I.
"Кот, ты куда? — воскликнула Аня, прикрывая грудь рукой, — ты же хотел подготовить постель и ещё чего-то намекал". Она стояла перед большим, во всю стену зеркалом в ванной комнате, и смотрела в него игриво-недоумённо на меня, появившемуся в приоткрытой двери у неё за спиной. "А уже всё готово, и кровать постелил", — сказал я и вошёл. Аня была обнажена по пояс, на ней были надеты только новенькие джинсовые шорты, а бело-розовая футболка с вышитыми котами, зайцами и сердечками лежала аккуратно сложенная рядом.
Я окинул взглядом любимую. Обтягивающие шортики не скрывали исключительно выдающихся размеров той части тела, на которую были надеты. Мощные, тренированные, но совершенно при этом не потерявшие изящества ножки выглядели как достойный пьедестал для мраморного изваяния. Пышный, крепкий торс, сильные руки, и в то же время покатые плечи, стройная шея — вся её фигура сочетала удивительным образом огромную физическую мощь, гармоничность пропорций, чувственную женственность и невероятную сексуальную привлекательность. Стройность и пышность, сила и хрупкость, сексуальность и невинность — все эти качества не исключали друг друга, а прекрасно уживались в совершенном теле.
Я подошёл к ней вплотную со спины, встал на колени, обхватил её ножки и стал целовать их сзади, потом подвинулся вбок и стал целовать их сбоку и спереди. Аня гладила левой рукой мои волосы, а правую пока ещё держала, прикрывая грудь. Я приподнялся, несколько раз поцеловал дивный животик, и отстранил её правую руку, обнажив медовые груди.
Сосочки были маленькие, острые и, когда я прикоснулся к ним губами, уже очень твёрдые. "Хочешь со мной?" — Анин голос сейчас звучал, как ласковое журчанье ручейка. "Конечно, надо же помочь зайчику намылиться", — ответил я, быстро расстегнул молнию и одним движением стянул с неё и шорты, и трусики, обнажив мощные, очень широкие бёдра и ещё более впечатляющие, большие, сочные и упругие ягодицы. "Теперь ты раздень меня", — прошептал я Ане, развернув её тело к себе. Через минуту мы уже стояли в ванне, обнаженные, и, смеясь, возбуждённо мылили друг друга.
В постели нет этих ощущений, если, конечно, не использовать массажное масло. Когда скользишь мыльными руками по телу любимой, можно ощутить все мыслимые линии и изгибы. Это огромное эротическое, даже больше эстетическое наслаждение. И если бы не жгучие желание слить наши тела воедино, можно было бы так ласкаться бесконечно.
* * *
Её плечи — очень покатые, как в эталонной женской фигуре XIX века; но при этом они массивные, и переходят в такие же массивные, накачанные предплечья, а дальше, наоборот, в очень изящные, маленькие кисти с красивыми тонкими пальчиками. Несмотря на большую силу, Анины руки очень мягкие, когда их гладишь или целуешь; плавность и нежность линий рук восхитительно компенсирует непривычную для девушки развитость мышц.
Самому мне она даже не бросалась в глаза, пока однажды на фотосессии Аня не попросила фотографа подыскать более подходящий ракурс, потому что на одной фотографии "руки выглядели слишком большими". Я тогда попытался обхватить её руку у плеча и обнаружил, что мои пальцы не только не сходятся, но даже не обхватывают и половины объёма. Я был просто в восхищении, да и "неудачная" фотография мне очень понравилась. Вот о таких плечиках и округлых формах я всегда мечтал.
II.
