Следующие несколько дней прошли в суете, связанной с оформлением необходимых документов и организацией перевозки. Мне удалось наладить разговор по защищенной линии с моим старым другом Димитрием Ставросом, который скрывался на одном из курортов Черного моря, и он любезно разрешил мне воспользоваться своим роскошным круизным судном с двигателями, которые делали его быстрее, чем корабли Интерпола по борьбе с наркотиками, рыскавшие по побережью Средиземного моря в поисках нелегальных грузов. Корабль был пришвартован в гавани недалеко от Афин, и все, что мне оставалось, - это добраться из Ливорно в Афины. Об аэропортах не могло быть и речи, потому что в связи с терроризмом мое лицо наверняка было в списке запрещенных для полетов.

Мы со Ставросом были знакомы еще с тех плохих дней на Балканах, когда я не был уверен, что у меня вообще есть будущее. Теперь он сидел в своем убежище, наслаждаясь водкой и икрой утром, днем и вечером. Ему всегда нравились смазливые мордашки, и я готов поспорить, что он выбрал этот район на Черном море, потому что женское общение здесь было обильным и дешевым.

На стойке регистрации лежала записка, в которой сообщалось, что звонила американка, которую зовут просто Патриция, и просила связаться с ней как можно скорее. Она оставила свой номер телефона, а также номер комнаты, но я уже знал и то, и другое, но не хотел звонить, не получив от нее сигнала, что она настроена на дальнейший разговор.

— Алло, это Патриция?

Последовала короткая пауза, а затем ее знакомый голос ответил с волнением.

— Спасибо, что перезвонил, Гарри. Я очень хотела поблагодарить тебя за твое джентльменское поведение и извиниться за то, что испортила тебе вечер.

Я заверил ее, что в извинениях нет необходимости и что мне было очень приятно помочь ей в трудную минуту.

— Не хочешь ли поужинать со мной в ресторане отеля? Моего мужа отозвали в Рим по делам, и я в затруднительном положении.

Я не счел нужным колебаться ни секунды.

— :Конечно, моя дорогая Патриция, я буду очень рад. В восемь часов удобно?

На другом конце провода послышался вздох облегчения, как будто она ожидала, что я найду предлог, чтобы избежать ее. Это было почти смешно, потому что все было как раз наоборот, и я с облегчением принял ее приглашение. Остаток дня прошел в сборах вещей, покупке некоторых необходимых предметов и аренде моторной лодки, чтобы быстро добраться до греческого побережья и пересесть на яхту Ставроса.

В люксах отеля установлены ванны в стиле джакузи с позолоченными кранами. Я расслабился в своей с бокалом игристого белого вина, которое было в крошечном холодильнике вместе с другими прохладительными напитками. Я знал, что оно стоит до смешного дорого, но в данный момент у меня было прекрасное настроение от одной мысли о том, как чувственно двигались ягодицы Патриции в ее дизайнерском вечернем платье.

На столе лежали два сообщения для меня. Одно было напоминанием от поставщика документов о том, что мой «пакет» готов к получению. Я мысленно пометил, что найду время, чтобы сделать это до встречи с симпатичной американкой за ужином. Другая записка была от моего друга-карабинера с просьбой встретиться с ним и выпить в баре отеля в шесть часов вечера. Я с нетерпением ждал этого момента, потому что нам предстояло многое наверстать в области общих интересов в импортно-экспортном бизнесе. Капитан Лучано был одним из немногих людей, которым я полностью доверял. Он был жуликоват, но был человеком слова и редко выдавал секреты.

Я решил не оставлять документы и свой капитал в гостиничном номере, а спрятать их в поясе, зная, что в наши дни номера туристов – главная мишень. Мне было спокойнее, когда вещи находились под одеждой, а не в месте, которое я практически не контролировал.

Капитан Лучано появился со спутницей. Она была сногсшибательна, потому что черты ее лица были довольно суровыми и непреклонными. Он представил меня своей коллеге, Фелиции Верразано, которая служила его главным судебным следователем. Она улыбнулась, и я сразу же насторожился, потому что увидел в ее глазах опасность. Я инстинктивно потянулся к поясу, чтобы убедиться, что все необходимое для быстрого бегства у меня при себе.

