Жизнь наконец-то начала налаживаться, поскольку иракская армия и национальная полиция взяли на себя больше рутинных миротворческих обязанностей, а американская армия сосредоточилась на уничтожении повстанцев. Хотя в пустыне это никогда не было актуальной проблемой, постепенно наступающий мир делал путешествия более легкими и менее рискованными. Я заметил эти улучшения, когда мы с Захрой направлялись в Амман (Иордания), чтобы записать ее в колледж, ведь дорога занимала всего чуть больше трех часов. Два дня ушло на вступительное тестирование и регистрацию, но в итоге Захра стала студенткой Университета Филадельфии – Иордания, расположенного в двадцати милях к западу от Аммана. Ее первый учебный семестр будет заполнен подготовительными курсами к колледжу, в основном математикой и естественными науками, но теперь у нее была дорожная карта, позволяющая стать учителем, и учебные материалы, необходимые для подготовки к первому семестру.

У нас с Захрой был хороший номер в отеле «Рэдиссон» еще на два дня, так что мы немного прошлись по магазинам и провели медовый месяц. Захра, казалось, стала получать больше удовольствия от секса, но она не была в той же лиге, что и ее сестра. Она редко инициировала секс и не была заинтересована в возвращении моего орального внимания. Зато она любила обниматься и с удовольствием спала со мной каждую ночь. Ей также нравилось появляться на публике в качестве моей жены. Она была очень привлекательной молодой женщиной в своих новых абайях и красочных хаджибах. Кроме того, она вела себя с природной грацией, которая, казалось, была присуща ее семье.

Пока мы были в Иордании, я навел справки среди живущих там американцев о том, как получить документы, подтверждающие мое гражданство как иракца. В конце концов я добился встречи с молодым компьютерщиком, который обладал талантом придумывать личности и воплощать их в жизнь. Он сделал копии моего свидетельства о рождении, водительских прав и карточки социального страхования, а затем сделал несколько моих фотографий на паспорт. Он также сделал копии всех имеющихся у меня документов, которые когда-то принадлежали Хасану. Я заплатил ему солидный первый взнос в размере 2500 динаров, и он пообещал, что мое новое удостоверение личности будет готово к моему возвращению через два месяца.

Вернувшись на ферму, я продолжил жить в том же темпе, который мне нравился. Один день в неделю я ходил на рынок в Аль-Вараби вместе с Баширой. Мне нравился этот маленький городок и люди, которых я там встречал. Они были честными и дружелюбными людьми, слишком занятыми зарабатыванием на жизнь в суровой пустыне, чтобы беспокоиться о плохих соседях. Теперь мы брали на рынок больше овощей и фруктов, но все равно их раскупали в самом начале дня. Качество, свежесть и цена наших продуктов сделали нас очень популярными среди владельцев трех городских ресторанов.

После того как наши продукты были проданы, мы с Баширой прошлись по рынку в поисках выгодных предложений. Невозможно было предугадать, что будет доступно в тот или иной день. Наблюдать за покупками Баширы мне было интересно только потому, что не мне приходилось вести с ней переговоры. Моя старшая жена придала новый смысл выражению «вести жесткую сделку». Она высчитывала цену, которую готова была заплатить за что-то, и, как правило, уступала продавцу. Если она не могла получить что-то за ту цену, в которую оценивала, она уходила. Думаю, половина торговцев боялась ее до смерти, а другой половине нравилось пытаться заключить сделку лучше нее.

Прошло чуть меньше восьми недель после того, как я отвез Адару на операцию, и около четырех часов дня во двор въехал белый Range Rover. Я вышел посмотреть, кто это, как вдруг пассажирская дверь открылась, и из нее выскочила Адара. У меня на глаза навернулись слезы, когда она подошла ко мне совершенно нормальной походкой. Я просто стоял и восторженно наблюдал, как она движется в мою сторону. Ее улыбка была огромной, а глаза буквально плясали от счастья. Она обняла меня за шею и поцеловала с еще большей страстью, чем обычно, прямо на глазах у всех членов семьи. Когда я нехотя позволил ей прервать поцелуй, она подняла на меня глаза, все еще широко улыбаясь.

— Твой маленький цветок пустыни вернулся, мой муж, и все в порядке. Что скажешь?

