Крапивная лихорадка.

Прежде чем написать этот рассказ-фантазию или мой вымысел, я много общалась на форумах любителей крапивы и кое с кем даже переписывалась и от них узнавала нюансы и тонкости этих экзекуцый.

Это произошло случайно. Я даже не предполагал, что впоследствии, данный эпизод из моей жизни, сыграет со мной большую, а может и главную роль в моей сексуальной жизни. Это случилось, когда я поступил в ПТУ, и мы с ребятами купались на озере. Стоял жаркий июнь, и домой не хотелось идти, но меня позвал старший брат, и я нехотя выбравшись из воды, побрёл в сторону дома. Меня просто звали обедать и чтоб за каждым не мыть посуду, мама собирала всех, или потом сиди голодный до ужина. Я быстро всё съел и помчался на озеро. В проулке по тропинке я вдруг захотел писать, и повернувшись боком, чтоб видеть в обе стороны, не идёт ли кто, вытащил свой член и стал поливать крапиву и репейник, которые уже были чуть выше пояса и хорошо скрывали меня от тех кто был в это время в своих огородах. Тропинка была узкая, и я ещё прижался к зарослям, чтоб чуть что, меня не было видно. В это время небольшой порыв ветра качнул верхушки крапивы, и я не успел отскочить. Листья и стебли прижались к низу живота и к моему члену и ужалили его. Ощущение было такое, как будь-то, сотни тонких иголок в раз кольнули мой член. Хоть я и был только в одних плавках, но я отпрянул назад и прикоснулся верхней частью ягодиц к листьям крапивы сзади. Это было так неожиданно и неприятно, что я вроде как помню, даже ругнулся тогда на крапиву и потирая ужаленные места, пошёл на озеро. Уже на подходе, так как было слышно шум и смех моих друзей и сверстников, я почувствовал некое необычное ощущение в своих плавках. Мне казалось, что кто-то невидимый для моего глаза так нежно перебирает и массирует кожицу на моём члене. Я даже замедлил шаги и напрягся. Боль от крапивы уже прошла, и было необычное приято-массирующее покалывание по всему члену, и чуть выше и такое же я чувствовал в верхней части ягодиц.

— Неужели это так приятно может быть – подумал я про себя.

Вскоре я оказался в воде среди сверстников, и я совсем забыл про этот случай. Вспомнил только вечером уже перед сном и выйдя в огород, вытащил свой член и легонько погладил по нему сорванной веточкой крапивы. Снова ожёг и снова покалывание сотен тонких иголок. Я провёл ещё пару раз и пошёл спать. А спали мы с братом на террасе. Его ещё не было и я лёг в кровать и успокоившись почувствовал уже знакомые мне ощущения. Лёгкое покалывание по всему члену было схоже с тем, как когда то меня гладила по спине своей рукой мама в детстве. Это было так приятно, что мой член сразу встал. Был он у меня не очень большой, не то что у брата – всего-то сантиметров 18-19, да и чуть толще черенка от швабры, но он напрягся прямо на моих глазах, и я стал играть с ним, как мы это привыкли делать с моим другом Димкой. Ему было 19 и он сдавал экзамен за первый курсс и сидел дома, зубрил всё это время, свой последний экзамен. Я решил пока не говорить ему об этом, чтоб он не стал смеяться надо мной и не считать меня извращенцем. Как я уснул, я не помню, а когда проснулся, то солнце уже было высоко и мне снилось что-то очень приятное и необычное. Родители уже были на работе, а брат что-то делал во дворе. У него была отсрочка от армии по болезни.

В этот день я ещё несколько раз прикладывал к своему члену крапиву и получал те же сначала неприятные и болезненные ощущения, но вполне переносимые и терпимые. Они быстро проходили, и я снова балдел от знакомых мне приятных и массирующих покалываний в области члена.

Так продолжалось недели две, и даже когда Димка сдал экзамены, то мы продолжили с ним наши совместные занятия онанизмом и прогулки голышом в лесу и в поле. Но свой секрет и новое открытие для себя я боялся ему сказать.

С каждым разом я всё больше срывал веточек от крапивы и всё плотнее их прикладывал к своему члену и уже начал пробовать и мошонку жалить. Приятные ощущения потом просто окутывали меня с головой, и мне хотелось большего.

Примерно через месяц я уже мог прикладывать к своему члену и яйцам небольшой веничек из нескольких веток крапивы и закрыв его и плотно прижав плавками, так ходить и ощущать покалывание и лёгкое жжение в области паха. Когда после крапивы оставались на коже волдыри небольшого размера и чтоб Димка не заподозрил ничего, я находил множество причин, чтоб отказаться от прогулок голышом и желанного для меня в то время онанизма. Лёгкая опухоль проходила часа через два-три, и я уже сам искал Димку и мы бежали в лес и отдавались искушению и нашей тайной игре, дрочили свои растающие члены и спускали сперму на всё куда она долетала.

Однажды вечером, когда родители уже легли спать, а брат ещё бегал по вечёркам, я вышел из террасы и пройдя в огород сорвал несколько веток крапивы и стал легонько хлестать ими по члену и между ног по яичкам, предварительно широко их расставив. За этим занятием брат и застукал меня, услышав шлепки, он заглянул в огород через забор, а там я и в таком виде. Голый, с веником крапивы в руке, и себя хлещу по члену. При свете луны было всё хорошо видно. Я не знал, что он по проулку будет возвращаться домой с озера – обычно они всегда возле клуба встречались с девчонками. То, что брат увидел и узнал, для меня был полный шок и неожиданность. Пока я нашёл свои плавки и одел их и вернулся во двор, он уже был там. За то, что он тогда не поднял шум и не сказал ничего родителям, я благодарен ему и по сей день, но за то, что он сделал, я тогда очень на него рассердился и даже думал, как ему отомстить. Он, схватил молча меня за руку, и снова повёл в огород. Заставил снять плавки и нарвал хороший веник из крапивы и приговаривая одни и те же слова.

— Я покажу тебе как нас позорить, извращенец – говорил он и стегал меня и по ногам и по заднице, и между ног, а потом развернул меня и несколько раз припечатал веником по самому члену и ногам спереди.

— Ещё раз увижу, пеняй на себя – предупредил он и ушёл.

Я тогда долго отмачивал места, по которым пришлось всех больше ударов, и несколько дней не купался и ходил в длинных спортивных трико, чтоб никто не видел следы от крапивы и волдыри. Конечно всё это прошло, но осадок остался и я хотел доказать и себе и брату, что он не в праве мной командовать и я снова стал таясь и прячась, играть с крапивой но теперь уже точно не решился рассказать даже Димке, а то вдруг проболтается и мне конец тогда. Вскоре я уже полностью восстановился и никто об этом не узнал. Брат, правда, посмеивался надо мной, когда мы были одни и всегда теперь называл меня извращенцем, и я ждал, когда же он уедет в город.

Брат же решил немного последить за мной, и вечером, говоря всем, что пошёл на вечёрки, уходил в огород и прятался. Я боялся первые дни выходить, но потом снова решился и осмотрев весь огород и проулок, нет ли кого рядом, нарвал крапивы и стал парить ей по своему члену и яйцам уже ничего не боясь, что задену и ягодицы и немного ноги. В первый же вечер брат и поймал меня и снова мне влетело. Отхлестав крапивой по заднице и по ногам, он повалил меня на землю и взяв за одну ногу, поднял немного вверх, а веником из крапивы стал хлестать по члену и между ног. Я пытался закрывать второй ногой, но было ещё больнее получать по ней, да и брат предупредил.

— Если будешь дёргаться, то я ещё пару веников о тебя отхлещу – сказал он. Это в том смысле, что будет хлестать, пока они не перестанут жалить. Я смирился и даже отвёл ногу в сторону, чтоб на ней меньше осталось волдырей. Область гениталий хоть можно трусами прикрыть, а ноги? Нет.

Когда брат измочалил второй веник из крапивы о мой зад, и мои гениталии, он отпустил ногу и сказал.

— В следующий раз попадёшься, извращенец, крапиву сам для себя рвать будешь. Понял – спросил он строго.

— Да понял, понял – ответил я прикрывая рукой изжаленные член и яйца. На всё остальное я уже не обращал внимание.

Я снова несколько дней прятал свои волдыри, и спать было неудобно, между ягодицами, им всех больше досталось, и постелью образовалась, как будь-то, воздушная подушка. Я лежал на кровати и попой её не чувствовал. Мне тогда казалось, что моя попа висит в воздухе и для убедительности я даже попробовал подтолкнуть под неё руку, но не получилось. Тогда я понял, что кожа на попе, получила, такой ожёг, что перестала ощущать то, к чему прикасается. Я тут же потрогал свой член и яйца и ощупал всё вокруг. Но тут же обрадовался. Хоть и везде всё кололо как тысячи иголок в раз, но мой член чувствовал и руку и как я его тискаю. Я облегчённо выдохнул. Тогда я даже подумал, что вдруг моя попа вообще потеряла чувствительность, но как ожёг прошёл, и волдыри спали, на третий день чувствительность стала помаленьку возвращаться и я обрадовался. Я открыл для себя новое ощущение и теперь знал, как с помощью природы и простой крапивы обезболить тело, чтоб потом ничего не ощущать. Тогда я ещё не знал – нужно ли мне будет это или нет. В тот вечер у меня появилась новая идея, самому себя отхлестать крапивой, чтоб попа и вся область гениталий потеряла чувствительность, а потом подразнить брата. Может тогда он поймёт, что как бы он не хлестал меня крапивой, мне будет всё равно. Сам себя так отхлестать я побаивался и не решался. Обратиться к брату – равносильно, что подписать себе приговор на порку. Одно оставалось признаться во всём Димке. Но как? Голова шла кругом, а на дворе уже стоял август и крапива стала более грубой, не то что июньская и июльская. Решение этой проблемы пришло само собой.

В один из дней родители были на работе, а брат уехал в город и я остался дома один. Я так обрадовался и хотя мне и надавали много дел, но я просто был счастлив. Первым делом я нарвал мягких веточек от крапивы и осторожно натолкал себе в плавки и спереди и сзади, чтоб можно было и дела делать и про себя не забывать. Некоторое время крапива при каждом шаге жалила, но вскоре я привык и чуть ли не каждые полчаса вытаскивал увядшую крапиву, и наталкивал свежей. У меня просто всё шло как по маслу. Всё что мне было велено сделать, я сделал ещё до обеда при том, что за всё это время у меня всегда были полные плавки крапивы, и я уже не боялся её жжения. Одного я не учёл, что перед обедом ко мне должен был придти Димка и забыл про это. Он знал, что я если дома один, то калитку всегда держу закрытой и поэтому не стал стучать, а открыл её сам и увидел как я вытаскиваю из плавок крапиву.

— Ты что это делаешь? – спросил он удивлённым голосом.

Я тоже растерялся и не знал, что ответить, и тут почему то вспомнились слова брата о наказании.

— Знаешь Димон, тут такая ситуация случилась. Меня брат застукал и нажварил крапивой. Я потом три дня сидеть толком не мог. Вот и решил себя приучить к крапиве – соврал я и даже сам удивился, что у меня так здорово и складно это получилось. Димка удивился, и немного отойдя от шока, спросил.

— А тебе что совсем не больно?

— Было больно, когда брат по голой заднице охаживал, сейчас уже нет, привыкаю – ответил я.

— А член. Что тоже жалишь? – спросил удивлённый Димка.

— Он же с меня и трусы спускал, когда крапивой порол, так и по яйцам и по члену прилетало, вот и тоже приучаю – объяснил я.

