Пятилетний Робан сидел на пирсе в гавани Фальката, своего родного города. Как и каждый день в течение последней недели, он ждал возвращения кораблей своего народа. Его отец Магон, вождь норгов, ушел четыре месяца назад, чтобы совершить набег на побережье Перриора. Он скучал по отцу, хотел послушать славные истории о битвах и приключениях в чужих землях, но больше всего ему хотелось первым сообщить отцу радостную новость. Наконец-то его мать снова беременна! Большинство пятилетних мальчиков, вероятно, не были бы так рады появлению нового брата или сестры. Еще меньше мальчишек обрадовались бы появлению сестры, но Робан не был похож на большинство мальчишек. Его судьбой с самого рождения было стать следующим вождем Норгара.

Через три дня он наконец смог разглядеть огромные квадратные паруса норгарских кораблей, но они были черными. Он знал, что означают эти черные паруса: вождь, его отец, был мертв.

Все три дня, пока длилась церемония похорон вождя, в городе царила смертельная тишина.

Все больше и больше норгов прибывало в Фалькат. Каждый клан был представлен своим вождем и почетным караулом. Двадцать тысяч норгов смотрели, как горящий корабль их вождя уходит к горизонту.

Всего через день начались плохие времена. До того момента, как Робан сможет стать вождем, оставалось тринадцать лет. Тринадцать лет без вождя – это плохо. Это будет самый долгий срок в истории, когда на «Троне крови» не будет вождя. Тринадцать лет без вождя означали бы политику. Норгары плохо разбирались в политике и знали это. Норгары не обсуждали, не создавали союзов, не любили думать о том, что лучше для их народа. Норгары были народом воинов, и они подчинялись только вождю. Отсутствие вождя означало войны между кланами; войны, чтобы заполнить пустоту и найти сильнейшего среди них до того, как пройдет тринадцать лет. Норгары – воины, но они не были глупыми или менее амбициозными, чем другие люди. Никто, ни самые отважные, ни самые глупые, не сомневался, что Робан будет претендовать на трон, когда ему исполнится восемнадцать. Он был чистокровным, и ни у одного воина не было бы против него ни единого шанса. Но пока он был всего лишь пятилетним мальчиком. Он уже был сильнее, быстрее и проворнее любого другого мальчика в этом возрасте, но все же мальчиком. Ни один Норгар никогда не попытался бы убить вождя, разве что в поединке, но он еще не был вождем.

Была только одна проблема – «Закон крови». Было ли это пророчеством, мифом или просто сказкой? Однако каждый новый вождь доказывал правдивость одной из частей легендарного договора с Кхором, богом войны. Невзирая на жадность и алчность, бурлящие в жилах даже самых низких норгов, ни один норг не хотел проверять, верна ли и другая часть этого договора.

Это была последняя и самая кровавая битва. Среди тысяч трупов на поле осталось лишь несколько сотен выживших. То тут, то там раздавались звуки лязгающего металла, но гораздо громче был детский плач. После многочасового боя на поле боя прибыли семьи воинов, которые искали своих отцов, сыновей и братьев. Плач становился все громче, когда кто-то находил среди погибших своего близкого человека. Дождь начался уже давно, и небо стало почти черным. Среди туч сверкали молнии, казалось, их подпитывали звуки плача и отчаяния.

Последние оставшиеся в живых воины собрались на небольшом холме в центре поля боя. Огромная молния ударила в центр, и оглушительный раскат грома заставил всех замолчать. Все взгляды обратились к небольшой группе людей, появившихся там, где ударила молния. Их было трое, облаченных в черные доспехи. Во главе стоял гигантский воин ростом почти восемь футов. Справа от него стоял другой воин, тоже высокий, около шести футов пяти дюймов, но, по крайней мере, в пределах человеческого роста. Слева от гиганта стояла молодая женщина, ее длинные светлые волосы спадали на спину, а бледно-голубые глаза сверкали внутренним огнем. Она улыбалась, но по ее щеке бежала слеза.

Великан, шедший впереди, громко рассмеялся, хлопая в ладоши. Между раскатами смеха звук его голоса разносился по всему полю.

