Сердце хочет того, чего хочет / The Heart Wants What It Wants © Hooked1957

Категория: Перевод, Драма, Измена

***************************

От переводчика: Эта фильма о большой любви. Ну... очень большой.

***************************

— Окей, детка, думаю, мне пора идти. Увидимся на следующей неделе, если погода будет хорошей. Я люблю тебя, — сказал я.

День был действительно прекрасный: 75 градусов (24 С), солнечно, легкий южный ветерок. Собрав наш маленький пикник в корзинку, я положил ее в багажник своей машины вместе со стульчиком. Я чувствовал себя умиротворенным, безмятежным и, да, немного грустным. Визит к Кэт всегда так действовал на меня.

Я любил ее с тех пор, как нам было по 12 лет, и, думаю, буду любить ее до самой смерти.

Когда я впервые увидел Кэт, мы с моим тогдашним лучшим другом Робертом Брюсом играли в мяч на переднем дворе. Она и ее семья переезжали в соседний дом, который был выставлен на продажу. Это была середина лета перед вторым классом. Мне было семь.

Мы с Робертом вскользь поглядывали на грузчиков и семью, которая переезжала в дом, ранее принадлежавший семье Миллеров, когда я заметил ее. Она была худенькой, с длинными светлыми косами и множеством веснушек. Только позже я узнал, что у нее еще и лазурные глаза.

Мы наблюдали за ней со стороны и некоторое время перебрасывались мячом туда-сюда, пока девочка не подошла к своему отцу и не заговорила с ним, жестикулируя на нас с Робертом. Я увидел, как ее отец кивнул головой, а потом она убежала в дом, появилась через несколько секунд с собственной бейсбольной перчаткой и направилась к нам.

— Можно мне тоже поиграть? — спросила она, ее улыбка обнажила кучу кривых зубов.

Она представилась как Кэтрин МакВэй, Кэти для своих подруг-девочек, а Кэт для друзей-мальчиков.

Я видел, как Роберт наморщил нос, но я, признаться, был очарован. Я переубедил Роберта, и мы играли в мяч втроем. Она умела держать перчатку, и, что не менее важно, она не бросала, как девчонка. Насколько я понимал, она была принята, расширив нашу маленькую компанию друзей до четырех человек, еще одним был Джимми Артур.

Хотя в нашем районе было более чем достаточно девочек, с которыми она могла бы играть, Кэт проводила большую часть времени с мальчиками. Она играла с нами в бейсбол, кикбол, войну и фрисби. Я не видел, чтобы она проводила много времени с девочками, особенно когда они играли в куклы или наряжались.

Постепенно Кэт обогнала Роберта в качестве моего лучшего друга. Если я мог взять только одного друга, чтобы поехать куда-то с семьей, я выбирал Кэт - если я мог остаться с другом на ночь, я выбирал Кэт.

Семья Кэт была католической, но это не имело значения... пока она не прошла конфирмацию, когда ей было 12 лет. Для религиозных католиков конфирмация - это очень важное событие, и после нее обычно устраивается большая вечеринка.

Как и большинство девочек, проходивших конфирмацию в тот день, Кэт была одета в белое платье и белые колготки. Как ни странно, ее волосы были убраны. За две недели до этого ей сняли брегеты с зубов, и она немного накрасилась. Я растерялся.

Я смотрел на Кэт так, как никогда не видел ее раньше. Она была... прекрасна. Моя жизнь уже никогда не будет прежней.

— На что ты уставился, Джулиан? Закрой рот, а то будешь ловить мух, — сказала она, когда увидела, что я таращусь на нее. — Не смей ничего говорить об этом платье, иначе я тебя так отлуплю, что ты неделю не будешь видеть.

Помню, что весь праздник я не мог ни дышать, ни думать. Всех нас, детей, просили вести себя как можно лучше, но в тот вечер я не смог бы вести себя плохо, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Я был овощем. Мое сердце бешено билось. Я вспотел. Если бы я был 65-летним мужчиной, меня бы, наверное, срочно увезли в больницу, решив, что у меня сердечный приступ.

Я подождал, пока вечеринка почти закончится, и, наконец, подошел к Кэт, взял ее за руку и отвел в тихое место.

— Мальчик, у тебя очень потные руки, — сказала Кэт, пока мы шли. — Что тебе нужно было сказать мне, что ты не мог сказать мне при всех?

— Ты... ты... ты красивая, Кэт, — заикаясь, проговорил я, и мое сердце гулко забилось в груди.

Не уверен, что за всю свою жизнь я когда-либо получал такой сильный удар. Она ударила меня прямо в рот, рассекая нижнюю губу и повалив меня на землю.

— Ты тупой придурок! Никогда больше со мной не разговаривай! — прохрипела она, уходя.

Я просто лежал в траве на спине и думал, имела ли она в виду меня.

Не знаю, сколько я так пролежал, но следующее, что имело для меня хоть какой-то смысл, было то, что мама помогла мне сесть и прижала салфетку к окровавленной губе.

— Ты в порядке, Джул? — спросила она, называя меня прозвищем, которое осмеливалась использовать только моя семья. — Что случилось? Кто тебя ударил?

— Кэт. Кэт ударила меня, потому что я сказал, что она красивая, — пробормотал я сквозь салфетку.

— Ты сказал ей, что она красивая, и она тебя ударила? — спросила мама, хихикнув.

Я кивнул, расстроенный тем, что мама, похоже, смеется из-за того, что Кэт меня ударила.

— О, сынок, ты совершил большую ошибку, сказав это Кэтрин, — сказала она, медленно помогая мне подняться на ноги. — Завтра тебе, наверное, нужно будет извиниться. А сейчас пойдем домой.

— Но мама, почему я должен извиняться? Она красивая, — ныл я, пока мы шли к нашему дому по соседству.

— Разве не ты вчера возился с ней на полу, играя в WWF Superstars или что-то в этом роде? А сегодня ты говоришь ей, что она красивая. Выглядит ли Кэтрин как девочка, которую ты называешь красивой? — спросила она.

Это был первый из многих случаев в моей жизни, когда я не понимал представительниц прекрасного пола.

Когда на следующий день я постучал в парадную дверь МакВэев, мама Кэт встретила меня со знающей улыбкой.

— Она в семейной комнате, Джулиан. Почему бы тебе не пойти на кухню, а я отправлю ее туда, чтобы вы могли побыть наедине, — сказала она.

Кэт ухмылялась, как гиена, когда вошла на кухню. Я знал, что она гордится собой за тот удар, который нанесла мне. Моя губа распухла и приобрела багровый оттенок. Я скорее бормотал, чем говорил.

— Прости меня, Кэт. Мне не следовало говорить то, что я сказал, — прохрипел я.

— Нет, тебе не следовало, но, думаю, что и мне не следовало тебя бить, — ответила она. — Мама сказала, что на самом деле ты вел себя хорошо. Когда ты этому научился?

Я пожал плечами.

— Наверное, мама меня так научила. Очевидно, она была не права!

— Хорошо, я никому не скажу, что разбила тебе губу, если ты никому не скажешь, что назвал меня красивой, — сказала она.

— Договорились! — с энтузиазмом сказал я, протягивая руку для пожатия. — Но Кэт, ты действительно была красивой.

— Спасибо, наверное, — прошептала она.

Я больше никогда не говорил Кэт, что она красива, по крайней мере, в течение следующих нескольких лет, но я также никогда больше не смотрел на нее так же, как раньше. Она больше никогда не будет просто Кэт... одним из парней.

Не помогло и то, что у Кэт начала расти грудь. Внезапно я оказался не единственным, кто так смотрел на Кэт, и, признаться, мне это ни капли не понравилось. Я вроде как всегда считал Кэт своей, и вдруг другие мальчишки как с цепи сорвались, чтобы поговорить с ней и пофлиртовать. К ее чести, она не выглядела слишком пораженной этим, что, по крайней мере, давало мне небольшое утешение. Она все еще была «моей Кэт», по крайней мере, в моем понимании.

