На утро я открыл глаза и увидел, что Галина Петровна лежит возле меня, прижавшись боком. Она уже не спала и просто смотрела на меня с такой теплотой в глазах, что сердце сжалось. Её тело было обнажённым под тонкой простынёй — полные груди слегка колыхались при дыхании, животик с мягкими складочками прижимался к моему боку, а между ног я чувствовал тепло её кожи. Вчерашний вечер казался сном: её стоны, моя сперма внутри, как мы уснули в обнимку. Но это было реальностью, и от одной мысли хуй начал шевелиться.

— Ба, ты почему не спишь? — спросил я сонно, поворачиваясь к ней.

— Да проснулась, не хотела тебя будить, наслаждалась, что ты возле меня, вот так просто милый лежишь, — улыбнулась она, проводя пальцем по моей щеке. — Ты хорошо выспался?

— Я очень, возле тебя как в раю спится, — ответил я, прижимаясь ближе и чувствуя, как её сосок коснулся моей груди.

— Ой, не смеши, прям как в раю, — засмеялась она тихо, но в голосе мелькнула нотка грусти. — Мне тоже хорошо спалось, хоть под утро терзали мысли... Правильно ли мы сделали? Может, я тебя испортила…

Я сразу понял, о чём она: табу, возраст, всё это висело между нами, но только усиливало желание. Я приподнялся на локте, глядя в её глаза — морщинки вокруг них казались такими сексуальными, знаками её жизни и опыта.

— Не говори ерунды, мне с тобой было очень хорошо, и тебе тоже со мной, ничего ты не портила, мы хотели друг друга… — сказал я уверенно, положив руку на её бедро и скользнув выше, к мягкой плоти между ног.

— Ты прав, и как мы будем дальше жить? Вдруг кто узнает? — прошептала она, но её тело уже реагировало — я почувствовал лёгкую влажность под пальцами.

— Никто не узнает, а даже если бы заподозрили — никто не поверит, не беспокойся. Мы дома, тут о нас никто не узнает, а для других ты моя бабушка, а я твой внук, — ответил я, целуя её в плечо, дегустируя ее солоноватую кожу.

— И что, ты всё ещё хочешь моё дряблое тело? Я понимаю, ты молодой и голоден, но тем не менее, тебе молодая нужна, — сказала она, но в глазах мелькнуло желание, когда моя рука сжала её грудь — полную, тяжёлую, с тёмным соском, который затвердел под ладонью.

— Бабуль, мне нравится твое тело, твоя грудь, — я положил руку на грудь, сжимая мягкую плоть, чувствуя, как сосок впивается в пальцы, — и то, что у тебя между ног, — другую руку я по-хозяйски поставил на её влагалище, пальцы скользнули по волосатым губам, уже чуть влажным. — И да, я хочу тебя, хочу быть с тобой, хочу, чтобы ты со мной делилась опытом, хочу делать тебе приятно, а чтобы ты делала приятно мне…Она покраснела от таких слов, щёки вспыхнули, но улыбка не сходила с её лица — смесь стыда и возбуждения. Я прижался к её лицу и начал целовать губы — мягкие, полные, с привкусом сна. Мои руки мяли её грудь, пальцы крутили соски, делая их твёрдыми как камешки, а другая рука засовывалась ей между ног, раздвигая губы, нащупывая клитор — маленький, набухший. Она застонала в мой рот, её язык ответил обвиваясь вокруг моего.

— Ты что, сейчас хочешь меня? Я же в душе не была ещё, — прошептала она, отрываясь от поцелуя, но бёдра уже раздвинулись шире.

— И что тут такого, я быстро, возле меня лежит голая и желанная женщина, посмотри на него, — сказал я, отстраняясь, чтобы она увидела мой член — он уже стоял колом, венозный, с каплей на головке, пульсируя от желания.Она посмотрела между ног, её глаза расширились, и она все поняла. Я быстро направил член в неё — внутри было суховато сначала, тесно, но через несколько движений там начало чавкать: её сок потёк, смачивая нас, стенки обхватили меня горячие и пульсирующие.