— Я думаю, ты прекрасно выглядишь, и я очень рад, что ты дома. Как ты себя чувствуешь и почему ты так рано вернулась домой?

— Я чувствую себя очень хорошо, Нико, нога устаёт очень быстро, но Алудра говорит, что она окрепнет, когда я буду больше её использовать. Физиотерапия прошла так хорошо, что меня выписали на неделю раньше. Алудра и мама решили, что это будет приятным сюрпризом – привезти меня домой. Кроме того, отвезя меня домой, Алудра сможет увидеть ферму и навестить аль-Вараби.

Я понимающе закивал и поднял глаза, как раз когда подошли Алудра и Джамиля. Они сияли, довольные тем, что их маленький сюрприз удался. Они тоже поцеловали меня – приятные поцелуи, но гораздо менее интенсивные, чем у Адары.

В тот вечер обновленная Адара присоединилась ко мне в комнате гарема. После двухмесячного перерыва в сексе Адара была еще более страстной, чем обычно. Когда она наконец поняла, что не сможет выжать из меня еще одну порцию, мы занимались этим уже почти три часа. Я был рад, что рядом была Алудра, потому что мне казалось, что мой язык и член нуждаются в наложении повязки!

Адара, должно быть, кончила не менее двадцати раз, причем половина из них достаточно громко, чтобы поднять мертвого. Когда я притащил свою тушку в главную подвальную комнату, чтобы поспать, там было пустынно. Адара решила, что это просто замечательно, что мы одни, потому что прижалась ко мне голышом, мечтая дать мне подремать, а потом снова попрыгать на моих ногах.

На следующее утро мне пришлось вытерпеть порцию гадостей от других моих жен и Алудры. Я просто повесил голову, когда они продолжили рассказывать о том, что не могут спать в прохладном подвале из-за криков Адары. Адара с гордым видом сказала им, чтобы они привыкали к этому, потому что ей придется многое наверстывать. Я привел себя в порядок и выпил пару чашек кофе, после чего отправился с Алудрой в город, чтобы показать ей окрестности. Она, как и я, считала, что клиника здесь будет полезной для общества. Я показал ей два здания, которые собирался арендовать, но она сказала, что оба они слишком маленькие и устаревшие.

— Нам нужно здание, построенное с нуля, чтобы стать региональной клиникой. Может быть, нам удастся уговорить иракское правительство построить его, - сказала она.

— Это было бы здорово, но я сомневаюсь, что они построят ее только потому, что мы попросили, - ответил я.

— Никогда не знаешь, Альтаир Хассан, если ты женишься на мне, Министерство здравоохранения и образования может построить нам такую клинику, - сказала она.

— Ты уже знаешь, что я бы женился на тебе в одно мгновение, но я не знаю, почему это имеет значение для правительства.

— Для правительства это не имеет значения, но для министра здравоохранения и образования, наверное, имеет. В конце концов, ты наконец-то сделаешь из его дочери честную женщину, - сказала она.

Пока я стоял и недоверчиво смотрел на нее, она начала хихикать.

— Могу поспорить, что если ты сразу же обрюхатишь меня, он построит тебе больницу, - хихикнула она.

Мы с Алудрой объявили, что женимся, когда вернулись домой из города. Башира, теперь уже эксперт в этой области, за пятнадцать минут подготовила брачный контракт. Затем другие мои жены подготовили Алудру к брачной ночи, а я в это время менял масло в тракторе «Кубота». В ближайшие пару недель я собирался удвоить размер финиковой рощи, так что трактору предстояло потрудиться. Когда меня позвали обратно, я уже знал, что делать. Я принял душ в одиночестве и спустился вниз, чтобы надеть свой костюм султана. Джамиля снова помогала мне одеваться. Когда я нарядилась, она дала мне последние указания.

— Помни, Нико, что Алудра нуждается в твердой руке, начни свой брак именно так, и ты не пожалеешь об этом позже.

Кивнув и направившись к двери, я задумался о том, во что ввязался.

Оказалось, что я ввязался в нечто необычное. Как и предсказывала Джамиля, Алудра хотела диктовать условия нашей сексуальной жизни. Я проигнорировал ее болтовню и перевернул ее на свое колено. Ее визги эхом отразились от стен, когда я от души отшлёпал ее милую попку и поставил ее на ноги. Передо мной стоял совершенно другой человек, потиравший ее попку, чем тот, с которым я столкнулся, войдя в комнату.