Школы младших классов - это бастион подростковых гормонов, и наша школа ничем не отличалась от других. Я знаю, что мои гормоны часто были в состоянии боевой готовности, но я понимал, что должен быть осторожен. Я ни за что не хотел снова получить удар от Кэт.

В моей младшей школе было много других привлекательных девочек, но я действительно смотрел только на Кэт. Проблема заключалась в том, что я, казалось, застрял в ее «зоне друзей», потому что мы так долго были близки. Другие парни не испытывали таких волнений и часто подходили к ней, и каждый раз я немного умирал внутри.

Поскольку я так внимательно наблюдал за Кэт, то заметил, что она не совсем такая, как все остальные девочки. То есть она уже не была такой сорванцом, как раньше, но, похоже, ей не так нравились все эти девчачьи штучки для подростков, как остальным... не то чтобы я жаловался.

В младших классах были в моде групповые свидания, хотя и начинались индивидуальные. Кэт обычно проводила время со мной во время групповых свиданий, а на индивидуальные она никогда не соглашалась, хотя я знаю, что ее приглашали. Что касается меня, то в стратосфере Кэт не было ни одной девушки, поэтому я не приглашал других девочек на свидания.

Весенние танцы для восьмиклассников были главным светским событием года в нашей школе. Конечно, я попросил Кэт пойти со мной, а потом пригнулся. Она не стала на меня замахиваться и сказала «да».

На Кэт было очень красивое платье, которого я никогда раньше не видел, а на мне был мой воскресный костюм. Мне показалось, что из нас получилась отличная пара. Оба родителя позаботились о том, чтобы сделать множество наших фотографий. Перед тем как мой отец отвез нас в школу, ее отец остановил меня на обочине и пригрозил моей жизнью, если я посмею прикоснуться к его дочери так, как мой отец не хотел бы, чтобы прикасались к моей младшей сестре.

— Это после того, как она выбьет из тебя все живое. Понял, Джулиан?

— Абсолютно, мистер Маквей, — прохрипел я.

Мы неплохо провели время на танцах. Мы танцевали вместе несколько раз и держались вместе большую часть мероприятия. Несколько других парней приглашали ее на танец, но она им всем категорически отказывала. Я чувствовал себя Кинг-Конгом.

В конце вечера папа отвез нас домой. Когда я провожал ее до двери, мои ладони вспотели, а сердце колотилось в груди. Это был момент истины: я планировал попросить ее поцеловать на ночь, полагая, что она скажет «да» на мое предложение. Не было и речи о том, чтобы наброситься на Кэт с поцелуем.

Пока папа отвозил машину к нашему дому и оставлял нас одних на крыльце, я пробормотал просьбу о поцелуе, украдкой наблюдая за ее руками. Она несколько секунд раздумывала, прежде чем тихо кивнуть. Я уже видел, как это делается в кино, поэтому я шагнул к ней, обхватил ее сзади и поцеловал, как мне показалось, довольно крепко, прямо в ее теплые, мягкие губы. Первые пару секунд она не двигалась, а потом вернула поцелуй, положив руки мне на плечи.

Я был уверен, что в моем мозгу на какое-то время произошло короткое замыкание. Когда через несколько секунд я вновь обрел способность мыслить, я дрожал с головы до ног, пока мы стояли.

— Ты это почувствовала? — спросил я шепотом.

Она посмотрела на меня так, словно у меня выросла вторая голова, прежде чем она полностью раздавила мою душу.

— Нет. Я ничего не почувствовала, — ответила она. — А я должна была что-то почувствовать?

Аарргх! Нет! Нет! Нет! Этого не должно было произойти. Джеймс Бонд никогда не получал столь безразличного ответа, когда целовал женщину.

— Ну... спокойной ночи, Кэт. Я хорошо провел время, — пробормотал я.

— Да. Я тоже, — сказала она, прежде чем уйти в свой дом.

Хотя мы с Кэт не встречались на новом году обучения, мы, как всегда, часто проводили время вместе. В конце концов, она по-прежнему была моей лучшей подругой. Однако теперь она проводила больше времени, чем когда-либо, с другими девушками. Признаться, я был немного озадачен, ведь, казалось, раньше она никогда не хотела проводить так много времени со своими сверстницами. Наверное, я должен был догадаться, что рано или поздно она превратится в полноценную девушку.

Будучи идиотом, я даже не подумал попросить Кэт стать моей спутницей на танцах в честь выпускного вечера. Я просто полагал, что она знает, что мы идем вместе. Видимо, не знала, потому что, примерно, за три недели до выпускного вечера я узнал, что она согласилась на свидание с юным красавчиком Крисом Тамбраном. Я узнал о свидании, когда она вскользь сказала мне в тот день.

— Н-но я думал, что мы пойдем вместе на бал выпускников, — жаловался я.

По моему лицу было видно, что она удивила и обидела меня.

— Мне очень жаль, Джулиан, — мягко сказала она. — Ты ничего не говорил, и я подумала...

— Я и не думал, что должен что-то говорить. Это моя вина. Ты знаешь, что говорят о слове «предполагать», — сказал я. — Надеюсь, ты хорошо проведешь время.

Прогулка в школу на следующее утро началась очень тихо, когда Роберт, Джимми, Кэт и я преодолевали расстояние в полмили до школы. Никто ничего не говорил, пока Роберт не спросил, может ли он и его спутница, Алли Форст, поехать на выпускной с Кэт и мной. Мы оба посмотрели друг на друга, прежде чем Кэт, наконец, ответила.

— Мы не поедем на выпускной вместе. Крис Тамбран попросил меня поехать с ним... и я согласилась, — сказала Кэт.

— Ооо, — сказал Джимми и издал тихий свист.

Роберт похлопал меня по плечу, и мы продолжили путь в молчании.

Впервые в жизни в наших отношениях с Кэт произошел раскол. Следующие несколько недель мы почти не проводили время вместе, так как она стала почти все время проводить со своими подружками.

За две недели до вечера выпускников мама спросила, не нужно ли отдать мой костюм в химчистку. Я знал, почему она спрашивает. Я не рассказывал ей о Кэт и Крисе Тамбране. Когда я рассказал, она пару секунд стояла с открытым ртом.

— Мне очень жаль, Джул, — тихо сказала она. — Я так понимаю, ты ни с кем не пойдешь?

— Ага, — буркнул я в ответ.

Я пытался притвориться, что меня это не беспокоит, когда я увидел, как Крис подъехал к дому Кэт, чтобы забрать ее в вечер танцев, но мама с папой на это не купились. Крис был красивым, симпатичным блондином, который был стартовым защитником в нашей баскетбольной команде. Его рост составлял 6-2 (188 см), 185 (84 кг), с голубыми глазами. Все девочки в школе две недели говорили о том, как повезло Кэт.

Мы с Джимми провели весь вечер танцев в боулинге. Мы потратили целое состояние для двух подростков, сыграв по 10 партий в боулинг и разделив пиццу в кафе. Я был настолько не в своей тарелке, что Джимми впервые в жизни обыграл меня по общему количеству кеглей. По крайней мере, один из нас хорошо провел время.

Мы с Кэт провели большую часть двух недель, избегая друг друга. Не знаю, как она, а я был несчастен. Я не знал, как выйти из тупика, хотя и не был уверен, что именно мне стоит об этом беспокоиться.

Два дня спустя я сидел в своей комнате и смотрел в потолок, когда мама ввела Кэт.

— Кое-кому нужно поговорить с тобой, Джул, а тебе нужно послушать, — сказала мама.

Полагаю, сначала поговорили мама и Кэт. У мамы на лице была благодушная улыбка, а Кэт выглядела так, будто готова была расплакаться.

— Я... я сожалею, Джулиан. Наверное, мне не стоило встречаться с ним, не посоветовавшись сначала с тобой. Я знала, что ты предполагаешь, что мы вместе пойдем на вечер выпускников, — сказала она.

— Ну да, примерно так, — ответил я. — Я должен был спросить. Мама меня за это здорово пожурила. Я тупица.

Слезы в ее глазах все еще стояли. До меня, наконец, дошло, что речь идет о чем-то большем, чем просто свидание.