Она начала стонать тихо, подмахивая бёдрами навстречу, её руки сжимали меня за спину и за ягодицы, ногти впивались слегка, подгоняя. Я целовал её губы, потом плечо, шею — целовал её кожу, смешанную с потом и мускусом. Она целовалась в ответ, жадно, её язык скользил по моему, а тело извивалось подо мной — груди тёрлись о мою грудь, соски оставляли следы удовольствия.Через 5 минут я не выдержал — толчки ускорились, шлёпки тел эхом разносились по спальне, и я кончил в неё, изливаясь горячими струями, чувствуя, как она сжимается вокруг, выжимая каждую каплю. Она застонала громче, её киска пульсировала, но оргазм не пришёл — только лёгкая дрожь.

— Вот это утро, не думала я, что когда-то у меня ещё секс будет, да и с самого утра… — выдохнула она, обнимая меня, иоя сперма стекала по бёдрам.

— Так будет и в обед, и вечером, когда ты захочешь, — ответил я, целуя её в лоб.

— Пошли в душ и позавтракаем, я так думаю, ты теперь переезжаешь ко мне в спальню? — предложила она, вставая, и я увидел, как её тело колышется — задница круглая, ягодицы с лёгкими целлюлитными вмятинами, но такая соблазнительная.

— Да, я хотел бы, если ты не против, — сказал я, следуя за ней в ванную.

— Я только за, дорогой. Как же я рада, что ты приехал ко мне, ещё неделю назад я была одна и не представляла, что такое может быть… — ответила она, включая душ. Мы мылись вместе — я намыливал её спину, скользил руками по груди, между ног, но она отшутилась: "Довольно на сегодня, милый."Помылись и покушали — омлет, кофе, свежий хлеб. Потом под руку спустились по ступенькам и вышли во двор. На лавке сидела Зинаида Ивановна и кушала мороженое — её полная фигура разливалась по скамейке, огромная грудь колыхалась, задница занимала поллавочки.

— Привет, Галя, это куда ты со своим "молодым человеком"? — подколола она подругу, подмигивая.

— Да идем продукты подкупим, завтра Саша в деревню к отцу поедет, проведать… — ответила бабушка, краснея слегка.

— Ты, подруга, так похорошела в последние пару дней, и улыбка с лица не сходит... В чём секрет? — спросила Зина, оглядывая нас.

Бабушка покраснела сильнее, но ответила уверенно:— Внук мой — секрет, помогает мне во всём, а раньше всё сама, отдыхаю побольше, он по дому помогает и по готовке, и посуду помыть, и на машине меня возит…— Повезло тебе с таким мужчиной, — ответила Зина, и мы под руку пошли к стоянке. На себе я чувствовал взгляд той большой женщины — оценивающий, как будто она прикидывала, что я могу предложить.В супермаркете накупили продуктов — тех, которых нет в деревне: фруктов (апельсины, бананы, яркие и сочные), конфет, сыров (твёрдых, с плесенью), йогуртов, овощей. Нам себе в квартиру подкупили ещё вина, шоколада — для уюта. Бабушка действительно возле меня воспряла духом, будто помолодела: двигалась активнее, шутила, держала меня под руку, прижимаясь боком. По дороге обратно мы заехали на заправку — я заправил машину, она вышла, и ветер приподнял её платье, показав край трусиков. Доехав домой, мы с сумками поднялись наверх, разложили всё по полкам — кухня наполнилась ароматами, и я почувствовал себя настоящим хозяином.Потом пошли отдыхать. Оба легли на кровать — бабушке, наверное, было чуть непривычно, что теперь она не одна на кровати, да и мне было странно: в деревне я скрывал свои контакты с женщинами, не жил и не ночевал с ними в одной постели, всё было тайным, быстрым. От мыслей и воспоминаний о деревне — о Маше, о Валентине, их телах, — у меня начал вставать, и член выпирал через трусы, натягивая ткань. Галина увидела бугор и улыбнулась, но сказала:

— Тебе утра мало? Я устала, дай мне чуток отдохнуть, я не молодая уже, чтобы несколько раз за день.

Тем не менее я не думал сдаваться — её тело так манило: лёгкие морщинки на животе, седеющие волоски между ног, я хотел ее.

— Бабушка, можно сделать тебе приятно? Ты просто лежи, от тебя ничего не требуется, — предложил я, ложась ближе.

— Ты о чём? Массаж? — удивилась она, но в голосе мелькнуло любопытство.

— Почти...Я аккуратно опустился ниже, раздвинул её ноги — она была в халатике, без трусов, и киска открылась: губы слегка набухшие, с чёрно-серыми волосками, аромат мускусный, зрелый, от которого хуй встал ещё сильнее. Засунул голову под халат, прижался губами к её половым губам — они были тёплыми, мягкими, с лёгким солоноватым вкусом. Волоски щекотали нос, но мне не мешало — это только добавляло реальности, возбуждения.

