Трицератопс Толстонос, старейший обитатель Великой Долины, недовольно посмотрел на Солнце, возмутительно низко висящее над горизонтом. Обычно он, ложащийся по обыкновению головой на восток, просыпался не раньше, чем на него переставала падать тень одиноко растущей среди гущи папоротников раскидистой лиственницы. Сейчас же сияющий диск еще путался среди мясистых листьев его будущего завтрака, а его яркие лучи били ему прямо в глаза. Причина его прерванного сегодня сна была проста: чуть ли не с самого рассвета Долина была наполнена столь пронзительными звуками, что они, казалось, даже будили свое эхо, отра-жавшееся от окружающих это райское место гор.

Заводилой, как обычно, стал крошка-диплодок Крошки-Ножки, растущий здесь под внимательным присмотром со стороны своих дедушки и бабушки. Проснувшись еще затемно, он отправился к берегу озера, питаемого сползающим с ближайшей к нему горы ледником, перекусывая по дороге аппетитными цветами и папоротником. Подойдя к воде вплотную, он немного постоял, наблюдая за завтраком поздоровавшегося с ним длинным прерывистым свистом Мо, детеныша плезиозавра, семья которого поселилась в Долине совсем недавно: сейчас он ловко рассекал спокойную гладь воды, охотясь на мелкую, одетую в серебреную чешую, рыбешку, хватая самых неосторожных и немедленно их проглатывая. Еще накануне молодой диплодок набрел на весьма заинтересовавшее его место. С дерева, растущего на берегу, обрывающегося в этом месте довольно круто — до воды было примерно три его роста — почти до самой земли свисал пучок желтого цвета лиан. Теоретически можно было схватить пастью несколько из них, вскарабкаться на дерево, словно специально искривленное для этого, прыгнуть и, пролетев по воздуху и разжав зубы, козырно плюхнуться в озеро. Он бы, не задумываясь, проделал бы это вчера, если бы не два существовавших тогда «но». Первое: было уже поздно, и дедушка уже звал его спать. Второе: он совершенно не умел плавать, а озеро, сразу после неширокой илистой влажной полоски у подножья склона, покрытой гниющей массой водорослей, было уже довольно глубоко.

 — Мо! — Крикнул Крошки-Ножки покончившему с едой и теперь плескавшемуся, и выпрыгивающему из воды исключительно ради развлечения, приятелю. Заинтересованный плезиозавр подплыл поближе. Его сухопутный друг вкратце рассказал ему свой план.

 — Сможешь меня вытащить из воды?

Мо, наполовину высунувшись из воды, утвердительно качнул головой и переливисто рассмеялся: по весу он был примерно равен Крошки-Ножки, но, даже в своем юном возрасте, силой обладал просто необычайной.

Крошки-Ножки схватил пастью сразу четыре лианы, оказавшихся довольно неприятными на вкус, и для пробы несколько раз дернул за них. Растение, обвившееся вокруг толстого сука, даже и не думало отрываться от него. Тогда он вскарабкался по сильно наклоненному стволу, убедился, что за ним из воды внимательно наблюдают искрящиеся весельем глаза и, качнувшись несколько раз взад и вперед, прыгнул. Дерево дрогнуло: пятьдесят килограммов визжащего, а, точнее, мычащего сквозь плотно сжатые челюсти, пролетели по воздуху. В крайней точке, уже далеко от края берега, натянутые струной лианы не выдержали и оборвались. Едва успевший набрать воздух в легкие, Крошки-Ножки с оглушительным криком рухнул в воду. Не успев испугаться отсутствия привычной опоры под ногами, он почувствовал мощный удар в живот жесткой морды, едва не приподнявший его над водой. К тому времени, как веселящийся от души Мо вытолкнул обалдевшего от удовольствия приятеля на берег, у дерева уже стояли Сера и Даки.

Подсадив уже приплясывающую от нетерпения подружку на дерево и протянув ей лист лианы, в который та вцепилась так сильно, что челюсти побелели, Сера отошла в сторону. Набравшись смелости, Даки разбежалась и отправилась в полет. На лиане она летела молча, но, отпустив ее, дала себе волю: ее закладывающий уши крик едва не перешел в ультразвук, на время оглушив чувствительного Мо. Из-за этого он немного замешкался, и маленькой зауролоф, решившей не отказывать себе в удовольствии прокатиться на чешуйчатой спине, пришлось поболтать лапками в воде дольше, чем она хотела бы.

