Я посмотрел на Джамилю, пытаясь понять ее чувства. Ее голос не передавал никаких эмоций, которые я мог бы различить. Это меня беспокоило, потому что Джамиля казалась менее консервативной, чем другие женщины, и я надеялся сделать ее своим союзником.

— Что было решено? - спросил я.

— Война отняла у нас Аль-Хасана и оставила нас одних влачить жалкое существование на этой земле. А через три дня после нашего Iddah (период времени, в течение которого вдова должна ждать, прежде чем снова выйти замуж. Четыре месяца и десять дней, если она не беременна) ты падаешь с неба. Это Masha Allah (Божья воля) привела тебя сюда. Аллах привел тебя сюда, чтобы ты пахал землю для нас, чтобы мы и наши дети не оказались наложницами какого-нибудь военачальника.

Я не мог сдержать потрясения: из всего, что я ожидал от нее услышать, решение о том, что я стану их работником, не входило в этот список.

Паппи Хименес осторожно вывел свой C-130 на левостороннюю орбиту над дымящимися обломками в пустыне внизу. Он летел на высоте десять тысяч футов, поэтому отдельные куски обломков было невозможно опознать.

— Часовой три-три, это Ковбой четыре-семь-два, у меня есть визуальное подтверждение места крушения по указанным тобой координатам. Я не вижу никакой наземной активности вблизи места крушения, но я не могу рисковать, пролетая достаточно низко, чтобы разобрать мелкие детали. У меня достаточно топлива, чтобы проторчать здесь еще час, прием.

Вики на мгновение закрыла глаза, когда подтвердились ее худшие опасения, а затем в дело вступили ее подготовка и профессионализм.

— Тебя понял, Ковбой. Сейберы два-шесть и два-семь находятся в тридцати минутах полета. Когда они будут на месте, приступай к выполнению задания.

Как только Вики связалась по рации с Паппи, группа специального назначения CSAR (Combat Search and Rescue) вылетела из секретного места, расположенного менее чем в ста милях от места крушения. Пока Виктория Сальваторе координировала воздушное движение, группа CSAR присоединилась к A-10 из Кувейта. В состав CSAR входила пара вертолетов Blackhawk, пара Apache и MH53M Pavelow IV, модифицированный вертолет Jolly Green Giant, используемый в специальных операциях ВВС. По плану «Блэкхоуки» должны были высаживать спецназ, а «Апачи» и A-10 обеспечивать необходимую поддержку с воздуха. MH 53 должен был зависнуть над ними и извлечь группу спецназа и сбитых пилотов, когда группа их обнаружит.

Первыми в район места крушения вылетели A-10. Ведущий пилот сделал маневр на низком уровне и сразу же вызвал огонь ZSU-23. Апачи, затаившиеся за небольшим холмом, выскочили и открыли огонь по ZSU ракетами Hellfire. Через пятнадцать минут группа спецназа была на земле, и лейтенант Сальваторе с борта AWACS направил ее к первому транспондеру. Через час они нашли ретранслятор и тело капитана Костаса. Ни самолета капитана Николаса Паппаса, ни самого капитана они не нашли.

В пятидесяти пяти милях к юго-востоку подбитый A-10 Ника покоился на дне древнего каньона глубиной в сто футов, почти полностью скрытый скальными выступами.

Я все еще пытался переварить слова Джамилы, когда в мою камеру вошла Башира с большими ножницами. Не говоря ни слова, она принялась разрезать мой летный костюм.

— Мы должны избавиться от этой формы, которая выдает в тебе неверного. Позже, когда ты сможешь работать, мы дадим тебе одежду Хасана. Думаю, с бородой ты сможешь сойти за араба по той же причине, по которой мы опасались, что ты еврей, - сказала Джамиля совершенно серьезно.

Башира быстро разделалась с летным костюмом: она также сняла с меня ботинки и носки, черт, она даже забрала мои наручные часы, прежде чем они с Джамилой вышли из комнаты. Теперь я лежал на тонком матрасе в одних трусах-боксерах и снова был один в темноте. Я перестал бороться со сном, решив отдохнуть, подлечиться и сбежать. Последней моей осознанной мыслью была Вики и отношения, которые только начинали расцветать между нами.

Не знаю, сколько времени я проспал, прежде чем меня разбудил звук открывающейся двери. В комнату вошла Джамиля, неся свечу и кувшин с водой. За ней стояла молодая женщина, которую я никогда раньше не видел, и несла поднос с миской чего-то вкусно пахнущего. Девушка была очень красива, но ходила с выраженной хромотой. Джамиля представила девушку как свою дочь, Адару.

