Прошла неделя с первого визита Нины, и Валентина решила позвать её снова — ей нравилось её общество, да и Лёше, кажется, тоже. Утром Лёша ушёл в школу, вернувшись к двум с усталыми глазами, но сразу спросил: "Бабуль, что готовить будем? Нина же придёт?" Валентина, стоя у плиты, ответила: "Придёт, Лёш. Я пироги с капустой напеку, а ты потом настойку нальёшь — у меня кедровая осталась." Он кивнул: "Ладно, бабуль, пироги — это круто."

К шести Нина постучала в дверь, держа бутылку домашней малиновой настойки. Лёша открыл, пробормотав: "Здрасте, " и отступил, разглядывая её пышную фигуру в тёмной кофте и широких штанах, подчёркивающих её большую попу. Её круглое лицо с розовыми щеками светилось, седые волосы торчали из-под шапки. "Валя, пахнет как в раю!" — загудела она, входя. Они сели в зале — Валентина и Нина за столом, Лёша принёс тёплые пироги с хрустящей корочкой. "Лёш, налей нам настойки, " — сказала Валентина, и он разлил тёмно-розовую жидкость по рюмкам, себе плеснув чуть-чуть.

Нина хлопнула рюмку, заела пирогом и заголосила: "Валя, ну ты хозяйка! А Лёшка твой — прям помощник хоть куда." Валентина кивнула: "Без него, Нин, мне бы туго пришлось." Лёша молчал, но Нина повернулась к нему: "А ты, парень, что скажешь? Не устаёшь тут крутиться?" Он пожал плечами, чуть смущённый: "Мне нравится дома, с бабулей спокойно." Нина прищурилась: "Спокойно, говоришь? Ну, вы с ней парочка ещё та — всё вместе, всё в четыре руки." Валентина хмыкнула: "Привыкли, Нин, что такого?" Нина пожала плечами: "Да ничего, просто тепло у вас больно." Она заметила, как Лёша подвинул Валентине тарелку, и подумала: "Странно как-то, " — но промолчала.

Через пару недель Нина пришла снова — Валентина позвала её на ужин, чувствуя, что дружба с ней добавляет ей радости. Лёша вернулся из школы, бросил рюкзак: "Бабуль, что сегодня?" Она ответила, помешивая на плите: "Картошку с мясом потушу, Нина придёт. Водку достань, ту, что в шкафу." Он кивнул: "Щас достану."

Нина явилась с буханкой чёрного хлеба, её пышное тело в синем платье колыхалось, когда она шагала. "Валя, опять пир!" — воскликнула она, садясь. Лёша принёс горячую картошку с кусками свинины в соусе, разлил водку по стопкам, себе оставив каплю. Нина выпила, крякнула: "Ох, хороша! Валя, ты Лёшку прям в повара выучила." Валентина засмеялась: "Он сам учится, Нин, я только подсказываю." Лёша буркнул: "Люблю, когда дома вкусно пахнет."

Нина жевала мясо, глядя, как Валентина похлопала Лёшу по плечу, а он улыбнулся ей мягче, чем обычно. "Валя, вы с ним прям душа в душу, " — сказала она, отпивая водку. "Стараемся, Нин, " — ответила Валентина, но Нина добавила: "Я б на твоём месте такого парня берегла — он у тебя не просто внук, а прямо тень твоя." Лёша покраснел: "Да ладно вам, тёть Нин, " — и ушёл за водой. Нина шепнула Валентине: "Серьёзно, Валя, вы с ним как одно целое." Валентина отмахнулась: "Дружим мы так, " — но Нина задумалась: "Тут что-то большее."

Ещё через неделю Нина пришла с бутылкой коньяка — Валентина пригласила её, решив, что пора поговорить начистоту. Лёша спросил утром: "Бабуль, что готовим?" Она ответила: "Рыбу запеку, судак в сметане, Нина любит такое. Коньяк её нальёшь." Он кивнул: "Сделаю."