Лишь когда насквозь промокший и ужасно довольный собой Крошки-Ножки в третий раз вскарабкался по осыпающемуся склону, Сера решилась присоединиться к своим друзьям. Памятуя вечное свое невезение, она набрала полную пасть отдававших горечью лиан, от которых у нее почти сразу онемело небо. Стоя на стволе с набитым ртом, чувствуя себя при этом на редкость глупо, она прыгнула вперед. Желудок ее поднялся к самому горлу, а сердце ушло в пятки, — пролетая под деревом, она услышала громкий треск и ощутила внезапно возникшую слабину в своей единственной опоре.

Приглушенно взвизгнув и закрыв от страха глаза, все еще сжимая в зубах бесполезные листья, она кубарем прокатилась по склону и упала прямо в отвратительно пахнущий ил, где и увязла по самый живот живота. Увидев сердитую Серу, с трудом выбирающуюся на сухое место, вся остальные дружно расхохотались. Пока она ката-лась по траве, с грехом пополам счищая с себя налипшую грязь, по земле мелькнула маленькая крылатая тень. Отчаянно хлопая крыльями, на подходящий по размеру сук приземлился маленький птеродактиль Петри. С трудом отдышавшись, он затараторил скороговоркой:

 — Спайк очень плохо, больной, Спайк больной!

Когда проснувшаяся от крика Крошки-Ножки Даки убежала к озеру, лежащий бок о бок с нею Спайк еще спал — он, как и старый Толстонос, никогда не просыпался так рано. Но сейчас, когда он, вместо того, чтобы, как обычно уплетать все, что росло на земле, неподвижно лежал с широко открытыми глазами, это и впрямь было очень удивительно и даже немного пугало. Друзья окружили его и начали наперебой интересоваться, что с ним. Спайк в ответ лишь мотал головой из стороны в сторону, демонстрируя, что он не хочет ни есть, ни пить, ни играть. Крошки-Ножки подошел к нему и, шутя, пихнул его в покрытый плотными кожистыми нарос-тами бок.

В ответ Спайк что-то коротко и неразборчиво прошипел, еще больше вжался в землю, и с опасением взглянул на начинающих собираться обеспокоенных его поведением взрослых динозавров. Расшевелить Спайка показалось Крошки-Ножки хорошей мыслью: вдобавок и находящаяся в далеко не радужном настроении Сера, не собираясь целый день возиться вокруг недвижимого динозавра, охотно присоединилась к нему. Объединенными усилиями Крошки-Ножки и Сера при скорее моральной, чем реальной помощи суетящейся Даки и обеспокоено парящего на ними Петри, перевернули шипящего и сопротивляющегося Спайка на спину и отступили на несколько шагов назад в недоумении. Взрослые динозавры усмехнулись, молча переглянулись, и, медленно развернувшись, разошлись каждый по своим делам. Извивающийся всем телом Спайк наконец смог снова встать на ноги и, сделав несколько неуклюжих прыжков, с шумом и треском скрылся в зарослях папоротника.

 — Что это у него? — Недоуменно поинтересовался Крошки-Ножки у Серы.

Сера подошла к нему и, наклонив рогатую голову, заглянула под его брюхо.

 — Ну, — протянула она. — У тебя он тоже есть. Наверное. Вот здесь.

Она легонько прикоснулась к складке кожи между его задних лап и продолжила с сомнением.

− Только он наверно очень маленький. Вот такой.

Она показала на валяющийся рядом с ней толстый сучок сантиметров двух в длину.

 — А у него, — она оглянулась вокруг, ища что-нибудь подходящее для сравнения, и не найдя ничего подходящего, выпалила. — Ну, почти как твой хвост!

 — Пойти надо за ним! — Наморщив лоб, сказал Петри.

 — Ты прав! — Твердо сказал Крошки-Ножки. — Вдруг ему от него больно! Слышали, как он шипел?!

Отыскать Спайка было очень легко — тяжело дыша, он лежал на конце проделанной им же самим широкой прорехи из смятых и поломанных стеблей и листьев. Он лежал почти

на боку и его длинный и толстый упругий член, так поразивший их пару минут назад, был весь на виду. Он настороженно переводил взгляд с одного из них на другого, пока не остановился на Даки. Ей не раз приходилось иметь дело с голодным Спайком, совершенно неуправляемым и порой даже невыносимым, пока не набьет свой желудок, и знала, как себя с ним вести. Конечно, Спайк не ел ничего с самого утра, но, помимо голода, сейчас в его взгляде читалось нечто такое, что заставило Даки спрятаться за передней ногой Серы, а последнюю наклонить голову в инстинктивной оборонительной позиции. Темно-коричневый член Спайка увеличился еще больше, из отверстия на багровой головке выступила прозрачная капелька.

 — И все-таки интересно, что это с ним? — Крошки-Ножки, любопытствуя, сделал не-сколько шагов вперед. Детеныш стегозавра встал на ноги и весь подобрался — было очевидно, что он убежит, едва Крошки-Ножки сделает еще движение в его сторону.

