17-27.11— 2004 г.

Гимн педикюру

То, что Женское Доминирование — моя судьба пришло ко мне не сразу. Копаясь в своем детстве, я вспоминаю тысячи ситуаций, по особенному меня взволновавших. В детском саду великолепие зрелища, когда молодая воспитательница высоко закинув стройную ножку мыла ее в раковине после улицы, не подозревая как ошеломленно я, ребенок, наблюдаю за НЕЙ. Трепетное чувство сладкой боли, когда красивая девчонка нечаянно наступала ножками мне на руки, когда я помогал ЕЙ вешать шторы в классе или случайные касания девичьих ног о мое тело на уроках физкультуры. Помню, как первая красавица нашего класса оставила на парте сложенные уголком кусочки бумаги, которыми она чистила грязь под ногтями, как после уроков я их незаметно собрал, а потом сосал и мастурбировал. Случайно уловленный мною аромат женской обуви, красивых девичьих или женских трусиков, запах мочи и кала, оставленные прекрасными дамами в различных ситуациях, зимой на снегу, например, вызывал сексуальный интерес. Изящество сигаретного окурка с яркой губной помадой и отчетливое желание его докурить, после того как красавица небрежно бросила его на землю, коснуться губами и языком сокровенного места с ЕЁ отпечатком, предметом побывавшим у НЕЁ во рту, соприкасавшимся с ЕЁ слюной, зубками и язычком. Приходилось часами караулить красивых девчонок с сигаретами в парках, курилках, ресторанах. Они в те времена курили подальше от посторонних глаз и приходилось придумывать невинные способы чтобы завладеть дымящимся окурком с желанной женской помадой.

В кино и литературе сцены женской жестокости завораживали. Властные королевы, безжалостные жрицы, жестокосердные и прекрасные колдуньи, неумолимые красавицы, изуверски терзавшие мужчин, зверствующие молодые ведьмы и коварные, развратные любовницы, девицы-насильницы — всё это подолгу сидело в детской памяти. В детском фильме «Королевство кривых зеркал» была моя самая волнующая сцена, когда ослепительная красавица-садистка Анидаг (А. Вертинская) наотмаш бьет стеком по лицу своего старого неловкого раба и у него на физиономии проступает красный рубец! При каждом просмотре я ощущал эту сладкую боль на своей физиономии. Я сам был рабом Анидаг в тот момент!

В моих воспоминаниях кружатся деликатные ситуации с женскими чулками, колготками, трусиками, обувью, декоративной косметикой. Иногда для получения доступа к ним я придумывал изощренные способы, отчаянное враньё. Я врал даже себе, что у меня иные, невинные цели. Но сладость достижения заветной цели и особое щемящее чувство внутреннего напряжения, дрожи и облегчения после достигнутого говорили о желании прикоснуться ко всему, что как я узнал в последствии впитывает Вселенная Fеmdоmа.

Оценивая сквозь время свои эротические желания, я нахожу предпосылки острого желания целовать, лизать, сосать прекрасные женские ступни, ИХ волшебные накрашенные возбуждающими цветами ноготки, ИХ тонкие щиколотки. Припасть лицом красивым туфлям на шпильке, босоножкам, открывающим пальчики с педикюром, увидеть сквозь нейлон или сетку изысканных чулок блеск и тонировку лака на ноготках. Получить сладкую возможность лизать и сосать ИХ высокие каблуки, ощутить прекрасную ножку в обуви или без на своем лице, как ОНА давит на мои губы, язык, ходит по мне, ЕЁ преданному рабу. А какой восторг возникает при мягком скольжении смоченного слюной языка по отполированным лаком ноготкам ног! Его кончик катается как шарик по льду! А как наливается блеском лак от влаги слюны!

В мыслях о своем прекрасном рабстве я видел сцены иступленного лизания женских вагин, их нежных и упругих анусов, мечтал наполнить рот их прекрасными выделениями. Вначале, ограничиваясь женской мочой, ее каплями, струями, возбуждающим запахом, звуками выхода жидкости из прекрасных кисок. Рисовались сказочные ситуации по моему потреблению всего это великолепия: от невинной пробы на язык, до жестокого женского насилия с грубыми травмами.

Следующие фантазии, развивая достигнутое, вели меня к раболепному потреблению содержимого ануса, различной консистенции и обстоятельствами, при которых оно мне достается. Каждая новая ситуация двигала воображение к все более и более изощренному Женскому Доминированию.

Например, обнаженная красавица в босоножках на умопомрачительных каблуках, томно развалясь с сигаретой в кресле, с презрением наблюдает за мной, иступлёно лижущим ее восхитительные ноги с ослепительным лаком на ногтях. Далее, она же, уже стоящая над моим телом, с издевкой тянет за цепь, привязанную к моим гениталиям; с насмешкою плюющая в мой перекошенный от боли рот и наступающая дивной напедикюренной ножкой на мое залитое слезами лицо.

Следующая сцена: та же домина, не удовлетворенная моими мучениями, приседает над моим лицом и с наслаждением мочится на него, заливая мой рот янтарным нектаром, а в последствии испражняющаяся мне на язык и размазывающая кал по мокрому от слез лицу; при этом мне удается краем глаза наблюдать ее напряженные, побелевшие от позы и действия пальчики ног с очаровательным сексуально-возбуждающим лаком. Можно было взорвать себя безумной идеей о лизании грязного ануса у старой смердящей бомжихи, если такова была бы воля прекрасной Госпожи и ее дивная ножка при этой процедуре стояла у меня на спине или лучше — толкала каблучком мою голову в этот ужасный тошнотворный кошмар.

Я страстно хотел унижения, моего раболепия, жестокости ко мне, издевательств, пренебрежения и презрения меня красивыми женщинами. Моё пресмыкательство перед непреступными красавицами подсознательно оправдывало цель быть интересным объектом для них.

Что бы и как бы не рисовала фантазия, лак на ногтях ног был обязательным атрибутом наслаждения.

Охота за мечтой

Пытаясь разобраться откуда возникло фанатическое влечение педикюру, вспоминаю, что впервые я увидел его на ножках сексапильных красавиц западных журналов и сразу влюбился в этот дивный фетиш. В семидесятые годы у нас он был большой редкостью. Редкие удовольствия от порножурналов, открыток, карт, прорвавшихся сквозь кордон, кинофильмов скрашивали жизнь. Запах лака для ногтей полюбился мне с первого нюха и засел во мне навсегда!

В молодости, когда в магазинах можно было встретить 2—3 вида этих грубо сделанных флакончика под тривиальным названием, скажем «Розовый жемчуг», с жутким густым содержимым, его запах колдовским образом волновал мужскую плоть. Педикюр олицетворял в моем воображении ухоженность, шикарность, красоту женщины, а значит великолепие ЕЁ абсолютной власти надо мной, таинство ЕЁ похотливой прихоти, такая женщина захватывала все права — на моё унижение, рабскую зависимость, издевательство и покорность любым ЕЁ жестоким и извращенным забавам.

Я был и остаюсь покорным и очарованным рабом Доминирующей Женщины с педикюром! Моё лицо и его самый чувственный орган — язык находятся в вечной погоне за ЕЁ педикюром!

Свой визуальный контакт с педикюром я в фантазиях, а потом в реальности я реализовывал в трех основных вариантах:

v — целование педикюра — это моё поклонение и восторг этим чудом;

v — лизание педикюра — это страсть и сексуальный выход моего раболепия перед ним;

v — сосание педикюра — это доминация его обладательницы и моя зависимость от неё.

Кстати, сразу оговорюсь, что любовь к педикюру — это часть любви к доминирующей женщине, а не отдельный фетиш как иногда считают. Накрасьте, мысленно конечно, ногти на ногах мужчине, сопливой девочке или страшной бабе и почувствуете омерзение. Педикюр и фут-фетиш разные по сути. Я конечно мечтал о наступающей на моё лицо напедикюренной ножке доминирующей женщины, но ведь трамплинг без лака на ногтях — его сколько угодно. А мастурбация ногами? Причем здесь вообще педикюр?