— Джулиан, мы можем серьезно поговорить? Я имею в виду, ПО-НАСТОЯЩЕМУ поговорить? Например... может быть, о жизни и смерти? Мне очень, очень нужно с кем-то поговорить, и я думаю, что этим человеком должен быть ты. Ты можешь просто выслушать меня, не осуждая и не злясь. Ты сейчас очень, очень нужен мне, Джулиан.

— Хорошо, Кэт, я всегда был твоим, — ответил я. — Ты говоришь, а я слушаю. Что бы это ни было, мы сможем решить это вместе.

Она крепко обняла меня и начала плакать. Я дал ей несколько минут на то, чтобы выпустить их наружу, после чего отодвинул ее от себя и заглянул ей в глаза.

— Давай, — прошептал я.

— Помнишь, мы целовались, и ты спросил меня, чувствую ли я это, а я ответила, что нет? — начала она. — Ну, у меня были вопросы... и я задавалась... было ли дело в тебе или во мне. Поэтому я решила встретиться с другим парнем и посмотреть, чувствую ли я это с ним или нет...

— Ты поцеловала Криса... — перебил я, но быстро замолчал, когда она указала на меня и состроила недовольную гримасу.

— Опять же, я ничего не почувствовала, но он почувствовал, когда несколько минут спустя схватил меня за грудь. Я сильно ударила его по яйцам, и его вырвало. Около часа он держался от меня на расстоянии, пока мы не ушли пораньше, — объяснила она.

Я снова заговорил, но она остановила меня ледяным взглядом.

— Окей, теперь начинается самое сложное, — продолжила она. — Я задавалась вопросом... волновалась, на самом деле, из-за некоторых чувств, которые за последний год или около того я испытывала к нескольким девушкам. Я думала, что могу быть лесбиянкой. Когда я ничего не почувствовала, целуя тебя или Криса, картина стала более ясной. А когда я поцеловала Кендру Рицци два вечера назад в библиотеке, все встало на свои места.

Слезы текли из ее глаз, а я сидел на кровати, потеряв дар речи.

— Скажи что-нибудь, придурок! — закричала она на меня.

— Я ждал, когда ты дашь мне разрешение говорить, — огрызнулся я.

Она снова уставилась на меня, а потом пожала плечами. Я решил, что теперь моя очередь говорить.

— Ты поцеловала Кендру Рицци? Вау. Я бы хотел это сделать, — сказал я.

— И это все, что ты хочешь сказать? Правда? — прокомментировала она. — Погоди. Я думала, я тебе нравлюсь?

— Ты мне нравишься. Ты это знаешь. Так этот поцелуй с Кендрой... просто поцелуй или у вас что-то есть? — спросил я.

Она выглядела виноватой и смущенной.

— Я действительно не знаю... но это только половина дела, Джулиан. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, понимаю, — сказал я. — Похоже, тебе нужно многое... обдумать. Но что бы ты ни решила, я здесь ради тебя. Я всегда буду рядом с тобой, Кэт. ВСЕГДА.

Она плюхнулась на кровать рядом со мной и, обняв, попыталась сломать мне ребра.

— Так ты не... не будешь... ненавидеть меня? — рыдала она мне в плечо.

— Я не смогу, даже если захочу, если только ты сможешь терпеть, что я буду любить тебя на расстоянии до конца наших дней, — сказал я.

Она снова обняла меня. Я обнял ее в ответ.

Я был уверен, что я был первым, кому она рассказала о своем решении, хотя у меня было предчувствие, что со временем она расскажет и другим. Мы никогда не обсуждали это, когда рядом были другие люди. Я знал, что она боится быть раскрытой.

Я знал, что в старших классах она встречалась с несколькими другими девушками, но по большей части ее спутником был я. Всякий раз, когда происходило какое-нибудь важное событие или вечеринка, я был ее спутником. Я был для нее безопасен, и у нас по-прежнему была прекрасная дружба, так что все было в порядке. Наверное, не помешало и то, что я хорошо целуюсь, как однажды она призналась мне.

В обмен на то, что я прикрывал ее, она была моей спутницей, когда мне это было нужно, например, когда моя тетя Труди выходила замуж во второй раз. За все эти годы большинство членов моей семьи так часто видели ее со мной, что автоматически решили, что мы с ней вместе.

Затем наступил день, когда она перевернула мой мир с ног на голову.

В июле, в пятницу вечером, мы всей компанией отправились праздновать 18-летие Кэт. Мы посетили два танцевальных клуба и отлично провели время. Мы с Кэт вели себя как «хорошие друзья, но, возможно, не совсем встречаемся»: моя рука изредка обвивала ее талию, легкие прикосновения, пара дружеских легких поцелуев в губы.

Наша группа состояла из 10 человек, среди которых было две настоящие пары, и эти пары начали повышать сексуальный градус в течение всего вечера. Удивительно, но Кэт, казалось, возбуждалась все больше и больше. Вероятно, было уже немного за полночь, когда она изменила мою жизнь.

— Отвези меня куда-нибудь и займись со мной любовью, Джулиан, — прошептала она мне на ухо.

Мы были на танцполе и танцевали медленный танец, когда она произнесла свою фразу. Я замер... То есть я перестал танцевать и перестал дышать, стоя как статуя.

— Ты уверена, Кэт? — спросил я почти шепотом. — Я имею в виду... Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной...

Она повела меня за руку с танцпола. Когда мы проходили мимо нашего столика, она сказала Бекки Хансен, что некоторым из сидящих за столом придется самим искать дорогу домой.

— Серьезно? — спросила та.

Кэт молча кивнула. Две девушки обменялись ухмылками, а затем Кэт повела меня к машине.

— Я в замешательстве, Кэт, — сказал я, садясь за руль. — Я действительно хочу этого, но только если ты хочешь этого так же сильно, как и я. Что происходит, детка?

— Джулиан, мы можем сейчас не говорить об этом? У меня... у меня сейчас кое-что происходит, и я не хочу терять это чувство. Ты доверяешь мне? — спросила она.

— Всегда. Конечно, — ответил я.

Я не знал, куда мы могли бы поехать, но мне было известно одно место в тупике на северной стороне города. Мы были там через 20 минут.

— На заднее сиденье, живо! — вот и все, что она сказала.

Мы сели на заднее сиденье, и она тут же прижалась ко мне лицом, неистово целуя меня. Следующие несколько минут мы провели, исследуя языками миндалины друг друга, прежде чем разнять лица.

— Сними с меня одежду. Раздень меня, Джулиан. Затем введи его в меня и сделай это, но действуй осторожно. Я все еще девственница, — сказала она.

— Я тоже, — тихо сказал я.

Наверное, было слишком темно, чтобы она увидела, как я покраснел, но я успел заметить, как ее глаза остекленели от вожделения, прежде чем на ее лице появилось выражение удивления.

— Правда? Я бы подумала, что такой красивый парень, как ты...

— Я ждал подходящую девушку, — перебил я.

— И это я, несмотря на то, что ты знаешь? — спросила она.

— Ну, ты здесь, — сказал я, лучезарно улыбаясь, и мое сердце заколотилось в груди.

— Да. А теперь поцелуй меня, и не спеши, — сказала она.

Никто из нас не думал о прелюдии. Она была мокрой... и горячей, когда я так медленно скользил внутри. Я натолкнулся на то, что, как я догадался, было ее девственной плевой, ненадолго остановился, а затем надавил чуть сильнее, когда она пробормотала:

— Полегче, пожалуйста.

Я прорвался сквозь то, что меня останавливало, и продолжил проталкиваться вперед, когда она издала небольшой болезненный крик, а затем слабо застонала. Я скептически читал, что киски некоторых женщин на ощупь похожи на жидкий бархат - я здесь, чтобы подтвердить, что это правда. Я мягко натолкнулся на что-то в тот момент, когда полностью вошел в нее, и мы двое просто смотрели друг другу в глаза.

— Поцелуй меня еще... и не спеши, — прошептала она.

Я прижался губами к ее мягким губам и начал осторожно входить и выходить. Мы продолжали целоваться и заниматься любовью в самую прекрасную ночь в моей жизни. Она несколько раз стонала мне в рот.

