Продолжение:

Моя рука «случайно» скользнула между её ног. Губы, влажные и упругие, выпирали из-под тонкой пелены пены, а клитор, напряжённый, как натянутая струна, дрогнул под моими пальцами. Она резко вдохнула, застонала — низкое, хриплое «а-а…» — и прижалась ко мне так плотно, что я почувствовал, как её сердце бьётся в унисон с моим.

Странная картина: облупившаяся эмаль ванны, ржавые подтёки на смесителе, два тела — её, смуглое, гибкое, и моё, неуклюжее от возбуждения — слипшиеся в пенном коконе. Вода стекала по нашим спинам, смывая последние капли здравомыслия.

И вдруг — она выскользнула из объятий, ловко увернувшись, как русалка. Струя из душа ударила мне в грудь, брызги заставили зажмуриться.

— Хватит прелюдий, — подмигнула она лукаво, вытирая ладонью воду с лица. — Пошли в спальню.

Не прошло и двух минут, как мы, наспех сполоснув остатки пены и кое-как вытеревшись одним огромным полотенцем, шутливо вырывая друг у друга, целуясь и спотыкаясь, проследовали по узкому коридору.

Спальня встретила нас беспорядком — типичная женская берлога, где холостяцкий бардак причудливо сочетался с намёками на кокетство. На спинке стула громоздилась груда одежды, а сверху, как корона, — белый кружевной бюстгалтер. На трюмо, среди пустых флаконов от духов, расположились красные стринги — брошенные небрежно, будто спешили на свидание. На створке висела пара чулок в сеточку. Дверка древнего шкафа-стенки была распахнута, а на дверце болталось вечернее платье — чёрное, с разрезом до бедра, явно ждавшее своего часа.

Кровать — не застеленная, простыни сбиты в комок, подушка сохранила вмятину от головы. «К приходу гостей тут явно не готовились», — мелькнуло в голове.

Пахло сонным теплом, дешёвым табаком и её духами — сладкими, с примесью чего-то пряного. Она повалила меня на мятый матрас

— Смотри лучше на меня, — она засмеялась, подбрасывая подушку в воздух. — Утром выбегала как угорелая…

А посмотреть бы действительно было на что.

Она с ходу повалилась спиной поперёк кровати, так что пружины жалобно заскрипели, и раскинула ноги — широко, нарочито небрежно, будто демонстрируя товар. Картина вышла великолепная: в свете тусклого абажура её лоно, уже возбуждённое, блестело влагой между смуглых бёдер. Выше — плоский живот с едва заметной цепочкой капель воды, будто росы на утренней траве. Ещё выше — груди, полные, чуть провисшие под собственной тяжестью, с тёмными сосками, которые уже затвердели от желания.

Алина приподнялась на локтях, и мокрая чёлка упала ей на лицо, закрывая один глаз. Второй — зелёный, с золотистыми крапинками — сверлил меня насмешливо.

— Ну что, нравится? — она провела ладонью от горла до лобка, оставляя на коже блестящий след. — Хорош стоять, сделай мамочке приятно.

— Ну что, нравится? — она провела ладонью от горла до лобка, оставляя на коже блестящий след. — Хорош стоять, сделай мамочке приятно.

Я уже собирался завалиться на неё сверху, но она — будто прочитала мысли — резко схватила меня за волосы. Больно, почти по-звериному. Моё изумлённое лицо с хрустом шлёпнулось между её грудей, утонув в тёплой, пахнущей дешёвым гелем для душа коже.

— Не торопись, — прошипела она сверху, и её пальцы впились в мои виски, направляя вниз, словно штурвал.

Я сопротивлялся ровно полсекунды — ровно до того момента, как её ноги обвили мою шею, а пятки упёрлись в спину. Дальше — только её влажное тепло, солоноватый вкус на губах и навязчивый ритм, который она задавала бёдрами, приподнимаясь мне навстречу.

Но что-то было не так. Вкус - какой-то странный, с горьковатым привкусом. И смазки... её было слишком много, неестественно много для обычного возбуждения. Я попытался отстраниться, но её бёдра сжали мою голову как тиски.