"Я люблю тебя", — прошептала Аня, и наши уста слились в страстном поцелуе. Её поцелуи никогда не были холодными, но в этот раз ее дыхание как будто обожгло меня. Это были мягкие, влажные губы нежной юной девушки и жаркое дыхание страстной огненной львицы. По моему телу побежала дрожь, я обнял Аню за спинку, тесно прижавшись к любимой. Пока Аня домывалась в душе, я ждал за дверью, когда она выйдет. Теперь же она была моя. Аня издала лёгкий стон, и я почувствовал, как её язычок раздвигает мои губы и ищет встречи с моим языком. "Ммм..." — она улыбнулась, когда наши языки соприкоснулись и стали ласкаться друг с другом, и тут же сжала руками мои ягодицы с такой силой, что настала уже моя очередь стонать.
Мы стояли рядом с дверью в ванную, в нескольких метрах от постели, но оторваться друг от друга, чтобы сделать эти несколько шагов в направлении ложа было очень трудно. Мы целовались, как безумные — сосали языки друг друга, кусали губы, царапались, а слюна — уже давно общая — начала стекать на наши подбородки. Я старался прижаться к Ане как можно плотнее, всем телом — грудь к груди, живот к животу, пах к паху, колени к коленям. Мой эрегированный член она крепко держала ножками так, что его ствол был плотно прижат к её половым губам. "Зай, если ты не хочешь, чтобы я кончил прямо сейчас, давай всё-таки заберёмся в кровать", — сказал наконец я и увлёк её за собой к просторной постели.
Моя соблазнительница распростёрлась передо мной и приподнялась, опираясь на локти. Я обнял Аню одной рукой за спинку и начал целовать и гладить её живот. Она тихонько вздрагивала и томно щурилась. Когда я по сантиметру расцеловал его весь, Аня кокетливо наклонилась, ко мне, приподнимая рукой свою левую грудь, как бы протягивая её мне и приглашая попробовать этот экзотический десерт. Я положил свободную руку на мокрый от поцелуев живот и начал целовать и сосать её груди. Аня подставляла их мне для ласк поочерёдно — то правую, то левую, иногда просто поддерживая грудь снизу рукой, а иногда сильно сжимая её пальцами, так что я сразу впивался губами в предложенный мне сильно набухший и твёрдый сосочек. Это выглядело так, как будто она даёт мне попробовать два вида фруктового десерта, притом то со сливками, то со сметаной, то с ликёром, а то и с растопленным шоколадом или мороженым.
* * *
Её грудь — медовая сладость всего тела. Сочные, спелые груди — маленькие, очень упругие, по-европейски конической формы. Их нежная, молочного оттенка, персиково-бархатная кожа мягко сходится к вершинам грудей — маленьким, шоколадно-тёмным сосочкам, окружённым такими же аккуратными ореолами. Линии её грудей плавные, они как будто перетекают в торс, не образуя нигде даже намёка на угол, как это бывает при большом размере груди. Все линии переливаются друг в друга, как морские волны в безветрие — едва заметно, едва слышно.
На отдыхе, в тепле, пока мы дома одни, я как-то попросил Аню ходить при мне обнажённой до пояса, только в шортиках или юбочке, чтобы я мог все время видеть её сладчайшую грудь, точёные плечи и нежный животик. И после этого она стала часто доставлять мне это эстетическое наслаждение — возможность целые утро и вечер просто любоваться её фигурой.
III.
... Я спустился губами ещё ниже, от грудей и мягкого, восхитительного животика, к идеально выбритому гладкому лобку. Аня перестала опираться на руки и легла на спинку, расслабляя роскошное тело и позволяя мне ближе подобраться к своим вратам наслаждения. Я обхватил руками её бедра и чуть приподнял: в эти моменты её мягкое лоно возвышается над остальными линиями тела, как холм любви, нежно зовущий к себе. Я несколько раз провёл из стороны в сторону языком по коже лобка и спустился к заветному входу. Под складками же спрятался маленький клитор; я провёл своим влажным языком по её малым губам — медленно, сначала по одной, потом по другой.
