В силу своего невежества я вряд ли мог предположить такое развитие событий.

— Иди ко мне и сделай своё дело. Я знаю, ты ждал этого момента, – сказала Тамара мужу.

Она улеглась поперёк кровати, свесила ноги на пол, и широко развела их.

Александр Сергеевич смущённо улыбнулся.

Он подошёл к жене и, оказавшись между её раздвинутыми ногами, опустился на колени.

Именно это зрелище ещё больше поразило меня. Я наблюдал за происходящим, переводя взгляд с тёщи на тестя и обратно, пытаясь осмыслить увиденное. Но это было совершенно за гранью моего понимания.

В голове начали мелькать догадки, но они казались слишком странными, чтобы быть правдой.

— Неужели мой тесть сейчас её оближет?

Нет, я не мог и не хотел в это верить. Но это стало реальностью, когда он прижался губами к промежности жены, а его язык нежно коснулся её сочной киски.

Он старательно вылизывал её мокрое влагалище, из которого я только что вытащил свой член, слизывая смесь любовного сока и спермы, и судя по его виду, ему это нравилось. Его лицо отражало блаженство и удовольствие. Пальцами он раздвигал толстые валики половых губ супруги, обнажая все складки её плоти, и жадно проникал языком вглубь, наслаждаясь ароматом и насыщенным вкусом.

Погружая пальцы глубоко во влагалище, он собирал нектар изнутри, затем вытаскивал и рассматривал их, липкие от смазки и спермы, которая блестела на них драгоценными каплями. Затем он подносил их ко рту и слизывал стекающую по ним сладость, не желая упустить ни капли этого восхитительного вкуса, вкуса пульсирующей вагины после любовной оргии.

Словно заколдованный, я не мог отвести глаз, хотя все моё существо кричало мне, чтобы я отвернулся и не видел этого грязного разврата. Но какая-то неведомая извращённая сила, смешанная с любопытством, удерживала меня.

Александр Сергеевич казался совершенно невозмутимым. В его действиях не было ни капли неловкости, которая, казалось бы, должна была сопровождать подобный процесс. А Тамара Николаевна излучала какое-то странное, почти животное удовлетворение. Глаза её были полуприкрыты, на губах играла едва заметная улыбка, и казалось, что она полностью погружена в это извращённое единение.

Я пытался найти хоть что-нибудь, что помогло бы мне понять происходящее, и не находил ни единой зацепки для объяснения.

В какой-то момент я почувствовал, как моё собственное тело начало реагировать на увиденное, отзываясь возбуждением и каким-то странным, пугающим влечением.

Тихие стоны удовольствия, издаваемые моей тёщей, усилили моё либидо, и я почувствовал, как мой член предательски поднялся.

Я оказался в ловушке собственного восприятия, не в силах ни принять, ни отвергнуть, то, что происходило передо мной.

— Всё, довольно, - сказала тёща, останавливая мужа и мягко отталкивая его ногой, - Теперь уйди и оставь нас одних.

Тесть покорно встал, на его губах и подбородке блестела влага, и молча, вышел из спальни.

Когда он уходил, я поймал на себе его взгляд, таинственный и лукавый.

— Ромочка, - тут же обратилась ко мне тёща, - Ты, наверное, совершенно сбит с толку и не понимаешь, что произошло. Позволь мне всё объяснить?!

Я кивнул, пытаясь унять своё волнение и сохранить видимость спокойствия. Я не хотел показывать свою растерянность.

– Да, Тамара, расскажи, что всё это значит?

Тёща на мгновение задумалась, собираясь с мыслями, и затем, пристально взглянув на меня, произнесла:

– Ты когда-нибудь слышал о куколдах?

Её взгляд был пронзительным, словно она пыталась заглянуть мне в душу.

– Слышал что-то такое, но, честно говоря, не имею об этом понятия, - ответил я, - Мне очень интересно, расскажи.

– Хорошо, постараюсь объяснить, как можно проще, – начала она, – Куколд, это мужчина, который получает удовольствие от того, что его женщина имеет сексуальные отношения с другими мужчинами, причём сам куколд часто присутствует при этом или знает об этом. ... Александр Сергеевич именно такой.

— Ты хочешь сказать, что он... куколд? – переспросил я, всё ещё пытаясь уложить эту информацию в голове

— Да, – подтвердила она.

— Но я всё ещё не совсем понимаю... Расскажи мне подробнее, пожалуйста.

