Часть 3

Завтра у мужа День рождения и в гости должны наведаться сын со снохой. Да ещё и соседи припрутся в придачу...

С этими мыслями Тома отправилась спать.

***********

Не подмывшаяся с вечера Тамара, проснулась с ощущением влаги на заднице. Открыв глаза и потянувшись в теплых лучах утреннего солнца, домохозяйка сунула руку под одеяло. Ощупала себя поверху.

И действительно, вся промежность была мокрой.

Муж мирно храпел рядом и Тома, украдкой проведя пальцами между двумя холмами своих ягодиц, достала руку из-под одеяла. Принюхалась к пальцам и тут же слегка скривилась, сильно пахло дерьмом и спермой.

Тяжело вздохнув, женщина снова отправила руку в исследовательскую экспедицию под одеяло, на этот раз проверяя целостность. Ощупав своё анальное кольцо, Тома тяжело вздохнула.

Эластичный вход конечно сжался, после вчерашних приключений в сарае, но если прижмет, то он вряд ли удержит в животе праздничный обед.

Понимая, что сегодня на диете и попробовать вкусных салатиков не выйдет, Тамара тяжело вздохнула и села на край кровати. Оглянулась на спящего Петра и улыбнулась; у мужа стоял член, слегка приподняв одеяло.

Именинник сопел во сне, и от дыхания Петра его стояк двигался под простыней, то вверх, то вниз.

— С Днём рождения, милый, - усмехнулась Тамара, поглаживая контур стояка подушечками пальцев.

Сквозь простынь и трусы мужа женщина чувствовала волнистый рельеф члена, а вместе с ним и надутую, большую вену под здоровенным прибором Петра.

Тома сто раз видела член мужа и что эта штуковина с ней только не вытворяла, но скромной домохозяйке и учительнице Ромашкиной, всё время было недостаточно.

Тамара не была озабоченной или нимфоманкой, просто возраст заставлял брать от жизни больше.

Годы постепенно уходили в прошлое, а вместе с ними и красота. Пользоваться внешностью и ещё упругим телом нужно было прямо сейчас, а не когда-нибудь потом. Так думала про себя Тома, снова укладываясь на кровать, рядом с мужем.

Взявшись пальцами за край одеяла, лежавший на широкой, волосатой груди супруга, Тома осторожно стянула его вниз. Одеяло сползло по животу, а потом и по трусам Петра, наконец открывая солнцу могучий член главы семьи.

Тяжелый, кожаный шланг Петра никак не мог поместиться в исподнем, а потому торчал наружу почти целиком.

Глядя на член мужа и слегка касаясь его пальцами, Тамара вспоминала, сколько же болезненных и наоборот восхитительных ощущений ей подарила эта штуковина. Этот же горячий стояк, когда-то порвал ей девственную плеву. Эта же могучая дубина когда-то вскрыла и её анал.

Проникновение такой огромной и безжалостной штуковины, больше напоминало фистинг рукой, чем секс со стыковкой половых органов. Член Петра ворочал в нутре жены, каждый раз разрывая, что-нибудь в ней и одновременно с этим даря бешеные оргазмы.

Повернув голову вбок, Тамара высунула влажный язык и провела им по стволу Петра, по направлению тела. Стояк покрылся блестящей влагой, муж тихонько простонал во сне от удовольствия.

Взяв ствол в руку, как здоровенный, самолетный рычаг, Тамара подтянула его к своему рту и обхватила головку губами, утопив её во влаге губ и языка. Пахучая, кожаная плоть заполнила рот женщины, и Тома подползла повыше, потащив чувствительные груди по простыне.

Легла поудобнее, и смогла принять стояк глубже, в горло.

Как только дубина Петра протолкнулась в нежную и красивую шею Тамары, распирая её пищевод изнутри, мужик проснулся. Его взгляд был уже томным, рука сама потянулась погладить волосы жены.

— Тамарка... - ласково прошептал он, чувствуя, как член приятно сдавливают горловые спазмы жены.

Было заметно, что Тома очень старается и Петр благодарно застонал, снова откинувшись на подушку. Жена хрипела и давила головой, пытаясь дотянуться носом до лобковых волос мужа, а языком до его яиц.