Нина вошла, её кофта обтягивала пышную грудь, брюки колыхались вокруг широких бёдер. "Валя, ты меня балуешь!" — загудела она, усаживаясь. Лёша принёс судак, золотистый от духовки, налил коньяк в рюмки, себе чуть капнув. Нина выпила, сморщилась: "Крепкий, зараза! Лёш, ты молодец, всё подаёшь." Он улыбнулся: "Стараюсь, тёть Нин." Валентина добавила: "Он у меня такой, Нин, всегда рядом."

Вечер шёл, и Нина заметила, как Лёша подвинулся к Валентине, шепнул ей что-то, а она погладила его по спине. "Валя, я давно смотрю — вы с Лёшкой не просто родня, " — сказала Нина, прищурившись. Валентина напряглась: "Что ты, Нин, мы просто близкие." Но Нина покачала головой: "Близкие, да не так. Ты на него смотришь не как бабка." Лёша ушёл на кухню, а Нина шепнула: "Валя, тут тайна какая-то, чую." Валентина отшутилась: "Коньяк тебе в голову бьёт, " — но Нина ушла с мыслью: "Надо спросить."

Через пару дней на фитнесе Нина догнала Валентину у тренажёров: "Валя, скажи честно — ты с Лёшкой спишь?" Валентина замерла, но решилась: "Да, Нин. Он мой, давно уже. Люблю его, и он меня." Нина вытаращила глаза: "Господи, Валя, он же твой внук! Как так?" Валентина вздохнула: "Так вышло, Нин. Он верный, ни с кем не пойдёт, а я хочу ему подарок на 18-летие — другую женщину попробовать. Сам он не изменит, любит меня сильно." Нина кашлянула: "Ты серьёзна? Он мне тоже во внуки годится... Я подумаю, Валя, но это странно." Она ушла, ошарашенная, но любопытство брало свое.

Дома Валентина села с Лёшей на диван: "Лёш, как бы ты к Нине в постели отнёсся?" Он нахмурился: "Бабуль, зачем? Мне тебя хватает, не хочу никого." Она погладила его: "Лёш, это для тебя, подарок на 18-летие. Ты молодой, должен знать, как с другой. Я не вечная." Он отшатнулся: "Не надо, бабуль, я только тебя люблю." Валентина настаивала: "Подумай, Лёш. Нина хорошая, я хочу, чтобы ты был счастлив." Он буркнул: "Ты моё счастье, " — но она видела, что убедила его задуматься.

Прошло несколько недель с четвёртой встречи, и Лёше исполнилось 18.

Утро началось с шума на кухне — Валентина, в старом фартуке, лепила пельмени с говядиной, её руки блестели от теста. Лёша вышел, потирая глаза: "Бабуль, ты чего так рано?" Она улыбнулась: "День твой, Лёш, хочу тебя порадовать. Пельмени варю, окрошку сделаю — с квасом и колбасой, Нина придёт, подарок тебе готовлю." Он кивнул: "Нина? Это тот подарок, о котором ты говорила?" Валентина вытерла руки, подошла: "Да, Лёш. Ты взрослый теперь, попробуешь новое. Нина согласилась, хоть и ломалась месяц." Лёша хмыкнул: "Интересно, бабуль, что выйдет." Она погладила его: "Выйдет хорошо, мой хороший. Доверяй мне." Он улыбнулся: "Доверяю, бабуль."

День прошёл в хлопотах — Лёша сходил за квасом и сметаной, помог накрыть стол: пельмени в миске, окрошка в супнице, солёные огурцы и бутылка рябиновой настойки из запасов Валентины. "Лёш, Нина в шесть будет, " — сказала она, надевая бордовую кофту и юбку, подчёркивающие её ещё крепкие бёдра. Лёша надел чистую футболку и джинсы: "Готов, бабуль."