— Саш, ну ты что, прекрати... Зачем… — прошептала она, но ноги не сомкнула, только вздохнула.

— Тебе будет приятно, я буду стараться. Дедушка тебе так не делал? — спросил я, отрываясь на миг, целуя внутреннюю сторону бедра — кожу с лёгкими венками.

— Он говорил, что это не мужское дело, лизать, где член вставлять надо... — ответила она, краснея, но бёдра раздвинулись шире.

— Ну и зря, давай попробуем, если тебе будет не приятно, я прекращу…Я прижался губами снова, начал лизать губы — медленно, языком скользя по складкам, пробуя её сок, который начал течь обильнее. У меня был не большой опыт с тётей Машей, поэтому плюс-минус знал, как сделать приятно: сначала лизал губы, кружа вокруг, потом нашёл клитор — маленький бугорок, набухший, — и начал сосать его нежно, посасывая, крутя языком. Бабушка лишь стонала и извивалась, её руки запутались в моих волосах, бедра сжимали голову. "Ой... Сашенька... да... вот так...умничка...." — шептала она, ее голос дрожал. Потом я засунул в неё два пальца — внутри было горячо и скользко, стенки пульсировали, — и начал двигать ими, имитируя толчки, одновременно сосать клитор сильнее, посасывая его в рот.Она сжала мою голову ногами, гладила по голове, тело выгнулось: "Да... глубже... о боже..." Я видел, как ей было хорошо — морщинки на лице разгладились, щёки горели. Потом я смочил ещё один палец её соком и быстро, чтобы она не возмущалась, засунул в анус — тугой, морщинистый, но податливый. Она дёрнулась, ахнула:

— Ты что творишь, зачем в зад? Мне не приятно было...

— Я читал, что там тоже приятно женщине... — соврал я (не мог же я говорить, что уже имел в зад старушку в деревне)...

— Деду иногда давала, но редко, особо там кайфа не испытывала, больно, но палец выдержу…

Я продолжал работать языком — лизал клитор, кружа, посасывая, — и пальцами: два во влагалище двигались ритмично, взад-вперёд, задевая точку внутри, а палец в анусе слегка крутил, проникая глубже. Её стоны стали громче, тело дрожало, сок тёк по моему подбородку, смачивая простыню. Вдруг она схватила мою голову и сильно прижала к себе, бёдра сжались, и она кончила — с криком, содрогаясь всем телом, стенки сжимали пальцы, анус пульсировал вокруг. "Ой... да... кончаю... Саш!" — вырвалось у неё, и волна оргазма прошла, оставив её обессиленной, потной.Я медленно вытащил пальцы, член стоял колом — твёрдый, ноющий от желания. Она увидела, взяла его в руку — пальцы обхватили ствол, сжали, — и направила в себя:

— Вот и отдохнули, иди сюда, негодник, хочу тебя, хочу его в себя…Он легко скользнул в неё — внутри было мокро от её оргазма. Я поставил её ноги себе на плечи — бёдра раздвинулись широко, открывая вид на всё: волосатую киску, набухшие губы, как член входит и выходит. Минут 5 я сношал её. Она стонала: "Да... глубже... трахай бабушку... о, милый!" Я чувствовал, как её стенки сжимают, сок хлюпает, и кончил — мощно, изливаясь внутрь, заполняя её снова. Она ахнула, содрогнулась, достигая второго оргазма — тело выгнулось, киска запульсировала, выжимая сперму.Оба усталые, потные, легли на кровать и вырубились — её голова на моём плече, рука на члене, как будто не хотела отпускать. До конца дня мы занимались бытом: готовкой, уборкой (вместе мыли полы, и я любовался её задницей в наклоне), и вечером ушли спать, обнимаясь.

Утром я собрал сумки и начал собираться в деревню — мысли о отце, бабушке Валентине, Маше крутились.

— Саш, иди ко мне, — позвала меня бабушка. Я не понял, что случилось, она сидела на кровати. Я подошёл... И она стянула мне шорты, быстро подтянула к себе и взяла мой член в рот — губы обхватили головку, тёплые, влажные, язык закрутился вокруг.