Это сказочное ощущение — касаться языком половых губ любимой женщины, особенно когда они такие, как у моей Ани: тончайшие, нежные складочки, словно лепестки расходятся из своего розового бутона — маленького, но жёсткого клитора, пульсирующего от прикосновений моего языка. Её же тихие, еле слышные стоны и взволнованное дыхание способны в минуту разжечь и гораздо менее темпераментного мужчину, чем я. Медленно и аккуратно я начал совершать языком круговые движения, потихонечку раздвигая им лепесточки, каждый раз дотрагиваясь до клитора. Аня обхватила руками мою голову и начала в ритме со мной прижимать мою голову к себе, так что через некоторое время мой язык полностью погрузился в узенькое, ещё недавно девственное влагалище, а мои губы как будто целовались с её половыми губами — мягкими, влажными и необычайно ароматными. Чувство времени меня покинуло.
"Не устал меня держать? — спросила Аня, — у меня так уже шея затекла, я прямо на голову опираюсь". И тут же лукаво добавила: "Котофей, давай теперь ты полежишь на спинке". Мы взялись за руки, и она уложила меня рядом с собой, легко поцеловала, положила одну руку мне на грудь, другую под голову и стала гладить мои плечи. "Ты так течёшь, влажная моя заечка, — сказал я, — и ты там такая сладкая, что если бы истекающий из тебя сок собрать в блюдечко, а ещё лучше в бокал, я бы не задумываясь выпил его в качестве десерта, а прежде, чем проглотить, долго бы смаковал твой интимный вкус на языке, как сладкий джем". "Ох, котик мой — сказала зая полушёпотом, и добавила, разгораясь и от моих, и от своих слов, — ну раз ты об этом мечтаешь, так... пей из меня".
Последние слова прозвучали на выдохе, совсем тихо, а её руки впились своими ухоженными длинными когтями в мои плечи с такой силой, что я даже вскрикнул. "Тогда сейчас ты будешь пить меня, нежный мой. Я твоя. Ты ведь выпьешь меня всю, без остатка?", — прошептала Аня, уже через несколько мгновений оказавшаяся сидящей у меня на груди и обнимающей мою шею. Её дыхание становилось всё более частым. "Ну-ка попробуй сначала по одной конфетке", — улыбнулась зая.
Она протянула свою правую руку к заветному месту, дотронулась пальчиком до своего влажного клитора, застонала и погрузила пальчик во влагалище. Я понял, что она хочет сделать, и восхитился, какой огромный путь она проделала всего за несколько месяцев нашего романа от пугливой, никогда даже не пытавшейся себя самостоятельно удовлетворить девственницы до сегодняшнего дня, какой смелой и раскованной она смогла стать и какие дивные фантазии решалась воплощать. Я открыл рот, и Аня дотронулась влажным, сладким пальчиком до моего языка. Я вылизал его сверху до низу. Вкус её влаги был подобен цветочному нектару с оттенком манго. Я прошептал: "Мне этого мало, я хочу ещё целовать твои руки".
Тогда она погрузила в свою раскалённую щёлочку средний и безымянный пальчики. "Интересно, кто из нас сейчас ближе к оргазму?" — подумал я, вылизывая уже три влажных пальчика, слыша Анины стоны, чувствуя её дрожь в теле и ощущая собственный член, готовый извергнуть семя при первом же прикосновении к себе. "Возьми пальцами мой язык", — сказал я вслух, открыл рот и начал дразнить Аню языком. Она взяла его пальчиками, немного протянула на себя и начала трогать его и гладить. Я погрузил указательный и средний пальцы в её щёлку, потом проскользнул обеими руками от её бедер по всему торсу наверх и дотронулся до её подбородка.