Лицо Тамары хоть и светилось счастьем, но покраснело от натуги.

Губы её натянулись как резинки, из-за большого диаметра члена, глаза покраснели, лицо побагровело. Но она продолжала стараться, силясь сделать мужу прекрасный утренний подарок на День рождения.

Помогая себе и Тамарке, Пётр вытянул руки, накрыл ими голову жены и резко надавил на неё, проталкивая член в горло до конца.

Мощный стояк забил мясистой плотью шею деревенской бабы, не давая ей глотнуть воздуха. Перекрыв дыхательные пути, возбужденная головка члена Петра продолжала пульсировать, так, что тонкая шея Томы двигалась в такт напряжению члена.

Глядя на жену со стороны, мужик видел, что вся её гортань под кожей, повторяет собой рельеф стояка. От подбородка, до стыка ключиц Тамары, тянулась выгнутая дуга, которая скользила в шее вперед и назад, трахая горло женщины.

Обливаясь слюнями и натужно хрипя, Тома вытаращила покрасневшие глаза, чувствуя, что теряет сознание от недостатка воздуха.

Беспомощно заколотив по бедрам мужа, она попыталась вырваться, но глубоко ебущий её рот Петр, держал крепко и забылся, выгнувшись в удовольствии.

Рельеф женского горла и горячая влага, доставляли ему сказочное наслаждение...

— С Днём рождения, папа! – послышался голос Алёнки, комната которой находилась по соседству.

Вместо того, чтобы снять горло задыхавшейся жены с члена, Пётр торопливо накрыл супругу простыней, оставив хуй в её хрипящей шее.

— Привет доченька! – широко улыбнулся мужик, оглядываясь на Алёнку. Девочка стояла в длинной, до середины бедер футболке, под которой не было больше ничего.

Вспоминая прекрасный, вчерашний вечер, возбужденный горловым минетом Пётр оценивающе поглядел на дочь. Вспомнил, как мял её ляжки и ягодицы, как лизал её соски, а самое главное то, как она стонала и протекала на члене отца.

Привалившаяся плечом к косяку двери Алёна, перевела взгляд на очертания мамы под простыней. Белая ткань плотно облегала изящную талию Тамары и её приподнятую, трясущуюся от судорог задницу.

Простыня тесно обтягивала пышные ягодицы женщины, которые под утренним солнцем выглядели больше обычного. Они были как две сочные, независимые дольки фрукта, которые очистила от одежды и с хлюпаньем соков разделила рука.

— Кхххх.... Гхххх... - натужно хрипела забитым горлом Тамара, в панике даже не обращая внимания на присутствие дочки.

Женщине удалось вдохнуть, и она снова терпела, хотя уже потемнело в глазах.

Тома отчаянно совершала болезненные глотательные движения, обсасывая ими мощный ствол мужа гортанью, и добывая из него оргазм. Её шея шумно двигалась, будто откачивающий сперму насос.

— Ладно, ебитесь на здоровье, не буду мешать! - недовольно и ревниво бросила девочка, с горечью вздохнула и пошла в кухню, соблазнительно виляя роскошным задом.

— А... Алёнка! – растерянно окликнул её красный как рак, от возбуждения Пётр. – Погоди, доченька! – он стыдливо прижимал голову Томы как вещь для мастурбации, и комкал простыню над ней.

Смущался, будто всё ещё пытаясь скрыть факт того, что мать школьницы, шумно сосет вкусный папин хуй.

— Ну? Чего?! – девочка скрестила руки под объемными грудями и обернулась к отцу, недовольно глядя на него.

Услышав, как хрипит и клокочет горло матери, выплескивая слюни на лобок отца, Алёнка тяжело вздохнула. Девочка театрально закатила глаза к потолку и взмолилась.

– Да блин, пап, можно мне просто уйти, а?!

Она не завидовала маме. Хотя после потери девственности девочке жутко хотелось продолжать приключения своей щели. Просто Алёна ревновала папу к Тамаре и понятия не имела как разрешить этот вопрос.

Играть в перетягивание мощного отцовского члена с мамой, ей хотелось меньше всего.

