Утро следующего дня было не лучше, чем прошлое. Сознание возвращалось ко мне медленно и неохотно, продираясь сквозь липкую паутину тяжелого, пьяного сна. Первым, что я ощутил, был резкий, болезненный толчок в бок. Я открыл глаза и увидел над собой массивную фигуру дяди Валеры. Он стоял, пиная мою раскладушку своей босой мускулистой ногой.

– Вставай, зятек! Залежался! Надо бы поесть, – его голос был хриплым от сна, но властным и не терпящим возражений.

– Ой, дядя Валера, пусть поспит, – донесся из комнаты голос Тони, но в нем не было ни капли заступничества, лишь легкая, ритуальная снисходительность.

Пока они переговаривались, я, прищурившись, сквозь щели ресниц рассматривал его. Он был в тех же семейных трусах, что и вчера. Его член, толстый и отвислый, болтался при ходьбе, и на темной, влажной головке я заметил засохшие белесые разводы. Сперма. Его сперма. Или, что еще отвратительнее, смесь его спермы и слюны моей жены. Он был в полустоячем положении, и этот вид, откровенный и похабный, вызывал у меня приступ тошноты, смешанной с постыдным, непроизвольным возбуждением. Дядя Валера что-то буркнул Тоне и, похлопав себя по ляжке, тяжелой походкой направился в туалет. Я поднялся с раскладушки. Тело ломило, голова была чугунной. В гостиной Тоня заправляла нашу постель. Она была в своих любимых тонких шелковых трусиках, почти не скрывающих изгибы лобка, и в короткой футболке. Ее длинные ноги, упругая попа, изящная спина – обычно этот вид заставлял мое сердце биться чаще, наполнял меня нежностью и желанием. Но сейчас мысли о вчерашней ночи вернулись ко мне с такой силой, что дыхание перехватило. Обида, острая и жгучая, как удар ножа, и грязное, унизительное возбуждение смешались в один клубок, сдавивший горло. В голове всплыло то самое письмо, которое я нашел еще до свадьбы. «Скоро могут отпустить по УДО... насладиться моей колбаской...» Все было настолько очевидно, что становилось страшно. Как я мог быть таким слепым? Такой идиот?

Получалось, он вышел по УДО и сразу приехал к нам. К своей якобы племяннице. В мой дом. Мне стало физически не по себе, в животе засосало от страха. Я не знал, как вести себя с такими людьми. Заключенные, уголовники. Как он отреагирует, если я начну возражать? А что я, собственно, мог сделать? У них все было по взаимному согласию. Более того, судя по вчерашнему разговору, Тоня была не жертвой, а активной участницей, инициатором этого беспредела. Выгнать его я боялся. Боялся его реакции, его силы, того холодного, животного взгляда, который он на меня бросил. Даже заговорить об этом с Тоней казалось невозможным, унизительным. Я решил выждать. Просто перетерпеть эту неделю, дождаться его отъезда, и уже тогда, наедине, попытаться поговорить с женой. Но о чем говорить? «Тоня, я видел, как ты сосала и трахалась со своим дядей?» Слова казались абсурдными, даже в мыслях они не складывались в осмысленное предложение.

– Дорогой, идем кушать! – весело позвала Тоня, как ни в чем не бывало.

Я молча побрел на кухню и сел за стол. Яичница и кофе стояли нетронутыми. Я осторожно, украдкой посматривал на Валеру, который уже уплетал еду за обе щеки. Его мышцы, накачанные за долгие годы в качалке, бугрились под серой майкой. Татуировки теперь читались отчетливо: на груди – православный крест в терновом венце, на предплечьях – похабные надписи, на могучих икрах – паутина. И те самые звезды на коленях. Я слышал, что такие наколки – знак того, кто ни перед кем не станет на колени. Наверное, он сидел за что-то серьезное. За убийство. Такой здоровяк запросто мог раздавить человека, как таракана. Эта мысль заставила меня внутренне сжаться.

– Так вот, – отложив вилку, важно произнес дядя Валера. – Сегодня вечером к нам заглянет мой кореш, дядя Лёша. Ты его помнишь, Тоня? Он раньше меня с полюса вернулся. Вот хотели повидаться, а он не любит большие компании. Ему нравится в узком кругу. Я сказал, что пока у вас гощу, он сразу вспомнил тебя, Тоня, и тоже попросился повидаться. Ты же не против, а?

– Наверное, нет, – Тоня улыбнулась, и в ее глазах мелькнул тот самый знакомый блеск, который я видел вчера. – Я тоже соскучилась по дяде Лёше.