Некоторое время, Димка смотрел на меня, молча, и удивлялся, как я вынимаю стебли крапивы и бросаю их на землю. Потом не вытерпел и спросил.

— Может, тебе моя помощь нужна?

— Какая. Ты ведь свою задницу вместо меня не подставишь? – сказал я.

Димка замялся и не зная как сказать спросил.

— А ты купаться пойдёшь на озеро?

— Сегодня нет, видишь, волдыри выступают из-под плавок.

— А в лес пойдём – спросил Димка.

Я подумал и ответил.

— Если поможешь мне два дела сделать, то я скоро.

Димка с радостью согласился и уже через полчаса мы с ним вместе бежали по хорошо знакомой нам обеим тропинке. В этот раз я был только в плавках и спортивном трико. По дороге, пробегая мимо зарослей крапивы, Димка вдруг сбавил шаги и взглянул на меня, не сказав ни слова. Я понял его, что он имел ввиду, но не стал обращать на это внимание и мы пошли дальше. Теперь я знал и что мой друг Димка тоже знал мою тайну про крапиву, и мне не нужно было скрывать это. В нашем месте мы разделись и стали играть нашими членами и тискать яйца. Димка всё поглядывал на мой немного припухший член и вдруг спросил меня.

— А что ты испытываешь, когда жалишь себя крапивой?

Я как мог, объяснил ему, и особенно про приятные ощущения после, спустя некоторое время, когда в местах соприкосновения крапивы с телом возникает множественное покалывание сотен тонких игл и это похоже как массаж и что его как бы делает невидимка. Потом рассказал что кожа теряет чувствительность и я сидя на табуретке не чувствую её совсем. Димка слушал, приоткрыв рот, а когда я закончил, спросил.

— А сейчас ты чувствуешь?

— Что чувствую – не понял я.

— Ну прикосновения эти – объяснил он.

— Ага – ответил я.

— А тебе не больно – спросил он.

— Нет – ответил я.

— А когда ты в следующий раз будешь себя крапивой жалить – вдруг спросил Димка.

— Я не знаю, могу и сейчас – ответил я.

Димка замялся, и я опередил его.

— Хочешь посмотреть – спросил я.

Димка кивнул головой.

— Ну тогда пошли обратно к тем зарослям – сказал я.

И мы побежали, подхватив свою одежду прямо голышом по полевой дороге. Нас, конечно, видеть никто не мог, но мы всё же оглядывались назад. Димка был старше меня и всегда во многом я его слушал, а сейчас, он вел себя как-то нерешительно, и даже мне показалось, что стеснялся чего то. Когда мы подошли к зарослям крапивы, я взял в руки плавки и свернул их вдвое и стал рвать крапиву, чтоб не обжалить руки. Когда сорвал несколько веток, я сложил их вместе и взяв этот веник стал перед Димкой и прижал крапиву спереди к своим члену и яйцам. Димка аж замер, как будь то это его стали жалить крапивой. Потом я сделал это ещё и ещё раз и всё поглядывал на Димку. У него аж глаза блестели от удивления.

— Тебе точно не больно – вдруг спросил он, не отрывая глаз.

— Нет, лишь немного покалывает и всё – довольный ответил я, как будь-то, совершил подвиг и теперь гордился этим.

— А можно я попробую – вдруг спросил он.

— Вон крапивы полно, рви и пробуй – ответил я.

— Нет, не себя, а тебя пожалить – пояснил он.

Я знал хорошо Димку, и если ему что хотелось сделать, он мог на многое согласиться, хотя у нас всегда всё было общее, и мы помогали друг другу, и он мне никогда не отказывал. Но за эту просьбу мне хотелось что-нибудь у него выманить. Я немного подумал и неожиданно для себя и для Димки сказал.

— Тогда ты мне потом член перетянешь, как волдыри сойдут.

— Я согласен – радостно ответил он и взял у меня веник из крапивы.

— А где можно жалить – спросил он.

— Вот ниже этого места везде – ответил я и показал уровень ниже пупа на десять сантиметров.

— Везде-везде – удивился Димка.

— Да – ответил я – везде.

Димка взял крапиву и стал прикладывать то спереди возле члена и яичек, то к попе, а то между ног. Потом осмелел и уже не просто прикладывал, а как бы слегка парил и пошлёпывал им по нижней части моего тела. Я не знаю, что со мной происходило, но если бы так порол меня крапивой мой брат, то я готов был бы стоять хоть весь день. Мой член даже встал как никогда и торчал, чуть не доставая до пупка. Мошонка была открыта, и Димка наяривал, и по яйцам, и по члену, и стал даже меньше уделять внимание моим ногам и попе. Я сделал ему замечание, и он мне ответил.

— Давай я сначала тебе член нажварю.

— Ну тогда делай как знаешь – согласился я.

Минут через десять я сказал, что крапива совсем не жалит и Димка пошёл и нарвал свежей и снова стал хлестать меня по члену и яйцам, а потом перешёл на попу и прошёлся по ногам. Так мы провели в зарослях больше часа, и я взглянул на часы.

— Ой, скоро брат приедет – сказал я.

— Ну, тогда пошли домой – сказал Димка, и отбросил крапиву, вернув мне плавки.

Когда я их натянул на себя, то я их совсем не почувствовал, а одетые после трико я чувствовал только нижней частью ног. Ноги выше колен и попа вся онемели от крапивы, и я сказал Димке.

— Вот сейчас только пусть меня выпорет брат, мне ничего не страшно.

— Что, ты ничего не чувствуешь – спросил Димон.

— Не а – ответил я, и мы побежали домой.

К моему огорчению, а может и радости брат был уже дома. Родителей ещё не было, так как в летнюю страду они работали до позднего вечера, и до их прихода оставалось ещё часа три, не меньше.

— Это что? – спросил брат на повядшие ветки крапивы разбросанной по двору.

— Прополкой занимался, вот и раскидал, просто прибрать ещё не успел, Димка купаться позвал. – объяснил я что пришло в голову.

— Значит, полол крапиву, а ну снимай штаны – сказал брат.

Я понимал, что спорить с ним не стоит, себе дороже обойдётся. Он был всегда в пример и такой правильный, спортивный, не то сто я дрищ дрищем, и я тут же стянул немного штаны вместе с плавками. Перед его глазами вывалился мой повядший член и яйца, покрытые слоем волдырей.

— А это что, ты голый, что ли полол – спросил он.

— Так ужалился крапивой случайно – ответил я, так как ничего придумать не смог.

— Значит крапивой ужалился извращенец. .... – сказал сердитым голосом брат и тут же послал меня за крапивой. Я понял, что мне грозит порка и не простая, а очередная и меня теперь никто не спасёт, только милость брата. Пока я шёл в конец огорода и рвал крапиву, я много передумал и ругал себя за неосторожность и в тоже время был рад, что я готов был к этой порке благодаря Димке. Я принёс ворох крапивы и сняв рукавицы, подал их брату.

— Может не нужно, я всё приберу – попробовал я оттянуть наказание, но брат уже сложил небольшой веник и велел снять мне штаны и плавки и когда я снял всё, он даже сам удивился, увидев, что на моей попе и на ногах тоже много волдырей.

— Ты где это лазил – спросил он.

— На ферме – ответил я, чтоб не выдать друга.

— Голый что ль – спросил брат.

Я, только молча, кивнул головой, в знак согласия.

— Ну, ты точно шизанутый – сказал он и припечатал мне веником крапивы, прямо по заднице.

До прихода родителей, возможно из зависти, что я могу такое себе сделать или из-за боязни, что обо мне будут ходить разные там слухи и его тоже это как то коснётся, но брат стал хлестать меня веником из крапивы и приговаривать.

— Чтоб неповадно было, шизик ё.... – говорил он и хлестал меня, то по заднице, то прямо по торчащему от возбуждения члену и яйцам.

Я сам тогда не понимал, почему член так у меня стоял, когда получал ожоги крапивы, да и сейчас мало чего об этом знаю. Но попадало по нему тогда от брата всегда и всех больше, чем ногам и попе. Несколько раз я бегал и нарывал для себя крапивы – наверное сам хотел чтоб брат меня жалил ею, ведь мне не было больно и кожа уже ничего не чувствовала, хотя он этого не знал и продолжал. За полчаса до прихода родителей он велел мне всё убрать во дворе и одеться, и я успел это сделать чуть ли не перед самым носом родителей. Я унёс за огород пучок измочаленной об меня крапивы и открывая калитку возвращался обратно, а родители в это время входили в ограду.

— Ну что, ты сказал новость брату – обратились они к старшему брату.

— Не успел ещё – ответил он.

— Ну, тогда мы, скажем – сказала мама и посмотрела на меня.

— Через четыре дня твой старший брат уезжает в город, он там нашёл работу, и ему дают комнату в общежитии. Так что ты теперь всё будешь делать по дому и помогать нам и за себя и за него. – сказала мама.

Брат так посмотрел на меня и добавил.

— Теперь времени на всякую ерунду и беготню по друзьям у тебя будет совсем мало – и усмехнулся.

Я понял, что он имел ввиду, и даже немного расстроился, что на меня теперь ляжет куча обязанностей по дому. Весь вечер брат отпускал в мой адрес усмешки, а на другой день, когда мы остались одни, он сказал мне.

— Теперь за тобой не кому будет присматривать, так что думай сам что делаешь. Если что узнаю, пеняй на себя. Понял?

— Да понял я, понял – ответил я.

Три дня пролетели как то спокойно. Я ни в чём не провинился, так как всё ещё отходил от последнего его наказания и кожа на попе только-только начала проявлять чувствительность. Брат показывал, что и как он делал – так как теперь мне нужно было этому всему научиться. Мне даже как то стало тоскливо, что он уедет, и я не буду получать порцию адреналина от его порки, но я не знал, что сделать и спросил его.

— А ты как часто будешь приезжать?

— Пока ещё не решил, кататься туда-сюда ещё не на что. Не заработал ещё – ответил он.

Я тогда понял, что долго его не будет, и у меня появилась озорная идея – подразнить его перед отъездом. Ведь завтра он уедет и только Димка в свободное время сможет мне составить компанию. Я вошёл в дом и взяв кувшин с водой, решил её выплеснуть во дворе и специально плеснул на стену, в результате чего брызгами облил себе трико и промочил плавки. Брат всё это видел и сказал на меня с усмешкой.

— Ну, растяпа, как же ты всё успевать будешь, если у тебя всё из рук валится.

Я пожал плечами и стряхивая воду с мокрых штанов, понял, вернее, сделал вид, что понял, что в них ходить не возможно. Я поставил кувшин и стал снимать их, а потом повесил сушиться на верёвку возле сарая. Плавки тоже были мокрыми, и я снял и их тоже и повесил рядом, оставшись только в одной рубашке, из-под которой торчал уже вставший член и прижимал рубашку к низу живота. Увидев это, брат нахмурился и молча, ушёл в огород.

— За крапивой пошёл – подумал я и не ошибся.

Как только брат вернулся с хорошим веником из крапивы, то сразу подозвал меня. Я молча подошёл к нему и пытаясь оправдать себя стал объясняться, что это получилось случайно. Брат не стал слушать и сказал.

— Это тебе будет аванс вперёд.