Она сразу же приоткрыла ротик. Улыбнувшись, она вылизала свою влагу с моих рук, и вот мы уже одновременно трогаем и ласкаем пальцами языки друг друга. В этот момент я почувствовал, что горячий и вязкий сок источается из её влагалища и растекается по моей груди Левой рукой я стал гладить её лицо, шею, плечи. Когда же я сжал её груди, Аня ахнула, взялась обеими руками за изголовье кровати, привстала, придвинулась к моему лицу, и вот уже в следующее мгновение мои губы прильнули к её щели, изливающей сок возбуждения на моё лицо. "Пей меня, сильнее!", — Аня двигалась быстро, движения её широких бёдер были сильными и ритмичными. Уже всё моё лицо было мокрым от её смазки, и я вдруг понял: она меня трахает.
Она получает удовольствие, она отдаётся своей страсти, она делает, что ей хочется. Если бы мне было больно или я попытался остановить её, она бы этого даже не заметила. Точно так же, как я за минуту до оргазма пронзаю её узенькое влагалище своим членом предельно глубоко с огромной силой и скоростью, не обращая внимания, что ей уже больно, что она кричит и пытается от меня вырваться. Я её просто грубо трахаю. А теперь она трахает меня. Я постарался проникнуть моим языком как можно глубже в неё и начал сосать её губки, а руки снова протянул к её грудям и начал медленно их сжимать. Когда скорость Аниных движений стала предельной, я положил левую руку ей на живот, правую напротив левой на спинку и сильно сжал её тело. Последовал глубокий шумный вдох, а за ним глубокий стон, и я почувствовал, как сокращаются мышцы её влагалища вокруг моего языка.
Ещё дважды громкий стон, ещё дважды её влагалище стискивало мой язык, ещё дважды её тело пронзала молния сексуальной разрядки. Последний стон был уже скорее криком; подушка под моей головой промокла от влагалищного сока, капающего с моих щёк и шеи, а Аня стиснула мою голову обеими руками и трахала себя моим ртом. На третьем разе Аня замерла на минуту, сжав зубы и шумно дыша, а потом медленно развернулась на мне, поменяв ножки местами, и, несколько утомлённая этим необычным для себя марафоном, плавно опустилась отдохнуть прямо на моё тело, положив головку мне на пах и обняв меня руками за колени.
Её же раскалённая щель так и осталась прильнувшей к моим губам. Я обнял любимую за спинку и попу, и продолжал пить её сок, очень медленно водя языком по краям её широко раскрытой щели и розовым, сильно увеличившимся губкам, между которыми по-прежнему медленно струился сладкий, густой, прозрачный нектар влагалища любимой женщины.
* * *
Её живот. Он не атлетический, он не втянутый. Он такой, мягкий. Когда я провожу по нему рукой, он излучает тепло, радость жизни. Он немного округлый, я бы даже сказал полный, хотя в наше время это слово чаще обозначает излишество, которого я не имею в виду. Он податливый и одновременно очень сильный. И речь даже не о накачанном прессе, хотя он действительно великолепно развит, нет. От её дивного живота исходит какая-то первородная сила, сила женской страсти, сила будущей плодовитой самки. Когда я кладу ей на живот свою голову, я слушаю его, его тепло успокаивает и убаюкивает меня. Когда я трогаю его, мне кажется, что от этого занятия невозможно оторваться. Когда мы занимаемся сексом и я сзади, я кладу ладонь на её живот и представляю, как внутри любимой, вот здесь, под моей рукой, двигается огромный твёрдый член; я представляю, как будто его головка при каждой фрикции упирается в этот мягкий живот изнутри.
Когда перед близостью я раздеваю любимую, я обязательно глажу рукой и целую её живот, хотя бы несколько раз, и это меня невероятно возбуждает и распаляет. Когда Аня одета, а мне хочется её приласкать или просто прикоснуться к ней, я всегда глажу именно живот, а иногда даже, если есть такая возможность, приподнимаю край футболки спереди и касаюсь ладонями живота.
