Утро ворвалось в комнату Лёши солнечным светом через старые занавески. Он лежал в своей кровати, прикрыв глаза рукой, чувствуя лёгкую тяжесть в голове после вчерашней настойки. Тело ещё помнило ночь — тепло Нининой мягкой попы, тугость бабулиного ануса, их стоны, смешанные с его собственным дыханием. Лёша улыбнулся, потянулся, ощущая, как простыня приятно холодит кожу. "Ну и подарок бабуля устроила, " — подумал он, перебирая в голове вчерашнее.

Он не ожидал, что Нина согласится — пышная, громкая тёть Нин, с её огромной жопой, которую он сжимал руками, пока она лизала Валентину. Это было странно, ново, но чертовски круто. "Она как подруга, только для взрослых дел, " — мелькнуло у него. Нина — не бабуля, не та, кого он любит всем сердцем, но её присутствие добавило огня, разнообразия, как приправа к знакомому блюду. Ему нравилось, как её рыхлая попа дрожала, когда он входил в неё, как её тёмный анус выглядывал из-под складок — это заводило, особенно когда рядом была бабуля, её крепкое тело, её знакомый запах выпечки и мыла. "Вдвоём они — это что-то, " — подумал он, чувствуя, как член начинает твердеть от воспоминаний. Валентина оставалась его главной — её тугая киска, её попа, её голос: "Лёш, давай." Но Нина... Нина была как бонус, который он не прочь повторить.

Лёша встал, натянул штаны, пошёл на кухню за водой. "Надо бабуле сказать спасибо, " — решил он, представляя, как обнимет её сегодня.

Валентина проснулась раньше всех, как всегда — привычка из цеха осталась даже в выходной. Она стояла у плиты, помешивая кофе в турке, чувствуя, как ноет попа после вчерашнего второго раза. "Лёш меня вчера разворотил, " — подумала она с улыбкой, вспоминая, как его сперма текла из её ануса, а Нина смотрела, раскрыв рот. Её грудь, чуть обвисшая, но ещё крепкая, вздымалась от глубокого вдоха — вчера она снова почувствовала себя живой, не просто бабушкой, а женщиной.

"Хороший подарок Лёше вышел, " — размышляла она, глядя в окно. Ей нравилось видеть его таким — молодым, сильным, довольным. Нина удивила — неумело лизала сперва, но потом разошлась, и Валентина кончила под её языком, чувствуя вкус Лёши в её киске позже. "Нин сладкая, пышная, как булка, " — подумала она, вспоминая её тяжёлую грудь, рыхлый живот. Ей было тепло от того, что они с Ниной вместе дали Лёше эту ночь, но в груди кольнула лёгкая тревога: "А вдруг он Нину больше захочет? Она другая, мягкая, объёмная." Валентина покачала головой — нет, Лёша её любит, она это знает. Его руки на её бёдрах, его "бабуль, ты лучше всех" — это не уйдёт. Нина — подруга, эксперимент, а она — его дом.

Она налила кофе, решив: "Позову Нину ещё, Лёш доволен, да и мне кайфово."

Нина проснулась у себя дома, в старой кровати с продавленным матрасом. Её тело ещё ныло — между ног было влажно от вчерашнего, попа помнила твёрдые Лёшины руки. Она потёрла лицо ладонями, чувствуя, как щёки горят от воспоминаний. "Господи, что я вчера натворила, " — подумала она, но тут же хихикнула — тихо, хрипловато, будто украдкой. Ей 62, а она текла, как девчонка, под молодым парнем и языком подруги.

"Лёшка — парень огонь, " — размышляла она, вспоминая, как он входил в неё сзади, сжимая её огромную жопу, как будто она была его игрушкой. Ей нравилось, что он смотрел на неё — на её пышность, на тяжёлую грудь, на тёмную киску, где он оставил свою горячую сперму. А потом Валя лизала её — Нина до сих пор чувствовала тот жар между ног, первый раз в жизни, когда её так касались. Но больше всего её мысли цеплялись за второй раз — Лёша в попу Вале, её растянутый анус, сперма, текущая белыми струйками. "Я ж такого не пробовала, " — думала она, и вдруг поймала себя на мысли, что хочет этого — отдаться Лёше в зад, почувствовать, как он входит в её большую, рыхлую попу.

