Начальник тыла флота провожал в аэропорту своего шефа начальника тыла ВМФ. Глядя, как члены его комиссии сгибаются под тяжестью чемоданов и сумок, идя гуськом к трапу самолета, столичный шеф недовольно обронил:

 — На сей раз у вас на флоте дела обстоят несколько хуже, чем в прошлый раз...

 — Ну, почему же, товарищ адмирал? Вы же сами похвалили нашу инициативу по созданию маневренного плавучего тыла. Тот, пожевав губами и отметив про себя отсутствие своего адъютанта с машиной, продолжал:

 — Плавтыл — первая ласточка. Надо думать о глобальном маневренном тыле. Не мне вас учить этой азбуке современной войны. Наши тыловые части в постоянных местах дислокации будут уничтожены вероятным противником первым же ядерным ударом. Единственно правильное решение — маневренный тыл. Думайте об этом...

 — Думаем, товарищ адмирал...

 — Не вижу, — продолжал ворчать шеф, следя, как его подчиненные, словно банда оккупантов, с трудом взбираются по трапу самолета. Накануне в загородной резиденции начальника тыла флота был прощальный ужин, о чем красноречиво говорили красномедные лица у некоторых офицеров. Ему, начальнику тыла ВМФ, этот вечер не понравился. Вернее, не понравилось застолье на даче его подчиненного, где стоял его отдельный служебный коттедж. В этом милом двухэтажном домике, примостившимся в самом живописном уголке у самого моря, они объедались деликатесами, которые обычным смертным и не снились. На их столе правили бал красная и черная икра, исключая икру заморскую, (баклажанную), уха из форели и стерляжьих брюшков, запеченный фазан, жареная куропатка, пельмени из мяса молочного поросенка и другие яства в виде деликатесов из набора автономного пайка подводника. Все это пережевывалось и запивалось армянским коньяком, шампанским и марочными винами. Но настоящей изюминкой этих уик-эндов была Катька, официантка, обслуживающая «господ» адмиралов. У Катьки был свой шарм. Ее тонкую, вертлявую фигурку венчала смазливая мордашка с курносым носиком, маленькими, слегка припухлыми губками, зеленого цвета глазами, обрамленная копной соломенного цвета волос. Ее миниатюрная попка так притягательно проглядывала сквозь полупрозрачную ткань белой мини-юбки, что любого из присутствующих так и подмывало ущипнуть ее за аппетитную ягодицу и впиться в ее сочные, алые губки. И Катька, зная об этих сексуальных намеках, никогда не сопротивлялась им, позволяя жадным, потным рукам тискать ее красивое тело и мочить свои безвольные губы этим пьяным и мокрым губам. Она не протестовала и тогда, когда волосатая подрагивающая от избытка чувств адмиральская рука, под одобрительные улыбки присутствующих, забиралась под ее юбку и щупала заветное место. В такие мгновения Катька замирала с подносом в руках, словно гончая, делающая стойку. Но когда рука, окунувшись в промежность, покидала ее лоно, снисходительно улыбалась:

 — Ну, что? Проверил? Все на месте?

 — Все, Катенька, за исключением трусиков, — плотоядно улыбался в ответ высокий гость.

 — Не носим, — иронически отвечала официантка, словно намекала на то, что эти пьяные адмиралы ей вовсе не интересны, которые способны разве что лизнуть ее заветное место. Она знала, что до этого ее необыкновенно сладкого места весьма охочи адмиральские адъютанты-мичманы, которых не зря величали на флоте «золотым» фондом. (Я знал одного такого, у которого дома, в чулане, хранилось двадцать ящиков консервированной свиной тушенки). Кроме того, они были настоящими охотниками на красивых баб, когда их начальники, напившись, мирно почивали. Но Катька была для этих «господ» настоящей находкой. Она запросто грубила им, опустившимся до скотского состояния, но и умела расположить к себе, страстно нашептывая в адмиральское ушко:

 — Ну, иди, иди ко мне, мой сладкий поросеночек!... Где же твой хохлатый петушок?...

Катька была незаменимой по части удовлетворения сексуальных старческих желаний. Когда она входила в раж, то была способна страстными губами и вертким языком воскресить, казалось, навсегда уснувшую плоть. И если ее партнер от избытка чувств не успевал донести свои драгоценные капли до ее заветного места, щедро роняя их на это изящное, нежное женское тело, то она не корила его за это, понимая, что на большее эта развалина просто не способна. Она еще крепче сжимала старичка в своих жарких объятиях, имитируя страстный оргазм, пока тот не издавал посвистывающий храп. Тогда она тихо соскальзывала с него и удалялась в спальню адъютантов, откуда потом всю ночь раздавался жалобный стон диванных пружин вперемежку со звуками поцелуев и шутливых шлепков. У Катьки была заводная, щедрая, широкая натура, позволяющая заниматься сексом одновременно с несколькими партнерами. Она балдела в эти сладострастные минуты, когда один вставлял ей в попу, другой страстно трахал в пипу, а третий поил своим «молочком», отымев ее в страстный, похотливый рот. Некоторые оборзевшие мужики, иногда, при этом, пытались едко посмеяться над всем женским родом, называя ее шлюхой, за что потом горько расплачивались. Одного слова стоило Катьке шепнуть ночью на ухо шефу, и на утро провинившийся мужлан уже был вычеркнут из списка адъютантов, продолжая службу в одном из самых удаленных (медвежьих) углов нашего славного военно-морского флота. Многие знали об ее сильном влиянии на любого самого высокого чина, оказавшегося в ее постели, и не решались так крупно рисковать. Поэтому Катьку не только отчаянно трахали, но и любили за ее справедливость и прямоту.