Если бы меня спросили, какая из женских вкусностей и сладостей меня прельщает в Ане в первую очередь, я бы, не задумываясь, пропустил сливочную грудь, шоколадные плечи, зефирные бёдра, кремовую попу, марципановые руки и ножки, даже десерт сочащегося сахарного лона, солнечно-ароматный сок которого я по-настоящему хотел бы сцедить в вазочку и выпить. Я бы назвал её суфле-подобный, сладчайший и нежнейший живот. Живот любимой женщины — это моё настоящее сумасшествие.
IV.
"Ну что, заюшка, попробуем связать тебя?" — и Аня едва уловимо кивнула головкой. Я аккуратно перевернул её на живот, свёл её руки за спиной и начал обматывать запястья, петля за петлёй. Аня вздрогнула всем телом и часто задышала, когда почувствовала прикосновение шуршащей верёвки. "Согни ножки в коленях", — я обмотал щиколотки и подтянул их к уже связанным рукам. "Что же ты будешь со мной делать, когда у меня руки привязаны к ногам? — засмеялась Аня, — теперь же туда не подберёшься!" Я крепко привязал кисти её рук к щиколоткам. "А мне сейчас туда не нужно подбираться, девочка моя.
Я хочу чувствовать твой ротик, и ты на этот раз не отобьёшься". "Но ведь...", — но пока зая удивлённо оборачивалась ко мне, я уже перепрыгнул через неё, встал рядом с высокой кроватью и подтянул её за плечи к краю. Не дав договорить, я приник губами к её устам, и мы слились в горячем поцелуе. Я стал гладить руками её волосы, шею, плечи, ласкать личико. Аня страстно открывала ротик, целуя меня всё яростнее. Я же гладил её щеки, и вдруг неожиданно раскрыл её рот широко пальцами, привстал и уже через секунду вместо моего языка её язык ощутил головку моего члена, огромного и раскалённого. Ещё когда я только начал связывать Аню, он был готов пронзить её насквозь, сейчас же он был предельно напряжён.
Аня стонала, вырывалась, пыталась освободиться, но веревка была крепкая, а я держал её одной рукой за шею, а другой за волосы и продолжал трахать в рот, как уже мне этого хотелось. Каждое моё движение было всё глубже, и вот уже слёзы капают с её ресниц. Бóльшая часть члена исчезла в её ротике, уйдя почти в горло. И вот я почувствовал быстрые, столь мною любимые сокращения мышц у основания члена, моё тело стало дрожать, поток спермы забурлил во мне и начал стремительно вырываться наружу. Я сразу же вернул головку члена Ане на язык и, что было сил, обхватил её голову.
Через секунду она взвизгнула и рванулась назад от меня. Но верёвка делала своё дело, и я смог удержать Аню в том же положении, во рту с моим членом, извергающим на её язык разъярённый поток горячей, горькой спермы. Ещё с минуту она рычала и фыркала, а мой член мелкими движениям довершал лишение девственности её ротика, пока вся моя сперма не оказалась на её языке и не начала белыми ручейками переливаться с губ. Тогда я сел рядом, взял рукой Аню за подбородок и сразу же прильнул губами к её разгорячённому рту. Мой язык сразу проник внутрь, и я почувствовал характерный горько-солёный вкус спермы. Аня уже не сопротивлялась, и мы ещё несколько минут целовались, а сперма перетекала изо рта в рот, и мы оба медленно глотали её...
Я сидел рядом, гладя её пушистые волосы, спинку, всё ещё связанные руки и ноги. Аня устало выдохнула и через силу улыбнулась. Она как-то особенно по-звериному облизнула губы, последняя маленькая белая капля скатилась на её подбородок. Я потянулся к узлам веревки. "Развяжи только ноги, а то затекли, — сказала она, — передохни и трахни меня, как тебе хочется, только сильно". "Может всё развязать, передохнёшь тоже?" — спросил я. "Нет, я тебе после такого надругательства второй раз сегодня не дамся, так что если хочешь, чтобы я не капризничала, не развязывай до конца. Сядь мне на попу и погладь спинку. Когда вернёшься".