А потом... мое тело взорвалось от моего члена, когда я выстрелил, как мне показалось, галлоном спермы в ее киску несколькими сильными выстрелами, ее киска внезапно схватила мой пульсирующий член и сжала несколько раз, когда ее тело начало содрогаться, как и мое. Я уверен, что низкий рев был моим, а высокий крик - ее.

Я понятия не имею, как долго мы занимались любовью и как долго продолжались наши оргазмы. Знаю только, что через несколько минут я вновь обрел ясность мысли: мы оба лежали на сиденье, мое тело наполовину лежало на ее, и мы оба задыхались.

Прошло несколько минут, прежде чем кто-то из нас заговорил.

— Вау. Блядь. Вау, — пробормотал я.

— Да, точно, — ответила она.

— Что это было? — спросил я.

На несколько долгих минут воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками наших поцелуев.

— Что, если я ошибаюсь, Джулиан? Что, если я не лесбиянка? Как я узнаю об этом, если не попробую пойти по нехоженой дороге? — сказала она.

— В любом случае я хотела, чтобы ты был первым. Ты мой лучший друг. Ты всегда был моим лучшим другом. Я не могу представить себе время, когда ты перестанешь быть моим лучшим другом. Спасибо, — добавила она, не обращая на меня внимания.

Я усмехнулся в ответ.

Мы учились в колледжах в одном штате, с разницей, примерно, в час, и, оказавшись вне поля зрения посторонних глаз, Кэт наконец-то почувствовала свободу быть собой и, как она мне рассказывала, открыто встречалась с другими женщинами. Она показала мне фотографии нескольких своих свиданий, и я вынужден был признать, что у нее отличный вкус на женщин. Я пошутил с ней, что должен попросить ее найти мне женщин, которые не были бы лесбиянками, раз у нее такой хороший вкус.

— Не будь таким убогим. Сам найди себе горячих женщин, Ромео, — сказала она.

Мы общались, по крайней мере, пару раз в неделю. Обычно это были просто дружеские разговоры, но иногда мы переходили к темам более личного характера. Мы оба могли задавать друг другу вопросы о сексе, которые не могли задать никому другому. Это было что-то вроде возможности получить «инсайдерскую» информацию.

А еще мы могли быть искренними друг с другом. Хотя я понимал, что в колледже Кэт впервые смогла по-настоящему приобщиться к гомосексуальному опыту, я не хотел, чтобы она полностью ушла в себя и запуталась. Я не хотел, чтобы она стала шлюхой, даже если она будет играть за другую команду. Она была мне слишком дорога, чтобы это произошло.

— Будь осторожна, Кэт. Держи глаза открытыми. Я знаю, что начинаю говорить, как твои родители, но это потому, что мне не все равно, детка, — сказал я однажды, обращаясь к ней. — Нет разницы, с кем ты встречаешься - с мужчинами или женщинами... Шлюха все равно остается шлюхой.

— Да, мама, — схамила она мне в ответ.

Родители Кэт были ошеломлены, когда она, наконец, открылась им на рождественских каникулах на первом курсе. Она сказала мне, что расскажет им в первый же вечер после возвращения. На следующий день ее мама позвонила мне и спросила, могу ли я прийти поговорить с ней и ее мужем. Я знал их целую вечность. Они были для меня, практически, вторыми родителями. Как я мог отказать?

— Почему ты не сказал нам, Джулиан? — был первый вопрос, который мне задали, когда я встретился с ними. — Ты же, практически, член семьи. Как ты мог не сказать нам? — спросила миссис Маквей.

— Не мне вам об этом говорить, и я слишком люблю Кэт, чтобы действовать за ее спиной, — ответил я. — Это она должна была, наконец, рассказать вам. Моя работа заключалась в том, чтобы поддержать ее и прикрыть ей спину.

— Я всегда думала, что вы двое когда-нибудь окажетесь вместе. Я всегда думала, что у вас что-то есть, — сказала ее мать.

— Мы всегда были лучшими друзьями, но в старших классах она сказала мне, что считает себя лесбиянкой. Сначала я был раздавлен, но потом понял, что она должна быть такой, какая она есть. Я буду любить ее всегда, и она это знает.

— Думаю, мне было больно, когда она сказала, что мы никогда не будем вместе... таким способом, но в то же время это было не так больно, как если бы речь шла о другом парне, — сказал я.

— Значит, эти... свидания... были просто притворством? — спросил отец. — Вы двое...

Я не считал, что ее родителям нужно знать все, поэтому просто рассказал им то, что, по моему мнению, им было необходимо знать.

— Я помогал прикрывать ее, когда она ходила на свидания, а она отплатила мне тем, что была моей спутницей на некоторых мероприятиях. Я люблю ее. Всегда любил и буду любить. Я всегда буду ее прикрывать, несмотря ни на что, — сказал я.

— Это все, что мы можем попросить, Джулиан. Спасибо, — сказал ее отец.

Я встречался с ней, время от времени, на протяжении всего колледжа. Я не был монахом, но я и не искал мисс Правильную. Случайных связей мне было более чем достаточно.

А вот Кэт, по ее собственному признанию, встречалась часто. Очевидно, она наверстывала упущенное время.

В начале осени ее выпускного года я приехал к Кэт на выходные в честь Дня труда. Она жила с двумя другими девушками в трехкомнатной квартире, и никто не возражал против того, чтобы я спал на полу в комнате Кэт. Точнее, ни у кого не было проблем, пока ее соседки не познакомились со мной, а потом обе предложили разделить со мной свои кровати. Кэт это показалось не таким смешным, как им. Я уместно покраснел, хотя был уверен, что более высокая из двух ее соседок, Алиша, была совершенно серьезна.

— Отвалите, дамы. Он мой лучший друг, — сказала Кэт.

— Да, но ты не собираешься использовать его должным образом, — подхватила другая соседка по комнате, Рокси.

В субботу вечером мы вчетвером отправились в танцевальный клуб. Мне было весело танцевать со всеми тремя женщинами по очереди. Я был на танцполе с Алишей, когда увидел, как Кэт направляется к площадке с шестифутовой богиней с клубничными светлыми волосами, ярко-зелеными глазами и «ногами до самой сантехники». Черт.

Когда мы с Алишей вернулись к нашему столику с Рокси, Кэт осталась на площадке. Рокси сидела там с ухмылкой чеширского кота, наблюдая за Кэт с богиней.

— Вы только посмотрите на это! Самая красивая женщина во всем заведении подходит к Кэт и тащит ее на пол. Даже не будучи лесбиянкой, я бы всерьез задумалась о сексе с этой женщиной, — сказала Рокси, ее лицо покраснело.

— О, да, это горячая амазонка, — сказала Алиша. — Я бы тоже об этом подумала.

Обе женщины повернули головы и посмотрели на меня.

— Включите и меня в этот список, — ответил я.

Лорен Ситтлер выглядела как волейболистка, которой она была первые два года учебы в колледже, пока не сломала лодыжку, положившую конец ее карьере. Они с Кэт вернулись к столу, обнявшись, и по остекленевшему взгляду Кэт я догадался, что она собирается пойти с ней домой. Она представила Лорен за столом, а затем наклонилась ко мне, чтобы сказать то, о чем я уже догадался.

— Ничего, если я встречу тебя завтра утром в девять часов на завтраке в IHOP? — хихикнула она.

— Абсолютно. Я прослежу, чтобы Лиш и Рокси благополучно добрались до дома, — сказал я.

Мы нежно поцеловались в губы, прежде чем она и Лорен покинули клуб. Мы втроем за столом хихикали между собой, наблюдая за их уходом.

— Погодите-ка. Она не сказала нам, что ты сегодня не сможешь лечь с нами в одну постель, — сказала Алиша. — Как ты думаешь, это была оплошность или...

Между прочим, эта ночь ознаменовалась первым и единственным сексом втроем в моей жизни. У Алиши была двуспальная кровать, и мы втроем закончили нашу ночь только около трех часов ночи.