«Маму не выгонишь, не убьешь, придется терпеть этот кошмар! Хорошо хоть они не ебутся в открытую, я бы, наверное, разревелась от обиды...» - думала девочка, глядя на движения головы матери под простыней.

— Ты это... - смущенно вздохнул отец, а потом примолк, не решаясь сказать.

Всё-таки и водка его отпустила, да и вчерашний кураж прошел. Пётр не жалел о том, что лишил дочку девственности сам. Только вот, что теперь с этим делать, мужик толком не понимал.

Это ведь так и пойдет, будет между двух огней Иваныч метаться. Раньше только Тамарка в быту ему мозги ебала, а теперь ещё и дочка свои права на отца как на мужчину заявит. Тоже будет истерить, да ещё и вон... ревновать вздумала!

«Ну пиздец!» - с похотливым желанием глядя на белые, бархатные ляжки дочери, вздохнул про себя Пётр Иванович Ромашкин. Его хуй, качался среди теплой влаги шеи жены, медленно и глубоко вращаясь в её нежном горле.

— Ты, Алёнушка, не обижайся на меня, - тяжело пыхтя под смачным отсосом жены, договорил мужик. В этот момент, головку члена сжало особенно сильно и Иваныч застонал, – Если хочешь... - а в этот момент, язык Тамары наконец- то дотянулся до отвисающих яиц мужа и сгреб их, покрывая потоками слюны.

Не выдержав, Пётр закатил глаза и протянув – Ооооо! – снова бухнулся головой на пуховую подушку.

— Это просто пиздец! Вы просто ебанутые, оба! – выругалась Алёна и резко развернувшись, широкими шагами вышла во двор. Она решительно махала руками на ходу, как солдат.

Не слишком большие, но тяжелые груди юной школьницы, болтались под футболкой. Они мотались из стороны в сторону, оставляя на белой ткани угловатые тени от торчащих сосков.

Таким решительным шагом, виляя колышущимся задом, Алёна дошла до умывальника. Скрутила пшеничные волосы в тугой хвост и побрякав алюминиевым соском, плеснула прохладную воду себе в лицо.

Несколько капель попали на футболку, просвечивая нежную плоть грудей.

Алёнушка встала внаклонку, упершись рукой в деревянную доску веранды, покрытую облупившейся, зеленой краской. Над ней белели рамы окон и узор тюля за ними. Пахло навозом, мазутом и костром с соседних дворов.

Настоящая, утренняя деревня, покрытая блестящими каплями росы, также, как и румяные щеки смущенной, злой девчонки.

Работавший по хозяйству Володька, сидел на крыше с молотком и гвоздями в зубах.

Раскатав по крыше навеса новый рубероид, парень фиксировал его и готовился заклеить швы смолой. Однако, едва он заметил сверху вышедшую во двор сестренку, как мысли его моментально стали далеки от работы.

Воспоминания о вчерашнем, волшебном вечере, снова взбудоражили воображение и член Володи. Под растянутыми трико начался стояк, дыхание парня постепенно набирало темп. Запах феромонов потянулся от его мошонки и сдуваемый ветром, рывком пролетел по двору.

Отбросив молоток, парень спустился по лестнице и спрыгнул с последних ступенек, торопясь продолжить свою, начатую вчера вечером, половую жизнь. Едва не споткнувшись о колоду для рубки, а потом и об ряд ржавых садовых инструментов, Володька подкрался к опорному столбу навеса и укрылся за ним.

Ничего не подозревающая Алёнка продолжала умываться, стоя раком к брату.

От сильного наклона, футболка девочки приподнялась. Взору Володьки открылись нижние полушария её обнаженных ягодиц и едва заметные издали половинки девичьей щели.

Пушок на половых губах сестренки кудрявился и поблескивал золотистыми капельками после утреннего туалета.

Володя жадно облизнулся и помял рукой член через штаны. Крадучись, брат сделал первый, потом второй и третий шаг к соблазнительной заднице родной сестры.

Размер члена достался парню по наследству от отца и сейчас распирал штаны как баклажан.

