Случайность / Happenstance © BlackJackSteele. Часть 1/5

Категория: Измена, Драма, Перевод

*******************************

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:

Эта вымышленная история длиной в роман рассказывает о человеке, который обнаруживает, насколько сложна может быть жизнь и как случайность и совпадение - или, если хотите, стечение обстоятельств - могут превратить эту жизнь в нечто, что могла бы понять Алиса из «Алисы в Зазеркалье».

Читая эту историю о любви, обмане и предательстве, те, кто дочитает ее до конца, поймут, что любовь может скрывать множество грехов. Они также могут понять, что восприятие не является реальностью. Это особенно верно в отношении тем, которые многие считают табу.

Я опубликовал все пять глав этой истории в категории «Любящие жены», потому что это общая тема. Однако следует отметить, что в ней есть упоминания о темах, которые некоторые читатели могут счесть подходящими для публикации в других категориях. Но, пожалуйста, не зацикливайтесь на этом. Как я уже намекнул ранее, не все так, как кажется.

******

От переводчика: Действие рассказа происходит в Австралии.

******

«Случайность - «время и непредвиденное событие», по словам мудрого израильского царя Соломона - постигает всех нас» (Екклезиаст 9:11).

******

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Воссоединение

Мэтт получает неожиданного гостя.

Было чуть больше семи часов вечера в среду, 20 декабря 1998 года, когда я устраивался в кресле, чтобы посмотреть вечерние новости, и вдруг зазвенел дверной звонок. Я не ждал гостей и был немного раздражен, пытаясь зафиксировать подножку кресла, прежде чем направиться в прихожую, чтобы поприветствовать того, кто решил навестить меня в такое время.

«Если это кто-то, кто хочет мне что-то продать, то ему придется выслушать от меня пару слов», - подумал я, поворачивая ключ в замке. Мне не нравилось, когда кто-то нарушал мой вечерний распорядок, особенно когда я с нетерпением ждал возможности насладиться миской своего знаменитого чили, одновременно узнавая о событиях дня в мире, стране и штате. Как журналист, публикующий свои работы под псевдонимом Мэтт Кинг, я зарабатывал на жизнь тем, что был в курсе всего, что происходило вокруг меня, и вечерние новости были одним из инструментов, которые я использовал, чтобы быть в курсе мировых событий.

Однако мое чувство тревоги быстро рассеялось, когда я узнал поразительно красивую молодую женщину, нервно стоящую на моем крыльце. Ей не нужно было представляться. Я бы узнал ее где угодно. Она была точной копией своей матери.

— Шелли! — воскликнул я, протягивая руки, чтобы обнять ее. — Моя дорогая Шелли. Это действительно ты?

— Да, папочка, — сказала она, с трудом сдерживая слезы. — Да. Это я.

— Дай мне посмотреть на тебя, — сказал я, держа ее на вытянутой руке, чтобы как следует рассмотреть.

Ее рост был, примерно, сто шестьдесят пять сантиметров, как у ее матери. У нее были такие же ярко-голубые глаза и светло-русые волосы, как у матери, хотя она носила их немного длиннее, чем мать. У нее даже был такой же прямой нос, широкий, идеально сформированный рот и овальное лицо, как у матери.

Однако ее фигура была немного менее развитой, чем у матери, с меньшей грудью и бедрами. Но, учитывая столько других черт, унаследованных от матери, я надеялся, что ей удалось избежать единственной вещи, которую я ненавидел в той женщине: ее ген изменщицы. В молодости у Шелли не было никаких признаков этого, но она только начала ощущать последствия полового созревания, когда ее мать украла ее у меня. И она жила с этой вероломной сукой последние шесть лет, поэтому было неизвестно, насколько неискренняя личность ее матери передалась ей.

Однако в характере Шелли не было ничего от меня. Ее донор спермы сбежал, когда узнал, что станет отцом, и оставил Шарлин, мать Шелли, воспитывать ребенка в одиночку, что она и делала с помощью своей семьи, пока я не встретил ее.

Я влюбился и в Шарлин - или Шарли, как я ее называл - и в Шелли, и в июле 1985 года, всего через шесть месяцев после нашего знакомства, мать и дочь переехали ко мне. Мы прожили вместе следующие семь лет, и за это время Шелли и я стали ближе, чем многие настоящие отец и дочь.

Я очень хотел бы удочерить ее, но, несмотря на то, что в первые годы нашей совместной жизни я несколько раз просил Шарли выйти за меня замуж и сменить фамилию с Хорсман на Кинг, она отказывалась это сделать. Как бы я ни пытался вытянуть из нее причину, она никогда не говорила мне, почему. Это, конечно, положило конец любым моим планам по официальному узакониванию отношений с девушкой, которую я считал своей дочерью.

Но хотя Шарли не приняла мою фамилию, она приняла мою помощь, когда дело дошло до улучшения ее образования. Ей было всего шестнадцать, когда она забеременела, и семнадцать, когда она родила девочку, которую назвала Мишель. С помощью родителей ей удалось закончить среднюю школу, но когда ее отец получил травму на производстве, все ее планы о получении высшего образования были отложены в долгий ящик. Ухудшение его здоровья заставило ее найти работу, чтобы помочь семье с финансами.

Страховые выплаты и пенсионные выплаты, которые ее мать получила после смерти отца через три года после рождения Шелли, облегчили финансовое бремя как для Шарли, так и для ее матери. Этих выплат хватило, чтобы покрыть небольшую сумму, которую семья еще должна была за семейный дом, и обеспечить матери комфортное существование. Это означало, что она могла продолжать присматривать за Шелли, пока Шарли работала.

Шарли было двадцать два года, и когда мы познакомились, она работала кассиром в крупном супермаркете, и ее родительские и другие семейные обязанности занимали почти все ее свободное время. Но с помощью матери ей удалось вписать в свой график несколько свиданий. Иногда мы выходили вдвоем, а иногда с нами была и Шелли. В начале наших отношений было даже несколько свиданий, на которых присутствовала мать Шарли, Ирэн.

Вскоре наши отношения стали интимными, и Шарли начала проводить ночи у меня. Эти ночи превратились в выходные, когда Шарли, Шелли и я общались как семья. Во время этих выходных я начал сближаться с Шелли, которой еще не было пяти лет.

Как только мои две девочки переехали ко мне, и я доказал, что способен делить обязанности по воспитанию детей, Шарли начала посещать вечерние курсы в местном техническом колледже, где она приобрела навыки секретаря, необходимые для расширения своих возможностей трудоустройства. В течение года после начала учебы она ушла из супермаркета и стала работать администратором в агентстве недвижимости.

В последующие годы ее обязанности расширились, и к тому времени, когда мы отмечали шестую годовщину наших отношений, она получила лицензии агента по аренде и агента по продаже недвижимости. К тому времени она приносила домой гораздо больше денег, чем я.

В отличие от Шарли, я после окончания средней школы поступил в университет и когда мы познакомились, все еще учился на журналиста. Я был также на два года моложе ее, хотя не знал об этом, когда впервые пригласил ее на свидание. На самом деле, когда я узнал о нашей разнице в возрасте, я прибавил три года к своему реальному возрасту, чтобы она не подумала, что я слишком молод для нее. Думаю, она так и не узнала об этой маленькой лжи.

Шелли в августе исполнилось пять лет, всего через месяц после того, как она и Шарли переехали ко мне, так что мы были странной компанией. Шарли было двадцать два. Мне было двадцать. А Шелли было пять. Несмотря на наш возраст, я был, наверное, самым зрелым из нас троих, а Шелли была второй. Шарли, хотя и был старше нас обоих, была, наверное, самым безответственной.

К сожалению, это оставалось правдой на протяжении всего времени, пока мы были вместе, и, вероятно, именно поэтому Шелли и я так хорошо ладили. Мы с ней были взрослыми, а Шарли была нашим требовательным, безответственным ребенком, требующим внимания.

С высоты прошедшего времени удивительно, что Шарли и я прожили вместе так долго. Возможно, это была уверенность, которую давала стабильная семейная обстановка. А может быть, это было потому, что она не хотела разрушать связь, которая сложилась между Шелли и мной. Какова бы ни была причина, она была достаточно сильной, чтобы удержать нас вместе в течение семи лет - семи лет, в течение которых Шелли и я сформировали то, что я считал связью на всю жизнь.