Девочки разрешили мне воспользоваться их душем, чтобы я мог хотя бы смыть с себя запах нашей славной ночи разврата и немного прийти в себя. Я поцеловал на прощание Алишу и Рокси и ждал Кэт в IHOP в 8:55, попивая кофе. Она вошла в 9 в сопровождении Лорен. Они улыбались и хихикали, как школьницы.

— Надеюсь, ты не против, что я пригласила Лорен, — застенчиво сказала Кэт. — Я надеюсь, что Алиша и Рокси прошлой ночью хорошо о тебе позаботились.

Последнее было скорее утверждением, чем вопросом. Настала моя очередь стесняться.

Кэт и Лорен устроились на работу в одном городе и после окончания учебы переехали жить вместе. Я был рад за них обеих и сказал им об этом. В течение следующих 10 лет я несколько раз навещал их, и, примерно, так же часто они приезжали погостить ко мне.

Моя любовь в жизни сложилась не так удачно, как у Кэт. У меня было несколько подруг, но ничего многообещающего, пока Лили Хэнлон не появилась в моей жизни где-то через пять лет после окончания колледжа.

Я был членом местного YMCA (ассоциация молодых христиан - молодёжная волонтёрская организация) и ходил туда три раза в неделю, чтобы позаниматься в тренажерном зале. Время от времени, чтобы размять мышцы, я забредал в зал, брал свободный баскетбольный мяч и делал несколько бросков.

В «Y» было шесть кортов, и игры проходили на всех, кроме кольца, в которое я бросал. Девушка на несколько лет моложе меня подошла, ведя мяч, и спросила, не возражаю ли я, если она бросит в мою корзину. Я ответил утвердительно, и вскоре она уже набивала кольцо, словно Дамиан Лиллард. Когда она начала забрасывать трехочковые, я перестал стрелять и стал смотреть.

Она заметила, что я наблюдаю, и начала добавлять слова и звуковые эффекты, например, «двойка» или «три», «пау» и «бам». Я улыбнулся, восхищаясь ее ударом и нахальством.

— Хочешь сыграть в «Хорс» (баскетбольная игра, в которой игроки по очереди бросают мяч в кольцо из разных мест. Если кто-то делает бросок, а все остальные промахиваются, эти люди получают букву к слову «Хорс» - лошадь)? — спросила она, ухмыляясь.

В свое время я был неплохим игроком, но мой расцвет миновал, по крайней мере, несколько лет назад, и я это знал. Но «Хорс» - это броски, а я, в конце концов, был известен как король бросков, по крайней мере, в моем воображении. Я согласился.

Она начала первой и попала три раза на дальних бросках подряд, только два из которых я смог повторить, так что «Х» у меня появилась довольно быстро. Затем она промазала свой следующий бросок, и настала моя очередь бросать первым. К ее удивлению, я подошел к правому углу и бросил джампер (бросок в прыжке) с левой руки.

— Это было экспромтом, да? Ты же бросал другие джамперы правой рукой, — сказала она.

— Ага. Дерзай, — улыбнулся я.

Она промазала этот бросок, и следующие два я тоже бросил левой. Она скорчила гримасу.

— Да ладно тебе, куриное дерьмо, сделай что-нибудь нормальное, — ныла она.

— Куриное дерьмо? Почему, потому что я могу пользоваться левой рукой, а ты нет? — хихикнул я. — А как насчет нормального?

Я подошел к линии штрафного броска и бросил со штрафного в стиле знаменитого игрока НБА Рика Бэрри. Она выглядела ошарашенной.

— Правда? — сказала она почти скорбно.

Я молча кивнул. Она вздохнула, а потом промахнулась, и от проигрыша ее отделяла всего одна буква. Она выглядела очень расстроенной, ее большие карие глаза стали влажными от разочарования.

— Да, я понимаю. Ты удивляешься, как можно проиграть этому хаку? — сказал я, моя улыбка становилась шире с каждой секундой. — Я один из таких. Ничего выдающегося, но у меня есть навыки... странные навыки, но тем не менее. Приличный спортсмен, но не выдающийся. Немного мозгов, немного здравого смысла, но не парень, который учился в Гарварде.

— Просто сделай свой последний бросок и избавь меня от страданий, — прорычала она.

— Вот что я тебе скажу. Я выигрываю, и ты соглашаешься завтра вечером поужинать со мной. В «Эпплби», ничего особенного, так что можешь даже не считать это свиданием. Договорились? — спросил я.

Она на секунду задумалась, потом смутилась. Наконец-то она догадалась, что я ее разыгрываю. Она улыбнулась и засмеялась.

— Договорились, — сказала она, перебрасывая мне мяч.

Я едва взглянул на корзину, потому что знал, в каком месте корта нахожусь. Это может сделать любой, кто много играл в мяч на школьном дворе. Затем я бросил 16-футовый (4, 9 метра) джампер с левой руки.

Она подхватила мяч после того, как он прошел через обруч, и подошла к тому месту, где я все еще стоял с поднятой рукой.

Я сделал шаг влево, она подошла ко мне, сделала еще один неловкий бросок левой и прошептала:

— Это «Эпплби», жеребец. Черт, ты невыносимый мудак, ты знаешь об этом?

— Вообще-то, знаю. Кстати, я Джулиан Леонард, — сказал я.

— Лили Хэнлон. Очень жалкий лузер, — натянуто произнесла она.

— О, очень жалкий? Ну, может быть, завтра вечером я смогу тебя переубедить, — сказал я.

На следующий вечер мне удалось переубедить ее, и она согласилась на настоящее свидание в следующую пятницу вечером. Оказалось, что ей было 23 года, она закончила колледж и работала в отделе кадров компании по производству автозапчастей. Она была умна, грамотна, любила флиртовать, а также была неплохой спортсменкой.

Мы быстро стали друг другу симпатичны, а после первого месяца отношений - эксклюзивны. Никогда прежде у меня не было такой связи с женщиной, которую не звали бы Кэт. Единственным очевидным минусом была ее склонность к флирту. Мы говорили об эксклюзивности и верности, и несколько раз обсуждали ее флирт... и то, где, по моему мнению, нужно провести границы. Она настаивала на том, что все это весело, а я отвечал, что меня это не веселит. Мы несколько раз ссорились из-за этого, и она всегда обещала мне, что будет стараться больше. Потом мы оказывались в постели и занимались потрясающим примирительным сексом. Я знал, что она манипулирует мной с помощью секса, но... Я действительно чувствовал, что она любит меня, и я определенно сильно влюбился в нее.

Примерно, через полгода после того, как мы уже были вместе, я взял ее с собой на длинные выходные с Кэт и Лорен. Я заранее объяснил ей, что у меня с Кэт, и рассказал Кэт и Лорен все о Лили.

Я думал, что выходные прошли хорошо, и мне показалось, что все женщины неплохо поладили. Более того, несколько раз, когда я входил в комнату, разговор между ними прекращался и начиналось хихиканье. Я воспринял это как хороший знак, что они сблизились, даже если казалось, что они сговорились против меня.

Кэт ждала моего звонка, когда ответила в понедельник вечером после нашего визита на выходные. Как мой лучший друг, она также точно знала, зачем я звоню.

— Она мне действительно понравилась, Джулиан. Я думаю, она может стать для тебя той самой девушкой. Лорен она тоже нравится, но Лорен заметила одну вещь, которую я упустила. Лорен сказала, что она показалась ей немного кокетливой, когда мы прошлым вечером были в танцевальном клубе. Я восприняла это как энтузиазм, но Лорен показалось, что она немного переборщила. Ты же знаешь, она любит тебя так же, как и я, и она тоже делала заметки, — сказала Кэт.

— Спасибо за мнение, детка. Это именно то, что я хотел и должен был услышать, — сказал я.

Через три месяца я попросил Лили выйти за меня замуж, и она согласилась. Свадьба была назначена, примерно, через год.

