– Вот она, – Борис кивнул в сторону подъезжающего к дому «Ниссана».

– Наконец-то, – сквозь зубы проговорила недовольная Ольга, всем своим видом показывая, что злится.

Из машины вышла невысокая блондинка и засеменила к, ожидающим её, людям.

– Добрый день. Меня зовут Мария, – виновато улыбнулась, – простите за опоздание, в офисе произошёл форс-мажор.

– Здравствуйте. Ничего страшного, мы всё понимаем, – в отличие от своей жены, Борис пребывал в прекрасном настроении, ему хотелось как можно скорее осмотреть свой будущий дом.

– Прекрасно, тогда давайте я вам всё покажу, – щёлкнула замком и, распахнув дверь, запустила внутрь потенциальных владельцев. – Поместье построено более двухсот лет назад из плинфы и камня. Его площадь составляет, вдумайтесь только, шестьсот пятьдесят квадратных метров.

– Ого, – восхитилась, вошедшая следом за риэлтором, Алина. – Да тут дискотеку можно устраивать.

– Согласна с вами, – тут же отреагировала сотрудница, – довольно просторный холл ведёт в оборудованную камином гостиную комнату, плавно переходящую в столовую и далее в кухню. С другой стороны находится гардеробная комната.

– Камин? – подключился сын Дима, – в лучших традициях американских рождественских семейных фильмов. Это вам не около печки сидеть.

– А что ты имеешь против печки? – вскинулся, обычно спокойный, Борис.

– Ничего. Просто... возле камина как-то душевнее, еловые ветки вокруг, поленья потрескивают, вы с мамой в кресле-качалке, накрывшись пледом, «Джингл бэллс» играет, – улыбнулся парень.

– Угу, – хмыкнул отец. – Насмотрелся американщины и думаешь всем это нравится? Качалка, плед, ты нас с мамой уже на пенсию, что ли, отправил?

– Борь, – дёрнула мужчину за рукав рубашки жена.

– Что, Борь? – повысил голос отец семейства, но, окинув взглядом окружающих, тут же смягчился и повеселел. – А сколько здесь комнат?

– В этом здании семь спален: две на первом этаже, три на втором и ещё две на третьем.

– Чур я на третьем, – радостно завизжала Света – близнец своего восемнадцатилетнего брата.

– Также на каждом этаже имеется санузел, – продолжила риэлтор, – на цокольном этаже есть прачечная, кладовая комната, бойлерная. Высота потолков – три метра.

– Олечка, посмотри какая красота, – Борис подошёл к винтовой каменной лестнице и провёл рукой по гладким перилам.

– Да, – нехотя согласилась женщина, – здесь просторно. И почти уютно.

– Не придирайся. Сделаем косметический ремонт – будет конфетка. За такую цену мы и обычный дом не купим, не то, что такую махину.

– Кстати, а почему такая махина так дёшево стоит, – Оля повернулась к блондинке.

– Кхм, понимаете... – смутилась женщина, – у этого дома не очень хорошая репутация, поэтому мало желающих его приобрести. А владелец желает побыстрее избавиться от него.

– Что значит не очень хорошая репутация? – Ольга остановилась и посмотрела в глаза гиду.

– Ну-у-у, – замешкалась та, чувствуя, что продажа ускользает от неё, – как я сказала в самом начале, этому дому более двухсот лет, но популярность, если так можно сказать, он получил ровно сто тридцать лет назад, в тысяча восемьсот девяносто четвёртом году. Тогда в уезде начала умирать скотина и погиб урожай. Графа Родиона Петрицкого, хозяина этого дома, и его семью: жену и детей, обвинили в оккультизме и призыве демонических сил. Был бунт, особняк попытались сжечь вместе с его обитателями. Но у бунтовщиков ничего не вышло – огонь упорно не желал разгораться и постоянно затухал. Основная часть уезда, испугавшись, что граф воззвал к тёмным силам, отказались от желания расправиться с этой семьёй и. Но были и те, кто не собирался останавливаться – они подсыпали яд в колодец, из которого Петрицкие брали воду. Через неделю всю семью обнаружили мёртвыми.

– Ужас какой, – поёжилась Ольга, – я надеюсь мы не из этого колодца будем воду брать?

– Нет, конечно, – улыбнулась риэлтор, – десять лет назад здание реконструировали: провели водопровод, газ, переделали всю электрику, поставили современную бытовую технику, и кое-что из мебели. Вам не о чем беспокоиться.