— Я аплодирую вам, люди. Сто лет вы развлекали меня. Кровь ваших убитых воинов питала меня, а слезы их женщин заставляли меня смеяться. Раскинув руки, он обратился к своим зрителям. - Вы – норги; я приму вас как свой народ. Я – Кхор, бог войны. Широко улыбаясь, он продолжил. - Когда плач детей становится громче звуков битвы, пора сделать перерыв.

Один из воинов вышел вперед из толпы и гневно закричал на Кхора. - Я – Харос, вождь клана Харен. Я не выполняю ничьих приказов, ни человеческих, ни божеских, без того, чтобы не быть побежденным в бою!

Ропот и крики толпы поддержали слова Хароса.

— У меня нет желания править вами, ничтожные смертные. Вы развлекали и кормили меня, и я чувствую себя щедрым по отношению к вам. Я здесь, чтобы дать вам то, за что вы боролись!

— Мы сражаемся, чтобы найти сильнейшего среди нас, если ты не хочешь сражаться за себя, то чем ты можешь быть нам полезен? - спросил Харос, не совсем уверенный в своей правоте.

Кхор указал влево от своих ног. На глазах ошеломленной толпы к его ногам потекли струйки крови из тел, и из них начало что-то расти. Трон, построенный из черепов. Из пустых глазниц нескончаемым потоком побежали ручейки крови, похожие на слезы, но исчезли, не коснувшись земли.

— Сильнейший из вас станет вождем и будет править вами. Это его Трон Крови! - Кхор указал на женщину слева от себя. - Это моя дочь Верния; ее девственная кровь сделает тебя, без сомнения, сильнейшим воином на Калмире! Я – твой бог; ты дал мне свою кровь, теперь я даю тебе свою собственную кровь через мою дочь! Ее кровь, взятая у нее или отданная ее сыну, исполнит ваше желание – вы найдете сильнейшего воина среди вас. Но будьте внимательны! Всегда будет только один сын и одна дочь. Не дайте моей крови умереть! В тот день, когда моя кровь иссякнет, я вернусь и иссушу и вас. Ни один Норгар не переживет моей мести! Таков Закон Крови.

После слов Кхора наступила тишина. Норгары задумались, что, вероятно, было не самой сильной их стороной. Наконец Хорас снова выступил вперед.

— Я, Хорас из клана Харен, претендую на Вернию как на свою подругу! - гордо заявил он.

Поспешно еще трое воинов вышли вперед, чтобы заявить о своих притязаниях.

— Это твое право по Закону Крови! - рассмеялся Кхор. - Тогда давайте уладим все претензии, это не займет много времени!

Веселый смех бога был достаточно неприятен, но взгляд Вернии, полный презрения к их претензиям, заставил воинов замереть на месте.

Кхор жестом указал направо.

— Это Вхорен, мой сын, он уладит все претензии.

Вхорен шагнул к Хорасу и достал из-за спины огромный двуглавый топор. Хорас почувствовал облегчение и вернулся к бою. Выхватив меч, он бросился к Вхорену. Левой рукой он поднял большой деревянный щит, чтобы отразить удар топора, а мечом взмахнул по дуге вверх, чтобы ударить Вхорена в левый бок. Атака удалась лишь частично. Щит все же поймал топор. Вхорен крутанулся влево и направил топор под углом вниз на Хораса, держась вне зоны поражения меча. К несчастью для Хораса, щит не остановил топор, а сломался. Его рука была отрублена лезвием топора, а удар, направленный вниз, прошел через шлем и череп и, пробив грудную кость, вышел из тела в нескольких дюймах над животом.

Первая претензия была удовлетворена. Судьба остальных трех воинов была похожей. Их убивали одного за другим, не оставляя ни малейшего шанса выстоять против сына бога. После смерти последнего воина Кхор снова заговорил.

— Это было все? - Покачав головой, он продолжил. - Я не лгал вам, когда говорил, что исполню ваше желание! Вы – мой народ, а я – ваш бог. Ничто из того, что я вам сказал, не было ложью. Я буду чтить Закон Крови вечно, как и вы!