Я несколько раз встречался с родителями Лили, прежде чем попросил ее выйти за меня замуж. Они показались мне достаточно милыми людьми, хотя я мог сказать, что ее отец не считал меня достаточно хорошим, чтобы жениться на его дочери. Мой отец сказал, чтобы я не парился по этому поводу, так как это просто «отцовские штучки», и когда-нибудь я испытаю это на себе, если у меня будет своя дочь. Я старался не обращать на это внимания, но у меня было ощущение, что он не уважает меня потому, что я не умею владеть молотком. Знаю, это звучит безумно, но отец Лили владел довольно успешной строительной компанией, и на него работали и сын, и зять. Я был бухгалтером среднего звена и не умел делать проекты «сделай сам». Если забыть о том, что они втроем с трудом могли досчитать до ста, я был тем, кого не хватало, а потому и не умел строить.

Свадьба должна была стать довольно большим событием в родном городе ее родителей, который находился, примерно, в двух часах езды от места, где мы жили. Там же Лили собиралась устроить свой девичник за две недели до свадьбы. Вечеринку организовала ее сестра Вилли, матрона невесты, и остальные подружки невесты. Лили сказала мне, что их будет 15 человек, поэтому они сняли пять номеров в отеле «Хилтон» в городе, полагая, что будут слишком пьяны, чтобы ехать домой. Я сказал ей, что считаю это разумным.

Поскольку в тот вечер я должен был быть один, я решил побаловать себя бутылкой ржаного «Angel's Envy», действительно первоклассного виски, и двумя моими любимыми фильмами всех времен - «Иеремия Джонсон» и оригинальный «Роллербол». Это был отличный вечер. Я не был слишком пьяным, когда завалился на кровать чуть позже полуночи.

Проснувшись около шести утра с легким похмельем, я решил принять аспирин и лечь спать, но тут меня осенила злая мысль. Я подумал, что сегодня утром в отеле среди Лили и остальных будет немало женщин с похмельем, и будет несколько забавно посмотреть, что натворил прошлой ночью «демонический ром». Я знал, что они должны были встретиться за завтраком в 9. Я решил тоже прийти. Быстро принял душ и отправился в путь.

На самом деле я появился на несколько минут раньше и стоял в сторонке, когда Вилли и еще около восьми женщин притащились на завтрак. Лили среди них не было. Я решил, что она действительно хорошо набралась.

Я подождал несколько минут, прежде чем подойти к болтающей, похмельной компании.

— Лили слишком надралась, чтобы этим утром позавтракать с вами, ребята? — спросил я с широкой улыбкой.

Девять голов быстро повернулись в мою сторону. Я обнаружил, что улыбаюсь только я один. Господи, пожалуйста, нет.

— В каком она номере? Я знаю, что у вас, ребята, должны быть с 201 по 205. Черт возьми, в каком номере? — крикнул я.

Одна из женщин начала подниматься, как и мое кровяное давление.

— Стоять! Никому из вас не двигаться! — крикнул я.

Женщина села обратно. Они начали бессвязно болтать между собой. Я подошел к лифту и поднялся на второй этаж. Не нужно было обладать хорошим слухом, чтобы понять, что происходит в номере 205. Я развернулся и вышел из отеля, из моих глаз текли слезы гнева и разочарования.

Большую часть двухчасовой поездки домой я размышлял о том, чтобы скинуть машину с дороги и покончить с собой. Я не ожидал, что это произойдет. Я не знал, кто и почему. Я знал только, что свадьба отменяется. Наверное, мне повезло, что я узнал об этом раньше, а не позже.

Вернувшись домой, я первым делом позвонил Кэт, которая должна была выступить в роли моей «лучшей женщины» (что-то из американских свадебных обрядов), и Лорен и рассказал им свою печальную историю. Затем я позвонил родителям. Боже, благослови мою маму. Она вызвалась обзвонить 28 гостей с нашей стороны и сказать им, что свадьба отменяется. Поскольку Кэт уже знала, мне пришлось звонить только Роберту и Джимми, двум моим дружкам.

Помимо того, что мне было плохо от произошедшего, я был ошеломлен тем, что к середине дня до сих пор не получил от Лили никаких известий. Я решил, что раз уж не я изменил, то мне и звонить не нужно.

Лили появилась с очень раскаянным видом у моей двери в воскресенье около полудня и выглядела так, будто вот-вот расплачется, когда я открыл дверь и впустил ее.

— Я не могу выразить, как мне жаль, — сказала она, садясь на мой диван. — Я увлеклась вечеринкой... и потеряла голову, — сказала она.

— Так вот как это называется – «потерять голову», — сказал я. — И сколько раз ты теряла голову?

Она сильно покраснела и опустила глаза, затем постепенно подняла их на меня.

— Только раз накануне вечером, а потом утром, — прошептала она.

— Ладно, сложный вопрос: почему ты потеряла голову? Тебе было недостаточно меня? — спросил я.

— Как я уже говорила, я просто потеряла голову. Я слишком много выпила... и потеряла голову. Он был красив. Просто...

— Не начинай, или я выбью из тебя все дерьмо, — перебил я. — Я еще никогда не бил девушек, но это заставит меня сделать это в первый раз.

— Кто этот ублюдок?

— Он... он просто какой-то парень. Он ничего не значил, — сказала она.

— Нет, он много значит для меня. На самом деле, он означает наш конец, — заявил я.

— Нет, мы не можем так поступить. Все готово к свадьбе. Мои родители уже заплатили целое состояние, — сказала она.

— Не моя проблема. Это не я трахался с кем-то, кто не является моей невестой, — утверждал я.

— О, да ладно. Мы еще даже не женаты, — ныла она.

— Вот именно. И теперь не будем, — сказал я.

— Ты, ведь, знаешь, что мой отец убьет тебя? — спросила она.

— Нет, когда он узнает, что это ты раздвинула ноги. Если уж на то пошло, я думаю, он должен передо мной извиниться, — сказал я.

— А... э... ммм, — пролепетала она.

— Я так и думал, — фыркнул я.

От отца Лили я ничего не услышал, поэтому решил, что она рассказала правду о том, что произошло.

В те выходные, когда я должен был жениться, Кэт и Лорен жили у меня. Они просто заявились без предупреждения в пятницу вечером, сразу после того, как я вернулся с работы.

— Мы уже забронировали выходные, и нам не хотелось, чтобы ты сидел здесь один и в одиночестве топил свои печали. Ты можешь топить их вместе с нами, но ты будешь покупать, — сказала Кэт, когда они появились у дверей моей квартиры.

В тот вечер мы не стали напиваться до беспамятства, но я знаю, что эти две женщины достаточно меня угостили, чтобы я хорошо выспался в ту ночь. На самом деле я спал так хорошо, что на следующее утро проснулся только в 9:30. Лорен сидела за столом, пила кофе и читала газету, когда я, пошатываясь, вошел на кухню в спортивных шортах и футболке.

Двери ванной и гостевой спальни были открыты, но Кэт не было ни видно, ни слышно.

— Эй, а где сегодня утром "Беда"? Обычно в субботу она не встает рано утром, — сказал я.

Лорен кивнула, но я заметил, что на ее губах играет ухмылка.

— Э-э-э... у нее было поручение, — тихо сказала Лорен, не в силах смотреть мне в глаза.

— Выкладывай, Женщина-Жираф. Я вижу по твоим глазам, что ты хочешь мне что-то сказать, — сказал я, накладывая тосты к кофе.

— Она должна была вернуть кое-что твоей бывшей невесте, — сказала Лорен, ее ухмылка превратилась в полноценную улыбку.

— Мне это не понравится, правда? — тихо сказал я.

— Ты знаешь ее так же хорошо, как и я. Как ты думаешь? — заметила Лорен.

Я поморщился.

Приняв душ, я привел себя в порядок, когда через час в мою квартиру вошла Кэт с коробкой пончиков «Dunkin' Donuts».

— Просто нужно было что-то особенное для утра, — радостно сообщила она.

Я недоверчиво улыбнулся ей. Она пожала плечами.

— Он знает. Он сам догадался. Я ничего не говорила, честно, — сказала Лорен.

Она виновато улыбнулась мне.

— Ладно, расскажи мне уже. Ты же знаешь, что умираешь от желания, — усмехнулся я.

