Часть первая

Демидов

 Анна ненавидела формулировку: «Пропал без вести». Сколько их пропало, кануло в вечность, пока рабо­тала в медсанчасти гар­ни­зона «Южный». Статистика   была отвратительной: за   три года чудо случилось лишь   однажды, когда по   неведомым каналам выяснилось, что про­павший спецназовец жив и томится в   лагере военнопленных. В гарнизоне появились   штатские из столицы – опрашивали, копались в документах; местные   шептались: готовят обмен. В итоге   счастлив­чик вернулся. Один из полусотни зависших между жизнью и смертью.

 В начале осени в кабинет Анны вошла начальник медицинской службы – милейшая, чуть полноватая женщина. Приобняв, она сообщила:

 – Плохие новости. Иди в штаб бригады – кажется, с группой Демидова что-то случилось.

 В груди похолодело; позабыв снять халат, она побежала к комбригу...

 Подробности ужаснули. На борту сбитого вертолета находилось двенадцать спецназовцев и три члена экипажа. Поисковый отряд обнаружил обгоревшие   останки четырнадцати. Один   исчез, оставив пару кровавых   пятен.

 Известие вышибло опору из-под ног. Несколько дней она не выходила из дома: ревела или лежала в полузабытьи, уставившись в одну точку. Потом оформила   отпуск и хотела уехать,    но не смогла – вдруг Демидов   вернется? Сердце надеялось на его чудесной спасение, а холодный разум напоминал о сухой статистике.

 Она никуда не поехала, но находиться в четырех стенах не могла. Тоска гнала из дома, и Анна часами бродила по тем местам, где бы­вала с Демидовым,    повторяла маршруты прогулок,    сидела за их столиком в кафе.   Или же забредала на железнодорожную станцию, где встречала поезда с зыбкой надеждой: а   вдруг мелькнет его лицо?..

 Утром сорокового дня она снова выпила таблетку от головной боли и подошла к окну. Хмурое утро не обещало хорошей погоды. Асфальт пестрел желто-   красным ковром; ветра не   было,  но кажется собирался дождь.   «Он не вернется, – подумалось ей. – Пора поставить точку и жить дальше».

 Спустя час старенькая белая Тойота выехала из областного центра и повернула на юг, к Белокаменску...

 * * *

 Городок Белокаменск затерялся на северных склонах Кавказского хребта. Когда-то в его окрестностях добывали медную руду, выращивали неплохой виноград.   С недавних пор «жить   стало веселее» и последней   надеждой местных жителей на заработок остались гарнизон «Южный» и железнодорожная станция.

 Покружив по пыльным улицам, Анна остановила Тойоту в центре и направилась к двери под вывеской «Визит». Аншлаги в заведении случались редко,    пустовато было и сегодня. За   стойкой скучал Сергей –   коренастый рыжий бармен лет двадцати в темно-бордовой рубашке. Он же исполнял обязанности   администратора, официанта и посудомойщика. С другой   стороны барной стойки потягивал пиво прыщавый юнец в   джинсах и светлом свитере навыпуск; его   Анна видела впервые. В глубине зала за чашкой кофе читал газету интеллигентный   старичок.

 Прыщавый проводил девушку горящим взглядом и проскрипел недавно сломавшимся голосом:

 – Вот это куколка, сучий финт!..

 – Самая красивая девочка из всех постоянных посетительниц, – заметил официант.

 ‒ Четвертый размер?

 ‒ Третий. На мой вкус ‒ самое то!

 – Я думал, такие живут только в областном центре.

 – Она как раз оттуда...

 Накинув куртку на спинку стула, Анна устроилась за столиком, осмотрелась. Негромкая музыка, приглушенный свет, запах кофе. Все как обычно, кроме одной тоскливой детали – стул Демидова пуст.

Из полумрака вынырнул рыжий официант.

– Рад вас видеть.

– Здравствуйте, Сергей. Два бокала вина, пожалуйста.

– Может быть, бутылку?

– Хорошо. Бутылку и два бокала.

– Закуску не желаете? Салаты «Столичный», «Летний». Горя­чие блюда...

– Принесите, пожалуйста, ломтик ржаного хлеба.

Несложный заказ был исполнен быстро. Сергей откупорил бу­тылку, наполнил оба фужера и поставил между ними тарелочку с ломтиком темного хлеба.

Вернувшись за стойку, шепнул:

– В медсанчасти гарнизона работает. У нее и мужик там служил, с которым они сюда приходили. Говорят, недавно погиб.

Глотнув пива, прыщавый обернулся и уставился на девушку так, будто его мозг подвергся глубокой перезагрузке. Пожалуй, было от чего зависнуть. Красивое милое личико, темные волосы, ухоженные руки с идеальным маникюром. Модная блузка, короткая клетчатая юбка. И ровные ножки в черном капроне в сочетании с черными замшевыми ботильонами на шпильке. Именно от таких ножек у большинства мужчин непроизвольно текут слюни.

– Везет же кому-то шпилить таких. А у меня выбор между беззубой Танькой и пропитой Вдовиной...

Не замечая любопытных взглядов, Анна подняла свой бокал и мысленно обратилась к Демидову: «Ты не вернешься. Такие всегда доводят начатое до финала, до логического завершения. И не возвращаются. Прошло сорок дней, и я хочу проститься с тобой. Навсегда. Прошу, не мучь меня больше и отпусти».

