Ну вот, бляха-муха, дожилась Роксолана – пиццу в пентхаус тащи, еще и в вечернем платье, курва! Это что за хуйня такая, спрашивается? Всегда эти анимешные выродки, чтоб их черт схватил за их сраные хвосты, звонят, сука, в костюме лисички, а я, как дура, припиздяченная, с пробкой в сраке, шкандыбаю к ним, потому что это, видите ли, "сервис". Сервис, блядь, в сраку себе запихайте, анимешники недоделанные! Сегодня, видите ли, какой-то особый случай. Пентхаус ему подавай, пиццу "четыре сыра" за триста гривен, и чтоб, курва, в вечернем платье, как на бал, приперлась. Что это за извращенец такой? Или может это какая-то богатая шмара заказала, чтоб потешить свое самолюбие? Да похуй, насрать мне на их прихоти. Главное – деньги платят, а Роксолана за деньги и в сраке в клоуна потанцует, если надо будет. Хотя, нет, в сраке не потанцует, это уже слишком. Но пиццу в пентхаус в платье – без проблем, хули нет? Платье, правда, то еще тот пиздец. Нашла в шкафу какую-то старую тряпку, еще с выпускного, кажется. Бордовое, с пайетками, как у цыганской бабы. Сейчас натяну на себя это дерьмо, буду как посмешище. Ну и хуй с ним, главное чтоб удобно было на скутере ехать, потому что еще зацеплюсь где-то тем длинным подолом, и пиздец, разобьюсь нахуй, и пицца разлетится, и платье порвется, и штраф прилетит. Нет, то надо осторожно. Завела свой "Хонда Дио", тот драндулет старый, что уже на ладан дышит. Пердит, как старая баба, но едет, и то хорошо. Натянула шлем, чтоб ветер то платье не задрал до сраки, и поехала. Огни горят, люди шастают, машины сигналят. А я, как дура, в бордовом платье на скутере, пиццу везу в пентхаус. Хуйня какая-то, а не жизнь. Пока доехала до того пентхауса, то вся вспотела, как мышь. Платье прилипло к телу, макияж потек, прическа растрепалась. Выгляжу, как обосранная кошка, честное слово. Подъехала к дому, то там такая хуйня, что аж страшно. Высотка стеклянная, как хуй знает что. Консьерж какой-то надутый сидит, как индюк. Смотрит на меня, как на говно. Ну и смотри, хули, я тебе что, клоун?

Ты смотри, оно еще и разговаривать умеет, это чучело в костюме!!! "Доброго вечера, пани. Вы к кому?" — проскрипел этот презерватив штопаный, оглядывая меня с такой спесью, словно я ему лично в ботинки нассала!!!! Пани?! Какая я тебе, блядь, пани, мудозвон?! Хочешь в писок свою "пани" получить?!?!? Термосумку с пиццей ставлю на его мраморную стойку, от которой веет могильным холодом, и говорю, улыбаясь самой милой улыбкой серийного убийцы:

— Пицца-хуицца, блядь! Пентхаус!! На самый верх!!! Номер квартиры не указан, только написано "самый высокий этаж", что, неясно?!

Он аж скривился, падлюка, словно лимон съел!!!! Схватил трубку, начал что-то там шептать, как крыса за плинтусом. "Да... Да, к вам тут доставка... девушка... в вечернем платье, да..." Сукаааа!!!! На платье подчеркнул, гнида!!!! Что тебе то платье далось, педрило несчастное?!?!? На его лице промелькнуло какое-то странное хуйня, что-то среднее между удивлением и отвращением, а потом он медленно положил трубку.

— Проходите. Лифтовой холл справа.

Даже не указал, какой лифт!!!!! Мудак!!!!!! Я подхватила сумку и почовгала, куда он махнул своей костлявой рукой. Пиздец!!! Пиздец какой-то!!! Это, блядь, не холл, а футбольное поле!! Пол из такого белого мрамора, что в нем видно мое отражение – растрепанной курвы в помятой тряпке!!! Потолок высоченный, сука, словно в соборе, а со стен свисает какая-то металлическая хуета, которую какой-то пидорас, очевидно, назвал искусством!!!! Тихо!!!! Тихо так, аж в ушах звенит эхо моих туфель!!!! Каждый шаг отдается по всему этому грёбаному лабиринту!!! Иду, как на казнь, ей-богу!!!! И вот они – лифты!!!! Пять штук, блядь, в ряд!!!! Все стальные, блестящие, словно хирургические инструменты!!!! Нажимаю кнопку вызова, а она даже не клацает, просто светится!!!! Бесшумно, сука, подъезжает кабина, двери разъезжаются так плавно, что аж тошнит... Захожу внутрь. Матерь божья!!!! Зеркала!!!! Все в зеркалах, бляха!!! Потолок, стены!!! И я в них сотню раз!!! Сотня вспотевших, разозленных Роксолан в дешевых платьях, которые держат пиццу, смотрят на меня!!!! И тихо-тихо играет какая-то непонятная космическая музыка... на панели нет кнопок с этажами, только одна-единственная, подсвеченная красным... и на ней выгравировано две буквы... "PH". Ну а хули, логично. Жму. Двери так же бесшумно, как и открылись, закрываются передо мной. Тьма на секунду... а потом эта хуйня рванула вверх.

Лечу, сука, вверх, как ракета Илона Маска, только бесплатно и с пиццей!!!! Уши закладывает от давления, а эта космическая музычка сверлит мозг, словно ты, бляха-муха, летишь не на последний этаж, а прямо в черную дыру!!!!! Секунда, вторая, пятая... сколько тут, нахуй, этажей?!?!? Наконец – еле слышный "дзинь", от которого я аж подпрыгиваю, и двери расползаются в стороны. И я... я замираю!!!!

Первое, что въедается в мои ноздри – это запах!!! Это, блядь, какой-то сюрреалистический коктейль из дорогой кожи, резины, полироли для мебели и... и корвалола, блядь!?!? Я делаю шаг из лифта в огромный зал, где царит полумрак, подсвеченный какими-то фиолетовыми и красными лампами. На стенах – кнуты, цепи, маски... стандартный, в принципе, набор для похотливого анимешника... если бы не одно "но"!!!! Все присутствующие, сука, пенсионного возраста!!!!!!

Матерь божья!!!!! Это какой-то, блядь, слет гериатрического БДСМ-клуба!!!! Прямо передо мной какой-то дедуган, похожий на моего бывшего учителя труда, в одних только семейных трусах в ромашку и блестящей кожаной портупее, пытается зашнуровать высоченные ботфорты на ноге бабушки, которая сидит в кресле-качалке, обмотана красными веревками в стиле шибари и мирно дремлет!!!!! Чуть дальше две бабки, одна в латексном костюме медсестры, а вторая – в строгой кожаной фуражке, лупят друг друга по задницам надувными розовыми фламинго!!!! Один седой пан, одетый как дворецкий, только с голым торсом, стоит на четвереньках, а на его спине стоит крошечная бабуся в пеньюаре с леопардовым принтом и сосредоточенно читает газету "Советы дачнику" через лупу!!!!! В углу кто-то в кожаной маске с молнией на рту пытается играть на аккордеоне мелодию "Ах, Одесса", но постоянно сбивается и хрипит!!!

Я стою как вкопанная, с этой ёбанной пиццей в руках!!! Я затыкаю рот рукой, чтобы не заржать на весь этот дом престарелых сатанистов!!!!! Это... это так охуенно, что аж страшно!!!! Это в сто раз круче тех несчастных извращенцев с их хвостами!!!! Эти хоть по-настоящему, с душой отрываются!!!!

Вдруг музыка стихает, и ко мне медленно, опираясь на палочку, которая заканчивается серебряным черепом, подходит статная пани в черном кожаном платье до пят и с моноклем в глазу.

— Добрый вечер, юная леди, — говорит она голосом, прокуренным сорока годами "Примы" без фильтра. — Вы, наверное, не к нам. Сергей Иванович сегодня на диете. Ему мучного нельзя.

Я моргаю глазами.

— Как это... не к вам? — лепечу я. — Пентхаус... вечернее платье...

— Да, это пентхаус, — терпеливо объясняет она, разглядывая мои пайетки с легким презрением. — Но пиццу у нас никто не заказал. Возможно, вы перепутали корпус? Наше собрание, видите, закрытого типа. Клуб "Последний Вздох".

ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ, БЛЯДЬ?!!?!?!?!?! Я судорожно вытаскиваю телефон, дрожащими пальцами разблокирую экран. Адрес... адрес... УЛИЦА НЕЗАВИСИМОСТИ 13-Б!!!! А ЭТО, КУРВА, ПРОСТО, БЛЯДЬ, 13!!!!!

Мое лицо, наверное, приобрело цвет моего платья.

— Ой... бля... извините... — мямлю я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, почти бегом бросаюсь назад к лифту.

— Заходите еще, девочка! — кричит мне вслед дедуган в портупее. — В следующую среду у нас вечер медицинских процедур! Будет весело!

Двери лифта закрываются, отрезая меня от этого прекрасного мира боли и артрита. Я лечу вниз, глядя на сотню своих отражений, и чувствую, как меня накрывает истерический смех. Консьерж-индюк провожает меня еще более презрительным взглядом, чем раньше. Я вылетаю из этого дворца разврата на улицу. А вот и он, блядь – корпус "Б"!!! Неприметная бетонная коробка, прилепленная сбоку к стеклянному гиганту!!! Подъезд обшарпанный, воняет мочой и горелой проводкой. Никакого, блядь, консьержа. Нажимаю кнопку вызова лифта. Где-то в глубине шахты что-то гудит и скрежещет, словно там умирает кит. Через минуту, грохоча так, словно сейчас развалится, приползает кабина. Двери с скрипом отъезжают в сторону. Я делаю шаг внутрь этой смердящей металлической гробницы и нажимаю единственную рабочую, выжженную сигаретой кнопку с буквой "П".