 — Не знаю, — прошипела в ответ Сера, еще больше наклоняя голову. — Но мне это не нравится!

Словно сговорившись, не спуская глаз с напрягшегося Спайка, они развернулись и ушли обратно. Через каждые несколько шагов кто-нибудь из них оглядывался — Спайк лежал на животе и время от времени совершал конвульсивные движения, елозя по земле назад и вперед. Он подобрал зубами с земли немного папоротника и начал жевать — Крошки-Ножки счел это хорошим знаком.

Вечером этого дня Даки, впервые за очень долгое время, укладывалась спать одна, без Спайка. Зевая, она, по привычке, сказала «Спокойной ночи!» в сторону вырытой им самим ямки, наполненной свежими листьями, и заснула. Что-то толкнуло в нос. В полусне она отмахнулась лапкой, но промахнулась, а через мгновение почувствовала еще одно мягкое горячее прикосновение. Глубоко вдохнув знакомый запах, она с трудом разлепила глаза. Перед самым ее носом висел напряженный, направленный прямо ей в лицо член.

 — Ф-у-у-й! — Сморщившись от отвращения, она подняла голову и наткнулась на умоляющий взгляд больших глаз. Спайк издал непонятный жалобный звук, который Даки приняла за извинение. Несколько раз он открыл пасть и лизнул своим большим языком воздух, со значением поглядывая на свою подружку. Даки несмело высунула язык и осторожно лизнула. Спайк мелко задрожал всем телом и закивал головой с довольной, от уха до уха, улыбкой. Даки, лизнула еще раз, поцеловала головку и облизала свои губы, мысленно пожав плечами: никакого вкуса, горячий и твердый, со знакомым запахом. Ей то все равно, но раз Спайку нравиться... Она принялась облизывать ствол и головку, вскоре заметив, что Спайк дрожит сильнее всего тогда, когда она касается губами основания головки. Чтобы ласкать его по всей длине ей каждый раз приходилось делать несколько шагов: наконец Спайк задергался так сильно, что она, испугавшись, отпрянула назад.

В этот момент она находилась прямо перед ним и немедленно получила прямо в мордочку мутную, липкую, странно пахнущую струю. Земля под ней мгновенно стала скользкой, у нее разъехались ноги, и она упала прямо в образовавшуюся лужицу. Поднявшись, она ощутила себя страшно липкой: тягучие капли срывались с ее лап и хвоста: одна из них собралась у нее на подбородке и присоединилась к подружкам на земле. Спайк, отойдя ей было сторону, продолжал изливаться — ей было плохо видно, но хорошо слышно, как мощные струи орошают землю вокруг него. Луна скрылась за облаками: в почти полной темноте было страшновато одной идти к озеру, поэтому Даки свернулась калачиком и попыталась снова заснуть. Через минуту, сквозь полусон, она почувствовала аккуратное прикосновение большого тела. Счастливо улыбнувшись, она провалилась в сон.

Следующим утром Крошки-Ножки проснулся от того, что его кто-то толкал. Сера атаковала его своей головой уже некоторое время и явно была не в духе. Как истый трицератопс, она очень дорожила своей честью — вчерашний дружный смех над ней еще звучал в ее ушах.

 — Спайк вернулся. — Буркнула она ему.

Первое на что они наткнулись, было большое белое пятно, хорошо заметное на коричневой земле. Сера принюхалась к нему и расчихалась. Это разбудило свернувшуюся в комочек Даки, но Спайк продолжал спать мертвым сном. Крошки-Ножки отметил про себя, что вчерашней «штуки» между ног Спайка уже не было, и искренне этому обрадовался. Подошедшая к Да-ки Сера, не успев даже открыть рот, расчихалась снова, да так, что из ее глаз полились слезы. Догадавшись о причине этого, Даки бросилась к озеру смывать с себя следы ночного «приключения». Тщательно ополоснувшись, в прекрасном настроении она побежала обратно. Еще издалека она увидела Серу и Крошки-Ножки, разговаривающих с аппетитом уплетающим папоротник довольным Спайком, у которого между ног опять болталась его дубинка. Даки всхлипнула, и упала в обморок.

 — Послушай, Крошки-Ножки, — осторожно начала отвечать на его, по наивности прямой, вопрос приемная мать Спайка, родная мать Даки, уже успевшая переговорить со своей дочерью. — То, что случилось со Спайком, у нас, живущих в Великой Долине, случается только со взрослыми. Я его растила с того момента, когда он вылупился из яйца, и, конечно, знаю о нем многое, но я все-таки не из его племени. — Она на минуту задумалась. Крошки-Ножки нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Пожалуй, лучше всего вам отвести Спайка к его родным. Тем более, что сейчас они совсем недалеко отсюда, сейчас я тебе объясню, где они остановились. Поспеши, ведь они не живут долго на одном месте, как мы с тобой...