– А что было дальше с этим домом, после смерти графа? – спросил Дима, появившись из столовой.

– Дважды, в гражданскую войну и Великую Отечественную, он был частично разрушен и затем восстановлен. В пятьдесят седьмом его продали за бесценок, потому что не смогли в нём жить из-за пугающих, как утверждали тогда хозяева, «теней», которые наводили ужас на всех, кто оставался в доме на ночь. В восьмидесятые здесь был музей. После развала союза поместье долгое время пустовало. В две тысячи первом его приобрёл Иван Абрамский – известный археолог из Новосибирска. Но владел он особняком не долго – через три года его отправили в психиатрическую лечебницу за убийство жены и дочери. Абрамский утверждал, что некая пара, мужчина и женщина, долгое время убеждали его избавиться от... кхм, простите, – Маша понизила голос, чтобы её слышали только Борис с Ольгой, – шлюхи-жены и дочери, идущей по стопам матери.

В две тысячи седьмом особняк ушёл с молотка на аукционе обрусевшему немецкому миллионеру Герхарду Штольну. Он сделал небольшой ремонт и выставил дом на продажу.

– Ужас какой, Борь давай купим что-нибудь другое.

– Перестань, Оль, – улыбнулся мужчина и, обняв жену, погладил её по спине. – Это всего лишь легенда. Просто для привлечения внимания.

– А почему тогда этот дом продают так дёшево?

– Просто он расположен на отшибе, без машины не добраться, магазинов рядом нет.

– Я могу предложить вам дом ближе к центру, – тут же вставила Мария.

– Не нужно, – Борис опередил, собравшуюся что-то сказать, жену. – Мы покупаем этот дом.

***

Три недели спустя

– Свет, – Дима заглянул в комнату сестры, – я нашёл ключ.

– Какой ключ? Ты о чём? – прищурилась девушка.

– Ну от той железной двери, – Борис занялся ремонтом особняка уже на следующий день после оформления договора купли-продажи, подключив к этому процессу всё семейство. Кое-где, подлатали пол, поклеили обои в спальнях, убрали хлам в кладовой, в бойлерной заменили дверь. Вот как раз в процессе замены и случилось то, чего никто не ожидал. От вибрации электроинструмента со стены, которую все считали наружной отвалился добротный кусок штукатурки, обнажив пятно зеленоватого металла. После того, как отец с сыном счистили штукатурку, выяснилось – стена в кладовой не является тупиковой, а вот, что скрыто за тяжёлой дверью до сих пор оставалось загадкой, потому как вскрыть её Борис, так и не смог. В итоге оставил попытки, решив вернуться к этому, когда будет больше свободного времени.

– Ты снова был в подвале? Папа же запретил.

– И что? Ты серьёзно думаешь, что я его послушаю? А вдруг там что-то интересное, или ценное? Пойдёшь?

– Нет, – Света села на кровати и демонстративно скрестила руки.

– Папа с мамой уехали на рынок, вернутся часа через два, не раньше.

– Потом будешь мучаться от любопытства, а я тебе ничего не расскажу. Единственный вариант узнать, что там – увидеть собственными глазами.

– Ладно уговорил, – фыркнула девушка, но несмотря на внешнее безразличие в её глазах вспыхнул огонёк. – Мог бы просто сказать, что тебе страшно идти одному.

– А не пошла бы ты!

– Уже иду, – прыснула от смеха и выбежала из комнаты.

Дмитрий вытащил из кармана причудливый ключ в виде тонкого цилиндра, расширяющегося ближе к концу. Внутри окружности, в углублении имелся треугольный сердечник, наружная часть цилиндра была испещрена небольшими «пупырышками», расположенными по всей поверхности в шахматном порядке. Вставил ключ в, едва заметное среди кованых вензелей, отверстие, надавил, повернул. Внутри что-то негромко загудело, дверь окутало фиолетовое свечение, раздался щелчок, и она приоткрылась.

– Что это было? – испуганно прошептала Света.

– Понятия не имею, – Дима старался, чтобы его голос звучал уверенно, хотя его самого немного потряхивало от таких спецэффектов.

– Может ну её, не будем входить?

– Ну и кому из нас страшно?

– Мне можно, я девочка?

– До сих пор? – сострил парень, выгнув бровь.

– Фу, пошляк, – скривила мордашку Света и шлёпнула брата по плечу. – Входи давай раз такой смелый.