— В доме Альтаира Хассана есть только один мужчина, особенно в спальне. Понятно? - твердо сказал я.

— Да, муж, - покорно ответила она.

Думаю, она начала кончать, когда я еще зажимал кандалы на ее запястьях, и не останавливалась, пока я не отпустил ее после часа бурного секса. Сильнее всего она кончила, когда я приказал ей избавиться от противозачаточных таблеток, пока я в нее кончал. Перед тем как заснуть в моих объятиях, она сонно прошептала мне на ухо:

— Наконец-то я все сделала правильно.

Через три дня Алудра вернулась в Кувейт, чтобы уладить свои дела. Она взяла с собой Фатиму и Тахани, чтобы Фатима могла рожать в больнице, где работала Алудра. У меня были навыки, необходимые для принятия родов, но не было оборудования, если что-то пойдет не так. Я подумал, зачем рисковать, если это не нужно. В то утро, когда Алудра уехала с Фатимой и Тахани, мы с Баширой перевезли Захру в общежитие Филадельфийского университета. Мы помогли ей обустроить комнату и съездили в местный город за всем необходимым. Когда мы убедились, что она удобно устроилась, я отвел Баширу в «Рэдиссон» и заселил нас. Башира была в восторге от того, что ей удалось побывать где-то еще, кроме Аль-Вараби.

На следующее утро я оставил ее в отеле, а сам отправился на встречу с человеком, который помог мне с новой личностью. Как только я увидел, что он сделал, я понял, почему он так много берет. Молодой человек проделал удивительно тщательную и мастерскую работу. Теперь у меня были официальные документы, идентифицирующие меня как Альтаира бин Салима аль-Хассана, американца иракского происхождения, родившегося во Флориде. В моей истории была даже переписка с моим «отцом» от его двоюродного брата Абу Бакра аль-Хассана. В итоге я потратил на услуги поддельщика более десяти тысяч динаров, но в окончательную цену входило изменение моего паспорта в соответствии с моим новым именем. Последним пунктом, который он мне предоставил, была шпаргалка, которую я должен был выучить наизусть и в которой кратко излагалась моя новая личность.

Мы пробыли в Аммане еще один день, а затем отправились обратно на ферму. Я бы с удовольствием остался в Аммане еще на несколько дней вместе с Баширой, но мне нужно было через два дня быть в Кувейте, чтобы быть рядом с Фатимой на последней неделе ее беременности и во время рождения нашего сына.

Мое приключение завершилось, когда я остановился на иракской границе, предъявил паспорт и заявил о своем намерении иммигрировать обратно на землю моих предков. Башира показала пограничнику свои документы и объяснила, что она вдова моего двоюродного брата и что я возьму на себя управление семейной фермой.

Пограничник прикоснулся к ободку своего шлема в знак приветствия и сказал:

— Добро пожаловать домой, Альтаир Хассан, да благословит и сохранит тебя Аллах.

Эпилог

Три года назад я впервые пересек иорданскую границу под именем Альтаира Хасана. Мы с семьей каждый год отмечаем этот день как день семьи. Утром я всегда провожу некоторое время, размышляя о своей жизни в качестве Альтаира, и смиренно благодарю за все, что у меня есть. День семьи много значит и для моих жен, потому что для нас семья – это все.

Теперь у меня есть законные иракские документы и признание правительства как вернувшегося гражданина. Разброд в руководящих органах в первые дни и потеря большого количества информации прежнего режима помогли этому процессу, но Ахмед аль-Хатари, мой тесть и отец Алудры, фактически сделал все возможное. Алудра не шутила, когда говорила, что ее отец готов на все ради мужчины, за которого она в конце концов вышла замуж.

Она не шутила и о том, что правительство построило нам клинику, хотя на это ушло долгих восемнадцать месяцев. Ахмед согласился с идеей клиники, как только я упомянул о ней в день нашего знакомства. Думаю, я мог бы заставить его согласиться на любую просьбу, когда его дочь, скромно одетая в абайю и хаджиб, принесла нам кофе, когда я попросил ее об этом. Конечно, Ахмед не знал, что Алудра разыгрывает из себя послушную жену только ради его блага. Алудра была не промах, но она потрясающий врач и администратор.

