Гетеро.

Жена толкнула его лицом в кровать, холодные звенья наручников врезались в запястья.

— Сегодня без сантиментов, — прошипела она, затягивая ремни страпона с таким усилием, будто готовилась к бою. Латексный член, массивный и безжизненный, блестел в свете ночника.

— Мама хочет зрелищ, — теща, сидя в кресле, раздвинула ноги, обнажив седые лобковые волосы. Её пальцы медленно поглаживали клитор, но глаза были устремлены на Андрея — холодные, оценивающие.

Жена вошла в него страпоном резко, без подготовки. Андрей вскрикнул, впиваясь лицом в простыню. Резиновый член был холодным, жестким, не то что горячий, пульсирующий, приятный член Жени.

— Тише, — она схватила его за волосы, прижимая к промежности тещи. — Лижи.

Андрей высунул язык, механически водя им по дряблым складкам. Солоноватый вкус, знакомый до тошноты, смешивался с запахом ее промежности. Но вместо тещиного тела перед глазами внезапно возникла Женя: её упругий член, капли смазки на головке, её голос: «Ты так красиво стонешь».

— Сильнее! — теща сжала его голову бёдрами, но Андрей уже не чувствовал ничего, кроме онемения. Его язык двигался автоматически, а в голове прокручивались кадры прошлой ночи: как Женя, изгибаясь, просила его глубже, как её руки впивались в его плечи…

— Кончай, — жена ударила страпоном по его простате, и он застонал — не от удовольствия, а от боли. Сперма брызнула на простыню, но теща лишь фыркнула:

— Фу, как быстро. Совсем не мужчина.

Жена расстегнула ремни, швырнув страпон в угол.

— Бесполезный, — она плюнула на его спину. — Даже Мама не кончила.

Андрей лежал, прикованный, слушая, как теща бормочет «игрушку похоже пора менять». Влагалище Марины Сергеевны, липкое от его слюны, всё ещё висело перед глазами, но в памяти всплыло другое — как Женя, обхватив его голову, притянула к своему члену, требуя: «Глубже». Тогда он чувствовал… что? Стыд? Нет восторг.

Когда они ушли, оставив его прикованным, он уткнулся лицом в пятно своей спермы. Запах был противным, но где-то в глубине, под грудой отвращения, тлела искра — воспоминание о том, как Женя кончила ему в рот, а он, вопреки всему, проглотил.

Людочка сидела за соседним столом, опустив глаза в экран компьютера, но Андрей видел, как её щёки розовели каждый раз, когда он бросал в её сторону взгляд. Она была крошечной — словно куколка в кружевном воротничке, с косичками, уложенными в строгий пучок. Совсем не то, что Женя с её хищной грацией или Виолетта с ледяным напором. «Идеальный вариант», — убеждал себя Андрей, набирая сообщение:

«Сегодня. Отель „Лотос“. 19:00. Номер 305.»

Она прочитала, и её шея покрылась алыми пятнами. Но через минуту пришёл ответ:

«Хорошо.»

Номер был дешёвым — синтетические шторы, скрипучая кровать, запах хлорки. Людочка стояла у двери, сжимая сумочку, будто щит.

— Я… я не думала, что вы… — начала она, но Андрей перебил, стараясь звучать твёрдо, как Женя в тот вечер в баре:

— Раздевайся.

Она замерла, потом медленно расстегнула блузку. Под ней оказался белый лифчик с бантиком — детский, невинный. Андрей почувствовал, как что-то ёкнуло в груди, но подавил это. «Надо брать инициативу. Как альфа.»

Он притянул её к себе, грубо прижав губы к её рту. Её губы дрожали, язык был неподвижен. Когда он сдёрнул с неё юбку, Людочка взвизгнула — не от возбуждения, а от испуга.

— Андрей, может, выключить свет? — попросила она, но он уже залез рукой под её трусики. Сухо. Холодно.

— Расслабься, — пробурчал он, пытаясь ласкать её, как когда-то жену… Но Людочка сжалась, её ноги дрожали. В голове всплыло другое тело — Женино, влажное, податливое, требовательное.

— Я… я не могу… — она вдруг вырвалась, прикрывая грудь руками. — Мне страшно.

Андрей отпрянул. Его член, полувозбуждённый, бесславно обвис. Людочка схватила одежду и бросилась в ванную, громко щёлкнув замком.

Он сидел на краю кровати, слушая, как за стеной плачет. «Что со мной не так?» Раньше он умел это — быть «мужчиной». Или просто играл роль, которую все от него ждали?

В зеркале напротив отражался его силуэт — ссутулившийся, с тенью Жениных пальцев на шее.

— Простите, — прошептала Людочка, выскользнув из ванной уже одетая. — Я думала, вы… другой.

Когда дверь закрылась, Андрей пнул ночной столик.

«Другой», — повторил он про себя. Да. Но какой?

Гетеро.