От этой мысли её бросило в жар, но тут же кольнул страх: "А вдруг больно? Я ж старая, кожа не та, вдруг не выдержу?" Она представила, как он смазывает её кремом, как Валя, может, помогает, и сердце застучало быстрее. Ей было страшно, но желание пересиливало — молодому парню, такому крепкому, горячему, она хотела дать всё, даже то, чего никогда не давала мужу. "Он бы мне в попу... а я б текла, как Валя, " — думала она, ощущая, как между ног снова теплеет. Стыд боролся с возбуждением, но Нина знала: она ждёт следующего приглашения. "Позови, Валя, я пойду, " — шепнула она про себя, вставая заварить чай. Её пальцы дрожали, пока она держала чайник, а в голове крутился Лёшин взгляд и его слова: "Тёть Нин, красиво."

Лёша вышел на кухню, где Валентина уже накрыла стол — яичница шипела на сковороде, вчерашние пельмени грелись в миске, кофе дымился в кружках. Он обнял её сзади, прижавшись подбородком к её плечу: "Бабуль, спасибо за вчера, подарок — огонь." Она повернулась, улыбнулась, её глаза блестели от утреннего света и тихой гордости: "Доволен, Лёш? Нина молодец, да?" Лёша кивнул, садясь за стол: "Классная она, хочу её попку лишить девственности, попробовать, как с тобой было. И когда вы друг другу удовольствие доставляете — приятно смотреть, прям заводит."

Валентина хмыкнула, разливая кофе, её рука чуть дрогнула, но она не удивилась — знала, что Лёша её больше всех любит, слова не нужны. "Попку её, значит, " — сказала она, прищурившись с лёгкой усмешкой. "Ну, позову ещё Нину, раз тебе так охота. Вдвоём мы тебе вчера удались, да?" Лёша ухмыльнулся, беря вилку: "Удались, бабуль, хочу ещё разок так — ты, она, и я её сзади." Они ели молча, но воздух между ними был тёплым, полным вчерашних воспоминаний — Лёша думал о Нининой пышной попе и их тройке, Валентина — о его довольной улыбке и своём жаре.

Прошло три дня с Лёшиного 18-летия и их тройничка с Ниной. Жизнь вернулась в привычное русло, но с новым оттенком. Лёша начал ходить в техникум на повара — утром уходил с рюкзаком, возвращался к вечеру, пахнущий мукой и специями. "Бабуль, сегодня тесто месил, как ты учила, " — говорил он, бросая тетради на стол. Валентина кивала: "Молодец, Лёш, руки у тебя от деда." Она оставалась дома — стирала его рубашки, варила борщ, пекла пирожки с капустой. Её день был полон мелочей: вытереть пыль, заварить чай, посидеть у окна с книгой. Но мысли о той ночи с Лёшей и Ниной возвращались — его руки, её анус, Нинины стоны.

Вечером второго дня Лёша пришёл с учёбы, увидел Валентину на кухне — в старом халате, с мукой на руках, её грудь проступала под тканью, волосы выбились из пучка. Он подошёл сзади, обнял её за талию: "Бабуль, давай тут, на столе." Она обернулась, в глазах мелькнула искра: "Лёш, ты что удумал?" Он улыбнулся, мягко подтолкнул её к кухонному столу: "Ложись, я тебя сначала порадую." Валентина хмыкнула, но подчинилась — села на край стола, потом легла на спину, задрав халат. Её ноги раздвинулись, открывая тёмную киску с редкими светлыми волосками, уже влажную от его слов.