В шесть Нина вошла, неся бутылку шампанского и свёрток с носками. Её пышное тело колыхалось в тёмно-зелёном платье, седые волосы торчали из-под платка. "Лёшка, с днём рождения, взрослый ты мой!" — загудела она, хлопнув его по плечу. Лёша усмехнулся: "Спасибо, тёть Нин."

Они сели втроём за стол, Лёша налил шампанское, Нина махнула рукой: "Лей побольше, Лёш, праздник же!" Валентина подхватила: "За Лёшу моего, за 18 лет!" Нина заголосила: "За тебя, парень! Чтоб жизнь была сочная, как эти пельмени!" Они выпили по бокалу, потом ещё — шампанское закончилось быстро, и Валентина достала настойку. "Лёш, наливай, " — сказала она, язык чуть заплетался. Он налил по рюмкам, себе чуть меньше, но Нина настояла: "И себе лей, именинник!" Они выпили снова, Нина крякнула: "Ох, рябина жжёт! Валя, ты Лёшку выкормила, вон какой стал." Валентина хихикнула, щёки порозовели: "Стараюсь, Нин."

Ели пельмени, Нина хлебала окрошку: "Валя, ты кулинар! Лёш, учись у неё." Лёша кивнул, хмель гудел в голове: "Дома с бабулей вкуснее всего." Нина глянула, как Валентина хлопнула Лёшу по руке, а он улыбнулся: "Вы с ней прям парочка, ей-богу." Валентина махнула рукой, пролив настойку.

После третьей рюмки Нина засмеялась: "Лёш, ты мужик теперь, пора девок клеить!" Валентина поддакнула, покачиваясь: "Скоро узнает, Нин, подарок дам." Нина подмигнула: "Сюрприз, да? Любопытно." Они допили настойку, лица раскраснелись, и Валентина встала: "Лёш, Нин, в спальню пойдём, подарок там."

Валентина, шатаясь, повела их в спальню, свет был мягким. "Лёш, я обещала — ты взрослый, попробуешь новое. Нина с нами, " — сказала она, скидывая кофту и юбку, оставшись в белой ночнушке. Лёша смотрел с любопытством, глаза блестели от хмеля и предвкушения: "Бабуль, это и есть подарок? С Ниной?" Валентина кивнула, дыхание с рябиной: "Да, Лёш. Нина месяц ломалась, но ради тебя согласилась." Нина хихикнула: "Лёш, я чуть не сбежала, когда Валя сказала. Мне 62, я ж старых правил — с мужиками только, а тут такое. Но вы мне свои, и настойка помогла."

Лёша улыбнулся: "Тёть Нин, бабуль, я готов попробовать. Интересно, что выйдет." Валентина обняла его: "Вот мой хороший, знала, что не откажешься. Расслабься, будет здорово." Нина потёрла руки: "Господи, Валя, я не знаю, как это, но раз Лёш хочет — давай."

Валентина легла на кровать, задрала ночнушку — её тело было крепким, грудь небольшая, с тёмными сосками, живот мягкий, киска с тонкими светлыми волосками, уже влажная от выпивки и ожидания. "Нин, начни с меня, языком. Лёш, ты с ней, " — сказала она. Нина замялась: "Валя, я ж не умею... с бабами как?" Валентина хмыкнула: "Ласкай, Нин, как сама любишь, не бойся."

Нина сбросила платье — её тело было пышнее: грудь большая, тяжёлая, с широкими бледными сосками, висящая ниже пупка, с морщинами от возраста, не такая упругая, как у Валентины. Живот круглый, с мягкими складками, попа огромная, рыхлая, с целлюлитом и редкими седыми волосками, колыхалась, как желе.

Она встала на четвереньках перед Валентиной, её киска — тёмная, с густыми седыми волосами, шире и глубже, чем у Валентины, с толстыми складками — блестела, капли текли по бёдрам. "Валя, я вся мокрая... стыдно, " — пробормотала она, но наклонилась, её толстые губы коснулись Валентины — язык прошёлся по тёплой, влажной коже, солоноватой, с лёгким мускусом. Валентина ахнула: "Ох, Нин, давай..." Нина сморщилась: "Странно, солёно, " — и лизала глубже, её язык скользил по складкам, чувствуя, как Валентина дрожит и стонет: "Нин, вот так, глубже!"

