Часть третья

Рыжий

Очнулась Анна на топчане и некоторое время лежала неподвижно, прислушиваясь к дыханию, к ритму сердца. Давление и пульс восстановились, однако голова соображала плохо, а тело сковала слабость. Возле кухонного стола снова спорили; мужские голоса долетали издалека ‒ будто с улицы или из подъезда.

Внезапно рядом нарисовался Крокодил в одном белом свитере, из-под которого торчал тонкий член. По-свойски устроив ладонь на ее груди, он поинтересовался:

‒ Ну чо, мамзель, очухалась?

‒ Вернулась в сознание, ‒ поправила она. И предложила: ‒ Давай покончим с этой затеей, Крокодил. Трахни меня и разбежимся.

– Ты это... сейчас пососешь или позже?

Розовая головка члена коснулась ее лица.

‒ Не мечтай, ‒ прошипела Анна и потянулась к сумочке.

Крокодил перебрался на другую сторону топчана, раздвинул ее ножки. Мальчишеские пальцы скользнули по ее лобку и промежности, коснулись ануса.

‒ Уговор помнишь, ‒ хитро подмигнул он. ‒ Если отсосешь сама ‒ шпилю в жопу.

Она протянула презерватив.

– Не отвлекайся.

Пока Крокодил разбирался с резинкой, сбоку подошел старик Майер. Он был хмур как лермонтовский Демон и с бесконечной завистью смотрел на приготовления молодого парня...

Тонкий член болтался в презервативе подобно анаконде в тоннеле Московского метрополитена, но Крокодила это не смущало. Навалившись сверху, он издал победный стон.

Ощутив в себе «не повзрослевший» член, она подумала: «Вот и славно. Смотри, Демидов ‒ я сотворила эту мерзость. Смотри и наслаждайся...»

Ритмично покачиваясь на жестком топчане, Анна с трудом фокусировала зрение на выбранном «хирургическом инструменте». На шее с острым мальчишеским кадыком, на кривых зубах, на прыщавом подбородке. И с ледяным равнодушием ждала финальной точки в почти законченном сценарии.

Она и не заметила, как сбоку проплыла тень, как на край топчана кто-то осторожно примостился.

‒ Привет, ‒ сказал кто-то, и это был точно не Майер.

Прищурившись, она... узнала официанта. Те же брюки, та же темно-бордовая рубашка, та же заученная неживая улыбка.

‒ Сергей? Почему вы здесь? ‒ в голосе не прозвучало ни удивления, ни паники. Девушка не схватила одежду, не прикрыла грудь, не оттолкнула Крокодила. Это не поддавалось объяснению, но наличие в комнате посторонних теперь не смущало.

‒ Мимо проходил, ‒ подпалил тот огоньком зажигалки свежую папиросу.

Одну затяжку он делал сам, другую предлагал ей. Затем положил ладонь на колыхавшуюся женскую грудь, нагнулся и хотел поцеловать в губы. Анна отстранилась, и поцелуй вышел коротким, смазанным.

‒ Ты не представляешь, сколько раз я мысленно тебя трахал, ‒ тихо признался он, покручивая между пальцев набухший сосок. ‒ Надеюсь, сегодня это произойдет в реале.

Она качнула головой.

‒ Этого не будет.

‒ Почему?

‒ Не хочу.

Однако в теле и в сознании уже не оставалось ни сил, ни решительности. Были только слабость и сонливость, заторможенность и желание поскорее завершить сценарий происходящего ужаса.

Криво усмехнувшись, рыжий официант затянулся и снова поднес к ее губам папиросу...

* * *

Крокодил так отчаянно буравил ее тонким «дружком», что вспотел и дышал как безнадежно отставший марафонец. Анна повернула голову набок и безучастно рассматривала бомжеватого старика Майера, подпиравшего стену рядом с топчаном. Она не планировала, да и не могла получить удовольствия от происходящего. До сегодняшнего дня она выбирала своих мужчин с тщательностью кадровика отряда космонавтов. Потому их и было в ее жизни ‒ начнешь считать и тут же закончишь. Первая любовь, продлившаяся с третьего курса медицинского института по интернатуру. Заведующий терапевтическим отделением Вадим Николаевич. Муж, с которым прожила неполных три года. И, наконец, Демидов.