Лёша опустился на колени перед ней, вдохнул её запах — мыло, выпечка, лёгкий мускус. Его язык коснулся её складок, медленно, смакуя — она была солоноватая, тёплая, знакомая. Валентина выдохнула: "Лёш, ты... ох, аккуратно." Он лизал глубже, раздвигая её губы языком, находя клитор — маленький, твёрдый, пульсирующий. Она задрожала, её бёдра напряглись, а он добавил пальцы — два, скользкие от её соков, вошли внутрь, двигаясь плавно, но настойчиво. "Лёш, давай, вот так, " — простонала она, её голос стал хриплым. Он ускорил ритм, язык кружил по клитору, пальцы растягивали её, пока она не выгнулась, сжимая его внутри — оргазм накрыл её, она ахнула, сок брызнул ему на подбородок, горячий, обильный. "Лёш, я... господи, " — выдохнула она, тяжело дыша.

Он встал, вытер лицо рукавом, его член уже стоял твёрдый под штанами. "Теперь моя очередь, бабуль, " — сказал он, помогая ей встать. Она повернулась, опёрлась руками о стол, выгнув спину раком. Лёша задрал халат выше, оголяя её крепкую попу — меньше, чем у Нины, но с лёгкими складками, тёмный анус сморщился в ожидании. Он взял крем с полки, выдавил на пальцы, смазал её — она вздрогнула от прохлады, но расслабилась: "Давай, Лёш, я готова." Он вошёл в неё медленно, растягивая тугой анус, чувствуя, как она обхватывает его, жаркая, тесная. "Бабуль, ты... ох, узко, " — простонал он, двигаясь глубже. Она стонала в ритм: "Лёш, сильнее, я выдержу."

Он ускорился, его руки сжимали её бёдра, стол скрипел под их весом, запах муки смешивался с её потом. Её анус сжимался вокруг него, горячий, влажный от крема, и Лёша чувствовал каждую складку. "Бабуль, я сейчас, " — выдохнул он, толкаясь резче, пока не кончил — горячая струя хлынула в неё, густая, тёплая, заполняя её до предела. Он замер, чувствуя, как сперма стекает внутри, капая на пол. Валентина обернулась, её лицо раскраснелось: "Лёш, ты прям зверь, я вся мокрая от тебя." Он вытащил член, глядя, как её анус медленно сжимается, блестящий от крема и его спермы.

Утром четвёртого дня Лёша проснулся раньше, тело гудело от желания после трёх дней их близости. Валентина ещё лежала в постели, её халат сполз с плеча, открывая мягкую грудь. Он потянул её за руку: "Бабуль, в рот дашь?" Она приоткрыла глаза, сонно улыбнулась: "Лёш, ты ненасытный, " — и села на край кровати, послушно открывая рот. Лёша встал перед ней, его член уже твёрдый, блестящий от утреннего возбуждения. Он не стал медлить — взял её за голову обеими руками, сжимая её волосы сильнее, чем обычно, и вошёл в её рот резким движением.

Валентина ахнула, не ожидая такого напора от внука — его хватка была грубой, властной, он толкался глубже, чем раньше, заполняя её рот целиком. "Лёш, ты... ох, " — промычала она, её голос заглушился его членом. Он двигался быстро, держа её голову крепко, чувствуя, как её губы обхватывают его, как язык невольно скользит по головке. "Бабуль, ты... горячо так, " — выдохнул он, толкаясь ещё глубже, пока она не зажмурилась, пытаясь дышать носом. Её горло сжималось вокруг него, горячее, влажное, и она не сопротивлялась, но удивление мелькало в её глазах — Лёша всегда был нежнее, а тут он брал её, как мужчина, без робости.

Он ускорился, его пальцы стиснули её затылок, волосы путались в ладонях, кровать скрипела под его движениями. "Бабуль, я... сейчас, " — простонал он, и сперма хлынула — густая, горячая, прямо ей в горло, мощной струёй. Валентина не успела подготовиться — закашлялась, часть спермы вытекла из уголка её рта, стекая по подбородку, она схватила воздух ртом, её грудь затряслась от кашля. Лёша замер, вытащил член, его лицо покраснело: "Бабуль, прости, я... не знаю, что на меня нашло." Он присел рядом, вытер её подбородок рукавом, голос стал мягче: "Просто люблю тебя очень, хочу тебя так, что аж голова кружится."