— Я хочу тебя отблагодарить за то, что ты вчера сделал… — прошептала она, отрываясь на миг, и снова взяла глубже.Сосала она хорошо — помогала руками, сжимая ствол, дроча у основания, язык лизал венки, посасывала яйца. Наверное, у неё был опыт — с дедом или раньше, — и это заводило ещё сильнее: зрелая женщина, моя бабушка, сосала мой член, с таким удовольствием. Я кончил очень быстро — в рот, горячие струи били по горлу, она всё проглотила, облизывая губы, не проронив ни капли.

— Вот теперь можешь ехать, завтра буду ждать тебя дома, буду скучать… — сказала она, целуя головку.

— И я буду скучать, бабушка...Я сел в машину и с пустыми яйцами и хорошим настроением направился в деревню — впереди ждали старые "друзья", но мысли были о ней.

Я быстро доехал до деревни за час — дорога пролетела незаметно, но теперь впереди ждали старые "дела" — отец, бабушка Валентина и, возможно, тётя Маша. Я свернул во двор, и сразу стало ясно: родные меня не ожидали.

Бабушка стояла раком на огороде, полола грядки — её полная задница торчала вверх под подолом старого платья, потная спина блестела на солнце, руки в земле, волосы растрёпаны. Отец был на улице, сидел на лавке, курил — ему как будто полегчало после комы, лицо посвежевшее, хотя и уставшее. Да и бабушка выглядела хорошо: румяная от работы, но бодрая, без той усталости, что была раньше.Они сильно обрадовались моему приезду — отец хлопнул по плечу, бабушка обняла, прижавшись грудью, от которой пахло землёй и потом, и сразу мы пошли в дом. В доме было уютно: печка потрескивала, на столе был хлеб и молоко. Стали расспрашивать, как мне там, в городе. Бабушка сидела возле отца, как будто его жена — рука на его колене, взгляд заботливый, но с лёгким намёком на что-то большее. Я рассказал, как хорошо меня приняла другая бабушка, Галина Петровна, что отдала машину деда — Ладу "девятку", в отличном состоянии. Достал им телефон — один из тех, что купила Галина, — показал, как пользоваться, рассказал, что если нужна помощь, пусть звонят нам. Ещё вывалил кучу продуктов: фрукты, сыр, конфеты, колбасу — из города, чего в деревне нет.

— Вот видишь, сын, а ты не хотел уезжать, скоро работу себе найдёшь, да и девушку… — сказал отец, наливая чай, и подмигнул.

Я лишь улыбнулся — ну не мог я сказать, что уже вторую бабушку поимел, что мой член теперь живёт в двух "семьях". Хотел идти помогать им по хозяйству — полоть огород, чинить забор, — но отец скомандовал:

— Надо отпраздновать приезд! Самогон у нас есть, а еды ты привёз.— Мать, накрой на стол нам, — обратился он к своей матери, но не как к маме, а как к хозяйке, к жене — тон был властный, но ласковый.Он удивился, насколько теща хорошо меня приняла, что мобилку им подарила и машину мне. Выпили грамм 400 на троих — я не любитель, но атмосфера была хороша: смех, воспоминания о маме, о прошлом. Когда отец напился, мог невзначай прикаснуться к груди или жопе бабушки — сжал ягодицу под столом, она улыбнулась, но он думал, что я не знаю о них. Я сидел тихо, чувствуя лёгкий хмель, и от вида их близости хуй шевельнулся — вспомнил, как сам её имел.После застолья отец уснул на диване, похрапывая, а я вышел во двор подышать воздухом — свежий, с запахом травы и навоза. Ко мне вышла бабушка Валентина.

— Ну, как тебе там? Не скучаешь за нами? — спросила она тихо, подходя ближе, её грудь колыхнулась.

— Скучаю по своему, но вам и здесь хорошо вдвоём... с папой… — ответил я, глядя на неё: тело потное, полное, дряблое от работы, но такое родное.

— Да, я рада, что он возле меня, хоть ой и не правильно всё это... Он вечно "голодный", а я уже, и не так много мне надо… — вздохнула она, краснея, и положила руку мне на плечо.

— А ты как там? Без женщины... Хочешь, помогу тебе по старой дружбе, как всегда, в хлеву… — добавила она, взгляд скользнул вниз, на бугор в штанах.Конечно же, я хотел — тело отозвалось мгновенно, хуй встал от одной мысли о ней.

— Как ты всё хорошо понимаешь, бабуль, я очень скучал о твоей помощи...