И тёща начала свой рассказ, погружая меня в мир, о котором я раньше слышал только в отрывках разговоров, но никогда не осмысливал всерьёз.

Она говорила о том, что это не просто измена или слабость, а скорее специфическая форма сексуальной ориентации, где возбуждение и удовлетворение мужчины напрямую связаны с тем, что его партнерша испытывает удовольствие с кем-то другим. Это, по её словам, было то, что открыл и принял сам Александр Сергеевич, и что, как, оказалось, было частью их отношений, о которых я, конечно, не имел ни малейшего представления.

— Это не значит, что он не любит меня, Рома, – продолжала она, – Наоборот, это делает его чувства ко мне ещё сильнее. Он видит мою раскованность, мою страсть, и это его заводит. Ему нравится, когда я с другими мужчинами. Он получает от этого удовольствие. Его это возбуждает. Он считает, что это делает нас ближе, что это своего рода доверие, которое он мне оказывает, позволяя быть собой.

— А ты? - я на секунду перебил её.

А я... Я тоже нашла в этом что-то своё. Я открыла для себя свою сексуальность и привлекательность. Для женщины, Ромочка, очень важно чувствовать себя желанной.

Я слушал, пытаясь переварить то, что сказала моя тёща. Это было немыслимо.

— Никогда бы не подумал, что Александр Сергеевич такой, - проговорил я в недоумении.

За то время, что я знал своего тестя, я всегда считал его тихим, безупречным человеком, с консервативными взглядами, но теперь мне открывалась его другая сторона, скрытая от посторонних глаз.

— Его это возбуждает? - переспросил я, ошарашенный её словами.

— Да, да, именно так.

— Но, как это возможно? – спросил я, скорее себя, чем её, - Как можно испытывать удовольствие от такого?

Тёща вздохнула.

— Это сложно объяснить, - сказала она, посмотрев куда-то в сторону, - Это не просто похоть, это, что-то большее. Для него это способ почувствовать себя сильным, контролирующим ситуацию. Он получает удовольствие от того, что я счастлива, даже если это счастье исходит не от него. Это его фетиш, его способ любить.

Я молчал. В голове роились вопросы, но, ни один из них не казался уместным. Мне было трудно понять мужа, которого возбуждает то, что его жену трахает другой мужчина, прямо у него на глазах. Я даже представить себе не мог, как можно было принять такую ​​форму любви.

— Но... как ты сама до этого дошла? - спросил я, и мой голос звучал приглушённо, - Как ты это приняла? Это же... это же ненормально.

Тёща слегка улыбнулась.

— Рома, что такое нормальность? Для кого-то это одно, для кого-то другое. Саша открыл мне новый мир, новые ощущения, показал, что это может быть иначе и доставлять не меньшее удовольствие. И сначала я тоже была в шоке, как и ты сейчас. Но потом... потом, я увидела, как это важно для него. Как это делает его счастливым. А когда счастлив тот, кого любишь, ты сам начинаешь искать пути к этому счастью.

Она задумалась на мгновение, словно вспомнив, что-то из далёкого прошлого.

— Это не было насилием, Ромочка. Это было предложение. И я согласилась. И знаешь, в этом есть своя странная свобода. Когда ты перестаёшь бояться осуждения, когда ты принимаешь себя, свои желания, и желания своего партнёра, мир становится шире. Я не знаю, поймешь ли ты это когда-нибудь до конца. Но это моя реальность. И я не стыжусь её. Понимаешь, Рома, мы любим друг друга. И мы нашли способ, который работает для нас. Это нетрадиционно, да. Но это наша жизнь.

— То есть ты... ты не чувствуешь себя использованной? - спросил я, подбирая слова.

— Ни в коем случае, – твёрдо ответила она, - Я чувствую себя желанной, чувствую себя сильной и востребованной. И я чувствую, что мой муж любит меня по-настоящему, потому что доверяет мне настолько, что делится со мной такой частью себя. Это не игра в одни ворота, Рома. Это наш общий мир.

Я чувствовал, как внутри меня нарастает тяжесть. Не осуждение, нет. Скорее, какая-то глубокая, растерянность. Я всегда думал, что любовь, это про близость, про взаимное обладание, про ревность, как доказательство силы чувств. Но здесь всё было наоборот. Здесь сила была в том, чтобы отдавать, позволять, видеть любимого человека счастливым через другого.

Я молчал, пытаясь понять этот новый, совершенно чуждый мне принцип. Мир, где страсть и любовь переплетаются с тем, что я раньше считал табу. Мир, где мужская сила выражается не в контроле, а в свободе. Мир, где женская сексуальность становится не объектом обладания, а источником удовольствия для всех участников.