— Я позвонила твоей бывшей и сказала, что мне нужно кое-что вернуть, — начала она. — Мы встретились в парке возле пончиковой. Когда она подошла, я раскрыла руки для объятий. Думаю, она не видела мой правый кулак, пока он не попал ей в левый глаз. Она упала, как мешок с кирпичами. Я расстроюсь, если этот синяк не продержится пару недель.

Она расхаживала по кухне, держа кулак в воздухе, как боксер на чемпионате. Мы с Лорен от души рассмеялись.

— Черт, неужели эта тупая сучка не запомнила, что я говорил ей о твоем характере... и о твоей правой руке? — спросил я.

Я не ходил на свидания почти год. Просто это было не так важно для меня. Думаю, мое одиночество влияло на Кэт и Лорен больше, чем на меня. Примерно, через полгода они попытались свести меня с кем-то из своих одиноких подруг, когда я приезжал к ним в гости. Они тоже не отличались тонкостью в этом вопросе, но, по крайней мере, женщины, с которыми они пытались меня свести, были горячими. Я оказался в постели с парой из них, но большинство женщин были на один раз и все.

— Я просто не готов, ребята. Оставьте это, пожалуйста, — сказал я паре после одного свидания.

— Но я должен сказать вам, что вы двое находите для меня чертовски красивых женщин.

Способность Лорен находить симпатичных женщин, как оказалось, пять лет спустя сработала против Кэт. Она оказалась 22-летней студенткой старших курсов художественного факультета местного небольшого колледжа и положила конец их 12-летним отношениям с Кэт. По словам Кэт, она узнала об этом, когда однажды вернулась домой с работы и обнаружила Лорен и ее новую любовь, сидящих на диване в ожидании Кэт.

— Вот и все. Вот так просто? — спросила Кэт у дуэта.

Судя по всему, новая избранница Лорен была очень возбудимой, и в какой-то момент обсуждения она вскочила с дивана и быстро подошла к Кэт. Лорен не смогла вовремя остановить ее, и через два удара у девушки был сломан нос и разбита губа, а сама она лежала на полу.

— Тебе обязательно было бить ее, Кэт? — крикнула Лорен.

— Не знаю, но мне очень хотелось, — ответила Кэт. — Ты могла бы предупредить ее, сучка.

Кэт смеялась между слезами, рассказывая мне эту историю по телефону.

— Прости, детка. Я думал, что вы двое справитесь с этой дистанцией, — сказал я.

— Знаешь, когда-нибудь в будущем, когда, наконец, примут однополые браки, выяснится, что количество разводов среди однополых пар будет таким же, как и среди гетеро, готова поспорить, — сказала Кэт.

— Я не сомневаюсь в этом ни минуты, — согласился я.

В течение следующих нескольких месяцев мы с Кэт проводили много времени вместе. Это то, что ты делаешь для тех, кого любишь. Я знал, что она никогда не ответит взаимностью на мои чувства к ней, но в моем сознании она всегда будет больше, чем лучший друг... что-то среднее между семьей и...

Мы сидели в хорошем ресторане и заканчивали вкусный ужин. Даже не задумываясь об этом, я потянулся к ее левой руке, лежавшей на столе. Я взял ее руку, подержал недолго, а затем погладив тыльную сторону, положил ее обратно.

— Мне жаль, Джулиан, что я не такой хороший друг для тебя, как ты для меня, — тихо сказала она. — Я знаю, что ты хочешь от меня гораздо большего, но ты принимаешь тот факт, что я не могу этого дать... и никогда не настаиваешь. Ты был бы мужчиной моей мечты... если бы я мечтала о мужчинах.

Я покраснел и опустил глаза.

— Не совсем бескорыстно, — ответил я. — Ты же знаешь, что какая-то часть меня всегда будет надеяться...

— О, дерьмо. Давай выберемся отсюда и сделаем что-нибудь глупое. Думаю, два убийственных похмелья будут уместны, — сказала она.

В свои тридцать с небольшим Кэт все еще была красивой женщиной. Это был лишь вопрос времени, когда ей захочется вернуться в бассейн знакомств.

******

Хотя мы с Кэт встречались всего раз в месяц, мне показалось, что она вдруг стала выглядеть как-то не так: чуть больше усталости, может быть, несколько морщин на лице, и я готов поклясться, что она похудела, наверное, фунтов на десять, не то чтобы ей это было нужно.

— Эй, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я ее однажды субботним днем, когда мы лежали, развалившись, на моем диване и смотрели игру NCAA по софтболу.

Она странно посмотрела на меня.

— Ну, в последнее время я часто устаю, — призналась она. — Я подумала, может быть, мне нужно добавить больше кардио в свои тренировки. Знаешь, в следующем году мне будет 40. Это значит, что тебе, приятель, тоже будет 40 в следующем году. Блин, я вдруг почувствовала себя старой.

Я уговорил ее пойти к врачу на медосмотр. Черт, она не проходила медосмотр с тех пор, как ее бросила Лорен.

Врач не мог принять ее в течение месяца, но я отметил дату в календаре. Я позвонил ей на следующий день. Она давала мне расплывчатые ответы. Наконец, она сказала, что через две недели ей назначат дополнительные анализы. Я знаю, что был обеспокоен больше, чем она.

— Черт, ты такой же вредный, как моя мама, — сказала она, пытаясь пошутить.

Рак толстой кишки - это не шутка. Врачи отметили, что, поскольку заболевание было обнаружено довольно рано, шансы на победу велики, хотя и отметили, что это может быть нелегко.

Мне повезло, что диагноз был поставлен как раз после налогового сезона, так что благодаря накопленным дням отпуска и тому, что я мог работать вне офиса, я мог часто бывать рядом с Кэт. Я возил ее на множество приемов к врачу, сеансов химиотерапии и разных других назначений. Я также провел собеседование и нанял профессионала, который мог быть рядом с Кэт, когда я не мог быть рядом. Временами с ней оставались и родители.

Она вышла на инвалидность, потому что ей пришлось уволиться с работы. Мы с родителями оплачивали ее счета.

Химиотерапия сказалась на Кэт тошнотой, усталостью и выпадением волос. Да, у нее были плохие дни как физически, так и психологически, но эта крепкая девочка, с которой я вырос, боролась изо всех сил. Я не ожидал от нее меньшего и не позволял ей сдаваться в такие тяжелые дни. В некоторые из таких дней мы ссорились, потому что я не собирался позволять ей жалеть себя.

— Ты сукин сын. Мне больно. Дай мне хоть иногда гребаную передышку! — крикнула она мне однажды, когда хотела пропустить курс химиотерапии.

— Не получится, маленькая киска! — крикнул я в ответ. — А теперь садись в эту чертову машину сама, или я засуну тебя в долбаный багажник и повезу туда, как багаж!

Она, пошатываясь, вышла к машине, дым, практически, шел из ее ушей. Она не разговаривала со мной всю дорогу, кроме одного раза, когда прошептала:

— Ты, козел, я тебя ненавижу.

— И я тебя ненавижу, — прошептал я в ответ, стараясь не улыбаться при этом.

Несколько месяцев спустя, как мы надеялись, худшее было позади, и мы снова сидели, прижавшись друг к другу, на ее диване, что было нашей привычкой.

— Почему, Джулиан? — спросила она.

— Ты знаешь ответ, Кэт. Я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить. Никакой взаимности не нужно. Никакого давления, — ответил я.

Шесть месяцев спустя Кэт звонила в колокола, когда врачи объявили, что она свободна от рака. Мы с родителями пригласили ее в отличный ресторан, чтобы отпраздновать это событие. Кругом были слезы.

Два вечера спустя мы с ней снова лежали на ее диване, когда она взяла мою голову в обе руки и посмотрела мне в лицо, почти буквально нос к носу. Она впилась в мои губы глубоким, чувственным поцелуем. Я был, мягко говоря, заворожен.

— Ты это почувствовал? — спросила она.

На короткую секунду я растерялся, но потом меня словно ударили лопатой по лицу.

— Да. Да, это так, — подтвердил я.

Она снова прильнула своими губами к моим, и на этот раз я полностью принял участие. Мы повторили это несколько раз в течение следующих нескольких минут, пока она не стянула мою рубашку через голову. Мы поцеловались еще немного, прежде чем она расстегнула мои джинсы и спустила молнию.