С трудом вырвавшись, я отпрянул - и замер. По её внутренней стороне бедра стекала густая белая капля. Потом ещё одна. И ещё.

— Что за... - я вытер губы тыльной стороной ладони, чувствуя, как желудок сжимается в комок.

Она приподнялась на локтях, её глаза блестели странным блеском. Не смущение, не стыд - скорее, какое-то дикое возбуждение от моего шока.

— Ну что, вкусненько? - её голос звучал хрипло, с нотками издевки.

— Котик, ты сегодня уже третий... — её голос внезапно стал жалобным, а во взгляде появилась та самая "шрековская" мольба. Большие влажные глаза смотрели на меня снизу вверх, губы дрожали. — Извини... Но ты же не оставишь меня в таком состоянии?

Она даже поджала нижнюю губу, совсем как тот кот из мультика, когда выпрашивает печеньку. Только вместо невинного взгляда — её пальцы медленно раздвигали скользкие губы, обнажая белесые подтёки.

Я замер, чувствуя, как по подбородку ползёт липкая капля.

— Посмотри на меня... — она сделала глаза ещё больше, дрожащий голосок прямо-таки вибрировал. — Я же вся горю... Помоги, а?

Её рука легла на мою голову — нежно, почти матерински и настойчиво направила обратно к ее лону.

Ну а что мне оставалось?

Мой член, будто предатель, уже вынес приговор — стоял в полной боевой готовности, пульсируя в такт её дыханию. Во мне боролись отвращение и неистовое возбуждение, смешиваясь в странный, пьянящий коктейль. Это было мерзко. Неприлично. По-животному грязно. И чертовски притягательно.

Мой язык скользнул по её разбухшим губам, собирая густые капли смеси её сока и чужой спермы. Горьковато-солёный вкус взорвался на рецепторах, но вместо отвращения — только новая волна возбуждения.

Я нащупал кончиком языка её клитор — большой, твёрдый, как спелая вишня. Обхватил его губами, заставив её взвыть и вцепиться пальцами в простыни.

— Да! Вот так! — её бёдра дёрнулись, прижимая моё лицо ещё сильнее.

Я работал языком: круги вокруг клитора, затем вниз — к самому входу, где сперма вытекала густыми каплями. Собирал её, смешивал с её соком, глотал. Возвращался к клитору, теперь уже сосредоточившись на нём полностью — быстрые, отрывистые движения, затем медленные, мокрые круги.

Её стоны становились громче, тело изгибалось.

— О Боже... Я сейчас... — она закусила губу, но я не дал ей передышки.

Двумя пальцами раздвинул её губы шире, обнажая розовое нутро, и вжался лицом в неё, словно хотел задохнуться в этом аромате.

Под моим напором она вдруг застыла, как натянутая струна — всё её тело напряглось до дрожи. Губы разомкнулись в беззвучном крике, пальцы впились мне в волосы так, что боль пронзила кожу.

— А-а-а... — её стон вырвался хриплый, животный, будто рвущийся из самой глубины.

Бёдра затряслись в судорогах, сжимая моё лицо мокрыми тисками. Я чувствовал, как её клитор пульсирует у меня на языке, как внутри всё сжимается и разжимается в бешеном ритме.

Она закинула голову, выгнув спину дугой — на секунду её грудь замерла без дыхания, а потом тело обмякло, будто из него выдернули стержень.

— Ох... ёбаный... — она тяжело дышала, раскинув руки.

А я?

Я сидел на коленях с капающим с подбородка коктейлем из её соков и чужой спермы. Мой член стоял колом, будто издеваясь — пульсировал, требуя внимания.

— Пёсик, дай минутку отдышаться. Иди к мамочке... — её голос звучал устало, но ласково.

Я опустил голову ей на грудь. Она была такая тёплая, мягкая, кожа — чуть липкая от пота, но это только добавляло ей реальности. Вдруг меня накрыло странное чувство — не просто возбуждение, а какое-то тёплое, почти детское умиротворение.

Так мы и лежали — минут десять, может, больше. Я лениво лизал её сосок, чувствуя, как он постепенно твердеет у меня на языке. Она гладила меня по голове, изредка постанывая, а мои пальцы тем временем теребили вторую грудь — крутили сосок, слегка зажимали его, вызывая у неё лёгкие вздохи.