Вхорен вернулся к трону и сел, глядя на толпу. Вдруг раздался удивленный визг девичьего восторга, и подбежавшая Верния запрыгнула на колени к брату. Она яростно обняла его за шею, осыпая лицо поцелуями.

— С семьей ничего не поделаешь, - весело сказал Кхор, скорее себе, чем толпе. Жестом указав на страстно целующуюся пару, он сказал ошеломленному Норгару:

— Я дарю тебе нового вождя и его подругу! - В последний раз покачав головой, он исчез.

Брат и сестра целовались и срывали с себя одежду, а воины Норгара и их семьи один за другим опускались на колени и склоняли головы перед этой парой. Как и было обещано, девственная кровь Вернии была взята в ту ночь новым вождем Норгара.

Женщина была беременна, это будет ее второй ребенок, и, как всегда, это будет дочь. У Дареи больше не будет детей. История доказала это на протяжении последних тысяч лет. Один из детей должен был выжить, чтобы продолжить род и предотвратить месть бога. Но это не должен был быть сын. Нужно было дождаться рождения дочери, а по их собственным законам она не могла вступить в брак раньше шестнадцати лет.

Такова была ситуация. Дочь должна быть в целости и сохранности, а сын должен был умереть в течение следующих тринадцати лет. Убрав сына с дороги, другой воин клана мог претендовать на дочь и стать вождем. Конечно, сложное задание, но не невыполнимое для самых амбициозных и сильных кланов Норгара. У них было время, и не было смысла убивать Робана до того, как хоть один клан почувствует себя достаточно уверенно, чтобы успешно претендовать на дочь.

Так все и началось. Поначалу между кланами не было открытой войны, лишь участились поединки между воинами кланов. Когда зимой родилась Атея, это стало сигналом к усилению напряженности. Произошли первые открытые сражения между соперничающими кланами. Это не было секретом, весь Норгар знал, что происходит между ними.

Другие народы тоже знали о Законе Крови. Норгара мало волновали другие народы, если только они не совершали набеги на их деревни.

Близлежащие страны, такие как Перриор и Гхота, заметили отсутствие набегов, и наступило время процветания. Через торговые страны, такие как Кордан, распространилась весть о смерти вождя, а вместе с ней и рассказы о легендах Норгара. Все больше и больше знаний о Законе Крови распространялось по землям, его никогда не держали в секрете.

Королева Гхота, Лиандрис, быстро сообразила, что в ее интересах поддерживать все, что препятствует восхождению нового вождя. Эта цель привлекала ее и в личном плане. Наследником трона Норгара был молодой парень. В его жилах текла кровь настоящего бога, если легенды были правдивы. Куда лучше помешать такому благочестивому грубияну стать следующим вождем, ведь его можно забрать оттуда и сделать частью своей личной компании игрушек для удовольствия. Она была молода и красива, она могла подождать несколько лет, пока мальчик станет ей полезен.

Легенда о Законе Крови вдохновила многих мужчин и женщин по всей Калмире. Кто сказал, что тот, кто возьмет девственную кровь дочери и станет сильнейшим воином на свете, должен быть Норгаром? У некоторых народов тоже были свои мифы, и некоторые из них были еще темнее, гораздо темнее.

Робан беспокойно метался у покоев своей матери. Для своего улыбающегося учителя Кайаса он выглядел как человек, ожидающий рождения своего первого ребенка, - только немного моложе своих пяти лет. Наконец послышался ожидаемый плач ребенка. Одна из акушерок открыла дверь и пропустила их внутрь. Робан прошел прямо к кровати, где улыбающаяся мать прижимала к груди его новорожденную сестренку.

— Робан, это Атея, твоя младшая сестра и будущая подруга. Что бы ты ни делал в своей жизни, каких бы женщин ни брал, кого бы ни любил, она – твоя единственная обязанность, превыше всего. Никогда не покидай ее и всегда люби. Она никогда не полюбит другого мужчину, кроме тебя. Верность течет в ее жилах вместе с кровью. Таков Закон Крови, как я его понимаю.