— Адара немного говорит по-английски и хочет выучить еще больше, в свою очередь она поможет тебе с арабским.

Я кивнул и поздоровался с Адарой. Как и все девочки-подростки в мире, она краснела и хихикала, когда я с ней разговаривал. Джамиля протянула мне чашку, и, откинувшись назад и присев у стены, я смог пить. Тот же подход сработал и при еде, поскольку цепочки хватало, чтобы двигать руками вверх-вниз примерно на пятнадцать дюймов. В миске с едой лежали кабса (рагу из баранины и риса) и лаваш, вкус которых не уступал ничему, что я когда-либо ел. Я поглощал еду в миске, болтая с Джамилой и ее дочерью. По правде говоря, я наслаждался обществом после нескольких часов, проведенных в одиночестве в темной камере. Мне также сразу понравились Джамиля и Адара. Они были умными и живыми.

Как только я допил вторую чашку воды, моча, которую я держал в себе по меньшей мере восемь часов, потребовала освободить ее.

— Джамиля, мне нужно в туалет, - сказал я.

Она подняла бровь, и я понял, о чем она спрашивает. Я изобразил, как писаю, указательным пальцем и издал шипящий звук. Моя пантомима развеселила Адару. Джамиля шикнула на нее и выпроводила из комнаты. Когда она принесла горшок, я попытался убедить Джамилу освободить одну из моих рук, чтобы я мог сам обо всем позаботиться. Она отказалась, сказав, что ключи у Баширы и она сама примет любое решение. Я вздохнул и закрыл глаза, когда ее удивительно мягкая рука извлекла мой член из трусов. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы побороть внезапную стеснительность, а затем я со вздохом выпустил его на свободу. Хихиканье Джамилы было в точности как у ее дочери, когда она почувствовала, как я пульсирую в ее руке, словно мой член был пожарным шлангом. Она держала меня в руке даже после того, как я закончил опорожнять мочевой пузырь.

— У тебя очень большой член, Ник, - сказала она. Фатима говорит, что твое арабское имя должно быть Sayyid Nuhayd.

— Sayyid Nuhayd? Ana mush fahim (я не понимаю), - ответил я.

— Мистер Большой, - хихикнула она.

Я не мог не покраснеть от ее слов, а также от того, как мой член реагировал на ее легкие ласки. Я догадывался, что старый Абу Бакр не удовлетворял женщин полностью, если она считала мой размер чуть больше среднего таким большим.

— Ты спросишь у Баширы, можно ли освободить одну из моих рук? - Я настаивал.

— А что, тебе не нравится? - спросила она обиженным голосом.

Я был осторожен, потому что рассчитывал остаться в ее обществе. Мне нужно было завоевать доверие всех женщин и даже их привязанность, если я хотел получить свободу в ближайшее время.

— Мне это очень нравится, но ты не будешь здесь постоянно. Что мне делать посреди ночи?

Джамиля поняла мою мысль и сказала, что упомянет об этом Башире. Она заправила меня обратно в шорты, подошла к двери и позвала Адару. Мы поболтали пару минут, пока они собирали воду и посуду. Я снова заставил их обеих хихикать, когда сказал, что они выглядят так, словно они не мать и дочь, а сестры-студентки колледжа. Когда они ушли, я лежал и думал о том, что, независимо от культуры, в основе своей люди – просто люди. Джамиля и Адара были нормальными здоровыми женщинами, жаждущими общения с мужчиной, который ценил бы их. Я был полон решимости развить в них это чувство. В конце концов, находиться рядом с двумя красивыми и умными женщинами было не таким уж и наказанием.

Башира аль-Хасан быстро закончила бритье лобка, приняла вечернюю ванну и переоделась. Как и положено арабским женщинам, она и все женщины в доме тщательно следили за личной гигиеной, и бритье лобковых волос было частью этой чистоты. Башира была красивой женщиной, хотя скромность и ответственность не позволяли ей признать этот факт. В свои тридцать восемь лет она была самой старшей из жен и матриархом семьи. Поэтому она чувствовала глубокую ответственность за благополучие остальных женщин и их детей. Эта забота и была причиной ее жесткого поведения. Она уже отчаялась сохранить семью, ведь без Аль-Хасана они не могли нормально вести хозяйство. Поэтому появление неверного пилота стало настоящим ответом на ее молитвы.