Майер успел вылезти из необъятных штанов и остался в одной футболке с надписью «Bad boy». Из-под футболки торчало округлое пузо, насаженное на худые шишкастые ноги. Меж ног под пузом топорщился спутанный клубок седых лобковых волос, из которого почти до колен свисала морщинистая мошонка с огромными яйцами. Выше из того же пучка застенчиво выглядывала потемневшая от невостребованности головка маленького члена. Майер жадно наблюдал за происходящим и усердно надрачивал короткий член. Только проку от этого не было никакого.

Сергей сидел рядом и смолил травку. Когда косяк оказывался у Анны, он поглаживал обтянутую черным капроном ножку или теребил соски на ее груди.

Ей было решительно наплевать на трагедию Майера, на нахальные прикосновения рыжего официанта, на бестолково сновавший в ее вагине тонкий «неповзрослевший» член. Анна лишь мор­щилась от пахнущего потом Крокодила и ждала... Еще несколько минут, и она покончит с отвратительным заня­тием. Оденется, спустится к машине. Убравшись подальше от проклятого заброшен­ного дома, приведет себя в порядок, выпьет где-нибудь пару чашек крепкого кофе, подышит свежим воздухом и помчится в областной город. Дома она прямиком направится в ванную, по­дольше постоит под горя­чим душем, тщательно от­моется от всей этой грязи. Потом напишет заявление об увольнении и больше никогда не появится в убогом Белокаменске. Забудет сегодняшний кошмар, сотрет его из па­мяти без остатка.

После очередной затяжки ее конечности стали наливаться свинцом. Решив приблизить финал, она начала двигать тазом навстречу члену, и это возымело действие – Крокодил застонал, трижды дернулся и отвалился.

Девушка хотела подняться, но перед ней материализовался Сергей, на котором из одежды оставалась лишь бордовая рубашка. Меж ее расстегнутых пол отсвечивало алебастровой белизной тело; редкие рыжие волосы на лобке венчал торчащий член. Сам член был тонок и немного кривоват, но его головка была невероятных размеров и к тому же имела странный светлый цвет, из-за чего «хозяйство» официанта напоминало бледную поганку.

– Нет, Сергей. Прошу вас, не надо, – глухо сказала Анна и потянулась к своей одежде.

Но тот силой уложил ее на прежнее место и бесцеремонно закинул на свои плечи ровные ножки в темных чулках.

– Мы договаривались только с Крокодилом, – со слезами в голосе запротестовала девушка. И позвала:­ – Геннадий!

Крокодил курил в трех шагах под окном.

‒ Гена, пожалуйста, скажи ему!

‒ Ха, сучий финт ‒ даже имя вспомнила! ‒ оскалил тот кривые желтые зубы. ‒ Ты ж сама хотела потрахаться, мамзель!

‒ Да, но только с тобой!

‒ Не ссы ‒ не обидим. Каждый кончит по паре раз и отпустим...

«Никогда не нарушай правил, не имя запасного плана», ‒ всплыла в памяти фраза Демидова, пока Сергей с нарочитой небрежностью шлепал тяжелой «шляпкой» по ее клитору. Анна быстро прикрылась ладонями, но молодой мужчина решительно отбросил их, и тогда слезы покатились по ее щекам.

Перестав сопротивляться, она попросила:

‒ Мальчики, только пожалуйста, с презервативами. Они в сумочке...

Скривившись, будто делая великое одолжение, рыжий официант все же натянул на член резинку. Однако «шляпка» у «бледной поганки» оказалась настолько огромной, что Анна вскрикнула от боли:

‒ Сережа, не так резко!