Лёша смотрел, сердце колотилось, глаза горели — Нина, старая, пышная женщина, стояла раком, её попа торчала перед ним, огромная, белая, с глубокими ямками, а между складок виднелся её анус — тёмный, сморщенный, с редкими волосками, совсем не как у Валентины, чья попа была меньше и туже. Он выдохнул: "Тёть Нин..." — и снял одежду, член встал, твёрдый, с выступающими венами, головка блестела от возбуждения. Валентина позвала: "Лёш, сзади её, сделай хорошо. " Он подошёл, руки легли на её рыхлые бёдра — кожа была мягкой, почти утопал в ней, и он вошёл в её киску — горячую, просторную, не такую тугую, как у Валентины, но с другим, тяжёлым теплом. Нина ахнула, отрываясь: "Ох, Лёш, я мужика в себе сто лет не чуяла... как хорошо, какой он твердый!" — и вернулась к Валентине, лижа резче, её язык нырял глубже, губы блестели от влаги.

Лёша двигался медленно, чувствуя, как Нина дрожит — её попа колыхалась, хлопая по его бёдрам, анус сжимался при каждом толчке, и он стонал: "Тёть Нин, ты... ох, какая мягкая!" Валентина смотрела, возбуждение нарастало: "Лёш, не спеши, пускай насладиться... Нин, давай лижи" Нина текла сильнее, капли стекали по ногам, её грудь качалась, шлёпая по животу, она простонала: "Валя, я... Лёш, быстрее!" Он ускорился, входя глубже, чувствуя её рыхлость, запах пота и старости смешивался с её теплом. Валентина стонала: "Хорошо, Лёш, давай ей, вижу, как тебе нравится!"

Нина лизала быстрее, её язык дрожал, Валентина сжала простыню: "Нин, ещё!" — и кончила, выгибаясь, с громким: "Ох, да!" Нина подняла голову, лицо мокрое: "Валя, ты..." Лёша смотрел на её попу, анус, чувствовал, как она сжимает его внутри, и толчки стали резче — Нина задрожала, её стоны заглушили комнату: "Лёш, я... ох, кончила я, давно не было!" Он держал её за бёдра, входя до конца, и кончил — горячая, густая сперма хлынула в неё, стекая по толстым ногам, тёплая, обильная. Нина ахнула: "Лёш, давно сперму в себе не чувствувала... забытое это, как в молодости, прямо внутри разлилось!"

Они двигались ещё миг — Лёша выходил медленно, чувствуя её пульсацию, Нина лизнула Валентину ещё раз, и все рухнули на кровать, потные, тяжело дыша.

Они лежали на кровати, потные, дыхание ещё не выровнялось. Валентина — голая, её тело чуть блестело в полумраке: грудь небольшая, с тёмными сосками, чуть обвисшая, но ещё крепкая для её возраста, живот мягкий, с тонкими складками, ноги сильные, с лёгкими венами, киска с редкими светлыми волосками отдыхала после оргазма. Рядом Нина, тоже обнажённая — её пышность заполняла пространство: грудь большая, тяжёлая, с широкими бледными сосками, висящая почти до пупка, с глубокими морщинами, живот круглый, рыхлый, попа огромная, мягкая, с целлюлитом, ещё тёплая от Лёшиных рук, между ног — густые седые волосы, влажные, с каплями, стекающими по толстым бёдрам. Лёша лежал между ними, молодой, худощавый, с гладкой кожей, член лежал мягкий, блестящий от Нины, грудь вздымалась, глаза блестели от хмеля и возбуждения.