Башира также была очень умной женщиной. Она понимала, что держать пилота в плену будет очень трудно, но он был крайне важен для их выживания. Она должна была найти способ удержать его, иначе все они были обречены. Пока она расчесывала свои длинные черные волосы, в ее голове начал складываться план. План требовал жертв с ее стороны, но она была сильной женщиной, а времена были отчаянные.

Не успел я удобно устроиться на соломенном тюфяке, как дверь открылась и вошли Фатима, четвертая вдова (та, с которой мне еще предстояло познакомиться), и Адара. Фатима несла ведро с кипятком, вторая жена – тоже ведро, а Адара держала в руках несколько сложенных полотенец. Фатима одарила меня своей милой улыбкой.

— Marhaba, Neek, Shonak? (Привет, Ник, как дела?).

Я улыбнулся ей в ответ, поскольку она использовала сленговое слово, означающее «как дела», и ответил своим любимым арабским выражением.

— Marhaba, Fatima, Safiya Dafiya (все хорошо (буквально означает: солнечно и тепло)). Я повернулся к неизвестной жене.

— Ismy Nuhayd Nick. Ma ismok? - Я бросил на Фатиму косой взгляд, когда сказал девушке, что меня зовут Большой Ник, и спросил ее имя. К моей радости, глаза Фатимы стали размером с блюдца, и она густо покраснела.

— Ismy Tahani, - сказала девушка, опустив глаза. Наконец я посмотрел на Адару.

— Здравствуй, Адара, мой прекрасный цветок пустыни.

Адара ошеломленно смотрела на меня, осмысливая мои слова. По румянцу Адары я понял, что Фатима спросила ее, что я сказал. Когда она медленно перевела, Фатима бросила на меня удивленный взгляд, а затем жестом указала на ведра.

— Спасибо, Ник, это было очень милые слова, которые  ты сказал уродливой хромой девушке, - сказала Адара.

— А теперь пора принять ванну. Мы не спим нечистыми в этом доме.

Я долго и громко возражал, что мне не нужно, чтобы кто-то меня купал. Адара послушно перевела мои возражения Фатиме, которая полностью их проигнорировала. Фатима намочила грубую махровую тряпку и осторожно начала меня мыть. Она начала с головы и продвигалась вниз. Тахани окунула в чистую воду другую тряпку и ополоснула меня вслед за Фатимой. И наконец, Адара вытерла меня насухо полотенцем. Все было отлажено с точностью конвейера. К счастью, Фатима обошла стороной мое нижнее белье и аккуратно вымыла мне ноги. Какими бы нежными ни были ее прикосновения, я все равно застонал от боли, когда она согнула мою левую лодыжку. Она забрала тряпку у Тахани и сама ополоснула мои ноги.

Должен признать, что теперь я чувствовал себя гораздо лучше и думал, что они уйдут, и я смогу заснуть. Однако этого не произошло, потому что Фатима схватилась за пояс моих шорт и начала стягивать их. Я снова закрыл глаза от досады, когда услышал тихий вздох Адары. Фатима мыла мои яйца и между ног, как будто я был младенцем. Я был потрясен до глубины души.

Фатима аль-Хасан не могла не обратить внимания на большой закар пилота. За всю свою жизнь она видела только один такой же, но гораздо меньше, у Абу Хасана. Фатиме было всего двадцать пять лет, меньше половины возраста ее мужа. Из-за этой разницы в возрасте и наличия других жен Фатиме редко доводилось ложиться с аль-Хасаном. Хуже того, он не сделал ей ребенка, а Фатима отчаянно хотела детей.

Она думала о детях, рассеянно поглаживая намыленной рукой пенис Ника. Задыхающийся звук, изданный Ником, вернул ее к действительности. Она быстро подняла глаза и увидела, что обе младшие девочки восторженно смотрят на увеличивающийся член, который она держит в руках.

— Это естественно, что он так растет, - сказала она Адаре, - но я не уверена, что Джамиля захочет, чтобы ты смотрела.