Максимально разведя бедра, она растянула пальчиками вход в вагину. «Шляпка» уверенно раздвинула своими буграми нежную плоть и после небольшого усилия проскользнула внутрь...

Она понимала, что становится легкой добычей для всех обитателей брошенной квартиры, однако поделать ничего не могла ‒ подступила тошнота, по телу прока­тывались холодные волны, лоб покрыла густая испарина.

Член Сергея нельзя было не заметить или проигнорировать, как «карандаш» Крокодила. «Шляпка» величиной с приличное утиное яйцо сновала по всей длине вагины подобно механическому поршню. Вначале это непривычное ощущение доставляло дискомфорт, но вскоре Анна застонала, а ее ладони сжались в кулаки, собрав складки на грубой материи матраца...

Сергей бурно закончил; тяжело дыша, поднялся, вытер салфеткой член. Она с минуту лежала, успокаивая сердцебиение и удивляясь самой себе: он фактически взял ее силой, но она только что словила космический оргазм. Затем остатки сознания охватил панический страх ‒ рядом с топчаном околачивался бомжеватый Майер. Значит, настал его черед.

Когда старик приблизился, девушка закрыла лицо руками. Но он не поспешил навалиться сверху, а присел рядом, приподнял ее голову и тихо сказал:

‒ А ну, девонька, испей.

Осторожно убрав ладони от лица, она увидела перед собой стакан с заваренной травой. Уловив незнакомый аромат, спросила:

‒ Что это?

‒ Отвар на пяти травах, милая. Китайский дудник, шафран, родиола, гвоздика... Пей. Глядишь и полегчает.

Жажда мучила давно. Припав губами к краю стакана, Анна выпила отвар и снова упала на матрацы...

* * *

Это не было похоже на маленькую смерть. «Ce n'est pas comme Une petite Mort», ‒ как заключили бы ее коллеги-медики. Сознание будто зависло на крутом скалистом склоне, решая, упрямо карабкаться вверх к свету или, прекратив борьбу, сорваться в черную бездонную пропасть.

Анна слы­шала шаги, голоса, смех, щелчки телефонных камер. Чувство­вала чьи-то сильные руки. Казалось, десяток ладоней од­но­временно ощупы­вают ее тело.

«Полюбуйся, Демидов... Видишь, какую дрянь ты любил?.. Мною пользуются все. Любой, кто захочет... Забудь меня. Забудь и отпусти...» ‒ мысленно разговаривала она с ним. Вероятно, губы против воли повторяли те же мысли, потому что скоро послышался скрипучий голос Крокодила:

– Чо она там бормочет, сучий финт?

– Тебе есть до этого дело? ‒ лениво отозвался официант.

– Фиолетово ‒ пусть мямлит. Слышь, это... Разверни к окну.

Ее подхватили.

– Перетащи ближе к краю топчана и раздвинь ноги. Майер помоги Сереге... Шире. Еще шире. Вот так. Дер­жите, пока снимаю видос...

В какой-то миг сознание все же поползло вверх по склону к свету. Первое, что она увидела, открыв глаза, был серый прямоугольник окна. Над городом по-прежнему висело свинцовое небо, сильный ветер швырял в стекло пригоршни мелких капель дождя.

Анна обнаружила себя лежащей на краю топчана в предельно откровенной позе. Сергей поддерживал ее правую ногу за торчащий кверху тонкий каблук ботильона. На левой ноге не было ни чулка, ни обуви. Майер вцепился в ее голень и зачем-то облизывал пальцы. Крокодил сидел на корточках аккурат посередине широко разведенных ног. Пальцами одной руки он раздвигал ее половые губы, другой рукой держал смартфон и снимал процесс на камеру.

– Клевая пизденка! ‒ восхитился он. ‒ Выбрила все до блеска!..

‒ Тебе слово «эпиляция» знакомо? ‒ скептически бросил Сергей.

‒ Не. Чо за хрень?

