Квартира к вечеру превратилась в душный кокон. Город за окном тонул в сумерках. Ольга стояла у плиты, помешивая чай в кружке, но её мысли были далеко от быта. Она ждала Артёма, и в груди, где-то под рёбрами, пульсировало предвкушение. Она представляла его «дар» с того первого вечера, когда её рука почувствовала его тяжесть, и теперь, после всех намёков и дразнилок, она хотела большего. Не ради чувств — ради победы, ради того, чтобы взять то, что он прятал от всех.

Она подготовилась: чёрный кружевной комплект, тонкий, почти прозрачный, под халатом, занавесом спадавшим с плеч. Волосы она оставила распущенными, тёмные волны падали на спину. Зеркало в коридоре отразило её глаза — голодные, но острые, как у охотницы, что знает свою добычу. «Сегодня ты мой», — подумала она, и её губы расплылись в довольной улыбке.

Артём постучал в дверь. Его шаги в подъезде стали твёрже, чем раньше, в них больше не чувствовалась оторопь и робость. Он вошёл, неся с собой запах уличной пыли и того же одеколона, цепляющегося к ноздрям, как дешёвый клей. Его джинсы сидели низко, футболка обтягивала грудь, и в глазах мелькала дерзость, отличающеся от той, что была в первый раз. Он уже не был тем мальчишкой, что краснел от её шепота, — теперь он хотел доказать, что может.

— Новые уроки? — бросил он, ухмыляясь. Он кинул ключи на стол, рядом с кружкой и пачкой орешков, и плюхнулся на диван, раскинув ноги.

Ольга закрыла дверь, её халат качнулся, приоткрыв полоску кружева. Она видела, как его взгляд зацепился за эту полоску, как его пальцы сжали колено. Её сердце стукнуло сильнее — не от его вида, но от вгляда. Она ждала этого момента, представляла его, пока чистила картошку или курила на балконе, и теперь он был здесь, готовый, но всё ещё её.

— Уроки, — ответила она, подходя ближе, её босые ноги шлёпали по линолеуму. — Но сегодня ты не просто ученик, Артём. Сегодня ты сдаёшь экзамен.

Она сбросила халат одним движением, и ткань струясь упала на пол. Кружево обтягивало её тело, подчёркивая соски, проступавшие под тканью, и изгиб бёдер, который она знала наперечёт. Артём сглотнул, его кадык дёрнулся, а руки замерли, будто он боялся сломать что-то хрупкое. Но его джинсы уже выдавали правду — твёрдость, которую не спрячешь.

— Ого... — выдохнул он, его голос был хриплым. — Ты это... серьёзно?

Она улыбнулась, садясь рядом, так близко, что её колено коснулось его бедра. Её рука легла на его грудь, чувствуя, как сердце колотится под футболкой, и она подумала: «Боится, но хочет». Её пальцы скользнули к его джинсам, расстёгивая молнию с лёгким щелчком, и она наклонилась, шепча:

— Серьёзно. Раздевайся. Я ждала.

Артём стянул футболку. Привчным движением, он спустил джинсы, боксёры натянулись, и Ольга, не отводя глаз, потянула их вниз. Его член вырвался наружу, тяжёлый, пульсирующий, и она ощутила, как её собственное тело отвечает — жар между ног, лёгкая дрожь в пальцах. Она ждала этого, и теперь, глядя на него, она знала: это будет её триумф.

— Ложись, — сказала она, толкнув его на диван, и её голос был твёрдым, но бархатным. — Сегодня я хочу большего.

Артём лёг, его дыхание сбивалось, глаза блестели. Ольга забралась сверху, её кружево тёрлось о его кожу, и она чувствовала, как её соски твердеют ещё сильнее, как её тело кричит: «Сейчас». Она наклонилась, её губы коснулись его шеи, и она подумала: «Я готова. А ты, Артём? Выдержишь?»

Диван в гостиной Ольги застонал под их весом, его пружины скрипели, как старые кости, а воздух становился всё гуще. Ольга сидела на Артёме, её кружевное бельё тёрлось о его бёдра. Она чувствовала его член, прижатый к её лобку, горячий и тяжёлый, и её тело отвечало — влага между ног, дрожь в коленях, жар, который сжигал всё, кроме желания. Она ждала этого, представляла, как он заполнит её, и теперь, глядя на его лицо — удивлённое, но жадное.

Она спустилась на колеи, её губы нашли его член, и она взяла его в рот, сразу глубоко, с влажным чавканьем, которое разнеслось по комнате. Артём ахнул, его руки вцепились в диван, глубоко прожимая пальцами обивку. Её язык закрутился вокруг головки, слизывая солёный вкус, и она двинулась вниз, чувствуя, как он упирается в горло. Слюна стекала по её подбородку, хлюпала, когда она отстранялась, чтобы вдохнуть, и снова заглатывала, глубже, с низким стоном. Её мысли путались. Она двигалась быстрее, её губы шлёпали, а горло сжималось, принимая его размер.

— Оля, чёрт... — выдохнул Артём, его голос стал более рваным. Он смотрел на неё, глаза округлились, в них загоралась искра — уже не страх, а голод. Его бёдра дёрнулись, толкаясь ей навстречу, и она застонала, чувствуя, как его инициатива будит её ещё сильнее.

Она отстранилась, вытирая слюну тыльной стороной ладони, её грудь вздымалась, кружево намокло от пота. «Готов», — подумала она, а её тело кричало: «Сейчас». Она стащила трусики, бросив их на пол, и забралась на него, её колени упёрлись в подушки. Её пальцы нашли его член, направили к входу, и она опустилась, медленно, чувствуя, как он растягивает её. Первый толчок вырвал из неё мат: «Блядь, какой же ты...», — и она замолчала, задохнувшись, когда он вошёл глубже, заполняя её до предела.