Я взял обе ее руки в свои и остановил ее.

— Ты уверена в этом? Полностью уверена? — прошептал я.

— Уверена, как никогда в жизни, — прошептала она в ответ.

Мы раздели друг друга за считанные секунды, останавливаясь лишь для того, чтобы поцеловаться в промежутках между снятием одежды. Она стонала и тяжело дышала, пока я целовал ее и проводил руками по ее телу.

Дрожащей рукой она схватила мой бриллиантово-твердый член и направила его в свою горячую, липкую сердцевину. Настала моя очередь стонать... пока она не издала главный из всех стонов, когда я погрузился до самого дна.

— Даааа! — прохрипела она. — О... Джулиан!

«О... Джулиан» стало для нее главным на следующие 10 минут, а затем она перешла на «Джу-ли-ан!», когда начала испытывать оргазм в то время, как я вколачивался в нее. Я поддерживал темп, пока она ненадолго ослабевала, а затем снова возвращалась. Она повторила свой вокал, прежде чем кончить во второй раз, на этот раз увлекая меня за собой.

Я прижался к ее губам, и мы страстно целовались еще несколько минут, пока не закончили заниматься любовью. Я скользнул в сторону, чтобы снять с нее большую часть своего веса.

— Я люблю тебя, Джулиан. Я чувствую это. Я чувствую это. Может быть, я немного медлительна, но я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

— Я была дурой. Потратила столько времени впустую. Я не могу тратить больше. Ты женишься на мне, Джулиан?

Я заикался, когда мое давление поднималось вместе с сердцем. Но я должен был быть уверен, что это не просто ее благодарность за мою помощь во время болезни.

— Ты уверена, детка? Я не думаю, что у меня есть подходящее оборудование для тебя, — сказал я.

— Дело не в оборудовании, Джулиан. Дело в связи. Ты знаешь, как это сексуально, когда кто-то любит тебя так полностью? — спросила она.

— Нет, я не... — начал говорить я, пока она не прервала меня.

— Ну, сейчас вы узнаете, мистер. С этого момента я буду показывать тебе это каждый день, если ты мне позволишь, — сказала она. — Итак?

— Ты же знаешь, я никогда не смогу тебе отказать, — сказал я.

У нас была небольшая свадьба с моими родителями и сестрой, ее родителями и несколькими близкими друзьями. Она переехала в мою квартиру и со временем нашла работу на полставки. Ей не нужно было работать, но она хотела это делать. Я бы носил ее на руках до дома и обратно, если бы она попросила.

В свои сорок с небольшим мы с Кэт уже не были теми физическими образцами, какими были 20 лет назад, но нам это и не требовалось. Мы все еще могли иногда заставить кровать трястись, но большую часть времени мы занимались сладкой, душевной любовью. Она научила меня кое-чему новому, я научил ее кое-чему новому. В этом отношении мы были почти как дети. Господи, мы много хихикали и смеялись. Не знаю, как я не стер до крови свой язык, ведь, я так часто им пользовался. У меня было много времени, чтобы наверстать упущенное. Я точно не хотел, чтобы она испытывала недостаток в оргазмах.

— Это не соревнование, Джулиан. Я не слежу за тем, чтобы узнать, доставишь ли ты мне больше всего оргазмов, — сказала она однажды ночью, после того как я дюжину раз довел ее до оргазма своим ртом, пальцами и членом. — Не то чтобы я жаловалась, ты, животное.

На самом деле наши отношения были не только физическими. Она всегда была моей лучшей подругой, и жизнь в качестве мужа и жены ничего не изменила. Мы по-прежнему почти все время проводили вместе, заканчивали друг за другом предложения и спорили, как пятилетние дети, о том, кто лучший игрок в MLB - Стив Траут или Шохей Отани. О да, я также больше не давал ей повода ударить меня. Я все еще не забыл тот первый и единственный раз, произошедший столько лет назад, и не хотел повторения.

Примерно, через 10 дней, когда мы вернулись из двухнедельной поездки в Австралию и Новую Зеландию по случаю нашей девятой годовщины, я снова услышал, как Кэт рвет в ванной. После нашего возвращения это происходило каждый день, и я волновался, что она подхватила какую-то пакость в Южном полушарии. Она пыталась сказать мне, что у нее начинается язва из-за того, что она слишком много общается со мной, но я на это не поверил. Через две недели она, наконец, обратилась к врачу, и после нескольких анализов и рентгеновских снимков врач сказал ей, что рентген показал небольшое образование в желудке. Учитывая, что в прошлом у нее был рак толстой кишки, врач назначил ей операцию по исследованию. Они должны были удалить образование и сделать биопсию. Она и ее врач не выглядели слишком обеспокоенными. Я был расстроен.

Доктор Магнус Ростовски больше походил на олимпийского тяжелоатлета, чем на онколога мирового класса. Его рост был всего 5-6 (168 см), но телосложение - как у пожарной колонки на стероидах. Когда я несколько раз приводил к нему Кэт, он не проявлял никаких эмоций, но этого точно не произошло, когда он вышел ко мне в приемную после биопсии. Врач со слезами на глазах - это не очень хороший знак.

— Мы не стали делать биопсию. Мы нашли рак повсюду, когда вскрыли ее. Мне очень жаль, мистер Леонард, — сказал доктор Ростовски.

У Кэт официально диагностировали рак желудка. Доктор Р. дал ей от шести до девяти месяцев жизни. Химиотерапия была невозможна, так как рак был слишком запущен, сказал нам доктор.

В обычных обстоятельствах я был спокойным человеком, а Кэт - вспыльчивой, но это были не обычные обстоятельства. Я был зол... черт, я был охуенно зол. Кэт, напротив, была необычайно спокойна и смирилась со своей участью.

— Как ты можешь быть такой, блядь, спокойной? — кричал я. — Это несправедливо!

— Нет, несправедливо было бы, если бы я никогда не увидела, какой ты замечательный человек, и не вышла за тебя замуж. У нас было девять замечательных лет, не так ли? — ответила она.

— Знаешь, иногда ты бываешь очень раздражающей, — сказал я.

— Разве я не знаю, — хихикнула она.

Рак - сука, и он не уважает ничего, и уж тем более прогноз жизни, сделанный лучшим онкологом. Кэт не прожила и девяти месяцев - она даже не приблизилась к шести месяцам. Ей едва хватило девяти недель. Жадная часть меня хотела большего, гораздо большего, но любящая часть меня не могла смотреть, как она страдает, ни на один день дольше. Сильная боль появилась вскоре после операции, и большую часть следующих недель она провела в наркотическом оцепенении.

— Прости меня, детка. Ты ждал меня так долго, а теперь я ухожу раньше времени, — сквозь слезы сказала она в свою последнюю ночь.

— Мне нужна услуга, Кэт, одна услуга. Подожди меня... и сохрани мне место рядом с тобой. Обещай мне, Кэт, — сказал я.

— Обещаю, Джулиан. Обними меня, детка. Обними меня, пожалуйста.

Она похудела и едва занимала место посреди кровати. Я перебрался на ту сторону кровати, где не было проводов и бутылочек, и осторожно придвинулся к ней, бережно заключив ее в свои объятия. Я нежно поцеловал ее в губы и держал до тех пор, пока она не ушла. Ей был 51 год.

В 30 минутах езды от нашего дома, в сельской местности, есть небольшое кладбище. Оно расположено на небольшой ровной площадке, с которой открывается вид на красивое кукурузное поле. Сбоку от него растет дуб, который дает тень на могилу Кэт в ранний полдень, в то время как поле внизу залито ярким солнечным светом.

Мы с Кэт нашли это кладбище одним солнечным воскресным днем, когда через несколько лет после свадьбы ездили за город. Мы долго бродили по нему, рассматривая различные могилы, некоторые из которых датировались серединой 1800-х годов. Мы находились в тени деревьев, когда она указала на залитое солнцем кукурузное поле внизу.

— Это прекрасно, Джулиан. Когда-нибудь мы должны упокоиться здесь, — сказала она.

Я пообещал ей, что так и будет.