Робан посмотрел на лицо своей младшей сестры, ее бледно-голубые глаза смотрели на него, и она впервые в жизни улыбнулась.

Последующие годы стали временем растущего давления на Робана, его мать и младшую сестру, хотя Атея не так сильно это замечала. Дом, в котором они жили, окружали клановые стражники. Охранники часто менялись, о чем свидетельствовали их клановые гербы. Все было просто: кто из кланов был сильнее в данный момент, тот и охранял дом, а вместе с ним и свои права на трон. Личные слуги менялись так же, как и стражники. Лишь очень немногим разрешалось посещать дом. Одним из них был Кайас, его учитель. Кайас был Норгаром, и поэтому учил Робана только сражаться. Он был другом и советником его отца и сам возглавлял сильный клан.

Однажды Робан спросил его, почему он не попытался стать вождем своего клана, как это сделали другие.

— Кто сказал, что я не хочу или не стану этого делать, когда придет время? Честно говоря, я был другом твоего отца, и мысль об убийстве его единственного сына меня не привлекает. Тем не менее мой клан будет бороться за твою сестру, если кто-то убьет тебя до того, как ты станешь вождем. Я слишком стар для маленькой девочки, но мой сын Воган всего на год старше тебя. А пока я буду учить тебя сражаться, чтобы дать тебе лучший шанс выжить, на который я способен. Этим я обязан твоему отцу. Это ответ на твой вопрос? - спросил Кайас, смеясь.

Робан на мгновение задумался, а потом пожал плечами. - Приятно знать, что мне не придется тебя убивать. Ты мне нравишься.

Еще одним посетителем была подруга его матери. Тения вышла замуж за богатого купца из Кордана и несколько лет назад покинула Фалькат, чтобы жить с ним. Однажды они оба прибыли на одном из торговых кораблей Кроуэна и навестили его мать. Несомненно, подкуп стражников обошелся им в кругленькую сумму. Робана они не заинтересовали, и после короткого приветствия он ушел.

Все свое время он проводил, тренируясь с Кайасом или читая книги о чужих землях. Мать научила его читать и писать. Обычно Норгару было не до чтения книг, но ему не разрешали выходить из дома, да и заняться было нечем. Поэтому он часто лежал на кровати и читал сестре. Ворча и улыбаясь, она всегда засыпала уже через несколько минут, слушая его.

После ухода гостей к нему подошла мать.

— Нам нужно поговорить, Робан, - сказала она.

Он был слишком мал, чтобы понять, что такие слова женщины никогда не сулят мужчинам ничего хорошего, но он научится.

— Тения и Кроуэн предложили забрать нас с Атеей из Фалката и жить с ними в Кордане, пока тебе не исполнится восемнадцать. Кроуэн считает, что ему удастся увезти нас тайно, так, чтобы никто не узнал, что мы живем в Кордане. Ты знаешь, что не будешь в безопасности, пока кланы могут забирать Атею. Они убьют тебя еще до того, как тебе исполнится восемнадцать. Если они не знают, где Атея и жива ли она, они не могут рисковать, убивая тебя.

— Чтобы вывезти тебя из Фальката, понадобится целая армия; как он это сделает? Можешь ли ты ему доверять? - спросил Робан.

— Я доверяю Тении, она мой лучший друг. Кроуэн был честен со мной, я думаю. Он сказал мне, что гильдия купцов Кордана предложила ему большую цену, если он сможет гарантировать, что ты станешь следующим вождем. Они считают, что если ты станешь вождем с их помощью, то будешь благосклонно смотреть на дальнейшую торговлю с Корданом, очень благосклонно. Они купцы, и это то, чем они занимаются. Они потратят много золота, чтобы вытащить нас отсюда, если будут уверены, что получат взамен еще больше золота.

Подумав, Робан спросил через некоторое время:

— А не уйти ли мне с тобой? Я смогу вернуться, когда мне исполнится восемнадцать, чтобы занять трон.