– Темный ты, Генарик, как ночные улицы Белокаменска. Эпиляция лучше удаляет волосы, чем бритье. Эффект от глубокой восковой эпиляции сохраняется до двадцати дней.

Фраза была слишком длинной ‒ оперативная память Генарика с подобным объемом информации не справлялась. Пожав плечами, он повернулся к старику.

‒ Слышь, Майер, когда она очухается? Ты обещал, что она нас самих начнет шпилить!

Тот почесал в паху.

‒ Она уж минут пять как ресницами хлопает.

Ей действительно становилось лучше – приступы тошноты так же неожиданно прекратились, как и начались; холодный пот на лбу высох; губы порозовели. Однако улучшение было необычным: равнодушие смени­лось интересом; происходящее вдруг представилось увлека­тельным и отнюдь не мерзким приключе­нием.

«Что это? – поражалась Анна. – Действие тех странных папирос или отвар, которым напоил Майер? Впрочем, какая разница, если я чувствую себя легко и свободно?! Где ты, Демидов? Ау-у! Я устала переживать из-за тебя! И я устала быть уставшей!»

Демидов не тревожил. Память странным образом утрамбовала все, что было с ним связано и отправила на задворки. Его образ исчез, испарился, оставив лишь размазанные контуры. Вместо хандры и уныния вдруг появились веселость и азарт. Вместо слабости и апатии она ощутила возбуждение и прилив сил; вернулась острота зрения. Внизу живота отчего-то приятно заныло, а на устах поселилась игривая улыбка.

‒ Ну, ты это... пососешь, а? ‒ послышался скрипучий голос Крокодила.

Анна подняла взгляд и увидела качавшийся над лицом тонкий, еще «неповзрослевший» член. Удивительно, но вместо отвращения выходка юнца позабавила и еще сильнее возбудила. Она помяла ладонью мошонку; член стал быстро набухать, оголяя небольшую лиловую головку.

­‒ Ну, давай, мамзель, отполируй залупу ‒ ты же обещала, ‒­ канючил Крокодил.

‒ Врешь, мелкий развратник, ‒ звонко засмеялась она. И проведя языком вдоль члена, плотно обхватила его губами.

Юнец застонал, навис над ней и начала ритмично двигать тазом. Через минуту по его телу пробежали судороги. Сделав еще пару движений, он без сил упал на матрацы.

По щеке Анны текла сперма. Она вынула из сумочки салфетку, вытерла лицо. И хитро улыбнулась:

‒ Доволен, скорострел?

Рядом материализовался Сергей, недвусмысленно прикоснувшись членом к ее лицу. Она поцеловала огромную «шляпку».

‒ Ты, тоже хочешь?

Вместо ответа рыжий официант обхватил руками ее голову и протолкнул «шляпку» в открывшийся навстречу ротик...

* * *

Крокодил с Сергеем играли на ней как на хорошо знакомой скрипке. Точнее, на балалайке, ибо скрипок в Белокаменске отродясь не видывали. Искушенные в дейст­вии травки и отвара Майера, они дождались перемены в ее поведении и теперь подобно хищникам с уверенной неторопливостью упивались аго­нией жертвы.

И верно, к чему было утруждаться, спешить? Окончательно позабыв о своем горе, Анна отдалась разнузданной похоти. Заливаясь смехом, она сама без помощников задирала и широко раскидывала ножки; сама при­двигалась поближе к парням, бесстыдно предлагая свою наготу для видео- и фотосъемки; сама страстно целовала их в губы, облизывала торчащие члены и яйца. Она безропотно подчинялась воле любого желающего по­лучше разглядеть, потрогать, побывать в ней. Она крутилась, пе­ревора­чивалась, изгибалась, точно резиновая кукла, при­нимая самые немыс­лимые позы и старательно подставляя свои прелести; испытывая при этом исступленное наслаждение от порой грубова­тых, болезнен­ных и неведомых ранее ощущений.

