Моя жена Люси любила сексуальные приколы. Бывало, как говорится, «хлебом не корми, но дай разыграть кого-нибудь на полную катушку». Так, на свой день рождения она пригласила своих самых лучших подруг с мальчиками. Их было четыре пары, ну и мы с Люси. Когда гости уже расселись за столом, то моя двадцатипятилетняя, блондинистая, с невыносимо яркими ногтями и пышной копной волос на голове женушка, юркнула в спальню.
 — Ты куда? — спросил я.
 — Я сейчас. Надену твой подарок, — сделала она мне ручкой и скрылась за дверью.
 — Что за шум, а драки нет? — хохотнул мой напарник по работе вихрастый рыжеволосый Шурка, уперев в мой живот свой палец-коротышку.

 — Сейчас именинница всем сделает сюрприз, — многозначительно подмигнул я и предложил гостям наполнить бокалы.
 — Ну, где же новорожденная? — заволновался черноокий Володька, который в открытую волочился за моей женой, а я за его Диночкой.
 — А вот и я, — моя половина нарисовалась в дверях в тонкой, голубого цвета, прозрачной тунике, через которую были отчетливо видны грудь, пупок и все, что ниже.
 — Ба! Да это не Люси, а римская гетера! — захлопал в ладоши Шурка и бухнулся перед моей красоткой на колени.
 — Разрешите ваши ножки поцеловать, обольстительница, — он стал покрывать жадными поцелуями ее коленки.
 — Разрешаю. И все, что между ними тоже, — хохотнула в ответ озорница.
 — Вот это здорово! Это по-нашему, — поднялся с бокалом шампанского в руке самый высокий из нас Женька и запел басом дъякона, благодарящего всевышнего.

 — Да раздвинутся врата райские, да низайдет на всех нас благодать небесна-я-я-я...
 — Аминь! — махнул рукой Шурка и, подхватив Люси, усадил ее на край стола. Он уложил ее на спину почти на блюдо с жареной рыбой, раздвинул ее обворожительной красоты ножки и впился губами прямо в розовую щелку, дышащую дорогими французскими духами.
 — И я так хочу, — приподнялась высокая, стройная Нина, жена «дъякона», но ее тут же осадили.
 — Нинон! Все женщины хотят этого, но не у всех сегодня день рождения, — заметил я.
 — За именинницу! — поднял бокал Володька, ревниво дернув за рукав Шурку, казалось, намертво присосавшегося к этой волшебной скважине.
Мы чокнулись, и под звон хрусталя стали осушать бокалы, как вдруг раздался, тонкий, приглушенный страстными вздохами, голос моей цыпочки ненаглядной, пташки небесной.
 — А мне?..

 — Во! А о ней — то мы и забыли, — Володька не допил бокал, подошел к любовнице, которую в этот миг так нагло сношал у всех на виду своим длинным, нахальным языком этот рыжеволосый хам, слегка запрокинул ее голову, и тоненькой струйкой стал лить в ее горло шампанское. Гости тут же бросились закусывать, и опять раздался тот же голосок:
 — А мне?..
 — А тебе сейчас будет самая желанная закуска, — усмехнулся Володька и вынул из расстегнутой ширинки брюк длинный, толстый «Болот».
 — На, моя хорошая, пососи у дяди его вкусного «мальчика»...
Люси ухватилась обеими руками за предложенный предмет, загнала его себе в самую глубину глотки и принялась сосать с таким усердием, что у меня по телу побежали мурашки от страха. Мне казалось, что в пылу этой животной страсти она или оторвет его напрочь, либо откусит солидный кусок от его плоти себе на память.
Все это произошло так быстро, что наши девушки, повидавшие на закрытых вечеринках всякое, совсем не ожидали, что сексуальные события так внезапно обрушатся на всех нас. Они немного растерялись, но доселе молчавший скромно потупивший глаза Алексей, тихо, но внятно произнес:

