То, что Фатима заявила, что хочет заняться любовью, меня более чем устраивало. Я уже был тверд только от ее грязных разговоров со мной. То, что я был не против, заставило меня на мгновение задуматься, ведь обычно я довольно сдержанный парень. И все же я был готов к тому, чтобы заняться сексом со второй женщиной за две ночи. Мое новое возбуждение, казалось, шло рука об руку с общим ощущением благополучия, которое я обрел в плену у вдов Хассана. Я рассуждал так: возможно, я отплатил им за заботу, которую они мне оказывали. Кроме того, инициатором секса были они, а не я, так что я никем не пользовался. Кроме того, их надежды скоро лопнут, когда поисково-спасательные службы расширят круг моих поисков. Все это пронеслось в моей голове за миллисекунду, когда я притянул Фатиму ближе к себе. На этот раз мои губы искали ее губы.

Фатима была ниже ростом, чем остальные женщины в доме. Даже Адара была выше. Хотя я не видел ее тела, она казалась более стройной, но я мог сделать такое предположение, основываясь на том, что ее лицо было более круглым. Одежда, которую носили женщины, была специально сделана так, чтобы не давать намеков на то, каким может быть их тело. Я решил выяснить, верна ли моя теория, раздев ее догола, и, пока мы целовались, потянулся вниз и начал поднимать ее паранджу по ногам. Объемная юбка паранджи легко поднималась вверх, несмотря на то что она лежала на спине. В считанные секунды я обнажил ее от талии вниз. Я провел пальцами по ее бедрам, пока не добрался до их стыка. Фатима была так же гладко выбрита, как и Башира, и мне это было любопытно, но и приятно.

Когда я провел пальцами по ее пухлым половым губкам, Фатима испуганно вскочила и поцеловала меня еще крепче. Похоже, поцелуи были для нее чем-то новым, но она была полна энтузиазма. Фатима оказалась такой, какой я ее себе и представлял, - мягкой и извилистой во всех нужных местах. Я с минуту нежно поглаживал ее бедра и пухлые губы, а потом начал пытаться снять с нее паранджу. Фатима села так, что оказалась на коленях напротив меня. Она протянула обе руки к правой стороне паранджи с квадратными плечами, расстегнула пару потайных пуговиц, а затем стянула одеяние через голову. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, что она стоит на коленях обнаженная, руки по бокам, глаза опущены, а щеки румяные от смущения.

— Husniyah (прекрасная), - прошептал я.

Я сказал это с почтением и от всей души. Ее тело было великолепным, мягкая безупречная кожа и нежные изгибы. Она покраснела от моего нескромного взгляда, но не попыталась прикрыться руками. В Фатиме не было робости. Через минуту она протянула руку вперед и начала стягивать с меня зеленые боксеры. Я уперся правой ногой в матрас, чтобы помочь ей. Она хихикнула, когда моя неистовая эрекция зацепилась за пояс и ей пришлось освободить его. Она сделала движение, чтобы облокотиться на меня, но я остановил ее. Она пытливо посмотрела на меня, но подчинилась, когда я маневрировал, пока она снова не оказалась рядом со мной. Как я уже сказал, Фатима мне нравилась, а ее тело было просто восхитительным, поэтому я не спешил переходить к главному событию.

Фатима нервничала, лежа рядом с Ником на его спальном ложе. Она не нервничала из-за того, что была с ним обнаженной. Его явное восхищение ее телом избавляло от этого. Вместо этого она нервничала из-за того, что он делает и что она при этом чувствует. Фатима никогда в жизни не чувствовала, что ее так любят и заботятся о ней. Она была самой нелюбимой из жен Хасана и частой жертвой его непринужденной жестокости. Он называл ее никчемной коровой, потому что она не родила ему желанного сына. Она годами принимала его осуждение, пока не догадалась, что проблема в его импотенции, а не в ней. Теперь же мужчина делал с ней то, что было неописуемо приятно. Интенсивность ее реакции на его прикосновения смущала и пугала ее.

Его губы на ее груди и томное поглаживание ее фараджа заставляли ее забыть о том, что ее цель здесь – родить ребенка. Его пальцы на ее дырочке ощущались бесконечно лучше, чем ее собственные в тех редких случаях, когда она прибегала к греховной практике самоудовлетворения. Вскоре он заставил ее выгибать бедра навстречу его пальцам, и она испытала первый в своей жизни оргазм, который не был вызван самостоятельно. Он снова поцеловал ее, пока она приходила в себя после оргазма. Ей нравилось ощущать его губы на своих и удивляться его терпению по отношению к ней.