У меня было такое ощущение, будто я попал, в какой-то сюрреалистический фильм, где все правила и нормы перевернуты с ног на голову. Но, глядя на тёщу, я видел в её глазах искренность. И, возможно, именно это было самым важным. Возможно, любовь действительно может принимать самые разные формы, даже те, которые кажутся нам совершенно немыслимыми.

Все мои представления о браке, о любви, о сексуальности, казалось, рушились на глазах. Я всегда считал себя человеком открытым и толерантным, но сейчас понимал, что моя толерантность ограничивалась лишь теоретическими рассуждениями. Столкнувшись с этим в реальности, я чувствовал себя потерянным и смущённым.

— И именно так это и происходит? - спросил я, чувствуя себя полным идиотом.

Вопрос прозвучал глупо и неуместно, но я ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было как-то понять механизм этого странного союза.

— Это происходит по-разному, Рома, – сказала она, – Иногда он просто наблюдает и дрочит, как сейчас. Иногда участвует. Иногда позволяет мне быть с мужчиной без своего участия.

— И... и после секса он всегда тебя лижет?

Моя тёща сделала небольшую паузу и ответила:

— Да, Ромочка, если он присутствует во время секса, он всегда это делает.

Она снова помолчала и добавила:

— И он может облизывать не только мою киску, но и член моего любовника. Он может это делать в любой момент: до, во время и после близости.

До - как часть подготовки, чтобы всё прошло идеально. Во время – чтобы усилить эффект и сделать момент ещё ярче. А после – как знак благодарности, как поощрение, как приятное завершение близости.

Слова Тамары звучали в моей голове, как набат, но я не мог их игнорировать. При этом, принять их, как норму было выше моих сил.

— Облизывать член любовника?. .. Это, наверное, какие-то необычные предпочтения, - пробормотал я, пытаясь найти хоть какое-то объяснение этому, - Может, он просто...гей... ну, нетрадиционной ориентации и в этом вся суть?

Тёща покачала головой.

— Нет, дорогой, это другое. Влечение геев не зависит от внешних факторов, оно продиктовано их природой. А здесь всё иначе. Здесь главное - я и моё удовольствие. И все эти действия с членом, это знак благодарности за доставленное мне наслаждение. Это не зависимость, не одолжение и не услуга, призванная угодить любовнику или достичь собственных гомосексуальных потребностей. Всё это для меня. В представлении Саши, член, который доставляет мне удовольствие, достоин такой награды. Этим он и отличается от геев. Не знаю, насколько понятно я объясняю, но суть примерно такая.

Такие откровенные объяснения тёщи, только усилили моё замешательство.

— Но ведь это же не просто благодарность, Тамара, – проговорил я, чувствуя, как слова даются с трудом, - Благодарность выражается по-другому, через слова и действия, которые не подразумевают такого уровня сексуального поведения.

Тамара вздохнула, и в её голосе прозвучала нотка усталости, смешанной с терпением.

— Потому что это не совсем та благодарность, которую ты себе представляешь. Это скорее... симбиоз. Он получает удовольствие от того, что доставляет удовольствие мне. Это как если бы он был зеркалом моих ощущений, отражая их и усиливая. Его действия – это не только реакция на моё наслаждение, это часть процесса, который приносит удовлетворение нам обоим, но отправная точка – это я. Говоря иными словами, он настроен на мою волну, и когда моя волна достигает пика, он тоже испытывает экстаз.

Я молчал, переваривая сказанное.

Симбиоз.... Зеркало ощущений.... Настроен на мою волну....

Все эти аналогии, призванные объяснить мне нечто совершенно новое, лишь подчёркивали пропасть между моим пониманием и реальностью, которую описывала тёща. Я чувствовал себя так, будто пытаюсь понять цвет, который никогда не видел, или звук, который никогда не слышал.

— Ромочка, это сложно объяснить, - продолжала она, - Понимаешь, это нечто иное. Не лучше и не хуже, просто другое. Я не могу вложить это в твою голову, если ты сам не откроешься этому. И я не могу заставить тебя понять это, если ты не готов. Но я прошу тебя не воспринимать это как нечто неправильное или извращённое. Это просто другая форма близости, другая форма удовольствия, другая форма любви, потому, что любовь многогранна.

Я чувствовал себя окончательно потерянным.