— Пошли, только быстро, пока папа не проснулся, он не знает о нашей связи, что я тебе даю … — шепнула она, беря меня за руку.Мы скользнули в хлев — тёмный, пахнущий сеном и животными, где раньше всё и начиналось. Она обперлась руками о стол, как всегда, подняла подол платья — без трусов, задница круглая и дряблая, с морщинками на ягодицах. Между ног виднелась киска — волосатая, уже влажная, губы набухшие. Член уже стоял колом, я быстро направил в неё — внутри было мокро, скользко, как будто в ней ещё сперма отца оставалась, теплая и густая, хлюпающая при каждом толчке. Я начал двигаться — медленно сначала, чувствуя, как её стенки обхватывают меня, горячие, пульсирующие от желания. Она застонала тихо: "Ой,. .. да... вот так...быстрее" — выгибаясь, прижимаясь задом.Я заметил, насколько тело женщины из города отличается от деревенских: Галина была ухоженной, кожа гладкой, а Валентина — дряблой, руки в мозолях, лицо в морщинах от солнца и работы, но тем не менее я любил её и хотел её — этот контраст заводил, делал всё реальным, грязным. Я схватил её за бёдра, вбивался глубже, шлёпки тел эхом разносились по хлеву, её сок стекал по моим яйцам. Минут через 10 движений я понял, что не могу кончить — то ли от утреннего минета Галины, то ли от алкоголя, который ещё кружил в крови. Она тоже заметила — привыкла, что я всё быстро делаю, и повернула голову: "Что с тобой?"

— Не знаю, может, от алкоголя… — выдохнул я, замедляя.

— Давай попробуй в другую, только аккуратно и слюной смочи член... — прошептала она, краснея, но раздвигая ягодицы шире, открывая анус — тёмный и морщинистый, тугой.Я удивился, но намазал член слюной — густой, горячей — и начал толкать в жопу. Входил медленно, сантиметр за сантиметром, она застыла, терпела, стиснув зубы: "Ой... больно... медленно прошу тебя. .." Ей было не приятно, но она хотела услужить внуку — тело напряглось, анус сжимал головку, как тиски. И вот я вошёл до конца — там было так горячо и мокро, её кишка сдавила мой член, пульсируя, обволакивая каждый венок. Запах мускуса усилился, смешанный с потом и сеном.— Двигайся медленно, я ещё не привыкла… — простонала она, дыша тяжело.

— Тебя что папа... уламал туда? — спросил я, начиная лёгкие толчки, чувствуя, как она расслабляется.

— Да, он ненасытный, было больно первый раз, но терпела ради него... Ну а тут, что любимому внуку — не дам туда, — ответила она, выгибаясь сильнее, и её голос дрогнул от смеси боли и похоти.От представлений, как папа имеет впервые жопу бабушки — грубо, вбиваясь в эту дряблую задницу, — я ещё больше возбудился: картинка в голове — отец сзади, она стонет и кричит, сперма капает из задницы. Толчки ускорились, я схватил её за волосы, вбиваясь глубже, шлёпая по ягодицам. Она застонала громче: "Да... вот так..быстрее прошу, кончай уже..." Кишка сжимала меня, горячая и тесная, и за несколько движений я начал сливать сперму в неё — мощно, струи били внутрь, заполняя, и она ахнула, тело содрогнулось, хотя оргазма не было. У меня даже затаялись мысли, чтобы Галину туда уламать, но всё потом...Я медленно достал член — из ануса начала по бедру течь моя сперма, слегка желтоватого цвета.

Она повернулась, улыбнулась сквозь пот: "Ну вот внучек, бабушка помогла тебе …"— Ты теперь редкий у нас гость, так что можно и туда дать... — добавила она, целуя меня в щёку.После секса пошёл помыл член водой, и тоже вырубился после алкоголя, дороги и бабушкиной задницы — уснул.

После обеда, под вечер, хорошо отдохнув, я решил проведать тётю Машу. Своим сказал, что иду с друзьями на пиво, а сам взял коробку конфет, сыр и фрукты — и шмыгнул в гости. На улице было темно, луна светила, я открыл калитку в её двор и постучал в двери. Она открыла — в старом халате, загорелая после огорода, потная и уставшая, волосы в беспорядке, но глаза загорелись при виде меня. Встретила со слезами на глазах, обняла крепко, прижавшись грудью — полной и тяжёлой.

— Ой, я думала, ты ещё не скоро с города вернёшься, да и больше не зайдёшь ко мне, не проведаешь… — прошептала она, всхлипывая.