Адара противилась уходу, но в конце концов согласилась постоять у двери и посторожить. Затем Фатима начала давать обеим наивным девушкам урок анатомии. По ходу рассказа она плавно и решительно поглаживала пенис Ника. Фатима знала, что до своего исчезновения Хасан брал Тахани всего два раза: один раз, чтобы лишить ее девственности, и еще один раз, когда он мог возбудиться. Именно в момент возбуждения годы взяли верх над Хасаном. Тахани была последней отчаянной попыткой вернуть ему бодрость и произвести на свет мужчину. Неспособность зачать наследника мужского пола была самым большим позором Хасана. Четыре привлекательные жены и двадцать лет попыток принесли лишь трех дочерей: двух от Баширы и одну от Джамилы. К сожалению, Хасан не мог подарить Фатиме даже дочь.

Фатима криво усмехнулась, вспомнив, что она была последней, кого до Ника приковали к стене в маленькой камере. Она провела здесь неделю в наказание за то, что пожаловалась Хасану на то, что он не может сделать ей ребенка. Фатима вышла из задумчивости, когда Ник застонал, и его член запульсировал в ее руке. Она с трепетом наблюдала, как четыре огромные струи вырвались в воздух. Густые и жемчужно-белые, они опустились на его живот. Они так отличались от тонкого водянистого семени аль-Хасана, что она сразу поняла: Ник не страдает от проблемы с потенцией.

Она тщательно промыла ему пах и натянула трусы, пока подростки с вытаращенными глазами смотрели на это. Фатима была поражена тем, что совершила такой дерзкий поступок. Она понимала, что начала просто для того, чтобы показать младшим женщинам, насколько она опытная, но в итоге погрузилась в транс, поглаживая его большой, странно замаскированный закар. Это было познавательно для всех них. Фатима вручила подросткам ведра с водой и отправила их в путь. Выходя из комнаты, она взглянула на лицо Ника: его глаза были плотно закрыты, а голова повернута к стене. Он показался ей очень красивым мужчиной, и теперь она знала, что он еще и мужественен. А самое главное, он принадлежал им. Если он собирался занять место Хасана на ферме, то почему бы одной из его обязанностей не было оплодотворение? Она ушла в свою комнату, в голове у нее проносились мысли о возможных вариантах.

Когда женщины ушли, я лежал, охваченный стыдом за то, с какой легкостью Фатима довела меня до оргазма. Как будто мой предательский член начал жить собственной жизнью. Конечно, прошло уже почти две недели с тех пор, как мы с Вики в последний раз были вместе, но все же мне следовало бы проявлять больше самоконтроля, чем сейчас. Я был старомодным парнем, который ценил моногамию. Я не относился к обязательствам легкомысленно, и я взял на себя обязательства перед Вики. Вздохнув от разочарования, я устроился как можно удобнее и провалился в сон.

Я проснулся, услышав, как кто-то открывает дверь в мою камеру. Повернув голову в ту сторону, я увидела женщину в парандже и вуали, державшую в руках свечу. Женщина поставила свечу на пол и подошла к моему спальному коврику. Она проверила кандалы, прикрепляющие меня к стене, затем опустилась на колени рядом со мной, вне пределов моей досягаемости. Тусклый свет и скрывающая все паранджа не оставили мне ни малейшего представления о том, кем может быть моя посетительница. Я громко застонал, когда одна из моих похитительниц снова стянула с меня трусы и начала манипулировать моим членом.

Башира держала крепкий член Ника в своей тонкой руке с длинными пальцами, и ее решимость внезапно дрогнула. Башира никогда не любила секс, и тот факт, что Хассана больше нет, ее ничуть не беспокоил. С момента первого болезненного разрыва девичьей плевы и до последнего раза, когда Хасан взял ее двадцать лет спустя, она терпела это как неприятный женский долг. Башира выкинула эти мысли из головы, почувствовав, как твердеет в ее руках мужское достоинство неверного. Она укрепила свою решимость и обхватила его за талию, старательно удерживая вес на его израненных ногах. Это тоже был долг, и, поскольку речь шла о женах ее сестер и всех их детях, он был даже важнее, чем принятие нежелательного внимания Хасана.

Она поплевала на руку, как всегда делал Хасан, вытерла слюну о его закар, а затем ввела его член в половые губы своей фарадж. Она попыталась опуститься на него, но его размер и ее сухость не позволили проникнуть внутрь. Башира приподнялась и с отвращением сделала единственное, что пришло ей в голову: она выпустила большое количество слюны прямо из своего рта на его член. Она с интересом отметила его вздох удовольствия и пульсацию, которая прошла по его телу, когда ее рот коснулся его, и отложила это на будущее. В конце концов, она хотела заставить его смириться со своей участью, доставив ему удовольствие.