Когда поцелуи снова разогрели их обоих, он начал двигать ее так, чтобы она оказалась над ним. Он держал свой твердый ствол, пока она сидела на корточках над ним. Он немного подвигал головкой, чтобы смазать ее, а затем опустил ее на него. Фатима широко раскрыла глаза, почувствовав, как в нее вонзается толстый стержень. Она никогда не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то удовольствие, которое излучало ее нутро, когда она медленно опускалась на него. Но большой размер члена Ника был не единственным новым ощущением, которое испытала Фатима.

Когда Фатима начала подниматься и опускаться над набухшим стволом Ника, она почувствовала, как внутри ее фараджа что-то зашевелилось. Сначала это было едва уловимо, но по мере того, как она переходила к ритму длинных, сильных ударов, это нечто вроде щекотки становилось все более выраженным и довольно приятным.

Спустя некоторое время Фатима узнала, что за эти изысканные ощущения отвечает крайняя плоть Ника: когда его необрезанный закар двигался в ней, крайняя плоть втягивалась и перекатывалась по кончику, вызывая спазмы удовольствия по всему телу.

Фатима была самой тугой из всех, в кого когда-либо входил мой член. Я подавил стон, когда она опустилась на меня. Когда наши пахи наконец сошлись, она тут же приподнялась, пока я едва не вошел в нее, а затем медленно опустилась на меня. Я недолго продержался под воздействием ее тугой маленькой дырочки, но, к счастью, она тоже. Мы кончили в считанные секунды друг от друга, мой извергающийся член, похоже, вывел ее из равновесия. Я притянул ее дрожащее тело к себе. Она чувствовала себя просто великолепно, лежа на мне.

Я был поражен, а она, похоже, впечатлена тем, что моя эрекция не ослабевала. Второй раз мы занимались любовью медленно и нежно, перемежая поцелуями и прикосновениями. Я уделял много внимания ее изумительно полным, невероятно упругим грудям. Мы оба снова достигли кульминации и еще некоторое время лежали в обнимку, прежде чем она скользнула в паранджу, страстно поцеловала меня и ушла. В ту ночь я спал лучше, чем в последние годы.

Утром пятого дня после падения я проснулся, чувствуя себя слишком хорошо. Моя правая нога была как новая. Левое колено подрагивало, а лодыжка все еще болела, чтобы сгибаться, но я мог сказать, что выздоравливаю. Утро прошло так же хорошо, как и мое самочувствие. Фатима принесла мне ведро воды и позволила умыться, а Башира и Тахани перенесли в комнату небольшой стол и еще пару стульев. Когда Джамиля принесла мне завтрак, Адара уже приготовила чайник и чашки для женщин. Адара была недовольна тем, что Башира попросила ее уйти, пока жены разговаривают со мной. Башира, Джамиля и я сели за стол, а Фатима и Тахани расположились на моей кровати.

Башира хотела узнать о моем физическом состоянии. Я честно рассказал ей, как обстоят дела с моей ногой.

— Сейчас я могу ходить с помощью костыля или трости, - сказал я, - но пройдет еще несколько дней, прежде чем я смогу переносить весь свой вес на левую ногу. После этого пройдет еще как минимум неделя, прежде чем я смогу нормально ходить.

Джамиля переводила для остальных женщин. Башира кивнула и дала остальным женщинам несколько указаний. Я понял несколько слов, но не понял сути ее слов. Я закончил свой завтрак и выпил кофе, сидя с ними рядом. Это чувство удовлетворенности немного беспокоило меня. Я знал, что должен быть полностью сосредоточен на побеге, но ни один из курсов SERE (выживание, уклонение, сопротивление, побег), которые я проходил, даже отдаленно не отражал подобную ситуацию. Да, меня держали в плену, но не в военном смысле. Я бы попытался сбежать, если бы меня не спасли до того, как я выздоровею, но я не собирался делать это с помощью насилия. Пока же о моем пленении можно было сказать лишь то, что меня держат в узде, пока я лечусь.