Нина вытерла лицо простынёй: "Господи, Валя, я ж не думала, что так выйдет. Лизать тебя, а Лёшка сзади... и сперма в мне — горячая, давно такого не чуяла, аж ноги дрожат." Валентина повернулась к ней, улыбнулась: "Нин, ты молодец, справилась. Лёш, как тебе?" Лёша потянулся: "Бабуль, я сбегаю за настойкой и фруктами, а то горло пересохло." Он встал, голый, прошёл на кухню, принёс бутылку рябиновой настойки, три рюмки и миску с яблоками и виноградом.

Они сели на кровати, голые, не стесняясь друг друга. Лёша налил настойку, протянул рюмки: "За подарок, бабуль, тёть Нин." Они чокнулись, выпили, Нина заела виноградиной, её грудь качнулась: "Лёш, ты парень огонь, ты меня прям встряхнул, до костей пробрало." Лёша разглядывал её — её пышные формы, мягкую кожу, тёмную киску, ещё влажную, и кивнул: "Тёть Нин, ты классная. Мягкая такая, попа твоя... я прям глаза отвести не мог, и как ты бабуле лизала — это было что-то." Он улыбнулся, кусая яблоко, его взгляд скользил по её телу.

Валентина хмыкнула, её рука легла Лёше на бедро: "Лёш, доволен подарком? Я ж для тебя старалась." Лёша повернулся, глядя на её крепкие ноги, грудь, ещё тёплую после Нины: "Доволен, бабуль. Ты такая... знакомая, а тёть Нин — объёмная, глубокая. Круто вышло, я прям завёлся, когда её сзади увидел." Нина засмеялась, её живот затрясся: "Спасибо, Лёш! Я ж волновалась, текла вся, а ты в меня вошёл — как в молодости, тепло разошлось. Валя, ты выдумщица, как решилась-то?"

Валентина отпила настойку, её соски напряглись от прохлады: "Для Лёши, Нин. Хотела, чтоб он новое узнал. Ты как, Лёш, эмоции какие?" Лёша разглядывал их обеих — Валентину, знакомую, тёплую, и Нину, пышную, новую: "Бабуль, я прям дрожал, когда Нина тебе лизала. А её попа сзади, анус твой, тёть Нин... я такого не ждал, но это круто. Ты классная, я не думал, что так заведусь." Нина допила рюмку, её соски торчали: "Лёш, ты меня растопил! Я текла, как девка.

Они выпили ещё, Нина потянулась за виноградом, её рука скользнула по Лёшиной ноге: "Лёш, с днём рождения ещё раз. Валя, вы с ним..." Она замолчала, глядя, как Лёшин член начал медленно вставать — он смотрел на её тяжёлую грудь, рыхлую попу, и глаза его загорелись снова. Нина хихикнула: "Ох, Лёш, ты что, опять?" Валентина заметила, улыбнулась: "Лёш, наш дружок хочет продолжения. Нин, давай ещё разок?" Нина кашлянула: "Господи, Валя, я ж старая, так часто, но когда, Как не сейчас. .."

Валентина встала на четвереньки, её попа — меньше, чем у Нины, с лёгкими складками и тонкими морщинами — открылась перед Лёшей, чуть дрожа от предвкушения. "Лёш, внучек, побалуй бабушку в попу, знаю, тебе нравится, " — сказала она, глядя на него через плечо, голос чуть хриплый от настойки и желания. Они нечасто это практиковали, но она помнила, как его член дёргается от её тугого ануса, как он стонет, когда она сжимает его внутри. Лёша кивнул, глаза загорелись, член уже твёрдый, с толстой головкой, блестящей от первой спермы: "Бабуль, да... сейчас." Он взял с тумбочки крем, выдавил на пальцы, смазал её — её анус, тёмный, маленький, сморщенный, сжался от холодного прикосновения, и Лёша медленно ввёл палец, растягивая её. Валентина ахнула: "Ох, Лёш, аккуратно, медленее... ты знаешь, как я люблю, когда ты там." Он вошёл членом, толчок был плавный, но глубокий — её тугой анус обхватил его, жаркий, тесный, совсем не как Нинина киска, и Лёша застонал: "Бабуль, ты... ох, как узко, колечко прям сжимает!"