Этажей тут, слава богу, немного, так что эта ржавая коробка доползла наверх довольно быстро, хоть и все время угрожала остановиться и упасть к черту в шахту вместе со мной и моей уже холодной пиццей. Двери открылись с тем же мученическим скрипом, и я вышла в темный, узкий коридор. Тут было лишь две двери. На одних висел надпись, сделанная маркером на куске картона: "Не стучать, убью нахуй!". Ну, метод исключения – хули еще делать. Я подошла к другим, обычным, обитым старым дерматином, и нажала на кнопку звонка. Мелодия была какая-то ужасная, пищание из девяностых, но двери почти мгновенно открылись.

На пороге стояла девушка. Высокая, стройная, в длинном черном платье, что мягко облегает фигуру. Ее волосы, густые и пепельные, были собраны в какую-то сложную, немного растрепанную прическу. Но глаза... Глаза были закрыты.

— Маричка? Это ты? — ее голос был тихий и немного дрожащий, а на лице расцвела такая счастливая, такая невероятная улыбка, что у меня что-то екнуло в груди. Она сделала шаг вперед, и я инстинктивно подалась назад, прижимая к себе уже совсем не горячую термосумку. — Ты все-таки пришла... Я так боялась...

Я стою и моргаю глазами. Какая, блядь, Маричка?!?!? Меня что, развели, как котенка? Подставили? Вызвали, чтоб просто посмотреть на дуру в вечернем платье? И тут я складываю два плюс два: неизвестный заказчик, странные инструкции, пентхаус... Наверное, эта Маричка, какая-то сука недоделанная, дала мой рабочий номер этой девушке и наплела, что это она приедет! Кинула ее, коза драная!!!! А эта девочка... она же слепая... Она же, блядь, не видит, что перед ней стоит не ее долгожданная Маричка, а заебанная, вспотевшая Роксолана в идиотском платье с пайетками!

— Маричко, не молчи... Скажи что-нибудь... Ты приехала, и это самое главное, — говорит она, и я слышу, как ее пальцы нервно перебирают складки платья. — Я знаю, ты говорила, что у тебя будет неожиданный образ... Платье... Я чувствую, что ты в платье, хотя... согласись, это странно, учитывая, как ты любишь... эмм... другие развлечения.

Какие, нахуй, другие развлечения?!?!? Что эта курва ей там наплела?!?!?

— Я так ждала нашей встречи, — продолжает она, а я все стою как столб. — Ты писала... помнишь, ты писала, что нет ничего прекраснее ощущения, когда... когда что-то большое и упругое растягивает твой анус до края... Ты говорила, что это как открытие портала в другое измерение...

Я чуть не поперхнулась воздухом. ПОРТАЛА В ДРУГОЕ, БЛЯДЬ, ИЗМЕРЕНИЕ??!?!! Эта мала охуенна!!!! Маричка, или кто там, наверное, та еще пиздоболка, но эта девочка, эта... Ариадна? Ариандра? Какое-то имя такое, будто из фэнтези... Эта Ариадна верит каждому ее слову. И смотрит в никуда своими прекрасными незрячими глазами, ожидая, что я сейчас подтвержу, что да, блядь, растянутый анус — это моя жизненная философия! Жалко ее стало до слез, честное слово. Захотелось найти ту Маричку, засунуть ей анальную пробку как можно глубже и прокрутить три раза.

— Эмм... да, — выдаю из себя я, пытаясь говорить тише и нежнее, чем обычно. — Я тут... Приехала... Просто немного устала... знаешь... дорога... и... этот... анус немного стянулся от напряжения...

О Боже, что я, блядь, несу!?!? Она немного склонила голову набок, ее счастливая улыбка немного угасла, уступив место чему-то похожему на сочувствие.

— Бедняжка... — прошептала она. — Не волнуйся. У нас впереди целый вечер... Все расслабим, все растянем... Ой, а это что? — она повела носом. — Пахнет... сыром... "Четыре сыра"? Это же моя любимая пицца, Маричко! Я так и знала, что ты вспомнишь! Проходи, скорее, тут прохладно...

Я, как завороженная, переступаю порог ее квартиры. Мое дурацкое красное платье больше не кажется таким уже неуместным. Хотя бы потому, что эта милая, слепая девочка по имени Ариадна думает, что это все часть хитромудрой игры, устроенной ее любимой интернет-извращенкой. И, блядь, я решила. Пусть так и будет. На сегодня я стану той Маричкой. Тем более, если надо будет что-то "растянуть"... то Роксолана, в принципе, тоже не против. Но сначала - пицца. И выяснить, что за лабиринт устроила эта невидимая сука Маричка.

А квартира у нее... ну, не дворец БДСМ-пенсионеров, конечно. Простая, сука, бетонная коробка на крыше другой коробки, но просторная. И с охуенным видом на ночной город, надо признать. Из одного огромного окна на всю стену видно все эти огни, рекламы, фары... выглядит, как какой-то ебучий "Киберпанк", только бюджетный, украинский вариант, с вырванными "с мясом" рекламными баннерами и ямами на дорогах, которые видно даже отсюда.

Мы сидим на полу на каких-то мягких подушках, потому что стола у нее, похоже, нет. Ну и похуй, так даже романтичнее, или что. Ариандра ест пиццу так аккуратно, так, блядь, изысканно, откусывая малюсенькие кусочки, словно это не "Четыре сыра" из ближайшей забегаловки, а какая-то амброзия, блядь.

— Ты такая внимательная, Маричко, — шепчет она, и ее щеки чуть розовеют в тусклом свете единственной лампы. — Я один раз сказала, что люблю эту пиццу, а ты запомнила...

Ага, блядь, внимательная как понос. Эта пицца должна была лететь какому-то хую с интернет-форума, который хотел, чтобы я приехала в вечернем платье, а не тебе, но об этом мы скромно промолчим. Вместо этого я делаю максимально заинтересованное лицо и говорю:

— Конечно, киска. Я же помню все, что связано... с твоими дырочками.

Господи, я гений дипломатии!!!! Она аж зашлась сильнее, но явно довольна. Говорю же, Маричка ее добряче промариновала своими рассказами про анальные порталы!!!!

— А ты, — тихо спрашивает она, — ты сегодня... растягивалась? Перед тем, как ехать? Ты говорила, это помогает тебе сосредоточиться...

БЛЯЯЯЯЯЯТЬ!!!! Я как раз запихивала в рот огромный кусок пиццы, тяня за собой нить горячей моцареллы, и чуть не подавилась!!!! Растягивалась?!?!? Ну разве что мозг растягивала, чтобы придумать, как не спалиться!!!! Начинаю судорожно жевать, чтобы выиграть время, и именно в этот момент, глядя в окно, я вижу.

Такая, знаете, тоненькая оранжевая полоска, что летит откуда-то с горизонта. Быстро-быстро. И я даже не успеваю подумать: "Что за хуйня?", как понимаю, что это за хуйня. А, ну да. Обычное дело. Среда, девять вечера. Самое время для кацапского огонька.

СУКАБЛЯДЬНАХУЙПИДАРАСЫ!!!!!!

Еще до того, как звук долетает до нас, я вижу яркий, белый вспышку где-то в районе промышленной зоны. Лампа над головой моргает раз, второй, и гаснет нахуй. Все огни за окном – РРРАЗ!!! – и исчезают. Полная, абсолютная, египетская, блядь, тьма!!! А через секунду – густой, тяжелый, низкий звук "БУУУУУУХХХХХ!!!!!", от которого стекла в ее гигантском окне начинают мелко-мелко дрожать.

— Ааа!!! — Ариандра резко вскрикивает и дергается, хватая меня за руку. Ее пальцы холодные как лед.

Я сижу неподвижно. Я, бляха, даже пиццу не выпустила из рук. Ну вот что за хуесосы, а? Ну вот что за рукожопые хромосомные выродки?!!?!? По подстанции вьебали, сто процентов!!! Вот им что, нормально не живется?!!!?!? Нельзя просто так взять и сдохнуть всем вместе где-то у себя в болотах, не мешая нормальным людям есть пиццу и прикидываться анальными гуру?!?!?

— Маричко, что это? — ее голос дрожит, она вцепилась в мою руку так, будто я – ее последний спасательный круг. — Что это за звук?

Ей, конечно, похуй, что свет исчез. Она и так живет в темноте. Но этот звук... этот звук знаком всем. Я чувствую, как во мне борются два желания: первое – вылезти на подоконник и орать проклятия в сторону россии, пока не сорву голос, и второе – как-то успокоить эту бедолагу.

— Да не сцы, киска, — говорю я максимально спокойным, но полным ненависти голосом. — То просто русня. Салют неудачный запустили. Они всегда так хуево фейерверки делают, что вся электрика в городе ложится. Обычные криворукие долбоёбы. Не бойся.

Она не отпускает моей руки, но дышать начинает немного ровнее.

— Света... нет?

— Нет, блядь, — констатирую я факт, вглядываясь в темноту, в которой не видно абсолютно, сука, ни-че-го. — Теперь мы с тобой, солнышко, в одинаковых условиях. Только у тебя, в отличие от меня, еще и пицца осталась. Потому что я свою от неожиданности, кажется, на пол уронила.

И тут я понимаю всю глубину пиздеца. Я, блядь, в ловушке. В полной темноте, на последнем этаже, в пентхаусе со слепой девочкой, которая считает меня своей интернет-любимой со специфическими хобби. И единственный ориентир в этом грёбанном черном лабиринте — это ее холодная рука на моем запястье и еле слышный запах сыра "Дорблю" из коробки. Это будет длинная ночка. Пиздец, как длинно.