Мой день стал еще радостнее, когда около середины утра Башира принесла мне одежду. Она вручила мне пару оливково-зеленых брюк и футболку. Брюки были свободны в талии и коротки примерно на три дюйма, но они вполне сгодились. Под футболкой была белая вязаная кофта. Хотя я считал, что выгляжу нелепо, по крайней мере, я был одет. Весь день мы с Адарой работали над моим арабским. Другие женщины часто заходили ко мне и разговаривали со мной. У меня есть способности к языкам, и я очень хорошо продвигался вперед, пополняя свои и без того базовые знания арабского. Мы с Адарой сидели за столом, где она продолжала показывать мне картинки и составлять из них предложения. Она также начала учить меня писать арабской вязью справа налево.

Я незаметно следил за другими женщинами, пытаясь понять, как много Башира и Фатима рассказали о своих визитах. Ни одна из них не выдала ничего открыто. Однако мне удалось несколько раз заставить Фатиму покраснеть, тайно прикасаясь к ней. Это было очень весело. А вот с Баширой у меня ничего не вышло. Башира была матриархом семьи, поэтому я старался относиться к ней со всем уважением.

Я беззастенчиво флиртовал с Адарой и Джамилой. Я как будто снова оказался в колледже. Чем больше я находился рядом с дуэтом матери и дочери, тем больше они меня впечатляли. Обе были очень умны и обладали прекрасным чувством юмора. С Адарой было приятно находиться рядом, и я мог сказать, что ей нравится время, которое мы проводим вместе. Наш с Джамилой флирт носил более серьезный характер, потому что мы оба понимали, что, если пройдет достаточно времени, это может к чему-то привести. Она признала это, когда мы закончили наши шахматные матчи той ночью, крепко поцеловав меня.

Следователи ВВС закончили расследование около полудня на четвертый день после того, как были сбиты два самолета A-10. Они прибыли на следующий день после инцидента вместе со взводом армейских саперов из Басры. Саперы собрали все обломки, какие только смогли найти, а следователи прочесали все до мельчайших подробностей.

К концу второго дня после катастрофы они собрали большую часть самолета капитана Коллина. Они могли легко определить, от какого самолета были детали, потому что у них были журналы технического обслуживания обоих самолетов. В журналах технического обслуживания были указаны серийные номера каждого компонента, поэтому они определяли деталь, сверяли номер с журналом и сразу же узнавали, от какого самолета она принадлежит.

Для самолета капитана Паппаса они нашли только транспондер, некоторые приборы авионики и подшипник от правого двигателя. На третий день после катастрофы они расширили зону поиска, включив в нее более двухсот квадратных миль пустыни. Вертолеты и автомобили без устали прочесывали местность, но не нашли ни малейшего следа Warthog Паппаса. На пятый день следователи покинули место крушения. Командующий войсками обратился ко всем подразделениям в стране, чтобы они были начеку в поисках пропавшего летчика. В тот же день капитан Николас К. Паппас был официально объявлен пропавшим без вести.

В ту ночь телеканал «Аль-Джазира» показал самодельную видеозапись сбитого капитана Коллинза. Аль-Каида в Ираке прислала эту запись и взяла на себя ответственность за то, что сбила неверных с неба. На двухминутной пленке был запечатлен момент, когда самолет капитана Паппаса был подбит ракетой и перевернулся. Аналитики разведки и исследователи места крушения использовали эти кадры, чтобы определить направление, в котором двигался Паппас после того, как его сбили, и перенесли поиски на это направление. В направлении на сто двадцать градусов от того места, где он катапультировался.

На шестой день я проснулся в одиночестве. Вчера вечером у меня не было гостей. Мне было стыдно за то, что я испытывал по этому поводу разочарование. Женщины не стали меня будить, потому что были заняты подготовкой к рыночному дню. Рынок в деревне Аль-Вараби был открыт каждый день, но на ферме Хасанов производилось достаточно овощей, чтобы продавать их еженедельно. День рынка был большим событием для семьи, в которой я оказался, поскольку Джамиля была единственной, кто не поехал в деревню. Джамиля рассказала мне, что у них был старый полуторатонный грузовик ЗИЛ 157 российского производства, на который они грузили продукты и везли в деревню.