Нина легла на спину перед Валентиной, её толстые ноги раздвинулись, открывая киску — тёмную, с густыми седыми волосками, мокрую от её соков и Лёшиной спермы, которая стекала из неё после первого раза, белёсая, густая, смешиваясь с её влагой. Валентина наклонилась, её нос уловил тяжёлый запах — солоноватый, с ноткой мускуса и знакомым привкусом спермы внука. Она лизнула — язык прошёлся по толстым складкам, чувствуя липкую сперму, тёплую, чуть горькую, смешанную с Нининым соком, и Нина вздрогнула: "Валя, ты..., впервые мне лижут, прямо там, так приятно, продолжай!" Валентина смаковала, её язык нырял глубже, слизывая сперму Лёши, и она шепнула: "Нин, тут Лёшина сперма... вкусная, соленая." Нина ахнула, её грудь затряслась: "Валя, ты её пробуешь... господи, я вся теку от этого!"

Лёша двигался в Валентине, его руки сжимали её бёдра, он смотрел, как его член растягивает её анус — тёмный, блестящий от крема, сжимался и раскрывался с каждым толчком, кожа вокруг натягивалась, капли крема стекали вниз, и он выдохнул: "Бабуль, твоя попа... я вижу, как ты меня берёшь попой, это заводит!" Нина смотрела на них, её глаза расширились — она никогда не пробовала анал, но вид Валентины, которую ебут в зад, её подруги с раскрытым ртом и Лёшиным членом в тугом анусе, завёл её до дрожи. "Валя, Лёш...ьебя в попу?Тебе не больно?Я думала туда нельзя... Я ж такого не знала, а ты прям... стонешь от этого!" — простонала она, её киска пульсировала под языком Валентины, сперма и сок текли по простыне, оставляя мокрые пятна.

Валентина лизала глубже, её язык скользил по Нининым складкам, слизывая остатки спермы, чувствуя её терпкость, и стонала в ритм Лёшиным толчкам: "Нин, ты соленая, но вкусная, и сперма внутри тебя тоже... Лёш, быстрее, залей попу своей бабушки семьям!" Лёша ускорился, его член входил глубже, до предела, её анус сжимался вокруг него, горячий, влажный от крема, и он рычал: "Бабуль, я... ты такая тугая, узкая, я скоро кончу!" Нина задрожала, её грудь колыхалась, соски торчали, как камни, она сжимала простыню: "Валя, лижи меня, я... вижу, как он тебя в жопу, это... я вся мокрая, не могу остановиться!" Её киска текла сильнее, Валентина ловила каждую каплю, чувствуя вкус спермы и Нины, и её язык дрожал от возбуждения.

Лёша сменил ритм — то медленно, вытаскивая почти до конца, глядя, как её анус сжимается, крем блестит на головке, то резко, вгоняя до основания, и Валентина выгибалась: "Лёш, да, вот так... Нин, ты видишь, как он меня имеет?" Нина стонала громче: "Вижу, Валя, он тебя прям растягивает, а ты мне лижешь... я не могу, внизу горит все!" Её тело напряглось, первый раз с языком между ног и вид анала подруги довели её — она кончила, крикнув: "Валя, я... ох, текёт всё, лижи меня, не останавливайся!" — её киска брызнула, сок смешался со спермой, заливая лицо Валентины, капли попали ей на губы, подбородок. Валентина задрожала, её анус сжался вокруг Лёши, и она кончила, выгибаясь: "Лёш, Нин, да, я... кончаю!" Лёша смотрел на них, на Нинину мокрую киску, на бабулин анус, и кончил — горячая струя хлынула в попу Валентины, густая, тёплая, заполняя её до предела.