— Не говорите глупостей, я вас буду помнить всегда и по возможности навещать, только я ненадолго, на часик-два, я завтра обратно в город… — ответил я, входя, чувствуя, как её тело прижимается.

Было заметно, что она никого не ждала, но моему приходу обрадовалась, быстро накрыла: достала вино из погреба, фрукты и сыр разложила, налила нам по бокалу. Расспрашивала, как там у меня жизнь — я рассказал о бабушке Галине, машине, что скоро пойду на работу. Она слушала и искренне радовалась за меня, глаза блестели, рука то и дело касалась моей под столом.

— И что, никого там ещё себе не нашёл, девушку молодую? — спросила Маша, допивая вино, её взгляд скользнул по моим штанам.

— Да нет, особо некогда было... — соврал я, чувствуя, как хуй шевельнулся от её близости.

— Значит, не побрезгуешь тётку своим членом угостить, как раньше? Моя дырка так скучала по члену, я даже пробовала огурец туда совать, но совсем не то, трудно без мужика, когда привыкла к члену… — сказала она прямо, краснея, но глаза горели голодом.Я про себя вспомнил, что бабушка Валентина говорила — не может с папой совладать, — и подумал ей предложить свести их, но отогнал эти мысли на потом. В голове мелькнула идея: за один день поиметь трёх женщин, и похоже, что она удастся...

— Что вы говорите, конечно, я хочу вас, как раньше... — ответил я, вставая.Она повела меня за руку в спальню, быстро сняла с себя одежду — халат соскользнул, открыв тело: загорелое, дряблое от возраста, грудь свисающая, с тёмными сосками, живот с складками, задница огромная, волосатая киска с седеющими волосками. Помогла и мне — стянула шорты, член вырвался, полутвёрдый. Она не хотела терять времени, но мой член вставал не очень быстро.

— Что с ним такое, раньше не было такого... Давай ртом помогу, — сказала она, опускаясь на колени.Она быстро засунула член в рот — губы обхватили головку, тёплые, влажные, язык закрутился вокруг, посасывая венки, а руки гладили яйца— умело, жадно, слюна текла по стволу. "Ммм... вкусный... скучала.." — бормотала она, заглатывая глубже, горло сжимало. В умелом рту он начал возбуждаться, и стал снова твёрдым, пульсирующим.

— Да, дорога, с батей приезд отмечали, выпили, не знаю что с ним... — соврал я, гладя её по волосам.

— Ложись, скомандовала Маша, я хочу быть сверху… — сказала она, толкая меня на кровать.

Честно говоря, я был рад такому исходу — я уже подустал, а тут старушка сама хотела потрудиться. Я лёг, она быстро залезла на меня — бёдра раздвинулись, киска нависла над членом, волоски коснулись головки. Направила его в себя — внутри было мокро, горячо и тесно, теснее чем у Валентини(наверное папа там хорошо "работает"), стенки обхватили сразу. Она начала медленно покачиваться — вверх-вниз, кругами, груди колыхались, шлёпая по животу, соски тёрлись о мою кожу. "Ой... да... как хорошо, как приятно..." — стонала она, ускоряясь, сок стекал по моим яйцам, хлюпая. Минут через 15 она начала уставать — дыхание сбивалось, а пот капал на меня.

— Ты кончать собираешься? Пока твоя сперма не будет во мне, домой не пойдёшь! — шутила она,. — Может, позу сменить, как ты хочешь?

— Давайте раком... — ответил я, садясь.Она быстро приняла позу — на четвереньках, задница вверх, огромная, дряблая, с целлюлитом. Киска открыта, блестящая от сока.

Я встал сзади, вставил член — глубоко, вбиваясь, она ахнула: "Да... вот так... трахай сильнее!" Я начал её трахать — толчки сильные, ритмичные, хватая за бёдра, шлёпая по ягодицам, которые краснели. В голове были мысли, как их свести с отцом и бабушкой — все только выиграют: картинка, как папа имеет её в зад, грубо, вбиваясь в эту жирную жопу, а я в рот, заставляя глотать. От таких мыслей возбуждение накрыло — я ускорился, вбиваясь до упора, её стоны заполнили комнату: "Глубже... ой... кончай в меня... заполни меня, заполни мою старую дырку!" И я начал сливать всё в неё — струи били внутрь, она содрогнулась, достигая оргазма, стенки сжали меня, выжимая, сок смешался со спермой, стекая по ногам.