Моим домом в то время был небольшой бунгало с тремя спальнями, который принадлежал моим бабушке и дедушке со стороны отца. После их гибели в автокатастрофе оно перешло к моему отцу, который сдавал его в аренду как источник дополнительного дохода. Однако, когда мне пришлось переехать в столицу штата, чтобы поступить в университет, отец разрешил мне использовать его на время в учебы в качестве жилья. Но он не давал мне ничего даром. Помимо минимальной арендной платы, от меня требовалось ухаживать за двором и следить за тем, чтобы дом всегда был в хорошем состоянии и выглядел презентабельно.

Будучи понимающими родителями, папа и мама согласились разрешить мне пригласить Шарли и Шелли переехать ко мне, когда наши отношения стали постоянными. Увидев, что к моменту окончания моего высшего образования мы устроились в стабильной семейной ситуации, и я устроился на работу журналистом в крупную городскую газету, отец переписал дом на меня в качестве подарка на выпускной.

Наш первый год вместе был самым сложным периодом. Помимо того, что мы только начинали узнавать друг друга, я учился на последнем курсе университета, поэтому по-прежнему посещал лекции, учился и выполнял задания, находясь дома. Шарли работала днем, поэтому по дороге на работу она собирала Шелли в дом своей матери, а после смены забирала ее обратно. Несмотря на мой график учебы, мы проводили большую часть вечеров вместе, как одна семья. Шарли уютно устраивалась рядом со мной на диване, а Шелли свертывалась калачиком на моих коленях, и мы после ужина смотрели вместе телевизор.

Если Шарли не работала, а я не готовился к экзаменам или не доделывал курсовую работу, мы проводили выходные вместе, занимаясь семейными делами. Субботние утра обычно были посвящены еженедельным покупкам, а послеобеденное время отводилось для уборки дома и двора. Воскресенье было семейным днем, когда мы либо загружали корзину для пикника в одну из наших машин и ехали в местный парк на берегу озера, либо отправлялись к матери Шарли на дневное барбекю.

Мы с Ирен Хорсман ладили довольно хорошо, и я знал, что она ценит мои усилия быть мужем для ее дочери и отцом для ее внучки. Однако она, казалось, не могла полностью одобрить меня, и у меня всегда было впечатление, что она не была уверена, что наши отношения выдержат испытание временем.

«Возможно, она просто ведет себя как типичная теща, считая, что я не подхожу ее дочери», - думал я тогда.

Мои родители, с другой стороны, полюбили и Шарли, и Шелли, и мы старались один раз в месяц выделять воскресенье, чтобы проехать два часа до семейного ранчо в Дарлинг-Даунс на воскресный обед. Однако в последний год моего обучения в университете, это не всегда получалось из-за нехватки средств и большой учебной нагрузки.

После того как я закончил университет и начал работать, наш график стал немного более гибким. Денег по-прежнему было мало, поэтому Шарли продолжала работать в супермаркете днем и учиться на секретаря по вечерам. Но благодаря тому, что я работал по обычному графику, я мог присматривать за Шелли, пока ее мать ходила в вечернюю школу.

Я считаю, что те первые три года, когда мы были только вдвоем и не могли позволить себе роскошь, помогли нам стать крепкой семьей. Это был период, когда между Шелли и мной сложились тесные отношения. Пока ее мать посещала лекции, девочка устраивалась у меня на коленях и прислонялась к моей груди, когда я откидывал кресло. В таком положении я поглаживал ее по животу, пока мы вместе смотрели новости. Не проходило и минуты, как она засыпала. В другие вечера она тихо прижималась ко мне, пока я смотрел по телевизору что-то, что ее не интересовало. Нежное поглаживание по спине давало тот же результат.

Были и такие вечера, когда мы не включали телевизор, и я читал ей одну из ее книг - книг, которые она сама выбирала, но которые, по моему мнению, были не по ее возрасту. К семи годам она читала книги, которые, по моему мнению, подходили девочкам на два-три года старше ее.

Это было время, когда мы сближались. Шелли забиралась ко мне на колени и внимательно слушала слова из книги или статьи, которую я читал. Это могла быть новость из ежедневной газеты, отрывок из классического романа или стихотворение, написанное за сотни лет до того, как мы с ней появились на свет, но она уделяла моим словам все свое внимание, пока не засыпала.

С возрастом Шелли эта близость постепенно изменилась, и со временем я стал сидеть посередине дивана, а моя старшая девушка прижималась ко мне с одной стороны, а младшая - с другой.

Помимо любознательной натуры и способности впитывать знания как губка, Шелли была авантюрным ребенком, которая, казалось, не боялась провала в том, что бы она ни задумывала. Независимо от того, был ли это умственный или физический вызов, она была готова к нему. Однако было одно, чего она боялась: грозы. Звук сильного грома и вспышки молний, заполняющие небо, приводили ее в панику, и в грозовые ночи она забиралась в постель между мной и Шарли, чтобы почувствовать безопасность и уют.

К тому времени, когда Шелли исполнилось десять лет, карьера Шарли и моя продвинулись настолько, что мы могли позволить себе немного ослабить ремень. Я стал признанным журналистом-расследователем со своей собственной подписью, а ее мать стала известна в своей риэлторской фирме как перспективный агент по продажам. Несмотря на нашу все более насыщенную жизнь, мы оба поддерживали деятельность Шелли. Мы редко пропускали ее спортивные и другие школьные мероприятия, и еще реже ни один из нас не мог присутствовать из-за рабочих обязательств. На самом деле, это произошло только один раз. В тот раз меня отправили за город для освещения одной истории, а Шарли, которая планировала быть там, не смогла из-за переноса клиентом времени просмотра дома. После этого я пообещал себе, что больше никогда не допущу такого. И я сдержал свое обещание. Независимо от того, чем я был занят, я всегда находил время, чтобы присутствовать на мероприятиях.

Однако того же нельзя было сказать о ее матери. По мере того как карьера Шарли процветала, она все чаще пропускала субботние спортивные мероприятия Шелли. Мне это не нравилось, но я понимал, что выходные дни были очень загруженными для агента по продаже недвижимости. Я знал, что Шелли была разочарована, хотя она и не говорила об этом. Но в результате мы с Шелли стали ближе друг к другу.

Несмотря на карьерные неудачи, нам удалось преодолеть наши несколько сложные отношения и жить так же, как и все другие пары с растущей дочерью. Как и многие другие мужья, я отложил в сторону многие свои желания, чтобы сохранить гармонию в семье.

Но, в конце концов, мои желания были невелики. Было только три вещи, которые я хотел бы иметь. Первая - чтобы мы с Шарли поженились. Вторая - чтобы я мог удочерить Шелли. И третья - чтобы у нас с Шарли был ребенок, по крайней мере один, брат или сестра для Шелли.

К сожалению, ни одна из этих вещей не могла произойти. Во-первых, Шарли настаивала, что она категорически против института брака. А что касается рождения еще одного ребенка, она сказала мне, что во время беременности Шелли у нее были осложнения, из-за которых она не может больше иметь детей. Когда я спросил о противозачаточных таблетках, которые она принимала каждое утро, она ответила, что их прописали ей для устранения гормонального дисбаланса. Не зная ничего о женских проблемах, я без вопросов принял ее объяснение.

— --oooBJSooo---

В целом, однако, наши отношения - наш фактический брак? - просуществовали почти семь лет, прежде чем я заметил первые признаки того, что в семье Кинг-Хорсман не все в порядке. Что бы ни нарушило нашу жизнь, это началось, примерно, в июле 1992 года и за несколько коротких месяцев превратило нашу когда-то счастливую и гармоничную семью в нечто, что часто напоминало поле битвы.

Шарли, которая каждый вечер возвращалась с работы все позже и позже, стала агрессивной, придиралась ко всему, что делала Шелли, и ссорилась со мной по малейшему поводу. За несколько коротких месяцев наши объятия, ласки и ласковые слова исчезли, а наша обычно бурная сексуальная жизнь стала делом прошлого.

И я был не единственным, кто чувствовал эти разрушительные вибрации. Шелли тоже их чувствовала.

— Что происходит с мамой, папочка? — спросила она меня однажды вечером, после того как мать довела ее до слез из-за какого-то мнимого оскорбления. — Похоже, у нее ПМС на стероидах.

— Я понятия не имею, солнышко, — честно ответил я.