Лёша медленно вытащил член, его дыхание сбилось — её анус, растянутый, тёмный, блестящий от крема, остался приоткрытым, красноватым от трения, и из него начала вытекать его сперма, белая, густая, стекая по её бёдрам, капая на простыню. Он замер, глядя на это — её попа ещё дрожала, сперма стекала лениво, смешиваясь с кремом, и он выдохнул: "Бабуль, посмотри... как красиво, я тебя наполнил." Нина, лёжа на спине, приподнялась на локтях, её глаза расширились — она видела Валентинин анус, раскрытый, мокрый, с Лёшиной спермой, вытекающей тонкой струйкой, и её грудь затряслась от нового прилива жара: "Валя, господи... это он в тебя так? Сперма прямо из попы, я ж... я вся дрожу от этого!"

Валентина повернула голову, чувствуя, как сперма течёт из неё, и хрипло сказала: "Нин, видишь, как он меня? Лёш, ты меня разворотил, а ей нравится смотреть."

Валентина села, её попа ещё ныла, сперма Лёши стекала по внутренней стороне бёдер: "Нин, Лёша любит в попку брать, мы не часто, но ему это в кайф. Если хочешь, в следующий раз подготовим тебя, попробуешь так же." Нина замерла, её лицо покраснело, она потёрла руки: "Валя, ты что... я ж с мужем даже такого не пробовала, это ж как? В попу... больно небось?" Валентина улыбнулась: "Сперва да, Нин, но потом — жар такой, словами не скажешь. Лёш аккуратный, видишь, как меня брал."

Нина кашлянула, её взгляд скользнул к Лёше, потом к попе Валентины: "Ну, я не знаю... с мужиками только спереди было, а тут... но я ж видела, как ты стонала, Валя, прям вся дрожала. Интересно, конечно, что это за чувство." Лёша кивнул: "Тёть Нин, я б тебя взял, если захочешь. Бабуль права, мне нравится, когда туго и жарко.Я видел твой анус, когда имел тебя, и мне хотелось тоже туда войти." Нина хмыкнула, её грудь колыхнулась: "Лёш, ты парень молодой, а я старая... но после сегодняшнего — язык твой, Валя, и как ты её в жопу... я б ещё с вами повстречалась, новых дел попробовать."

Валентина погладила её по плечу: "Нин, подумай, мы тебя не торопим. Лёш молодец, всё сделает, чтоб тебе кайфово было." Нина засмеялась, чуть смущённо: "Валя, ты меня втянула, я ж теперь спать не буду, думать стану. Лёш, ты б меня не порвал там?" Лёша улыбнулся: "Не порвал бы, тёть Нин, я ж аккуратно. Ты классная, я б ещё с тобой..." Нина махнула рукой: "Ладно, выдумщики, подумаю я. Но сегодня вы меня растопили, до сих пор внизу всё мокрое."

Она встала, натянула платье, её тело ещё дрожало: "Валя, Лёш, спасибо вам за вечер, прям праздник для старухи. С днём рождения ещё раз, Лёш, и за подарок этот... я домой, спать пойду, а то ноги не держат." Лёша обнял её: "Тёть Нин, приходи ещё, было круто." Валентина добавила: "Нин, ждём тебя, подумай про попку." Нина хихикнула: "Подумаю, подумаю, вы парочка та ещё." Она собралась и ушла, оставив их вдвоём на смятой кровати.

Нина ушла, дверь хлопнула, оставив за собой тишину в квартире. Валентина и Лёша лежали на смятой кровати, голые, простыня ещё хранила тепло их тел и лёгкий запах пота, крема и спермы. Валентина повернулась на бок, её грудь чуть колыхнулась, ноги вытянулись, она провела рукой по Лёшиному плечу: "Ну что, Лёш, как тебе твой день рождения? Всё-таки втроём получилось."