Дима хотел отпустить ещё одну сальную шутку, но передумал. Мало ли, обидится ещё. Толкнул дверь и заглянул внутрь. В нос ударил запах старых вещей, пыли и чего-то ещё. Осторожно вошёл и осмотрелся. Комната, как комната.

– Ну что там? – робко заглянула сестра.

– Ничего страшного тут нет. Заходи.

Девушка сделала шаг и прикрыла за собой дверь, забавно сморщив носик. Судя по всему, это был рабочий кабинет: в дальнем углу стоял большой, изрядно потрёпанный, кожаный диван, рядом с ним расположился массивный дубовый стол, стул, больше смахивающий на трон, а позади него огромная картина во всю стену, накрытая белой простынёй. У противоположной стены возвышались три книжных шкафа от пола до потолка, забитые книгами, а рядом с одним из них расположилась деревянная конструкция, напоминающая современную стремянку, закреплённая на металлической направляющей, которая позволяла двигать «стремянку» вдоль шкафов.

Дима обогнул стол и, подойдя к картине, рванул простынь. Материя соскользнула, подняв облако пыли.

– Твою мать, – выругался парень, отпрыгнув в сторону, и закашлялся.

– Ого, – протянула его сестра. – Интересно кто это?

– Не знаю, – пыль немного осела. – Может тот граф, как его? Родион Петрович? И его... жена, наверное.

– Вот ты обалдуй, – рассмеялась девушка. – Не Петрович, а Петрицкий. Фамилия у него такая.

На картине был изображён высокий крепкий мужчина в шляпе-цилиндре и чёрном смокинге, с бородой а-ля президент Авраам Линкольн, и суровым взглядом. Рядом с ним, держа его под руку, стояла улыбающаяся, миловидная женщина в бордовом платье с открытыми плечами, туго затянутым корсетом и пышной юбкой с множеством складок.

– У него такой тяжёлый взгляд, – поёжилась Света, – как будто прямо в душу смотрит.

– Ага суровый дядька. Был, – Дмитрий отвернулся от картины, его больше интересовали вещи, разложенные на столе.

– Ты смотри, Дим, да это же просто клондайк, – восхитилась сестра, – Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Толстой и ещё куча всего. Они стоят целое состояние.

– Ты серьёзно?

– Конечно. Ты представь, этим книгам больше ста лет. Они миллионы стоят, – глаза её горели.

– Кла-а-ас, – мечтательно потёр ладони. – Вот видишь, а ты идти не хотела. И я думаю из ценного тут не только книги.

На столе стояла чернильница с пером, а рядом стопка исписанных бумаг. Парень взял верхний лист: какие-то таблицы, символы, на других листах кое-где были эскизы рисунков, с первого взгляда совсем ничего не понятно. Ладно, с этим потом разберёмся.

На другой стороне стола были рассыпаны небольшие гладкие камни и... кости, с высеченными на них символами, некоторые из которых повторяли символы из записей. Другие явно напоминали знаки из классических американских фильмов ужасов, что закономерно наталкивало на мысль: «А может местные не зря ополчились на эту семейку?»

Камни, а тем более кости Дима решил, от греха подальше, не трогать. Заглянул в ящик стола – ничего интересного. Несколько книг, блокнот, варианта конца девятого века, со скруглёнными углами, в кожаном переплёте и перетянутый резинкой, в котором почти не было записей. Также в ящике были детские рисунки и несколько фигурок животных, вырезанных из дерева. Парень уже собрался запихнуть весь этот хлам обратно, на всякий случай ещё раз проверил, не осталось ли чего внутри, как, внезапно, пальцы коснулись шероховатой поверхности. Он подцепил предмет и вытащил его наружу. Это была резная деревянная шкатулка, причём довольно тяжёлая.

Подвинул стул поближе к столу и, с комфортом расположившись, поставил шкатулку перед собой. Красивая вещь, качественно сделанная, радует глаз. Тщательно осмотрев её со всех сторон, Дима нащупал во фронтальной части два коротких штырька и потянул их в противоположные стороны. Преодолев небольшое сопротивление эти штырьки опустились вниз, механизм шкатулки щёлкнул, и юноша открыл крышку.

– Ух-х-х ты, вот это подфартило, – выдохнул он.

– Ты чего? – Света оторвалась от изучения старинной библиотеки и вопросительно посмотрела на него.

