Было так необычно, я впервые в жизни видела и держала в руках нечто подобное. Он был огромен. В длину примерно 22-23 сантиметра, а в толщину, наверное, все 4-5 сантиметров, может, и больше. Я не знаток, но он казался мне настоящим монстром, воплощением чистой, грубой мужской силы. Он лежал в моих ладонях, весь покрытый блестящими следами моей слюны, живой, тяжелый и пульсирующий. Я ужасно боялась, что Владимир Иванович может проснуться, но я была в таком состоянии, когда первобытный страх и всепоглощающее возбуждение сливаются в одну демоническую, неконтролируемую массу. Разум кричал: «Убеги!», но тело отказывалось слушаться. Меня не отпускало пьянящее понимание, что такого шанса - быть наедине с этой тайной, с этой запретной мощью - у меня, возможно, больше не будет.

Что я чувствовала? На удивление, ничего, кроме всесокрушающего возбуждения. Владимир Иванович с первых дней относился ко мне с отеческой заботой, а я, выросшая без отца, всей душой потянулась к нему, видя в нем ту самую опору, которой мне так не хватало. И сейчас, сидя на коленях перед ним с его огромным членом в руках, я ощущала не похоть, а какую-то горячую, бесстыжую, умопомрачительную любовь. Искаженную, грешную, но любовь. В мгновение, когда я снова подняла глаза, чтобы проверить, спит ли он, мне показалось, что он чуть приоткрыл веки и смотрит прямо на меня сквозь узкую щель ресниц. Ледяной ужас пронзил меня с головы до пят. Это было опасно, смертельно опасно. Я бросилась прочь, накинула на него одеяло с головой и, как ошпаренная, выбежала из комнаты, притворив за собой дверь. В коридоре я прислонилась к стене, пытаясь перевести дух. Сердце колотилось где-то в горле, выбивая бешеный ритм. Адреналин заставлял дрожать все тело. Видел ли он меня? Было ли это игрой света или ему действительно на миг удалось приоткрыть глаза? Я не могла так оставить. Решившись, я снова зашла в его комнату, но на этот раз не для интимных забав, а чтобы проверить спит ли он вообще и в каком состоянии.

Он лежал в той же позе, что и минуту назад. Его храп, ровный и мощный, сотрясал воздух. Я осторожно потрясла его за плечо.

— Владимир Иванович?

В ответ - лишь очередной раскатистый всхрап. Облегчение, сладкое и пьянящее, волной накатило на меня. «Фуххх... Он спит». Я успокоилась и на этот раз уже совершенно спокойно вышла из комнаты. «Вот ты, Мира, даешь... Что на тебя нашло?» - беззвучно ругала я себя, забираясь под одеяло в своей спальне. Но мысли не хотели униматься. Перед глазами снова и снова всплывал его член, а во рту все еще сохранялся солоноватый, мускусный вкус его смазки. Возбуждение, притушенное страхом, вернулось с новой, удвоенной силой. Моя рука сама, будто помимо моей воли, скользнула вниз, к лону, и утонула в горячих, обильных выделениях. Я никогда в жизни так не мастурбировала. Обычно я была нежна и осторожна с собой. Но сейчас во мне бушевала жажда. Я погружала в себя максимальное количество пальцев, которое могло поместиться, растягивая и заполняя себя, я хотела почувствовать, понять, какого это когда в тебе находится такой огромный, властный член. Через минуту активных, почти яростных движений я почувствовала, что развязка близка. Мое тело изогнулось на кровати в немом крике, затрепетало и начало содрогаться в сильнейших, почти болезненных конвульсиях наслаждения. Впервые в жизни я ощутила столько животного, чистого, физического удовольствия. После этого я была пуста эмоционально выжжена. Никаких чувств, никаких желаний, кроме одного, уснуть.