Увидеть красиво накрашенные женские ножки в реальности можно было или на шикарных дамах или на совершенных блядях. Чаще встречался он у южанок, азиаток, евреек. И я начал на него охоту. Мог долгие часы бродить летом по улицам, чтобы найти 2—3 женские ножки с лакированными ноготками. В нашей северной стране этот охотничий сезон длится с мая по сентябрь максимум. Я запоминал первый день моей встречи с педикюром в новом году Почему-то мне радостнее была встреча с ним на улице, чем на разутых ногах в помещении. Помню самую раннюю дату — 25 апреля. Большинство же встреч происходило позже. Это должен был быть настоящий, яркий лак, а не розово-белесое подкрашивание, которое разглядишь, лишь поднеся ногу к лицу.

Охота приводила к разным результатам. Иногда время было потрачено попусту и вызывало досаду. Но нередко попадались такие шедевры, воспоминания о которых были поводом для долгих эрекций по несколько месяцев, а отдельные находки помнятся до сих пор. Какие были цвета! Алый, бордо, все оттенки глубокого зеленого, обворожительного синего, иссиня-черный, шоколадный, золотой, темная сталь! Добыча приводила меня в восторг и несколько минут счастливого сопровождения таких королев, следуя сзади, давали возможность буквально пожирать красивый педикюр глазами. Я шел за ними везде — в магазины, по улицам, стоял поодаль на остановках, ехал рядом в транспорте пока мог. Требовалось соблюдать приличия и скрывать свои истинные намеренья. Но время летит вперед и количество женщин с этим волнующим чудом стремительно увеличивалось. Сейчас уже только ленивые не лакируют свои пальчики на ногах. Другие — считают, видимо, что мужики их полюбят за другое. Может быть. Не о них все это.

В соответствии с ростом количеством развивались и мои качественные требования. Просто лак уже не достигал ошеломляющего эффекта. Всякие намазанные дуры: от цыганок, кондукторов и уличных торговок с грязными ногами и изуверским лаком из копеечного флакона. Это не мой педикюр. Его обладательница должна быть как минимум симпатичной с красивыми длинными догами, классной обувью, открывавшей взору весь спектр пальчиков (а не узкая щелка в носке туфли с кусочком ногтя с непонятной зрителю краской). Кстати, о возрасте. Девчонки-подростки меня не волновали. У них всё несовершенно: лак дешевый, ноги не сформированы и нередко не ухоженные, обувь тинейджеров — не для фетиша. То ли дело зрелые, состоявшиеся дамы, потратившиеся на шикарную обувь и профессиональный педикюр! Загляденье. А как они несут себя, какая пластика походки, одежда и общий макияж! Я еще вернусь к возрасту женщин.

В студенческие годы все изменилось. Острая сексуальная потребность и вседозволенность опошлила мое отношение к женщине. Выходец из благополучной семьи с достойными внешними и умственными данными я не был обижен их вниманием. Как в калейдоскопе памяти сейчас вертятся банальные сексуальные увлечения с неизменным набором: традиционный секс, миньет и лизет (так в нашей среде называют куннилинг). Они только менялись местами между собой. Траханье велось на счет подходов. А количество баб заменяло поиск действительно стоящих.

Но фетиш умеет ждать!

Уже близился эффект насыщения. И невольно я стал вновь замечать постепенное пропитывание своих сексуальных сцен сначала небольшими, затем — отчетливыми элементами Женского Доминирования. В позе 69 миньет прекрасен, но лизет был слаще, а иногда без лизета и член не стоял. Я стал искать языком не только клитор, но и анус. А найдя, внедрялся в него до упора зубов. Целование женских ног сменилось долгим и не совсем понятным партнершам вылизыванием их пальчиков, а отодвинутый на задний план педикюр вновь затмил воображение.

От половой разбросанности с частой сменой не запоминающихся контактов, меня занесло к длительным сексуальным отношениям с надежными опытными дамами. Это были уже стационарные любовницы, как правило старше меня и умеющие многое. Я последовательно продвигал их к своим представлениям о сексуальных удовольствиях. Поощряя их педикюр, я делал его обязательным, лизет — с женской стороны — активным и требовательным (например, я всегда делал его, стоя на коленях перед женщинами), анальные удовольствия добавляли остроты процессу (так я просил во время лизания ануса сидеть у меня над лицом и раздвигать ягодицы пальчиками, выворачивая анус на встречу языку). Наконец, пришло время «золотых дождей» и не все из моих партнерш его выдержали. Но кто остались делали его из любопытства или из опаски потерять меня как любовника. Все эти сцены с тужащимися над моим ртом женщинами, отливавшими свою мочу в рот любовника без нужного мне вдохновения, ждущими его завершения, чтобы затем я с силой кончил им «туда», могли устраивать меня только на определенном этапе. Но Женское Доминирование звало меня и его Космос требовал развития.

Предпоследним этапом стали путаны — профессионалки. Этих Домин сейчас полно на многих сайтах. Вроде все что нужно. Я прошел это: фут-фетиш, трамплинг, доминация, спиттинг, слапинг, бондаж, золотой дождь и т. д. По началу я зацикливался на некоторых вроде бы достойных длительных отношений, пытался работать с этим материалом, развивать их возможности для моих запросов. Но скоро я убедился в следующем. Настоящая Госпожа — большая редкость. Молодые соплячки из уличных девок, решившие что пороть мужиков, топтать их ногами, бить по лицу и мочиться сверху гораздо спокойнее и безопаснее, не понимают, что настоящая Госпожа не спешит завершить работу досрочно поглядывая на деньги на столике. Эти шалавы — из пацанок, недолупивших обидевших их парней в детстве. Или наоборот, старые бляди, не пользующиеся прежним спросом у мужиков и нашедшие себе новую кормушку. SM — удовольствие — это талант и природа такая же как женская красота. Это умный и изощренный секс. Здесь нужна совместимость и дополнение партнеров фантазиями, чтобы вместе тащиться от новых идей.

Я уже стал приходить в отчаянье, обыскав многие места и испробовав различные варианты.

Госпожа-удача явилась как всегда на грани потери всякой надежды. Расскажу что смогу.

Госпожа

Сразу скажу я не большой поклонник публичных сексуальных развлечений. Кому — то нравится, я — не увлечен, хотя могу от скуки посмотреть. В одном из редких посещений, во время поездки в Край Магнолий, дорогого кабака с разрекламированным стриптизом, я сидел наблюдал за шоу, когда после множества моложавых девиц с их довольно стандартными сексуальными танцами и заигрываниями с состоятельной публикой увидел ЕЁ.

Выступление зрелой женщины на фоне молодок нравится лишь людям моего возраста или с молодежи с определенными наклонностями. Я видел ЕЁ и понимал, что она — та самая. Танец у шеста стройной высокой шатенки с великолепной фигурой, с ногами, доводящими мужчин до отчаяния. Красивое лицо женщины, рожденной быть Госпожой.

Она была одета в серебристое бикини с мелкими блестящими цепочками и стального цвета шпильки. Темно серый лак на ногах и серебристый — на руках. Но ступни ног — совершенство; я такие видел впервые. А уж я их повидал! Идеальные бедра переходили в совершенные икры. Тонкая породистая щиколотка, ступня с безупречными пальцами и красиво очерченными выступающими за подушечки ногтями. Грация пантеры! А когда это чудо в свои 35 лет легко сделала на шесте шпагат да еще с поднятием над уровнем стоп, я чуть не рехнулся.

Шоу продолжалось. Она ушла за занавес. Для меня все остальное пропало.

Все попытки как-то выйти на нее результата не дали. Точные справки по горячим следам навести то же не удалось. Но я упорно искал и постепенно, по отрывкам складывалась мозаика общей картины. Выступала она редко, по настроению. Поклонников — куча. Она VIP-dоminа, отошедшая от дел, обрусевшая полька с примесью хохляцкой крови, не содержанка, но деньги за свои шоу берет и требует много. Капризна. Умна. Без криминального окружения, но и не святоша. Живет одна, деньги есть, сутенера нет. От домогательств устала, ни с кем не контачит. Пришла, отработала себе в кайф и уезжает, то — по морю, т о — за кордон, то — просто отдыхает в отеле и требует назойливых отвалить. А поскольку на югах с сексом нет проблем, все и отваливают за теми, кто не ломается. Как мне сказали, таких как она полно и посвежее, и без причуд.