После чего он приложил мне по ягодицам свежим веничком, и крапива слегка обожгла мою попу. После нескольких раз мне стало почти не больно, и я даже немного согнулся, подразнивая его и выставив попу, но тем самым прикрыв свои гениталии. Это видно его не очень-то устраивало, и он велел мне опереться на стену, и шире развести ноги, и как только я всё это сделал, то сразу получил шлепок веником между ног снизу. Ощущение было необычное, просто класс. Теперь получалось, что не я исполнял приказы брата, а он сам не осознавая того, шёл у меня на поводу и делал то, что я замыслил. Раньше так он меня никогда не хлестал и я даже чуточку присел и тем самым ещё более открылся для второго удара. Крапива так и прилегала снизу по яйцам и между ягодиц по самой попе. Я продолжал так стоять и ждать когда брат что-то скажет, но он продолжал хлестать меня по попе и между ног. Как только веник стал ломаться и рассыпаться, он велел мне подождать немного, а сам ушёл и принёс ещё свежих пару веников. В общем когда он исхлестал их оба, моя попа и всё тело ниже пояса и особенно яички и член ничего не чувствовали, и покрылись волдырями разного размера.

— Красавец – подумал я, оглядывая себя.

Мои плавки к тому времени уже почти высохли, да и трико тоже, но одевать их мне что-то не очень-то хотелось и я пошёл в дом голышом и лёг на кровать.

— Чего разлёгся – сказал брат.

— Из-за волдырей, плавки одевать больно – соврал я.

— Если в ближайшее время не оденешься, то получишь ещё – пригрозил он.

Мне ничего не оставалось и я медленно, как бы опасаясь, поплёлся во двор и нехотя оделся. Остаток дня прошёл спокойно, а когда под вечер пришёл Димка, то я отказался с ним идти, сославшись, что завтра уезжает брат и он убежал.

После отъезда брата как будь-то, что-то исчезло из моей жизни. Я мог дома до прихода родителей ходить голым и мне никто ничего не мог сказать и запретить. Самому себя наказывать за это как то не хотелось, ведь я почти полностью познал и положительную сторону крапивы и отрицательную и стал, больше времени проводит со своим другом, лишь иногда уединялся и отдавался страсти и желанию получить порцию от ожогов крапивой.

То чем мы занимались с Димкой, я не стану повторять, я об этом уже писал ранее, лишь упуская эту сторону своей жизни.

Время пролетело незаметно, и осенью Димка тоже решил уехал в город. Перед расставанием мы с ним хорошо почудили и я решил вспомнить слова брата и посмотрев на Димку, сказал.

— Помнишь, как мы на ферме по крапиве лазили?

— Ага – ответил он и после небольшой паузы спросил сам.

— А ты что хочешь повторить?

— Было бы не плохо – ответил я – если ты мне поможешь.

— А что делать – спросил Димка.

— Ну, я же не могу себя парить крапивой – пояснил я.

— Если это, то я завсегда согласен – сказал Димон радостным голосом.

До его отъезда оставалось дней пять, шесть, и мы рано утром отправились в условленное место. Когда я пришёл, то Димка уже был там, а на руках у него были рукавички, а в правой руке он держал уже заготовленный веник из крапивы. На лице у него светилась улыбка. Я думал, что от того, что он сейчас меня нажварит по всем причинным местам.

— Ну что, ты готов? – спросил он.

— Всегда готов – приложив руку ко лбу, выкрикнул я.

Мы рассмеялись, и я быстро стянул с себя трико и плавки. Мой член уже торчал от предвкушения испытаний, до боли знакомых и на мой взгляд мне и моим гениталиям это очень нравилось. Димка стал вначале не очень решительно, а потом, осмелев, стегать меня, расхаживая кругами и ударяя по всем местам. Немного он задерживался спереди и по несколько раз ударял сверху по члену или снизу по яйцам. В этих зарослях мы задержались довольно долго, так как Димка не спешил, и я его тоже не торопил. Сколько он тогда веников из крапивы обхлестал о мою задницу и перед, я не помню, но мы опомнились, когда он сказал, что уже семь часов. До прихода родителей оставалось всего час, а нам ещё нужно было одеться и добежать до дома. Конечно же мы успели раньше времени в нашем то возрасте, но я после этого дня несколько дней сидел на своей попе как на воздушной подушке и нижняя часть тела вообще была полностью бесчувственна. Я даже когда ходил в туалет и доставал свой член, то я не чувствовал что беру его руками и всё делал визуально глядя что беру и куда направляю.

Вскоре Димка уехал, и я остался один. Впереди были занятия в ПТУ, и я, чтоб не скучать понемногу готовился. Брат так и не приезжал больше года – только звонил и всегда интересовался, справляюсь ли я со всеми домашними делами и даже пообещал, когда я, окончу наше ПТУ, сделать мне подарок. Я тогда про себя даже с иронизировал, что, мол, приедет, и высечет крапивой и весь подарок.

Зима пролетела быстро и наступила весна. Подготовка к промежуточным зачётам экзаменам ещё ускорили время и вот уже на руках зачётка. С такими оценками перспективы не было и я чтоб что-то заработать, пошёл на лето работать на МТМ. Конечно, они не торопили меня, говоря, что теперь дома ничего не будут успевать, и я тогда сам предложил, если они, конечно, не будут возражать, что устроюсь на работу, а когда дома надо убирать урожай, уволюсь. Они даже обрадовались, но виду не подали и я вечерами копался то в огороде, то ездил на покос, а днём работал. В общем, дел хватало и конечно же не забывал при виде крапивы немного побаловать себя и свой член и яйца. Иногда просто похлёстывал по ним, а иногда и заталкивал в плавки и так ходил. При каждом шаге я чувствовал лёгкие покалывания и ожоги, но они были вполне терпимы.

Однажды я вернулся с покоса с полными плавками натолканной крапивы. Я знал, что родителей не будет дома ещё несколько часов и ничего не боялся, но когда вошёл во двор, то увидел, что замка на входной двери нет, а из дома вышел брат. Я был в полном ступоре и не знал что делать. Он сразу заметил моё замешательство и подошёл ко мне.

— Продолжаешь чудить? – спросил он.

Я промолчал.

— Ну, здорова, что ль – сказал он и протянул мне руку, а второй хлопнул меня по заднице и удивился.

— И часто ты так ходишь? – спросил он.

Я не стал врать, ведь это было бессмысленно, и ответил правду.

— Постоянно.

В этот день, он больше, что касалось моего чудачества, не сказал ни слова. Это было тягостное ожидание для меня. Я даже спал плохо и сам пытался угадать, что он скажет завтра, когда родители будут на работе. Я к тому времени до начала занятий решил отдохнуть и уволился и занимался домашними делами.

Разговор состоялся рано утром, как только я вышел во двор с торчащим членом и побежал в туалет.

— Я понимаю, что горбатого только могила исправит – сказал он.

— Но хоть что-то я попробую сделать, чтоб ты стал человеком – добавил он следом и я увидел в его руке хороший веник из крапивы.

Я даже немного обрадовался, что брат ни чуточку не изменился и сейчас заменит мне Димку, который приезжал этим летом всего не на долго и мы особо ничем с ним не занимались – как прогулки и онанизм и то только я, а он как то отстранялся всегда.

В общем, я даже воспрял духом, что брат сейчас восполнит этот пробел и пока я думал, то успел получить первый удар по заднице. Ну а дальше, всё пошло как и раньше. В общем в течении всего дня до самого вечера он периодически напоминал мне о своём приезде и я получал очередную порцию порки крапивой. Естественно я уже ничего не чувствовал и даже дразнил его, что его порка мне как укус комара для слона. Возможно, это его и взбесило, и он взял рукавички и ушёл на берег озера, а когда вернулся, то в его руках был пушистый веник из дикой крапивы. Так мы называли, да и не одни мы, конопляную крапиву. Она была очень жалючей и мы всегда обходили её стороной. Но иногда среди конопли мы случайно соприкасались с ней, ведь она чем-то была похожа на коноплю, и выскакивали как ошпаренные. Я как увидел её, то сразу стал конючить и просить его не делать этого, но он не слушал меня и я получил первый удар прямо по торчащему члену и по яйцам.

— Ой, больно – крикнул я и только потом опомнился.

Я чувствовал лишь небольшое покалывание и слабую боль. Онемение заглушило всё, и мне было не больно почти. Но чтоб хоть как то подействовать на брата, я всё равно продолжал ойкать и конючить.

Брат не пошёл мне на уступки и продолжал жварить, самым натуральным образом. Он хлестал меня и по заднице и спереди по торчащему члену и яйцам и даже велел раздвинуть ноги и бил между них, по самым яйцам. Как только от веника по отлетали листья и остались одни только стебли, он подошёл ко мне и прижав их спереди стал просто тереть о мой член и яйца. Несколько болезненных ощущений я испытал, когда стебли тёрлись о оголённую головку и мошонку. В общем, скажу, одним словом. Когда он закончил и ушёл, я ощутил небольшую ломоту и почувствовал как колет всю область ниже пояса. Отходил я после этого несколько дней, пока не вылезли все колючки или шипы от крапивы и не перестали причинять мне неудобства.

После этого случая началась другая половина моего влечения к крапиве.

После недели, как брат меня отходил дикой крапивой, я не удержался и решил сам попробовать её силу или как она будет меня жалить. Сорвав пару веток, я стал осторожно прикладывать их к своему члену и получая сильное жжение отдёргивал. Я, то оголял головку и прикладывал листья с самой нежной коже на моём члене, то приложив листья, на оголённую головку, закрывал её крайней плотью, и лист дикой крапивы оставался зажатым внутри. Он сразу жалил две поверхности и головки и крайней плоти, и это было такое необычное ощущение. Конечно, они были более болезненны, чем обыкновенная крапива, но их тоже вполне можно было терпеть, и я быстро привык и освоился и вместо листьев, стал под крайнюю плоть к головке прикладывать и стебли дикой крапивы. Конечно, шипы у них были гораздо крепче и жалили сильнее, но меня это очень забавляло, и я так увлёкся, что совсем забыл, что брат в гостях и может меня снова заметить. Отвык от его надзирательства за почти два года и просто сидел и развлекался, пока его рука не легла мне на плечо.

— Ну что шизик, продолжаешь – спросил он и глянул через спину на мой член, вокруг головки которого, из-под крайней плоти торчало несколько коротких стеблей от крапивы. Он даже дар речи потерял и несколько минут не мог мне сказать ничего. Я тоже растерялся, и нет, чтоб быстро всё убрать, просто смотрел на его удивлённое лицо и ждал, что он скажет, и он сказал.

— Ну ты и придурок. Ты зачем это сделал.

— Просто решил попробовать – ответил я заранее заготовленную фразу.

Он присел рядом и посмотрел поближе. Мой член после дикой крапивы был весь в волдырях. Тогда он взял двумя пальцами мой член в области головки и сдавив его стал оголять. Как только головка открылась, несколько коротких стеблей тут же отпали в разные стороны и мы оба увидели волдыри продолговатой формы, как видно прижимался стебель, так они и образовались под ним.

— Ты что совсем не думаешь своей дубовой балдой – спросил он.

— Не а – ответил я

— Оно и видно. А если что случится?

— Справлюсь, не маленький – успокоил я его.

— Тебе что совсем не больно – спросил брат.

— Нет. Ни капельки. Если хочешь меня снова выпороть, то пори, я всё равно не перестану так развлекать себя – ответил я.

— Да нужен ты мне – уже спокойнее сказал он и повертев в руке примерно семи миллиметровый стебель дикой крапивы и ужалив себе пальцы, бросил его в сторону.

— И ты вот это толкаешь себе в член – спросил он.