Вот сижу я, как та дуреха, в полной, сука, сраке света!!!! Не просто темнота, а будто кто-то вылил ведро смолы тебе прямо в глазные яблоки!!! Абсолютный, курва, вакуум!!!! И тишина... ооооо, тишина – это отдельный вид пиздеца!!!! Сначала даже не замечаешь. Ну, взрыв стих, стекла перестали дрожать. Но потом... потом ты понимаешь, что не слышишь ни-че-го!!! Вообще, блядь!!!! Нет привычного гудения города за окном, нет соседей, которые ругаются за стенкой, нет, сука, даже гула холодильника, потому что он тоже решил, что с него хватит на сегодня!!!! Только мое дыхание – нервное, прерывистое, как у загнанной кобылы, и ее – тише, но такое же перепуганное. И еще стук... ту-дум, ту-дум, ту-дум... Бляха-муха, это что, сердца?!!?!? Я слышу, как бьется ее сердце!!!! И свое тоже!!!! Это же какой-то сюр, сука, кино Дэвида Линча с бюджетом в цену одной пиццы!!!!!

Ее пальцы все еще сжимают мое запястье с силой гидравлического пресса. Я чувствую каждый ее нервный пульс.

— Маричко... — шепчет она в эту бархатную черноту, и ее шепот кажется оглушительным, как выстрел. — Мне... мне страшно. Тут так... тихо.

А мне, блядь, не страшно?!!?!? Мне тоже страшно!!!! Мне страшно, что эта тишина вдруг закончится и в дверь начнет скрестись какая-то неизвестная хуйня!!!! Или что сейчас Ариандра поймет, что моя рука – не нежная ручка фетишистки Марички, а грубая, рабочая лапа курьера, которая двадцать раз в день крутит ручку газа на раздолбанном скутере!!!!!

— Это... это из-за давления, — выдаю я очередную гениальную чушь, потому что что еще я могу сказать?!! — Когда происходит... э-э-э... электрическая аномалия, то меняется атмосферное давление! И все звуковые волны... они... ну, короче, они временно перестают колебаться! Это норма, так всегда после руснявых фейерверков бывает!!!! Научный факт!

Я сама в ахуе от своей лжи. Какой, в сраку, научный факт? Я в школе по физике еле "тройку" имела, потому что показывала физику сиськи, а он потом всю ночь накручивал себе баллы, ставя мне их. Но, кажется, это работает! Ее пальцы немного расслабляются.

— Правда?.. — она звучит как ребенок, которому рассказали, что бабайки не существует.

— Конечно! — я начинаю входить в раж. — Даже... даже сердца стучат громче, потому что вакуум! В вакууме же звук лучше распространяется! Точнее, вибрация!!! Вот мы и слышим вибрацию сердечных мышц!

Кого я пытаюсь наебать? Саму себя? Вокруг такая чернота, что я начинаю видеть какие-то цветные пятна перед глазами. Какие-то фиолетовые круги, зеленые вспышки... это что, глюки начинаются?!!!? Или это русня в ту ракету еще и ЛСД, блядь, напихала для усиления эффекта?!?!?!

И тут... из темноты... из абсолютного нихуя... раздается еле слышное... "Мяу".

Я подпрыгиваю на месте так, что у меня хрустит что-то в колене!!!!! БЛЯЯЯЯЯТЬ!!!!!!!!! Ариандра тоже вскрикивает и прижимается ко мне всем телом, трясется, как осиновый лист!!!!

— М-м-маричко... что э-это? — лепечет она мне в плечо.

Кот, блядь!!!! У НЕЕ ДОМА КОТ!!!!!!! Ты могла, сука, раньше сказать, что тут есть еще одно живое, дышащее существо, которое крадется в темноте и неожиданно издает звуки, от которых можно обосраться, как после недельной диареи?!!?!?

— То... то наш... астральный тотем! — выдаю я, чувствуя, как пот стекает у меня по спине. — Он появляется только в моменты полной тишины и темноты, чтобы защитить нас... и наши... эммм... анусы... от... злых духов!

Она замолкает, кажется, переваривая эту порцию эпического пиздежа. Я чувствую, как об мою ногу трется что-то теплое и пушистое. Ну, слава богу. Хоть одна нормальная душа в этом сумасшедшем доме.

— Он... теплый, — шепчет Ариандра.

— Потому что он питается энергией космоса! — не останавливаюсь я. — Сейчас он нас подзарядит немного, и станет не так страшно! Главное – не паниковать. Паника... она... она стягивает.

— Стягивает?

— Да, — подтверждаю я с максимальной серьезностью. — Анальный портал. Паника его закрывает. А нам это сейчас совсем не нужно, правда?

Молчание. И снова "Мяу", но теперь уже уверенное, требовательное.

— Кажется... кажется, он голодный, — тихо говорит Ариандра.

— Это потому, что он потратил много космической энергии, чтобы нас найти в этой аномальной зоне! Ему нужна подзарядка! Наверное, пиццей...

В этой абсолютной тишине и темноте я, опираясь на звуки дыхания, собственное чутье и направление кошачьего мурлыканья, начинаю ползти на четвереньках по полу, ища потерянную коробку "Четыре сыра". Чувствую себя, блядь, героиней фильма ужасов... комедийного фильма ужасов. И где-то впереди я слышу, как поползла и Ариандра, ведомая звуками своего пушистого астрального защитника. Картина, наверное, та еще: две девки в вечерних платьях раком ползут по полу в темноте на запах пиццы и кошачий крик. А над городом – тишина и ночь без огней. Абсурд. Но, блядь, страшно весело.

Ну все, к черту ту пиццу. И кота-проводника – тоже к черту. Я, блядь, не для того родилась и пережила пубертат, чтобы в вечернем платье на четвереньках ползать по темной хате за каким-то шерстяным хулиганом, который вместо священного сырного артефакта привел нас к холодной бетонной стене. Я чувствую эту стену ладонью – шершавую, неприветливую. Заебись. Приплыли.

— Маричко? — шепчет Ариандра где-то рядом. — Кажется... это тупик. Наверное, портал закрыт для нас сегодня.

"Портал, блядь, у меня в сраке сейчас откроется от такого сюрреализма!!!" — думаю я, а вслух говорю с максимальной заботой:

— Астральный тотем просто устал, киска. Давай оставим его медитировать у стены. А у меня к тебе деловое, сука, экзистенциальное вопрос. У тебя есть что-то выпить? Потому что моя энергия растяжения ануса, знаешь, требует жидкого катализатора. Водка, коньяк, самогон бабы Гали... я неприхотливая.

Чувствую, как она улыбается в темноте. Ее дыхание становится ближе.

— У меня есть вино. Красное. В холодильнике.

ВИНО!!!! ЭТО, БЛЯДЬ, УЖЕ ЧТО-ТО!!!!!! Это уже лучик надежды в этом черном царстве абсурда!!!

— Отлично! — говорю я, нащупывая ее руку и поднимаясь с колен. Пайетки на моей выпускной тряпке больно впились в кожу, сука. — Веди меня, моя Тезея. Где твой клятый холодильник? Я готова биться с любым Минотавром за бокал полусладкого!

— Просто прямо, — отвечает она, уверенно сжимая мою ладонь. — Держись за меня.

И мы идем. Вперед. В нихуя. Она, как единственная, кто реально ориентируется в этом пространстве, идет первой. Я, как слепой щенок, держусь за ее руку. Шаг. Два. Три. Слышу, как под ее босыми ногами еле поскрипывает паркет. Под моими туфлями – тишина, потому что подошва резиновая. Пять. Десять. Двадцать шагов. Мозг, привыкший к стандартным размерам квартир-хрущевок и изредка офисных коридоров, начинает посылать мне тревожные сигналы. Мы идем уже секунд тридцать. Вперед. В темноту. И ни во что, сука, не упираемся!

— Эммм... Ариандра? — осторожно спрашиваю я. — У тебя что, квартира-вагон? Мы точно не вышли по ошибке на взлетно-посадочную полосу аэропорта "Борисполь"?

— Нет, что ты, Маричко. Еще немного, — ее голос спокойный, как у буддийского монаха. — Я чувствую его прохладу.

КАКУЮ, В СРАКЕ, ПРОХЛАДУ?!!?!? Мы уже прошли метров пятнадцать, не меньше!!! Тут должна была быть не просто стена, тут должна была быть уже соседний дом, блядь!!!!! Вокруг нас абсолютная чернота, ни стен, ни потолка, ничего!!!! Только бесконечный пол под ногами и ее рука в моей руке!!!!! Мне становится реально стрёмно!!!!! Это не просто отключение света, это какая-то хуйня с измерениями!!! Может, та ракета руснявская была не простой, а квантовой?!!?!? И она не просто разъебала подстанцию, а и сломала пространство и время в радиусе пяти километров?!!?!? И мы сейчас идем по четвертому измерению в направлении вечности и холодного вина?!!?

Пятьдесят шагов. ШЕСТЬДЕСЯТ!!!!! Я перестаю дышать!!!! Я слышу, как мое сердце колотится, словно перфоратор!!!

— ТЫ УВЕРЕНА, ЧТО МЫ НЕ В АД ИДЕМ?!!?! — срываюсь я на крик, потому что мои нервы уже похожи на растянутый и порванный презерватив.

Мы останавливаемся. Тишина. Густая и тяжелая. Я чувствую ее дыхание на своем лице.

— Ад? — удивленно переспрашивает она. — Нет, Маричко. Холодильник. Я же говорила. Просто... прямо.

И она делает еще один шаг вперед, таща меня за собой в эту бесконечную, сука, черную пустоту. А мне кажется, что ее рука становится холоднее, и откуда-то впереди действительно тянет холодом. Но это ли холод от холодильника... или от чего-то совсем другого... я уже, блядь, не уверена ни в чем.

Кроме нас и нашей неуемной ходьбы, не существует, блядь, ничего! Пятнадцать минут, КАРЛ!!!!! Пятнадцать!!! минут!!! Мы идем, сука, по ровной поверхности в абсолютной темноте и тишине!!!! Я уже потеряла счет шагам. Сначала я считала, потом пыталась петь про себя "Ой в лугу красная калина", чтобы не сойти с ума, а теперь я просто плетусь, как привязанный к ее руке привидение. Мои ноги налились свинцом, а дешевые туфли для выпускного, кажется, уже превратились в испанские сапоги и жестоко мстят мне за этот вечер.