— Капитан так много рассказывал мне о тебе, мистер Гарри. Ты вел интересную жизнь. Моя же так скучна и редко бывает интересной.

Я сильно сомневался в ее словах, потому что напряжение сквозило в каждом ее выражении лица и движении, как у существа из джунглей, готового наброситься на свою добычу. Я почти слышал, как захлопнулась за мной дверь тюрьмы, когда она села так близко, что наши колени соприкоснулись, как корабли в туманном канале.

Ее духи подавляли меня и заставляли скорее нервничать, чем расслабляться. Я сразу понял, что в приватной обстановке она, скорее всего, полностью овладеет мной и я не смогу оказать никакого сопротивления. Я подумал, не был ли мой друг капитан Лучано уже в плену. Он выглядел настолько непринужденно и внушительно в своей великолепной форме, что я был уверен, что он не подозревает об опасности, подстерегающей его. Женщина, несомненно, была цыганкой либо полностью, либо частично, и она принадлежала к тем женщинам, которых с ранних лет воспитывали в духе мира. Я не решался начать разговор, опасаясь попасть в паутину, и ждал, пока капитан изложит свои дела. Мысли о том, чтобы завести разговор об импорте-экспорте, были изгнаны и забыты.

— Гарри, наша Фелиция связалась с Интерполом, и они очень хотят побеседовать с тобой о пропавшей украинской девушке, которую в последний раз видели в твоей компании в Риме.

Я улыбнулся им обоим и изо всех сил постарался выглядеть совершенно несведущим и невинным, как новорожденный младенец. Я не был до конца уверен, что мне это удастся, ведь они оба были в курсе моей истории и моего сомнительного прошлого. Я был рад, что Ольга надежно спрятана в Неаполе и что у нее, по крайней мере, может быть будущее, более многообещающее, чем мое.

— Я встречал много людей в Риме, мой дорогой капитан, но не помню ни одной девушки с таким описанием. С возрастом я так плохо запоминаю имена.

В зеркале над баром я увидел, что он поставил у входа двух своих пехотинцев, что еще больше усилило мои подозрения по поводу присутствия за нашим столом строго одетой женщины. Я был уверен, что эта женщина больше заинтересована в расследовании деятельности доброго капитана, чем в проведении судебной экспертизы. Было очевидно, что он еще не понял этого, но это была его проблема, а не моя.

Каким-то образом колени и ноги Фелиции переплелись, и я почувствовал, как она разводит и сводит ноги, отчего я, вопреки здравому смыслу, внезапно возбудился. Я видел, что в глазах Фелиции с длинными ресницами написано вожделение, и когда капитан Лучано вышла в туалет, она предложила обсудить некоторые элементы криминалистики в моей комнате. Я сразу же согласился и оправдался перед капитаном Лучано, когда он вернулся, сказав, что ожидаю важного звонка в своей комнате.

Я нервничал всю дорогу в лифте, думая, не совершаю ли я роковую ошибку, но не мог удержаться от уютной встречи с сексуальной женщиной в уединении своего номера. Мои брюки были уже полностью спущены, когда в дверь номера тихонько постучали. Она влетела в комнату, благоухая духами и обутая в высокие кожаные сапоги.Ни один из нас не стал вступать в разговор, стремясь покончить с похотью, которая наполняла нас обоих неутолимым желанием. Мы сцепились, как бойцы в проволочной клетке. Она не проявляла ни малейшего желания освободиться от моей ярости, и мы слились плотью, как старые любовники, отдавая и принимая, не скрывая никаких секретов.

Фелиция смотрела на меня, лежащего на спине на кровати. Она лежала на мне совершенно обнаженная, и я получал огромное удовольствие от этого вида. Короткие волосы и стройная фигура делали ее моложе, но по внешним признакам я понял, что в реальности она почти моя ровесница.

Мы отдохнули, и я подал ей еще немного восхитительного белого вина из холодильника отеля. Она взяла его в рот и поцеловала меня с блеском в глазах. Она медленно подливала мне вино изо рта, и я пил его, вдыхая ее сильный аромат, который вызвал новый сильный подъем моего либидо.

На этот раз мы шли медленно и легко до самого финиша.