Выпив, она вновь на­пол­нила бокал вином, и задумалась, разглядывая рубиновые блики на столе...

Парни исподволь наблюдали за красоткой.

– Как только она приходит, у меня начинается дикий стояк, – протирал Сергей сауэры. – Мысленно подпаиваю ее, даю выкурить пару косяков и тащу в подсобку на диван.

Прыщавый пристально посмотрел на дружка, о чем-то задумался.

И проскрипел:

­–­ Жалко, что в нашей дыре такие не водятся.

– Водятся, как видишь. Подкати – в чем проблема?

– С моими-то прыщами на харе? Может, вдвоем? А потом в подсобку?

– Ты охренел, Гена?! Рабочий день только начался, и хозяин может нагрянуть. Забудь о своих прыщах! У девки мужик сгинул – в поганом настроении в одну глотку бухает, а ты булки плющишь.

Гена нерешительно почесал выпуклый затылок.

­– Ты ж ничего не теряешь, – подначивал Сергей. – Глаза не выцарапает, кадык не вырвет. Я бы рискнул.

Юный приятель поставил на стойку пустой пивной бокал.

– Ладно. Есть одна мысля...

* * *

Накрытый ломтиком второй бокал стоял нетронутым. То ли вино, то ли накатившие слезы затуманили взор. Демидов не слышал мольбы, не отпускал. О чем бы не думала, все смысловые тропинки возвращались к нему.

Рука потянулась к бутылке, но та оказалась пустой.

Словно по волшебству рядом материализовался рыжий официант. В его руке блеснула новая бутылка.

– Позвольте за вами поухаживать?

Он всегда был вежлив, предупредителен; заказы исполнял расторопно. Демидов и Анна обращались к нему на «вы» и по имени, он использовал только обезличенное «вы».

Пока наполнялся ее бокал, на место Демидова бесцеремонно плюхнулся прыщавый юноша в светлом свитере.

– В чем дело? – подняла взгляд девушка.­

– Вы его не бойтесь, он безобидный, – вступился Сергей.

– Пусть проваливает с этого места.

Юнец нехотя переместил задницу на соседний стул.

– А тут разрешается?

Анна хотела отпустить колкость, да осеклась на полуслове. «Оперативное лечение. Интересная мысль! Сорок дней бессонницы, тоски, головной боли... Это стало напоминать гнойно-воспалительный процесс, требующий широкого вскрытия. Острым скальпелем должно послужить нечто мерзкое, нестер­пимо гадкое. Будет очень больно, но без вскрытия начнется абсцесс», – пила она вино и рассматривала незваного гостя, как изучают перед покупкой швабру или чистящее средство.

Ладонь с обгрызенными ногтями на пальцах потя­нулась к наполненному бокалу Демидова.

– Не тронь. Пей из бутылки.

Прыщавый послушно отхлебнул из горлышка.

В тяжелой после бессонных ночей голове медленно, строчка за строчкой, складывался нехитрый сценарий. «Если дозволить ис­полнить похотливые желания, нарисованные на его наглой роже, то он прекрасно справится с ролью острого хирургического инструмента. О поездке на одну ночь к бывшему мужу я размышляла, но его кандидатура не подходит – все ж, когда-то лю­била. А этот в самый раз – отвратительнее и гаже не сыскать во всем Белокаменске».

Идея была отчаянно смелой, сродни полету на воздушном шаре над жерлом пробудившегося вулкана. Посему девушка взяла несколько минут на раздумье.

– Тебя как зовут? – спросила она.

– Геннадий. А тебя?

– Не важно. Гена, значит? Прелестно. Будешь Крокодилом.

– Фиолетово. Зови, как хочешь, – оскалил тот неровные зубы. – Давай, за знакомство, мамзель.

«Обнаружилось знание иностранных языков, ‒ усмехнулась Анна, делая маленький глоток. ‒ Мальчик подает большие надежды». Мальчик запрокинул голову и разом влил в себя треть бутылки. Вино добавило смелости: он дотронулся до ее запястья. И тотчас испугался, втянув голову в плечи.

Но реакции не последовало. Ни эмоциональной, ни сдержанной. Никакой.

Крокодил повеселел. Обалденно красивая и с виду неприступная девушка не прогнала, не заартачилась, не плеснула вином в рожу.

– А ты ничо – не отшила, и винца не зажала, – налаживал он контакт.

– Да и ты настоящий джентльмен. Особенно по части комплиментов...

Беседа не клеилась, ибо общих тем или интересов меж ними не случились бы даже в эпоху Среднего палеолита.

Нескладный юноша с отталкивающими чертами многое принимал за чистую монету и, уверовав в себя, погладил ее предплечье, коснулся волос. Анна отвела взгляд, утаив истинное к нему отношение, а про себя отметила: «Даже не стошнило».

«Джентльмен» сиял наградным бронзовым унитазом. А тут еще старший дружок просемафорил: «Смелей, Генарик!»

«Случайное» прикосновение к груди, стало для девушки переломным моментом. О приятных эмоциях речи не было, но и разрядом в десять тысяч вольт не шибануло.

Склонив голову, она тихо произнесла:

– В другой раз я разбила бы бутылку о твою наивную мор­дашку. Но сегодня можно. И даже нужно...