На сей раз, на адмиральском ужине, Катьки не было. Она взяла отпуск, объявив, что выходит замуж. А новая официантка оказалась явной дурой, ибо никак не могла понять, чего же хочет от нее высокий гость, а когда поняла, уронила поднос и, выпучив глаза, стала пятиться, невнятно бормоча, что она не может, так как у нее сейчас «цветной» телевизор.

Вспомнив про это, адмирал недовольно поморщился, наблюдая, как его подчиненные, воровато озираясь, ныряют в пузатое чрево самолета. Проверяемые подсуетились, проявив завидную расторопность в обеспечении проверяющих столь желанным дефицитом, и им не в чем было упрекнуть флотских коллег. Но их московский шеф все еще не видел своего адъютанта с желанными подарками и продолжал ворчать:

 — Ну, где вы видели, Марк Алексеевич, на флотах маневренные тыловые бригады? Явно надуманное формирование... , — продолжал наступать московский гость, вспомнив, что этот спор с флотским тыловиком он начал еще вчера, когда они играли в бильярд перед ужином. Адмиралы были в кремовых рубашках без галстуков. Обслуживала их высокая, длинноногая девица в такой короткой мини-юбке, под которую заглянуть не составляло никакого труда, когда она ложилась грудью на стол, выставляя шары. Гость тут же заметил, что и эта красотка не имела трусиков. До чего же четко была отработана технология обольщения гостя у флотского тыловика! Его мысли тут же унеслись во вчерашний день, когда он, изрядно нагрузившись, наконец-то добрался до своей адмиральской постели, внезапно обнаружив в ней бильярдную диву. Девушка, не говоря ни слова, просто закинула на него свою стройную ногу, обняла за шею, притянула к себе и загадочно шепнула: Начнем?

 — А ты кто? — задал явно глупый вопрос высокий гость.

 — Я? Твоя радость. Если хочешь, то — твое вдохновение на еще более высокие государственные дела.

 — Каким образом?

 — Ты, наверное, хотел спросить каким способом? О! Их очень много в моем арсенале. Выбирай любой...

 — Лежа, — усмехнулся гость, заваливая ее на спину.

 — И то — дело! — усмехнулась девица, широко расставляя ноги.

 — Давай включим ночничок? — предложил он.

 — Зачем? — насторожилась она.

 — Я люблю наблюдать за Этим...

Он тщетно пытался вставить своего

непокорного «бойца», который еще не совсем проснулся, в узкую амбразуру ее «дота». Выручила партнерша. Она мигом оказалась в самом низу под ним и, словно баклан рыбу, тут же заглотила его. Адмирал давно не испытывал такого кайфа. Женские губы именно тем и отличаются от мужских, что они необыкновенно мягкие, словно облако, обволакивающее нежностью, которая присуща только страстной и опытной в сексе женщине. Она начала медленно работать, сося и целуя его оживающий орган. Наконец он стал твердеть, и адмирал, к своему удивлению, вдруг почувствовал себя курсантом, когда он впервые драл в темном подъезде Питерского женского общежития молоденькую студентку. Эх! Как это было давно! Но как замечательно было тогда чувствовать в своих руках молоденькую «лошадку», страстно желающую стать кобылицей. Вот и сейчас повторилось то же. Она была очень молода. Годилась ему во внучки, но как она четко выполняла свой служебный долг эта молоденькая лейтенантша, заведовавшая сложным хозяйством обеспечения начальника тыла флота. Было видно, что, несмотря на свою молодость, она уже прошла солидную школу по ублажению высокопоставленных мужчин, подкрепив теорию солидной практикой в этой постели флотского тыловика.

«Хоть ты и порядочная свинья, Марк Алесеевич, метившая на мое место и так услужливо прогибающаяся перед Главкомом ВМФ, но за эту девочку спасибо. В отместку за твою двуличность, я поиграю с этой девочкой в свою игру, дурачок», — заключил адмирал и взял девчонку за оба уха:

 — А теперь сядь. Я сам сделаю с тобой то, чего ты так страстно хочешь.

 — А что я за это буду иметь? — насторожилась девица.

 — Ты замужем?

 — Да?

 — Дети есть?

 — Не обзавелись пока...

 — И не торопитесь... Хочешь служить у меня, в Москве?

 — Только полный дурак этого не хочет...