Жена толкнула его лицом в кровать, холодные звенья наручников врезались в запястья.

— Сегодня без сантиментов, — прошипела она, затягивая ремни страпона с таким усилием, будто готовилась к бою. Латексный член, массивный и безжизненный, блестел в свете ночника.

— Мама хочет зрелищ, — теща, сидя в кресле, раздвинула ноги, обнажив седые лобковые волосы. Её пальцы медленно поглаживали клитор, но глаза были устремлены на Андрея — холодные, оценивающие.

Жена вошла в него страпоном резко, без подготовки. Андрей вскрикнул, впиваясь лицом в простыню. Резиновый член был холодным, жестким, не то что горячий, пульсирующий, приятный член Жени.

— Тише, — она схватила его за волосы, прижимая к промежности тещи. — Лижи.

Андрей высунул язык, механически водя им по дряблым складкам. Солоноватый вкус, знакомый до тошноты, смешивался с запахом ее промежности. Но вместо тещиного тела перед глазами внезапно возникла Женя: её упругий член, капли смазки на головке, её голос: «Ты так красиво стонешь».

— Сильнее! — теща сжала его голову бёдрами, но Андрей уже не чувствовал ничего, кроме онемения. Его язык двигался автоматически, а в голове прокручивались кадры прошлой ночи: как Женя, изгибаясь, просила его глубже, как её руки впивались в его плечи…

— Кончай, — жена ударила страпоном по его простате, и он застонал — не от удовольствия, а от боли. Сперма брызнула на простыню, но теща лишь фыркнула:

— Фу, как быстро. Совсем не мужчина.

Жена расстегнула ремни, швырнув страпон в угол.

— Бесполезный, — она плюнула на его спину. — Даже Мама не кончила.

Андрей лежал, прикованный, слушая, как теща бормочет «игрушку похоже пора менять». Влагалище Марины Сергеевны, липкое от его слюны, всё ещё висело перед глазами, но в памяти всплыло другое — как Женя, обхватив его голову, притянула к своему члену, требуя: «Глубже». Тогда он чувствовал… что? Стыд? Нет восторг.

Когда они ушли, оставив его прикованным, он уткнулся лицом в пятно своей спермы. Запах был противным, но где-то в глубине, под грудой отвращения, тлела искра — воспоминание о том, как Женя кончила ему в рот, а он, вопреки всему, проглотил.

Людочка сидела за соседним столом, опустив глаза в экран компьютера, но Андрей видел, как её щёки розовели каждый раз, когда он бросал в её сторону взгляд. Она была крошечной — словно куколка в кружевном воротничке, с косичками, уложенными в строгий пучок. Совсем не то, что Женя с её хищной грацией или Виолетта с ледяным напором. «Идеальный вариант», — убеждал себя Андрей, набирая сообщение:

«Сегодня. Отель „Лотос“. 19:00. Номер 305.»

Она прочитала, и её шея покрылась алыми пятнами. Но через минуту пришёл ответ:

«Хорошо.»

Номер был дешёвым — синтетические шторы, скрипучая кровать, запах хлорки. Людочка стояла у двери, сжимая сумочку, будто щит.

— Я… я не думала, что вы… — начала она, но Андрей перебил, стараясь звучать твёрдо, как Женя в тот вечер в баре:

— Раздевайся.

Она замерла, потом медленно расстегнула блузку. Под ней оказался белый лифчик с бантиком — детский, невинный. Андрей почувствовал, как что-то ёкнуло в груди, но подавил это. «Надо брать инициативу. Как альфа.»

Он притянул её к себе, грубо прижав губы к её рту. Её губы дрожали, язык был неподвижен. Когда он сдёрнул с неё юбку, Людочка взвизгнула — не от возбуждения, а от испуга.

— Андрей, может, выключить свет? — попросила она, но он уже залез рукой под её трусики. Сухо. Холодно.

— Расслабься, — пробурчал он, пытаясь ласкать её, как когда-то жену… Но Людочка сжалась, её ноги дрожали. В голове всплыло другое тело — Женино, влажное, податливое, требовательное.

— Я… я не могу… — она вдруг вырвалась, прикрывая грудь руками. — Мне страшно.

Андрей отпрянул. Его член, полувозбуждённый, бесславно обвис. Людочка схватила одежду и бросилась в ванную, громко щёлкнув замком.

Он сидел на краю кровати, слушая, как за стеной плачет. «Что со мной не так?» Раньше он умел это — быть «мужчиной». Или просто играл роль, которую все от него ждали?

В зеркале напротив отражался его силуэт — ссутулившийся, с тенью Жениных пальцев на шее.

— Простите, — прошептала Людочка, выскользнув из ванной уже одетая. — Я думала, вы… другой.

Когда дверь закрылась, Андрей пнул ночной столик.

«Другой», — повторил он про себя. Да. Но какой?

сравни с первоначальный версией и оцени