Уже опробовавшая на себе стояки папы и брата Алёнушка, почистила зубы, и выпрямилась, двигая языком под щеками. Привкус дерьма после вчерашнего отсоса всё ещё стоял во рту, и девочка тяжело вздохнула.

«Надо бы, что-нибудь съесть, чтобы эта гадость выветрилась». – поразмыслила школьница.

— Алён, пойдем в сарайку, а? – прошептал Володька, обнимая сестру сзади и сминая руками её нежные, красивые груди. Ткань зашелестела по юной, бархатной плоти вместе с пальцами брата, потирая чувствительные соски девочки.

Едва пальцы коснулись торчащих сосков, как девочка улыбнулась и блаженно выгнулась, роняя голову затылком на плечо брата.

Щекотка удовольствия окатила её от грудей до лобка.

Володька не раздумывая потянулся губами и они слились в неумелом, мокром от слюней поцелуе, оглаживая руками тела друг-друга. Подростки обменивались запахами и жидкостями, сплетаясь языками.

Сейчас, Алёна уже не смущалась привкуса на своём языке. Ей управляло только одно из первых в жизни девочки похотливое желание.

— Миленький, подожди, я хоть подмоюсь после вчерашнего, - вздохнула Алёна, снова поцеловав брата. – Вчера сил не было, упала в кровать и заснула. У меня между ног слякоть какая-то, а не пися! – стыдливо и возбужденно краснея, добавила она.

От сравнения пизды сестренки со «слякотью между ног» у парня окончательно сорвало крышу.

Быстро спустив выцветшие трико до колен, Володя взял в руку член и резко толкнул сестренку в спину. Она врезалась щекой в умывальник и вскрикнула от неловкого падения.

Это было грубо, но добавило страсти в двух юных, разгоряченных телах.

Рванув футболку Алёнушки на спину, Володя оттянул в сторону её ягодицу, присел, прицелился. Подался вперёд и вогнал стояк в горячее, мокрое лоно девочки, упершись бедрами в её объемную, теплую жопу.

От стремительного проникновения ствола во влагалище, ляжки сестры затряслись, её щель и анал задергались в спазмах.

Замерев на секунду, девочка резко запрокинула голову и завыла, как раненная сука.

— Ааааа!!! ВОВКА!!! ДААААА!!! - крик Алёнки огласил всё вокруг, вместе с криком петухов на заднем дворе.

Блаженно открыв слюнявые губы, насаженная на член школьница выгнулась и закатила глаза. Нежным, волнистым и скользким нутром, она чувствовала, как кожаная дубина брата растягивает нутро в животе, и упирается головкой в стенку влагалища.

— Даааа...

Проникновение было сочным и влажным.

На застывший без движения, твердый член Володьки, изнутри вытекали кристальные капли, обливая стояк и яйца парня. Брат крепко держал сестру за роскошную, голую жопу, сминая её пальцами и наслаждаясь округлостью форм юной Алёнушки.

Девочка продолжала стонать, соскребая ногтями облупившуюся зеленую краску с досок веранды. Брат дернул футболку на ней ещё выше и из-под ткани выпали увесистые дойки.

Телеса школьницы закачали крупными, пористыми сосками, над мокрой после умывания землей двора.

— Володенька... - робко прошептала девочка, поблескивая влажными губками под утренним солнцем.

— Чего, Алён? – ещё теснее прижался пахом к её ягодицам парень, сильно натягивая сестру за плечи на член.

— А ребята придут сегодня? – обернулась она и неловко покусала губки.

В её осоловевшем взгляде блестела игривая похоть и первые, необузданные желания юного тела. Молодая, фигуристая и ненасытная девочка, мягко качала белой задницей, всё больше распаляя брата, который и так плохо соображал от возбуждения.

Мощный стояк шевелился внутри Алёны вверх и вниз, натягивая кожу живота при погружении и утыкаясь под копчик девочки и при движении вверх.

Щедро обливая его смазкой, школьница тихо постанывала, продолжая игриво кусать губки и смотреть на румяного, чуть вспотевшего от волнения, брата.

— Ребята? – нахмурился Володя, напрягая и расслабляя член в текущей дырке сестры. – А тебе зачем? – покачал головой он, с недоумением.