Сера шла и думала, какой Спайк ей не нравится больше: прежний, не останавливающий ни перед чем при виде красивого цветка, растущего обычно где-нибудь на самом краю обрыва под носом у Острозуба, из-за этого и сам влипающий в неприятности, и втягивающий в них всех остальных или сегодняшний, то плетущийся сзади, то заходящий сбоку, и непрерывно ее обнюхивающий. Подчеркнуто не обращая на него внимание, она несколько раз резко махнула хвостом, надеясь попасть по любопытной морде, но он, очевидно, ловко уворачивался. Унаследованная ею от предков природная ярость ломала барьеры пристойности и дружеских отношений один за другим. Гордость не позволяла ей окликнуть друзей. Глаза ее налились кровью, Сера специально замедляла шаг: она сама разберется с наглецом. Наконец, дождавшись момента, когда Крошки-Ножки и Даки скрылись за большим валуном, Сера развернулась навстречу Спайку и, выставив вперед три заметно заострившихся в последнее время рога, ринулась на него.

Но куда подевалась его неуклюжесть? Спайк уворачивался от ее атак, раз за разом заставляя взбешенную Серу врезаться в колючие кусты, или пропахивать носом землю, спотыкаясь о выпирающие из земли корни. Наконец, вся разгоряченная и исцарапанная, она остановилась, тяжело дыша и уже почти ничего не видя за кровавой пеленой, застлавшей ей глаза. Вот он! Теперь ему никуда не деться! Нагло поставив ей по удар свой бок, Спайк встал между двумя деревьями, лишив себя возможности уклониться от ее стремительного таранного удара. Издав боевой клич, Сера напала, не сомневаясь в своем успехе. Спайк совершил свой самый высокий в жизни прыжок, пропустив под собой живое воплощение гнева. В самый последний момент Сера увидела изогнутый дугой корень прямо у себя на пути. В отчаянии она попыталась затормозить короткими тупыми когтями, но было уже поздно: она на полной скорости влетела в коварно расставленную ловушку, где и застряла плотно, словно пробка в горлышке бутылки. «Попалась!»,  мелькнула мысль у нее в голове.

 Сп-а-а-а-йк! С-е-е-р-а-а!

Обнаружившие их исчезновение не на шутку встревоженные друзья возвращались по своим следам, когда откуда то сбоку, из плотной стены зарослей вывалилась отчаянно чихающая Сера, а следом за ней и мурлычущий что-то себе под нос Спайк. Гордо задрав голову и ни на кого не глядя, Сера молча и целеустремленно зашагала в сторону стойбища стегозавров, непривычно широко расставляя задние ноги. Остальным не оставалось ничего другого, как последовать за ней Крошки-Ножки с благоговением в глазах смотрел на десятки силуэтов огромных, наполовину скрытых в тумане, висящем над бьющими из земли горячими гейзерами, динозавров, передвигающихся плавно и бесшумно, как во сне. Спайк издал трубный звук и тут же получил стократно усиленный ответ. Ближайший динозавр начал медленно двигаться к ним, но первой, обгоняя своего взрослого сородича, из плотной белесой завесы выбежала почти точная копия Спайка, только более нарядная, с розовым оттенком кожи и еще более яркими, огненно-красными гребнями на спине. Увидев Спайка, она взвизгнула от восторга и бросилась к нему. Оба, урча от удовольствия, принялись тереться друг об дружку, причем она откровенно демон-стрировала, что совсем не против оказаться ПОД своим знакомым. С презрением наблюдая за ней, Сера громко фыркнула.

 — Крошки-Ножки!

Обратившийся к нему мягкий женский голос, совсем не соответствующий массивной голове на длинной шее, заставил его отвлечься от зрелища во всю спаривающегося Спайка с повизгивающей от восторга подружкой.

 Спайк такой счастливый! — С сомнением произнес он в ответ.

 Так уж мы устроены, Крошки-Ножки, — большие глаза с длинными ресницами медленно моргнули. — У Спайка все скоро пройдет, и он снова будет таким же, как раньше, пока не станет совсем взрослым. Но пока ему лучше побыть у нас. Скоро стемнеет, если хотите, останьтесь на ночь здесь.

Крошки-Ножки был не прочь согласится, но, взглянув на отчаянно жестикулирующую вне поля зрения участливо наклонившего к нему голову стегозавра Серу, вежливо отказался.