Меня, естественно, снова никто не спросил. Мое мнение в моем же доме не имело никакого веса. Дядя Валера весь день провалялся на диване перед телевизором, попивая пиво. Я, чтобы не сходить с ума, съездил помочь родителям с дачей. Тоня же с утра засуетилась, готовясь к приходу гостя, мыла полы, начищала посуду, готовила новые закуски. Я попросил не покупать мне алкоголя, сославшись на работу. У Тони же как раз начался отпуск, и это обстоятельство настораживало меня больше всего. Они останутся одни. С дядей Валерой. И, возможно, с этим самым дядей Лёшей. И никто, абсолютно никто им не помешает.

Я вернулся ближе к вечеру. В квартире пахло жареной картошкой и маринованными огурцами. Тоня одна хлопотала на кухне.

– А где дядя Валера? – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Пошел встречать дядю Лёшу, – ответила она, не оборачиваясь.

В дверь позвонили. Я, как автомат, пошел открывать. По привычке посмотрел в глазок. На площадке стоял второй мужчина, не менее массивный, чем Валера. Лысый, с густой окладистой бородой и маленькими, хитрыми глазками. Он стоял и улыбался, вероятно, ожидая, что дверь откроет Тоня. Но когда он увидел меня, улыбка мгновенно сползла с его лица, сменившись настороженной, откровенно недружелюбной гримасой.

– Дядя Лёша, – отрекомендовался он сиплым голосом и протянул мне руку.

Его рукопожатие было железным, он сжал мою ладонь до хруста костяшек, демонстрируя сходу, кто здесь главный. На его толстых, коротких пальцах я разглядел такие же наколки, как и у Валеры. Мы вошли в квартиру. Дядя Валера, уже распивавший пиво на кухне, громко приветствовал друга. Сели за стол. Обстановка была до боли знакомой по вчерашнему вечеру. Дядя Лёша уселся напротив меня, и его взгляд сразу же прилип к Тоне. Она, смеясь и кокетничая, принесла очередное блюдо, и дядя Лёша, хлопнув ее по бедру, грубо потянул к себе.

– Садись к дяде на коленки, красавица! Соскучился по тебе!

Тоня, не сопротивляясь, с легкостью устроилась у него на коленях. Он тут же обнял ее за талию, и его огромная, покрытая татуировками рука принялась ласкать ее голые ноги, бесцеремонно забираясь под коротенькие шортики. Они пили. Чокались. Произносили бесконечные тосты за Тоню, за ее красоту, за гостеприимство. Я сидел, как и вчера, с кружкой холодного чая и чувствовал себя прозрачным. Завтра на работу. Этот факт был моим единственным оправданием и моим личным адом.

– Ой, а Игорьку-то завтра на работу, – с фальшивой заботой заметила наконец Тоня.

– Ну, пойдемте в гостиную посидим, – предложил дядя Валера, – а Игорек пусть ложится. Мы постараемся тихо.

Все они были уже изрядно пьяны и совершенно перестали меня стесняться. Руки дяди Лёши беспрепятственно путешествовали по телу моей жены, сжимая ее грудь через тонкую ткань футболки, шлепая по упругой попе. Тоня лишь томно вздыхала и прижималась к нему. Она чувствовала себя в своей тарелке. Возможно, она была уверена, что я, ее простой и доверчивый муж, так ничего и не понял и никогда не поймет. И, черт возьми, она была бы права, если бы не то проклятое письмо. Они, смеясь и пошатываясь, подхватили стол и понесли его в гостиную. Я смотрел, как они, два матерых уголовника и моя жена, хозяйничают в моем доме, в бабушкиной квартире, где пахло пирогами и добротой. «Эх, бабуля, – с тоской подумал я, – если бы ты видела, что тут творится...»

Я остался лежать на кухне на своей раскладушке. Обида и ощущение собственного ничтожества накатили с новой силой. Мне стало до слез обидно, что я не с ними. Не в этом грязном трио, а просто... что меня выкинули за борт моей же жизни. Собрав в кулак все свое немудреное мужество, я поднялся и побрел в гостиную.

– Я подумал... что я еще с вами посижу, – пробормотал я, стоя в дверях.

– Правильно! – рявкнул дядя Валера. – Работа не волк, в лес не убежит! Садись!

Я пристроился на краю дивана. Телевизор был включен для видимости, но никто не смотрел на экран. Дядя Лёша не выпускал Тоню из объятий.

– Сделай-ка мне массаж, Тоня, как вчера, – сказал дядя Валера, и в его голосе прозвучала привычная властная нотка.