— Хочу, как вчера, Вовка! - выдохнула со стоном Алёна, начиная медленно таскать свою мокрую щель по горбатому стояку брата. Блаженство было невероятным и она ахала на каждом проникновении.

Конечно, девочка говорила эти глупости просто от возбуждения. Мечты о мужском внимании и о том, как пацаны дрочили на неё вчера за сараем, не давали покоя юной, девичьей душе.

Однако, Володя не воспринял эти разговоры как глупую болтовню возбужденной сестры.

Напротив, мысль ему понравилась.

Если бы Вовка был более порядочным, то наверняка он бы понимал, что возбуждение от того, что кто-то ебет при нем родную сестру, - это не очень нормально.

Но с другой стороны, он прямо сейчас, сам натягивал её, затаскивая на свой член две красивые, округлые ягодицы, истекающие соками.

Хуже того, сестра отклячивала задницу как неёбанная весенняя кошка, которая сходит с ума от первобытного желания. Плюс ко всему, от каждого глубокого, кожаного проникновения в сочное лоно, совсем юная девочка стонала под братом как последняя шалава.

Алёна принимала его в себя, с действительно огромным удовольствием.

Изящно и с наслаждением она качала задом, чувствуя ягодицами бедра брата и его волосатый лобок. То, что торчало из вороха братских волос, буквально распирало задницу девочки на две половины своей толщиной.

Протаскивая член через скользкий разрез своей жопы, Алёнка упирала его в матку, а потом снимала задницу со стояка, чтобы вновь принять его обратно. Проникновение и ощущение сильных мужских рук на ягодицах, окатывало тело и сознание Алёны всё большим возбуждением.

Её тянули и грубо натаскивали как на вертел.

Рельеф братского члена был волнистым и твердым. На входе, вульва Алёнки повторяла все формы его поверхности, не упуская ни одного миллиметра чистого женского удовольствия.

Чувствительные лепестки девичьей щели хлюпали вокруг ствола как два розовых, скользких языка. Щель Алёны благодарно облизывала стояк, при каждом толчке внутрь и обратно.

При очередном проникновении, девочка красиво выгнула спину, отставив ягодицы во власть брата. Подняла взгляд и застыла в легкой растерянности.

Буквально в полуметре от неё, через окно веранды, на еблю смотрела Тамара.

Мама Алёнки отправилась умываться, после минета и теперь стояла так и не сплюнув сперму. Белая полоска между её губ выдавала то, что рот полон, но Тома продолжала стоять, надув щёки. Терпкий, солоноватый вкус занимал всё пространство языка женщины, снова и снова отправляя по телу импульсы похоти.

Мама Вовки и Алёнки не кончила. Муж спустил в рот и теперь она, промокшая от желания и пропитанная вкусом спермы, не могла оторвать взгляд от происходящего.

Трах дочери и сына выглядел ненормально, но не отталкивающе.

Удивляясь своей спокойной и даже приятной реакции, Тамара прищурилась, рассматривая детали.

— Володя, стой! – увидев мать, простонала Алёнушка. Заведя руку за спину, девочка оттолкнула брата, снимая своё влагалище с его длинного, толстого ствола. – Мама смотрит! – указала румяная школьница на окно летней веранды.

Не убирая члена в трико и продолжая нахально дрочить, Володька поднял взгляд. Его омытый соками горячий ствол легко скользил между пальцев, капая лишнюю влагу на землю.

Встретившись глазами с мамой, парень не отвел взгляда.

Он смотрел и дрочил, пытаясь понять - догадалась ли мать о том, что её вчерашним грубым анальным гостем был собственный сын?

Но Тамара не просто догадывалась, она знала, что именно сын вчера изнасиловал её сочную, беззащитную жопу.

Вечером, на полу сарая, женщина узнала пыхтевшего на ней Володьку по запаху, по звуку дыхания. И конечно по размеру члена, который безжалостно взбивал содержимое попользованной материнской задницы как твердая маслобойка.

Вздохнув носом и всё ещё удерживая во рту густую сперму мужа, Тома повернулась вправо и вышла через пристройку во двор. Медленно спустившись с крыльца, она подошла к распаренной после ебли дочери и демонстративно наклонилась.