Когда его закар был хорошо покрыт слюной, она снова села повыше и поставила его у своего входа. На этот раз головка немного уперлась в нее, и она начала опускаться вниз. Ее путешествие длилось всего пару дюймов, прежде чем трение снова остановило ее. Ощущение другого мужчины внутри нее было очень странным и, как она поняла, не таким уж неприятным. Она была в растерянности, как поступить дальше, когда ее фарадж вдруг начала смазываться. Она неуверенно приподнялась и села обратно, облегченно улыбнувшись, когда почувствовала, как в нее вошла еще большая часть его дубины. Она повторила маневр подъема еще несколько раз, пока он не оказался в ней полностью. Она никогда в жизни не была так заполнена, когда толстый ствол растягивал ее податливую внутреннюю плоть.

Полностью усевшись на него, Башира задумалась о том, что ей делать дальше. Хасан никогда не пробовал заниматься сексом таким образом. Он брал ее только быстро и жестко, когда был сверху. Пока она размышляла, что-то в ней заставило ее сжать бедра и приподняться, а затем опуститься. Да, это был ответ. Она должна обеспечить движение, которое побудит его войти в нее. Она начала ритмичные движения вверх-вниз, которые, по ее мнению, должны были вызвать у него эякуляцию. По мере того как она раскачивалась над ним, стали происходить удивительные вещи. При движении вверх она чувствовала, как головка его закара вызывает приятное ощущение наполненности внутри нее, а когда их пахи соприкасались, небольшое крутящее движение стимулировало маленький бутончик на вершине ее полового органа.

Еще одна вещь, которая очень удивила ее, - это то, что неверный не стал быстро кончать в нее. Обычно Хасан опорожнялся в ее канал всего за пару минут. Башира приняла это как вызов и ускорила свои движения. Башира уже начала задыхаться, отчасти из-за своих потуг, но в основном из-за диких неизведанных ощущений, пронизывающих ее тело. Груди словно стали слишком большими, чтобы поместиться в кожу, а нижнюю часть тела мучительно покалывало. Когда она почувствовала, что ее пленник начал двигаться навстречу ей, она автоматически усилила свои движения, чтобы соответствовать его движениям. И тут случилось чудо: когда он начал мощно извергаться в нее, восторженное чувство захлестнуло все ее существо. Она прикусила ладонь, чтобы не закричать от удовольствия, когда ее тело спазматически подергивалось.

Позже она рассудит, что эти невероятные события, несомненно, были наградой Аллаха за ее жертву, ведь она даже не представляла, что секс может доставить столько удовольствия. Наконец она пришла в себя и осторожно слезла с него. Она вытерла его тряпкой, которую принесла для этой цели, пододвинула к нему горшок и расстегнула кандалы на его левой руке. Он не сделал ни малейшей попытки пошевелиться, его лицо отвернулось от нее к стене. Порывисто отодвинув вуаль, она поцеловала его в щеку и выскочила за дверь.

После ухода женщины я снова лежал и терзался чувством вины. Теперь я знал, каково это, когда тебя берут против моей воли, и мне было стыдно за реакцию моего тела на то, что было равносильно изнасилованию. Единственным плюсом этого опыта была освобожденная рука и стоящий рядом горшок. И тут меня захлестнуло чувство вины:

— Нет, это был не единственный плюс. Мне было неприятно это признавать, но пока все это происходило, я испытывал невероятно приятные ощущения. Кем бы ни была моя обидчица, у нее было одно из самых тугих и горячих влагалищ, в которых я когда-либо был. Кто бы это ни был, она также была полностью выбрита, что стало для меня большим сюрпризом. Маленький поцелуй в щеку в конце тоже был неожиданным проявлением привязанности. По поцелую и по бритой вагине я догадался, что моя посетительница, должно быть, более космополитичная и современная Джамиля. Тем более что именно Джамиле я сказал, что мне нужно освободить руку. Должно быть, она получила ключи от Баширы.

Мысль о том, что я приглянулся Джамиле, заставила меня задуматься о том, чтобы продолжить готовить ее в качестве союзника, который поможет мне сбежать. Однако использовать ее таким образом казалось холодным и бессердечным поступком, а я еще не настолько отчаялся, чтобы сделать это. Я неловко воспользовался камерным горшком и улегся спать. Со свободной рукой было гораздо легче устроиться поудобнее. Я мгновенно погрузился в глубокий сон.