Оба усталые полежали — она на мне, потная, грудь прижата, дыхание горячее. Я начал собираться, она поблагодарила, обняла по-матерински, целуя в щёку: "Спасибо, милый... приходи ещё." Я пообещал обязательно её навестить, когда снова приеду в гости.Домой я шёл довольный, с мыслями о том, что за один день мой член побывал в трёх женщинах — двоих бабушках и тетке. Утром я быстро собрался, попрощался со всеми — обнял отца, бабушку поцеловал в щёку, чувствуя её тепло. Только отвёл Валентину в сторону и на ушко сообщил, намекнул, что её подруга тётя Маша могла бы помочь ей с папой, если бы та ей намекнула...Бабушка сильно удивилась моим словам — глаза расширились: "Откуда ты...?" — но времени на объяснения не было, я сел в машину и поспешил домой, где меня уже ждала другая женщина. ..

В то время, когда Саша был в деревне, Галина Петровна сидела на кухне, держа в руках чашку остывшего чая, и думала о том, когда вернётся внук. За окном вечерело, солнце садилось, окрашивая небо в розовые тона, а в квартире было тихо — только тикали часы на стене и лёгкий шум соседей за стенкой. Она вспоминала вчерашнее утро: как проснулась от его прикосновений, как его молодой член вошёл в неё, заполняя полностью, заставляя тело дрожать от давно забытого удовольствия. Между ног снова заныло — лёгкая влажность, напоминание о его сперме, которая ещё вчера стекала по бёдрам. "Сашенька... скорее бы ты вернулся, — подумала она, краснея от собственных мыслей. — Я уже не могу без тебя, без этой жара внутри." Ей было стыдно за такие фантазии — она же бабушка, но тело не слушалось, соски затвердели под халатиком, а рука невольно скользнула по груди, сжимая мягкую плоть.Вдруг раздался стук в дверь — резкий, настойчивый, от которого она вздрогнула.

— Кто там? — спросила она, вставая и поправляя халат, чтобы скрыть возбуждение.

— Кто, кто... Зинка, подруга твоя, открывай! — раздался весёлый, громкий голос из-за двери.Галина открыла — на пороге стояла Зинаида Ивановна, её давняя подруга, с корзинкой в руках. Зинка была такой же полной, как и раньше: огромная грудь выпирала под блузкой, задница растекалась по бёдрам, но лицо сияло доброй улыбкой, а в глазах мелькал озорной блеск. В корзинке лежало свежее печенье — золотистое, ароматное.— Вот, думаю, внук уехал, скучно тебе одной, проведаю тебя. Спекла печенья, не вредное — с цельнозерновой муки и фруктозой... Тебе при сахарном можно, не бойся, — сказала Зина, входя без приглашения и чмокая подругу в щёку. От неё пахло ванилью и мукой, смешанным с лёгким ароматом духов — дешёвых, но приятных.Они пошли на кухню — Галина налила чай в две чашки, поставила печенье на стол. Зина села, развалясь на стуле, её бёдра раздвинулись, и халат подруги слегка задрался, но она не заметила. Зина откусила печенье, жуя с удовольствием, и сразу начала расспрашивать — как всегда, без церемоний.

— Ну, подруга, рассказывай, ты так похорошела в последние дни! Кожа гладкая, глаза блестят, как у девчонки. Как будто любовника завела... — сказала Зина, подмигивая и отпивая чай. Её взгляд был проницательным — она всегда всё замечала.Галя поперхнулась чаем, чашка задрожала в руках, и она поставила её на стол, чувствуя, как щёки горят. "Откуда она знает? — подумала она в панике. — Или это просто шутка?" Но Зинка не шутила — её глаза сверлили подругу.

— Ну, скажешь тоже, куда нам в нашем возрасте... — пробормотала Галя, отводя взгляд и ковыряя печенье пальцем.

— Ну вот, Пугачёва какая — уже не молодая, и нашла молодого! Чё ты темнишь? Галя, ёб твою мать... Мы с института дружим, ты знала, как мне мой муж изменял, как он меня в жопу изнасиловал, когда я вырывалась — орал, что это "для разнообразия", а я потом неделю сидеть не могла. Да и ты рассказывала о Павлике, и что вы пробовали — он тебя связывал, помнишь? А тут что-то скрываешь... — Зина наклонилась ближе, её грудь колыхнулась, и голос стал тише, заговорщическим. Она всегда была прямолинейной, без стеснения — в их дружбе не было тайн, особенно о мужиках.Галя молчала, краснея всё сильнее, и смотрела в чашку — чай остывал, пар поднимался, как её мысли. " Но подруга не останавливалась — её глаза горели любопытством.

