Холодное сиденье в приемной клиники «Вита» казалось Лие скамьей подсудимых. Она сидела, сжимая в потных ладонях края своей одежды: свободный бежевый кардиган из тонкой ангоры поверх бледно-розовой блузки с высоким, чуть жатым воротничком и длинной, плиссированной юбкой из мягкого твида песочного цвета, скрывавшей щиколотки. На ногах – плотные бежевые колготки и замшевые лоферы. Этот наряд был ее доспехами, попыткой спрятать тело, которое сейчас казалось источником невыносимого смущения. Лия была субтильной девушкой, с узкими, почти острыми плечами, тонкой, легко обхватываемой талией и бедрами, лишь слегка шире талии, без выраженной округлости. Ее грудь была маленькой, аккуратной, едва заполнявшей чашечки А-размера. Она ненавидела свою худобу, ощущаемую ребрами под кожей, отсутствие мягких женственных линий.

Дверь кабинета №3 открылась беззвучно. «Лия Сергеевна? Прошу». Массажист, представившийся Игорем Сергеевичем, был мужчиной лет сорока пяти, с коротко стриженными седыми висками, усталыми, но проницательными глазами и руками, на которых выделялись мощные вены. Кабинет пахло резким антисептиком и сладковатым маслом. Кушетка с одноразовой пеленкой казалась эшафотом.

«Раздевайтесь до белья. Ложитесь на живот, лицом в подголовник», – его голос был ровным, лишенным интонаций, как диктофон. Лия замерла, сердце колотилось о ребра. «Я... может быть, только спину?» – прошептала она, не поднимая глаз. «Процедура требует доступа. Раздевайтесь, пожалуйста. Не задерживайте график». В его тоне появилась легкая, но ощутимая сталь. Лия, покраснев до корней волос, отвернулась к стене. Пальцы тряслись, расстегивая кардиган. Каждая пуговица блузки давалась с мукой. Сняла ее, обнажив бледную, тонкую кожу ключиц и шеи, на которой пульсировала жилка. Осталась в простом белом хлопковом бюстгальтере без косточек, его тонкие лямки врезались в плечи, и таких же трусиках-слипах, сидевших низко на бедрах. Ее худоба, выступающие ключицы, ребра, тонкие руки – все казалось ей уродливым и обнаженным. Юбка соскользнула тяжело, колготки последовали за ней, обнажив длинные, тонкие ноги с бледной кожей и чуть выступающими коленными чашечками. Она почти бросилась на кушетку, прижимаясь животом к прохладной пеленке, уткнувшись лицом в углубление. Маленькая грудь теснилась в чашечке бюстгальтера, ребра проступали под кожей спины.

Теплые, обильно смазанные густым маслом с запахом розмарина руки легли на ее спину. Вздрогнула всем телом. Сильные пальцы начали разминать зажатые мышцы вдоль позвоночника. На мгновение боль отступила перед стыдом. Затем голос: «Лия, бюстгальтер мешает проработке трапеций и лопаток. Снимайте. Масло испортит ткань». «Я... может, я аккуратно?» – еле слышно пробормотала она, лицо горело. «Нет. Снимайте. Это необходимо для эффективности». В его тоне не было места для обсуждения. Молча, не поднимая головы, она дрожащей рукой потянулась назад, нащупала три крючка. Пальцы скользили, не слушались. Щелчок. Он аккуратно поддел и снял ткань. Лия вжалась в кушетку, чувствуя, как ее маленькие, упругие груди с бледно-розовыми, уже напряженно-твердыми от холода и стыда сосками прижались к поверхности. Воздух обжигал кожу. Казалось, он видит все, каждую пору.

Руки двигались ниже, к пояснице, к верхнему краю трусиков. Каждое приближение к ягодицам заставляло ее внутренне сжиматься. Когда его пальцы, прорабатывая широчайшую мышцу, скользнули по самому краю боковой поверхности груди, едва коснувшись ребром ладони нежной кожи подмышки и боковой округлости, Лия затаила дыхание. Случайно? Намеренно? Его комментарий «Расслабьтесь здесь» звучал как насмешка.

Внезапно руки убрались. Шорох бумаги. Долгая пауза. «Лия Сергеевна...» – голос был другим. Смущенным? Раздраженным? «Произошла ошибка. Код МТ-05 – это не общий массаж. Это гинекологический массаж тазового дна и висцеральный массаж живота. При спаечных процессах. Процедура включает проработку специфических зон». Слова «гинекологический», «спайки», «специфические зоны» обрушились на нее лавиной. Весь ужас сконцентрировался в один момент.

«Я... я не хочу!» – вырвалось у нее, голос сорвался на писк. «Я не знала! Я думала, спина!»