К тому времени я узнал немного больше о женской биологии и не думал, что у Шарли начнется менопауза в столь раннем возрасте - ей же всего двадцать девять, черт возьми! - но я слышал, как мой отец описывал, какой иногда бывала моя мать, и поведение Шарли казалось похожим.

Попробовав поговорить с ней об этом - и получив за свои труды отпор - я был вынужден вернуться к Шелли и сказать ей, что мне придется воспользоваться исследовательскими возможностями на работе, чтобы найти ответ.

— Может, ты спросишь у своей бабушки, — предложил я. — А пока постарайся как можно меньше попадаться на глаза матери.

Поговорив с несколькими коллегами по работе и проведя некоторое время в исследовательской библиотеке газеты, я пришел к двум возможным выводам: либо Шарли переживала раннюю менопаузу, либо у нее был роман на стороне. Первое мнение высказывали сотрудницы-женщины. Второе - сотрудники-мужчины.

Я сразу отверг предположение о неверности жены. Шарли никогда бы так не поступила со мной... с нами.

Только задним числом я понял, насколько наивным было это предположение. К концу года и Шарли, и Шелли исчезли. Но они не просто исчезли. Это было как будто их похитили инопланетяне. Они полностью исчезли с лица Земли.

К сожалению, я ничего не знал об их исчезновении, пока не вернулся с десятидневной командировки и не обнаружил, что две женщины, которые были важной частью моей жизни почти восемь лет, покинули меня. Без записки, объясняющей, почему и когда они исчезли, я мог только предположить, что они уехали в течение пары дней после моего отъезда. Это предположение подтверждалось затхлым запахом, который пронизывал закрытый дом, когда я по возвращении открыл входную дверь.

— --oooBJSooo---

К сожалению, тот факт, что я не был с ними на связи, пока меня не было, не помог мне точно определить дату их отъезда. Эту информацию я получил от одного из наших пожилых соседей, который обычно вставал до восхода солнца. Он рассказал мне, что в субботу утром, сразу после моего отъезда, он видел, как Шарли и какой-то мужчина загружали чемоданы в багажник новейшей модели бордового «Toyota Land Cruiser», а затем помогали сонной Шелли сесть на заднее сиденье.

Он описал этого мужчину как ростом около 180 сантиметров, хорошо сложенного, с темными волосами, одетого в джинсы и рубашку-поло с каким-то монограммой на левой груди и, судя по всему, в коричневых мокасинах.

Мужчина, которого он описал, подходил под описание одного из коллег Шарли - Джима Дэвиса, продавца, который пришел в ее фирму в июле. Я встретил его на пикнике, который фирма устроила в сентябре, и не был впечатлен ни самим мужчиной, ни тем, как он открыто флиртовал с Шарли. Его ухмылка, когда нас представили, заставила меня думать о нем скорее, как о слизком продавце подержанных автомобилей, чем об успешном агенте по недвижимости.

Заметьте, я также не был впечатлен тем, как Шарли реагировала на его флирт, и обсуждение ее поведения, которое последовало, когда мы вернулись домой в тот вечер, стало очень горячим. В итоге я в ту ночь спал на запасной кровати в комнате Шелли.

Рассказ моего соседа хорошо совпадал с рассказами других соседей, с которыми я разговаривал, и которые сказали мне, что Шарли и Шелли вернулись домой в обычное время в день окончания учебного семестра и что их поведение казалось нормальным. Некоторые из них были немного обеспокоены, когда не видели ни одну из них в последующие дни, но новости в нашем районе распространяются быстро, и они быстро догадались, что Шарли сбежала с незнакомцем в бордовом «Land Cruiser» и взяла Шелли с собой.

Когда я сел, чтобы проанализировать то, что я услышал, то понял, каким слепым идиотом я был. За одним исключением, все сложилось как по нотам. Поздние вечера, либо на работе, либо с девушками с работы. Откровенное флиртование с Джимом Дэвисом на пикнике. Резкие перепады настроения. Оскорбления и неуважение по отношению к Шелли и мне. Отсутствие секса и других форм близости. Все признаки указывали на роман, который я был слишком глуп или слишком наивен, чтобы заметить.

Любовники, должно быть, восприняли мою поездку в северную часть штата как манну небесную, поскольку она вписывалась в их планы сбежать, как только закончится учебный год. Единственное, что мне было не ясно, так это то, знала ли Шелли о планах своей матери или, как и я, была застигнута врасплох.

Однако я действительно не мог понять, как она могла знать. Что-то подобное требовало бы планирования в течение недель и месяцев, а не дней. Она не смогла бы скрывать это от меня так долго. Мы были слишком близки. И у нее не было хитрых уловок, чтобы провернуть что-то подобное.

Ее мать, с другой стороны...? Ей не составляло труда скрывать свою вероломность за гневом и неуважением.

Не нужно было большого воображения, чтобы представить себе, что произошло в вечер их исчезновения. Шарли, вероятно, забрала Шелли из дома матери после работы, возможно, по дороге купив еду на вынос, чтобы они могли вместе поужинать перед тем, как вернуться домой. В конце концов, если Ирэн была в курсе плана - а я подозревал, что это так - она хотела бы как следует попрощаться со своими двумя девочками. Я решил выяснить, как много она знала об исчезновении своей дочери и внучки.

Предполагая, что Шелли ничего не знала о намерениях матери, Шарли хотела, чтобы дочь рано легла спать, чтобы она могла все собрать и подготовиться к отправлению до рассвета - я не мог себе представить, что это было в планах Шелли на первый вечер школьных каникул. Единственный способ достичь этой цели был бы дать дочери — нашей дочери - дозу снотворного, смешав его с едой или растворив в чашке горячего какао перед сном.

Это, вероятно, объясняет, почему ей понадобилась помощь, чтобы сесть в «Land Cruiser».

«Сука!» - прокричал я про себя, думая об этом. - «Какая мать накачивает свою дочь снотворным, чтобы увести ее от единственного отца, которого она знает, потому что хочет сойтись со своим новым мужчиной?»

Проверка дома показала, что единственное, что она взяла с собой - это свою одежду и туалетные принадлежности, а также вещи своей - нашей - дочери. Все, что не поместилось в четыре чемодана, которые у нас были, осталось на месте. Даже ее машина осталась в гараже, где она припарковала ее, когда в тот вечер вернулась домой. Это удивило меня, так как она купила ее совсем недавно. Это была первая почти новая машина, которая у нее когда-либо была. У нового бойфренда, должно быть, было что-то, что она действительно хотела, раз она оставила ее.

Именно эта машина заставила меня понять, что, несмотря на ее заявления о любви, Шарли и я никогда не были ничем иным, кроме друзей с привилегиями - по крайней мере, с ее точки зрения. Это подтвердилось, когда, расследуя их исчезновение, я обнаружил, что она заплатила за свою машину наличными.

Сначала я ожидал визита нескольких агентов по взысканию задолженности, поскольку ее финансовая компания не получала платежей в течение нескольких месяцев. Когда этого не произошло, я провел поиск в реестре обременений транспортного департамента и обнаружил, что автомобиль принадлежал ей на праве полной собственности. Проверка у дилера, у которого она купила автомобиль, подтвердила, что сделка была заключена за наличные, подтвержденные чеком из банка, отличного от того, который мы использовали для наших совместных финансовых операций.

Это привело меня к ее работодателю, от которого я узнал, что Шарли депонировала свои комиссионные чеки на этот счет с тех пор, как стала членом команды продаж. Они не сказали мне, сколько она заработала за этот период, но упомянули, что общая сумма была «значительной». Косвенным образом я узнал, что термин «значительная» означал, что ее годовой доход составлял шестизначную сумму.

Мое предположение, что она готова была заплатить довольно высокую цену, чтобы быть со своим любовником, оказалось неверным. Похоже, потеря автомобиля была для нее лишь каплей в море.

Не имея необходимости полагаться на меня в финансовом плане, я не удивился, что больше никогда не слышал от нее. Однако на всякий случай, если она решит, что больше - это лучше, я оплатил небольшой остаток по нашей совместной кредитной карте и закрыл наш совместный счет.

Что меня удивило, так это то, что я не получал никаких известий от Шелли. Я думал, что наша связь была достаточно сильной, чтобы преодолеть любые препятствия, которые могли возникнуть из-за того, что ее мать ушла от меня. Достаточно было бы просто дать мне знать, что с ней все в порядке. Но ничего не было.