Какую, нахуй, пиццу я везла?! Какое БДСМ, какие пенсионеры?! Мне кажется, это было в другой жизни, до того, как пространство растворилось, а время стало похожим на жвачку, которую кто-то бесконечно тянет! Я даже не уверена, еще ли нахожусь в вертикальном положении. Может, мы давно лежим на полу и это все просто предсмертная агония моего воспаленного мозга?!

— Маричко... — вдруг шепчет Ариандра, и в ее голосе, впервые за этот наш бесконечный марафон, появляются нотки сомнения. — Это... странно.

ДА НУ НАХУЙ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО?!??! ТЫ НАЧАЛА ЧТО-ТО ПОДОЗРЕВАТЬ, МОЯ ТЫ ЗВЕЗДОЧКА НЕЗРЯЧАЯ??!?!!? Я еле сдерживаю истерический смешок, который булькает где-то у меня в горле.

— Ты... ты так считаешь? — выдаю я, пытаясь не звучать как Джокер, сбежавший из Аркхэма.

— Да, — подтверждает она, ее шаги замедляются. — Даже если я забыла закрыть дверь на балкон... и мы идем по балкону... он не может быть таким длинным. Мы должны были уже или во что-то упереться, или... упасть.

Охуенная перспектива, ничего не скажешь!!!!

— Возможно... возможно, это не мы идем... а квартира движется ВОКРУГ нас? — с надеждой предполагаю я. — Ты же говорила, что твой астральный кот питается космической энергией! Может, он перепил этой энергии после руснявого фейерверка и теперь крутит весь дом, как центрифугу?!?!?

Ариандра снова замолкает на несколько секунд. Наверное, оценивает уровень моего "мариччиного" безумия.

— Ты знаешь... — начинает она снова тихо, почти интимно, ее голос снова теплеет, словно она нашла для себя какое-то логическое объяснение. — Когда ты писала об анальном фистинге... ты говорила, что ощущение очень похоже. Словно ты проваливаешься в теплую, бесконечную пустоту. И нет ни стен, ни времени... только ты... и рука внутри тебя. Это... это так?

БЛЯЯЯЯЯЯТЬ!!!!! Я аж остановилась и закашлялась!!!!! НУ НАШЛА ВРЕМЯ, СУКА, ДЛЯ ТАКИХ РАЗГОВОРОВ!!!!! Мы тут блуждаем в неевклидовом пространстве, на пороге потери сознания от страха и усталости, а она, видите ли, про анальный фистинг вспомнила!!!! Эта Маричка была не просто пиздоболкой, она была, блядь, гениальной поэтессой перверсий!!!!

Но я же теперь Маричка. Надо держать марку.

— Да, — торжественно и с придыханием произношу я, словно делюсь священным знанием. — Один в один. Теплая. Бесконечная. Пустота.

— И... и что ты чувствовала... когда рука проходила полностью? — допытывается она с дрожащим от любопытства голосом. — Это было... как портал?

— Как пять порталов сразу! — не останавливаюсь я. — И не только рука! Как-то я засунула туда целую курицу-гриль!!!! Горячую!!!! Знаешь, какое это было космическое сияние?!?!? С сырным соусом, кстати. Четыре сыра.

Ее рука вздрагивает в моей руке. Молчание. Даже я понимаю, что, кажется, немного перегнула палку. Наверное, даже для продвинутой извращенки Марички курица-гриль в жопе – это уже слишком.

— И... кирпич, — добавляю я тихо, чтобы хоть как-то спасти ситуацию. — Силикатный. Белый. Тоже однажды... пихала. Расширяла, так сказать, мировоззрение. И пространство. Может, именно из-за этого мы сейчас тут и блуждаем! Это остаточное эхо моих анальных экспериментов!

Снова тишина. А потом я слышу, как она еле слышно... хмыкает. А потом смеется. Тихо, мелодично.

— Ты такая забавная, Маричко. Курица-гриль... Какая же ты все-таки выдумщица.

Фуууух, блядь, пронесло!!! Я тоже начинаю хихикать. Сначала нервно, а потом все сильнее и сильнее, пока мы обе не ржем, как две сумасшедшие, стоя посреди абсолютной темноты бесконечного, бляха-муха, коридора. И в этом смехе уже нет страха. Только чистый, дистиллированный, концентрированный абсурд.

Наш смех, что катился эхом по этой черной бесконечности, наконец затих. И снова эта клятая тишина, только теперь она стала будто еще гуще, еще более интимной. Я чувствую ее дыхание, такое близкое, что кожу покалывает. Какие, бляха, холодильники, какое вино. Мы забыли, куда шли и зачем. Существуют только две точки в этом вакууме — я и она.

— Маричко... — шепчет она, и в ее голосе такая, курва, смесь детского любопытства и взрослой похотливости, что у меня волосы на руках дыбом встают. — А... когда ты говорила о курице-гриль... и кирпиче... Ты не шутила, так?

"БЛЯДЬ!!!!!" — вопит мой внутренний голос, срываясь на ультразвук. "Я, СУКА, ПРОСТО СПАСАЛА СИТУАЦИЮ, ЧТОБЫ НЕ КАЗАТЬСЯ ЕБНУТОЙ ИМИТАТОРШЕЙ!!!!!!! Я ШУТИЛА, КУРВА, ШУТИЛА!!!!!"

А вслух, тем же сладким, с придыханием, голосом фальшивой Марички, я отвечаю:

— В таких вещах не шутят, киска. Это мой путь... путь к абсолютному расширению.

— Я... я хочу проверить.

Слово "проверить" повисло в воздухе, как топор над головой обреченного. Проверить ЧТО, блядь?! Мои знания по квантовой физике или правдивость моих анальных баек?! Я думаю, ответ очевиден. Мои яичники сжались до размера изюмин от ужаса. Она хочет полезть мне в жопу. Слепая девочка в темноте бесконечного коридора хочет полезть мне, бедной доставщице пиццы, в жопу, потому что я напиздела ей про свой опыт анального альпинизма! ЭТО. БЛЯДЬ. ФИНИШ. Я в ловушке. В ловушке собственной лжи, которую я слепила на ходу, чтобы ее не разочаровывать. Гениально, Роксолана. Просто, бляха, гениально.

Молчать — значит спалиться. Отказать — значит разбить ей сердце и тоже спалиться. Выход один. Отдать свою девственную (ну, почти) жопу на растерзание любопытной исследовательнице.

— Только... будь осторожной, — выдаю я. — Там сейчас... повышенная космическая активность. Может ударить током. От удовольствия.

Я слышу тихий, счастливый выдох. Я — жалкая, лживая курва, но я сделала эту девочку счастливой. Хоть и ценой собственной жопы. Я неуклюже опускаюсь на четвереньки, чувствуя, как дурацкие пайетки на платье царапают мои колени. Приподнимаю жопу так, словно выставляю на ярмарке лучший тыкву. Господи, я выгляжу, как пес, что какает. Хорошо, что она не видит. Хорошо, что никто не видит. Только я знаю, какое я посмешище.

И тут я слышу этот звук. "ПЛЮХ". Мокрый, сочный звук, от которого мои нутрощи переворачиваются. ЭТО. ОНА. ЧТО. ПЛЮНУЛА. НА. РУКУ?!?!? ВМЕСТО ЛУБРИКАНТА?!? А-А-А-А-А-А!!!! СВЯТАЯ ДЖАВЕЛИНА, ЭТО НЕУЖЕЛИ XXI ВЕК?!?!? КАКОЙ АНАЛЬНЫЙ ФИСТИНГ, КАКАЯ РОМАНТИКА?!?!? ЭТО СУРОВЫЙ, ДЕРЕВЕНСКИЙ БДСМ!!!!!!!

Холодная, еле влажная от слюны ладонь ложится мне на поясницу, и я вздрагиваю, как от удара кнутом. "ЕСЛИ В НОГТЯХ ГРЯЗЬ, Я ЕЕ УБЬЮ!!!!!" — проносится в голове. Пальцы медленно ползут вниз, изучая каждый позвонок... спускаясь все ниже... к самой вратам ада. Вот ее палец останавливается, еле касаясь самого центра моего вселенной.

— Готова... открыть портал? — шепчет она, и я чувствую ее горячее дыхание на своей коже.

"НЕТ!!!! НЕТ, БЛЯДЬ, НЕ ГОТОВА, ЗАБЕРИ СВОИ РУКИ, ВЕДЬМА СЛЕПАЯ, Я ХОЧУ ДОМОЙ К МАМЕ!!!!"

— Всегда... готова... — стону я.

И палец входит. Не то чтобы туда никогда ничего не входило, но это... это так... буднично и так страшно!!! Острый ноготь царапает нежную кожу изнутри!!! БОЛЬ!!!! РЕЗКАЯ, КАК СЕРПОМ ПО ЯЙЦАМ!!!! Я хочу закричать во весь голос: "АЙ, БЛЯДЬ, ТЫ ЧТО, СУКА, ДЕЛАЕШ?!?!? ПОСТРИГИ НОГТИ, ИДИОТКА!!!!!!", но вместо этого из моего рта вырывается длинный, дрожащий стон, который должен был символизировать начало экстатического транса.

— О-о-о-о-охххххх... — стону я, вцепившись пальцами в пол. — Так... т-ты чувствуешь... энергию...?

К первому пальцу добавляется второй. ОН ЕГО ТУДА ЗАПИХИВАЕТ СИЛОЙ!!!!!! У меня сейчас глаза из орбит вылезут и покатятся по этому бесконечному коридору!!! БОЛЬНО!!!! БОЛЬНО, КАК СУКИ!!!!!!! Мне кажется, меня сейчас разорвет на куски, на тысячу маленьких роксолан!!!!