Ну, уж нет, подешевле и без причуд — я уже наелся и даром, и за деньги. Я действительно жил только ею. Оставалось ждать случая

Долго можно описывать мои усилия по достижению знакомства. Вам это не зачем знать, а я их смакую. Как всегда помогли случай и настойчивость. Как меня трясло! Как волновался, идя на рандеву с ней!

Главное — мы с ней сидим в её комнате в отеле. И я со всем красноречьем делаю ей предложение, на какое только способен мой бизнес. Как она мне потом рассказала, мне очень повезло, что она не послала меня на хер. Я оказался в нужное время в нужном месте. Она без выкрутасов согласилась на роль моей Госпожи и я не верил своему счастью. Мы оговорили приблизительные условия, оставив на потом детали. Договорились стартовать, а там посмотрим.

Разговор окончился, а я все медлил с уходом. Видя это, она внимательно посмотрела на меня умными красивыми глазами и ухмыльнулась. Она спросила меня, чего я хочу от нее. Сейчас, прямо сейчас. Без денег. Даром.

Она сидела в кресле в шелковом халате, а я ходил в волнении по комнате. И я был бы не я если бы не выпалил:

 — Целовать Ваши ноги! Больше всего! Не могу больше терпеть! Я таких никогда не видел! Пожалуйста! Умоляю! Пожалуйста!

 — А ты умеешь целовать ноги?

 — Конечно! — Сказал я самоуверенно и вдруг осекся. Она смотрела на меня в упор. Медленно повторила вопрос.

 — Ты утверждаешь, что умеешь целовать такие ноги? Целовать ноги такой женщины как я?

 — Я попробую. Я буду очень стараться. — тихо и покорно пролепетал я.

Она засмеялась.

 — Так то... Налей мне вина и дай огня.

Руки мои тряслись. Я кое-как наполнил бокал легким вином. В тонкой руке Госпожи появилась длинная зажженная сигарета. Она взяла вино в другую руку.

 — Ну, за то что бы я не пожалела о сегодняшнем решении.

Она сидела нога на ногу в ярко-розовом халате и в тон к нему домашних туфельках без задников на острых золотых каблучках с открытым носком, вокруг которого на ремешке была отделка из крупных перьев, вид ее прекрасных ног с блестящим бардовым лаком гипнотизировал. На левой ноге была красивая золотая цепь с кулоном — розовый камень. Она небрежно обронила:

 — Ты знаешь, что делать.

И она откинулась назад, ножка, которая была сверху вызывающе вытянула носок. Я рухнул на колени как подкошенный. Сердце колотилось как у пойманного вора. Лицо налилось кровью, губы пересохли. В голове стоял туман. Вот она мечта идиота!

Я стоял на коленях с боку от ее кресла. Осторожно как берут хрупкую драгоценность я подхватил под подошву ее туфельку с розовыми перьями и мое лицо стало опускаться вниз к ней на встречу. Сладко защемило в яйцах, член стоял как лом. От ножки мне на встречу исходил волшебный аромат тонкого парфюма, дорогих кремов и свежего лака для ногтей, на втором и четвертом пальчиках — блестели золотые колечки. Коснувшись губами ее пальчиков я облегченно выдохнул. Свершилось!

Осторожно, словно боясь обидеть хозяйку ножки, я стал целовать это чудо. Пальчики, ноготки, взъём стопы каждый миллиметр, каждую складочку. Постепенно экстаз первого прикосновения прошел и я уже смелее, более страстно предавался наслаждению. Вот уже между губ осторожно появился кончик языка, а вот и весь язык полностью лижет прекрасную ступню. Губы, язык, снова губы — вошел в раж, потерял счет времени, ушел из реального пространства. Я не мог, просто не мог остановиться. Мой мокрый язык как по маслу скользил на идеально отполированных лаком ноготках. Это было великолепно и язык снова и снова скользил от кончика ногтя до мягкой кожицы ногтевого ложа. К своему стыду я даже забыл о НЕЙ, всё для меня сфокусировалось в этом шедевре!

Вдруг ножка дернулась и встала на пол. Над моей головой зазвучал низкий мягкий голос.

 — Бесстыдник. Ты просил о поцелуе, а уже почти час не можешь насытиться. Я уже перелистала все журналы, выкурила три сигареты. Моя нога уже онемела, а перья на туфлях слиплись от твоих слюней. Пора и честь знать! Ты только посмотри что у тебя между ног! Ты или в обморок упадешь или взорвешься. Быстро расстегивай брюки и кончай пока еще жив!

 — Спасибо, Госпожа!

Ничего не соображая, я, как был на коленях расстегнул и стянул к полу брюки, затем, вытащив окаменевший член, стянул трусы. Я хотел было броситься к ее ногам. Но голос Госпожи меня остановил.

 — Так. Я говорю — ты делаешь. Встань передо мной. — Она пальцем указала место.

Я переполз против её кресла.

 — Бери член в правую руку. Левой — подхвати под каблучок.

Я подхватил его снизу. И по-собачьи смотрел на нее, ловя каждое слово.

 — С мастурбацией есть проблемы? Нет? Высунь язык. Еще сильнее, еще. Так. Начинаем.

Она опять закинула обцелованную ножку на колено другой. Я потянулся к ней языком.

 — Стоп. Я говорю — ты делаешь. Без инициативы.

Пальцы ее напедикюренной ножки плотно уперлись в мой подбородок под языком. Стопа слегка прогнулась. Края удлиненных ноготков вошли в мою кожу под нижней губой. Потом она мягко стала водить ножкой в по нижней части моего языка, словно полируя ноготки об него.

 — Кончай!

 — Спасибо, Госпожа!

Понадобилось лишь несколько движений и меня окутала сладкая нега, тело затряслось и член выстрелил вперед длинной молочной кометой спермы под кресло, затем еще и еще. Я обмяк.

Ножка с минуту подвигалась, нежась об мокрый язык, и вернулась на пол.

Пьедестал

Дав мне отдышаться и придти в себя, Госпожа властно взяла меня пальцами с длинными ногтями за подбородок и пристально посмотрела мне в глаза. ЕЕ невероятно красивые темно-синие с зеленым отливом морской волны глаза, казалось вошли в мою душу. Она долго разглядывала что-то понятное только ЕЙ.

Я почувствовал, что мой член, начавший было успокаиваться и опадать, вновь взвился вверх. Удивленно хмыкнув, она что-то пробормотала про себя.

 — Иди ко мне!

И пальцем с длиннющим стального цвета ногтём указала на место перед собой. Я раболепно на коленках пополз и встал перед ее ногами.

 — Открой рот. Еще шире. Так, пойдет.

Её другая, украшенная на щиколотке золотой цепочкой с розовым кулоном, еще не целованная ножка в туфельке поднялась и опустилась на мое плечо. Золотой каблучок впился в мою грудь под ключицей. Постояв немного, ножка резко вскинулась вверх, красивая туфелька слетела и с металлическим стуком упала за моей спиной. Прекрасная стопа с переливающимися от багрового лака ногтями мягко, но плотно вошла с мой рот. Я задрожал от возбуждения. Член напрягся так, что я его не чувствовал. Её пальчики слегка шевелились во рту, царапая ноготками нёбо.

 — Соси и кончай! Да сильнее же, сильнее! Работай губами и языком, глотай всё что стекает в рот, всё!

Последний раз я мастурбировал давно (не было бабы) и это было очень долго, противно, я кончил и уснул, весь измучавшись. А тут второй раз и почти без напряжения я излил сперму с ошеломляющим по силе оргазмом. Она плавно вывела ножку из моего мокрого рта.

 — Спасибо, Госпожа!

Затем она опять взяла меня за подбородок и наклонилась близко, переводя глаза на разные области моего лица. Она долго смотрела, точно не веря тому, что видела.

 — Это не вероятно. Не может быть. «Пьедестал»! — Тихо сказала она.