Мы с Джамилей работали над моим арабским. Мы не достигли того прогресса, которого я добился с Адарой, потому что между нами что-то было. Наконец я просто наклонился и поцеловал ее. Это был первый раз, когда я стал инициатором поцелуя. Ее губы были мягкими и податливыми, когда я крепко прижался к ним. В отличие от других женщин, Джамиля умела целоваться и была очень хороша в этом. Через несколько секунд наши языки соприкоснулись, а ее руки крепко обвились вокруг моей шеи. Наконец Джамиля прервала поцелуй.

— Кажется, теперь я знаю, как заставить тебя учиться усерднее, - сказала она с улыбкой. Мы поцеловались еще раз, а затем она настояла на том, чтобы мы вернулись к моим урокам.

Джамиля Хассан сияла после поцелуев, которые она разделила с Ником. За шестнадцать лет она ни с кем так не целовалась, и уж точно ни с одним мужчиной. Она покраснела, когда в ее голове промелькнула мысль о соседке по комнате в университете. Они с Алудрой мгновенно подружились и, благодаря умелому соблазнению со стороны Алудры, стали страстными любовниками. Она считала этот опыт высшей точкой своей жизни. И вот всего через пять дней она испытывала те же чувства к американскому авиатору. Это само по себе создавало проблему, поскольку она знала, что план Баширы держать его в качестве раба обречен на провал. Было бы лучше, если бы они смогли устроить все так, чтобы он захотел остаться.

Если он останется по собственной воле, то почему бы ему не стать их мужем? От этой мысли у Джамилы даже голова пошла кругом. Как здорово он заменит жестокого и эгоистичного Хасана. Не говоря уже о том, что он был молод, красив и явно мужественен. Джамиля наклонилась и снова поцеловала его. Ей нужно было все хорошенько обдумать, прежде чем подходить к своим сестрам-женам, но ее чувства к нему не вызывали сомнений. Она задавалась вопросом, хватит ли ей смелости сделать то, чего хотели ее сердце и тело.

Мои уроки арабского прошли хорошо, даже несмотря на то, сколько времени мы с Джамилей потратили на поцелуи. Да, мы только и делали, что целовались, хотя я знал, что она не будет возражать против продолжения. Мне казалось правильным не спешить. Конечно, три из последних пяти ночей у меня была ночная посетительница, так что я не особо жаждал секса. Я не слишком беспокоился о том, что женщины узнают о том, чем занимаются остальные, - в конце концов, я был прикован к стене и заперт за крепкой дверью, и я полагал, что я последний, на кого они могли бы злиться.

Остальные женщины вернулись домой после шести вечера. Все они были в хорошем настроении. Наверное, шопинг – это универсальная эйфория для женщин. Впрочем, я не мог на это сильно жаловаться, потому что частью их добычи была пара брюк и сандалии для меня, и то и другое было впору. Башира также подарила мне найденную ими трость. Оказалось, что она тоже почти точно подходит по длине. Я отвесил им шуточный поклон, когда они захлопали, когда я тяжело зашагал по комнате. Посетители рынка даже принесли нам с Джамилой еду на вынос: курицу и овощные шашлычки.

Мы с Джамилой ужинали, пока остальные женщины разбирали результаты дневных покупок. Потом играли в шахматы, пока остальные женщины принимали ванну. Фатима и Адара принесли мне несколько ведер воды, одно теплое, другое холодное, чтобы я мог искупаться. Джамиля и Фатима ушли наверх, а Адара осталась.

— Я скучала по тебе весь день, Нико, - застенчиво сказала она.

Я притянул ее к себе и усадил на свою ногу.

— Я тоже по тебе соскучился, так что завтра тебе придется быть со мной очень милой, - дразнил я.

Она торжественно кивнула, нерешительно поцеловала меня в губы и выскользнула из камеры. Когда Адара ушла, я снял с себя одежду и закончил вытираться губкой. Я решил, что при следующей возможности попрошу принять душ. Я потянул за цепочку, чтобы выключить верхний свет, и улегся на матрас. Я едва успел забраться под одеяло, как дверь со скрипом отворилась и вошла Башира. Она снова держала в руках свечу, но вместо паранджи на ней был пижамный комплект из хлопчатобумажной ткани, который ей очень шел. Я сел на кровати, когда она поставила свечу на стол и села в кресло напротив меня.