— Да... о-о-о... чувствую... оно такое... упругое, — констатирует она с любопытством ученого. — А ты говорила — курица-гриль... Я бы не рискнула...

"А Я, БЛЯДЬ, НЕ РИСКОВАЛА!!!!! Я НАПИЗДЕЛА!!!!!!" — кричит моя душа, а тело изгибается и вздрагивает, имитируя пик наслаждения.

— Оно... оно сжимается... после каждого кирпича... а-а-а-а-а... глубже... прошуууу... глубже...

Я САМА В ШОКЕ ОТ ТОГО, ЧТО Я ВЕРЗУ!!! ПРОШУ ГЛУБЖЕ?!? Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНА ЗАБРАЛА СВОИ КЛЯ... (truncated 26422 characters)...ть как у заговорщика. — А что... если это не конец света?

— Не конец? — в ее голосе разочарование. Ей, кажется, уже понравилась идея стать верховной жрицей.

— Нет. И не начало. Что... если это ДРУГОЙ мир?

Пауза. Я даю ей время переварить.

— Другой? — переспрашивает она осторожно, словно боится спугнуть эту мысль.

— Да! Ты же говорила, та руснявская ракета могла что-то активировать! А что, как она активировала не конец, а... переход?!!?! Что, как она пробила дыру между вселенными?! И мы, в момент взрыва и исчезновения света, просто... провалились сюда!

Я слышу ее резкий, короткий вдох. Идея, похоже, пришлась по душе.

— Как... как Алиса в кроличью нору! — восклицает она, и я чувствую, как она аж подпрыгнула от восторга.

— Точнехонько! Только наша кроличья нора, сука, немного затянулась и выглядит как бесконечный коридор! И мы сейчас не в нашей квартире в нашем городе, а в каком-то, бляха-муха, параллельном измерении! Тут, возможно, совсем другие законы физики!

Теория была настолько же абсурдной, насколько и прекрасной. Она объясняла все! И бесконечный коридор! И исчезновение звуков! И даже тот факт, что нитка, блядь, просто исчезла! Возможно, в этом вселенной нитки существуют лишь десять минут, а потом растворяются в воздухе! Или их съедают невидимые межпространственные черви!

— Тогда... тогда это значит... — начинает она дрожащим от восторга голосом.

— Это значит, что тут все может быть другим! — подхватываю я, входя в раж. — Возможно, тут люди не ходят, а летают! Или общаются с помощью телепатии! Может, тут еда не нужна, а все питаются космической энергией через... через уши!

— А анальные порталы... тут работают? — с самым важным вопросом в мире обращается она.

— Тут... тут, наверное, все тело — это один сплошной анальный портал! — торжественно заявляю я. — Нам не надо искать конкретный вход! Мы можем вводить кирпич... куда угодно! В локоть, например! Или в пятку! Представляешь, какие перспективы открываются для наших исследований?!!?!!

Мы стоим, снова охваченные безумным энтузиазмом первооткрывателей. Две современные Колумбины, что открыли не Америку, а, бляха-муха, какой-то странный коридорный мир без законов и логики. Доказательств нашей теории не было. Ни одного. Нуль. Только ее слепота, моя фантазия и бесконечная темнота вокруг. Но это были лучшие доказательства в мире.

— Мы должны исследовать этот мир! — говорит она решительно. — Надо идти вперед. И быть готовыми ко всему.

— Да, — подтверждаю я, чувствуя новый прилив сил. — Нас ничто не остановит. Даже если из-за поворота сейчас выйдет фиолетовый слон на роликах и предложит нам сыграть в шахматы холодцом. Мы скажем: "Да, блядь! А потом ты засунешь нам его в уши!"

И мы пошли. Не искать ванну или холодильник. А просто идти. Вперед. В глубины нового, странного, абсолютно беспочвенного, но такого многообещающего вселенной. Потому что когда ты не видишь нихуя, ты можешь представить себе абсолютно все.

Энтузиазм "исследовательниц параллельных миров" исчерпался примерно на сотом шаге, когда мы не встретили ни фиолетовых слонов, ни межпространственных червей. Мы встретили все то же самое – нихуя. Такая же гладкая пол, такая же густая темнота, такая же всепоглощающая тишина. Даже самая гениальная теория нуждается хоть в каком-то, блядь, подтверждении, а тут – полный ноль. Вселенная молчала.

И в этой гнетущей тишине в моей голове, как сорняк на огороде, проросла новая идея. Такая же абсурдная, но какая-то... более научная. Более космическая. Я резко остановилась, и Ариандра чуть не врезалась в меня.

— Стой! — скомандовала я.

— Что? Что такое, Маричко? Новый портал? Флуктуация пространства? Ты видишь фиолетовый цвет?

— Нет, — произнесла я серьезно. — Все намного... хуже. И лучше одновременно.

"О БОЖЕ, НЕ ТОЛЬКО МЫЛОМ, ОНА СЕЙЧАС ПРЕДЛОЖИТ ЕЙ ЗАПИХНУТЬ МЕЖПЛАНЕТНУЮ СТАНЦИЮ!!!" - наверное подумала она.

— Я думаю... мы ошибались, — продолжала я, напуская на себя вид ученого, стоящего на пороге великого открытия. — Ракета тут ни при чем. То есть, русня, конечно, пидары, это аксиома, которая не требует доказательств. Но возможно, взрыв ракеты и наше попадание сюда — это просто совпадение. Два независимых, не связанных между собой явления.

— Не связанных? — удивленно переспросила Ариандра. — Но ведь... свет исчез именно тогда...

— Это нас и сбило с толку! — воскликнула я, хлопнув себя по бедру. — Мы привязались к самому простому объяснению! А что, как... как в тот самый момент, когда ракета попала в подстанцию, рядом с нашим домом, на расстоянии нескольких метров, просто... открылась микроскопическая черная дыра?!!?!?

Тишина. Даже сверчки, если бы они тут были, замолкли бы от такого заявления.

— Черная... дыра? — еле слышно выдохнула она.

— Да! Спонтанная, бляха-муха, квантовая аномалия! Она образовалась на одну триллионную секунды, ровно для того, чтобы нас засосать!!! Засосать в себя! Как спагетти! И выкинуть... где-то тут! Внутри сингулярности!!!!

Моя теория была прекрасной. Не было ни одного доказательства ее правдивости, но, сука, и ни одного доказательства, что она неправдива!!! Все сходится! Нет света, потому что свет не может покинуть черную дыру! Нет звука, потому что звук — это колебания материи, а тут вся материя сжата в одну точку! Нет конца коридору, потому что пространство и время тут искривлены до неузнаваемости! Мы, блядь, в сердце космоса! Мы — в самом загадочном объекте Вселенной!

— То мы... внутри звезды, которая умерла? — спросила Ариандра голосом, полным священного трепета.

— Мы в том месте, где умирают сами законы физики! — пафосно заявила я. — Время для нас может идти иначе! Возможно, пока мы тут гуляем, на Земле прошли уже тысячи лет! Или, наоборот, всего несколько секунд!

Я почувствовала, как ее рука дрожит от восторга.

— То есть... это круче, чем параллельный мир?

— КРУЧЕ?!?!? — я аж закричала от возмущения. — ЭТО, БЛЯДЬ, АБСОЛЮТНО ДРУГОЙ УРОВЕНЬ!!!! Это не просто другая комната! Это другое измерение существования! Нас... нас растянуло на атомы и собрало заново! Мы теперь не просто люди, мы... мы кусочки космической энергии, что блуждают в вечности!

Я замерла, прислушиваясь к ее реакции.

— Если мы — просто энергия... — начала она медленно. — Тогда... наше тело — это иллюзия?

— Да! — воскликнула я, еще не зная, куда она клонит, но уже соглашаясь.

— Тогда и твой анальный портал — это тоже иллюзия?

— Да! — радостно подтвердила я. "СЛАВА БОГУ, ОНА ПОНЯЛА!!!"

— Жаль, — тихо вздохнула она. — А я так хотела посмотреть на искры от перламутрового мыла... Но, наверное, в сингулярности оно бы не искрило. Другие законы оптики...

И в этот момент я поняла. Неважно, в каком мы вселенной, в каком измерении, или даже внутри какой, нахуй, черной дыры. Все ее мысли все равно будут возвращаться к моей многострадальной жопе. Она — как константа в этом хаосе. Стабильная. Непоколебимая. Моя личная черная дыра, что поглощает любую теорию, оставляя только похоть и извращения. И, знаете что? Это было даже как-то успокаивающе.

"Другие законы оптики..." — эти слова застряли в моей голове, как кусок недожеванного хлеба. Я стояла, охваченная величием собственной космологической теории, чувствуя себя почти Ньютоном, которому на голову упала не просто кирпич, а целая черная дыра. Я, кусок космической энергии, она, кусок космической энергии... Все иллюзия, все тлен...

Но Ариандра, похоже, завершила свои размышления о неудачной попытке устроить фейерверк в сингулярности и перешла на новый уровень.

— Маричко... — вдруг снова начала она тем своим медовым голосом, от которого у меня по спине бегут мурашки размером с таракана. — Я тут подумала... пока мы блуждаем в этой черной дыре, где время и пространство не имеют значения...

"О, НЕТ... ТОЛЬКО НЕ СНОВА!!!"

— Помнишь, — продолжала она, и я почувствовала, как она повернулась ко мне ближе, — ты в одном из последних писем писала... что ты уже столько рассказывала о своих порталах... но ты очень хочешь... исследовать мои.

КРОВЬ, БЛЯДЬ, ПРИЛИЛА К МОЕМУ ЛИЦУ!!!! КАКАЯ Я, В СРАКУ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬНИЦА?!?!? Я ЕДВА-ЕДВА ПЕРЕЖИЛА ЭКСПЕРИМЕНТЫ НАД СОБОЙ, КУДА МНЕ ЕЩЕ И ДРУГИЕ ГЛУБИНЫ ПОЗНАВАТЬ?!?!? ЭТА МАРИЧКА... эта сука... эта подлая, гениальная, бесовская интриганка... она не просто рассказывала, она еще и, видите ли, напрашивалась!!! Подготовила, так сказать, почву!