Утро разбудило меня ярким, наглым солнышком, пробивавшимся сквозь шторы. Настроение было странно приподнятым, почти эйфорическим. Я потянулась за телефоном и ахнула, на экране горело множество пропущенных звонков и сообщений от Елисея. Я вчера забыла убрать беззвучный режим, и все это время он безуспешно пытался со мной связаться. А я... я в это время ласкала член его отца. «Какой ужас», - пронеслось у меня в голове. Словно ледяная вода окатила с ног до головы. Чувство вины перед мужем, острое и тошнотворное, сковало меня. Единственное, что я смогла ему написать в ответ: «Прости, солнышко, рано уснула, все хорошо». Но едва я отправила сообщение, как в памяти снова всплыли вчерашние воспоминания. Внизу живота снова стало жарко, но теперь к возбуждению примешивалась какая-то ноющая, стыдливая боль. Мне срочно захотелось в туалет, смыть с себя следы вчерашнего греха.

Выйдя из комнаты, я услышала звуки посуды на кухне. Осторожно заглянув туда, я увидела Владимира Ивановича. Он, свежий и бодрый, доедал яичницу и запивал ее ароматным кофе.

— Мира, привет! - весело бросил он мне. - Присоединяйся!

Я не думала, что после такого вечера можно так прекрасно выглядеть с утра. Сходив в туалет, я налила себе чашку кофе и робко села напротив.

— Ты уж извини меня за вчерашнее, - сказал он, отодвигая тарелку. - Так хорошо посидели с Семеновым... Спасибо тебе, что раздела меня, я, если честно, и не ожидал такой заботы. А как ты меня вообще до кровати дотащила?

— Я вам только чуть помогала, - соврала я, опуская глаза в чашку. - А так вы сами дошли.

— Ничего не помню. Только помню, что сидели в столовой части, и вот я уже проснулся.

— Как вы? Не болеете? - поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Да какой там, привычка. С утра всегда нужно быть огурцом, какой бы вечер ни был. Всё, я на построение. Хорошего дня!

Он встал, потянулся, и я пошла проводить его до двери. Заметив, что мои босоножки разбросаны по коврику (наверное, вчера их пнули), я наклонилась, чтобы их поправить. И в этот момент, подняв глаза, я увидела, как он смотрит на меня. Он уже стоял в дверном проеме и смотрел на мою склонившуюся фигуру с таким выражением лица, словно что-то вспомнил. На его лице промелькнула целая гамма эмоций, удивление, задумчивость. Дверь захлопнулась, и вместе с ее стуком мой вчерашний страх вернулся ко мне. Что это было? Он что-то вспомнил? Целый день прошел в томительном ожидании и домашних хлопотах. Я начинала привыкать к своему новому статусу хозяйки и решила навести порядок в не распакованных после переезда коробках. Среди вещей я нашла несколько фотографий в рамках, мама Елисея, Вера. Я достала одну из них и замерла. Она была... очень красивой. И удивительно похожей на меня. Тот же скромный, немного испуганный взгляд, такие же светлые, длинные волосы. Говорят, мужчины неосознанно выбирают жен, похожих на своих матерей. Возможно, это был тот самый случай. Мне пришла в голову дерзкая идея. Я решила развесить эти фотографии по дому. А еще... я решила удивить их и сделать себе такую же прическу, как у Веры на снимках. Она была простой, волосы, собранные в низкий хвост на затылке, небольшая челочка и два тонких прядка, обрамляющих лицо. Это придавало лицу таинственности и какой-то трогательной скромности. На фотографиях Вера всегда была в длинных, закрытых платьях. Я порылась в своем гардеробе и нашла нечто похожее - светлое, летящее платье в пол.

Сравнив свое отражение в зеркале с фотографией, я даже немного испугалась. Сходство было пугающим. Я надеялась, что мой новый образ вызовет у них только теплые, хорошие воспоминания, а не шок. Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Я пошла открывать. На пороге стоял мой уставший муж и его отец. Владимир Иванович что-то бурчал себе под нос, ругая кого-то из соседей за неправильно припаркованные у подъезда машины. Раздеваясь, он мельком бросил на меня взгляд и остолбенел. Его лицо вытянулось, в глазах читался неподдельный, животный страх. Он будто увидел призрак.

