********** Из рубрики "О самом сокровенном" газеты Декамерон.

Очень давно это было, ещё в 1982 году. Я немного был по жизни "ссыкло"... А тогда многих моих сверстников, пугал Афган. Я реши пойти в местную, сельскую церквушку, послушником. Я у мамы, был один ребёнок. Отца не помню совсем. И хоть многие уверяли меня, что в С. А, мама имеет право не пустить, я всё-же решил подстраховаться через Церковь. Жили мы в этом селе всего восемь лет. На средине нашей улицы, не далеко от самой церквушки, был маленький, невзрачный домик. Там жили Гринька (дурачок) с его мамой. Их знала вся деревня и принимали, как немного недалёких обоих. От местных пацанов, я и узнавал всю информацию нём. Этот Гринька, был инвалидом с детства. Ходил он очень странно и всегда с одним костылём. А ноги у него расходились как у кузнечика. Его еще называли "циркуль"... При ходьбе, одно колено было правильным, а другое выгибалось в другую сторону, назад. Но вот всех парней и меня тоже, это не минуло, удивлял его "прибор"... Когда за автостанцией, где он бывало просил "милостыню", или где в кустах, Гриня справлял малую нужду, многие из нас с завистью подглядывали, на его хоботок. Там в спокойном состоянии, он выглядел как у многих, в полном боевом.

Точного возраста этого мужика, я не знаю, но где-то около сорока. Его маме было шестьдесят один год. Об этом я узнал от послушниц, в церкви. Она была не высокого роста, но фигура очень отличительная, от женщин её возраста. Обычно тетеньки после климакса, становятся бесформенными, или больше напоминающими формы борцов СУМО... А тётка Полька, так её звали, имела узкие, покатые плечи и очень, выраженную талией, круглую большую жопу. Сиськи тоже были приличного размера, на её рост и всегда с торчащими сосками. Многие взрослые мужики, да и парни постарше нас, пускали слюнки, на её формы.

Так вот однажды, я оказался свидетелем разговора, у Батюшки на исповеди. Я прибирался у нижних икон, а меня не заметив, вошли настоятель и бабушка одна. Я не знал, за чем они пришли, но постеснялся попадать им на глаза, спрятался за алтарём.

— Отче, я не знаю, правильно это или нет, но хочу поведать один тяжкий грех, не за себя, а за соседку одну, с нашей улицы. - начала разговор женщина. Я открыл рот и прислушался.

— Я знаю эту прихожанку, дочь моя? - пробасил священник.

— Должны знать, отче, это мать того юродивого Гриньки, что бывает у здешних ворот, с протянутой рукой. Полина это Жолудева.

И дальше она рассказала такое, что я прямо на пол присел, опасаясь быть замеченным. Как-то с утра, эта соседка понесла банку молока, угостить обездоленную семью домашним продуктом. Дверь в их хибарку, была не заперта. Она не громко позвала хозяев, - тишина! Но слышно какую-то возню в комнате. И кода она потихоньку вошла, а там Гриня, в своём вихляющемся как на шарнирах состоянии, покрывает раскорячевшуюся маменьку. А та охает и стонет, толи от "сладости", толи от боли... Ведь про размер его "хоботка" знали-то все в деревне. Тогда она, ошеломлённая увиденным, поставила банку на пол, у двери и потихоньку убежала.

— Отче, прости мой грех, не смогла я долго вытерпеть, вот и пришла за советом.

— Степановна, правильно сделала! Но и тебя я попрошу, передай ей как-нибудь втихую, без ругани, сын её, пусть ходит к церкви, больному прощается грех. А Полине скажи, я запрещаю бывать ей, в нашем приходе.

Эта исповедь и чужая тайна, мне так запала в душу, что я никому ничего не говоря, пристрастился сам, подглядывать за той семьёй, ночами через окошко. Много я за ними видел, не стандартного секса. Если бы Гриня был не калекой, в плане ног и неуверенной походки, то он бы намного больше доставлял матери удовольствия. Хотя по выражению её лица, она всегда оставалась удовлетворённой. Я так думаю, из-за его родовой неуклюжести, очень долго у них длилось соитие, за один подход.