Она перестала обращать внимание на старика Майера, частенько мелькавшего рядом. Он не подходил к девушке, пока Крокодил с Сергеем перекуривали, набираясь сил. Но стоило хотя бы одному приблизиться к ней с членом наперевес, как старик тотчас оказывался на краю топчана. Крокодилу больше нравилось шпилить ее в рот, и Майер в это время елозил шершавыми крючковатыми пальцами меж женских ног. Когда Сергей загонял «шляпку поганки» в вагину, Майер трогал женскую грудь или прижимал ее ладонь к своему волосатому паху.

Анна обнимала каждого, кто навали­вался сверху. Или же, торопясь угодить очеред­ному партнеру, с го­товностью устраивала колени на краю топчана, красиво изгибала спинку, извивалась, норовя попадать в такт тугим толчкам внизу жи­вота и, с удовольствием вдыхала внезапно ставшие прият­ными заста­релые запахи матрацев: пыли, плесени, мочи...

Устав, парни смолили папиросы, сидя на корточках под окном. Старик Майер развалился в кресле и усердно надрачивал вялый короткий член, наблюдая за лежащей на краю топчана девушкой. Голые ступни ее ног стояли на холодном деревянном полу. Раскинув в стороны бедра, она терла набухший клитор. Либо растягивала в стороны половые губы, выставляя напоказ ярко-розовую вагину. Либо загоняла внутрь пальчики и самозабвенно мастурбировала, пока по телу не прокатывались волны оргазма. И это повторялось раз за разом...

Первым не выдержал Крокодил.

‒ Ты колдун, Майер, ‒ поднялся он и, подойдя к топчану, приказал: ‒ Ну-ка, мамзель, встань к стене передом, а ко мне задом!

Анна послушно перевернулась на живот, встала на коленки и уперлась локтями в топчан. Крокодил подошел вплотную к ее выставленной напоказ попе.

‒ Ты у меня уже три раза отсосала. Помнишь?

‒ Я не считала, ‒ кокетливо покрутила она бедрами. ‒ Хочешь еще?

‒ Теперь в жопу. Как договаривались.

Возражений не последовало. Он раздвинул ее ягодицы, провел пальцами по распахнутой вагине, задержался на анусе и слегка надавил на него.

‒ О-ой, ‒ пропищала Анна. Потом дотянулась до сумочки, вынула круглую пластиковую коробочку.

Крокодил открыл крышку, понюхал белую субстанцию.

‒ Чо это?

‒ Крем для лица. Вместо смазки.

Парень принялся наносить крем на головку члена и ее анус...

Слева на топчан бесшумно присел Майер. Сергей подошел справа и заявил:

‒ Я следующий.

Анна повернула к нему виноватое лицо.

‒ Сережа, с тобой не получится. Ты ж не хочешь порвать мне попу?

Рыжий нахмурился.

‒ Сейчас Генарик твое очко разработает, и все будет путем.

‒ Я же истеку кровью! ‒ взмолилась Анна. ‒ Я тебе лучше пососу, Сережа! Долго и хорошо пососу. Пожалуйста, иди ко мне...

Ее губки призывно приоткрылись.

‒ Черт с тобой, ‒ встал он перед ней на колени. ‒ Кончаю в рот, понятно?!

Она кивнула, прошлась кончиком языка по огромной «шляпке» и на секунду зажмурилась от боли ‒ маленькая лиловая головка еще «неповзрослевшего» члена уверенно скользнула в ее попу. Закатив глаза от удовольствия, Крокодил двигал тазом, все глубже и глубже вгоняя в нее член.

С противоположной стороны ровно такое же удовольствие получал рыжий официант, огромную «шляпку» которого Анна усердно обрабатывала губами и языком.

Рядом с Анной скромно сидел старик Майер. Ему досталась лишь колыхавшаяся в такт толчкам женская грудь. Он ловил ее морщинистыми ладонями, мял, покручивал соски, не забывая при этом теребить потемневшую от времени и бездействия головку маленького члена...