Надо сказать, что журналисты, когда называют свою профессию второй древнейшей, немного недоговаривают. Им куда сложнее. Потому что в отличие от нас, продающих тело (и иногда даже получающих от этой продажи не только финансовое удовлетворение), они торгуют своей душой, а получить удовлетворение от подобного действа способны лишь конченые извращенцы, которыми большинство журналистов все же не является.

История, которую я собираюсь рассказать, произошла в начале моей звездной карьеры, но к тому времени я уже обзавелась и связями, и покровителями, которые помогали мне спокойно жить. Естественно, за это приходилось платить, но такова судьба тех, кто трудится на бескрайней ниве сексуальных услуг.

Мне позвонил один из моих думских клиентов. Он из тех людей, фамилия которых никому ничего не скажет, но при этом, при необходимости, может решить массу сложных вопросов. Ко мне он приезжал пару раз в месяц облизать пальчики на моих ногах, а потом кончить на них, слизав после этого свою сперму. За визиты он платил щедро, но, если надо было через него решить какой-то вопрос, гонорары заламывал по высшему разряду. В общем у нас было такое взаимовыгодное сотрудничество, сопровождаемое движениями финансов то в одну, то в другую сторону. Я, правда, в основном была удобным ему посредником, но и мои вопросы он пару раз решал. Но я отвлеклась.

Так вот, когда Артем мне позвонил (поройтесь в справочниках думских тех лет, я же называю настоящие имена и должности), он попросил меня помочь чисто по-дружески. Естественно, я выразила заинтересованность. Просьба в итоге оказалась не такой уж и сложной. Сыну его знакомых, молодому начинающему журналисту, требовался материал, который позволит как-то выделиться среди коллег, и, соответственно, послужить ступенькой для карьеры. В общем, расспросив Артема более подробно о личности молодого человека, я согласие на интервью дала.

И с учетом того, что дома у меня уже был интернет (через модем, если вы знаете, что означает это слово), то я поинтересовалась сведениями о перспективном молодом журналисте. Работал он в глянцевом (что по тем временам редкость) малотиражном (а денег на такие вещи у населения было тогда мало) издании, которое называлось “Интим и не только...”. Издание тупо копировало бизнес-модель “Плейбоя”. То есть в основном страницы занимала разной степени обнаженка (впрочем, не скатывающаяся к порнографии), но ее не очень густо, но разбавляли не имеющие отношения к сексу статьи. В общем, судя по всему, издание оставалось на плаву только благодаря спонсорам. Потому как обнаженка была стандартной, а статьи скучными. От Артема я знала, что папа журналиста большой человек в маленьком городе, где является полноправным хозяином и имеет доход с любого, даже самого мелкого бизнеса. Единственного отпрыска папа пристроил сначала на журфак, а после его окончания, пихнул деточку в эротическое издание.

Где-то через пару часов после разговора с Артемом на мой сотовый (о да, я крута) мне позвонили, что тогда было редкостью, с сотового же телефона. Молодой мужской голос представился Максимом, объяснил, что он от Артема и вежливо предложил договориться о встрече. Уточнив, сколько времени на интервью молодому человеку нужно, я сверилась со своим плотным рабочим графиком, после чего предложила приехать ко мне послезавтра в 7 вечера.

Надо отдать ему должное, Максим оказался пунктуальным, звонок в дверь моей студии раздался ровно в 19-00, секунда в секунду. Я открыла дверь и мне тут же вручили букет зеленоватых роз, которые я очень люблю. И я тут же поставила еще один плюс моему гостю. Выглядел он как типичный мажор. Дорогие, со вкусом подобранные шмотки, модная стрижка, уверенный взгляд и манеры. Я же, решив, что интервью надо давать в соответствующем образе, выбрала наряд учительницы, который до сих пор любят некоторые мои клиенты. Темно-серая юбка-карандаш ниже колен, белая блузка, гладко зачесанные волосы, и классические туфли на высоком каблуке. Само собой - кружевное белье телесного цвета и такие же чулки. Единственной деталью, которая выбивалась из образа учительницы, был тонкий золотой браслет на левой щиколотке, но мне так нравится. Взгляд, которым Максим меня окинул, сразу же подтвердил, что я произвела впечатление. Впрочем, в том, что впечатление я произведу, я даже не сомневалась.