Три года я пробыл послушником при церкви. И почти все это время, наблюдал страшный Грех, той семьи и удовлетворял рукой, свои плотские потребности. Потом сам очень согрешил... Пристрастился к "Зелёному змию" и по своим убеждениям, покинул церковь. Не знаю, как Клавдия Степановна передала ей слова Батюшки, но я её ни разу не вдел там, даже по большим праздникам. А Гриня так и продолжал "милостевить", у церкви, у магазина, у автостанции. Как-то я спросил у матери своей, про эту семью. Так она меня еще больше удивила... А потом и мне пришлось ей признаться, что я о НИХ знаю...

Оказывается Полина, со своим родным дедом и семилетним Гришкой, приехали в нашу деревню из Сибири. Про мужа, она рассказывала, что остался на родине и не поехал с ними, из-за калеки-сына. Но есть правильная пословица: -шило в мешке, не утаишь... Лет через несколько, прошла молва, что дед воспитывал Полинку, с её четырнадцати лет. Зятя, в тайге задрал медведь. И после этого, дочь Демида, мать Полины тронулась умом и через три года померла совсем. От такого горя и жена его, вскоре ушла на небеса. Вот и остались вдвоём, Демид с подрастающей внучкой. Как у них грех получился, точно ни кто не знает. Но в девятнадцать лет Полька родила от родного деда... Но мальчик оказался сразу, не здоровым. Вот они и тянули этот "грех" вдвоём, до кончины самого Демида.

А когда я матери рассказал, что узнал про них с Гриней, она это тоже знала, -слухи ходили. Но когда признался, что следил за ними и "руками работал" сам, она так на меня орала и отчитывала, хоть сквозь землю провались от стыда. Неделю со мной не разговаривала, надутой ходила. На тот момент мне было двадцать два года, маме сорок три. Я стал задумываться и поглядывать на неё, как на женщину. Ведь я сколько себя помнил, никогда не видел около мамы мужчин. А ведь она не старая и привлекательная женщина. Работала в медпункте, медсестрой. Может и были какие-то связи, но все это она умело скрывала. А однажды мне помог случай, узнать странную тайну о ней.

Мама попросила, помочь ей подвязать, кусты желтой акации, вокруг медпункта. Я с радостью пришел на помощь. Понадобились ножницы, обрезать капронку, мать послала меня за ними, в кабинет. И когда я их искал, в самом нижнем ящике стола, обнаружил средних размеров огурец, с одетым на него гандоном... Сразу буря эмоций и фантазий в голове. Если бы не плотные джинсы, мама бы точно заметила, мой стояк. Вечером, уже перед сном, завел разговор, про случай Грини и тётки Польки. И как-бы намёками, прощупывал отношение мамки, если бы у нас произошла такая связь?.. Боги мои, что было! Она и орала и колотила меня, кулачками, в любые места, куда попадала. А меня это так возбудило, что не смог прятать, торчащий в трусах член. Она это увидела и села на кровать, горько заплакав. Я не знал, как её успокаивать... А когда истерика прошла и мать затихла, я признался ей что нашел у неё на работе "игрушку". Она долго молчала, словно онемела. Мне показалось, уже проваливаюсь в сон, но мама начала разговор. Говорила очень долго, о своей жизни. Не оправдывалась, просто поведала все свои тяготы, одной растить меня. После этого разговора, я еще больше стал любить и уважать свою маму. Где-то через неделю, мы стали близки. Инициатива была снова, моей. Но она не отказала, а приняла это, как потом сказала: -"от безысходности"...

Признаюсь честно, маменька стала моей Первой женщиной! И долгое время, оставалась единственной. Сказать что она меня всему научила, это не так... Точнее будет отметить, мы все тонкости прекрасного секса, познавали вместе. Я очень благодарен и безумно счастлив, что именно родная, любимая женщина, ввела меня во взрослую жизнь. Матушка прожила, хоть и сложную, но долгую жизнь. Почти до восьмидесяти лет, не отказывала мне в близости. И я видел по её состоянию, она не просто уступала мне, но ей самой нравился этот процесс. За всю мою никчёмную жизнь, я так и не женился. Мамы нет уже пять лет, Земля ей пухом. Мне уже шестьдесят один год. Чужих женщин, еще при маме пробовал, пару-тройку. Но ни с одной из них, не решился создать семью. А теперь наверное уже и не к чему... Хотя до сих пор ещё "блужу" руками, от воспоминаний о родной матушке.

Спасибо что выслушали, даже легче как-то стало... Всем добра.

Димитрий