— Я стараюсь понять, Тамара, честно, - ответил я, - Но... почему он не сделал этого сейчас? Почему не облизал мой член после нашего секса?

Она улыбнулась, понимающе глядя на меня.

— Он бы сделал это с удовольствием. Но он очень чувствителен к моему настроению, а я видела, как ты растерян. Не хотела перегружать тебя. Ты и так пережил многое за сегодня. Иногда нужно знать меру, чтобы не сломать человека. Но поверь, он будет рад сделать это, когда ты будешь готов. Таким образом, ты сможешь открыть для себя новые удовольствия.

Я смотрел на Тамару, пытаясь вникнуть в её слова. В них я чувствовал приглашение узнать что-то неизведанное, нетрадиционное, то, о чём я не имел ни малейшего представления.

Мне это показалось одновременно и пугающим, и привлекательным.

Тамара сделала паузу, словно давая мне время осмыслить сказанное.

— Есть ещё много нюансов, - добавила она, - Но, честно говоря, я не хочу углубляться в детали. Я изложила тебе самое главное, чтобы ты уловил суть. И ты уже знаешь достаточно, чтобы сформулировать свою собственную точку зрения.

И я действительно понял. Осознал, что уже узнал больше, чем, возможно, следовало бы. Этого было через край. Чем больше я погружался в эту тему, чем больше я узнавал, тем больше запутывался.

— И он никогда не ревнует? – спросил я, а затем добавил, - Я понимаю, что этот вопрос бессмыслен и ты можешь на него не отвечать.

В моём представлении ревность, это чувство, основанное на страхе потери. А в их случае, похоже, этого страха не было. Было что-то иное, что оставалось для меня непостижимым.

Но тёща ответила на мой вопрос.

— Нет, - сказала она, - Ревность, это не про него. Он получает удовольствие от того, что я счастлива. И он знает, что я люблю его. Этого ему достаточно. А что в этом такого плохого, когда женщина желанна и её хотят другие мужчины?

Тёща, посмотрела на меня и лукаво улыбнулась.

— Я не знаю, просто я не сталкивался с этим.... Как-то не думал об этом, - ответил я.

Тёща вздохнула, словно объясняя простую истину.

— В этом есть особая прелесть, особенно для мужа, который любит свою жену и не хочет быть эгоистом или собственником, ради своей любимой женщины. Это значит, что он выбрал лучшую женщину, что она привлекательна и интересна не только ему. Это должно быть поводом для гордости, а не для ревности. В конце концов, если он уверен в своей любви и в её любви, то чего ему бояться?

— Но это словно постоянное напоминание о том, что она может уйти. Что есть кто-то, кого она считает лучше мужа. Кто хочет её больше, чем муж, и может дать ей больше, чем он, - я пытался выстроить свою логику.

Тёща нежно погладила меня по руке.

— Чушь..... Любовь - это не соревнование. А желание - это не обладание. Если ты даришь женщине любовь, уважение, поддержку, если ты делаешь её счастливой, то никакой другой мужчина не сможет её увести. И желание других мужчин лишь подтверждает твой хороший вкус. Это как обладание редким произведением искусства. Ты гордишься им, но не прячешь его от мира, боясь, что его украдут. Ты позволяешь другим любоваться им, но знаешь, что оно принадлежит тебе.

Я смотрел на тёщу и видел в её глазах какую-то неукротимую силу. Силу, которая позволяла ей жить вопреки общественным нормам, вопреки осуждению и непониманию. Силу, которая позволяла ей любить так, как она считала нужным.

Внезапно я почувствовал какое-то уважение к ней. Она не пыталась оправдываться, не пыталась убедить меня в своей правоте. Она просто рассказала мне о своей жизни, о своей любви и о том, как это происходит в их браке. И в этой откровенности была какая-то невероятная честность.

Я знал, что никогда до конца не пойму их выбора. Но я также понимал, что не имею права их осуждать.

Кто я такой, чтобы судить чужую любовь?

Кто я такой, чтобы указывать им, как жить?

— Мне нечего сказать, – признался я, - Это очень сложно для меня. Но я уважаю твой выбор.

Тёща улыбнулась, и в её улыбке было что-то тёплое и благодарное.

— Спасибо, – сказала она. – Этого достаточно.

— Но меня мучает ещё один важный вопрос.

— Какой, Ромочка?

— Всё, что произошло... было... заранее спланировано? Александр Сергеевич заставил тебя это сделать, я имею в виду эту встречу со мной?

Взгляд Тамары стал более мягким, как будто она увидела моё внутреннее беспокойство.