«Ваше состояние требует этой процедуры, – ответил он твердо, без сочувствия. – Ошибка моя, я не проверил сразу. Но раз уж вы здесь, и это назначено – процедура будет проведена. Переворачивайтесь на спину. Сейчас. Нужно начинать». Тон не оставлял выбора. Это был приказ.

Со стоном, чувствуя себя преданной собственным телом и обстоятельствами, Лия медленно, как на плаху, перевернулась на спину. Она инстинктивно скрестила руки на груди, пытаясь прикрыть маленькие, упругие груди с теперь уже ярко-розовыми, напряженно выступающими сосками. Живот, плоский, почти впалый ниже ребер, с небольшим углублением пупка, прерывисто вздымался. Белые трусики были последней иллюзией защиты.

«Руки вдоль тела. Не мешайте работе», – скомандовал он, и его рука легла на ее запястье, мягко, но неумолимо отводя руку от груди. Его прикосновение обожгло. «Но...» – начала она. «Это не обсуждается. Дышите глубже». Его руки, снова теплые и липкие от масла, легли ей на ключицы. Лия вздрогнула, как от удара. Пальцы начали глубокие, круговые движения по грудной клетке, чуть ниже ключиц, огибая, но не касаясь самой груди. Каждое надавливание на межреберные мышцы заставляло ее втягивать воздух. Затем руки сместились ниже, к центру грудины, к ребрам, работая с диафрагмальными фасциями. Его большие пальцы скользили по краю реберной дуги, в опасной близости от нижнего изгиба ее груди. Она чувствовала, как ее соски, твердые как горошины, буквально горят от стыда. Он не мог их не видеть. Его пальцы, скользя по коже у самого основания правой груди, почти коснулись нижнего края ареолы. «Расслабьтесь здесь, зажим сильный», – его голос был ровным, но для Лии это звучало как пытка. Слезы выступили на глазах.

Потом руки плавно перешли на живот. Широкие, масляные ладони легли чуть ниже груди. Он начал глубокие, медленные круги по часовой стрелке, разминая мышцы брюшного пресса, затем глубокое, давящее скольжение вниз, к лобку, работая с предполагаемыми спайками. Его пальцы погружались в мягкие ткани, вызывая дискомфорт и странное давление глубоко внизу живота. Лия лежала, окаменев, чувствуя, как ее тело предает ее, реагируя на инвазивные прикосновения не возбуждением, а дикой паникой и жгучим стыдом. Она была полностью открыта, как препарат под стеклом.

Пауза. Игорь Сергеевич смотрел на нее. «Для работы с тазовым дном и приводящими мышцами – трусики снимайте». «Нет! – вырвалось у Лии, она попыталась прикрыть лобок руками. – Я не могу! Пожалуйста!» «Это обязательный этап процедуры, Лия Сергеевна, – его голос стал жестче. – Без доступа я не могу выполнить назначенное. Снимайте. Сейчас. Или процедура не будет засчитана, а эффекта не будет». В его глазах читалось нетерпение. Безмолвно, с лицом, пылающим от унижения, она приподняла бедра, дрожащими пальцами подцепила резинку и стянула трусики вниз по длинным ногам. Он принял их, не глядя. Теперь она лежала полностью обнаженная. Холодный воздух обдувал самое сокровенное. Ее худые бедра, гладкое лобковое возвышение с редкими светлыми волосками, все было выставлено напоказ. Она инстинктивно свела ноги. «Ноги разведите. Шире. Для доступа», – последовала команда. Со стоном она повиновалась, чувствуя, как предает саму себя. Стыд достиг невероятной силы. Она чувствовала, как ее вульва – большие половые губы, более плотные, бледно-розовые, и малые, нежные, скрытые внутри складки, чуть более темного оттенка – сжалась от напряжения. Клитор, маленький бугорок под тонким капюшоном кожи, пульсировал от страха. Вход во влагалище казался ей пылающей точкой стыда.

Его руки начали с внутренней поверхности бедер. Сильные, масляные ладони глубоко разминали приводящие мышцы, от коленей вверх, к самым паховым складкам. Каждое движение вверх, к месту, где нога переходила в тело, заставляло Лию внутренне содрогаться. Пальцы массировали саму складку, глубоко прорабатывая ткани у самого основания больших половых губ. Касания были прямыми, клиническими, но невыносимо интимными. Она чувствовала, как ее половые губы подрагивают.