Я молча взял только что выброшенный стебель и приложив к нему ещё три, сколько смог держать в руке, другой рукой на глазах у брата оттянул крайнюю плоть до предела и приложил эти четыре кусочка стебля от дикой крапивы к нежной кожице и тут же сразу стал закрывать их крайней плотью. Вскоре было видно, как между головкой и крайней плотью торчит четыре коротеньких стебелька плотно прижатых к головке. Пока я всё это проделывал, а ушло на это буквально пара минут, брат смотрел на меня, и мои действия не произнося ни слова, и только когда я убрал руки и мой член повис вместе со стеблями, он посмотрел на меня и произнёс.

— Учил я тебя, учил, а толку всё равно нет. Делай что знаешь – сказал он, и сжав посильнее головку моего члена вместе со стеблями крапивы, встал и ушёл.

— Пронесло – подумал я и оглянувшись ему вслед, продолжил своё занятие.

Вернулся я домой вслед за братом через полчаса, предварительно обложив головку свежими короткими стеблями крапивы по всей окружности. Выбирал самые крепкие и чтоб были не такие мягкие и тонкие. Так с раздутой головкой, заправленной в плавки, я и вернулся домой, держа трико наперевес через плечо. Головка, конечно, выпирала в плавках, образуя приличный бугор, но я решил просто лишний раз подразнить старшего братика, который, кажется уже, больше не хотел со мной вступать в перепалку, и махнул на меня рукой. Он, конечно, сразу это заметил и бросив косой взгляд на меня и на плавки, спросил.

— Всю крапиву затолкал в плавки или ещё осталась?

Я тут же отвернул резинку и показал ему, что у меня нет там крапивы, и что он зря на меня наговаривает. Но скрыть растянутую крайнюю плоть на головке было невозможно.

— Ты что туда полено затолкал – спросил он.

— Вон в сарае ещё возьми пару, толще будет – добавил следом.

— Нет, только стебли от крапивы – ответил я проходя мимо.

Несколько дней я продолжал развлекаться и придумывать разные способы, как изжалить крапивой свой член и яйца. Я не стеснялся уже брата и делал это в открытую прямо в сарае и когда он заходил под крышу и видел меня, то всегда спрашивал.

— Ну что не отвалился ещё твой стручок.

Хоть мне тогда и было почти двадцать, но член у меня уже полностью почти созрел так сказать. Был около двадцати одного сантиметра и толщиной сантиметра три – три с половиной. В общем, было, что жалить крапивой.

— Нет, пока ещё на месте – отвечал я и толкал между крайней плотью и головкой очередной короткий стебель длинной сантиметров пять. Я придумал, как безболезненно их настригать с помощью секатора и у меня их рядом лежало несколько десятков таких коротышей разной толщины, от трёх миллиметров до сантиметра. Брат подошёл рядом и увидел эти толстые настриженные стебли.

— Ты что и эти собираешься себе толкать в член – спросил он.

— А иначе зачем бы я их стриг – ответил я и взяв самый толстый, оттянул крайнюю плоть и вставив стебель между ней и головкой, стал вталкивать внутрь на глазах у брата. Колючки цеплялись, жалили и чуточку царапали кожу, но вскоре стебель был полностью затолкан, и торчало самое больше около сантиметра. Брат подсел рядом и посмотрел на мою головку, а потом на меня. Он не сказал ни слова, а просто взял один отрезанный кусочек стебля и вставив его между крайней плотью и головкой, втолкал рядом.

— Тебе точно не больно – спросил он.

— Нет конечно, если хочешь, то можешь ещё затолкать – сказал я.

Он посмотрел на меня и взял следующий. Так один за другим он на втыкал почти вокруг всей головки, нарезанные коротенькие кусочки стебля от дикой крапивы. Головка и крайняя плоть уже совсем ничего не ощущали, и мне было всё равно, одну он затолкает или десять. Потом он обхватил головку рукой и крепко сжал её и посмотрел на меня. Я даже глазом не моргнул. После этого он вообще перестал обращать на меня внимание и вскоре уехал.

Прошёл еще год и я после ПТУ работал на МТМ слесарем по ремонту тракторов. Вечерами, иногда укрывшись в комнате, баловался с крапивой. Зимой, конечно мне её негде было взять и у меня было множество других развлечений. С наступлением весны я ждал Димку, но он написал, что не приедет и что уезжает в строй отряд. Об этом я узнал у его родителей.

А в июле приехал брат к моему удивлению. Его ни я ни родители даже не ждали. Вечером мы с ним пошли на озеро, так как я работал и днями не бывал дома, и он спросил у меня.

— Ты всё ещё крапивой балуешь?

— Каждый день, ответил я.

— А как работа?

— А я и на работу хожу, натолкав крапивы в плавки - пошутил я.

— Ты что серьёзно – не поверил он и я признался, что пошутил.

Я понимал, почему брат пошёл со мной на озеро, ведь дома мы были не одни, но мне хотелось, чтоб он сам сказал всё. Он долго ходил вокруг да около, и наконец, не выдержал. Мы вышли уже за деревню и нас никто не мог слышать и видеть.

— А ты кроме крапивы больше ничего не пробовал – спросил он.

— В каком смысле – не понял я.

— Ну, в том, что ты делал в последние разы – напомнил он.

— Это между головой и крайней плотью крапиву толкать – процитировал я.

— Ну, это я и имел в виду – сказал он уже облегчённым голосом. Он был противником того, что я делал и всегда порол меня крапивой, сейчас стал расспрашивать об этом. Зачем ему это – подумал я и спросил.

— А тебе-то зачем?

— Просто ты меня тогда сильно удивил с дикой крапивой, и я просто подумал.

— Нет, только крапиву пока пробую, а что у тебя что-то есть на примете – спросил я.

— Да нет, просто так подумал, вдруг, что-то ещё. ... – и брат замолчал.

— Ну что остановился, говори раз начал – спросил я.

— Ну, ведь кроме крапивы, с колючками есть ещё много растений, вот я и подумал, что вдруг ты ещё что-то для себя пробуешь.

— А тебе-то зачем, сам хочешь попробовать, – спросил я.

— Просто интересно – ответил он, и пнул высокую травину осота.

— Ну, вот хотя бы осот, он тоже руки колет. Не пробовал.

— Нет – ответил я.

— Но если тебе интересно, то могу попробовать – не дав ему ничего сказать, добавил я следом.

— Сам решай – сказал он многозначительно и посмотрел на осот.

Я тут же сорвал его и достав перочинный ножичек, отрезал стебель и разрезал его на несколько коротеньких частей. Достав член, я оголил головку и приложив сразу несколько штук, снова натянул крайнюю плоть. Потом взяв оставшиеся кусочки, и стал их вталкивать один за другим. Осот, конечно, был очень твёрд и покалывал руки и кожу на члене, но сравнивать его с дикой крапивой было бесполезно.

— Ну, вот и готово – ответил я, втолкав последний кусочек.

Головка раздулась и выглядела, очень огромной.

— А ты с такими кусочками крапивы спал ночью – спросил вдруг брат.

— Много раз. Тебя ведь рядом нет, и меня никто бы не выпорол – ответил я.

— Ладно, забудь – сказал он и хлопнул меня по плечу.

Мы прошли ещё немного, и брат впереди увидел чертополох, так у нас звали это колючее растение. Конечно я сейчас знаю как оно называется –татарник колючий. Но кроме этой травы мы ещё два вида называем одинаково – это чертополох и расторопша. Просто они все колючие и у них красные цветки, хоть и разные немного по виду.

Ну, брат мне и говорит.

— А это ты не пробовал?

— Нет, конечно, у него же колючки большие – ответил я.

Потом подумал немного, так как брат молчал и шёл рядом и сказал.

— Если крапивой попарить член, то может и смог бы попробовать.

— Если ты хочешь, то я помогу – ответил он.

Я тут же вытащил свой член и сказал ему.

— Ну, давай, у тебя это лучше получается.

Брат нарвал крапивы, у нас её кругом было полно, и стал хлестать меня по члену и по головке. Он у меня и так почти уже неделю ничего не чувствовал, так как я ему не давал покоя ни днём ни ночью, а то что так сказал брату, наверное мне хотелось понаблюдать за ним, как он хлещет крапивой по моему члену и всё. Минут двадцать я наблюдал за ним и потом сказал.

— Думаю, хватит. Я уже не чувствую как крапива жалит.

Он бросил крапиву и сел рядом.

— Твоя идея. Тебе и пробовать. Мне не хочется руки исколоть – сказал я.

— А если. .. и он, сделав небольшую паузу, показал на мой член.

— А мы что зря его крапивой хлестали. Ну, если не хочешь, то и заикаться не стоило – сказал я.

Брат встал и сорвал одно растение. Отрезав небольшую часть стебля с несколькими шипами или колючками, он оторвал самые крайние и взял в руку мой член. Оголив головку, он положил на неё стебель, слегка прижав его к коже, и стал сверху натягивать крайнюю плоть. Делал он это, почему то очень медленно. Боялся, наверное. Я с интересом наблюдал за всем этим, и мой член стал немного напрягаться. К тому времени брат уже натянул половину, и ещё через некоторое время вся крайняя плоть была натянута на стебель с колючками. Торчал только небольшой кусочек, за который он держал его. Когда он убрал руки, то я увидел, как кожа на стебле выпирала в некоторых местах небольшими бугорками. Это давили на крайнюю плоть шипы.

— Тебе не больно – спросил он.

— Нет – ответил я.

— Ну что пойдём дальше или ты ещё хочешь попробовать – спросил я у брата.

Он взял ещё стебель и отстриг ещё один небольшой кусочек. Я снова сел и откинувшись на руки, запрокинул голову. Мне хотелось предоставить ему полную свободу действий, и я сказал.

— Пока ты там копаешься, я немного полежу. – и тут же лёг на спину и положил руки на лицо. Так как в глаза светило солнце, хоть был вечер, и дело шло к закату, но оно было очень яркое.

Брат ничего не сказал и что-то там копошился. Я только чувствовал, как что-то сдавливает мой член, и больше ничего. Через несколько минут он повернулся ко мне и сказал.

— Всё.

Я приподнял голову и посмотрел на свой член. Между головкой и крайней плотью торчало штук пять или шесть кончиков стебля чертополоха.

— Ты что всё это втолкал – спросил я удивлённым голосом.

— Ну, ты вроде как сам сказал, что можно – даже как то виновато, вдруг ответил он. За ним я такого не наблюдал никогда.

— Ладно, пойдём – сказал я.

— А то вдруг родители вернутся, а нас дома нет – объяснил свою спешку следом.

— Так они дома были, когда мы с тобой на озеро пошли – сказал брат.

— Фу ты, я совсем запутался – ответил я.

— Ну, тогда пошли всё равно.

— А убирать ты не будешь – снова поинтересовался брат.

— Зачем, ты так старался, я и так могу походить – ответил я.

Мы развернулись и пошли обратно. Я заправил свой член снова в плавки и при ходьбе стал ощущать некое покалывание. Если я случайно прижимал член ногой, то покалывание усиливалось. Всё понятно, кожа онемела, а если шипы её прокололи, то отсюда и боль – подумал я и сказал об этом брату.

— Давай уберём, мало ли что – сказал он.

Мы остановились, и я снова вытащил свой член. Он прикосновения к головке я почувствовал легкую боль. Брат стал оголять головку, так как я не мог так низко согнуться и вскоре мы оба увидели, как шипы стебля чертополоха проткнули и головку и крайнюю плоть и с трудом отцеплялись при раскрывании.

— Давай раскрывай, а то нас тут точно застукают – сказал я.