Из губ Тамары вылился тягучий, белесый поток. Слюна и сперма шлепнулись на землю, к ногам Алёнки.

— Папкино! – ухмыльнулась ей в лицо Тома и утерев рот рукой, обернулась к сыну. – Ну а ты, пострел, везде поспел, как я погляжу?

— Ты о чём? – продолжая бессовестно дрочить, пожал плечами Володька. Он откровенно пялился на мать.

— Думаешь, я не знаю, кто меня изнасиловал вчера? – уперла руки в бока мать. – Думаешь, я твой хер в себе не узнала? – она кивнула на стоячий прибор сына, отличавшийся огромным размером как у отца.

Смотрела мать строго, хотя её лицо и выдавало сильнейшее возбуждение. Щеки горели румянцем, зрачки расширены, с пухлых губ срывалось частое, тяжелое дыхание.

— Ты че, маму тоже вчера выеб?! - нахмурилась Алёнка, чувствуя, что из семьи Ромашкиных, все они превращаются в героев Санта-Барбары.

— Она сама хотела! – отозвался Володька, делая шаг к матери. – Да, же, мам? – он погладил Тамару по бедру и сдвинув пальцы к её промежности, помял лобок через платье.

Тома очень хотела сопротивляться и убежать.

Ей было жутко стыдно перед самой собой. Но дикое, неудовлетворенное желание сжигало лоно женщины зудом и похотью, заставляя оставаться на месте.

Нащупав стык половых губ мамы, парень чуть надавил на его край, отыскивая пальцем влагу. От матери пахло родным человеком и выпечкой, такой приятный и привычный запах Томы, мешался внутри парня в ядерный коктейль с возбуждением.

Это была откровенная свобода, без всяких границ, для всех троих.

Чувствовала это и Алёнка, которая медленно потянув вверх футболку, начала разминать пальчиками свой влажный клитор. Да, ей было немного неловко и стыдно перед мамой, но гормоны были сильнее и сама природа управляла рукой школьницы.

— Мамочки! Даааа! – застонала девочка, грохнувшись спиной в доски веранды. Стёкла в раме коротко прозвенели, поиграв миллионами золотых и серебряных бликов.

Она бесстыдно развела ляжки и сползла, касаясь ягодицами прохладной завалинки.

– Даааа! – охнула Алёнка снова, загибая пальцы под свой лобок изнутри.

Глядя на то, как мать своей рукой дрочит Володьке, а тот тянет её за соски, Алёнушка месила своё нутро пальцами. Она нелепо приседала, дергала рукой в вагине и мочилась на землю, отрывистой, блестящей струей.

— Разденься, - тяжело дыша, попросил Володя у мамы, после очередного поцелуя.

— Не надо, - на этот раз убирая его руки от себя, ответила Тома. Она смотрела на сына также жарко и с желанием. – Не надо, вдруг отец выйдет, – продолжая дрочить тяжелый большой член, добавила женщина.

— И чё? – под стоны сестры, отозвался парень. – А тебя не смущает, то что он Алёнку ебёт?

— Да эту шалаву малолетнюю, по-моему, вся деревня поимела! - с упреком и насмешкой глядя на мастурбирующую дочь, ответила Тома. – Вот же вырастила блядищу, а... Стыд какой...

Не обращая внимания на брань матери, Алёна всё жестче и глубже пихала в себя пальцы, подгоняя сладкую судорогу. Ощущение близкого оргазма выгибало её в неестественные позы и заставляло мять свою налитую грудь.

Девочка не сводила взгляда с руки мамы, гуляющей по члену размером с небольшой кабачок.

— Вовка???!!!

— Тётя Тамара???!!! – раздались два потрясенных возгласа и возбужденная троица обернулась к калитке.

У забора, в обнимку с молодой и красивой женой Олесей, стоял старший сын Томы, Алёшка.

Глядя на происходящее, Олеся выронила из рук пакеты и коробку с подарком.

— Пиздец, - отходя от оргазма, развязно ухмыльнулась Алёна. – Доигрались, блядь... - добавила она, томно закрывая глаза...