Казалось, она собиралась с мыслями, чтобы что-то сказать, и я разглядывал ее в ожидании. Башира была привлекательной женщиной. В ней было около пяти футов семи дюймов, а весила она, наверное, килограммов сто тридцать. Ее глаза были почти черными и миндалевидными. Они широко расставлены над слегка изогнутым носом. У нее были высокие скулы и широкий рот. Раньше я не замечал ее полных губ, потому что обычно она держала рот в узкой невыразительной линии. Но сегодня, когда я наблюдал за ней, ее нижняя губа дрогнула, а из уголка глаза скатилась одна слезинка.

Я был удивлен ее уязвимостью, она всегда казалась такой сосредоточенной и контролирующей себя. Я похлопал по матрасу рядом с собой, показывая, что хочу, чтобы она села рядом со мной. Она колебалась несколько секунд, а затем присоединилась ко мне. Я обнял ее, и она прижалась к моему боку, ее слезы теперь текли свободно. Я обнял ее крепче, пока она содрогалась от усилий, пытаясь взять себя в руки. Наконец она остановилась и снова начала благодарить меня за деньги. Насколько я мог понять ее слова, деньги были крайне необходимы, и их наличие сегодня, когда они отправились на рынок, позволило предотвратить нечто ужасное для семьи.

Сегодня у меня прояснилось в голове, и я мог смотреть на вещи более объективно. Наверное, я уже оправился от удара по голове, полученного во время жесткой посадки после катапультирования. В общем, я просто обнял и утешил ее. Я сказал ей, что рад за них всех, что, конечно же, так и было. Через несколько минут она поцеловала меня в щеку и ушла. В ту ночь я с трудом заснул – впервые с тех пор, как оказался в плену. Я ворочался, думая обо всем на свете. Конечно, я думал о Вики, но также я много думал о тех потрясающе умных женщинах, которые держали меня в плену.

На седьмое утро своего плена я был немного ворчлив, но чувствовал себя бодрым и живым. Семь дней прошло с тех пор, как меня подстрелили, а я все еще сидел здесь. Я знаю, что быть пленником красивых и заботливых женщин – мечта любого мужчины, и, по правде говоря, я не мог пожаловаться на такое отношение к себе. Тем не менее у меня были обязательства, и я должен был вернуться к американскому правительству, независимо от того, насколько сильно я сочувствовал участи женщин. Башира принесла мне воды, чтобы я умылся, прежде чем я смог размышлять дальше. Она оставалась со мной, пока я умывался и чистил зубы. Моя борода отросла настолько, что уже не чесалась. Теперь это была щетина длиной в четверть дюйма. Мои волосы всегда росли быстро.

Башира удивила меня до смерти, наклонив мою голову над ведром и намылив волосы шампунем. Господи, как же чудесно ее пальцы массировали мою кожу головы! Джамиля пришла с завтраком как раз в тот момент, когда Башира поливала мне на голову воду, чтобы смыть мыло. Я насухо вытер голову полотенцем, расчесал волосы и оделся, пока обе женщины расставляли на столе мои блюда. Я поделился с Джамилой идеей о душе на английском и арабском языках. Она перевела «душ» для Баширы. Башира дала ей ответ.

— Башира сказала, что мы попробуем принять душ сегодня вечером, если сможешь подняться по лестнице. Мы очень гордимся нашей современной ванной, Нико, у нас есть ванна и душ. У нас есть бак на крыше, который нагревает воду в течение дня, - сказала Джамиля.

Я вскрикнул, схватил Баширу и закружил ее.

— Shukran (спасибо), - сказал я.

Башира густо покраснела, но улыбнулась и погладила меня по щеке.

— Ala elrahib wa elsaa, (не за что), Нико, - сказала она.

Джамиля поговорила с остальными женами после того, как они вернулись с еженедельной молитвы в мечети. Четыре жены сели за стол на кухне, чтобы поговорить. Джамиля сразу перешла к делу.

— Сестры, у нас есть уникальная возможность добиться хорошего будущего, если мы сможем удержать Нико здесь. Он уже доказал, что по своему отношению к нам он лучше, чем когда-либо был Хасан. Я не верю, что нам удастся удержать его здесь в качестве пленника, ведь в конце концов его либо спасут, либо он сбежит.

— Так что же ты предлагаешь, Джамиля? Ты же знаешь, что без сильного мужчины, который обеспечит и защитит нас, мы окажемся в серьезной беде. Торговцы гашишем уже ропщут, и я не знаю, как долго еще смогу объяснять отсутствие Хасана, - вмешалась Башира.