Мой мозг лихорадило. Что делать?! Что, в черта, делать?! Если я откажусь, вся моя легенда о бесстрашной исследовательнице космических глубин, способной голыми руками управлять черными дырами, лопнет, как мыльный пузырь после встречи с хозяйственным мылом!!!! Я буду просто жалкой вруньей! Но если я соглашусь... А ЧТО, СОБСТВЕННО, ЕСЛИ Я СОГЛАШУСЬ?!?!? Я же нихуя не вижу!!! Это будет как пытаться сделать операцию на мозге в боксерских перчатках!!! На ощупь!!!!

Но выбора у меня не было. Звание верховной жрицы анального культа просто так не дается. Его надо заслужить. Потом... и пальцами.

Я сделала глубокий вдох, наполняя легкие несуществующим воздухом сингулярности.

— Помню... — мой голос звучал глубоко и с легкой хрипотцой, как у старого капитана, смотрящего на бескрайний океан. — Как я могу такое забыть, Ариандра? Это... это должно было стать кульминацией наших теоретических исследований. Переходом от теории к практике. Моментом, когда два вселенных... наконец, прикоснутся друг к другу.

Ее рука вздрогнула от еле сдерживаемого восторга.

— Ты писала... "я хочу почувствовать твои стенки пальчиками"... — прошептала она, будто цитировала священный текст. — "Я хочу понять, какая у тебя глубина. И есть ли у тебя внутри... искры".

"ИСКРЫ, БЛЯДЬ!!!!!" — я еле не закричала вслух. Она что, бляха-муха, съела то перламутровое мыло, пока я не видела?!?!? ОТКУДА В ЖОПЕ МОГУТ БЫТЬ ИСКРЫ?!?!? Разве что от короткого замыкания в моем мозге!!!!

— Искры... есть в каждом из нас, киска, — философски заявила я, входя в образ мудрой наставницы. — Их просто надо... найти. Разбудить. Добыть из глубин...

Я замолчала, потому что поняла, что начинаю говорить, как тот дед из клуба "Последний Вздох".

Она поняла все без слов. Я почувствовала, как она начала разворачиваться, и через миг я уже смотрела (если так можно сказать в абсолютной темноте) в направлении ее спины. А потом она... она начала опускаться на четвереньки. Я слышала шорох ее платья, тихое сопение...

И я стояла. Как болван. В абсолютной темноте. В черной дыре. А передо мной... готовили к исследованию портал в другой вселенной. И теперь уже мне... надо было пихать туда пальцы. На ощупь. Без света. Без инструкции. С одной лишь надеждой, что хотя бы ее жопа не будет извергать проклятия и не потребует ввести в нее промышленный вентилятор. Это будет тяжелая ночь. Или вечность. Кто знает этих физиков...

Окей. Вот он, момент истины. Момент, когда я, Роксолана-самозванка, должна превратиться в Маричку-исследовательницу. Я глубоко вдыхаю (уже в который раз за эту вечность), сажусь на корточки, чтобы не потерять равновесие и не упасть мордой в эту черную бездну. Все на ощупь. Все, блядь, на ощупь. Моя рука осторожно, как сапер на минном поле, движется вперед, пока не находит мягкую, теплую ткань ее платья. Есть контакт.

Теперь — самое сложное. Найти "объект исследования". Я начинаю водить ладонью, пытаясь сориентироваться. Ягодицы... да, вот они, две. Упругие, гладкие... Да, Роксолана, не отвлекайся, сука, ты ученый, а не извращенка! Ты должна найти центр. Эпицентр. Ноль, с которого все начинается. Я нахожу ложбинку между ягодицами и осторожно, выставив вперед указательный палец, как копье, начинаю двигаться вниз.

Вот оно. Что-то мягкое. Влажнее, чем все вокруг. Отверстие. ПОРТАЛ!!! Бинго!!!! Я, блядь, гений ориентирования в темноте!!!

"Настал твой час, моя космическая жрица!" — думаю я, слюнявя свои пальцы, как это делала она (а хули, традиция есть традиция!), и решительно, но нежно, ввожу два пальца... внутрь.

В ту же миг оттуда, изнутри, вырывается тихий, удивленный вскрик:

— Ой!

А потом ее голос, полный непонятной для меня нотки... веселья?

— Маричко... это... это не тот портал. Это, так сказать, парадный вход. А нам надо к черному ходу. Он немного выше.

БЛЯЯЯЯЯЯТЬ!!!!! Я, курва, промазала!!!! Я залезла не в ту дыру!!!! Я, великая исследовательница анальных глубин, великий знаток географии чужих жоп, спутала, блядь, пизду с жопой!!!!! КАКОЙ ПОЗОР!!!!! Какой, в сраку, позор для всей нашей будущей цивилизации!!!!! Это словно Колумб, который искал Индию, а нашел Америку, только в сто раз более унизительно!!!!!

Мои щеки пылают, как доменная печь. Я мгновенно выдергиваю пальцы, словно коснулась раскаленного утюга. Слава богу, слава черной дыре, что она не видит моего красного, как помидор, ебала!!!!!

— Я... я проверяла... периметр, — быстро нахожусь я, пытаясь спасти остатки своей репутации. — Надо же сначала изучить... соседние галактики... перед тем, как погружаться в центральную черную дыру. Безопасность превыше всего!

— Ааа... разумно, — доверчиво соглашается она.

ФУУУУУХ, пронесло!!! Я вытираю свои "исследовательские" пальцы об собственное платье. Вторая попытка. На этот раз – более тщательно. "Немного выше", говоришь? Окей. Я снова нахожу ту же ложбинку и осторожно, сантиметр за сантиметром, ползу пальцами вверх... Так... вот... кажется... да, оно. Такое маленькое, сжатое... будто ждет. Молитвенно стиснув зубы, я прицеливаюсь... и ввожу. На этот раз – точно туда.

Входит туго. Намного туже, чем было у меня. "Девочка явно не готовила свой портал к визиту курицы-гриль", — свысока думаю я, чувствуя себя опытным ветераном. Я медленно пропихиваю сначала один палец, потом второй. Ее тело напрягается... а потом...

— Оооооххххх.....

Из темноты доносится протяжный, низкий, вибрирующий стон. Такой искренний, такой... счастливый. Я чувствую, как мышцы внутри нее начинают сжиматься и расслабляться вокруг моих пальцев, словно пульсирующая медуза.

— Таааак.... — шепчет она. — Вот он.... настоящий... У тебя такие... такие уверенные пальчики, Маричко... сразу видно — профессионал... Оооо.... какая... какая у меня глубина...? Ты чувствуешь дно? Или... там бесконечность...?

Я медленно начинаю шевелить пальцами, исследуя ее внутренний мир, который, честно говоря, оказался не таким уж и безграничным. "Бесконечность, ага. Три с половиной сантиметра бесконечности", — цинично отмечает мой мозг.

— Там... там видно звезды... — торжественно провозглашаю я, продолжая деликатно шевелить пальцами.

— Ооооо... звезды..... я... я вижу их... я вижу... ооооххх.... да... исследуй меня... исследуй... глубже....

Ее стоны наполняют эту черную пустоту. И знаете что? Это было... неплохо. Намного лучше, чем когда пихали в меня. Стоять на раздаче оказалось приятнее, чем на приеме. Возможно... возможно, я все-таки рождена для того, чтобы быть верховной жрицей. Надо только купить себе карту человеческого тела. Чтобы больше не путать галактики.

Мои пальцы внутри нее, как двое слепых котят в черном бархатном мешочке. Они тыкаются в теплые, упругие стенки, пытаясь нащупать хоть какие-то ориентиры в этом живом лабиринте. Он действительно узкий. Такой... нетронутый, словно в него никогда не входило ничего большего за указательный палец проктолога во время медосмотра. Это одновременно и возбуждает, и заставляет чувствовать какую-то, блядь, ответственность! Я же, в ее глазах, Колумб, что открывает новые земли!

Я начинаю представлять себе это все. Как выглядит ее портал? Он розовый? Или красный? Или, учитывая ее любовь ко всему мистическому, он фиолетовый с золотыми прожилками, как аметист? Мои пальцы медленно кружат, пытаясь передать мне хоть какую-то информацию, а ее стоны становятся гуще, глубже, заполняя собой всю черную дыру. Она двигается в такт моим движениям, насаживаясь на мои пальцы, и я понимаю, что мне... мне это, курва, нравится! Я чувствую себя, как, блядь, дирижер, что управляет целым оркестром стонов и сокращений мышц!

И тут, на самом пике ее экстаза, когда она уже дышит, как загнанная лошадь, ее голос вдруг становится тихим, заговорщическим, полным новой порции похотливой ностальгии.

— Ооо... Маричко... — шепчет она, и ее горячее дыхание щекочет мою руку. — Я... я сейчас вспомнила... помнишь... твою самую любимую фантазию?

"САМУЮ ЛЮБИМУЮ, БЛЯДЬ?!?!?!" — мой мозг в панике начинает перебирать варианты. "ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ КРУЧЕ МЫЛЬНОЙ ОПЕРЫ В ЖОПЕ?! ЧТО?! КОЛЛЕКТИВНОЕ САМОСОЖЖЕНИЕ С ПОМОЩЬЮ КЛИЗМЫ С БЕНЗИНОМ?!!?!"

— Ту... про Лесю Украинку...

"ПРО КОГО, БЛЯДЬ??!?!?" Я на миг замираю, и мои пальцы перестают двигаться. Из темноты доносится разочарованное "мммм?". Я быстро возобновляю движение, не давая ей заподозрить мое полное, тотальное, абсолютное непонимание.