Брат стал раскрывать дальше, и вот она проколотая в нескольких местах крайняя плоть оттянута назад. Немного сочилась кровь. А стебли чертополоха всё ещё не отваливались. Они держались за счёт шипов, проткнувших кожу головки. Взяв за край, брат отогнул один и отбросил его в сторону. Следом полетели и остальные. В нескольких местах выступила кровь, и я сказал брату.

— Закрой головку, кровь сама остановится.

Брат натянул обратно крайнюю плоть, и мы пошли домой. Дома я зашёл в баню и промыл горячей водой свой член и головку. А на утро остались только до десятка точек от вчерашних проколов.

— Ну как себя чувствуешь – спросил брат утром, глядя на мой торчащий член. Родители уже были на работе, а нам на МТМ дали перед уборочной выходной и я остался дома.

— Нормально – ответил я и оголил головку.

— Сегодня пойдём в лес – спросил брат.

— А зачем, ведь мы дома одни – ответил я.

— Ну, дома нет того, что там растёт – ответил он.

— Ну а как же задание отца убрать всё – спросил я.

— Потом уберём, я тебе помогу – ответил брат.

— Ну, тогда пошли, только я сейчас перекушу – ответил я, и сбегав в туалет сел завтракать.

Потом мы пошли в лес и на старой ферме я спросил его, что он задумал. Брат честно признался мне и я сказал, что мне нужно подготовиться. Это означало, чтоб не было больно, нужен крапивный массаж так сказать, сделать в начале. Он надел рукавички, и стал рвать крапиву обыкновенную домашнюю и дикую (конопляную). Веник получился довольно пушистым, и я стал раздеваться. Среди кустов крапивы нас не было видно ни откуда, и брат стал, как заправский банщик, охаживать меня ниже пояса, веником из крапивы. Доставалось везде, но особенно члену и по головке. Мне постоянно приходилось её оголять, так как после ударов веником крайняя плоть сползала и закрывала головку.

— Ну, всё, я готов, что ты задумал – спросил я.

— Сейчас – сказал брат и мы, обойдя полуразваленную ферму, вышли на поле. Там полно было разной травы, и среди которой, брат сразу нашёл ту, от которой мы в детстве просто чуть ли не ревели. Это обыкновенная липучка. Когда идёшь по ней, она все штаны облепит, что потом замаешься их сидя дома очищать. Вот и сейчас брат держал в руках охапку этой липучки.

— Это ты не пробовал – спросил он.

— Нет, даже не думал о ней – ответил я.

— Может, попробуем – спросил брат.

— Давай – согласился я.

Он взял траву в одну руку и стал ей слегка хлестать по моему члену. И к его и к моему удивлению липучки стали плотно облеплять мою волосатость вокруг члена и яичек и вскоре всё стало покрыто этими липучками. Брат ещё, вдобавок ко всему, взял и прижал траву к моему члену и потом стал отдирать её, и даже некоторые волосики оторвались с лобка. Хоть и было не больно, но неприятно, рвать вживую, волосы с тела. Образовался вокруг члена и яичек на всей моей волосатости комок серо-грязных липучек. Мы попробовали очистить, но получалось очень медленно.

— Что будем делать – спросил брат.

— Нужно убрать всё вместе с волосами – иначе весь день будем очищать – ответил я.

Я сейчас и брат убежал домой. Вскоре он вернулся с ножницами и станком и мы на сухую, так как я был далеко от воды, состригли основное, а оставшуюся часть аккуратно сбрили и мой член и яйца стали лысыми. До этого я никогда не сбривал в области члена, и волосы выросли просто большие и густые – вот и налипло этой липучки на них полно.

— Ну, сейчас и крапива достанет даже и в этом месте, раньше волосы мешали, а теперь ничего не помешает – сказал я.

— Ты не сердишься, что так получилось – спросил брат.

— Нет, конечно, я сейчас сам буду постоянно брить, так интереснее смотрится и повертев задницей стал трясти полностью лысым членом. Брат даже засмеялся и спросил.

— Ну что продолжим или красоваться будешь?

И мы продолжили. За фермой среди травы и бурьяна было полно чертополоха. Брат подошёл к самому высокому и срезал его секатором. Да, шипы или колючки были довольно большими, некоторые до трёх мм высотой. Такой и крайнюю плоть проткнуть может – подумал я, но ничего не сказал брату. Стебель был тоже около четырёх – пяти мм в диаметре. Брат склонился над чертополохом и продолжал что-то там делать, а когда он повернулся ко мне, то я в его руках увидел несколько коротких кусочков стеблей разрезанных по всей длине. Да, такие, можно гораздо легче засовывать под крайнюю плоть – подумал я и сел рядом. Достав из кармана пинцет, я такие, видел в больнице, брат ловко ухватил крайнюю плоть и оттянул в сторону и тут же затолкал первую половинку стебля. Потом ещё и ещё и вскоре вокруг всей головки было полно натолкано таких продольно разрезанных коротких стеблей чертополоха или расторопши или татарника колючего. Для нас тогда это было одно и тоже.

— Ну как – спросил он.

— Здорово – ответил я.

Я встал и немного покачался. Головка, конечно была чуть ли не в двое больше обычной, и выглядела как болтающаяся болванка, но не было видно ни одной части стеблей растения из под крайней плоти. Да и член без волос казался длиннее и так смешно раскачивался.

— Так и ноги колоть не будет – сказал я.

— Я тоже об этом подумал и придумал – гордо ответил брат. Он ещё раз глянул на своё творение и вручил мне два пинцета. Один с широкими кончиками и большой, другой чуть меньше и с узкими кончиками.

— Пригодятся – сказал он.

— Спасибо – ответил я.

Мы немного ещё осмотрелись и вернулись домой. Я до вечера не вынимал их члена эти частички стеблей чертополоха, и мы всё делали вместе. До самого вечера я дома ходил только в одной рубашке и болтал во все стороны огромной головкой. Она постоянно ударялась то об одну ногу, то о другую и это выглядело забавно. Крайняя плоть, в которую воткнулось и держало её в таком положении множество колючек, даже не пыталась сползти и оголить головку при небольшом возбуждении. Просто кожа не могла соскользнуть и насаживалась на колючки ещё больше. Я даже лёг спать не винимая из-под крайней плоти ничего и только утром, как только родители ушли на работу, я встал от неприятной боли, не такой уж и сильной, но она меня разбудила, и вышел с террасы во двор. Мой член стоял как никогда по утрам, и поэтому, кожа натянулась очень сильно, и колючки просто впились в крайнюю плоть и головку. В некоторых местах даже проступила кровь, и брат даже испугался, увидев такой торчащий член и раздутой головкой.

— Больно – спросил он.

— Есть немного – ответил я.

Пользуясь пинцетом, мы стали оттягивать кожу и вытаскивать кусочек за кусочком стебли чертополоха и когда ослабили один край, медленно оттянули кожицу и оба ахнули. Я не видел, сколько натолкал туда брат, а он не ожидал, что так получится. В общем, все стебельки колючками воткнулись и крайнюю плоть и в головку, у кого куда были они направлены и даже всё немного припухло. Быстро отлепив, мы промыли всё и обработали йодом. Немного правда пожгло в ранках, но терпимо. В тот приезд мы больше ничего не делали, так как головка немного ныла, и её ломило от ноющей боли. Зажило недели за две, и особых последствий я не ощущал, но в будущем я так долго пыльные колючки под крайней плотью не оставлял.

Прошло несколько лет, я успел поработать и в городе, и так, где придётся и вернулся обратно в деревню. Бабушка заболела, и родители взяли её к себе, а я переехал в её домик в соседнюю деревню. Родители уже держать большое хозяйство не могли, и отдали мне корову, и ещё кое какую живность, а так же трактор, который достался отцу после раздела совхоза. В общем, я всю осень, зиму и весну приводил всё в порядок и ремонтировал. Трактор в деревне это всегда был хоть и небольшой, но заработок. Мой друг Димка, где то пропал и я его не видел уже много лет. Родителей своих он перевёз в город и узнать, что с ним даже не у кого было. Слышал, что он женился. С братом я тоже не виделся года два после последнего раза зимой на новый год у родителей. Он тоже женился и жил и работал в городе. В общем, я жил один в соседней с родителями деревне и мог теперь не опасаться, что меня кто-то может увидеть и что-то заметить. К родителям я всегда ездил сам, не так далеко, пять километров по лесной дороге. Ну, в общем, жизнь немного изменилась, но мои увлечения остались при мне.

Места я эти знал хорошо и поэтому позволял себе частые прогулки по лесу голышом, а так же бани или припарки из крапивы. Я часто в бане парился свежими крапивными вениками и поддерживал себя в тонусе. Несколько раз я даже после таких процедур накладывал крапивы в постель и спал на ней. Одним словом как для кого-то берёзовый веник, так для меня крапива, было одно и то же.

Однажды утром ко мне приехал брат и поднял меня с постели, как раз когда я спал на крапиве. Он так удивился, но времени, чтоб как то прокомментировать не было. Ждала машина. Он попросил помочь с переездом и я быстро собравшись поехал с ним в город. Шли 90е и просить кого то, он не хотел. Когда мы, совсем справились, я сходил в соседний магазин и купил для своего трактора кое-какие запчасти и случайно столкнулся с Димоном. Он не ожидал и был рад. Особо говорить долго было некогда, и я его пригласил к себе в гости и сказал, где живу сейчас.

— Заеду как будет время – сказал он, уходя, и действительно приехал спустя год.

Брат же после переезда ко мне приехал в гости только под осень, помочь родителям и посмотреть, как устроился я.

— Теперь тебе никто ничего не скажет – заметил он, сидя на диванчике напротив.

— Ты прав, полная свобода – ответил я, вылезая из-под одеяла голый.

— Ты что всегда теперь так ходишь, - сказал он, зная о моём пристрастии.

— Да, а что вещи затаскивать и кто меня видит – ответил я.

В общем, за день, проведённых у меня, я при нём почти не одевался и видно сильно своим видом мозолил ему глаза, что он не вытерпел и спросил.

— А ты с колючками ещё пробовал?

— Несколько раз, но одному не очень-то интересно – ответил я.

— Если, не будешь против, то я через день загляну к тебе – спросил он.

— Я буду рад, всегда пожалуйста. – ответил я.

Он действительно не обманул и через день приехал ко мне. Мы с ним после крапивного веничка проделали всё, что и раньше, поэтому описывать не стану, но когда он уезжал, то обещал скоро заехать снова и не обманул. Это было как раз в конце августа после его дня рождения. Ему исполнилось тридцать. А я младше его был на три года. Он сказал мне, что его жена беременна и уехала к своим родителям, а ему одному скучно сидеть в выходной дома. Вот и решил навестить. Хотя я тогда думал совсем иначе – просто ему хотелось немного помучить мой член или меня. Почему то эта мысль всегда не вылетала из моей головы и по сей день.

Я был рад, что два дня мне не будет скучно и одиноко. После бани он хорошо пропарил меня крапивой, и куда-то ушёл, а когда вернулся, то из сумки вытряхнул несколько разного вида стеблей с колючками.

— Выбирай, если не против – сказал он мне.

— Давай лучше ты сам, мне всё равно – ответил я.

— Тогда вот это и он приподнял стебель весь усеянный колючками от двух до трёх мм. Их так много было и они, как мне казалось, были жёсткими.

— Этот, так этот – ответил я спокойно и принёс пинцеты.