Лёша лежал на спине, глядя в потолок, его член отдыхал, кожа блестела от пота, он улыбнулся: "Бабуль, это было... ух, даже не знаю, как сказать. Всё так быстро закрутилось, я и не думал, что так заведусь." Он повернулся к ней, глаза ещё блестели: "Мне понравилось, правда. Особенно когда тёть Нин тебе лизала, а я её сзади — её попа, такая мягкая, большая, я прям руками чувствовал, как она дрожит. И второй раз, когда ты мне в попу дала, а она смотрела... это было что-то."

Валентина хмыкнула, её пальцы теребили край простыни: "Да уж, Лёш, ты прям огонь был. Мне тоже Нина удивила — я ж её лизала, сперму твою там чуяла, горькую такую, смешанную с ней. Это меня завело, прям вкус твой через неё. И когда ты меня в попу — я знаю, тебе это в кайф, мне тоже жарко стало, хоть и не часто мы так. А как она текла, когда я ей лизала, вся простыня мокрая!"

Лёша кивнул, его рука легла на её бедро: "Бабуль, я видел, как ты её лизала, лицо твоё всё блестело, это меня так разогрело. И её анус, когда она раком стояла — тёмный, сморщенный, я прям смотрел и хотел ещё. Но знаешь, что не очень? Она громкая больно, стонала, как сирена, я аж отвлекался иногда."

Валентина засмеялась, её грудь затряслась: "Ох, Лёш, это точно! Нина орёт, как на базаре, я тоже сперва дёрнулась, но потом привыкла. Мне вот что понравилось — как ты из меня вышел во второй раз, сперма текла, а она смотрела, глаза такие большие. Это меня прям до дрожи довело, что она видела, как ты меня наполнил. А что не так — ну, я ж не ожидала, что она так брызнет, когда кончила, всё лицо мне залило, чуть в глаза не попало."

Лёша хмыкнул, потёр шею: "Да, бабуль, я тоже заметил, она как фонтан, я аж удивился. Но это круто было, что она от тебя так кончила. Мне ещё понравилось, как ты в попу сжималась, когда я кончал — туго, жарко, я прям чувствовал каждую каплю. А Нина... она мягкая слишком, в киске просторно, не как у тебя, я привык к твоей тесноте."

Валентина прижалась к нему, её голос стал мягче: "Лёш, ты прав, у меня потуже, я ж тебя держу там. Нина другая, её киска как подушка, но мне это в новинку было — лизать её, чувствовать, как она от моего языка тает. И когда ты её брал, я видела, как она попой трясётся, это меня завело. А что не очень — ну, она сперва не знала, как лизать, неумело так, я ей подсказывала."

Лёша повернулся, обнял её: "Бабуль, ты ей классно подсказала, она потом разошлась. Мне ещё в кайф было, что вы обе голые потом сидели, я вас разглядывал — ты крепкая, а она пышная, как пирог. Но знаешь, я б ещё раз с ней попробовал, особенно если она в попу решится, как ты сказала. Это б вообще огонь был."

Валентина улыбнулась, её рука скользнула по его груди: "Лёш, я рада, что тебе в кайф. Мне тоже хочется её ещё позвать, научить её в попу, чтоб она поняла, как это, когда ты там. Она ж ломалась, но глаза горели, я видела. А сегодня... второй раз, когда ты в меня кончил, и она смотрела, как сперма течёт — это прям в голове у меня осталось, до сих пор жарко внутри."

Лёша кивнул, притянул её ближе: "Бабуль, да, это было лучшее. Я прям смотрел, как твой анус открыт, сперма моя там, и Нина вся в шоке — я чуть опять не начал. Давай её ещё позовём, а? Хочу, чтоб она тоже так кончила, как ты." Валентина хихикнула: "Позовём, Лёш, она жаждет, я чую. Сегодня ты меня до дрожи довёл, а её до крика — хороший день рождения."

Они замолчали, лежа рядом, тела их остывали, но в воздухе ещё витали эмоции от ночи втроём.