– Если это то, что я думаю, – улыбаясь во все тридцать два зуба, сунул руку в шкатулку и, щедро зачерпнув, продемонстрировал сестре с десяток серебряных монет, покрытых патиной, – за них дадут о-о-чень хорошие деньги.

– Ничего себе! – девушка подошла ближе и, взяв одну монетку, покрутила, рассматривая со всех сторон. – Это мы удачно зашли. Кстати, хотела спросить, а где ты ключ нашёл?

– Где нашёл, там больше нет, – отшутился брат и подмигнул.

– Позёр, – надула губки Света и вернулась к ревизии книжных шкафов.

Дима же высыпал монеты обратно в шкатулку и присмотрелся. На внутренней стороне крышки обнаружился медальон в виде змея, кусающего себя за хвост. Парень протянул руку и неуверенно коснулся холодного металла. Медальон засветился тусклым зеленоватым светом, а затем зашевелился и, опутав запястье, нырнул в рукав любопытного исследователя.

От неожиданности Дмитрий отпрыгнул от стола и замахал руками, стряхивая себя... что? Что это было? Задрал рукав, потом другой – ничего. Тогда он медленно, с опаской вернулся к шкатулке и заглянул под крышку. Там было пусто!

Внезапно голова закружилась, перед глазами всё поплыло. Дима оттолкнулся от стола и, сделав шаг, остановился, пытаясь удержать равновесие и не рухнуть на пол. Получилось. Взгляд сфокусировался и перед глазами предстала сестра, которая, нагнувшись, изучала книги на самой нижней полке шкафа.

«Круглая и упругая, вся в мать, – прошелестело в голове. И действительно, Света была точной копией мамы. Невысокого роста, большие лучезарные глаза, ямочки на щёчках, выразительная искренняя улыбка. В это лицо влюбляешься с первого взгляда. А если опустить глаза ниже... объёмная грудь четвёртого размера (в её-то возрасте!) приковывает взор. Узкая талия подчёркивает широкие бёдра и идеальную круглую попу, обтянутую легинсами... – Подойди-и-и. Попро-о-обуй её!»

Родственник шагнул вперёд, повинуясь голосу в своей голове. В глазах потемнело, потом появилась рябь и, вдруг... всё прояснилось. Больше не тошнило, не кружилась голова, не шатало.

«Возьми её, – голос стал гораздо громче и отчётливее. Света была в шаговой доступности, только теперь она была голой и её половые губы, обрамлённые чёрными волосиками, блестели от смазки в свете люминесцентных ламп... Откуда в конце девятнадцатого века такое освещение, ведь, судя по всему, эту комнату не открывали со дня смерти графа? Но голос не позволил развить мысль. – Действуй! Ты же видишь, что она хочет тебя. Чувствуешь её запах, –Дима отчётливо почувствовал запах возбуждённой женщины. Член звенел от напряжения, требуя разрядки. Призывно стоящая, нимфа манила.

Тем не менее, Дмитрий не спешил, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться. Зажмурился, до боли сжал пальцами виски, открыл глаза и тряхнул головой, отгоняя наваждения.

– Ты в порядке? – распрямившись, повернулась сестра. Она по-прежнему была в легинсах и футболке.

– Да. Всё в хорошо, голова разболелась. Слушай, ты была права, не стоило нам заходить в эту комнату. Пойдём отсюда!

– Но... – опешила сестра, – а как же книги, монеты? Это же целое состояние!

– Свет, не спорь, – взяв её под руку, утвердительно произнёс Дима и насильно потащил к выходу. – По крайней мере сейчас нам лучше уйти.

***

– Прекрасный экземпляр, гораздо лучше Абрамского, – с наслаждением проговорил мужчина в смокинге и цилиндре, расположившись за своим рабочим столом. – Теперь, спустя столько лет у нас появилась возможность возродиться и вернуть себе своё имение, свою жизнь и, наконец, отомстить.

– О, да, – рассмеялась, стоящая рядом женщина в бордовом платье с туго затянутым корсетом и пышной юбкой, – ты, братец, как всегда, прав. Этот мальчишка, с такой-то червоточиной, станет прекрасным проводником. Ну что, порезвимся?

Мужчина хищно улыбнулся и в тот же миг обе фигуры трансформировались в два тёмных сгустка, проплыли к ближайшей стене и, просочившись, как нож сквозь масло, устремились дальше...