— Думаешь, я ничего не вижу и не понимаю? Я старая, но не слепая! Ты как его уламала? — Зина хихикнула, но в голосе была нотка зависти. Она откинулась на стуле, её бёдра раздвинулись шире, и Галя заметила, как подруга сжала ноги — видимо, разговор её тоже заводил.Галя поняла, что подруга всё поняла — нет смысла врать. Она вздохнула, опустила глаза и начала рассказывать тихо, голос дрожал:

— Да я сама не знаю... Я когда встретила его впервые, ошалела — он так похож на Павлика в молодости, те же глаза, тело сильное, молодой. Но мысли гнала от себя — он же внук! А тут он укол делал в ягодицу, я почувствовала его взгляд на моей попе, а потом увидела его стояк... Большой, твёрдый, как у Павла в лучшие годы. Я краснела, просила уйти, но он... он такой заботливый, трогал меня нежно.

— И что дальше? — Зина подалась вперёд, глаза загорелись, щёки порозовели. Она явно представляла сцену — её рука невольно легла на бедро, сжимая ткань юбки.— Сначала я просила уйти его, но потом... А потом... он раздел меня, целовал всюду — грудь, живот, между ног. Ой, Зин, он меня там языком... Лизал, сосал, как никто не умел. Павел никогда так не делал, говорил, "грязно". А Саша — он пальцами внутри меня двигал, два, потом три, и ещё в попу засунул — я дёрнулась, но потом... ой, так приятно стало, тело горело. Я кончила, как девчонка, с криком, содрогаясь вся.

Она сглотнула, рука сжала чашку так, что костяшки побелели. "Ах ты везучая... Первая у него, будешь командовать им, и хуй молодой под боком на старость. Меня аж между ног зудеть начало, как представлю, как он тебе лижет — молодой язык по старой киске... Ему что, старушки нравятся?"Галя кивнула, краснея ещё сильнее — воспоминания разожгли огонь внутри, между ног стало мокро, трусики намокли. Она сжала бёдра, но Зинка заметила:

— Откуда я знаю? Я ему говорила найти девушку, а он всё "потом и потом"... Боюсь его испортить, он молодой и голодный, а я... старая.

— Да чего ты переживаешь? Придёт время, найдёт свою судьбу, а сейчас наслаждайся! Такой шанс — молодой хуй, твёрдый, кончает много, и в рот дает, и лижет... Может, ты б ко мне его направила, поделилась бы со мной ним? Я бы ему дала — везде, хоть в жопу, хоть в рот. Давно не было ни кого, муж умер, а хуя все хочеться почуствовать в себе. Представь: мы вдвоём, старушки, а он нас трахает по очереди — меня раком, тебя сверху...Галя замерла, от таких слов тело пронзила волна возбуждения — она представила: Саша сзади Зинки, вбивается в её огромную задницу, шлёпая по жирным ягодицам, а она, Галя, целует подругу, трогает её грудь. "О боже... нет, это же..." Но вслух сказала:

— Ты как себе представляешь это? Внучек, а не хотел бы ты Зинку трахнуть, подругу мою...

— Да почему сразу так? Ты его ко мне отправь домой, а я уже там сама подход, найду... — хихикнула Зина.

— Ах ты старая развратница, но я посмотрю, что можно сделать...Они ещё немного посидели — допили чай, доели печенье, болтая о пустяках, но воздух был тяжёлым от невысказанного желания. Зина ушла, чмокнув подругу на прощание, но Галина не могла уснуть — из-за прихода подруги и её просьбы мысли вихрились. Она легла в постель, где ещё пахло Сашей — его потом, спермой, — и рука сама скользнула между ног. Пальцы коснулись влажной киски, раздвинули губы, нащупали клитор — набухший, чувствительный. "Саш... ой, милый... а если Зинка? Её большая грудь, задница... ты бы её взял?" — фантазировала она, двигая пальцами, имитируя его член. Вошла одним пальцем, потом двумя, — вспоминая его толчки. Она кончила тихо, содрогаясь, но облегчения не было — только жажда настоящего. Скоро наступит утро, и Саша вернётся... А Зинка? Может, и правда поделиться?