На правах хозяйки я пригласила его на кухню, предложив на выбор кофе или чай. Максим, не ломаясь, попросил черный чай и достал диктофон, явно торопясь приступить к делу. Я не стала ему препятствовать и, вопреки моим обычным привычкам, попыталась отдать инициативу в его подрагивающие (от возбуждения, понятное дело) руки.

Журналистом мальчик оказался никудышным. К интервью он не подготовился, списка вопросов не подготовил, импровизация ему тоже не удалась. При этом он сначала даже не понял, какие именно услуги я оказываю и, открыв рот, слушал меня, когда я объясняла ему азы женского доминирования и того, что происходит с моими клиентами. В общем, как это обычно и бывает в моем общении со слабым полом, инициатива прочно перешла в мои маленькие изящные красивые ручки. В какой-то момент Максим попробовал выяснить подробности насчет Артема, но получив в ответ гневную отповедь минуты три сконфуженно и смущенно извинялся.

Постепенно я, видя реакцию мальчика, провокационно перешла к детальному описанию подробностей моего общения со своей клиентурой. Он покраснел от возбуждения, тяжело дышал, и, как мне показалось (я кокетничаю, это было абсолютно ясно), сильно возбудился. Если кто-то помнит, лишение девственности — это один из самых сильных фетишей для меня. И, я не скрою, глядя на реакцию Максима, возбудилась и я. Так что, рассказав еще несколько эпизодов из моей практики, я тем же ровным и псевдоравнодушным тоном, которым вела свой рассказ, предложила Максиму ощутить себя в шкуре моего клиента, и продолжить наше интервью, с нижней позиции.

Максим стал пунцовым, сделал несколько панических вздохов, а потом, прерывающимся хриплым шепотом, спросил, что ему делать. Я же предложила незадачливому журналисту лечь на пол, лицом кверху, а когда он суетливо и несколько неуклюже занял требуемую позицию, поставила на него ноги, не снимая туфель, и продолжила свой рассказ, изредка слыша всхлипывания и легкие хрипы снизу. Одна моя нога фиксировала его горло, а вторая располагалась на поясе дорогих брюк, а он, дергаными движениями пытался подсунуть под мою подошву свой член, чего, естественно, я делать не давала. Я замолчала, взяла сигарету (а тогда я еще курила и много), прикурила от зажигалки (кажется, это был Ронсон), и, наклонившись, выпустила дым в лицо Максиму, смотря ему прямо в глаза. Я ощутила, как он замер под моими туфлями, боясь шевельнуться, но не закрывая глаз, в которых уже читалась исключительно покорность. Я затянулась еще раз, снова выпустив дым ему в лицо, и, не отводя взгляда, но не говоря ни слова, переставила свою ногу с горла на его губы. Максим меня понял правильно и уже через секунду, преданно глядя мне в глаза, старательно сосал высокий каблук моей туфли. Я не мешала ему это делать, одновременно продолжая курить и стряхивать на него пепел. Докурив, я затушила в пепельнице сигарету, и, убрав ноги с его тела, объяснила, что на этом интервью закончено, и он может идти обрабатывать полученный материал.

Максим неловко поднялся с пола, выключил продолжавший работать диктофон и, не глядя на меня, начал собирать вещи. Я не вставала и сидела на своем месте, закинув ногу на ногу и покачивая носком туфли. Меня просто трясло от возбуждения, но виду я не показывала. Через пять минут, кое-как собравшись, Максим покинул мою студию, а я, откинувшись назад, и раздвинув ноги, буквально парой движений довела себя до глубокого и сильного оргазма.

Интервью вышло через неделю после нашей с Максимом встречи в сильно урезанном виде. Фурора оно не произвело, а журнал, в котором Максим работал, вскоре вообще закрылся. Впрочем, Максим от этого ничего не потерял. Сейчас он первый заместитель главы большого медиахолдинга. А у меня появляется не реже раза в неделю. И каждый раз я получаю большой букет эквадорских зеленоватых роз.