Потом подумав, встала. Я дотянулся до сброшенной туфли и раболепно обул ногу, подарившую мне незабываемый кайф.

Госпожа подошла к балконной двери отодвинула тюль, взяла красивые темные очки и одела на лицо.

Прежде чем выйти а балкон, она сказала через плечо:

 — Наш уговор не подходит, нужны изменения.

Я ошалел от горя.

 — Сиди здесь, я должна все взвесить. Решение не простое. Нужно время, но если я тебя сейчас отпущу, боюсь ты, расценишь это как мой отказ и повесишься или утопишься, а это мне ни к чему. — Она засмеялась. — Надейся и жди!

Сказав эти странные слова, она вышла на балкон с пачкой сигарет и зажигалкой в руке. Удобно устроившись на подушках шезлонга с ножной приставкой, она замерла как была в халате, туфлях и очках.

Минуты длились не реально долго. Я сидел на полу с опорой на руку, изредка меняя позу.

Сначала я подумал, что она уснула, но нет, вот она курит, вот повернулась на бок. Прошло больше часа. Наконец она встала и, цокая золотыми каблуками, вошла в комнату и властно села в кресло. Она пристально смотрела на меня, лицо ее было серьезным. Хотя когда я оба раза кончал под ее ногами, в ее глазах я видел пренебрежительную усмешку, как смотрят на жалкое насекомое обречено мучающееся из-за собственной глупости.

 — Слушай меня внимательно. Повторять не буду. Я живу в реальном мире, жестоком и прекрасном одновременно. Моя бабка колдовала, но я — вне всякой мистики, хотя в детстве наслушалась от нее всякого. То, что ты мой и только мой раб я поняла как только ты вошел. Извини за прямоту, но этого я насмотрелась. Я ведь не монашка и в сексуальном океане опытный мореплаватель. Твое предложение было как раз к стати. Мне надо уехать отсюда и твой город меня устраивает. И я подумала: поеду с тобой, дам тебе насладиться твоим фетишем Женского Доминирования какое-то время. Обижен не будешь. Затем сделаю так, что ты сам от меня отойдешь. Сам, понимаешь. Вроде как отворотное зелье. Но без колдовства. Я, поверь, умею делать так, что мужчина остывает ко мне. Причем, сам он это не понимает, и, встретив меня позже, думает вот идет классная женщина, у меня с ней было такое! Но теперь я пошел дальше к новым высотам, не понимает, дурачок, что не получил и сотой доли того, что я могла ему дать. Могла, но не дала по разным причинам. Ему хорошо, он свободен и рад воспоминаниям, а у меня своя утеха, избавилась от поклонника. Но... Когда я посмотрела в тебя, не тебе в глаза, а в тебя самого после первого оргазма, то ждала увидеть удовлетворение. Я увидела беззаветное обожание раба. Но, и это для меня новость, я увидела в тебе себя! Госпожу, твою Госпожу. Ты обречен и, похоже, я то же обречена, в мире садо-мазо нет таких понятий. Это запредельное. У колдуний этот марьяж называется «Пьедестал». Ты — мой пьедестал! Я — твой Обелиск или Статуя, как кому нравится. Я не верила, но после второго твоего оргазма ничего не изменилось. Ты сколько бы не кончал, мною не насытишься. Это налагает на меня ответственность за твоё будущее, главным образом психическое здоровье. Самое непривычное для меня это то, что «Пьедестал» ставит и меня в определенную зависимость от тебя, я к такой связке не привыкла. Я — Госпожа, я умею в этом качестве всё, всё что знают в мире SM, а также собственные находки, но рабы есть рабы — плати и получай, надоел — пошел на... и не надо ни денег, ни вас всех. Я — свободная кошка, которая гуляет сама по себе. Что делать с «Пьедесталом», я, честно говоря, не знаю. Время покажет. Ты мне понятен. Ты — раб или саб, если хочешь. В Женском Доминировании у тебя своя ниша. В тебе самом живет доминанта — фут-фетиш с его изящной разновидностью — любовь к педикюру, накрашенным ногтям на красивых женских ножках, но в дальнейшем прибавился важный фактор «золотого дождя». Это твои любимые мечты и стремления. Но педикюр доминирует. Главное — ты Созерцатель! Твой главный орган глаза. Ты любишь Госпожу глазами. Завяжи тебе глаза, погрузи в темноту и наслаждения потускнеют, но не пропадут, т. к. ты их нарисуешь в своем воображении. Но ты будешь стремиться посмотреть. Сознайся, ведь твои фантазии всегда шли от журналов красоток, порнофотографий, рисунков, фильмов, женщин и предметов, которые ты видел. Тебе остро необходимо видеть целуемый, облизываемый, обсасываемый предмет поклонения!"Золотой дождь» — ты не истинный уринофаг, который кайфует от мочи (в том числе мужской, детской, старческой), нет, тебе надо видеть как красавица извергает её из себя, как она льется на тебя, в какой сладко-унизительной обстановке, как Госпожа и ты соотносятся в этом процессе. Это значит тебе нужны освещение, зеркала, подсветки и т. д. Проблем я не вижу: как у меня появились первые месячные — я крашу ногти на ногах и сколько себя помню ноги мне парни и мужчины целовали всегда! А все атрибуты Fеmdоmа — моя стихия! Значит так. Сегодня вечером ты переедешь в мой номер. Я так хочу. Я привыкла к своему жилью и не люблю перетаскивать свои вещи. Мои расходы — твои проблемы. Сейчас я с тобой ехать не могу, всё испортим. Будем здесь и везде заниматься любовью, сколько хочешь и как хочешь. Но без Женского Доминирования. Классный общепринятый секс. Ты должен им наесться и не просить потом у Госпожи. У тебя в городе, ты, если захочешь, будешь это только вспоминать. Секс со всеми видами лизета (как ты его называешь), вагинальный, оральный, анальный секс, любой до иступления. Все мое тело доступно, кроме рта. Поцелуи — только символические сейчас и в будущем, на людях. Миньет — никогда. Я классно делаю миньет, знаю разные варианты. Ты его обязательно увидешь, когда я, унижая тебя, буду его делать другим мужикам. Тебе будет классно. Это сильное унижение: тут и гнев, и ревность, и зависть. Но сам — не получишь. Дама, сделавшая тебе миньет никогда не будет восприниматься как Госпожа, это я точно знаю. Этого тебе просто нельзя от меня иметь! Впрочем, если когда-нибудь ты все — таки его у меня выпросишь или заставишь тебе его сделать, учти, ты его получишь. Я сделаю тебе лучший миньет в твоей жизни, но Госпожу ты потеряешь навсегда. Думай что просишь! Выбирай. Итак, здесь — секс на всю катушку, сколько уйдет на это времени ни ты, ни я не знаем. Но как только дойдет дело до Женского Доминирования, как только ты запросишь золотого дождя, трамплинга, фут-фетиша, сладкой боли под кнутом и других атрибутов садо-мазо, Рубикон будет перейден и назад дороги не будет. Будет Госпожа и раб, Шедевр и пьедестал! Ну, ладно. Я должна отдохнуть. Иди и раньше 9 вечера я тебя не жду, а после — как тебе сказано. Впрочем, еще одно, для вдохновения. На колени!

Я, сидевший до этого на полу, напрягся и встал, как она сказала. Госпожа вышла в другую комнату и вернулась с длинным сверкающим черной кожей плетеным кнутом.

Встав поодаль, она смерила меня взглядом. Потом расставила ноги, подняла руку и щелкнула кнутом об пол. Я стоял завороженный эти зрелищем. Ее халат распахнулся и резким движением торса она сбросила его с плеч. Он упал за ее спиной. Она стояла абсолютно голая. На ней была лишь золотая цепь на талии и тонкая цепочка с кулоном на щиколотке. Великолепная грудь, точеная талия, лобковые волосы коротко подстриженные в виде V-образной галочки. Под вагиной поблескивало золото. Затем она поочерёдно сбросила туфли и осталась босиком. Её чудесный педикюр сиял во всей красе.