Когда мы открыли клинику, Башира отвела меня на беседу со старшим священнослужителем местной мечети Faqeeh (экспертом по исламскому праву) Джамалем Абд аль-Каримом. Не знаю, почему именно, но мы с Джамалем с самого начала нашли общий язык. Я провел для него экскурсию по клинике и рассказал о наших идеях по лечению местного населения. Благодаря тому, что Джамаль одобрил клинику, люди стали пользоваться нашими услугами. Я был очень уважителен в любом общении с исламом. Я не стал мусульманином, но я изучал эту религию, чтобы лучше понимать ее последователей и не совершать проступков, за которые меня могли бы линчевать. Должен сказать, что, как и в большинстве основных религий, основные ценности и учения ислама имеют свои достоинства, но, как и в других религиях, когда люди начинают интерпретировать Коран в соответствии со своими целями, я вынужден отступить. У нас с Джамалем было несколько оживленных споров о том, как толкование приводит к экстремизму.

За последние три года наша ферма стала эталоном фермерства в засушливом климате. Теперь мы еще лучше умеем превращать каждую каплю влаги в зелень. Одним из документов, которые мы нашли в вещах Абу Хасана, был список географических точек в виде широты и долготы. Любопытствуя, я купил в Интернете GPS-приемник и проследил за ними. Все пять перечисленных мест оказались местами неудачных нефтяных скважин, в которые попала вода под давлением. Ни одна из скважин не имела такого давления, как наша, но все они выталкивали воду из-под земли.

Четыре колодца я отдал в мечеть для раздачи, а пятый, самый близкий, включил в состав нашей фермы и подал заявку на получение земельного гранта. Еще один колодец был самым слабым из всех пяти, но находился всего в шести милях от нашего дома. С благословения Джамаля нам одобрили земельный грант. Теперь у нас, Хасанов, было право собственности почти на три тысячи акров каменистой пустыни. Не жадность заставила нас претендовать на второй колодец, а осторожность. Мы хотели убедиться, что у нас есть второй источник воды на случай, если наш колодец иссякнет. Мы делились своими методами ведения хозяйства со всеми, кто спрашивал, и единственным секретом, который мы хранили, были наши колодцы. Сейчас существует полдюжины хозяйств, похожих на наше, но меньших по размеру. Мы осторожно выросли до того, что теперь к нам приезжают оптовики, чтобы купить наш урожай. Однако Башира по-прежнему настаивает на том, чтобы два дня в неделю возить продукцию на рынок для местного населения.

Хочу добавить, что я купил верблюда для фермы. Да, один пастух из пустыни подарил мне верблюда в качестве подарка за то, что я спас жизнь и ногу его сына, наступившего на противопехотную мину «toe popper». Я думал, что это отличная идея, пока мне не пришлось провести с животным хоть немного времени. Я назвал его Клайдом в честь верблюда из песни Рэя Стивенса «Ахав-араб». Когда я пытался объяснить им смысл песни, мои жены думали, что я опять накурился гашишной смолы. В конце концов я скачал песню из Сети и включил ее им. Результат тот же, только Фатиме нравилось, что она – главная добыча султана и любовный интерес «шейха горящего песка». Что меня действительно бесит в Клайде, так это то, что он любит всех, кроме меня. То есть рядом с моими женами эта чертова злобная тварь ведет себя как щенок, а если я подхожу ближе чем на десять футов, то она плюется в меня. Джамиля предположила, что это потому, что Клайд – самка и я дал ей это дурацкое имя. Лично я считаю, что эта глупая блохастая тварь просто злая.

Помимо управления фермой, Джамиля – гордая мать нашего двухлетнего сына Насера аль-Хассана. Насер – это арабское слово, обозначающее победу, так же как Николас – греческое слово, обозначающее ее. Джамиля – бесконечно умная женщина. Джамиля знает толк в том, какие культуры нам следует посадить. Она отлично чувствует время, когда мы можем посадить урожай, чтобы получить максимальную прибыль. Наше хозяйство приносит деньги, позволяя нам жить более чем комфортно. Джамиля также отвечала за расширение площади нашего дома. Она разработала план и руководила строительством, а я лишь немного подсказывал ей. Теперь наш маленький дворец в пустыне занимает около трех тысяч квадратных футов. Не такой уж он и большой, если учитывать количество живущих в нем людей, но все равно он поражает воображение наших соседей.

