Автобус, пахнущий бензином и пылью уходящего лета, с громким скрежетом отпустил ее у ворот лагеря «Дубки». Аиша вышла, щурясь от яркого солнца, и вдохнула воздух, густой от ароматов хвои и нагретой земли. Пространство перед ней было обустроено с типичной для подобных мест суровой практичностью: ряды одинаковых домиков, умывальники на улице, и доска объявлений, на которой уже трепал на ветру листок с распорядком дня.

Она была здесь практиканткой, вожатой для отряда младших школьников. Полуарабка по матери, она унаследовала от её матово-смуглую кожу, темные, как смоль, волосы и густые ресницы, оттенявшие карие глаза. Фигура ее была не худощавой, а пышной, мягкой — то, что ее мама называла «аппетитной». Невысокий рост лишь подчеркивал округлость бедер и груди, которую она обычно маскировала свободной одеждой.

История с багажом обернулась полным фиаско. Ее сумку по ошибке отправили в соседний лагерь. Панику, холодную и липкую, сменила суровая практичность директрисы, Лидии Петровны.

— Не беда, — сказала она, осматривая Аишу с ног до головы. — У нас строгий устав. Вожатые носят форму. Выдам вам резервный комплект.

В своей комнате вожатой — маленькой, с железной кроватью и голыми стенами — Аиша примерила выданное. Форма сидела на удивление точно, обтягивая, но не сковывая. Голубая юбка подчеркивала линию бедер, белая рубашка плотно облегала грудь, намекая на пышные формы, но не крича о них. Белые гольфы доходили до середины икры. Все было по размеру, но сама стилистика — эта девичья строгость — контрастировала с ее чувственной, зрелой фигурой.

Но настоящим испытанием стала пижама. Комплект салатового цвета, состоящий из коротких шортиков и топика, был из тончайшего, почти прозрачного ситца. Кофточка едва прикрывала грудь, оставляя полосу обнаженного живота с мягкой, соблазнительной складочкой. Ткань была настолько тонкой, что темные ареолы ее сосков проступали сквозь нее неясными тенями. Но главное было внизу. Короткие штанишки, едва прикрывающие ягодицы, были сшиты из такой плотно облегающей ткани, что они безжалостно повторяли каждую выпуклость. Спереди, в районе лобка, который она тщательно брила, ткань натягивалась, четко обрисовывая складки ее больших половых губ, так называемую «верблюжью лапку». Каждый шаг, каждое движение заставляло ее осознавать эту откровенную деталь.

Лежа в постели, она пыталась читать, но ее тело отвлекало ее. Воздух ласкал открытый живот, а тонкая ткань пижамы на бедрах казалась ей грубой. Она потушила свет, укрывшись простыней, и погрузилась в тревожную дремоту.

Ее разбудил стук в дверь. Не детский, нетерпеливый, а сдержанный, почти взрослый.

—Кто там? — тихо спросила она, садясь на кровати.

—Аиша Геннадьевна? Это я, Кирилл.

Кирилл. Был один из старших в ее отряде, его поместили к малышам из-за нехватки мест, это была его последняя смена, он бы мог и сам уже быть вожатым, разница в возрасте с Аишей была не более 2-3 лет. Высокий, угловатый, с голосом, который то срывался в дискант, то басил.

Аиша, забыв про свою пижаму, подошла и открыла дверь. Юноша стоял на пороге, бледный, одной рукой держась за косяк, другой — за живот.

—Извините, что ночью... У меня живот болит. Ужасно.

Он вошел, и его взгляд, скользнув по ее фигуре, застрял на открытом животе, на просвечивающей груди, на откровенном силуэте в районе ее лобка. Аиша почувствовала, как по щекам разливается жар, но у неё небыло даже халата.

— Ложись на кровать, — сказала она, стараясь говорить твердо, указывая на свою постель.

Кирилл, краснея, лег на спину. Аиша села на край кровати.

—Где именно болит?

—Внизу, — пробормотал он, глядя в потолок.

Сердце у Аиши ушло в пятки. Это было самое неудобное место.

—Кирилл, мне нужно посмотреть. Придется спустить трусы.

Его лицо побагровело. Он замер, затем медленно, не глядя на нее, стянул спортивные штаны и трусы до середины бедер. И сразу же прикрыл себя обеими руками, сгорая от стыда.

— Кирилл, нужно убрать руки. Я должна понять, что с тобой, — ее голос прозвучал мягче, чем она ожидала.

Он зажмурился и, сделав над собой усилие, убрал ладони. Его пенис лежал на животе в полуэрегированном состоянии, явно взволнованный всей ситуацией. Аиша почувствовала, как у нее перехватывает дыхание, он уже совсем не малыш. Она была практиканткой, а не опытным медиком, и вид обнаженного парня в её кровати смущал ее до глубины души.

Она начала осторожно пальпировать его живот, стараясь касаться только кожи по бокам от пениса. Ее пальцы скользили по горячей, напряженной коже.

—Здесь? — спрашивала она, и Кирилл, сжав зубы, мотал головой.

—Нет... Ниже.

Ей ничего не оставалось. Собрав всю свою волю, она аккуратно приподняла его пенис двумя пальцами, отводя в сторону. Ее прикосновение было легким, профессиональным, но под ее пальцами он дрогнул и стал еще тверже. Кожа на мошонке была горячей. Аиша нашла болезненный участок чуть ниже основания — похоже на спазм или проблему с кишечником.

— Все ясно, — сказала она, как можно быстрее натягивая на него трусы и штаны. — Кажется, ничего серьезного, просто спазм. У меня есть таблетка.

Она встала и подошла к тумбочке, где лежала ее аптечка. Повернувшись к нему спиной, она начала искать нужную упаковку. В этот момент, лежа на ее кровати, Кирилл видел ее со спины. Короткие штанишки пижамы, и без того едва прикрывавшие ягодицы, немного съехали вниз, обнажая смуглую, упругую плоть. Он видел самую верхнюю часть ее ягодиц, ту самую линию и обьянутую полупрощрачной тканью попку— гладкую, идеальной округлой формы, обещающую, что под тканью скрывается нечто совершенное. Он не мог отвести глаз.

— На, выпей, — голос Аиши вернул его к реальности. Она протягивала ему таблетку и стакан воды. Ее лицо было серьезным, но щеки пылали. Она знала, что он видел. И он знал, что она это знала.

Кирилл проглотил таблетку, не глядя на нее.

—Спасибо, — пробормотал он и, не поднимая глаз, почти выбежал из комнаты.

Дверь закрылась. Аиша осталась стоять посреди комнаты, одна, в своей откровенной пижаме, чувствуя, как стучит ее сердце и как горит кожа там, где взгляд парня касался ее тела. Ночь только начиналась, и в воздухе повисло невысказанное напряжение, густое и сладкое, как мед.

623   6407  9   1  +10 [2]

смущение, неудобная одежда, неловкая ситуация