Опасные глаза заглядывали глубоко внутрь меня, пока она высасывала из меня все соки и жизненную энергию. Я знал, что она использует меня для своих извращений, но мне было все равно. Это была нежная ловушка, из которой у меня не было ни малейшего желания вырваться.

Когда Фелиция собралась уходить, она встала у меня на пороге и предупредила:

— Интерпол держит тебя на прицеле, Гарри, на твоем месте я бы подыскала безопасное место, чтобы укрыться, пока все это не закончится.

Я поцеловал Фелицию напоследок и провел языком по всем уголкам ее рта. Я надеялся, что у нее не припрятана таблетка цианида, чтобы отправить нас в счастливое место охоты с нежелательной окончательностью. Ее попка была мягкой и податливой в моих руках, и я почувствовал себя виноватым за то, что изначально уловил ее злой умысел.

В результате ее благоговейного предупреждения я ускорил свой план ухода, чтобы уехать не на следующее утро, а в полночь. Я подумал о том, чтобы отменить назначенный на восемь часов ужин с Патрицией, но решил, что это не будет джентльменским поступком в такой короткий срок. Я был благодарен за то, что придерживался первоначального плана, когда увидел ее в ресторане в белом платье и дорогих украшениях.

— Ты выглядишь великолепно, Патриция. Должно быть, итальянский климат чрезвычайно благоволит к тебе. Когда ты и твой муж должны вернуться в Штаты?

Она улыбнулась своей яркой счастливой улыбкой и сказала:

— Я планирую остаться здесь, в Италии, еще как минимум на две недели, но мой муж отправляется в Германию на ужасно скучные экономические встречи. Его совершенно не интересуют искусство и культура Италии и тем более Греции, которая является моей следующей остановкой в туре.

Я слегка навострил уши, поскольку знал, что пробуду в Греции по крайней мере ближайшие неделю-десять дней, прежде чем перебраться на Кипр. Мои активы уже были на Кипре, и я до последнего момента планировал бесцельно путешествовать по греческим островам на яхте Ставроса. Мне не терпелось рассказать об этом Патриции, но я не хотел сглазить свой полуночный отъезд из Ливорно, пригласив непрошеных гостей.

Мы болтали и перебрасывались десятками двусмысленных намеков, возбуждая мое бдительное либидо, чтобы оно заняло позицию прямо по центру скрещенных ног Патриции. Я спросил, когда она уезжает, и она ответила, что у нее заказан билет в Афины на полдень следующего дня.

Тогда я решил поделиться с ней своим предназначением и пригласил ее присоединиться ко мне в быстром путешествии на моторной лодке в Афины. Я пообещал ей, что мы будем в гавани еще до восхода солнца, и у нее будет дополнительный день для осмотра достопримечательностей и экскурсий. Я не стал рассказывать ей о яхте Ставроса, потому что ее могли смутить мои намерения. По правде говоря, я надеялся затащить ее на борт яхты и использовать ее по полной программе каждую ночь, пока не узнаю все ее маленькие тайные места, к которым она любит прикасаться.

Мне удалось договориться с таксистом, чтобы он забрал уже упакованный багаж Патриции, и мы оба вернулись в мой отель, чтобы добавить мой багаж к куче, лежащей на пирсе рядом с гладкой черной моторной лодкой с двумя сверхмощными двигателями. Лодка была создана для скорости, но носовая каюта была удобной, с мягким диваном по всему периметру, на котором можно было отдохнуть, поспать или просто посидеть и выпить один из напитков, которые прилагались к заказу. На судне было всего два члена экипажа, но они не проявили ни малейшего любопытства к нам и нашим делам, и я был очень благодарен за передышку.

Должно быть, мы оба устали, потому что через десять минут после начала поездки Патриция растянулась на диване, положив голову мне на колени. Я не шевелился, чтобы не разбудить ее, потому что мне было так приятно, когда она прижималась к моему паху. Я был уверен, что она почувствует мое возбуждение, но ее ровное дыхание не прерывалось ни на мгновение. Время летело незаметно, и вскоре мы были уже недалеко от греческого берега, стараясь избегать неосвещенных рыбацких лодок, которые спешили к своим местам, пока солнце не взошло на востоке.