Но я не сдался. В течение следующих нескольких лет я использовал все доступные мне ресурсы, чтобы найти ее. Все мои знакомые в национальной газетной индустрии и в различных полицейских организациях - как штатных, так и федеральных - знали о моих поисках, и хотя они не были признаны приоритетными, вся соответствующая информация о Шелли, Шарли и Дэвисе - особенно все, что я смог собрать о Дэвисе - была занесена в файлы во всех штатах и территориях страны.

Проблема была в Дэвисе. Я быстро узнал, что это не его настоящее имя, но по какой-то причине у него были документы - в том числе водительские права и свидетельство о праве на продажу недвижимости - на это имя... или, по крайней мере, были, пока он не сбежал с женщиной, которую я считал своей женой, и девочкой, которую я считал своей дочерью. После этого он, по-видимому, исчез вместе со своими двумя спутницами.

Как я ни старался, я не мог найти ни одной зацепки, и после двух лет, проведенных в поисках, решил отложить это дело в долгий ящик. Я привык открывать файл 18 декабря каждого года - в годовщину их исчезновения - просто чтобы посмотреть, не бросится ли мне в глаза что-нибудь, что я мог пропустить при предыдущих просмотрах. Но ничего такого не происходило.

Если я и научился чему-то из предательства Шарли, то это тому, что никогда не следует открывать свое сердце другому человеку. Доверие и любовь остались в прошлом. А мои отношения с женщинами никогда не выходили за рамки дружбы с привилегиями. Я больше никогда не позволил бы себе быть раненным так, как она ранила меня.

И на самом деле больше всего меня ранило не то, что она ушла. Я уже начал подозревать, что она ищет лучшей доли. Но что действительно разбило мне сердце, так это то, что в процессе она украла у меня ребенка, которого я считал своей дочерью.

Конечно, я сообщил об их исчезновении в полицию, но мне ответили, что, несмотря на то, что в деле фигурирует ребенок, это внутреннее дело. Женщина, сбежавшая со своим любовником и увезшая с собой дочь, не вызывала у них особого волнения, тем более что у меня не было никаких юридических прав на ребенка. По их опыту, такое случалось постоянно. Однако это нисколько не смягчило мою боль и гнев, и я глубоко переживал утрату Шелли.

Хотя интенсивность боли, которую я испытывал в первые несколько месяцев, со временем уменьшилась, она никогда не покидала меня полностью. И тот факт, что я не мог их найти, все больше и больше расстраивал меня - поэтому, когда я держал Шелли на расстоянии вытянутой руки, я разрыдался.

Она отреагировала так же, и я прижал ее к своей груди, и мы оба выпустили из себя горе и печаль, которые окутывали нас последние шесть лет.

— --oooBJSooo---

— Заходи, — сказал я сквозь слезы, когда ее рыдания утихли, и она последовала за мной, когда я повел ее в дом. — Думаю, нам есть о чем поговорить.

— Чай или кофе? — спросил я, когда мы вошли в кухню. — Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче?

— Чай было бы отлично, — ответила моя дочь.

Я знал, что могу думать о ней как о своей дочери, потому что она назвала меня папочкой.

— Ты привезла с собой чемоданы? — спросил я, заваривая чай и ставя молоко и сахар на поднос.

— Нет, папа, — ответила она. — Я не знала, захочешь ли ты иметь со мной что-то общее, поэтому забронировала номер в мотеле. Я даже сомневалась, стоит ли мне приезжать сюда сегодня вечером. Но я знала, что если не сделаю этого сейчас, то позже у меня может не хватить смелости.

— Почему ты думала, что я не хочу иметь с тобой ничего общего, моя дорогая девочка?

— Потому что ты никогда не отвечал на письма, которые я тебе писала.

Это меня озадачило.

— Какие письма? — спросил я, не пытаясь скрыть своего удивления. — Я не получал от тебя никаких писем. Хотел бы я их получить. По крайней мере, тогда я бы знал, что ты жива. А так я не знал, где ты и осталась ли ты в стране. Все мои попытки разыскать тебя ни к чему не привели. Как только ты и твоя мать уехали с ее новым бойфрендом, ты полностью исчезла. Как будто тебя засосало в черную дыру.

— В общем-то, так и было, — сказала Шелли, по привычке усаживаясь на свое обычное место за кухонным столом. — Через несколько дней после отъезда отсюда мы сменили машину, сменили фамилию и переехали в другой штат.

— Вскоре после нашего прибытия в Западную Австралию мама и Джим поженились, и он официально удочерил меня. Теперь я Мишель Оливер, и так уже пять лет.

— Это объясняет, почему я не смог тебя найти, — сказал я. — Но это не объясняет, почему я не получал твоих писем. Как ты их отправляла?

— Я отдавала их маме, чтобы она отправляла за меня, — ответила она. — Мне не разрешалось звонить или переписываться с кем-либо из моего прошлого без ведома мамы. И наш адрес не должен был раскрываться никому.

— Однажды вечером они посадили меня и объяснили, что ты, возможно, все еще ищешь их и что наше местонахождение должно оставаться в секрете. Мама сказала, что у нее есть способ отправлять мои письма, не раскрывая нашего местонахождения. Вся наша входящая почта приходила через почтовый ящик. Странно было то, что адрес почтового ящика, который я видела на перенаправленной почте, находился в другом штате. Из шпионских романов, которые я читала, я поняла, что они использовали какую-то систему обхода.

— А, понятно, — ответил я. — Думаю, это отвечает на мой вопрос. Полагаю, что из-за всей этой секретности вокруг ее исчезновения она не хотела, чтобы я знал, где вы находитесь, поэтому и не отправляла твои письма.

— Да! — воскликнула Шелли, широко раскрыв глаза от удивления. — И это также объясняет, почему ты не отвечал. Мама сказала мне, что, по ее мнению, это произошло потому, что мы так внезапно уехали. Она также сказала мне, что ты не отвечал, потому что на самом деле не заботился обо мне так сильно, как я думала.

— Мне было трудно в это поверить. Но когда я не получила от тебя никаких известий в течение года, я начала думать, что мама, возможно, была права. Вот почему я приехала сюда сейчас. Я должна была поступить в университет в следующем году, но решила взять год перерыва, чтобы выяснить, правда ли то, что сказала мама.

— Ничего не могло быть дальше от правды, моя дорогая девочка, — сказал я, протягивая руку через стол, чтобы взять ее за руку. — Я никогда не переставал тебя любить и скучал по тебе каждую минуту, пока тебя не было. Не было ни одного дня, когда я не думал о тебе и не молился, чтобы ты была жива и здорова. Я так рад видеть, что ты стала той молодой женщиной, которой я надеялся тебя увидеть.

Затем я рассказал ей о своих попытках найти ее в течение последних шести лет.

— О, папочка! — воскликнула Шелли, опустив голову на руки и зарыдав.

Увидев ее страдания, я встал и обошел стол, чтобы обнять ее и прижать к себе. Ее голова прижалась к моему животу, и я чувствовал, как ее рыдания пронизывают все мое тело. Ее душевная боль вызвала слезы на моих глазах, и я тоже плакал, когда ее рыдания утихли.

Помогая ей встать, я отвел ее в гостиную, где усадил на среднее сиденье дивана. Затем, найдя коробку с салфетками, я сел рядом с ней и обнял ее. Эта ситуация напомнила мне о том времени, когда она жила со мной как моя дочь и нуждалась в утешении.

Вместо того, чтобы прижаться ко мне, как она делала до того, как уехала, молодая женщина, которой она стала, теперь положила голову мне на плечо. Так было легче поцеловать ее в голову и погладить по спине, что, казалось, успокаивало ее, как и когда она была маленькой. Вскоре я услышала, как ее дыхание стало поверхностным, и поняла, что она уснула.

Протянув руку за ее спину, я взял подушку с другого конца дивана и подложил ее под ее голову, а затем осторожно отодвинулся от нее и уложил ее. Накрыв ее пледом с моего кресла, я прошел по коридору в ее старую комнату и застелил ей постель. Я не знал, какие у нее планы, но не хотел, чтобы она останавливалась в мотеле, когда в ее старом доме было место для нее.

— --oooBJSooo---

— Что ты делаешь, папа? — спросила Шелли, стоя за моей спиной, когда я заканчивал застилать ее постель.

Обернувшись, чтобы ответить ей, я увидел, что она оглядывает комнату. Она была точно такой же, какой она оставила ее, когда она и ее мать уехали с мужчиной, которого я знал, как Джим Дэвис. Я сохранил ее в таком виде в надежде, что однажды она вернется из того места, куда они ее увезли.