— Елисей, - хрипло выдохнул он, не отрывая от меня взгляда. - Мира... вылитая твоя мама.

— Пап, ты чего? - нахмурился Елисей, переглядываясь между мной и отцом. - Всё нормально?

Владимир Иванович побледнел и с трудом, почти на ощупь, стал снимать пальто.

— О, смотри, - Елисей перевел взгляд на стену. - Мира фотографии повесила.

— Да, - тихо сказала я. - Я увидела сходство, когда разбирала вещи, и мне очень понравилось, как она выглядела. Мне показалось, что и мне пойдет такой стиль.

Весь оставшийся вечер Владимир Иванович смотрел на меня украдкой, и в его взгляде читался тот же самый страх. Я никогда не видела его испуганным. Страх, казалось, всегда обходил этого грозного мужчину стороной.

— Надо выпить, - сказал он, вставая из-за стола. - После вчерашнего нужно немного прийти в себя.

Он налил себе стопку водки, выпил залпом. Потом вторую. Третью. И только после четвертой его лицо наконец расслабилось. Теперь, закусывая салатом, он смотрел на меня уже совсем иначе. Не со страхом, а с тоской. С бесконечной, щемящей нежностью и любовью. Мне нравилось, что я произвела на него такое впечатление. В этот момент мне казалось, что я стала еще ближе к этой семье, еще прочнее в ней закрепилась. На следующий день Елисей отсыпался после ночной смены, а я занималась уборкой. Владимир Иванович с утра, позавтракав, собрался на работу. Самое странное произошло, когда я провожала его до двери. Закрывая за ним дверь, он наклонился и быстрым, почти небрежным движением поцеловал меня в щеку. Он тут же развернулся и ушел, словно не придал этому никакого значения. А у меня внутри снова зашевелился холодный, скользкий червь сомнения. Он не мог видеть. Даже если и видел, он не должен помнить.

— Добрый день, солнышко, - послышался сонный голос из спальни.

Елисей помятый и ленивый, брел на кухню.

— Тут такое дело, меня просят выйти сегодня на ночь - подменить одного сотрудника. А потом домой и отгуливать свои выходные. Я не могу им отказать, я только начал работать.

— Хорошо, - кивнула я. - Ты мой работяга.

С этими словами я в шутку запрыгнула на него, обвив ногами его талию. Он со смехом понес меня в спальню. Секс был недолгим, и кончить в итоге успел только он. Я же старательно изобразила, что мне тоже было хорошо. Вечером, собрав Елисея на работу, мы ждали, когда приедет его отец, чтобы отвезти его на завод. Владимир Иванович позвонил, сказал, что ждет внизу. Елисей, поцеловав меня в щеку, убежал. Я накрыла на стол, с горечью осознавая, что мы снова остаемся со свекром наедине. И тут черт меня дернул снова надеть то самое платье и сделать ту самую прическу. Я словно играла с огнем, с самим дьяволом. Мне было приятно видеть, как этот взрослый, сильный мужчина смотрит на меня, теряется, смущается. Мне не хватало мужского внимания, но не такого, как от Елисея, а другого, более зрелого, отеческого. И моя воспаленная психика пыталась компенсировать эту недостачу, получая эту странную, извращенную заботу от Владимира Ивановича. За ужином он был молчалив и напряжен, он явно старался не смотреть на меня. Но после четвертой рюмки водки (это, видимо, была его критическая доза) напряжение стало спадать, и он наконец решился заговорить.

— Мира, ты веришь в реинкарнацию? - спросил он вдруг, уставившись на меня своим тяжелым взглядом

— Не знаю, - пожала я плечами. - Если она есть, то люди должны помнить, что с ними было раньше. А никто не помнит.

— Но не может же быть такого простого совпадения... такого сходства... - он говорил больше сам с собой, чем со мной.

С этими словами он встал из-за стола и медленно подошел ко мне. Он стоял так близко, что я чувствовала исходящее от него тепло. Он поднял руку и положил свою большую, шершавую ладонь мне на щеку. Я стыдливо подняла на него взгляд, чувствуя, как заливаюсь краской.