Я ещё раз вылизал Анины губы, потом промокнул их платочком, который был припрятан под подушкой, и мигом сбегал в ванную смыть с себя остатки спермы.
* * *
Её бёдра. Настоящие, истинно женские, очень широкие бёдра завершают это соблазнительную картину фигуры моей любимой. Они полные, сильные. Её же ягодицы не уступают в им в красоте и притягательности. Если смотреть на Аню сзади, даже когда она в одежде, первое, что бросается в глаза — это широкие бёдра и шикарная попа. Думаю, любому мужчине хотелось бы отшлёпать такую, а уж тем более ласкать и тискать эту попу.
Вообще, я бы без зазрения совести назвал Анину фигуру пышной и даже полной. Ане удаётся совмещать в своей фигурке самые разные, и подчас противоположные качества. Она и миниатюрная, благодаря маленькому росту, полная и пышная, благодаря своей комплекции и роскошным бёдрам, но она же при этом и стройная, потому что её пропорции идеально гармоничны, все линии выверены от природы и вместе создают образ очаровательной, нежной, безумно красивой и соблазнительной женщины-львицы.
V.
Аня лежала на спине, свободно, вальяжно, несмотря на то, что руки её были вытянуты вверх, за голову, и верёвка по-прежнему стягивала её запястья. Я лежал рядом, положив одну руку под её спинку, а другой гладил её щеки, носик, лоб, брови, теребил волосы. "Не хочу, — вдруг фыркнула Аня и отвернулась от меня, — развяжи меня и я пойду отсюда. Гулять пойду". Последние слова были сказано таким капризным тоном, что сомнений в Аниных истинных намерениях не возникало. Я пропустил конец верёвки сквозь изголовье кровати — руки теперь были зафиксированы. Я перевернул Аню на живот и подобрался к её щиколоткам, она же стала отодвигать свои ножки от меня и извиваться всем телом. Тогда я сел ей на ноги и изо всех сил ударил по попе.
Сил я с энтузиазма не рассчитал, их оказалось многовато. Аня громко вскрикнула. Я ударил ещё раз и крепко стянул веревкой её щиколотки, плотно друг к другу. Член уже был готов к бою. После этого я раздвинул её ягодицы, взялся пальцами за края снова истекающей соком вагины, развёл их широко и ворвался во влагалище своим членом, быстро, решительно и на всю глубину. Наверное, это было очень больно. Аня громко закричала, но я сразу схватил её рукой за волосы и изо всех сил вдавил её голову лицом в подушку, где её крик и потонул. Её тело судорожно билось и извивалось подо мной.
Девять умеренно быстрых движений средней глубины и одно медленное, предельно глубокое, жёсткое, снова девять и одно, и ещё так же раз за разом. Аня рычала и пыталась меня сбросить с себя, но даже очень мускулистой кобылке невозможно сбросить с себя своего, уже пронзившего её своим членом, жеребца. И тут я снова почувствовал разливающийся по телу огонь, обхватил Аню одной рукой за плечи, другую же просунул под её живот и пах, нащупал влажный клитор и начал быстро его тереть. Меня охватила судорога оргазма, и я обрушил в глубину Аниного влагалища ещё два, а то и три десятка очень быстрых, глубоких и самых сильных ударов моего предельно жёсткого и возбуждённого члена, неистово извергающего семя. С каждым движением влагалище сжималось всё сильнее, и вот его мышцы, а затем и всё Анино тело, запульсировали в диком ответном оргазме. Наконец мы оба замерли. Аня тихонько стонала подо мной.
Я проснулся от нежного поцелуя в щёку: "Котофей, может, теперь всё-таки развяжешь меня?"
* * *
Красива и сильна телом, нежна душою. Соблазнительная любовница, верная подруга. Солнечная, страстная, огненная. Она и есть — женщина-счастье.
_______________________________
Имя девушки изменено, события реальны.