Она снова щелкнула кнутом. Этот звук заставил меня вздрогнуть. Её ноги стали плавно разъезжаться в стороны. Промежность открылась и я увидел золотые украшения. Её клитор был украшен пирсингом с маленьким колечком и кулоном, а на влажных персикового цвета губках красовались четыре золотых колечка: попарно маленьких в верху и покрупнее, чтобы можно было ввести в них палец для растяжки. Я не мог оторвать взгляд от этого грандиозного зрелища.

Я был раздавлен и смят ее красотой. Я был как грязный мерзкий паук на розовом зеркале, как черная тля на огромной прекрасной розе, как точечная частичка дорожной грязи, случайно попавшая на красивейший лак на ногте большого пальца ноги Красавицы. Ноги ее плавно разъехались в шпагате, она коснулась промежностью пола и ее пяточки отделились от его поверхности. Посидев немного и насладившись моим шоком, она грациозно уперлась в пол руками и, сведя ножки вместе, плавно встала. Ни говоря ни слова, она щелкнула кнутом и развернулась. На ее правом плече я увидел красивую двухцветную восточную «татушку», еще одна — крупная, продольная находилась над великолепными упругими ягодицами. Щелчок кнута и ноги красавицы снова разъехались шпагате, который я смог увидеть сзади. При этом движении перед глазами мелькнули бежевое колечко ануса и золото колечек ее сочной вагины. И опять — полный шпагат.

Когда она поднялась и, щелкнув в очередной раз кнутом, поддев напедикюренными пальчиками туфли, обулась и прошла к креслу, победно глядя на меня сверху вниз, я выдохнул, но было рано. Госпожа с кнутом в руках упала в кресло резко раздвинула и подняла ноги и поставила каблуки на подлокотники. Её влажные губки со звуком как при легком поцелуе разошлись и перед глазами открылся четко очерченный природой клитор с золотым пирсингом с маленьким кулоном и две пары колечек на красивых складках, отрывших вид на персиковую мякоть вагины с точкой мочевого канала и темным устьем уходящего в глубину влагалища.

Дав мне посмотреть на это великолепие несколько секунд, она резким движением сняла ноги с подлокотников, скрестила их у щиколоток и, съехав туловищем вниз, плавно забросила ноги через себя на спинку стула над своей головой. В добавок к увиденному открылся прекрасный вид сочного кремового цвета ануса.

Грациозно развернув тело, Госпожа села в обычной позе.

 — Вы видели и не говорите, что не видели — процитировала она кого-то. Иди к себе! И делай как я сказала.

 — Но Госпожа я не дойду, можно я быстро кончу от такого шарма.

 — Быстро... Кончу... — съязвила она. — Забудь свои прежние скоротечные пошлости. В них нет должного уважения ко мне и необходимого раболепия. Можешь кончить как угодно у себя, только учти, что сегодня вечер секса со мной и то, что ты получишь дома у раковины или на унитазе, природа не додаст тебе со мной. Всё, иди.

 — Спасибо, Госпожа!

Я быстро натянул штаны, подтер пол платком и без слов побрел к себе, моя голова была полна впечатлений от увиденного и услышанного, а всё нутро — желания бежать назад, к ней как только будет можно.

Вечер трудного дня

Прошло условленное время и я явился к ней. Разместив свои вещи, я стал ждать пока Госпожа приведет себя в порядок и мы пойдем куда-нибудь поужинать. Она вышла ко мне ослепительная, в открытом вечернем платье леопардовой расцветки и золотых босоножках-шпильках с обмоткой голеней перекрещивающимися ремешками до колена. Чуть подвитые влажные волосы, золоченый с черными прожилками лак на ногтях рук и глянцево-черный с золотым крапом педикюр. Не женщина, а мечта!

Мы уехали в загородный дорогой ресторан с заказанной кабиной на двоих. Во время трапезы болтали о пустяках. Она действительно оказалась умной собеседницей с потрясающим чувством юмора. По-моему, и я ей нравился, время летело незаметно.

Под занавес я попросил разрешения задать ей два вопроса по волнующим меня дневным событиям.

 — Что ты хочешь знать? Почему я бросила VIP? Во-первых, надоело быть чужой секс-игрушкой, а во-вторых СПИД наступает на эту профессию и я только случайно не попала на этот кошмар.

 — Я — про другое. Скажи какой он этот «Пъедестал», что увидела во мне?

 — Ты не поймешь, это вроде внутреннего видения.

 — И все же, как выглядела ты и как я?

Она задумалась.

 — В общем, картина была такая. Я — красавица в черном с фиолетовыми вставками кожаном корсете высокой горловиной с обнаженными сосками грудей, в высоких до ягодиц фиолетовых ботфортах на длинных стальных каблуках и в тон к ним длинных кожаных с перфорацией перчатках. Россыпью по одежде и обуви — никелированные цепочки, пряжки, молнии, заклепки и подвески. В руке — хвостатая длинная плётка. Вторая рука — на бедре ноги, которая стоит на твоей голове. Я вся горячая и влажная после того как интенсивно выстегала тебя, сексуально возбуждена — мои подмышки мокрые от свежего пота, а киска и попочка просто истекают слизью похоти. Ты в кожаном шлеме с металлическими молниями на прорезях глаз и рта, голый, на четвереньках. В твоей заднице — вставка с пышным красным конским хвостом. Физиономия опущена в хрустальную чашу с моей вкусной золотистой мочой и задавленный моей ногой в мочу по уши, ты страстно лакаешь и жутко счастлив. Да, забыла! В руке, которая упирается в бедро, дымится тонкая женская сигара.

Я обалдел. Она рассмеялась и я понял, что это шутка. Но сцена-то классная!

 — Я хочу увидеть всё это! У Вас должен быть такой костюм Госпожи!

 — Он вполне реален. Это мой любимый костюм и еще кроваво-красный из латекса костюм женщины-кошки с полумаской. Другие — не так хороши, я подумаю над новым дизайном.

 — А «Пьедестал»?

 — Не спрашивай меня больше про это, Я не смогу объяснить, а ты — не сможешь понять. Какой второй вопрос?

 — А сегодня когда вернемся и будет реальный гетеросексуальный секс без Доминации мне можно целовать Ваши ноги.

 — Конечно. Но не хитри со мной. То, что ты сегодня получил это ведь не страстные поцелуи ног женщины во время секса, типичный вариант фут-фетиша из категории Госпожа — раб. А то войдешь во вкус и я не вытащу тебя из этого города к новой жизни.

 — Вы думаете я смогу обойтись без Вашего золотого дождя? Это уж 100%-ный Fеmdоm!

 — Хватит дискуссий. Ты всё понял. Уходим.

Снизу вверх

Дальше была ночь. Ночь обалденного секса, который не перескажешь. Сначала она сделала заказ: я должен был отлизать ей киску и анальное отверстие по максимуму, а затем — трахнуть в анус и, вылизав свою сперму из него, кончить в киску. А дальше — импровизация по ходу действия. Мой первый лизет этой женщине еще не в ранге Госпожи! Я когда-нибудь опишу этот кайф, этот секс, эту волшебную ночь.

Импровизациям был просто потерян счет. Мы уснули под утро.

Позже состоялся разговор, где она согласилась на следующие условия наших будущих сексуальных отношений. Мы условились исключить любую возможность афиширования наших особых отношений, а также категорически — любое инфицирование от привлекаемых к нашим развлечениям других лиц. Только после 100% — личной гарантии и 200% — ный контроль за этим доверяется мне.

 — Педофилия и некрофилия — не для нас. Зоофилия будет как атрибут садо-мазо-игр. Но, сказала она, это очень интересный проект и ты еще почувствуешь кайф от зоо-унижений раба Госпожой. Потом еще и просить будешь. Договорились. Лесбийская любовь — ее будет много, хотя она ею не дорожит, но отлично знает какое наслаждение получают мужчины при подчинении и унижении лесбиянками. Анальные удовольствия, хоть ты и не любитель, но я на них настаиваю. Страпон-секс — атрибут Женского Доминирования и тебе понравятся мои варианты, кроме того, и это главное, они нравятся мне, так, что привыкай и готовь смазку и задницу. «Голубая любовь», ты — категорически против, я обещаю: мужики не будут тебя трахать в зад и рот, но унижение раба Госпожой через другого мужчину — одно из самых сильных ощущений Доминирования. Видеть и участвовать в моих актах с мужиками ты будешь, а уж вылизать чужую сперму из моего ануса или киски просто твоя обязанность и твой особый острый кайф! Вопрос закрыт.