— Ну вот, - прошептал он сдавленно. - Даже смотришь ты точно так же.

— Как кто, Владимир Иванович? - прошептала я в ответ, хотя прекрасно знала ответ.

— Как моя любовь. Моя Верочка. Ану-ка, встань.

Я послушно поднялась с места. Он отошел на шаг, чтобы окинуть меня взглядом с ног до головы.

— Да... и фигура, и рост, и... запах, - его голос дрогнул.

С этими словами он снова приблизился и, наклонившись, прижался лицом к моей шее, глубоко, с наслаждением вдохнув аромат моей кожи. Все его действия мгновенно отозвались во мне ответным жаром. Я вся покрылась густым румянцем, и теперь уже боялась не его, а того, что происходило со мной. Как и в прошлый раз, страх и возбуждение сплелись в тугой клубок, парализуя волю и не давая возможности убежать. Я ждала продолжения. Я жаждала его.

— Знаешь, я кое-что вспомнил, - его голос прозвучал прямо у моего уха, низкий и властный. - Я вспомнил, как ты меня укладывала спать. А потом, раздевая, залюбовалась моим членом. И более того... ты его попробовала.

Вот оно. Признание. Он все видел. Он все знает. Как глупо и пошло все это выглядело со стороны. К страху и возбуждению примешался жгучий, всепоглощающий стыд. Я опустила глаза в пол, и они сами собой наполнились слезами. Тяжелые капли задержались на ресницах и упали вниз, оставив темные мокрые пятна на линолеуме.

— Нет, не бойся, - его голос внезапно смягчился. - Я ничего не расскажу. Для меня это... это еще одно подтверждение, что моя Верочка - это ты. Понимаешь, моя Вера... она очень любила это дело. Она ласкала меня каждый вечер, как бы я ни уставал. И в тот вечер, когда ты это делала... я подумал, что с пьяну уже вижу призраков. А потом, когда ты наклонилась у двери поправлять туфли... я все понял.

— Извините, - выдавила я сквозь слезы. - Я просто... я не знаю, что на меня нашло.

— Всё хорошо, - он снова погладил меня по щеке. - Я не расскажу Елисею. Но... сделай это еще раз. Пожалуйста. Дай мне возможность снова пережить этот момент... с моей Верочкой.

Я была в полном шоке от его предложения. Он на полном серьезе предлагал своей невестке продолжить этот похабный фарс. Но... я же сама его начала. Я сама дала первый повод. Мысли в голове неслись с чудовищной скоростью, пытаясь взвесить все «за» и «против». Но все козыри были в его руках. Он мог все разрушить, одним словом.

— Вы точно не расскажете? - переспросила я, все еще не веря.

— Нет, конечно. Даю слово.

— А как вы будете относиться ко мне после этого? Это же неправильно...

— Давай не будем спешить с выводами, - прервал он меня. - И это будет наша с тобой тайна. Никто и никогда о ней не узнает.

Его слова звучали так убедительно, так спокойно. Да и он, судя по всему, будет представлять себе не меня, а свою умершую жену. В этом был некий извращенный смысл, который немного успокаивал мою совесть.

— Мне... мне нужно подумать, - сказала я, понимая, что это лишь попытка оттянуть время и не показаться уж совсем доступной и бесстыжей.

— Хорошо, - кивнул он. - Только если надумаешь... я положу тебе в ванную одно платье Веры. Надень его, пожалуйста. И прическу... не трогай. Она тебе очень идет.

О чем мне было думать? Я прекрасно понимала, что решение уже принято, а эта пауза лишь жалкая попытка сохранить лицо, убедить себя, что я не такая. Что я делаю это не по своей воле, а лишь ради его светлой памяти. Такой ход мысли хоть как-то успокаивал внутреннюю бурю и притуплял чувство вины. Время предательски подходило к одиннадцати вечера. Пора было идти. Сердце бешено колотилось, а в животе порхали бабочки. Я зашла в ванную. На вешалке действительно висело платье - простое, ситцевое, немного выцветшее от времени. Оно пахло нафталином и стариной. Я надела его. Оно сидело на мне идеально, будто было сшито по моей фигуре. Поправив перед зеркалом ту самую прическу, я сделала глубокий вдох и медленно, как на эшафот, направилась в его спальню.