Конечно, эта надежда уменьшалась с каждым годом, когда я не мог их найти, и я начал думать, что они, возможно, переехали за границу, и что я живу с невозможной мечтой.

— Мы еще не говорили о твоих планах, — ответил я. — И я подумал, что, раз ты решила восстановить наши отношения, тебе, возможно, захочется спать в своей постели, а не в мотеле. Решать, конечно, тебе, но я был бы рад, если бы ты осталась здесь со мной на все время своего пребывания. Нам есть о чем поговорить, и я не вижу смысла договариваться о встрече, чтобы это сделать.

— Спасибо, папа, — сказала она. — Мне это очень нравится.

— Я не хотела питать надежду, что то, что сказала мама, неправда, поэтому забронировала номер в дешевом мотеле для транзитных пассажиров аэропорта. Я думала, что через день-два вернусь в Перт, поэтому не планировала ничего, кроме встречи с тобой. Как только ты меня так поприветствовал, я поняла, что все, что она сказала, было ложью.

— Так что да, папа. Я с удовольствием останусь с тобой, пока буду в городе.

— Замечательно! — воскликнул я. — Я надеялся, что ты так скажешь. Уже поздно, так что давай я одолжу тебе одну из своих футболок, чтобы ты могла переодеться, а утром мы сначала заберем тебя из мотеля и заберем твой багаж? А пока что, как насчет еды? Ты уже ела?

— Твоя идея с футболкой звучит неплохо, папа. И нет, я не ела с тех пор, как поужинала в самолете где-то над Южной Австралией. Мне показалось, что я почувствовала запах чили, когда зашла? Я не ела ничего похожего на твое чили с тех пор, как мы уехали.

— Значит, чили. Но я должен предупредить тебя, что оно, вероятно, острее, чем ты помнишь. Не знаю, окрепли ли мои вкусовые рецепторы за время твоего отсутствия или я потерял чувство вкуса, но в последнее время я готовлю его более острым, чем раньше.

— Острый - это хорошо, папочка. Я всегда прошу более острый соус, когда мама с папой водят меня в мексиканский ресторан. Должна признать, что я сравниваю блюда в ресторанах с твоими, и твои всегда выигрывают.

Я заметил, что Шелли называет Дэвиса «папой», и на мгновение отвернулся. Мне было больно слышать, как она обращается к нему таким образом. Но потом я понял, что он играл эту роль в ее жизни последние шесть лет. И я не мог винить ее за то, что она считала его своим отцом, когда думала, что я не уделяю ей достаточно внимания, чтобы отвечать на ее письма.

— Он хороший папа? — спросил я.

— Думаю, это зависит от того, как ты определяешь хорошего папу, — ответила она. — Ты установил довольно высокую планку. И в этом отношении он никогда не будет соответствовать. По крайней мере, для меня.

— Думаю, он и мама ожидали, что когда приедем в Перт, мы автоматически впишемся в готовую семейную ситуацию, но они сильно ошиблись. Я плохо перенесла то, что меня накачали снотворным, похитили и отняли у единственного отца, которого я знала, а Джим не был готов к тому разрушительному воздействию, которое разгневанный, бунтарский ребенок-подросток может оказать на зарождающиеся семейные отношения.

— Полагаю, он верил, что дочь, которую он приобретал в составе своего нового пакета, была кротким, застенчивым, послушным ребенком, который будет следовать их планам. К тому времени, когда мы, наконец, прибыли в Перт, он понял, что это не так. И в течение следующих нескольких лет ситуация ухудшилась. Я полностью сошла с рельсов. Только когда я поняла, что ты не придешь меня спасать, я с неохотой сдалась неизбежному и, пройдя курс психологической помощи, поняла, что причиняю вред только себе.

— Как только я начала принимать его как отца и называть его папой, динамика наших отношений изменилась. Хотя я никогда не испытывала к нему таких же чувств, как к тебе, и он никогда не проявлял ко мне такой же любви, как ты, мы стали членами одной семьи.

— Но это упрощенная версия событий. Есть еще несколько вещей, о которых нам с тобой нужно поговорить, чтобы ты понял, почему я называю его папой. Если это тебя обижает, я могу называть его Джим... или мистер Оливер, если тебе так больше нравится. Так я называла его в течение первых двух лет наших отношений отец-дочь, после того как мама сказала мне, что называть его Джим - это неуважительно.

— Окей, — сказал я. — Но давай оставим это на потом. А пока давай позаботимся о том, чтобы наполнить твой урчащий живот.

Было уже около десяти часов, когда мы сели за кухонный стол с миской чили, покрытой тертым сыром и сальсой, перед каждым из нас и большой миской кукурузных чипсов между нами. Убедившись, что Шелли любит пиво, я также открыл пару бутылок «Corona», чтобы мы могли в полной мере насладиться мексиканской атмосферой. Вместо того, чтобы говорить о том периоде, когда она была в отъезде, пока мы ели, мы обсуждали ее карьерные устремления и предметы, которые она планировала изучать, когда, наконец, поступит в университет.

Оказалось, что она хотела пойти по моим стопам и изучать журналистику. Она сказала мне, что мои чтения ей и ее собственное чтение привили ей любовь к языку, которая дополняла ее любознательную натуру и методичный ум.

Стараясь не расстраивать ее, я рассказал о меняющемся ландшафте новостных СМИ и посоветовал ей расширить круг интересов и включить в свои планы телевидение.

— Технологии уже оказали огромное влияние на газетную индустрию, — сказал я. — И я вижу время - и думаю, что оно не за горами - когда люди будут получать ежедневные новости через Интернет, а не из печатных СМИ. Телевизионные репортеры и ведущие скоро будут пользоваться большим спросом, чем репортеры печатных СМИ.

— Являясь одним из немногих в своей организации, кто еще умеет делать стенографические записи, я уже считаюсь динозавром, поэтому я склонен сосредоточивать свои усилия на расследовательских материалах. Даже если газета, в которой я сейчас работаю, уволит меня в ходе следующей волны сокращений, я все равно смогу продолжать заниматься своим делом в качестве фрилансера или внештатного сотрудника.

— У тебя же есть возможность войти в новое поколение журналистов. Поэтому, планируя свои предметы при поступлении в университет, смотри в будущее. Выбор, который ты сделаешь сейчас, повлияет на твои карьерные возможности, когда придет время зарабатывать на жизнь.

— Знаю, что если бы я был моложе, то искал бы работу на телевидении. Но для меня уже слишком поздно. Кроме того, я слишком велик для этого средства массовой информации. С ростом 188 см и телосложением регбиста я бы пугал людей, которых интервьюировал. Не говоря уже о том, что у меня лицо, которое больше подходит для не визуальных средств массовой информации. За исключением спортивных каналов, где плохо зажившие переломы носа добавляют интервьюеру привлекательности, телепродюсеры хотят видеть на экранах красивых мальчиков и девочек.

Шелли рассмеялась над моей самоиронией, прежде чем ответить на мои комментарии.

— Не унижай себя, папа, — сказала она. — Ты самый милый мужчина, которого я знаю. Снаружи ты жесткий и красивый, а внутри - мягкий и ласковый. И я не понимаю, почему ты думаешь, что твой нос делает тебя уродливым. Он придает твоему лицу характер. Я знаю, что все мои подруги в школе были в тебя влюблены.

— Милый, да? Именно так каждый мужчина хочет, чтобы его описывала красивая молодая женщина... нет! И твоим подругам тогда было одиннадцать и двенадцать лет, и они были под влиянием своих первых гормональных всплесков. Они бы сочли милой даже хорошо поставленную футбольную воротную стойку.

Мы все еще смеялись, когда, закончив ужин и помыв, высушив и убрав посуду, мы перешли в гостиную. Снова устроившись на диване, Шелли прижалась ко мне. Когда мы погрузились в мирную после ужинную мечтательность, шесть лет разлуки как будто исчезли. Проведя вместе всего несколько часов, мы восстановили тесные отношения, которые были у нас так давно.

— Можно тебя спросить, папочка? — спросила она, нарушив наше уютное молчание.

— Все, что угодно, моя дорогая, — ответил я.

— Ты один из тех людей, которые днем являются мягкосердечными репортерами, а ночью - супергероями или чем-то в этом роде?