— Я думала об этом, даже купцы думали об этом. Это слишком опасно. Сейчас только несколько сильнейших кланов борются за путь к трону. Когда Атея исчезнет, они будут искать ее, но как бы ни были они сильны, их все равно всего несколько, и они не смогут искать в полную силу, не подвергая свои земли опасности для врагов. Если же ты уйдешь, бывшие враги станут союзниками, чтобы найти тебя. Они не могут позволить тебе вырваться из их рук, иначе их планы по захвату трона будут разрушены. Если ты и Атея уедете оба, каждый Норгар будет искать тебя, пока не найдет! - Слезы текли по лицу его матери, когда она объясняла это Робану.

Так и было решено. Шестой день рождения Атеи был отпразднован с размахом. Кто-то даже прислал бочонок лучшего кирмарионского вина для стражников. Чуть позже в дом Робана ворвался отряд наемников из Крешии – народа, известного своими безжалостными бойцами, - с занесенными над головой секирами. Несколько стражников были убиты, как и несколько наемников, но особой драки не было. Большинство стражников были успешно одурманены вином.

— Обещай, что никогда не забудешь ее, как и она тебя. Она не может забыть тебя, это у нее в крови. Обещай мне! - умоляла его заплаканная мать, держа Атею за руку. Робан пообещал, глядя в умоляющие глаза сестры.

После этого среди кланов начался большой переполох, и по округе поползли дикие слухи. Один из таких слухов гласил, что король-воин из Крешии похитил Атею. Через несколько лет он придет за Троном Крови с армией своих воинов. Никто не сможет противостоять ему после того, как он лишит Атею девственности. Никто, кроме Робана, не смог бы. Хотя Робану этот слух нравился больше других, в нем было что-то очень тревожное, и в его голове зародились сомнения. Он стал беспокойным; тревожные сны о белокурой девушке в объятиях самых разных мужчин часто будили его по ночам. Сначала эти сны были просто тревожными, но через несколько месяцев после их ухода он проснулся со ставшим уже привычным утренним стояком после такого сна и был в ярости. С наступлением половой зрелости он стал прекрасно понимать, что эти мужчины делают с его сестрой. Ему это ни капельки не нравилось. Много раз ему приходилось успокаиваться, напоминая себе, что это всего лишь сон и ей всего шесть лет! Годы шли, а о матери и сестре не было никаких известий. А сны продолжали сниться.

Были и хорошие сны – сны об улыбающемся личике сестренки с сияющими глазами. Некоторые сны о матери тоже были успокаивающими, но другие сны оставляли его в ярости на несколько часов после пробуждения. Однажды после такого сна он участвовал в спарринге с Кайасом. В свои четырнадцать лет, при росте в шесть футов и весе около 220 фунтов, он был почти таким же крупным, как Кайас. Все еще в ярости от своего сна он бил боевой булавой по щиту Кайаса. Щит сломался, а вместе с ним и рука Кайаса. Ярость в глазах Робана потрясла Кайаса больше, чем боль в сломанной руке. Робан дрожал от напряжения, пытаясь не убить своего учителя, и Кайас это видел!

Прижимая к себе сломанную руку, Кайас как можно спокойнее сказал Робану:

— Робан, долг, который я задолжал твоему отцу, теперь оплачен. Я больше ничему не могу тебя научить. Ты уже сильнее меня. Не знаю, что привело тебя в ярость, но знаю, что, если я продолжу с тобой сражаться, ты убьешь меня в один прекрасный день. Если ты не сдержишь свой гнев, то, скорее всего, убьешь и остальных своих учителей. Это мой последний день в качестве твоего учителя. Ты можешь сказать мне, чем вызван твой гнев? Я хочу хотя бы это понять.

Немного успокоившись, Робан посмотрел на Кайаса, ярость ушла из его глаз, сменившись холодом, еще более пугающим Кайаса.

— Вы все – причина. Из-за вас моей сестре пришлось бросить меня. Каждое утро, просыпаясь, я понимаю, что вы все этого не стоите! Если мне придется убить каждого Норгара, чтобы вернуть ее, вы все умрете. - Робан сказал Кайасу без всяких эмоций. С этими словами он повернулся и ушел от Кайаса, и больше тот его не видел.