За десять минут моя головка была уже внушительных размеров и вся крайняя плоть была натянута до предела. Он так ловко и много натолкал туда коротких по сантиметру кусочков стеблей с шипами, что они растянули крайнюю плоть до предела. Я и до этого часто баловался и толкал между головкой и крайней плотью два пальца и растягивал кожу, как только мог, да и в длину тоже тянул, пока не было больно. Уздечка уже давно была порвана ещё Димкой во время перетяжки, и тянуть ничего не мешало. В общем, крайняя плоть у меня была сильно растянута и на болтающемся члене очень низко свисала и болталась словно тряпка. Поэтому под неё можно было много чего натолкать.

— Если я сожму тебе член, тебе не будет больно – вдруг спросил меня брат, выведя из состояния задумчивости.

— Нет, делай, как знаешь – сказал я.

Брат обхватил головку, и стал сжимать, время от времени поглядывая на меня. Я смотрел на него вполне спокойно и безразлично.

— Тебе точно не больно – спросил он ещё раз.

— Да нет же – ответил я.

А когда он отпустил, я увидел, как под кожей на головке появилось несколько капель крови.

— Прости – сказал брат.

— Да ерунда, заживёт – ответил я.

После этого мы ещё долго занимались домашними делами, а перед сном всё убрали, руководствуясь прошлым разом. На следующий день мы повторили всё снова, и я так с этими колючками и проводил брата на остановку – правда, я был в одежде.

После этого раза брат ко мне зачастил. Наверное, жена часто у своих родителей была, и ему было нечем заняться дома или то, что подумал я и вы тоже, у него появилась тяга к моим экспериментам.

В течении сентября он был у меня трижды и все разы мы отрывались по полной. Какие только он не толкал колючки мне под крайнюю плоть, и маленькие и большие и даже случалось так, что большие колючки протыкали крайнюю плоть насквозь. Но я молчал и не противился. Мне и самому было всё это интересно попробовать, а более того что это делал кто то а не я сам да сам брат без моего участия вытворял такое что иной раз в голове не укладывалось.

Трава и крапива, в том числе уже засыхала. Шла осень и мы всё прекратили, а вскоре у брата родился сын, и он вообще перестал ко мне приезжать. Прошла зима и с наступлением весны я стал снова его поджидать, но тщетно. В конце июня вдруг открывается калитка, и я увидел Димку. Я так обрадовался, что не одеваясь, как сидел голым под крышей, так и выскочил к нему. Мы долго разговаривали и приговорили привезённое им пиво, а потом пошли в баньку. Там то, он и спросил меня.

— Ты что так всегда и ходишь голый дома?

— А кого мне стесняться, живу один и забор высокий – ответил я.

— А вдруг кто из соседей зайдёт.

— Дружок не пустит. Помнишь его. Он тебя узнал – сказал я.

Действительно моя собака даже не залаяла на него, хотя вылезла из будки и вся напряглась. Узнала. Мы вошли в дом, и Димка сразу выставил на стол пиво. Я быстро сообразил перекусить с дороги и протопил баньку. Мы долго болтали и пили пиво, а как баня была готова, то пошли мыться, немного захмелев. Там Димка меня и спросил, увидев волдыри на коже.

— Ты что крапивой изжалился?

— Есть немного – ответил я.

— Сам или случайно – спросил он.

— Сам конечно – ответил я и посмотрел на Димку.

— Продолжаешь чудить – снова поинтересовался Димка.

Мне хотелось много ему рассказать и даже показать, если конечно он будет не против. Ведь столько лет прошло, и он наверняка изменился.

— Да, а что ещё делать остаётся – сказал я.

— А тебе что не больно, вон какие волдыри у тебя.

— Нет конечно. – объяснил я.

— А перетягивать пробовал – спросил Димон.

Я всё стал ему рассказывать, и он только удивлялся, что я делал и как жалил крапивой и про перетяжки и даже про колючки. От этого рассказа Димка аж возбудился, и я увидел, как его член стал вставать. Я не стал ждать, когда он решится и сам спросит и опередил его.

— Если хочешь, то сам попробуй, перетяни и тряхнул своим членом давая понять, что я уже готов. Это было и правдой и желанием вспомнить прошлое, и мой член тоже стал возбуждаться.

— Давай только не в бане, а то жарко сильно – сказал Димка и мы стали домываться.

Вернувшись домой мы немного обсохли и я всё ещё ожидая Димкиных действий, достал из тумбочки шнурки, которыми мы всегда перетягивали мне член и яйца. Димка взял один и намотав его на член у самого основания, спросил меня.

— Как затягивать?

— Как хочешь, я всё равно не чувствую даже твоих рук, как ты к нему прикасаешься.

— Ты что серьёзно – удивился Димка.

— Да – ответил я.

Димка завязал узел и стал затягивать его. Член сжимался всё больше и больше и вот он сдавил его почти на две трети и стал обматывать ещё и снова узел и снова пара витков и так пока не закончился шнурок. Хоть член ещё и не успел полностью возбудиться. Но выглядел он вполне прилично и покачивался перед его лицом.

— Ну как, так пойдёт – спросил он.

— Вполне – ответил я.

Димка сел на кровать и поднял ногу. В ступне торчала колючка. Как она сюда попала, я даже не знал. Он вытащил её и повертев перед глазами спросил.

— Эти колючки ты толкал, ну в бане про что рассказывал.

— Ага, эти – согласился я.

— А сейчас можешь – спросил Димка.

— Запросто, только за ними сходить нужно – ответил я.

— Пошли, сходим, и проветримся, пока совсем не развезло – согласился Димка.

Димка оделся, а я просто накинул рубаху и трико, и мы отправились за деревню. Чертополоха и прочих колючек там росло полно. К осени они уже были большими и стебли грубыми, да и колючки жёсткими и мы сорвали несколько стеблей и пошли обратно. Во дворе я настриг их короткими кусочками и взял пинцет.

— А это ещё зачем – удивился Димка.

— Сейчас увидишь – сказал я и оттянув крайнюю плоть взял пинцетом один кусочек стебля с шипами и протолкал между головкой и крайней плотью на столько, сколько он мог войти. Димка просто светился от восхищения и после того как я затолкал кусочек стебля и вынул пинцет, он попросил меня.

— А можно я попробую.

— На, попробуй – ответил я, и подал ему оба пинцета.

У него тоже стало получаться почти с первого раза и так быстро, как будь то, он работал медиком и знал всё это давно. Вскоре всё пространство между крайней плотью и головкой было заполнено кусочками стеблей с колючками, и он выдохнул.

— Всё, больше толкать некуда.

Он отпустил член и тот упав, ударился головкой о ступеньку крыльца, на котором я сидел.

— И часто ты так - спросил он.

— Нет, иногда, когда совсем скучно становится и делать нечего – ответил я.

— А что ещё пробовал – спросил Димка.

— Дикую крапиву – ответил я, и не успев продолжить, как услышал удивлённый возглас Димона.

— Дикую?! Так она же жалится сильно.

— Ну и что, я и стебли её толкал под кожу – гордясь своими достижениями, ответил я.

— А при мне попробуешь – поинтересовался Димка.

— Если хочешь ею меня попарить, то хоть сейчас, а если вместо колючек, то завтра.

— Я согласен. Может, тогда ещё раз прогуляемся – предложил он.

— Пошли, только я больше одеваться не буду, а то снимать и надевать штаны лень – ответил я.

— А как ты пойдёшь тогда – спросил Димка.

— В одной рубахе – ответил я уже весёленьким голосом.

Пиво давало о себе знать, и мы пошли проветриться. Дикой (конопляной) крапивы было кругом полно, и мы вышли на берег озера через огород и пошли вдоль берега. Мой дом был четвёртый с краю и вскоре мы оказались за пределами деревни. Дальше было проще. Было уже поздно и хотя ещё светло, но вряд ли кто мог шататься по полю и нас видеть и мы, не скрываясь, отправились прямо к зарослям крапивы. Я подал Димке рукавички и сказал.

— Выбирай, какая крапива тебе больше понравится, только выше не хлещи и показал рукой уровень чуть выше члена.

— Ладно, - ответил Димка и стал рвать крапиву.

Первый удар или лёгкое пошлёпывание веником мне показалось не очень сильным, но вскоре Димка понял, что можно и посильнее и стал охаживать меня, и по попе и по члену, а потом попросил развести ноги шире, и стал хлестать между ними сразу по яйцам. Он был сильно возбуждён, и не обращал на меня внимания, а я от возбуждения с интересом за ним наблюдал. Мой член был уже повторно перетянут и в полу возбуждённом состоянии находился почти параллельно земле и поэтому ему сильно доставалось. Я даже немного подался вперёд и выставил его ещё больше, чтоб оградить случайное попадание по животу и Димка резвился. Не зря говорят, что хмель делает человека немного дурным. Так вот он был именно таким, да и я не лучше же. Ведь если бы голова немного хоть думала тогда, что после всего этого мне ещё придётся, потом отходить, и восстанавливаться. Но я тогда не думал об этом и веселился вместе с Димкой. Даже что-то поддакивал ему, дразнил и заводил. Типа.

— Давай его парь сильнее. Поддай ещё. – ну и что то в этом роде. Это заводило Димку ещё сильнее и после того как он измочалил один веник, он нарвал ещё один и продолжил. Ох, и досталось тогда моей заднице, и ногам тоже, а особенно члену и яйцам. Когда Дика выдохся, мы убрали жгут перетягивающий слен и вернулись домой радостные и воодушевлённые нашим чудачеством и расправой с моим членом и яйцами, то даже сразу и не заметили, что до этого раздутая и напряжённая головка под крайней плотью, которой были натолканы колючки, немного кровоточила. Мы всё ещё были перевозбуждены, и Димка то и дело говорил мне.

— А ты видел, как я по нему снизу ударил?

— А как по яйцам тебе прошёлся?

— А по з....е то как попало? – восхищался он.

Да, это был не тот Димка, с которым мы в детстве играли, да и на трезвую голову он такое себе бы ни за что не позволил. А я и сам хорошо – успокаивал я себя. Пора было спать. Мы стали оттягивать крайнюю плоть и вынимать колючки. Как всё было убрано, мы оголили головку и увидели, что изнутри в нескольких местах кожа была порезана колючками или кромками кусочком стеблей. Наверное, от сильных ударов прямо по головке подумал я тогда. Отмывшись, мы прижгли ранки и легли спать. Болтали ещё долго, так как я не мог уснуть. Воткнувшиеся в кожу шипы от крапивы раздражали и не давали мне успокоиться. Я чесался то там, то там. А когда Димка уснул, я пошёл в баню и там мочалкой ещё долго растирал тело, вытирая и вымывая колючки. Под утро, правда, вздремнул немного, но Димка проснулся рано и забрякал и разбудил меня.

Протрезвев, Димка первым делом спросил меня.

— Ты как. Вроде мы вчера немного перебрали и переборщили – сказал он.

— Ну, было немного, зато весело всё получилось – сказал я и свесил ноги с кровати. А когда убрал одеяло, то даже сам удивился. Мой член и всё вокруг него было покрыто волдырями готовыми вот-вот лопнуть. А головка вообще распухла, вернее крайняя плоть вокруг неё.

— Да, вроде точно перестарались – сказал я.

Димка, открыв рот и сделав глаза по пять копеек молча рассматривал мой член. Не говоря ни слова. Потом спросил.

— Что теперь делать то.

— Думаю, пройдёт за неделю ну за две то уж точно – успокоил я его, хотя сам ещё ничего не знал. До таких волдырей я себя и свой член ещё не доводил. Но мне не хотелось пугать друга, сам виноват сам и справлюсь совсем этим. А то снова потеряется и не приедет никогда – рассуждал я переворачивая с боку на бок свой член, который лежал на бёдрах как разжиревший поросёнок который не в состоянии даже пошевелиться.