 — Публичное унижение — это классика садо-мазо. Но это подорвет твой имидж, рухнет карьера, а я останусь без содержания. Представь себе острый оргазм при таких ситуациях — я делаю тебе золотой дождь в центре футбольного поля во время перерыва матча, тысячи любопытных глаз, трансляция на мониторы! Или копро-акт на глазах твоих подчиненных, друзей и, особенно, в окружении всех твоих прежних любовниц! Заводит! Но нельзя, я понимаю. Хотя идею можно воплотить в провинции или за границей, использовать грим, маски,... В общем варианты есть. Остальное — по полной программе.

Хоть ты и не поклонник боли, не любишь ее как многие мазо, без нее в режиме Госпожа — раб, не обойтись. Терпи! Боль от женщины придает особую остроту унижению и презрению мужчины женщиной, но просто причинять тебе сильную, жуткую боль я не буду, хотя знаю и умею это делать и другим рабам хочется именно болевых удовольствий.

Ты должен доставлять удовольствие Госпоже! Твоя боль — моя радость, ты стонешь — мне приятно, ты просишь пощады — я бью еще больнее, твои мучения — моя прихоть, чем громче и жалостливее крики раба, тем жеще наказание и слаще кайф Госпожи. Твои слёзы — мои соки похоти и оргазма.

 — Ты, сказала она, — на людях будешь звать меня по имени, обращаться на «ты», для всех я твоя классная любовница. Но будешь демонстрировать всем свое глубокое уважение, а хлопнешь меня по заду и всё потеряешь, так что держи себя в руках. Дома — мы то же в нормальных отношениях. Ни тебе, ни мне не надо чтобы ты спал прикованный к унитазу или завтракал на туалетной бумаге после моей подтирки. Но начинается секс — держись. Только Госпожа, только «Вы», только сладкое тотальное рабство. Никакой пощады не будет!

Мы пробыли еще неделю, без устали занимаясь традиционной любовью и однажды, во время лизета, я не выдержал и застыл с открытым ртом под ее распахнутой киской.

Подождав, она спросила, что я хочу.

 — Дай мне твой нектар — запросил я.

Она остановилась, рукой довела мой член до оргазма. Я кончил, хотя спермы уже не было Всухую. Помолчала.

 — Всё. Иди за билетами. Ты готов.

 — Спасибо, Госпожа!

Я всё понял. Я действительно был готов.

Билеты куплены мы готовились к отъезду. Госпожа вернулась из косметического салона с радикально изменившимся имиджем: она сменила прическу на принципиально иную. Теперь она была жгучей брюнеткой с очень короткой ассиметричной стрижкой. Волосы были густо покрыты гелем, а несколько длинных прядей волос были заострены как у панков. Это выглядело вызывающим и дерзким. Я был восхищен и горд, что такая дама рядом со мной!

Когда мы уже собирались в аэропорт, решили символически проститься с прежней жизнью. Разлили шампанское. Она была еще не совсем одета в дорогу. И вдруг взрыв:

 — Ну, что посвятить тебя, раб?

Я радостно запросил посвящения. Я не знал, чего прошу, ждал неизведанного и верил, что это будет потрясающим. Я скулил и унижался как мог. Она полностью разделась. Скинула обувь.

Госпожа взяла пустой бокал.

 — На колени! Рот отрой! Шире!

Она расставила ноги. Свою чудную, ароматную ножку с темно-фиолетовым лаком на ногтях она ввела в мой разинутый рот и оперлась пальчиками на мою отвисшую челюсть как на ступеньку. Рука с бокалом нырнула между ног. Через мгновение послышалось журчание и воздух наполнился ароматом её золотого горячего нектара. Это было чудо. Она подняла свой затуманенный холодом бокал с вином и тот, запотевший от тепла, что побывал между ее дивных ног. Вынула ножку изо рта и протянула мне горячий ароматный бокал. Член превратился в лом!

Она посмотрела на меня. Усмехнулась. Допив свой бокал, она выплеснула остатки вина мне в лицо!

 — Ты знаешь что делать! За успех безнадежного дела!

 — Спасибо, Госпожа!

Я осторожно, боясь расплескать, принял подарок, поднес к губам, глубоко втянул в себя ни с чем не сравнимый пьянящий разум запах и мелкими глотками, периодически облизываясь, выпил ее вкусный, горячий от тепла её тела, нектар, глядя на Госпожу влюблёнными, пьяными от счастья глазами.

Она повернулась ко мне спиной и нагнулась, разведя колени и пальцами, в кольцах и перстях с длинными лиловыми от лака ногтями развела ягодицы. Пухлый анус выделился вперед.

 — Закусить не чем. Но можешь лизнуть!

И я лизнул! Еще как лизнул!!!

Она развернулась ко мне лицом и как всегда пристально посмотрела мне в глаза. У нее был уже другой властный и презрительный взгляд Домины!

Взяв со стола сигареты, она закурила и отошла к тумбочке в другом конце комнаты. Из стоящего на мебели пакета извлекла кожаную плетку с черной ручкой, отделанной серебром и ярко-красными длинными хвостами. Держа сигарету в зубах, правой рукой она взмахнула плеткой, воздух разорвался от свистящего звука и звонкого удара кожаных лент о дерево тумбы. Госпожа присела на край, посмотрела на меня сверху вниз и грациозно подняла левую руку с указательным пальцем направленным на пол перед ней. Я на коленях приполз указанному месту. Красные хвосты плётки в руке Госпожи были мною благоговейно обцелованы. Послышался приказ:

 — Рот. Шире!

Я повиновался. И даже высунул язык.

Меряя меня презрительным взглядом, она уперла зависшую до этого ножку мне в грудь и сказала, смачно затягиваясь:

 — Мерзкая тварь! Жалкий похотливый выродок! Держи свой гадкий сортирный рот как следует.

Я оторопел от впервые услышанной от неё грубости. Но так мне и надо!

Госпожа протянула руку и четким щелком длинного лилового ногтя отправила свисавший с сигареты пепел на мой язык. Я почувствовал легкий ожог и солоноватый вкус пепла. Её ножка переместилась на моё горло и напедикюренные пальчики стали медленно поглаживать кадык.

 — Только попробуй проглотить, свинья! Махом раскрою твою поганую рожу этой плеткой, ублюдок вонючий!

Она медленно с наслаждением курила, пепел периодически слетал мне на язык, доставляя ей веселье, и, порождая издевательские комментарии. Наконец она докурила и поднесла зажженный конец сигареты к своим губам, медленно через нижнюю губу выпустила слюну, которая упала вниз с шипением загасила окурок. От небрежного движения руки окурок полетел в мой рот.

 — Жуй, ты — пепельница, когда разрешу — проглотишь.

Я покорно жевал табак, пепел со слюной и фильтр окурка. По приказу Госпожи на коленках пополз за бокалом, в который она излила свой нектар. На дне оказалось несколько капель, стекших со стенок, она перевернула бокал и они медленно скатились на мой заранее подставленный язык. Потом Госпожа длинным ногтем указательного пальца руки собрала слизь с губок и вагины и выложила, размазывая содержимое, на мой язык. Тот же пальчик побывал в анусе Госпожи вернулся с налетом слизи в мой рот. Всё это я держал во рту, не смея сглотнуть. Весь этот Fеmdоm-коктейль заполнял мой рот.

Величественно она заняла место передо мной. Жестко посмотрела в мое обезумевшее от любви лицо и сказала:

 — Ну, подонок, а где твоя жидкость для Госпожи? А?

