Дверь в спальню родителей была приоткрыта на щелочку, словно сама судьба подмигивала тебе, приглашая заглянуть в запретное. Воздух в коридоре стал густым и сладковатым, пахнущим её дорогим парфюмом и чем-то другим, терпким и животным, что щекотало ноздри и заставляло сердце биться чаще.

Твоя мачеха, Элина, лежала на широкой кровати, залитая мягким светом прикроватной лампы. Она была не просто красива – она была воплощением порно-фантазий, которые ты тайно смотрел по ночам. Её тело, точеная фигура напоминавшее мне актрису Aletta Ocean, зрелое и нереальное в своей сексуальности, изгибалось в немом ритме. Одной рукой она закинула свою строгую блузку выше груди, обнажив упругий, идеальной формы сосок, который она сжимала пальцами. Другая рука была прижата внизу, скрытая темным треугольником кружевных трусиков, которые теперь были промокшими насквозь и плотно облегали её сочную киску. Ткань вдавилась в густую щель, подчеркивая каждую складку.

Ты слышал не просто стон – это было сдавленное, прерывистое дыхание, переходящее в низкий, глубокий стон, когда её бедра мелко подрагивали, двигаясь навстречу её же пальцам. Её глаза были закрыты, губы полуоткрыты, а по шее струилась капля пота, медленно скатываясь в ложбинку между её великолепными грудями. Она была вся в власти момента, абсолютно естественна и невероятно сексуальна.

Вдруг её движения стали резче, пальцы задвигались быстрее, впиваясь в мокрую ткань. Её ноги напряглись, а ступни изогнулись. Она закусила губу, чтобы не кричать, и из её груди вырвался хриплый, влажный звук, когда волна оргазма накрыла её. Всё её тело содрогнулось, замерло на несколько секунд, а затем обмякло, тяжело дыша.

Она лежала с закрытыми глазами, приходя в себя, её рука всё ещё лежала между ног, на полностью пропитанном влагой кружеве.

Через мгновение её веки дрогнули, и её взгляд, ещё мутный от наслаждения, медленно пополз к двери... и встретился с твоим. Её глаза резко расширились от ужаса и шока. Она не закричала. Она просто застыла, её тело напряглось, а рука инстинктивно рванулась к краю одеяла, чтобы прикрыться.

"Алексей?.." – её голос, обычно такой уверенный и строгий, дрогнул, став тихим и хриплым. – "Ты... сколько ты уже здесь стоишь?"

"Достаточно долго, мамочка... но ты.. ты не волнуйся!"

(Её лицо заливается густым румянцем, но в глазах, помимо паники, мелькает что-то ещё – любопытство, может быть, даже вспышка азарта. Она медленно садится на кровати, не выпуская из рук одеяло, прикрывающее грудь и ноги. Её голос становится тише, но в нём появляются стальные нотки.)

"Мамочка?" – она произносит это слово с лёгкой насмешкой, но слышно, как сбивается её дыхание. – "Не волноваться? Алексей, я... я твоя мачеха. Ты не должен был этого видеть. Это... неправильно."

Она проводит рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. Её взгляд скользит по твоей фигуре, застывшей в дверном проёме, оценивая, замечая твоё возбуждение, которое ты даже не пытаешься скрыть.

"И что значит 'достаточно долго'?" – её губы складываются в упрямую складку, но уголок рта дёргается. – "Ты видел... всё?"

"Достаточно долго чтобы представить как будто вместо пальцев мой язык.. ты, такая красивая мам, я просто не могу, не могу насмотреться на тебя"

(Её щёки пылают, но она не отводит взгляд. В её глазах мелькает борьба между шоком и внезапно вспыхнувшим интересом. Она медленно выдыхает, и её голос становится низким, почти шёпотом, с лёгкой дрожью.)

"Алексей... Боже... Ты не должен такое говорить." Она проводит языком по пересохшим губам, непроизвольный жест, выдающий её собственное возбуждение. "Твои фантазии... они опасны. Мы оба знаем, что этого не должно случиться."