— Ты на меня серьёзно не сердишься – спросил Димка.

— Нет, конечно, я такое много раз проделывал и целыми ночами голый по крапиве шастал и не такое было – соврал я ему, чтоб успокоить и снять напряжение и его вину в этом.

— Ну ладно тогда. Давай сегодня не будем ничего делать – сказал Димка.

— Давай – ответил я и узнал того Димку в юности, который всегда в моих проступках винил себя.

До вечера мы много ещё говорили, и я всё ему рассказал о себе, только всё что проделывал со мной брат, я выдал, как будь-то, это делал я сам. Димка был в шоке от моих рассказов, а вечером я его проводил. На остановку не пошёл, а то бугор спереди сильно выпячивал. Пригласил его приезжать и не забывать ко мне дорогу, и он пообещал, что как будет время, обязательно приедет.

Этим летом Димка ещё много раз приезжал ко мне, почти каждые две недели. Дважды мы с ним чудили под хмельком после пива и мне, как и после перового раза доставалось изрядно. Когда он уезжал, то я зализывал раны к следующему его приезду. О том, что кроме крапивы мы с ним делали, я уже писал в других рассказах и повторяться не буду. Брат был занят дома и в этом году вообще ко мне не показывался. Забот с маленьким сыном было полно, не до развлечений.

Прошёл год, и наступило новое лето. Особо ничем оно не запомнилось, как и следующее. Димке начали приедаться наши с ним развлечения, и он стал ездить реже, а может жена стала выговаривать что. Когда племяннику исполнилось три года, брат с женой приехали в гости к родителям, и мы там все встретились. Когда мы мылись с ним в бане, он заметил некоторые изменения и напросился в гости на ночь. Жена, конечно, осталась в доме родителей, а он придумал что-то, что будь то бы мне нужна его помощь, и мы уехали ко мне. Приставая с расспросами, он выпытал у меня, что я такое сделал и захотел сам это увидеть. Я конечно соврал ему и не рассказал про Димку, теперь пришлось отдуваться. Мы сходили с ним в поле и нарвали разных колючек. По пути нарвали пару веников крапивы и вернулись ко мне домой. Всё началось как обычно. Он меня напарил везде где только мог, а потом натолкал колючек и я одев рубашку, а снизу ничего, и пошли в лес. Там нашли заросли малины и я с поднятыми руками стал пробираться через неё цепляясь своим членом и яйцами за их колючки. Потом мы нашли заросли шиповника, и теперь я должен был за своё враньё, продираться с голым низом по этим зарослям. Конечно, всё закончилось множеством царапин и оставшихся в теле колючек. Брат посмотрел на меня и сказал.

— Так ты всю кожу издерёшь, давай нарежем стеблей домой.

— Давай – согласился я и он стал стричь и складывать в сетку, сшитую из плащёвки. По дороге мы ещё нарвали парочку веников дикой крапивы и с полными руками вернулись домой. Тогда я ещё не понял, что брат догадался, что я его обманул с малиной и шиповником, но решил не показывать этого и делал всё как будь то, я всё уже проверил на себе. Но сюрприз для меня он оставил на потом. Я даже узнал о нём только через два года. В общем, мы вытащили все колючки и вместо них брат настриг стеблей шиповника и малины и натолкал, что пространство между головкой и крайней плотью, было не просто заполнено, а забито под завязку.

— Ну как ощущения – спросил он.

— Нормально – ответил я.

Я действительно не чувствовал как шипы шиповника колют и впиваются в кожу и тело головки. После этого он порылся в сарае и вытащил оттуда старую дверку от курятника. Доски уже рассохлись и расщелялись, а в середине выпал большой сучёк и сверкала огромная дыра чуть меньше крышки от банки.

— Зачем это – спросил я.

— Ложись, увидишь – сказал брат.

Я лёг на траву и стал ждать. Брат взял дверь и осторожно положил на меня. Она была лёгкая из тёсу и почти ничего не весила, ну не более пяти-семи килограмм. Потом он зацепил пальцами мои яйца и вытащил через эту дыру наверх, а следом за ними и член.

— Ты что задумал – заволновался я.

— Хочу тебя попарить, но не хочется лишний раз хлестать тебе ноги и всё прочее – сказал он.

— А, ну тогда ладно – успокоился я.

Брат разложил член и яйца на досках и стал готовить веник. Потом он подошёл ко мне и стал сначала легонько, а потом всё сильнее и сильнее хлестать меня, то по члену, то по яйцам. Я даже после ударов по яйцам чувствовал ломоту, хотя кожа вообще ни на что не реагировала. Я закрыл глаза и расслабился.

— Пусть себе забавляется, мне всё равно не больно – подумал я про себя.

А брат продолжал вертеть мой член и яйца с разных сторон и снова парил и стегал их дикой крапивой.

— Если бы вместо него, сейчас был бы подвыпивший Димка, то мне пришлось бы наверное гораздо хуже – подумал я и взглянул на брата.

Исхлестав и растрепичив один веник, он сделал передых и стал собирать второй. В него то и вложил несколько веток малины. Я этого не почувствовал даже, но когда стебель малины прилегал хорошо к моему члену или там ещё где, то шипы втыкались в кожу и оставались там. Я тогда даже об этом и не подозревал, так как кожа до того онемела после крапивы, что хоть плетью по члену секи я всё равно бы наверное ничего не почувствовал. На это, наверное брат, и рассчитывал. Отбросив в сторону второй веник, он спросил у меня.

— Ну как ты себя чувствуешь?

— Всё нормально, можешь продолжать, а то я уж забыл, как мы с тобой чудили в последний раз – съязвил я.

Брат собрал третий веник и вложил в него в этот раз несколько веток шиповника, а вернее все что остались. Он снова начал стегать меня снова по члену и яйцам, переворачивая их с одного боку на другой. Колючки от шиповника тоже, как и малины втыкались в тело члена и мошонки и застревали в нём. В этот раз он довольно долго парил мои причендалы и если веник начинал рассыпаться или отваливались пара веток крапивы, он из оставшихся к ним добавлял новые и продолжал. Я чтоб не смущать его просто закрыл глаза и даже отвернулся. Брат понял мой жест по своему – как будь то мне всё равно, что он там будет делать. Я так и думал и он пока не кончил всю крапиву, так и не остановился. А когда уже от веника почти ничего не осталось, он запрятал прутья малины и шиповника и сказал, я сейчас приду и собрав всё, унёс на берег за огород и выбросил. Мне, конечно, тогда было всё что он унёс как то безразлично. Хоть мне потом не уносить – даже вроде подумал я. А когда он вернулся, то спросил у меня.

— Как ощущения? – и показал рукой на головку.

— Вроде ничего. Терпимо. И почему мы с тобой раньше об этом не догадались – сказал я.

Брат пожал плечами и спросил.

— А что будет, если я сожму член?

— Попробуй, я не знаю– ответил я.

Он надел варежку, и взял член в области головки.

— Что руки марать не хочешь – спросил я.

— Нет, уколоться боюсь – ответил он.

В это время он сдавил головку, и все кусочки стеблей шиповника сжались от его силы и стали впиваться шипами и в крайнюю плоть и в тело головки.

— Ну как? – спросил он.

— Терпимо, но больно немного – ответил я.

Брат ослабил давление и потом ещё раз сжал.

— А так?

— Немного больнее, но терпеть можно – ответил я.

— Ну извини, сильнее давить нет сил – ответил он.

— Видно точно у тебя уже всё атрофировалось от крапивы, раз ничего совсем не чувствуешь. Проводишь меня до деревни – сказал он.

— А что на ночь не останешься, светло ведь ещё, да и что там случится и дед с бабушкой помогут.

— Нет, всё же я пойду сегодня – стал настаивать брат.

— Ну, хорошо, я сейчас, помоги убрать эти двери – сказал я.

Я встал и взглянул на часы. Было около 22-00. Только я хотел взять рубашку, чтоб одеться, как брат остановил меня.

— А что тебе без одежды слабо, что ль.

— Нет, я уже много раз так ходил – сказал я.

— Тогда пошли – предложил брат, и мы через огород вышли за деревню.

— Не мешают колючки – спросил он на ходу.

— Нет, конечно - и я взглянул на свой член,

Он был весь покрыт мелкими точками и во множестве волдырей. Раздутая головка с колючками под кожей болталась в разные стороны и ударялась то об одну ногу, то о другую.

— Да, постарался братец, теперь неделю волдыри проходить будут – подумал я про себя и уверенно шёл вперёд.

За сорок минут мы быстрым шагом дошли до родной деревни. Попрощавшись на опушке, я пригласил брата ещё, обещая придумать что-то новое, и он пообещал, окинув взглядом мой, уже начинающий припухать, член.

Когда он скрылся из виду, я помахал ему рукой и вернулся обратно не спеша. Уже смеркалось, и чтобы не налететь на ветку или торчавший от дерева сучёк, я шёл медленно и осторожно. Дома я освободил от колючек головку и отодвинул крайнюю плоть и потом ещё долго вынимал из тела колючки от шиповника. Спасть в ту ночь я так и не лёг – вернее не смог уснуть от впечатлений. Я даже был готов снова вернуться к родителям и попросить брата о помощи. Но что-то меня остановило.

В этом году ни брат, ни Димка больше ко мне не приезжали и я спокойно после последнего раза залечился от волдырей. Колючки и шипы ещё долго вытирались и доставляли раздражение. Ранки после сдавливания братом головки тоже зажили как на крайней плоти, так и на теле головки.

Ещё два года пролетели незаметно и без особых изменений. Я погряз в домашних делах и даже порой думал о том, чтоб ко мне никто вдруг случайно не нагрянул. Но мыслями решать за других, я не мог. Брат с друзьями приехали ко мне на рыбалку, Потом они все разъехались, а брат остался до утра, чтоб на другой день ехать ещё и к родителям. Разговор у нас начался на пустом месте, и всё началось, как и в прошлый раз. А когда я уже на последнем этапе лежал во дворе, и брат охаживал мой член и яйца, выложенные на двери от курятника, я думал про своё обещание. Ведь я при расставании ему пообещал, что-то придумать новое. В голову ничего не шло, а брат собирал новый веник и вкладывая в него стебли шиповника, парил и хлестал по моим гениталиям постоянно ворочая их с боку на бок, чтоб досталось везде и равномерно. Брат был немного под хмельком, как и я. Ведь я тоже с ними был на рыбалке, и поэтому толком и не думалось ни о чём, и вдруг меня осенила необычная идея. Брат в это время уже хлестал об меня третий веник, внутри которого было несколько веток шиповника и малины, а колючки от них с каждым разом оставались в теле моего члена, и мошонки. Я окликнул брата и напомнил ему об обещании.

— Слушаю, что ты там выдумал – сказал он.

— А если нарезать веток шиповника и тех колючек и положить на доски под мошонку и член, а потом снова попарить?

— Хм, я не против – сказал брат и взялся за дело.

Вскоре он приподнял мои яйца и под них наложил коротких стеблей с колючками и положил на них мои яйца, а потом отогнул член и по всей его длине тоже разложил стебли шиповника и чертополоха и положил на них член. Рядом с ним ещё осталось много коротко настриженных кусочком колючек, и он спросил меня.

— А это куда?

— Ложи сверху, зря нарезал что ль. – ответил я.

Когда брат засыпал колючками мой член и яйца сверху, он спросил меня.

— Если начну хлестать, они разлетятся все.

— Ну прижми их тогда – сказал я не подумав.