— Не совсем так, Рома. Александр меня не заставлял, он просто открыл мне эту возможность. И, как видишь, я не отказалась.

— И ты знала, что он появится в спальне в самый пикантный момент? У вас была такая договорённость?

— Да, Рома, я признаю это. Но это для того, чтобы избежать предварительных тонкостей с объяснениями и тому подобным. Чтобы всё было сразу понятно, без лишних слов. И это произошло не спонтанно, прежде чем принять такое решение, мы долго к тебе присматривались.

— Понимаю, это был кратчайший путь к успеху, - подытожил я, соглашаясь с ней.

— Можно и так сказать, - ответила она.

— Но откуда Александр Сергеевич узнал о нашей близости, чтобы появиться в нужный момент, - спросил я, - Ведь этого могло и не быть?!

— Всё очень просто, Ромочка, - ответила Тамара, - Если ты заметил, когда мы зашли в спальню, я задёрнула штору на окне, и это был знак, в ином случае, она осталась бы открытой.

В этот момент раздался тихий стук в дверь, она слегка приоткрылась, и заглянул Александр Сергеевич.

— Томочка, скоро должна вернуться Лена, так что заканчивайте.

— Да, да, мы уже встаём, - сказала Тамара, - Ах, как быстро пролетело время, - добавила она с лёгким сожалением в голосе.

Она снова обняла меня и страстно поцеловала в губы долгим поцелуем. Затем опустилась ниже и поцеловала мой член.

— Я буду скучать по тебе, мой дорогой дружок, - тихо сказала она, обращаясь к моему пенису.

— Ты имеешь в виду, что у нас будет продолжение? - спросил я.

— А ты этого не хочешь?

Тёща внимательно посмотрела на меня, ожидая ответа.

— Не знаю, - пробормотал я, - Мне нужно подумать.

Она улыбнулась.

— У тебя есть время подумать, - сказала она, - Но не слишком много. Жизнь коротка, и нужно брать от неё всё, что она предлагает.

— Но Лена... Кстати, она знает об этом? – спросил я.

— Нет, - ответила тёща, - Это строжайшая тайна, и Лена никогда не должна о ней узнать. Она ничего не узнает, если ты будешь осторожен, если мы будем осторожны.

Тамара посмотрела на меня в упор.

— Ты же хочешь меня. Я знаю. Я вижу это в твоих глазах.

Я не мог этого отрицать. Я действительно хотел её. Я хотел испытать с ней всё запретное, опасное, безумное, что только могли придумать мои смелые и похотливые фантазии.

— Ладно, поговорим об этом позже, а сейчас иди, прими душ, а потом я.

Я направился в ванную, чтобы немного успокоиться. Под струями холодной воды я стоял, позволяя ей смывать с себя напряжение и тревоги. Время словно растянулось, и, хотя прошло всего несколько минут, мне казалось, что я провёл здесь целую вечность. Мысли о Лене не давали мне покоя.

Как я буду смотреть ей в глаза, зная, что был близок с её матерью? Как смогу прикасаться к ней, зная, что касался её? Эти вопросы вызывали внутренний конфликт.

Всё, что произошло, можно списать на мимолетную страсть. Я пытался убедить себя, что это была ошибка, минутная слабость, которую можно забыть. Но в глубине души понимал, что всё гораздо сложнее. Предложение оставалось в силе, и от моего решения зависело будущее. Будущее, которое пугало и манило одновременно. Перспектива постоянных встреч и отношений с тёщей вызывала у меня тревогу, но в, то, же время какое-то странное, извращённое возбуждение.

В голове пульсировала одна и та же фраза произнесённая тёщей:

— Жизнь коротка, и нужно брать от неё всё, что она предлагает.

Это звучало как оправдание, как разрешение действовать, не оглядываясь на всё вокруг, включая Лену.

— А смогу ли я вот так всё зачеркнуть? - подумал я.

Когда я, наконец, выключил воду, вытерся полотенцем и оделся, в ванную вошла тёща.

— Я тоже сейчас быстренько ополоснусь, - сказала она, распахивая и сбрасывая халат, под которым была совершенно голая, - Мне бы очень хотелось, чтобы ты потёр мне спинку, но Лена скоро придёт.

Она лукаво подмигнула, улыбнулась и тяжело вздохнула.

Я вышел из ванной, закрыл за собой дверь и в смятённых чувствах, молча, прошёл мимо Александра Сергеевича в свою комнату.

(Продолжение следует)