— Почему ты задаешь такой вопрос? — спросил я, поднимая ее с себя, чтобы посмотреть на нее.

Она была в разлуке так долго, что я забыл о ее причудливом чувстве юмора. Такие вопросы она задавала мне, когда была маленькой.

— Просто я заметила все эти подарки в моей комнате и подумала, что ты, может быть, тайный Санта и используешь мою комнату, чтобы хранить все подарки, которые собираешься раздать в канун Рождества.

— Ты отчасти права, — с улыбкой ответил я. — Я действительно скромный репортер. Но вопреки твоему богатому воображению, которое, похоже, не изменилось с тех пор, как ты уехала, я не супергерой. Однако я иногда играю в Санту. Я также играю в отца.

— Эти подарки - это рождественские и на день рождения подарки, которые я покупал для тебя на протяжении многих лет в надежде, что смогу подарить их тебе, когда найду тебя. Они начинаются с рождественских подарков, которые я купил тебе в год твоего исчезновения, и заканчиваются подарками, которые я купил тебе на это Рождество.

— С твоим взрослением их выбор становился все сложнее, поэтому я спрашивал своих друзей, что они покупают своим пятнадцати-, шестнадцати- и семнадцатилетним дочерям. К сожалению, подарки становились все более общими по мере твоего взросления, потому что я не имел представления о том, как развивается твоя личность.

— Ты можешь открыть их, если хочешь. Думаю, теперь, когда тебе восемнадцать, некоторые из них покажутся тебе детскими, но в то время я считал их подходящими. Единственный подарок, который я прошу тебя не открывать - это подарок с пометкой «Рождество 1998». Я бы очень хотел вручить его тебе лично, конечно, если ты планируешь остаться до Рождества.

— Я бы хотела остаться до Рождества, — сказала Шелли сквозь слезы, струившиеся по ее лицу. — Я останусь так долго, как ты захочешь. Поскольку я отложила поступление в университет, я свободна. Мне просто нужно сообщить маме и папе, что я планирую остаться немного дольше, чем предполагала изначально. Им не нужно знать причину. Им будет достаточно знать, что я жива и в безопасности.

— Я не согласен, — ответил я. — Конечно, им нужно знать, что ты жива и в безопасности. Но им также нужно знать, почему ты остаешься здесь дольше, чем планировала. В нашей жизни и так было слишком много лжи и обмана. Я не хочу, чтобы это продолжалось.

— Когда твоя мать ушла от меня к мужчине, которого ты теперь называешь папой, и увезла тебя от меня, я хотел найти их, чтобы отомстить им обоим за боль, которую они мне причинили. Я был готов выкопать две могилы, о которых говорил Конфуций - одну для них, а другую для себя - потому что они отняли у меня самое дорогое в жизни.

— Я не говорю, что смог бы это сделать, но я бы, возможно, легче принял ситуацию, если бы твоя мать пришла ко мне и сказала, что влюбилась в другого и хочет уйти от меня к нему. Мне все равно было бы больно потерять вас обоих, но по крайней мере я бы знал, что происходит. А так она изменяла мне с ним, и вместо того, чтобы посмотреть мне в глаза, они дождались, пока я отвернусь, и исчезли, как воры в ночи, унеся с собой мое самое дорогое сокровище.

— Наверное, я должен быть благодарен, что она не опустошила наши совместные счета и сбережения. Я решил, что это означает, что в ней еще осталось немного порядочности. Но эта мысль развеялась, когда я узнал, что она уже довольно долго обманывала нас. Расследуя твое исчезновение, я обнаружил, что твоя мать откладывала свои комиссионные от продаж, которые составили значительную сумму, на отдельный банковский счет. Она опустошила его за пару дней до того, как погрузила тебя и все, что смогла втиснуть в автомобиль, и исчезла.

— Это открытие показало мне, что ее исчезновение не было спонтанным решением. Очевидно, она планировала его в течение некоторого времени. Появление Джима Дэвиса на сцене, вероятно, ускорило ее планы на несколько лет. Я предполагаю, что если бы он не появился в тот момент, она бы подождала, пока ты не станешь достаточно взрослой, чтобы самостоятельно о себе заботиться, прежде чем уехать.

— Поэтому, хотя я не хочу указывать тебе, что делать, я хочу, чтобы ты поступила без уловок. Я могу вернуть тебя в свою жизнь только в том случае, если наши отношения будут основаны на правде и честности. Я знаю, что тебе, вероятно, будет трудно жить с ложью, которая была основой твоей жизни, но это единственный способ, которым мы можем надеяться вернуть то, что у нас когда-то было.

— Не будь как они. Будь открытым и честным человеком, каким ты когда-то была. Скажи своей матери правду и позволь ей справиться с этим. Скажи ей, что мы с тобой снова вместе и что ты будешь жить со мной, пока будешь здесь. Ей это может не понравиться, но она научится с этим жить... а может, и нет. Но это ее проблема. Не твоя. По крайней мере, она будет знать, что ты в надежных руках и что ты с человеком, который позаботится о тебе не меньше, чем она.

— О, папа, — сказала Шелли, снова сквозь слезы. — Я так по тебе скучала. Столько раз я хотела поговорить с тобой и спросить твоего совета. Ты прав. Мама и папа настолько погрязли в лжи, в которой живут, что, кажется, не могут быть откровенными ни в чем. Я не думаю, что они нечестны, скорее осторожны.

— Я не могу рассказать тебе, что я знаю о причинах этого - я поклялась не говорить об этом, но могу сказать, что ложь, в которой они живут - это причина, по которой я не взяла трубку, чтобы позвонить тебе, когда мне это было действительно нужно. Все, что я могла сделать - это спрашивать себя, что бы ты сказал, если бы я могла поговорить с тобой. Иногда я ошибалась, в основном потому, что игнорировала то, что, как я знала, было бы твоим советом. Но в большинстве случаев я прислушивалась, и моя проблема решалась сама собой.

— Когда я оглядываюсь назад, то вижу, что главная разница между твоими советами и советами отца заключалась в перспективе. Ты всегда помогал мне самостоятельно решать проблемы, а отец был прагматиком. Ты давал мне принципы, на которых я могла основывать свои решения. Ты помогал мне понять, что мы живем в мире, состоящем из оттенков серого. Отец, с другой стороны, видит все в черном или белом. Не обязательно в правильном или неправильном, потому что он верит, что мы можем делать неправильные вещи по правильным причинам, но в хорошем и плохом.

— Ярким примером этого является то, что я не верю, что он видит что-то неправильное - или плохое - в том, что он отнял маму у тебя, потому что он верил, что это было правильным поступком и, по его мнению, хорошим поступком.

— И почему он так думает? — спросил я.

— Потому что он мой биологический отец, — ответила Шелли. — И он считал, что поступает правильно по отношению к маме и мне. Ты не входил в его планы, потому что в его глазах ты был просто закладкой - заменителем, если хочешь.

Новость о том, что Дэвис был биологическим отцом Шелли, поразила меня с такой силой, что я на мгновение онемел. Несмотря на желание попросить ее пояснить свой комментарий, я не мог произнести ни слова.

— Печально то, что мама чувствовала то же самое, — продолжила она, явно не замечая моего недоуменного выражения лица. — Он был ее первой любовью, и она так и не смогла пережить то, что он бросил ее, когда она забеременела. Поэтому она никогда не вышла бы за тебя замуж. Она всегда ждала, что он вернется. Даже после того, как она встретила тебя, и мы начали жить с тобой, она никогда не теряла надежду, что он когда-нибудь вернется, чтобы забрать ее.

— Это могло бы вообще не произойти, если бы не случайность. Он устроился работать в агентство недвижимости, где работала мама. К тому времени у него было другое имя, и он изменился внешне. Он был намного больше, чем в семнадцать лет, и шесть лет в армии сделали его более зрелым. Его черты лица были скрыты за аккуратно подстриженной бородой, и она его не узнала. Но он узнал ее, как только увидел.

— Он увидел в этом шанс исправить свою прошлую ошибку и приступил к делу. Через несколько недель после начала его очаровательной атаки, они уже обедали вместе и пили кофе после работы. Она изменяла тебе - хотя на тот момент только эмоционально - с новым продавцом.

— По-видимому, на одной из таких встреч он рассказал ей, кто он на самом деле, что привело к переходу их эмоциональной связи в физическую. Примерно, в это время ты уехал в командировку, и я думаю, что именно тогда они впервые переспали.