Боль смешалась с удовольствием, её стенки сжались вокруг него, и она застонала, громко, почти рыча. Артём смотрел, ошеломлённый, его руки легли на её бёдра, сжимая, пока ногти не впились в кожу. Она двигалась, сначала медленно, с влажным хлюпаньем, которое смешивалось с их дыханием, потом быстрее, её бёдра шлёпали о его, пот стекал по её спине. Её разум растворялся, вожделение брало верх — она хотела его, хотела его член, эту силу, и ничего другого не осталось.

— Давай же, — выдохнула она, её голос дрожал, но глаза горели. — Трахни меня.

Артём, будто очнувшись, перекинул её на диван. Его движения были неловкими, но сильными, как удары молота. Он застонал, его пальцы впились в её зад, и он начал двигаться с ней в такт, их тела хлюпали, пот и влага смешивались, диван скрипел, будто готовый развалиться. Ольга чувствовала, как он бьётся в ней, как её тело дрожит, как разум тонет в похоти. «Это он, он весь мой», — мелькнула мысль, но тут же утонула в очередном стоне.

Её грудь скользила в кружеве, грудь слегка подпрыгивала с каждым толчком. Он наклонился, целуя её шею, выдыхая её имя. Артём, всё ещё несмелый, но уже твёрдый в своих движениях, схватывал ритм, его толчки становились глубже, и Ольга чувствовала, как её тело сдаётся, как вожделение сносит всё, оставляя только их тела, их звуки, их жару.

Диван в гостиной Ольги превратился в эпицентр хаоса: пружины скрипели, обивка промокла от пота, а воздух был тяжёлым от запаха секса — солёного, сырого, животного. Ольга извивалась под Артёмом, её бёдра шлёпали о его с чавканьем, заглушавшим далёкий лай собак за окном. Она приспустила кружевной лифчик, обнажив грудь, подскакивающую с каждым толчком. Он наклонился сильнее и соски начали тереться о его кожу, посылая разряды жара в её низ живота. Она чувствовала, как промокла до нитки — пот стекал по спине и животу, волосы липли к шее, а между ног хлюпало так, будто там разлили воду. Её разум утонул, но игривость продолжала искрами мелькать в глазах. «Он мой, весь мой», — думала она, чувствуя, как его член бьётся в неё, растягивая до сладкой боли.

Руки Артёма сжимали её зад, ногти оставляли красные следы. Его вздохи были громкими, готовыми перейти в стон, и он толкал член всё сильнее, как будто хотел пробить её насквозь. Он уже не был тем ошеломлённым мальчишкой — его глаза горели, зубы сжимались, и он понимал, что может делать, что он хочет. Его бёдра громко шлёпали, пот лился с его груди, и он хрипел её имя: «Оля, Оля...».

— Давай, малыш, — выдохнула она, её голос дрожал от напряжения, но улыбка была дразнящей. — Покажи, что можешь!

Она наклонила голову, её губы поймали его, и их языки сплелись, мокрые, горячие, с привкусом пота. Она куснула его губу, и он рыкнул, вонзив член так глубоко, что она вскрикнула, её стенки сжались, хлюпнув громче. Ольга отстранилась, схватила его руки и положила на свою грудь, заставляя сжимать. «Давай же, не останавливайся», — думала она, и её тело дрожало, готовое взорваться.

— Оля, я... щас... — выдавил Артём, его лицо исказилось, бёдра задрожали, и он попытался притормозить, но она только рассмеялась, хрипло, почти безумно.

— Кончай, — шепнула она, наклоняясь к его уху, её волосы щекотали его лицо. — Я на таблетках, можешь не останавливаться.

Её слова добили его. Артём зарычал, его толчки стали рваными, и он кончил практически мгновенно. Его член пульсировал, выплёскивая в неё тепло, с влажным чавканьем, смешивающимся с её стонами. Она чувствовала, как он заполняет её, как её тело сжимается вокруг него, и это чувство подтолкнуло её к краю. Она схватила его за задницу, заставляя продолжать и через несколько секунд она кончила. Её крик разнёсся по комнате, тело задрожало, а ноги свело судорогой. Она приподнялась и тут же упала обратно на диван, их тела слиплись. Она усмехнулась, чувствуя свой триумф.

— Чёрт, я... — пробормотал Артём, задыхаясь, его руки гладили её плечи и грудь, уже не робко, а уверенно. Он смотрел на неё, как на трофей, который сам завоевал, и эта мысль грела его сильнее, чем её тело.

— Молодец, — шепнула она, целуя его шею, её голос был мягким, уставшим. — Иди смойся.

Он ненадолго ушел в ванну, после чего натянул боксеры и джинсы. На прощание он поцеловал её и спешно ушёл. Ольга закрыла дверь и обратно села на диван. Её тело гудело, а между ног всё ещё пульсировало. Она улыбнулась, чувствуя себя царицей, которая получила, что хотела, но дала ему думать, что он король.

Час спустя Вадим вошёл в квартиру, его ботинки скрипнули на линолеуме. Гостиная пахла сексом — тяжёлый, мускусный запах, который он узнал бы где угодно. Подушки на диване были смяты и покрыты влажными пятнами. На полу валялся орешек, раздавленный чьей-то ногой. Ольга мыла посуду, напевая, её халат был накинут наспех, а щёки горели. Он замер, его пальцы сжали сумку, и в груди вспыхнул жар — не только стыд, но и что-то тёмное, что он не хотел называть. «Да уж», — подумал он, но не сказал ничего, только ушёл в спальню, где зеркало отразило его лицо — старое, усталое, чужое.