— Можно? - тихо постучала я в дверь.

— Да, конечно, Верочка, заходи, - тут же прозвучал из-за двери его голос.

Владимир Иванович, увидев меня в платье своей жены, снова начал называть меня ее именем. Я решила не обращать на это внимания.

— Я подумала, - начала я, запинаясь. - Но только... пожалуйста, не воспринимайте меня с плохой стороны. Я хочу, чтобы вы вспомнили свою супругу, испытали те же чувства...

— Хорошо, моя Верочка, - перебил он меня, поднимаясь с кровати. - Я знал, что мы еще увидимся.

Он подошел ко мне и обнял меня, прижав к своей мощной груди. Его объятия были крепкими, властными. Потом он наклонился и нежно, почти робко поцеловал меня в губы. И я... я ответила на его поцелуй. Мне самой стало тепло и приятно, знакомый жар снова разлился по низу живота.

— Я так по тебе скучал, Вера, - прошептал он, ведя меня к кровати. - Идем...

Мы легли, и он снова начал целовать меня - в губы, в шею, в плечи. Его поцелуи были совсем другими, не такими, как у Елисея, более опытными, неторопливыми, доминирующими.

— Поласкай меня, - попросил он, и в его голосе снова зазвучали властные нотки. - Как ты делала это раньше. Как в тот раз.

Он расстегнул ремень и спустил штаны. В его трусах уже стоял крупный, налитый кровью член, точно такой же, каким я видела его в прошлый раз, только теперь он был полностью во власти своего хозяина. Я наклонилась и стянула с него трусы. Член выпрыгнул и замер в напряжении, огромный и требовательный. Я взяла его в руку, ощущая приятную тяжесть и пульсацию. Провела ладонью вверх-вниз. На кончике снова выступила прозрачная капелька смазки. Я коснулась его губами. Сначала легко, едва заметно. Потом еще раз, позволив языку коснуться нежной кожицы. Потом губы сомкнулись вокруг головки, и я принялась за работу, стараясь повторить все то, что делала тогда. Из его груди вырвался низкий, удовлетворенный стон, и он прошептал:

— Спасибо, Верочка... Я так скучал по этому...

И в этот момент во мне, словно удар кинжала, родилась обида. Глупая, нелепая, но жгучая обида. Ублажаю его я, а слова благодарности и нежности он адресует ей, призраку из прошлого. Мне захотелось доказать, что я могу делать это лучше. Гораздо лучше. Я погружала его в себя все глубже, стараясь преодолеть рвотный рефлекс, лаская языком уздечку и основание. Я заботилась о каждом сантиметре его могучего члена, посасывая, облизывая, нежно покусывая, задевая губами его яйца. Я делала все, что когда-то видела в том самом порно, и все, на что была способна моя воспаленная фантазия. Приподняв глаза, я увидела, что он лежит с полузакрытыми глазами, и наблюдает за мной. Именно так, с тем же выражением легкого удивления и наслаждения, он смотрел на меня и в прошлый раз, когда притворялся спящим. Это понимание ударило по мне, как хлыст, но не остановило, а наоборот, раззадорило еще сильнее. Я с новым, яростным усердием продолжила свое дело, желая довести его до края, стереть с его лица это спокойное созерцание и заставить его стонать от наслаждения.

Ну что мои любимые "извращенцы" хотите продолжения? Ставьте оценку повыше, чтобы побольше людей увидело этот рассказ. Становится жарко в следующих частях, которые уже выложены на моей странице https://boosty.to/cuckoldpornstory

не забываем про ТГ канал https://t.me/cuckoldpornstory

4 часть

5 часть