Ну брат и рад стараться. Положив сверху на мой член и яйца варежки, он придавил всё руками и даже сжал легонько. Я никак на это не прореагировал и тогда он сдавил уже сильнее, а потом ещё и ещё. Что происходило под рукавичками, ни я ни брат не видели. Можно было только предположить, как колючки и шипы впиваются в кожу моего члена и мошонки. Иногда было чуть больно и неприятно. Наверное, колючка глубоко проникала под кожу. Но потом всё становилось нормально. Брат так увлёкся, что на меня даже не обращал внимания, и я спросил его.

— Ты что там тесто мнёшь или уже раскатываешь – спросил я, так как его движения напоминали мне это.

— Нет, но это идея и он стал не сдавливать мой член и яйца, а как бы катать их по колючкам, на которых они лежали и тем самым передвигал по всей поверхности и те колючки, что лежали верху.

Я не могу этого вам описать, как он был весь просто поглощён этим занятием, да и меня самого начинало трясти от возбуждения. Помню, что я что-то спросил у него и голос у меня дрожал. Это было какое-то безумие. Голова вообще не соображала. Хоть я и не чувствовал ничего, так как чувствительность после крапивы была почти нулевая, но осознавать то, что делал с моим членом и яйцами брат, я уже адекватно не мог и меня всего начало трясти. Брат тоже был на пике возбуждения и не смотрел на меня. Всё его внимание было направлено на мой член и яйца и на колючки, которыми они были завалены. Я даже на время закрыл глаза и куда-то провалился. Сколько это состояние продолжалось, я не помню и тем более что там делал брат. Может секунды, а может и минуты. Когда я открыл глаза, то увидел, как брат сдавливает облепленный колючками член. Его выражение на лице мне даже сравнить не с кем и не с чем.

— Я вроде отключился – сказал я.

— Что – вздрогнув, ответил брат.

— Я вроде в отключке был – повторил я.

Он отпустил из рук мой член и зажатые между ним и рукавичками стебли шиповника и чертополоха посыпались на поверхность двери. На его штанах было огромное мокрое пятно. Я понял, что он кончил прямо себе в штаны. Брат тоже пришёл в себя и стал осознавать что случилось и сжав ногами мокрое место, сказал.

— Я сейчас приду.

Вернулся он минут через пять с мокрыми трико и в мокрых плавках.

— Не успел немного ссыкнул, пришлось замывать – оправдывался он.

Ну и что, я то ведь знал, что он врал мне и оправдывался, зачем то.

— Тебе не больно – спросил он.

— Вроде бы нет, я не чувствую ничего – ответил я

Брат стал всё убирать и развязал мой член, перетянутый у самого основания. Он был весь синий и облеплен колючками. Осторожно мы всё убрали, и я выбрался из-под дверки. Осмотревшись, я прищёлкнул языком.

— Порезвились, так порезвились – сказал брат.

— Ничего, зато есть что будет вспомнить – ответил я, и взяв в руки член и яйца, стал осматривать всё. Он был у меня лысым, но после случившегося весь покрыт воткнутыми в кожу шипами и колючками от шиповника, малины и чертополоха. Мы долго выдёргивали их потом пинцетом, но терпения очистить всё у нас не хватило. Кое-где немного выступали капельки крови, особенно когда мы освободили головку и крайнюю плоть. Но вскоре кровь перестала выступать. Утром брат уехал.

Хоть я его и приглашал в гости снова, но он ничего не пообещал, а через год у него родился второй сын, и ему теперь было не до меня. Год назад он всё же приезжал ко мне в гости, и мы снова с ним немного выпили за здоровье и его жену и детей и потом оторвались снова, но всё было почти так же что и три года назад. Так что повторяться я не стану, а то, что мы по пробовали с ним новое, я впервые проделал с Димкой за год до последней встречи с братом. Об этом я хочу рассказать и продолжить свою историю.

В общем, я понял, что брату теперь ко мне не вырваться и сам, а это было два года назад, поехал в город, чтоб кое-что купить и встретиться с Димкой. Последнее время, он что-то забыл меня, и приезжали с женой только весной помогать сажать огород, и осенью на уборку. Я им помогла с овощами, и они были рады этому. Выдумав предлог, я зашёл на огонёк к Димке. Он дома был один. Его жена была на дежурстве и вернётся только утром. Мы долго болтали, и я ему рассказывал о своих приключениях с братом, выдавая их за свои, как будь-то, я сам всё проделывал один. Вскоре я заметил, что глаза у друга загорели и сославшись что хочу спать, лёг на диван. Я притворился, что сплю, и слушал, как Димка ещё долго ворочался и уже за полночь заснул.

Утром я уехал, но мысль о том, что Димка заинтересовался, не покидала меня. И я не ошибся. Недели через три он приехал. Стояла жара, и был месяц июль. Только небольшие дожди иногда баловали нас.

За разговором и кружкой пива мы расслабились, и я стал снова Димке уже более подробно рассказывать о своих достижениях или приключениях. Он заинтересовался и спросил меня.

— А ты как себя чувствуешь сейчас после всего этого.

— Вполне нормально – ответил я.

Я знал, что он не вытерпит и приедет. Он ещё в детстве любил, мучить и перетягивать мой член и ему это нравилось. А упустить такой шанс о чём я ему рассказал, он просто не мог и не ошибся. Я встал из-за стола и стянул с себя трико и плавки и он увидел мой лысый член и был удивлён. Ведь он его таким видел впервые. Всё было на месте и член даже начал возбуждаться. Я сам предложил ему перетянуть его и он это сделал, а потом и понеслось, как и прошлые разы. В общем уже через час мы были в лесу, и Димка мне натолкал колючек под крайнюю плоть и жварил крапивой. Я только дразнил его рассказами и заводил сильнее. Мы нарезали шиповника и чертополоха и вернулись домой и повторили всё до точности, что делали с братом и дверкой от курятника. Он мне так исколол колючкам и член и яйца, что продолжать было нечем и я уже голый в одной рубашке, а он с пивом и сеткой отправились снова в лес. По дороге я боялся только одного, чтоб не забыть, что я голый, и не пойти обратно по улице. Допив пиво в лесу, нас сморило, и я лёг отдохнуть среди кустарника, а Димке сказал.

— Всё моё теперь твоё - и закрыл глаза.

Димка понял это по своему и так как я ничего не говорил, а мирно спал лёжа голой попой на траве, он так сказать, мягко говоря, изучал возможности моего члена и нарезав стеблей шиповника, а выбрал он самые толстые с большими шипами, стал ими обкладывать мой член и привязывать их к нему и когда обложил вокруг, то мой член как бы оказался со всех сторон закрыт этими самыми стеблями или ветками шиповника. Потом он видно сходил домой, так как с собой мы ничего не брали, и принёс широкую тесьму и обмотал ей мой член вместе с колючками по всей длине. Конечно, он очень любил перетягивать его и тут тоже постарался, что все колючки, которые не согнулись под давлением, воткнулись в кожу. Яйца к моему счастью он не стал запаковывать в такую упаковку, но тоже хорошо похлестал по ним, и как я потом вытаскивая колючки уже дома спустя много времени, я понял что он по ним шлёпал ветками шиповника.

Проснулся я уже на другой день часов в десять, или даже позже. Выйдя из кустарника, и обратил внимание, что внизу живота у меня что-то тянет и увидел это Димкино сооружение или так сказать, как он упаковал мой член. Голова болела и я ничего не соображал, где я. Выйдя на дорогу я пошёл в противоположную сторону и пройдя до опушки леса, а этого хватило чтоб меня обдуло ветерком и я пришёл хоть чуточку в себя, я понял что иду не туда и вернулся обратно. Дома я оказался уже ближе к обеду. Как добрался, что меня никто не видел, я не понимаю до сих пор. Димки уже не было. Он или сбежал или уехал домой срочно. Мы с ним потом поговорили спустя два месяца осенью, но он тоже сказал, что ничего не помнит. Дома я тогда долго распутывал Димкину упаковку и высвободил член. Он был весь в колючках, и большая часть оторвалась от стеблей и плотно сидела в теле члена и яиц. Я потом больше недели при появлении чувствительности вытаскивал шипы и колючки и тогда решил, что под хмелем, больше не буду соглашаться, что-то делать, вместе с Димкой, хотя через год уже забыл, и повторил всё это с братом, и как мне показалось, что брат постарался даже больше чем Димка. После этого случая с братом прошло чуть больше года – вернее год и два с половиной месяца. На члене и мошонке у меня стали появляться небольшие бородавки, хотя у нас многие их называют шипичины. Я пробую с ними бороться, и вроде бы получается, одни исчезают, появляются другие и в другом месте. Что будет дальше, я пока не знаю и очень хотел бы рассказать, но там будет видно. Я даже иногда представлял себе дальнейшее развитие событий, но это лишь вымысел и я опишу его в эпилоге.

Эпилог.

После всего, что со мной и вместе с Димкой и братом произошло, я долго не мог успокоиться и стал сам искать повода, встретиться или с тем или с другим. Мы иногда общались по телефону, и рассказывал им, что пробовал, пока их нет, хотя сам лишь только думал об этом. В результате Димка как то сказал мне, что приедет, если я ему не буду ничего запрещать. Я с радостью согласился, я и так всегда был за.

Димка приехал в пятницу после обеда и до понедельника был свободен. Впереди было три дня. Я уже готов был к встрече, и сам для себя устроил крапивные парилки, и кожа ниже пояса уже ничего не чувствовала. Всё началось как обычно, а ночью я лёг спать в коронной Димкиной упаковке на члене с толстыми стеблями от шиповника, да и под крайнюю плоть он натолкал тоже полно колючек, а когда проснулся, то увидел перед собой брата. Он стоял и смотрел на меня удивлёнными глазами и косился на Димку, и я признался. Как Димка проснулся, они, так меня отпарили по члену и яйцам и вообще по всему, что было ниже пояса крапивой, что я их в таком состоянии даже не помнил никогда. А потом положили мой член и снова обложили колючками, после чего брат куда-то ушёл и вернулся с новыми стеблями. У них шипы были около сантиметра и очень часто. Я понял, откуда он их взял. Это был дикий крыжовник, и он рос только в одном месте. Положив его на мой член, он придавил его и сначала Он, а потом Димка наступили на всё это и шипы впились в мой член, протыкая его чуть ли не насквозь. Это продолжалось в течении всего дня, а перед сном брат наложил ветки крыжовника на оголённую головку и придавил их ногой. Моя головка была просто пронзена сотнями шипов. После этого Димка забинтовал всё и я так и спал с воткнутыми шипами.

В воскресенье они снова парили меня крапивой. А когда я потерял сознание то они снова разными способами втыкали ветки с колючками и шипами, и делали это не обращая на меня никакого внимания. Я точно не помню, но вроде брат положил или вернее накрыл мне лицо полотенцем чтобы не видеть меня или я не мог видеть что они делают. А перед отъездом мне всё так затянули и запаковали вместе с колючками и яйца тоже замотали в одну кучу, что я потом полдня всё распутывал и вынимал больше недели шипы. Потом пошло всё покрываться шипичинами и волдырями и я уже не смог с ними справится, и член мой и яйца стали уродливыми, и я больше не возбуждался. Так как я понял, что большими шипами мне проткнули или истыкали и сами яйца, а не только мошонку. В последствии, всё это привело к необратимому процессу и мне пришлось обратиться в больницу. Спасти ничего не удалось, но брить теперь мне стало гораздо легче и ровнее. Станок ни за что не цеплялся.

Вот такой эпилог я сама нарисовала героям моей фантазии.

marinakcnh@rambler.ru