыл Карабас Барабас, закатывая глаза, — аап-чхи!..
И он чихнул так, что пепел поднялся столбом в очаге, а крупное его хозяйство, совершив большую дугу в воздухе, ударило головкой по заднице. Когда доктор кукольных наук начинал чихать, то уже не мог остановиться и чихал пятьдесят, а иногда и сто раз подряд. От такого необыкновенного чихания он обессиливал и становился добрее.
Пьеро украдкой шепнул Буратине:
— Попробуй с ним заговорить между чиханьем...
— Аап-чхи! Аап-чхи! — Карабас Барабас забирал разинутым ртом воздух и с треском чихал, тряся башкой и топая ногами. Его пенис начинал наливаться силой, и уже не летал, как обезумевший дракон, лишь мерно покачивался.
На кухне всё тряслось, дребезжали стёкла, качались сковороды и кастрюли на гвоздях. Буратина подошла к нему хитрой кошкой, и, сплюнув на свои ладошки, принялась водить ими по длинному стволу. Она с трепетом отмечала, что эта дубина еще больше, чем у Шушары. Но в этот раз девочка была спокойна, потому что такой монстр абсолютно точно не влезет в нее, разве что помнет хорошенько маленький клиторок. Она водила по теплой поверхности своим шустрым язычком, от чего ствол раздувало еще больше. Карабас продолжал чихать, а между этими чиханьями Буратина начала подвывать жалобным тоненьким голоском:
— Бедная я, несчастная, никому-то меня не жалко!
— Перестань реветь! — крикнул Карабас. — И продолжай облизывать Барабаса... Аап-чхи!
— Будьте здоровы, синьор, — всхлипнула Буратина, на секунду отрываясь, ладошками продолжая охаживать толстый орган.
— Спасибо... А что — родители у тебя живы? Аап-чхи!
— У меня никогда, никогда не было мамы, синьор. Ах, я несчастная! — И Буратина закричала так пронзительно, что в ушах Карабаса Барабаса стало колоть, как иголкой.
Он затопал подошвами, и тяжелой рукой прислонил девочку к члену, затыкая ей рот могучей плотью.
— Перестань визжать, говорю тебе!... Аап-чхи! А что — отец у тебя жив?
— Мой бедный отец ещё жив, синьор.
— Воображаю, каково будет узнать твоему отцу, что я на тебе изжарил кролика и двух цыплят, после того как ты своим маленьким язычком и гладкими ладошками, как следует, отполировала крошку Барабаса... Аап-чхи!
Щелка Буратины отчаянно пульсировала от слов этого злого человека. Ах, если бы только была поменьше эта величественная громадина, вот тогда она бы показала ему, как нужно на самом деле полировать такие замечательные члены.
— Мой бедный отец всё равно скоро умрёт от голода и холода. Я его единственная опора в старости. Пожалейте, отпустите меня, синьор.
— Десять тысяч чертей! — заорал Карабас Барабас. — Ни о какой жалости не может быть и речи. Кролик и цыплята должны быть зажарены. Заканчивай скорее свои ласки, и как только первая белая струя вырвется наружу, сразу полезай в очаг.
— Синьор, я не могу этого сделать.
— Почему? — спросил Карабас Барабас только для того, чтобы Буратина продолжала ласкать и разговаривать, а не визжала в уши.
— Синьор, я уже пробовала однажды сунуть нос в очаг и только проткнула в нем дырку, а потом злой крыс Шушара тоже проткнул дырку, но уже мою, а потом...
— Что за вздор! — Перебил ее Карабас Барабас. — Какой еще, к чертям собачьим, крыс? Ка..
Он осекся на полуслове. Глаза его стали сосредоточенными и цепкими.
— Как ты могла носом проткнуть в очаге дырку?
— Потому, синьор, что очаг и котелок над огнём были нарисованы на куске старого холста.
— Аап-чхи! — чихнул Карабас Барабас с таким шумом, что Пьеро отлетел налево. Арлекин — направо, а Буратина завертелась волчком.
— Где ты видела очаг, и огонь, и котелок нарисованными на куске холста?
— В каморке моего папы Карло.
— Твой отец — Карло! — Карабас вскочил со стула, взмахнул руками, борода его разлетелась, а из натертого старательными ладошками Буратины орудия начали вылетать тугие мощные струи. — Так, значит, это в каморке старого Карло находится потайная...
Он не договорил, потому что от нестерпимо приятного ощущения все лицо его перекосило, и он плюхнулся в кресло, и так сидел некоторое время, глядя выпученными глазами на погасающий огонь. А под свисающим Барабасом образовалась лужица мутной жидкости.
— Хорошо, — сказал он наконец, — я поужинаю недожаренным кроликом и сырыми цыплятами. Я тебе дарю жизнь, Буратина. Мало того...
Он залез под бороду в жилетный карман, вытащил пять золотых монет и протянул их Буратине:
— Мало того... Возьми эти деньги и отнеси их Карло. Кланяйся и скажи, что я прошу его ни в коем случае не умирать от голода и холода и самое главное — не уезжать из его каморки, где находится очаг, нарисованный на куске старого холста. Ступай, выспись и утром пораньше беги домой.
Буратина положила пять золотых монет в карман и ответила с вежливым поклоном, от чего из-под ее короткой юбочки выглянула юная попка и, окончательно промокшая, щелка.
— Благодарю вас, синьор. Вы не могли доверить деньги в более надёжные руки...
Арлекин и Пьеро отвели Буратину в кукольную спальню, где куклы опять начали обнимать, целовать, толкать, щипать и ласкать Буратину, так непонятно избежавшую страшной гибели в очаге.
Старые часы пробили полночь. Спальню наполнил звук десятков сопящих носиков. Прижав к груди черноволосую девочку с пышными ресницами, Буратинка, удовлетворенная и уставшая, глядела в потолок, размышляя о том, что сказал Карабас. Она тихонько прошептала себе под длинный нос:
— Здесь какая-то тайна.
Наверно никто не услышал ее слов. В спальне было тихо, лишь теплая девочка крепче обняла Буратину, удобнее устраиваясь.
Вопросы, отзывы и предложения отправляйте на почту dоn.diеgо@bk.ru, постараюсь ответить всем.
Берегите себя и своих близких.
С уважением, Диего Холмс.