Она размахнулась и влепила мне звонкую пощечину. Моя голова покорно дернулась от удара. Щека горела. Но ей было забавно. Следующая пощечина прилетела с другой стороны. Потом еще, еще, еще. Била она с оттяжкой с паузой наслаждаясь подёргиваниями моей головы со ртом наполненным всем тем содержимым, что я получил от неё. Потом, жестко взяв меня за волосы, еще влепила мне несколько пощечин. Удары были не шуточные, От боли и унижения слезы полились из моих глаз. Она их ждала. Когда мое лицо обильно залилось слезами, она вывернув ладонь, длинным лиловым ногтём как ложечкой собрала с лица мои слезы и демонстративно обмазала ими свой клитор, разводя при этом ноги и постанывая от удовольствия. Я, с горевшей пламенем физиономией, по приказу Госпожи проглотил кашицу. Во рту остался горько-соленый привкус.

Она встала надо мной. Глядя в глаза, взяла меня за волосы и дернула голову назад. Я всё понимал без слов. Открыл рот и высунул язык.

 — Какая же ты все-таки дрянь! Помойный червь, навозный гнус!

Она собрала во рту слюна и медленно как из пипетки с её языка мне в рот стек длинный густой плевок, потом — следующая порция ее влаги, еще плевок и еще. Слюна была кремового от вина и курения цвета, с их настоянным запахом и вкусом. Наконец, она опустила мои волосы и, собрав остатки слюны, резко напрягла губы плюнула их брызгами мне на всё лицо. Я закрыл оплеванные глаза и опустил голову.

 — Спасибо, Госпожа!

 — Неси мне сапоги, мудак. — Властный палец указал на черные ботфорты на шпильках в противоположном конце комнаты.

 — Ты должен знать как рабы носят сапоги или ты, сука, даже этого не умеешь! Неси во рту за каблук, живо!

Я, стуча коленями об пол, покрытый мурашками от её гнева и грубости, с невероятной эрекцией пополз к сапогам и стал стараться захватить ртом два каблука сапог, но они были тяжелыми и выпадали изо рта со стуком об пол. Сказывалось еще и волнение, я был весь в холодном поту и ошалел от напряжения.

 — Нет, это урод какой-то! По одному надо носить! Всегда только по одному, кусок дерьма!

 — Спасибо, Госпожа!

Я с каблуком ботфорта в зубах потащил его навесу как собака палку, стараясь чтобы голенище не касалось пола. Поднял голову и Госпожа, взяв руки раструб обуви плавно чтобы не повредить драгоценные ноготки просунула внутрь свою ножку, упираясь подошвой в моё лицо, державшее в зубах стальную шпильку. Затем вынула каблук из моего рта. Молнию мне было велено застегнуть самому зубами за навесики на замках. Я пополз за вторым ботфортом и всё исполнил второй раз. Я окончательно взмок и тяжело дышал.

Обутая Госпожа села боком на тумбу, закинув ногу, поставила ботфорт каблуком на ее поверхность. Вторая ножка свободно свисала, не касаясь пола. Она устроилась так, что её киска, поблескивая кулоном и колечками, слегка свисала с края.

 — Так. Это наглость, что Госпожа совершает обряд и не получает хотя бы крошечный оргазм!

Я всё понял и подполз к ее вагине. Она поставила свисавшую ножку мне на плечо, пальчиками руки развела свои губки и я стал плавно и ласково лизать её клитор, колечко с кулоном и вокруг него. Клитор был солоноват от моих слез и ее выделений. Я лизал долго и самозабвенно, она томно постанывала и перебирала пальчиками складки сверкавшей от слюны и сока вагины, подставляя мне места, где хотела бы ощутить кончик языка.

Дав мне возможность и время нализаться и насосаться её прекрасным органом, свисающим с края тумбы, Госпожа, спускается ножками на пол, поворачивается ко мне задом и закидывает одну ногу на поверхность, упираясь в край коленом. Волшебная поза! Сбоку — прекрасный каблук-шпилька для Fеmdоm-миньета, натянутая промежность, влажная как разлом персика, раскрытая киска и на первом плане — очаровательный, зовущий к облизыванию анус. Я подныриваю под её зад и начинаю языком и губами ласкать её вагину уже сзади. Не помня себя от возбуждения, кидаюсь языком на её промежность, колечко ануса. Рядом с моей щекой — её классный острый каблук, ему от меня достается самозабвенный миньет. Но рука Госпожи возвращает моё лицо под оттопыренный зад. После бурной и долгой ласки Госпожа отдернула руку. Хоть я старался во всю, голос её был рассерженным.

 — Ленивый козел, разве так лижут киску своей Госпоже, я же не чувстую твоего гадкого языка. Да и ты, кретин, кажется не понимаешь что у тебя перед ртом. Сейчас мы его взбодрим! Вытаскивай язык, дальше! Еще дальше!

Я высунул как мог мой многострадальный орган, челюсти уже сводило, глаза были на выкате. Ловким движением пальцев она сбоку зажала язык у самых губ как прищепкой.

Не спеша, разглядывала его потом длнным ногтем другой руки больно щелкнула по его кончику. Потом еще щелчок, еще. Язык инстинктивно дергался, стараясь вырваться, но фиксация была жесткая. Слезы лелись ручьем из моих глаз.

 — Гаденыш, он еще и хныкает. Знает, что это меня заводит! Сейчас твой грязный язык будет по-настоящему работать на меня! Где мой «тюлень»!

Я знал, что это: раб лежит на полу на животе, ноги вместе, руки под грудью, лицо запрокинуто вверх, язык — наружу. Она выпустила меня, я быстро облизнулся и занял позу.

Госпожа величаво встала надо мной, потавила ноги на мои кисти рук, прижав их к полу, и поднесла свою киску к моему лицу. Развела губки привычным движением и оделась влагалищем на мой язык подталкивая рукой мой затылок себе между ног. Сладко постанывая и ёрзая, она глубоко трахала себя моим воспаленным от её ногтей языком. Прошло время, Госпожа, зачастила движения и со стоном, дрожью в теле и обильным соком встретила свой оргазм. Мой горячий член под животом весь напрягся и достаточно было дернуться, подвигать его об пол и я бы то же кончил. Но мы были не равны с ней и это могло её оскорбить. Я не посмел.

Когда Госпожа успокоилась, то встала с меня и вышла на центр комнаты. Она прохаживалась по центру и легко ударяла красными хвостами плети по своей ладони. Потом остановилась и с громким стуком уронила плеть на пол. Не спеша, она встала над плетью, двигаясь как можно вульгарней, расставила над ней согнутые в коленях ноги и со сладким стоном, ввела сверхдлинные ногти пальцев рук в свои дивные золотые колечки. Её пальцы развели влажные и такие сладкие губки влагалища, секундное напряжение ее таза и янтарная моча полилась на кожаные ленты плети. Оросив свое оружие, Госпожа посмотрела на меня через плечо, это был взгляд разъяренной пантеры!

 — Грёбанный мудак! Лучшая женщина на свете стоит перед ним такой прекрасной позе, что можно только мечтать и просить милости получить копро-налаждение, а он разглядывает свой опухший хер и таращится!

 — Спасибо, Госпожа!

Я, стуча коленями, мгновенно бросился к её ягодицам, как зверёк в норку, забился лицом между ними обхвати губами сочный анус, вывернутый наружу и нежно, раздвигая его складочки вошел в него на всю длину больного языка! Кайф был не передаваемый! Поласкав стенки её чудного мягкого отверстия, почувствовал, что Госпожа тужится на встречу языку, потом еще, еще. Но анус был пуст! Я своими движениями непроизвольно нагнал в полость ануса воздух, по приказу я с сожалением вытащил из него свой язык. Госпожа натужилась и со стоном выпустила воздух наружу. Он был горячим и пряным, почти без запаха, но как это меня завело!

 — Не повезло тебе! Впрочем, хватит с тебя и это! Еще тратить на тебя мой «шоколад»!

Госпожа встала прямо и властно посмотрела на меня.

 — Возьми это на палец и смажь свою сраку! Раком, быстро, мордой в пол!

 — Спасибо, Госпожа!

Она плюнула на пол передо мной.