Валентина отдышалась, вытерла губы тыльной стороной ладони, посмотрела на него — в её взгляде смешались удивление и тепло. "Лёш, ты прям зверь стал, " — сказала она хрипло, но с улыбкой. "Ничего, я выдержу, только предупреждай, когда так хочешь." Она погладила его по щеке, чувствуя, как его любовь к ней — грубая, горячая — делает её живой. Лёша кивнул: "Бабуль, я аккуратнее буду, но ты... ты лучшая." Они легли рядом, её голова на его плече, оба молчали, но воздух был полон их близости.

На пятый день после Лёшиного дня рождения Валентина решила встряхнуться — пошла на фитнес для пенсионеров в местный клуб, куда ходила раз в неделю, чтобы держать тело в тонусе. Утро было прохладным, она надела старый спортивный костюм — серые штаны и кофту с выцветшим логотипом — и отправилась пешком, чувствуя лёгкую усталость в ногах после утренних утех с Лёшей. Он ушёл в техникум, оставив записку: "Бабуль, пирожки доем вечером." Она улыбнулась, думая о нём — смелый стал, умелый, но всё тот же её Лёшенька.

В клубе было людно — старушки в ярких лосинах тянули ноги на ковриках, тренер, молодая девица с хвостом, кричала: "Раз-два, выше колени!" Валентина заняла место у окна, потягиваясь, и вскоре заметила знакомую фигуру в углу — Нина, в широкой футболке и чёрных штанах, неуклюже поднимала гантели. Её пышная грудь колыхалась под тканью, пот блестел на лбу. После занятия Валентина подошла, вытирая шею полотенцем: "Нин, привет! Хорошо, что ты тут, а то я после той ночи всё думаю о тебе." Нина обернулась, её лицо раскраснелось от нагрузки, и улыбнулась: "Валя, рада тебя видеть! Я ж сюда спину качать хожу, а то гнёт меня после той вашей беготни." Они засмеялись, сели на скамейку у раздевалки, потягивая воду из бутылок.

Валентина посмотрела на подругу — её пышные формы, чуть обвисшая кожа, седые волосы в коротком хвостике — и вспомнила их ночь: Нинины стоны, её мягкая жопа под Лёшиными руками, её язык между ног. Её грудь вздымалась чуть чаще от этих мыслей.

Валентина кашлянула, решив начать: "Нин, ну как тебе после нашего... того, на Лёшином дне рождения? Понравилось?" Нина замерла, бутылка дрогнула в её руке, но потом она улыбнулась, чуть смущённо: "Валя, да я ж до сих пор в себя прийти не могу. Всё понравилось, даже не думала, что так бывает. Лёшка твой — огонь, а ты мне... ну, язык твой, я прям текла, как девка." Она хихикнула, потирая шею: "И как он меня сзади брал, и второй раз, когда ты в попу... я ж такого не видала, до дрожи завело."

Валентина кивнула, её глаза заблестели: "Рада, что тебе кайфово было. Лёш доволен, я тоже. Хочешь повторить?" Нина выпрямилась, её грудь колыхнулась: "Валя, я ж только этого и ждала! Думала, вы меня позовёте, а то я сама стеснялась. Мне всё в кайф было — и Лёш, и ты, и как мы втроём. Я б ещё разок с вами пошалила, даже в попу попробовать хочу, хоть и страшно чуток." Она понизила голос, будто делясь секретом: "Лёшка молодой, горячий, я прям таяла, а с тобой вдвоём — это как сон."