—. ..где она... наша доминатрикс, — продолжает Ариандра мечтательно. — В черном кожаном корсете, с кнутом... и со страпоном. Таким большим, черным. И она имеет нас обеих. Сначала меня, потом тебя. А потом вместе. И хлещет кнутом по жопе, и читает... читает "Contra spem spero!". Прямо во время... "Я на убогом сумном перелоге буду сеять барвистые цветы, буду сеять цветы на морозе, буду лить на них слезы горькие...". Оооххх... Ты такая... такая выдумщица, Маричко... так поэтично...

Я СТОЮ РАКОМ НАД ЕЕ ЖОПОЙ, С ДВУМЯ ПАЛЬЦАМИ В ЕЕ ЖОПЕ, В АБСОЛЮТНОЙ ТЕМНОТЕ ПОСРЕДИ НЕИЗВЕСТНОЙ ХУЙНИ, А ОНА МНЕ, БЛЯДЬ, РАССКАЗЫВАЕТ ПРО БДСМ-ВЕЧЕРИНКУ С ЛЕСЕЙ УКРАИНКОЙ СО СТРАПОНОМ!!!!!!! ЭТА МАРИЧКА, СУКА, НЕ ПРОСТО ИЗВРАЩЕНКА!!!! ОНА — НАЦИОНАЛЬНАЯ ГЕРОИНЯ!!! Она превратила классика украинской литературы в икону БДСМ! Это же, блядь, уровень! Это так охуенно, что у меня даже в жопе начало чесаться от восторга и уважения!!!!

Из моего горла вырывается хриплый, взволнованный смешок.

— Как... как я могу это забыть, киска? — шепчу я, и мои пальцы начинают двигаться быстрее, агрессивнее, пытаясь имитировать ритм стиха. — Это... это же основа моей философии! Без надежды... надеяться! Вводить в себя... и верить, что там, на морозе... расцветут... барвистые цветы... ААААААХХХ!!!!!

Я чувствую, как все ее тело напряглось, как струна. Она издает длинный, пронзительный, почти болезненный крик, который эхом прокатывается по нашему черному космосу. И внутри нее... мои пальцы чувствуют быструю, горячую пульсацию. Сильную. Кажется... я все-таки нашла ее искры. Или, по крайней мере, спровоцировала короткое замыкание. Леся Украинка, курва, знала, что делала. Как и эта несравненная, гениальная сука Маричка. И я, ее жалкая, но очень талантливая тень.

Ее крик, острый, как лезвие, разрезает тишину, и моя рука с пальцами внутри чувствует, как ее портал, ее черная дыра, ее маленькая, но такая чувствительная, бляха-муха, галактика начинает содрогаться, как во время землетрясения. Она вибрирует, пульсирует, сжимается вокруг моих пальцев так сильно, что я почти слышу "хрум-хрум". Это было... мощно. Очень, сука, мощно. Я, кажется, случайно нажала на кнопку "самоуничтожение", и оно ей понравилось!

Крик переходит в длинный, дрожащий выдох, похожий на звук воздушного шарика, из которого медленно выпускают воздух. Она обмякает, опускается животом на пол, а мои пальцы, выполнив свою героическую миссию, оказываются в ловушке — зажатые ее расслабленными, но все еще крепкими ягодицами. Она дышит тяжело, шумно, как человек, который только что пробежал марафон... или пережил визит Леси Украинки с кнутом.

Несколько минут мы лежим (я — на корточках, она — плашмя) в этой поворотной тишине. Тиши, в которой теперь звенит ее удовлетворение. Я осторожно вытаскиваю свои пальцы, теперь уже мокрые не от слюны, а от... ну, от соков космоса, скажем так. Вытираю их об свою несчастную платье, которая уже видела больше за этот вечер, чем я за всю жизнь.

Она глубоко, шумно вдыхает и выдыхает.

— Эххх, Маричко... — ее голос слабый, уставший, но такой, сука, счастливый. Словно она только что съела три килограмма самого вкусного в мире мороженого.

"ЧТО, БЛЯДЬ, ЕЩЕ?!?!?" — паникует мой мозг. "СЕЙЧАС ОНА ЗАХОЧЕТ, ЧТОБЫ Я СЪЕЛА ЕЕ НОГОТЬ, ПОТОМУ ЧТО 'ТЫ ПИСАЛА, ЧТО ЭТО КРУТО'?!?!"

— Я вспомнила... — продолжает она тем же мечтательным, расслабленным голосом. — Ты же... обещала мне борщ сварить.

Пауза.

БОРЩ, БЛЯДЬ?!?!?!

После Леси Украинки... после страпона... после анального оргазма... она вспомнила про БОРЩ?!

Мои брови, которых она, к счастью, не видит, взлетают куда-то к линии роста волос.

— Настоящий, — продолжает она, и я слышу, как она улыбается. — Украинский. Наваристый. Чтобы ложка стояла. Со сметаной. И с салом... таким, с прорезью... и с чесноком. И черный хлеб. Чтобы мы сели... и вместе ели. Прямо из одной миски.

Она снова глубоко вздохнула, и это вздох было полно такой тоски, такого светлого грусти за неосуществленной мечтой... что я еле не расплакалась. От смеха. Это было вершиной абсурда. Самой высокой точкой этого вечера. Выше БДСМ-пенсионеров и параллельных миров. Лучшая прелюдия к анальному фистингу – это, оказывается, обещание накормить борщом.

— Жаль... — с грустью добавила она. — Света нет. И мы тут... в черной дыре... и никакого борща...

Я, великая верховная жрица, владычица порталов и теперь уже — владычица ее анального оргазма, должна была ответить. И я ответила. Голосом, полным такой же безграничной мудрости, с которой я рассказывала о хозяйственном мыле.

— Киска, — торжественно начала я. — В нашей цивилизации... в нашем новом мире... мы будем варить борщ без огня. Мы будем варить его силой мысли. Мы возьмем идею свеклы... сублимируем сущность капусты... добавим квантовый экстракт картошки...

— И сало? — перебила она, в ее голосе брезжила надежда.

— И само понятие сала с абсолютной идеей чеснока! — не останавливаясь, продолжала я, чувствуя себя кулинарным божеством. — И мы будем есть его, Ариандра! Мы будем есть его вечно! Наши тела будут насыщаться не калориями, а чистой энергией борща! Это будет наш первый указ как верховных жриц! Обещаю тебе. Как только мы разберемся с этой черной дырой. Или как только в ней появится первая идеальная кастрюля.

Она счастливо, по-детски хмыкнула.

— Обещаешь?

— Обещаю. И знаешь что? — добавила я. — Для тебя... я даже научусь вводить чеснок... ректально. Чтобы борщ был сразу... с пикантной ноткой.

Ее счастливый, расслабленный смех эхом прокатился по нашей бесконечности. Мне показалось, или в этой черной дыре стало чуточку, совсем чуточку... светлее? Наверное, показалось. От голода. Потому что я теперь, курва, и сама захотела борща.

После наших величественных планов относительно ментального борща и ректального чеснока в черной дыре снова воцарилась тишина. Но на этот раз она была другой. Теплой. Расслабленной. Полной какого-то совместного, безумного счастья. Ариандра перевернулась на спину и лежала где-то рядом. Я слышала ее спокойное, ровное дыхание. Сама я все еще сидела, как японский монах, пытаясь привести в порядок свои мысли, которые после обещания сварить борщ окончательно превратились в салат "оливье".

И вдруг я чувствую движение. Она ползет ко мне. Я слышу, как шуршит ее платье, как еле поскрипывает пол. Она движется медленно, осторожно, как кошка. Я не двигаюсь. Жду. А что мне еще, блядь, делать? Бежать в бесконечность?

Вот ее теплая, мягкая рука касается моего колена. Потом другая. Она обнимает меня за ноги и кладет голову мне на бедра, устраиваясь, как на подушке. Это так... нежно. Так доверительно. Мое циничное сердце, закаленное тысячами поездок под дождем, вдруг делает "тьох" и тает, как кусок масла на горячей сковородке.

Мы лежим так какое-то время, и я глажу ее по волосам. Они густые, мягкие, пахнут какими-то травами. Приятно. И спокойно. Возможно, не такой уж и плохой этот наш конец света. Или черная дыра. Или что это, в черта, такое.

А потом одна ее рука начинает медленно ползти вверх по моему бедру. Все выше и выше, пока не достигает своей цели, самой, бляха-муха, вершины моей личной Гималаев. Ее пальцы, тонкие и чувствительные, находят сквозь ткань платья тот самый маленький, но такой важный бугорок. "О, НЕТ, БЛЯДЬ, ТАМ ЖЕ ЩЕТИНА!!!" — успевает панически крикнуть мой мозг. Но ее это, похоже, не беспокоит. Она начинает легко, нежно поглаживать, потирать, и...

И ЭТО, БЛЯДЬ, ХОРОШО! Очень, сука, хорошо!!!! Мои мозги отключаются. Все мысли о борще, Маричке, русне и бесконечности испаряются. Есть только это движение. Легкое, дразнящее.

НО ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ. Я слышу, как другая ее рука, так же, как это только что делала я, подносится к ее рту. Я слышу этот знакомый, мокрый звук – "ПЛЮХ". И чувствую, как два ее пальца, прохладные и влажные, уверенно и безошибочно, находят МОЙ портал.

"БЛЯХА-МУХА, ОНА Ж ТОЛЬКО ЧТО САМА КОНЧАЛА!!! У НЕЕ ЧТО, ЯДЕРНЫЙ РЕАКТОР ВМЕСТО ЛИБИДО?!"

Пальцы входят в меня. На этот раз – почти без боли. Я расслаблена. Разогрета. Я... готова. Первая ее рука продолжает свою магическую работу спереди, а вторая начинает медленный, ритмичный танец внутри меня сзади. И мой мир, который до этого был просто черным и тихим, вдруг взрывается тысячами цветных, несуществующих искр. Это какой-то, блядь, стереозвук для извращенцев! Double penetration на минималках!