То, что рассказывала Шелли, объясняло изменения, произошедшие в отношениях Шарли и меня за пять месяцев, предшествовавших ее исчезновению. Более позднее, чем обычно, окончание рабочего дня объяснялось либо встречами с клиентами - возможно, но маловероятно. Или выпивкой после работы с коллегами - правда, но с одним коллегой, а не с коллегами. Длительные просмотры в выходные - возможно, опять же. И сокращение нашей сексуальной жизни из-за ее физической и умственной усталости - разумно, но маловероятно; уж точно не в течение такого длительного периода. Я не мог поверить, что был таким наивным и доверчивым.

Когда я спросил Шелли, откуда она знает то, о чем мне рассказывает, она объяснила, что училась у мастера.

— Ты научил меня, что при работе над проектом я должна сохранять каждую мелочь, которую я узнаю, для будущего использования, — сказала она. — Однажды ты сказал мне, что со временем все кусочки пазла сложатся воедино, и я узнаю всю историю. Именно это я и сделала.

— Некоторые вещи мне рассказали, например, о том, что папа мой биологический отец - но остальное я сложила сама. Каждую найденную деталь я проверяла на соответствие - сравнивала с тем, что я уже знала, так сказать - и либо фиксировала на месте, либо откладывала в сторону, пока не находила подходящую деталь.

— Ты не поверишь, как часто твое имя всплывает во время их ссор, — продолжила она. — Мама использует тебя как оружие, чтобы бить папу, когда он не соответствует ее ожиданиям в том или ином отношении. В ее глазах ты - золотой стандарт ответственного отцовства и супружеского поведения. Странно, да?

— К сожалению, я не могу сказать то же самое о папе. Он видит тебя в совершенно другом свете. Я не буду вдаваться в подробности, но достаточно сказать, что ни одно из его замечаний не является лестным.

— Однако с точки зрения сбора информации, их споры очень поучительны. Удивительно, как много можно узнать, слушая двух человек, которые выпили несколько бокалов вина - или скотча, в случае с папой - и начинают позволять честности и правде вторгаться в жизнь, построенную на обмане и лжи.

— Я не думаю, что папа будет сильно скучать по мне, если я не вернусь. Он считает, что годы, которые я провела с тобой, испортили меня. Он немного властный и не любит, что я не принимаю его авторитет так же беспрекословно, как мама. Хотя он никогда не бил меня, но несколько раз был близок к этому. Думаю, единственное, что его сдерживает - это то, что он знает, что я пойду в ближайший полицейский участок, если он это сделает.

— Мама, наверное, будет скучать по мне, но у нее есть младшие брат и сестра, о которых нужно заботиться. Я знаю, что она только и ждет, когда они достигнут школьного возраста, чтобы вернуться на работу. Она ненавидит быть домохозяйкой.

Я подумал о том, что сказала Шелли, прежде чем ответить. У меня сложилось впечатление, что новая жизнь Шарли, возможно, не совсем такая, о какой она мечтала, когда бросила меня ради своего бывшего парня.

— Похоже, после того как я отказался от желания отомстить твоей матери и Дэвису, когда не смог их найти, мое решение последовать совету Джорджа Герберта, поэта XVI века, что «хорошо жить - лучшая месть», окупилось, — сказал я. — Похоже, карма делает с твоими родителями все, что я бы им пожелал.

— Ты упомянула брата и сестру. Расскажи мне о них.

— Томас, или Том, как его называют, родился в марте 1994 года, ему четыре года. Он милый мальчик и в следующем году пойдет в детский сад. Невозможно не узнать, кто его отец - с его темно-каштановыми волосами и карими глазами - но он унаследовал характер мамы. Он очень умный и, когда вырастет, будет настоящим магнитом для девушек.

— Джеральдин... да, я знаю. Том и Джерри, верно? О чем они думали? По-видимому, они были названы в честь его отца и бабушки по отцовской линии. Семья мамы заняла второе место. Томас получил имя отца мамы, Джон, в качестве второго имени, а второе имя Джерри - Шарлин. Я не имею представления о психологии всего этого, но подозреваю, что это могло иметь какое-то отношение к тому, что мама назвала своего первого ребенка - меня - в честь своей бабушки по материнской линии, Мишель, и своей матери, Ирен, полностью игнорируя его сторону семьи.

— В любом случае, Джеральдин родилась в ноябре следующего года, что делает ее трехлетней. Однако рождение в конце года ставит ее в невыгодное положение с точки зрения обучения, потому что это означает, что она будет дома еще два года, прежде чем пойдет в школу. Думаю, мама планирует отдать ее в подготовительную школу, когда ей исполнится четыре года, чтобы она могла вернуться на работу. Думаю, она будет счастлива, даже если это будет только неполный рабочий день. Ей очень нужно чувствовать, что она не просто домохозяйка.

— Папа не рад этому, но я не думаю, что он сможет что-то изменить. Несмотря на свой контролирующий характер, он понял, что с мамой нужно считаться. Она стала совсем другим человеком по сравнению с тем, кем была, когда вы были вместе. Думаю, она осознала, что потеряла, когда ушла от тебя к нему.

— Ну, она сама себе это устроила, — прокомментировал я. — Живя под вымышленным именем с мужем, который находится под защитой свидетелей, и двумя маленькими детьми, висящими на ее юбке, нет пути назад.

— Почему ты думаешь, что он находится под защитой свидетелей? — спросила Шелли, и ее улыбка сменилась выражением беспокойства, даже страха. — Надеюсь, я не сказала ничего, что привело тебя к такому выводу.

— Нет, солнышко. Ты не сказала ничего, что выдало бы секрет. Но я все время думал, что это должно быть что-то в этом роде. Для вас троих было слишком легко исчезнуть за такое короткое время. Я видел только два варианта. Либо твой биологический отец имел очень влиятельные связи в криминальном мире, либо он был в программе защиты свидетелей.

— Если бы это было первое, я бы подумал - исходя из моих знаний о преступных организациях, действующих в стране в настоящее время - что его исчезновение или, возможно, исчезновение всех вас - было бы более постоянным. Им не нравится, когда люди, обладающие информацией, которая может им навредить, бродят по улицам, где их могут поймать полицейские и использовать против них. Это было моим самым большим страхом.

— Ты никогда не узнаешь, какое облегчение я почувствовал, когда ты сегодня вечером появилась у моего порога. Но твое появление и некоторые вещи, которые ты рассказала, дали мне последние кусочки пазла, о котором ты упомянула ранее, и позволили мне завершить пазл, над которым я работал последние шесть лет.

— Так что нет. Ты не сказала мне, что твой отец - а, следовательно, и твоя мать, и ты, и твой брат с сестрой - находились под защитой программы по защите свидетелей. Но некоторые из твоих слов подтвердили мои подозрения, что это было именно так.

— Тебе не нужно беспокоиться о том, что я об этом знаю. Я не собираюсь обнародовать эту информацию. Я считаю себя журналистом с высокими этическими принципами. Я не знаю, чем он заслужил такую степень защиты, но мне кажется, что если он помог посадить за решетку кого-то, кто заслуживает этого - и это, должно быть, кто-то, кто может причинить ему вред - я не буду его разоблачать.

Однако я не сказал, что применю свои навыки расследователя, чтобы выяснить, против кого он давал показания. Но прежде чем узнать это, мне нужно было выяснить, кем был человек, известный сейчас как Джим Оливер, до того, как он стал Джимом Дэвисом, который украл мою жену и ребенка.

Я бы не стал успешным журналистом-расследователем, если бы был небрежным. Я не любил недосказанности, и моя любознательная натура диктовала мне необходимость получить полную картину, прежде чем закрывать книгу по истории, над которой я работал, независимо от того, была ли она предназначена для публикации или, как в данном случае, для моего собственного душевного спокойствия.

— --oooBJSooo---

Несмотря на то, что я лег спать далеко за полночь, на следующее утро я проснулся в обычное время, в половине шестого. Также, как обычно, я надел пару свободных шорт и рубашку-поло, прежде чем отправиться на утреннюю пробежку. Записка, которую я оставил Шелли, все еще лежала на кухонном столе, когда я вернулся почти через час, поэтому, после душа, бритья и других утренних ритуалов, я вернулся на кухню, где приготовил свой первый кофе за день, прежде чем исчезнуть в своем кабинете.