Я сидел, уставившись в пол, но все мое существо было сосредоточено на том, что происходит позади. Тоня, укутавшись в одеяло, медленно, с томным вздохом, опустилась на колени к дяде Валере. Я не видел самого акта, но теперь-то я все понимал. Я чувствовал ритмичные покачивания кровати, слышал приглушенное кряхтение Валеры и учащенное, прерывистое дыхание Тони. Дядя Лёша смотрел на это с нескрываемым, животным воодушевлением, облизывая губы. И, как это ни стыдно признать, у меня встал. Мой собственный член, предательски напрягшись, пульсировал в такт этим похабным звукам. Я сидел и молча смотрел, как на моих глазах, в двух метрах от меня, трахают мою жену. И я представлял это. Представлял, как его толстый член входит в ее влажную плоть, как она трется лобком о его живот, как ее тело содрогается в наслаждении.

– Какой хороший массаж, – прохрипел дядя Валера. – А можешь и мне сделать, Тоня?

Я обернулся. Дядя Лёша смотрел на Тоню с мольбой в маленьких свиных глазках. В этот момент Тоня привстала, чтобы перебраться к нему, и одеяло, сдвинутое ее ногой, упало, обнажив на мгновение сцену во всей ее неприглядности. Его толстый, блестящий от влаги член медленно выходил из ее вагины. А рядом, уже наготове, стоял член дяди Лёши – такой же огромный, толстый, с темной, налитой кровью головкой. Она, не теряя ни секунды, приподняла попу и так же медленно, со стоном наслаждения, присела на него. Я замер, ошарашенный, уничтоженный этой откровенностью. И в последний момент, прежде чем отвернуться, я поймал на себе два взгляда. Две пары глаз – Валеры и Лёши – смотрели прямо на меня. Холодные, оценивающие, знающие. Они видели, что я все видел. Они поняли, что я все понял.

Адреналин ударил в голову, кровь отхлынула от лица. Я вскочил, как ошпаренный.

– Я... я спать, – выдавил я и, не глядя на них, побрел прочь.

Что это для них значило? То, что я, муж, застал свою жену в момент группового секса с двумя уголовниками и мое единственное действие – это ретироваться. Они теперь знали, что я в курсе, и знали, что я не посмею ничего предпринять. А это, в их мире, наверняка означало зеленый свет. Полную свободу действий. И действительно, буквально через несколько минут из гостиной донеслись уже ничем не сдерживаемые, глубокие, вопящие стоны Тони. Потом – шум, ерзание, и снова стоны, но теперь они сопровождались громкими, сочными хлопками. Я понял – ее трахали раком, и эти звуки были ударами их яиц о ее упругую, подрагивающую плоть. Я не выдержал. Снова, как вчера, как мазохист, жаждущий боли, я подкрался к арочному проему и заглянул в гостиную. Картина, которую я увидел, превзошла все мои самые кошмарные ожидания. Моя супруга стояла на коленях на диване, глубоко насаживая на свой рот член дяди Валеры. Ее тело было изогнуто, спина прогибалась. А сзади, мощно и ритмично, вгонял в нее свой член дядя Лёша. Его огромные руки сжимали ее бедра, помогая ей двигаться в такт. Она уже не стонала, она мычала – глубокие, гортанные, животные звуки вырывались из ее груди каждый раз, когда дядя Лёша входил в нее до конца. Ей было не просто хорошо. Ее разрывало от наслаждения. И в этот момент дядя Валера, чей член был погружен в ее горло, поднял голову. Его взгляд, мутный от похоти и алкоголя, медленно пополз по комнате и... остановился на мне. На темном силуэте в арке. Он смотрел прямо на меня. Пристально, не мигая. И я понял, что он меня видит. Видит и прекрасно понимает, что я наблюдаю за этим действом.

Его лицо исказилось не злобой, а скорее раздражением, как у человека, которому мешают сосредоточиться на важном деле. Он не отрываясь смотрел на меня, и его губы, влажные от слюны, шевельнулись. Голос его прозвучал негромко, но с такой леденящей душу силой, что у меня по спине побежали мурашки. Это был не крик. Это был приказ. Окончательный и бесповоротный.

– Пошёл на хуй спать!!!

Тишина. Только тяжелое дыхание и чавкающие звуки. И этот приговор, повисший в воздухе. Я не помнил, как отступил, как вернулся на кухню и упал на раскладушку. Я лежал, прикрыв глаза ладонью, и слушал, как там, за стеной, продолжается праздник плоти. Агония длилась еще очень долго. А я, забившийся в самый темный угол своей души, понимал, что это только начало. И что хуже всего – я абсолютно не знал, что мне делать.

Я еще есть здесь https://boosty.to/repertuar

выложил туда продолжение и конец, заходим читаем.