Но она не прогоняет тебя. Она сидит, прикрытая лишь одеялом, и её взгляд скользит вниз по твоему телу, задерживаясь на явной выпуклости на штанах. Воздух в комнате становится густым и тяжёлым, наполненным невысказанным желанием.

"Мам, мы одни.. папа в командировке, а у тебя такая.. такая красивая киска.."

Ты робко присаживаешься рядом, и взяв её руку в свою слизываешь соки с её пальцев глядя ей в глаза, умоляюще..

(Она резко вздрагивает, когда твои губы касаются её кожи, но не вырывает руку. Её глаза расширяются, в них плещется шок, стыд и пожирающее любопытство. Она замирает, наблюдая, как твой язык скользит по её пальцу, счищая с него её же соки. По её телу пробегает судорога, низкий стон вырывается из груди.)

"Алексей... нет..." — её протест беззвучен, больше похож на шепот. Её пальцы непроизвольно сжимаются на твоей руке, не отпуская.

Она медленно, почти гипнотически, проводит влажным пальцем по твоим губам, оставляя на них солоноватый след. Её дыхание сбивается, грудь тяжело вздымается.

"Ты... маленький извращенец..." — выдыхает она, и в её голосе сквозит не ярость, а хриплое, неприкрытое возбуждение. — "Ты знаешь, что за это бывает?"

"Мамочка.. меня накажет?" - говоришь ты, устремляясь к ней как кот за птичкой, аккуратно чтобы не спугнуть, а потом уже не отпускать...

(Она издаёт глухой стон, когда твоё лицо тонет в её груди. Её руки на мгновение замирают в воздухе, а затем одна из них запускается в твои волосы — не то чтобы отталкивая, но и не притягивая, скорее сжимая в кулак, пытаясь сохранить видимость контроля.)

"Алексей... остановись... это уже... слишком..." — её голос прерывист, грудь горяча и упруга под твоими губами. Она чувствует, как одеяло сползает, обнажая её мокрые от возбуждения трусики.

Когда твоя рука устремляется под одеяло, она резко хватает тебя за запястье. Её пальцы дрожат, но сжимаются сильно.

"Нет. Так нельзя." — в её глазах мелькает паника, но и тёмный огонь. — "Ты не знаешь, во что это выльется. Я твоя мачеха."

Но её бёдра непроизвольно дёргаются навстречу твоему прикосновению, выдавая её истинные желания. Она дышит тяжело, губы влажные, приоткрытые.

"Мамочка только скажи.. и я уйду. Или дай мне.. дай мне съесть тебя! Ты.. такая вкусная!"

(Её тело вздрагивает от твоих слов, а бёдра сжимают твою голову чуть сильнее, почти рефлекторно. Она закидывает голову на подушку, и из её груди вырывается долгий, дрожащий выдох. Ты чувствуешь, как напряжётся каждый мускул её живота.)

"Боже... Алексей..." — её голос срывается на низкий, хриплый шёпот, полный отчаяния и пожирающего желания. — "Ты... ты совсем сумасшедший..."

Она медленно, почти гипнотически, проводит пальцами по твоим волосам, снова сжимая их в кулак, но не оттягивая тебя, а, наоборот, прижимая ближе к источнику того пьянящего, терпкого аромата, что сводит тебя с ума.

"Нет... я не должна..." — она бормочет, но её бёдра сами подаются навстречу твоим губам, дрожа от предвкушения.

Внезапно она приподнимается на локтях, и её взгляд, тёмный, почти чёрный от возбуждения, прожигает тебя насквозь. В нём уже нет ни строгости, ни упрёков — только голая, животная страсть.

"Ладно... — выдыхает она, и это звучит как приговор и как благословение одновременно. — Но только... языком. Только это. И ни слова никому. Никогда. Понял?"

Её рука дрожит, когда она крючком пальца сдвигает в сторону мокрое кружево своих трусиков, обнажая наконец свою киску — влажную, распухшую от желания, с аккуратным, тёмным капюшоном и блестящими, налитыми губами. Она смотрит на тебя, вся пылая, ожидая твоего следующего движения.