Проверив электронную почту, я опубликовал статью с собственным мнением на своем сайте, когда через два часа после начало моего рабочего дня появилась Шелли. Я также написал своему редактору, чтобы сообщить ему, что последние два дня недели буду работать из дома. Поскольку два рождественских праздника выпадали на понедельник и вторник следующей недели, у меня было шесть дней, чтобы провести с ней, прежде чем вернуться на работу.

Когда Шелли, наконец, присоединилась ко мне на кухне, я уже все приготовил к завтраку и сидел за барной стойкой, читая утреннюю газету и потягивая вторую чашку кофе.

Когда она вошла на кухню, на ней все еще была футболка, которую я дал ей в качестве ночной рубашки, и я увидел, что ребенок, который так внезапно исчез из моей жизни шесть лет назад, превратился в красивую молодую женщину.

С тех пор, как ушла ее мать, я не жил жизнью целомудренного монаха, и Шелли была не первой женщиной, которая присоединялась ко мне на кухне, надев одну из моих футболок или деловых рубашек, но она идеально подходила к той, которую носила. Подол доходил ей чуть выше колен, а рукава - до локтей. Благодаря высокому вырезу она была скромной во всех отношениях, кроме одного. Она ничем не скрывала ее упругие, четко очерченные груди, которые, не сдерживаемые ничем, соблазнительно прижимались к ткани, покрывающей ее грудь.

Больше всего меня беспокоили ее соски. Они были длинными - гораздо длиннее, чем у ее матери - и гордо торчали. Я предположил, что грубая хлопковая ткань, должно быть, раздражала их, вызывая прилив крови. Я не мог не думать о том, как было бы приятно пососать их.

«Перестань!» - прокричал я про себя, упрекая себя за свои похотливые мысли. - «Она твоя дочь, черт возьми. А не какая-то девушка, которую ты угостил ужином и вином, а потом заманил к себе домой, чтобы показать свои гравюры».

— Кофе, чай или что-нибудь еще? — спросил я, вставая, чтобы принести ей то, что она хотела, и надеясь, что она не заметит небольшую выпуклость на моих шортах. — У меня есть еще вода и сок.

— Кофе было бы прекрасно, спасибо, папочка, — ответила она, крепко обнимая меня и целуя в щеку. — Боже, ты не знаешь, как я скучала по тому, чтобы обнимать тебя. Папа не любит проявлять чувства - даже к маме - и я не помню, чтобы он когда-нибудь обнимал меня.

— Но, вероятно, это потому, что я никогда не поощряла это. Он мне не понравился с первой встречи, и это никогда не менялось. Не думаю, что когда-либо прощу его и маму за то, что они разбили нашу семью и отняли меня у тебя. И хотя мы пришли к неустойчивому миру, мы никогда не становились близки - уж точно не настолько, чтобы я могла пойти к нему за утешением, когда мне это было нужно.

— Иногда мне кажется, что он видит во мне неизбежное зло - что-то вроде аксессуара, который идет в комплекте с новой машиной, который тебе не особо нужен и не хочется, но который приходится брать, потому что он входит в сделку.

— Однако со своими новыми детьми он немного более ласков - позволяет им сидеть у него на коленях и играет с ними. Думаю, без меня он станет для них вполне приличным отцом. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Налив ей кофе и позволив ей самой добавить молоко и сахар, я пошел в спальню, чтобы принести ей один из моих коротких летних халатов.

— Прости, — сказал я, когда вернулся. — Я не думал так далеко, когда давал тебе вчера вечером ту футболку.

Помогая ей надеть слишком большую одежду, я переключил свое внимание на приготовление завтрака.

— Надеюсь, ты не против бекона с яйцами? — спросил я. — У меня сейчас нет в шкафу хлопьев, но в холодильнике есть фрукты и йогурт, если ты предпочитаешь это.

— Бекон с яйцами подойдет, — ответила она. — Обычно я ем на завтрак только пару ломтиков тоста, но сегодня я готова съесть что-нибудь посытнее. Последние несколько дней я переживала эмоциональные взлеты и падения, так что немного еды для комфорта не помешает. Чем я могу помочь?

— Просто сиди там, чтобы я мог на тебя смотреть, — ответил я. — Мне все еще трудно поверить, что ты здесь.

Закончив завтрак, мы перешли на заднюю террасу, каждый с чашкой свежего кофе - это был наш последний кофе перед тем, как одеться и отправиться за ее чемоданами в мотель.

— Это что-то новое, — сказала Шелли, когда мы устроились в креслах «Cape Cod», чтобы насладиться кофе.

Она имела в виду террасу.

— Да, — ответил я. — Мне нужно было чем-то занять себя после вашего отъезда, поэтому я взялся за несколько улучшений в доме. Это было одно из них. Другие включали добавление ванной комнаты и гардеробной в главную спальню, а также добавление дополнительной спальни. Было еще несколько косметических изменений, но терраса, ванная комната и дополнительная спальня были основными. Они удвоят стоимость дома, когда придет время переезжать.

— Мне нравится, — ответила она, потягивая кофе.

— Раньше ты упоминала, что когда впервые встретила своего биологического отца, он тебе не понравился, — сказал я, сидя и глядя на задний двор. Это была еще одна часть моего проекта по восстановлению, когда я смирился с потерей жены и дочери, и теперь он выглядел как пышные тропические джунгли. — Что ты имела в виду? Ты встречалась с ним до того вечера, когда исчезла?

— Да, — ответила Шелли. — Хотя я не знала, что он мой биологический отец. И в то время я не осознавала, какое влияние он окажет на всю нашу жизнь. Я, конечно, не знала о каких-либо эмоциональных или сексуальных связях между ним и мамой.

— Это было во время пикника, который ее компания устроила в сентябре того года, когда мы уехали от тебя. Я хотела сказать тебе или маме, что ухожу с группой детей играть в игры на другом конце парка. Зная, что ты организовываешь игры для младших детей, я пошла искать маму. Я нашла ее сидящей на скамейке и разговаривающей с мужчиной, которого я приняла за ее коллегу по работе. Хотя они сидели ближе, чем я сочла уместным, и он обнял ее за плечи, я не увидела ничего, что могло бы показаться мне переходом границ. То есть, они не целовались и ничего подобного.

— Однако мне показалось странным, что скамейка, на которой они сидели, была далеко от всех остальных и находилась в укромном месте. Еще мне показалось странным, что они отодвинулись друг от друга, как только я появилась.

— Мама представила его мне как друга с работы, а меня ему как свою дочь. Я тогда не задумывалась об этом, но мне показалось странным, что она представила меня как Мишель, а не Шелли. Когда я появилась, он казался немного раздраженным, как будто я была ребенком, прервавшим разговор взрослых, но как только нас представили, он стал очень дружелюбным и вел себя так, как будто хотел подружиться со мной.

— Я старалась не быть грубой, но мне не нравилась идея, что мама прячется там, разговаривая с незнакомым мужчиной, пока ты внизу устраиваешь гонки на трех ногах (беговое соревнование, в котором две участника, соединенные вместе (обычно, одна нога одного участника привязана к ноге другого), бегут как одна команда) и в мешках. Как только я получила разрешение мамы пойти с старшими детьми, я убежала.

— Наверное, я была так взволнована тем, что смогла побыть с другими детьми, что сразу забыла о том, что это была моя первая встреча с биологическим отцом. Прости, папа. Я должна была тебе рассказать.

— Не вини себя за это, солнышко, — ответил я. — К тому времени лавина уже начала свой спуск вниз. Вероятно, я бы ничего не смог сделать, чтобы остановить ее, даже если бы захотел.

— Возможно, нет, — сказала Шелли. — Но я думаю, что мое появление положило конец тому, что они могли планировать в тот день. И то, что я сказала маме, что ты ее ищешь, когда уходила, тоже этому не помогло.

Это последнее замечание заставило меня разбрызгать кофе по всей террасе.

— Давай», — сказал я, когда перестал смеяться. — Нам лучше выписаться из мотеля, пока они не взяли с тебя плату за еще одну ночь.

После душа и переодевания - я надел чистую одежду, а Шелли - ту, что носила накануне вечером - мы отправились в аэропорт, чтобы забрать ее чемоданы из мотеля. Затем мы заехали в торговый центр поближе к дому, где я купил продукты, а Шелли пошла искать халат, который бы лучше сидел на ней, чем тот, который я одолжил ей утром.

— --oooBJSooo---