 — Тогда придется поработать.

 — Я работы не боюсь...

 — Ну и ладушки. Бери в рот и сиди смирно. Держи его губами, можешь щекотать кончиком языка. Остальное за мной, поняла?

 — Чего тут не понять. Дело привычное. Поехали...

Он качал ей в рот так, как когда-то в молодые годы. Он чувствовал, как вздрагивало ее тело от каждого его удара, но она не отстранялась, а еще крепче прижималась к нему, стараясь, как баклан рыбу, заглотить его член как можно глубже. Его движения от размеренных стали переходить в убыстряющие и, наконец, он так поддавал ей в рот, что ему казалось, что ее голова не выдержит и сорвется с этой нежной, изящной шеи.

Свой оргазм он сопроводил приглушенным криком и мощной струей, брызнувшей в ее рот, которую она продолжала глотать, не отрывая своего благодарного взгляда от его глаз.

 — Умница! Ты успешно сдала самый ответственный в своей жизни экзамен.

 — Если хочешь, то ты тоже можешь так же сдать свой, — ответила она, целуя его.

 — Не сразу. Надо набраться сил. Чай, мне уже не тридцать...

 — Старый конь борозды не портит, — заметила она.

 — Но и глубоко не пашет, — ответил он.

 — А это с какой стороны на это посмотреть. Мне с таким человеком, как ты, намного приятнее и интереснее, чем с дураком-адъютантом, — ответила она, укладывая его на себя. И опять произошло чудо: ее молодое тело было настолько обворожительным, что он снова был готов к «бою». Но она несколько облегчила его задачу. Теперь он только держал, а все остальное совершала она. Он чувствовал, как она своими сильными мышцами поджимает его «бойца» куда-то вниз, несколько прогибает и плотно зажимает в сладостные тиски. Он покачал немного, но тут она стала сама его накачивать, да так ловко и приятно, чего он не испытывал еще никогда. Он явно ощущал ее горячую плоть, ее движения доставляли ему необыкновенное наслаждение, ее страсть передавалась ему, он опять ее хотел так, как никого и никогда в жизни, даже тогда, когда ему прилепили на погоны третью адмиральскую звезду. Она чувствовала это и была рада, что одаривает этого умного, много повидавшего в жизни человека, всей щедротой своего жгучего молодого тела. И тут он опять слил, чего не было в его практике уже длительные годы.

... Начальник тыла флота, видя, как только что нервничавший гость о чем-то задумался, стал переминаться с ноги на ногу и, кашлянув, ответил:

 — Лиха беда начало...

 — Вот именно — беда. Фантазер ты Марк Алексеевич, — продолжал высокий гость, и в этот момент он увидел черную «Волгу», летящую, словно на крыльях, к самолету.

 — Впрочем, эксперимент даже с отрицательным результатом, тоже результат, — философски отметил адмирал, поправляя на голове фуражку.

 — Почему же отрицательный? Обижаете вы нас. Уверен, что за маневренным тылом — будущее. Да он и сейчас уже достаточно эффективен, — усмехнулся флотский тыловик, кивнув в сторону адъютанта своего шефа, ловко выгружающего из машины чемоданы, свертки сумки...

 — Посмотрим, — уклончиво ответил начальник тыла ВМФ, считая в уме свою поклажу.

 — Можете быть уверены. Наша фирма веников не вяжет, — скромно потупился флотский тыловик.

 — Впрочем, может быть ты и прав, Марк Алексеевич. Одним словом, дерзай. Как говорится, попытка не пытка. Если не подкачаешь на зачетном учении Главкома, то твой положительный опыт внедрим на всех флотах. Главное — не ударить в грязь лицом перед Главкомом, — поднял к небу палец высокий гость и протянул руку.

 — Бывай, Марк Алексеевич. Вообще-то, если считать по большому счету, то дело у тебя на флоте не так уж худо, как вначале показалось... ,

Тот услужливо, обеими руками, пожал мягкую руку высокого гостя.

 — Мы всегда вам рады. Не забывайте. Приезжайте. Кстати. Звонила Екатерина, извинилась, сказала, что раздумала выходить замуж.

 — Тогда мне вашего флота никак не миновать, — усмехнулся шеф и, махнув рукой, заспешил к трапу. Мысленно отметил, что его груз уже в самолете.

Флотские у трапа взяли под козырек. Начальник тыла флота скосил глаза на начпрода флота.

 — Этому крокодилу все достали?

 — Так точно, товарищ адмирал! — изогнулся тот, подобострастно глянув в строгие глаза шефа.

 — Тогда маневренный тыл победил, — усмехнулся начальник тыла флота и небрежно махнул рукой в сторону убегающего самолета. Откуда ему было знать, что на зачетном флотском учении Главкому ВМФ не понравится его недоработанная идея с маневренным тылом, и ровно через месяц придет приказ о досрочном присвоении очередного воинского звания лейтенанту Халецкой, и ее переведут в аппарат начальника тыла ВМФ.

Эдуард Зайцев.