 — А вы чего мух ловите? Мигом снять все ваши тряпки! Ну!
Мужчины тут же набросились на своих дам, и те с визгом и хохотом стали сбрасывать с себя одежду. Вскоре все за столом сидели, в чем мать родила. Никто никакого смущения не испытывал, так как такой стриптиз у нас был в моде и мы частенько устраивали его на своих посиделках.
Отсосав у моей жены все, что можно, Шурка тут же отхлебнул шампанского, окунул в недопитый бокал свой член и стал его дрочить.
 — Коктейль хочешь сотворить? — спросил его Володька, усаживая на свои голые колени озорницу.
 — Угадал. Надо же мне отблагодарить и поздравить именинницу, — усмехнулся тот и слил в бокал белую струю драгоценной жидкости.
 — Пей! — протянул он бокал моей ненаглядной.
Люси величаво, словно королева, протянула руку, взяла бокал и стала медленными глотками осушать его. Выпив до дна, поставила бокал на стол, запрокинула голову, притянув к себе голову Володьки, и впилась в его губы долгим, жевательным поцелуем.
 — Это — супер: один целует в пипу, а другой лижет губы. Ребята. А не пора ли нам перейти к более интересному занятию. Давайте сыграем в «Вышибалочку», А? — предложил «Дъякон», который, почему-то стеснялся открытого секса, предпочитая ему уединение...

 — Не-е-е. Лучше в «Тигр идет», — махнул рукой Шурка, видимо, надеясь этим мероприятием поправить свои финансовые дела.
Эту игру мы все любили, так как ее правила связывали открытый секс с азартом денежного выигрыша. Наши дамы мигом очистили стол от всех закусок, оставив на столе только большой серебряный поднос и по небольшой тарелочке с рюмкой и бутылкой водки для каждого игрока. Рефери выбрали путем пустой бутылки из-под шампанского, которую крутанули на серебряном блюде. Горлышко бутылки остановилось напротив «дъякона».
 — Да свершится правосудие небесное! — провозгласил он и взялся за бутылку. Мы все, сидящие за своими тарелками, налили водку в рюмки и выложили на блюдо по стольнику. «Дъякон» крутнул бутылку, мы осушали рюмки. Как только бутылка остановилась, рефери крикнул: «Тигр идет!». Все с хохотом тут же повалились со стульев на пол, благо, что он был устлан толстым ковром. Я упал прямо на Динку, распластал ее, смеющуюся и брыкающуюся, и вогнал своего «молодца» в мягкое, податливое отверстие ее попы. Я любил ее задницу, особенно когда она ходила по комнате, вертикально вращая ягодицами, словно это были поршни в цилиндрах ее мерса. В такие мгновения я, казалось, терял разум, смотря на ее ягодицы зачарованными глазами. Другие участники оргии, тоже не теряли времени зря. Именинницу трахали трое: один — в рот, другой — в пипу, и самый активный — в попу. Девушки, которым не хватило кавалеров, активно мастурбировали, целуя и лаская друг друга. Это действо продолжалось минут десять. Наконец «Дъякон» выкрикнул:
 — Тигр ушел! — он махнул рукой, призывая нас занять свои места.

Мы бросили своих дам, снова все уселись за стол, смеясь и делясь впечатлением о нашей шалости на полу, налили в рюмки водку и опять сбросили по стольнику на серебряное блюдо.
Цель игры заключалась в том, что обладателем денег, накопившихся на блюде, должен стать тот, кто последним сможет взобраться на стул. Тут возникали такие смехотворные сцены, которые снимал на камеру наш рефери, что мы закатывались от смеха, прокручивая их по телеку в следующий раз. Ну, разве не умрешь со смеху над сценой, когда окончательно опьяневшая именинница, лежа на полу, выпрашивала у победителя «рублик», а тот засовывал ей в «киску» свернутый в трубочку стольник, видимо, перепутав киску с трусиками стриптизерши.
... Далеко за полночь взобраться на стул смог только я. Голова моя гудела, как медный колокол на храме «Христа-Спасителя», руки дрожали, ноги подкашивались. Меня, видимо, от полной прострации спасло то, что перед нашей встречей я выпил чаю на службе с солидным куском масла на аппетитной булке. Я же не знал, что меня ждет такой сюрприз на дне рождения моей жены, как наша любимая игра в «Тигр идет!». Я глянул мутными глазами в сияющее лицо рефери, который пододвинул ко мне поднос с деньгами:

 — Это все твое! — сказал он.
 — Мое? Эх, жизнь моя копейка! — воскликнул от счастья я и уронил голову в блюдо с деньгами...
Э. Зайцев