Затем его пальцы – указательный и средний – мягко, но с ощутимым давлением легли непосредственно на область больших половых губ. «Работа с мышцами, окружающими вульву и влагалище. Расслабляйтесь». Его пальцы начали медленные, методичные круговые и разминающие движения по внешним краям больших губ, растягивая кожу. Затем давление сместилось внутрь, охватывая саму вульву. Он разминал ткани, окружающие преддверие влагалища, работая с луковично-губчатой мышцей, пальцы скользили по поверхности малых губ, не раздвигая их, но оказывая глубокое давление на окружающие ткани. Лия закусила губу, чувствуя солоноватый вкус крови. Каждое прикосновение к нежным, скрытым складкам малых губ было пыткой. Его большой палец на мгновение оказал легкое, давящее движение на область клиторального капюшона, не обнажая сам клитор, но вызывая резкий спазм стыда и непроизвольное движение таза. «Не дергайтесь», – сухо сказал он. Это не было стимуляцией – это была глубокая, почти грубая мануальная терапия. Но для Лии это было невыносимым нарушением всех границ. Она чувствовала влажность – не возбуждения, а чистой паники и унижения – на поверхности губ.

Затем его пальцы сместились ниже, к промежности. Его указательный палец, обильно смазанный маслом, лег на кожу между входом во влагалище и анальным отверстием. Лия вскрикнула от неожиданности и ужаса. «Тихо. Расслабьтесь». Палец начал совершать медленные, глубокие круговые движения по напряженной коже промежности, оказывая сильное давление на мышцы, окружающие анальное отверстие – наружный сфинктер. Он не проникал внутрь, но само прикосновение к этой сверхинтимной, никогда не касаемой зоне, ощущение сильного давления на кольцо мышцы, заставило Лию разрыдаться. Слезы текли ручьями по вискам в подголовник. Она чувствовала, как ее анус, крошечное, плотно сомкнутое отверстие, рефлекторно сжимается под его пальцем. Это было последнее унижение, последняя грань, переступив которую, она почувствовала себя окончательно обнаженной не только физически, но и духовно.

Процедура длилась вечность. Когда он, наконец, убрал руки и накрыл ее лобок и бедра большим чистым полотенцем, Лия лежала, беззвучно рыдая, полностью опустошенная. Стыд был всепоглощающей, тяжелой субстанцией, заполнившей ее изнутри.

«Процедура завершена, – его голос звучал устало, но без эмоций. – Вставайте медленно. Одевайтесь». Он отвернулся к столу, давая ей мнимую приватность.

Лия одевалась медленно, механически, чувствуя себя грязной и разбитой. Кардиган, блузка, юбка, колготки – все казалось чужим, неспособным скрыть пережитый кошмар. Она не смотрела на него.

«Лия Сергеевна, – он заговорил, не оборачиваясь, пока она застегивала юбку. – Я приношу извинения за первоначальную ошибку и за... дискомфорт процедуры. Но то, что я делал – строго соответствовало протоколу МТ-05. Каждое прикосновение имело анатомическую цель: мышцы, фасции, зоны спаек. Грудь – грудная клетка, диафрагма. Живот – висцеральные спайки. Промежность, вульва, анус – мышцы тазового дна и сфинктеры. Ничего сверх этого. Ничего... личного». Он повернулся, его взгляд был профессионально-отстраненным. «Ваши реакции – страх, стыд – понятны. Но в моих действиях не было двойного смысла. Только работа. Сложная, но необходимая работа».

Лия смотрела на него, на его белый халат, на руки, которые только что касались самых сокровенных, самых стыдных мест. В этих руках не было ни злорадства, ни удовольствия. Была усталость, раздражение из-за ошибки и... рутина. Жуткая, интимная рутина его работы. Ужас начал сменяться другим чувством – ледяным, опустошающим пониманием. Пониманием того, что для него ее тело было не объектом желания или унижения, а сложным биомеханизмом, требующим коррекции. Ее стыд, ее паника, ее интерпретации – были *ее* демонами. Ее проблемой.

«Я... я не приду больше», – прошептала она, голос был хриплым от слез.

«Ваше право, – кивнул он, протягивая листок. – Вот направление к доктору Семеновой для коррекции лечения и, возможно, к психологу. И... рекомендация впредь уточнять характер процедур до их начала». В его тоне не было осуждения, лишь констатация факта.

Лия взяла бумагу. Руки дрожали. Она вышла в коридор. Холодный воздух не принес облегчения. Она шла, ощущая свое тело как чужую, только что детально исследованную и отлаженную машину. Стыд не ушел. Он был огромным шрамом. Но теперь она понимала его природу. Не он переступил границу. *Она* позволила своим страхам и стыду построить эту границу так высоко и прочно, что любое необходимое медицинское вмешательство воспринималось как невыносимое насилие. Игорь Сергеевич был лишь техником, выполнявшим неприятную работу. А настоящая драма, настоящая граница, оказалась непроницаемой стеной внутри нее самой. И ломать предстояло именно ее. Не в массажном кабинете.

2372   448 12855  3   3  +9.8 [5]

Стыд, смущение, массаж, врач заставил раздеться