Я лежу, откинув голову назад, и из моей груди вырывается стон. Но это уже не стон боли или притворства. Это честный, искренний стон человека, который неожиданно для себя понял, что черная дыра — это не так уж и плохо, если в ней есть кто-то, кто знает, куда и как надо тыкать. Мое тело выгибается дугой, и я забываю, как меня зовут. Я не Роксолана. Я не Маричка. Я – просто совокупность нервных окончаний, которая летит сквозь космос на ракете, построенной из оргазма, под аккомпанемент стихов Леси Украинки и с привкусом воображаемого борща на губах. И в эту самую минуту... мне абсолютно, курва, похуй, есть ли выход из этой черной дыры. Главное, чтобы у нее не уставали пальцы.

Две точки. Две точки моего тела вдруг становятся центром Вселенной. Точнее, центром нашей черной, бляха-муха, дыры. Пальцы Ариандры спереди ускоряются, переходя от нежного поглаживания к уверенному, настойчивому натиранию моего ежика, словно она пытается добыть огонь трением. А пальцы сзади... они будто нашли какую-то секретную кнопку. Глубоко внутри. Кнопку с надписью «НЕ ТРОГАТЬ, БО ПИЗДАНЕТ!». И она, курва, на нее нажала.

И оно пиздануло!

Первым сдался мой многострадальный портал. Моя маленькая личная черная дыра. Он сжался вокруг ее пальцев с такой силой, что мне показалось, я могу перекусить ими металлический трос! Горячая волна разлилась от самой жопы и вверх по позвоночнику, как расплавленная лава. «БЛЯЯЯЯЯЯТЬ!!!!!» — это не я кричу, это мой позвоночник, моя жопа, каждая моя клетка вопит беззвучно в эту темноту. Мышцы начинают сокращаться в диком, неконтролируемом ритме, как сумасшедшие. Это не оргазм, это, сука, какой-то анальный припадок!!!

Но это только начало! Пока мой задний мост пытался коллапсировать в самого себя, эта волна докатилась до переднего. И там... ТАМ БЫЛО ЕЩЕ ЛУЧШЕ! Ее пальцы, словно опытный диджей, выкрутили тумблер на максимум, и мой клитор, мой маленький отважный ежик, взорвался! Взрывался не искрами, не фейерверком, а, блядь, атомной бомбой!!! Мир (то есть чернота) перед моими закрытыми глазами вспыхнул белым, потом зеленым, потом фиолетовым. Я перестала чувствовать ее пальцы, ее голову на своих бедрах, я перестала чувствовать собственное тело!

Моя жопа бьется в конвульсиях, а моя пизда пытается ее превзойти! Это как соревнование двух эпилептиков, кто кого перетрясет! Мое тело выгибается, как у девочки из фильма «Экзорцист», меня трясет так, что я, кажется, генерирую достаточно энергии, чтобы осветить небольшой город! Если бы только было куда ту энергию передать!

Из моего рта вырывается звук, который трудно назвать человеческим. Это что-то среднее между сиреной воздушной тревоги, криком свиньи, которую режут, и счастливым мурлыканьем очень большого кота. «А-А-А-Х-Х-Р-Р-Р-ГИ-И-И-И-И-ИИИИ!!!!!»

Тряска постепенно утихает, оставляя меня лежать распластанной, бессильной, дрожащей массой, которая еле-еле дышит. Она убирает руки. Я чувствую себя, как выжатый лимон. Как пустая бутылка. Как анимешник после двадцатичасового марафона «Наруто».

Ариандра тихо смеется. Мягко, удовлетворенно.

— Эх, Маричко... — говорит она своим медовым, теперь уже немного хриплым голосом. — Ты такая... такая страстная. Даже тут, в сингулярности, с тебя энергия прет, как с ядерного реактора.

Я делаю глубокий, дрожащий вдох. На ответ сил почти нет, но надо держать марку. Марку безумной пророчицы-извращенки.

— Это... — еле выдаю из себя я, — это не страсть, киска. Это... это связь. С космосом.

— Связь? — переспрашивает она, поглаживая мое бедро.

— Да. Когда два портала... передний и задний... открываются одновременно... они создают... кротовину. Между измерениями. Мое тело — это просто проводник. Оно пропустило через себя энергию миллиардов звезд. И выбросило... сюда. Поэтому меня так трясло. Это... это был побочный эффект космической телепортации души. Смертное тело не всегда выдерживает такую нагрузку. Но оно... очищает.

Она завороженно молчит, переваривая мою очередную гениальную порцию научно-эзотерической чуши.

— Космическая телепортация души... — шепчет она. — Как же это... красиво. Ты почувствовала звезды?

— Я, блядь, сама стала на миг сверхновой звездой, — хрипло отвечаю я. — Теперь ты понимаешь, почему мне так нужен борщ? Надо восстановить материальную оболочку. Иначе я просто растворюсь в этой черной дыре и стану чистым духом. А кто же тогда будет вводить в тебя перламутровое мыло? Подумай об этом.

Оргазмический шторм миновал, оставив после себя приятную, расслабленную пустоту и запах воображаемого борща в воздухе. Мы снова пошли. Вкотре. Бесцельно, без надежды, просто переставляя ноги в этой бесконечной, сука, черноте. Я уже настолько привыкла к этому состоянию, что мне казалось, я так родилась — блуждая в темноте за руку со слепой нимфоманкой. Это стало моей новой нормой.

И вдруг... Что-то изменилось.

Я первой это почувствовала. Легкий, еле уловимый движение воздуха. И запах. Незнакомый запах. Запах влажной земли, мокрых листьев и... и еще чего-то. Озона. Как после грозы.

Ариандра тоже остановилась, подняла голову.

— Ты слышишь? — прошептала она.

Я ничего не слышала. Но я чувствовала.

И тогда я увидела. Не свет. Нет. Я увидела серый прямоугольник. Он появился впереди, в темноте, будто кто-то прорезал в черном бархате дыру. Он становился все больше, ярче...

— Это выход... — еле произнесла я, не веря собственным глазам.

Мы бросились туда. Не шли, а бежали, спотыкаясь, держась одна за другую, как две спасенные с тонущего корабля. И мы вывалились...

...на крышу.

Под ногами был шершавый, потрескавшийся рубероид. Над головой – бездонное, темно-серое, затянутое облаками небо. Ни солнца, ни луны. Просто серая, размытая ковдра.

Я смотрела вокруг, и мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Это была крыша многоэтажки. Нашего дома. Но... но город... он был не таким. Все дома, что я видела вокруг, были старыми, заброшенными. Окна выбиты, стены потемнели от времени. А между ними, сквозь асфальт, пробивались огромные, дикие деревья. Плющ, похожий на зеленые вены, оплетал целые здания. Это был город, который природа начала забирать назад. Тихо, бесшумно. Ни машин. Ни людей. Ни огней. Только серое небо и шелест листьев.

— Маричко, где мы? — ее голос дрожал, она крепко держала мою руку, потому что для нее ничего не изменилось – была темнота, и есть темнота.

А я не знала, что ответить. Моя теория о черной дыре, о конце света, об ином измерении — все это сейчас казалось детским лепетом. Потому что передо мной была... Она.

Она стояла у края крыши, спиной к нам, и смотрела на мертвый город. Высокая. Обнаженная. Ее кожа была белой, как молоко, а длинные, зеленые, как мох, волосы спадали до самых пят. Но это была не просто голая девка. Вся ее спина, руки, ноги... были покрыты блестящими, хромированными имплантами. Механические сухожилия переплетались с живыми мышцами. Вместо лопаток у нее были сложные, сегментированные крылья, как у металлической стрекозы. Из ее головы тянулись тонкие, похожие на антенны, провода.

Она медленно обернулась. Ее лицо было прекрасным, но холодным, как у фарфоровой куклы. А глаза... ее глаза светились мягким, зеленым светом из-под металлических век.

Она оглядела нас — меня, растрепанную, в помятом, запятнанном платье, и Ариандру, что испуганно прижималась ко мне. Оглядела долгим, оценивающим взглядом. Потом ее губы, тонкие и бледные, скривились в еле заметной, иронической улыбке.

И она сказала. Спокойным, мелодичным голосом с еле слышным металлическим эхом.

— А хули вы ждали?

«Хули мы ждали?» — эти слова до сих пор звенят у меня в голове.

Кибермавка. Блядь. Это единственное, что может описать ту тварь. Красивая, смертоносная и, похоже, с охуенным чувством юмора. Я стояла, как вкопанная, держа за руку дрожащую Ариандру, и мой мозг, который уже пережил за эту ночь больше, чем за всю мою никчемную жизнь, отказывался работать.

Так мы не в черной дыре? И не в другом измерении? А в будущем? Или в альтернативной реальности, где после войны мир превратился в это? В тихий, зеленый постапокалипсис, в котором гуляют киборги-нимфы? А наш коридор... тот бесконечный коридор... что это, в черта, было? Портал? Тест? Глюк в матрице?

А Маричка? Та сука, что все это заказала? Она знала об этом? Она специально отправила меня сюда? Она — одна из них? Или она — эта кибермавка? Куча вопросов. Ни одной, блядь, ответов. Только иронический взгляд зеленых, светодиодных глаз.

Одно я знаю точно. Моя жизнь с доставкой пиццы закончилась. Впереди – разбираться с этим новым миром. С его правилами. И его обитателями. И с Ариандрой, которая до сих пор, кажется, думает, что мы в пентхаусе, и все еще ждет свой ментальный борщ. Надо будет ей как-то объяснить...

А еще надо будет узнать, что эта кибермавка знает об анальном фистинге и может ли она вмонтировать мне в жопу разъем для USB. Потому что кажется, в этом новом мире мне понадобится прокачать не только скиллы вранья, но и собственные порталы. Потому что если это будущее, оно должно быть высокотехнологичным. Даже в жопе. И я узнаю. Я, блядь, все узнаю. Даже если для этого придется ввести в себя не кирпич, а целый терминатор. Игра только начинается.

Конец первой книги.