Валентина засмеялась тихо: "Ну, Лёш тоже про твою попку говорил, лишить её девственности хочет. И мне нравится, как ты с нами." Нина покраснела, но глаза загорелись: "Ох, Валя, он меня в попу... я ж подумаю, но хочу. Когда звать будете?" Валентина прикинула: "Давай на выходные, в субботу. Лёш с учёбы придёт, отдохнём, поедим, а там посмотрим." Нина кивнула, её лицо озарилось: "Иду, Валя! Пирогов напеку, с мясом, как Лёшка любит. Жду не дождусь."

Они встали, обнялись — Нинина грудь прижалась к Валентине, мягкая, тёплая, и обе почувствовали лёгкий трепет. "До субботы, Нин, " — сказала Валентина, уходя к выходу. Она шла домой, думая о Лёше — как он обрадуется Нине, её пышной жопе, их тройке. Нина осталась в клубе, потягивая воду, и в голове крутилось: "Лёш в попу, Валя рядом... скорей бы выходные." Обе знали — их связь крепнет, и суббота обещает быть жаркой.

Суббота началась с солнечного света, льющегося через кухонное окно. Валентина проснулась первой, как всегда, чувствуя лёгкое предвкушение — сегодня Нина придёт в гости, и вечер обещал быть жарким. Она натянула халат, завязала волосы в пучок и принялась за дело — достала противень, нарезала мясо кусками, обмазала его солью, перцем и горчицей, рядом разложила картошку, сбрызнув маслом. Духовка загудела, наполняя кухню запахом запекающегося ужина. "Лёш Нину обрадует, " — подумала она, вспоминая их разговор на фитнесе. Её грудь чуть вздымалась от мыслей о том, что будет вечером — Нинина пышная попа, Лёшины руки, их тройка.

Валентина открыла духовку, проверяя мясо — корочка уже золотилась, картошка шипела в масле. Она обернулась к Лёше, который чистил апельсин, и спросила с лёгкой улыбкой: "Ну что, Лёш, готов сегодня Нинину попку лишить девственности? Честно говоря, меня возбуждает на такое посмотреть." Её голос был тёплым, но с ноткой игривости — она вспомнила, как Нина дрожала, глядя на её анус с Лёшиной спермой, и теперь хотела увидеть её в той же роли.

Лёша замер с апельсином в руках, его щёки чуть покраснели, но он кивнул: "Да, бабуль, готов. Хочу её сзади, как тебя тогда. Только вдруг ей больно будет? И она откажется?" Он нахмурился, вспоминая, как Нина говорила про страх, но и про желание. Ему не хотелось её спугнуть — её пышное тело, мягкая жопа, её стоны в прошлый раз слишком его завели.

Валентина выключила духовку, поставила противень на стол, вытерла руки о фартук. "Не бойся, Лёш, " — сказала она, подходя ближе. "Я её между ног придержу, полижу, если что, чтоб расслабилась. А ты аккуратно начнёшь, с кремом, как меня. Она сама хочет, просто боится сперва." Её глаза заблестели — она представила, как Нина выгибается, как Лёша входит в неё, а она держит её бёдра, чувствуя её тепло. "Главное — не торопись, Лёш, она мягкая, растянется, " — добавила она, погладив его по плечу.

Лёша улыбнулся, отложил апельсин: "Ладно, бабуль, с тобой я спокоен. Хочу, чтоб ей кайфово было, как тебе. И смотреть, как вы вдвоём — это меня заводит." Он вдохнул запах мяса, чувствуя, как предвкушение растёт — вечер будет их, расслабленным и горячим.

Они закончили хлопоты — Валентина накрыла стол: мясо с картошкой в центре, рядом фрукты, рюмки для коньяка, тарелка с хлебом. Лёша принёс крем из шкафчика, поставил на тумбочку в спальне: "На всякий случай, бабуль." Она хмыкнула: "Молодец, Лёш, всё продумал." Они переглянулись, оба зная, что Нина скоро постучит в дверь, и вечер начнётся с ужина, а кончится их новым приключением. Валентина думала о Нининых стонах, Лёша — о её попе, и оба ждали вечера с лёгким трепетом.