Ну хватит, а то усну, — проворчала она, но в её глазах вспыхнул знакомый хищный огонёк.

Ловким движением она перевернула меня на спину и в мгновение ока оседлала, без прелюдий вгоняя мой член до самого основания.

— О-о-х, — её голос сорвался на стон, когда она полностью приняла меня внутрь.

Ощущения были неземные. Её внутренности, разгорячённые предыдущими ласками, обволокли меня влажным, пульсирующим коконом. Несмотря на обильную смазку — смесь её возбуждения, чужой спермы и моей слюны — я чувствовал **каждый** миллиметр её узких, сжимающихся вокруг меня стенок.

Она начала двигаться — сначала медленно, томно, покачивая бёдрами, позволяя мне прочувствовать каждую складку, каждую неровность внутри себя.

— Ну что, нравится? — её губы растянулись в хищной ухмылке, когда она заметила, как мои глаза закатываются от удовольствия.

Но это было только начало.

Внезапно её движения стали резче, жёстче. Она приподнялась на коленях и снова опустилась — уже быстрее, сильнее, с мокрым шлепком кожи о кожу.

— Да! Вот так! — её ногти впились мне в грудь, оставляя красные полосы.

Она скакала на мне, как дикая кобылица — её грудь подпрыгивала в такт движениям, волосы прилипли ко лбу, а из перехваченного рта вырывались хриплые, нечленораздельные звуки.

Я схватил её за бёдра, пытаясь задать ритм, но она только засмеялась и пришпорила меня ещё сильнее.

— Не-е-ет, пёсик, — прошипела она, наклоняясь так близко, что наши губы почти соприкоснулись. — Сегодня **я** сверху.

И продолжила своё бешеное наступление, заставляя меня терять рассудок с каждым её движением.

Неожиданный оргазм накрыл нас почти одновременно.

Сначала — она.

Её тело вдруг застыло в напряжении, как натянутая тетива. Глаза закатились, оставив только белки, а рот открылся в беззвучном крике. Внутри всё сжалось вокруг моего члена — волна за волной, будто её матка пыталась выжать из меня последнюю каплю.

— А-а-ахх!.. — наконец вырвалось у неё, когда первая судорога отпустила.

И этого оказалось достаточно.

От её диких сокращений я не выдержал и сам сорвался в пропасть. Горячий спазм пронзил меня от яиц до кончиков пальцев. Я впился ногтями в её бёдра, чувствуя, как пульсирую внутри неё, заполняя и без того переполненное лоно новой порцией семени.

Она продолжала мелко дрожать, сидя на мне верхом, когда мои последние толчки уже стихали.

— Ох... ёбаный в рот... — выдохнула она, обмякнув мне на грудь.

Мы лежали, слипшиеся, липкие от пота и спермы, и просто дышали.

— Ты как хочешь, а я спать. Будешь уходить — захлопни дверь, — пробормотала она, уже наполовину в объятиях Морфея, и тут же перевернулась на бок, уткнувшись лицом в подушку.

На часах было 5 утра. До пробуждения жены оставалось меньше двух часов. Я стоял у кровати, разрываясь между желанием залезть под одеяло к этой тёплой, пахнущей сексом и сигаретами женщине — и холодным долгом семейного мужчины.

Она уже посапывала, раскинув руки, одна грудь выскользнула из-под одеяла. Такой уязвимой и мирной я её ещё не видел.

"Чёрт, почему всё самое вкусное либо незаконно, либо аморально?"

Я наклонился, коснувшись губами её плеча. Она буркнула что-то невнятное, но не проснулась.

Сборы заняли минуту: носки, мятные джинсы, футболка, пахнущая её духами. На цыпочках прошёл к выходу, стараясь не задеть разбросанные по полу пивные бутылки.

Перед тем как закрыть дверь, бросил последний взгляд:

Она лежала в луче утреннего солнца.

Начинался новый день.

Дверь щёлкнула тише, чем моя совесть.

Это история закончилась счастливо.

(https://vk.com/club230145535)-{ если вам понравилось.}

Вернувшись домой потихоньку залез под одеяло к жене. Она все еще спала.