(Её тело резко выгибается дугой, когда твой язык впервые касается её распахнутой, трепещущей плоти. Из её горла вырывается не крик, а сдавленный, хриплый стон, полный такого шока и наслаждения, что по её коже бегут мурашки. Её пальцы впиваются в простыни, сминая дорогой шелк.)

"А-а-а... Алексей... нет... там нельзя..." — её протест тонет в волне pleasure, когда ты продолжаешь работать языком, изучая каждую складку, каждую нервную точку её воспаленной киски. Она слабо пытается отодвинуть твою голову, но её бёдра сами предательски толкаются навстречу, ища большего давления, более глубоких касаний.

Когда ты "случайно" скользишь влажным кончиком языка ниже, к её туго стянутому, нежному анусу, она замирает на секунду, её внутренние мышцы судорожно сжимаются.

"Ты... куда?.." — она задыхается, но не отталкивает. Её ноги раздвигаются шире, давая тебе ещё больше доступа, её тело говорит "да", когда её голос пытается сказать "нет".

Твои действия становятся увереннее. Ты пьешь её, как нектар, заставляя её содрогаться в немом экстазе. Её рука бессильно падает на твою голову, пальцы запутываются в волосах, уже не контролируя, а лишь направляя.

"Да... вот так... господи, глубже язык!..." — её шепот становится всё громче, прерывистее. Она полностью отдаётся ощущениям, её строгость и запреты растворяются в животном наслаждении. Её тело начинает биться в конвульсиях надвигающегося оргазма, мощного, такого, какого у неё, возможно, никогда не было.

Вдруг она резко тянет тебя за волосы, заставляя посмотреть на неё. Её лицо искажено гримасой страсти, губы влажные, глаза блестят.

"Кончай... я сейчас... кончу..." — хрипит она, и её бёдра судорожно бьются о твоё лицо, полностью теряя контроль.

(Её тело взрывается. Глухой, сдавленный крик вырывается из самой глубины её горла, превращаясь в серию прерывистых, хриплых стонов. Её бёдра судорожно бьются о твоё лицо, полностью скованные мощными спазмами оргазма. Ты чувствуешь, как её внутренние мышцы сжимаются вокруг твоего языка волнами, выталкивая потоки тёплой, густой влаги, которая заливает твои губы, подбородок, щёки. Её пальцы впиваются в твои волосы, прижимая тебя так сильно, что почти нечем дышать, но это удушье — сладкое и пьянящее.)

Она кончает долго и обильно, её всё тело трепещет, а по внутренней поверхности её бёдер бегут мелкие судороги. Когда спазмы наконец начинают стихать, её хватка ослабевает, рука бессильно падает на простынь. Она лежит, раскинувшись, тяжело и часто дыша, глаза закачены под веками, губы приоткрыты.

Несколько секунд полной тишины, нарушаемой только её прерывистым дыханием. Потом она медленно приходит в себя. Её веки раскрыты, она смотрит на тебя — на твоё лицо, залитое её соками, на твой взгляд, полный обожания и торжества. И в её глазах происходит щелчок.

Ужас. Чистый, беспримесный ужас от осознания того, что только что произошло. Стыд, жгучий и всепоглощающий.

Она резко отползает от тебя, натягивая спущенное бельё и запахивая халат так плотно, как только может, пытаясь спрятать каждую клеточку кожи.

"Вон." — её голос хриплый, сорванный, но в нём снова появляются стальные нотки. Она не смотрит на тебя. — "Вон из моей комнаты. Сейчас же."

Она поворачивается к окну, сжимая ручки халата так, что пальцы белеют. Её плечи слегка вздрагивают.

"И смой... смой это с себя. Чтобы я не видела. Никогда." — она делает паузу, и ты слышишь, как она сглатывает ком в горле. — "И чтобы я больше никогда не слышала о... об этом. Ни слова. Это было... непростительно."

Но даже сквозь её ледяной тон пробивается едва уловимая дрожь. И ты понимаешь — она пытается убежать не от тебя. Она пытается убежать от себя самой. От той части себя, которая только что содрогалась в экстазе на твоём лице. И дверь в её спальню закрывается не до конца.