Я обмазал пальцы в слюне и смазал свой сфинктер. Она зашла сзади и я почувствовал как острый носок ее ботфорта вошел в мой анус. Уверенно, не церемонясь. Было больновато, я терпел. Госпожа убрала ногу и обошла меня, встав спереди. Тут всё было ясно и я начал тщательно вылизывать носок её сапога. Затем она снова зашла сзади и я почувствовал, более жесткое воздействие на мой несчастный орган. В моей заднице был её каблук! Она снова обошла меня и встала спиной. Согнула ножку и я всосался в каблук ее ботфорта.

 — Подай мне плетку, скот!

Я подполз к облитой её нектаром плетки и нагнул к ней голову. Я знал, что раб не имеет право брать плетку или кнут Госпожи без команды, но и при приказе раб не смеет касаться рукояти. Это — табу. Грех, который не замолить. Взяв в рот залитые мочой, сочившейся между моих зубов в горло и капающей на пол, кожаные ленты плётки, я поднял голову к своему кумиру.

Госпожа выждала паузу для почтения к своей миссии, потом взялась за рукоять и вытянула руку с плетью. Опять пауза для значительности, потом правая нога в сапоге медленно поднялась и я внутренне ощутил, что надо склонить голову к полу. Это было как прозрение. Обутая нога властно и плотно встала на мое темя и вдавила лицо в пол.

 — Хоть один вопль, хоть стон, хоть

звук! Только попробуй, пожалеешь на всю жизнь. Этого не прощу. Собери все силы! Терпи и молчи!

 — Спасибо, Госпожа!

Повисла долгая тишина. Внезапно её тело дёрнулось, раздался свист плети, рассекающей воздух и обжигающий удар со всей силы опустился на мою спину и задницу. Это было больно и неожиданно, только собрав всю волю, сжав зубы, я не издал ни звука. Снова свист и новый удар лег рядом с первым. Потом третий свист и новый ожог, затем — четвертый. Все удары были настолько сильными и болезненными от мокрой кожи, что слезы лились из глаз.

 — Встань раб! Кто твоя Госпожа отныне и навсегда? — голос звучал громко и торжественно.

 — Вы и только Вы моя Госпожа отныне и навсегда! — закричал я.

 — Кому ты еще подчинен?

 — Только Вам, Госпожа!

 — Кто ты?

 — Я — Ваш раб, Госпожа.

Она обошла меня и уверенно села на мою исполосованную спину. Я был осёдлан Госпожой!

Властная рука взяла меня за волосы, задрала голову к верху и я увидел над собой прекрасное лицо своей властительницы. Она сказала жестко, сквозь зубы:

 — Раб, покорный и преданный раб! Ошейник получишь позже! Мой раб!

 — Спасибо, Госпожа!

Вдруг она сказала спокойным тоном:

 — Четыре мое любимое число с детства. Может быть это от Bеаtlеs? Так, тебе надо кончить! Вставай, быстро, бери свой бокал и соломинку для коктейля.

Я с трудом разогнулся, встал, с опаской взглянул на теперь уже вступившую в свои права Госпожу. Но она иронично улыбалась.

 — Тащи бокал дурачок, говорю всё позади. Ты выдержал. Ты мой раб!

Я быстро взял бокал с каплями ее мочи на дне и сунул туда длинную соломинку. Подошел к Госпоже и, предчувствуя кожей, что делать, снова встал на колени.

 — Сейчас ты поймешь, что нектар, полученный сзади другой на вкус чем спереди!

Она медленно развернулась ко мне задом, уперла руки в колени и, вульгарно расставив ноги, присела. Я видел ее прекрасный бежевый пухлый анус, свисающее с промежности золото колечек разомкнутых влажных от мочи и вспотевших от предыдущей работы губок вагины.

Плавным движением одна рука слетела с ее колена и переместилась спереди между ног к промежности. Её длинные лиловые ногти снова вошли в золотые колечки, те что по крупнее, пальцы широко раздвинули губки, вывернув мякоть киски наружу. Всё это я видел сзади у самых глаз. Как по наитию, я понял, что нужно делать.

Я подвел руку с бокалом под ее вагину и, прижавшись лбом в ее ягодицам, щеками касаясь раструбов ботфорт, взял соломинку в рот. Другой рукой взял озверевший от напряжения член. Повисла пауза. Наконец, послышалось мелодичное журчание и золотистый нектар полился в бокал из моей и только моей Госпожи. Через соломинку я втянул в себя его длинным глотком, кайфуя от вкуса, похоже правда другого чем спереди, но не менее желанного букета, пространство между ее ногами, окруженное по сторонам вагиной, попочкой и моим лицом наполнилось восхитительным ароматом. Я всё пил, не насыщаясь, а ее дивный родник всё журчал. Опомнившись, Я стал с оттяжкой по всему члену мастурбировать, я желал растянуть удовольствие, но Госпожа уже потратила ранее много нектара и поток иссякал. Я резко дернул кожицу члена на несколько капель белой спермы с прозрачными прожилками упали на пол. Кайф был запредельный. А сперму я интенсивно растратил ночью, хорошо, что хоть что-то выдавил. А то последнее время кончал всухую.

 — Спасибо, Госпожа!

 — Всё! Занавес! — сказала она своим мягким грудным голосом. Затем обратилась ко мне по имени, давая понять, что мы вышли зоны Госпожа — раб.

Другая Домина обязательно бы спросила в конце, как мне понравилось, пообещала бы другие интересные развлечения. Другая, но не моя! Моей Госпоже этого не надо, на моем лице крест на крест было всё написано...

Когда мы после душа и уборки сидели одетые, ожидая такси, я не смог сдержаться и с досадой выпалил:

 — Сколько времени, денег и здоровья угробил на этих баб, не зная того, что такой невероятный кайф махом и на высшем пилотаже получу от тебя. Почему я не встретил тебя раньше!

 — Ты так ничего и не понял — спокойно и уверенно сказала Госпожа. Ты и не мог меня встретить раньше, всему свое время. Даже если бы встретил, возможно, всё было бы иначе, хуже или вообще бы не получилось. Всё должно совпасть — время, место, люди и соединиться в одну критическую массу для атомного взрыва, это ведь «Пьедестал»! Раб к Госпоже должен подойти как ключ к замку с миллионом комбинаций, иначе — не откроется, ключ сломается или замок. Когда мы приедем, насильно свожу тебя к двум — трём Доминам, самым опытным, самым изощренным. Не спорь со мной! Это надо сделать и ты всё поймешь: что получаешь со мной и что — с ними.

«Пьедестал» — только со мной!

Я спросил о ритуале посвящения в рабы. Она засмеялась:

 — Да нет никакого ритуала. Просто я чувствовала тебя и знала, что ты очень-очень этого хочешь и ждешь. Можно потратить на ритуал целый день, фантазируя от души. Можно, скажем, просто плюнуть в лицо будущему рабу. Тебе вообще ритуал был не нужен. Это «Пьедестал», ты мой раб от рождения, это генетика.

Она перевела разговор на другое. Спросила меня о любимых животных. Я сознался, что у меня есть любимый кот и две лошади для прогулок верхом. Она обрадовалась.

 — Так кота я медленно на твоих глазах заколю каблуками, Он будет умирать полдня, а ты будешь лизать мне эти самые сапоги, потом съешь кота, политого моей мочой! Для лошадей будет нужна бензопила! Да ты что! Успокойся. Прямо остолбенел. Это же шутка. Я обожаю животных! У кота будет самая ласковая хозяйка! Успокойся, говорю. Ну, ты и в правду впечатлительный фанатик! Я же шучу! После садо-мазо всегда нужно расслабиться, иначе свихнешься. Расскажи какой-нибудь смешной анекдот.

Мы от души облегчённо смеёмся.

Мы летим, в салоне самолета тихо гудят кондиционеры. 11 тысяч метров над землёй. Я думаю о том, что меня ждет, меня распирает от зависти к самому себе, моему везению. Я обожаю её, люблю до безумия! Она, сокровище, молчит и отвлеченно смотрит в иллюминатор, словно прощаясь со своим, только ей известным прошлым.

Ибо сказано: «Когда мы что-то приобретаем, мы что-то теряем».