Фатима, которую мы ласково называем Umayma (маленькая мама), делает то, о чем мечтала всю свою жизнь: рожает детей и заботится о них. Помимо нашего сына Barakah (благословение) у нее есть годовалая дочь, которую мы назвали Башира, но зовем Би-Би. Фатима присматривает за всеми нашими детьми в течение дня и руководит детским садом, который мы организовали при клинике, пока матери проходят лечение.

Тахани работает в клинике офис-менеджером и замещающей медсестрой. Она находится на шестом месяце беременности, но отказывается узнавать пол ребенка. Она хочет, чтобы это было сюрпризом для всех, включая ее саму. Тахани по-прежнему милая и застенчивая, но с дикой сексуальной жилкой. Она часто присоединяется к Джамиле, Алудре и мне в гаремной комнате для серьезного времяпрепровождения.

Калила окончила школу медсестер как раз в то время, когда мы открывали клинику. Она лучшая медсестра, которую я когда-либо встречала. Алудра пытается убедить ее пойти в медицинскую школу, но Калила счастлива там, где она сейчас. Калила могла бы стать моделью на любом подиуме мира. Калила любит носить западную одежду, когда мы путешествуем, потому что она так хорошо в ней выглядит. Путешествия – это то, чем я занимаюсь уже два года. Раз в месяц я беру одну из своих жен в четырехдневную поездку туда, где они хотят побывать.

Для меня плюс в том, что это делает моих жен счастливыми. А минус в том, что на сегодняшний день я уже восемь раз побывал в Диснейленде!

Хотя Калиле уже далеко за девятнадцать с половиной лет, после которых, по моему мнению, девушки могут забеременеть, она пока не проявляет интереса к детям.

Захра с отличием окончила двухгодичный курс начального образования. В настоящее время она преподает в начальной школе Аль-Вараби, что эквивалентно первому классу. Захра любит преподавать и очень хороша в этом деле. Она продолжает свое образование летом, когда школа не работает. Она любит учиться так же сильно, как и преподавать. Башира рассказала мне, что Захра все чаще задумывается и говорит о детях. Она говорит, что через год станет бабушкой. Если Башира так говорит, я знаю, что это так и будет.

Алудра – это... ну, Алудра – это Алудра. Если я и думал, что жизнь в пустыне будет скучной, то Алудра заставила меня забыть об этом. В одну минуту она может быть самой милой женщиной на свете, а в другую – самой большой стервой на свете. Джамиля говорила мне, что Алудра в основном такая, поэтому я шлепал ее или приковывал к стене, а потом уже сам с ней возился. Это казалось странным способом привлечь мое внимание, но, видимо, так уж она устроена, потому что ее всю жизнь так баловали. Единственная область, где ее поведение безупречно, касается нашего сына, Ахмеда Хатари аль-Хассана. Алудра – такая же хорошая мать, как Фатима или Джамиля. Алудра была единственным ребенком, поэтому маленький Ахмед – единственный внук Хатари. Деньги на расширение нашего дома были подарены Хатари в честь рождения Ахмеда.

И наконец, Адара, мой маленький цветок пустыни. В начале этого года Адара получила степень по управлению бизнесом и отвечает за наши деловые операции. Она также следит за нашими финансами и управляет нашими инвестициями. Правительство субсидирует клинику, а также нашу с Алудрой зарплату. Вкупе с доходами от фермы и моим пособием по инвалидности это делает нас сравнительно благополучными. Адара по-прежнему самая милая, сексуальная и умная женщина, которую я когда-либо встречал. Она не только вся такая, но и с каждым днем становится все красивее. Я люблю всех своих жен и готов пустить пулю за любую из них, но мы с Адарой разделяем любовь, которая глубока, как Большой каньон.О, и она так же сексуальна, как и в пятнадцать лет. В те ночи, что я провожу с Адарой, все остальные спят наверху!

Как я уже сказал, мне есть за что быть благодарным. Жизнь, которую я веду, не для большинства людей, и жить только ради секса не подойдет никому, но моя жизнь меня вполне устраивает. После тридцати лет поисков того, что я даже не мог выразить словами, я нашел свое место. И все из-за перебитого провода в двухдолларовом реле на самолете AWAC стоимостью в миллиард долларов. Если это действительно дело рук Аллаха, как утверждает Башира, то он, должно быть, все еще смеется в душе...

Конец